В основе рассказа - реальная история одного из ИПТАП РГК, случившаяся летом 1944 года
Уже совсем рассвело. Николай, командир третьей батареи, вышел из палатки, с удовольствием потянулся и огляделся. Пели птицы, по небу неторопливо двигались небольшие белые облака. В синеве, не очень высоко, неторопливо кружил коршун, высматривая, чем поживиться. И этот день обещал быть погожим. Узкие поля, видимо уже не первый год, остались незасеянными, на них густо поднялась сорная растительность. Деревни, все до одной из встреченных вчера на пути, стояли сожженные, устремив к небу почерневшие от огня печные трубы. Лесов здесь тоже хватало - от сплошных массивов, покрывающих вершины пологих холмов, до лесополос и зарослей в оврагах.
Минск остался от них где-то севернее. Уже неделю их отдельный противотанковый полк РГК (Резерва Главного Командования) двигался походным порядком в направлении захода солнца, лишь иногда разворачиваясь и подавляя огнем своих батарей отдельные очаги сопротивления немцев. В этот день утром, едва только они успели запрячь лошадей, выстроиться в колонну и отправить вперед разведчиков и боевое охранение, в облаке пыли к ним примчался мотоцикл. Вестовой из штаба армии вручил пакет с приказом срочно выдвинуться в обозначенный на карте район, оседлать шлях, закрепиться и, как угодно, но остановить немецкие танки, идущие с юга. В приказе говорилось, что по данным авиаразведки контрудар противник наносил, как минимум, усиленным танковым полком с другой бронетехникой и мотопехотой. Для выполнения задачи артиллеристам придавалась стрелковая рота, которая находилась на подходе. Указывалось ориентировочное время до подхода танков - не более четырех-пяти часов. Обещали прислать подкрепление, как только получится.
Уже через час они прибыли на заданное место и осмотрелись. Недавно назначенный командир полка, майор Властин, провел с офицерами быструю летучку. Он наклонился над расстеленной на раскладном столе картой и карандашом очертил участок, где, по его мнению, следовало встретить противника. Властин находился, как обычно, в изрядно подпитом состоянии, и выражался, для лучшего понимания подчиненными, просто, но художественно, густо сдабривая свою речь матерными словами:
- В общем, так, диспозиция вот блин, какая. Немец попрет отсюда. А мы его, подлеца, встретим здесь, ёпта! Он, поди, крендель баварский, не ждет, что его, блин, прямо на открытом месте имать будут! Батареи наши гвардейские разместим здесь, здесь и здесь! И две в лес вдоль дороги поглубже отведем! Вопросы есть? - майор высокомерно обвел взглядом собравшихся.
До этого полтора года командовал у них подполковник Иванов. К нему все, от ездовых до комбатов, относились с большим уважением, да и было за что. Уже в возрасте, чуть за сорок, спокойный и какой-то по-крестьянски основательный, он заботился о солдатах, в обиду никого не давал, подлостей не делал и с мнением своих офицеров считался. В тылу формировались артиллерийские дивизии, и подполковника, как хорошо себя зарекомендовавшего командира, направили на повышение.
Властина прислали перед самым началом наступления. Майор почти всю войну провел в штабах. За какие-то никому не ведомые заслуги даже парой орденов разжился, но на чем-то проштрафился. Как окончившего когда-то ускоренные курсы в артиллерийском училище, его направили сюда. Рослый, молодой еще, блондин, он оказался наглым и высокомерным, с тяжелым и мстительным характером, никого не слушал, советы не воспринимал, из упрямства делая все по-своему. Пил он постоянно, чаще в одиночку, но иногда отправляя ординарца за девушками-связистками или санинструкторшами. Обстановка в полку с приходом нового начальства сразу стала напряженная.
- Что, всем все ясно? - снова спросил Властин, закуривая папиросу.
Командир первой батареи, капитан Евдокимов, из кадровых, придвинулся к столу, взял карандаш и показал на разреженный кустарник, изображенный на карте прямо за мостиком через небольшую речку:
- Товарищ майор, здесь же место совсем открытое! Батарею немцы сразу заметят, как ни маскируйся. Просто расстреляют и спокойно пойдут дальше!
- Ты что, ёпта, - самый умный? - с полоборота забыковал Властин. - Там же река! И мостик!! Как они через мост пойдут, надо пару танков подбить, чтобы дорогу перекрыть, а потом и по остальным лупасить! И маскировку нормальную, чтобы не сразу засекли! Ты что - и этого, блин, не знаешь?!
- Открытое место, товарищ майор, - настаивал комбат. - В чистом поле, как ни маскируйся, сразу обнаружат. Речка мелкая и дно твердое. Они в любом месте пройдут и раздавят батарею, всех, кто останется. Полк танков - это много. И эти две батареи, которые на самых опушках леса стоять должны - тоже на самом виду, разнесут же их сразу! Надо отводить все пушки вдоль дороги в лес, поглубже. Там и замаскировать как следует, а потом им огненный мешок устроить! По-другому, товарищ майор, никак нам здесь не выстоять!
- Так, - лицо майора налилось кровью. - Здесь, ёпта, я командую, понял? А раз такой борзый, ты со своей батареей и займешь эту позицию у моста! Приказ ясен?!
- Иди! И чтобы, блин, мышь мимо тебя не проскочила!! Пройдут немцы, ты у меня снова под трибунал пойдешь!! - злобно выкрикнул в спину уже уходившего комбата распалившийся майор.
Все подавленно молчали. Евдокимов был самым опытным офицером полка. Воевать начинал еще на Халхин-Голе, потом и Финскую прихватил. В сорок первом, под Смоленском, отличился, получил второй орден. Два года назад, под Харьковом, имея уже по три шпалы в петлицах, что теперь соответствовало полковнику, в должности начальника артиллерии дивизии попал в окружение. Из окружения вышел, но пушки пришлось бросить. Трибунал, разжалование в сержанты, штрафбат, тяжелое ранение. В прошлом году, сразу после госпиталя, пришел в полк. Первый месяц так и командовал батареей в звании сержанта, потом, после нескольких представлений Иванова, дорос до капитана.
Диспозиция, которую навязывал командир полка, выглядела для всех остальных офицеров понятной и заведомо проигрышной. В открытом поле противотанковые орудия ничего не смогут сделать с бронированным противником, тем более, если танков много. Нужно спрятать пушки в укрытия, использовать для маскировки рельеф местности, какие-то ямки, кусты, лес, чтобы немцы в танках не сразу могли понять - откуда и кто стреляет. Евдокимов правильно сказал - надо оттянуть полк подальше в глубину леса и расположить по бокам дороги. Запасные позиции подготовить. Тогда появится шанс хоть сколько-то продержаться. Похоже, что и до Властина, опять уставившегося в карту, это стало доходить.
- Так, на..., все сюда слушают! Про "пушки на опушке" я пошутил. Ха-ха-ха! Оттягиваем батареи вдоль дороги на двести метров в лес. Вот сюда. Располагаем их, ёпта, одну за другой, полукругом. Пехоту надо отсечь, делай здесь и здесь огневые точки, - повернулся он к молодому лейтенанту, командиру приданной стрелковой роты. - И в лесу по всему периметру двести метров вокруг орудий окопы вырыть и бойцов распределить!
- А с первой-то батареей что? - переглянувшись с остальными комбатами, осторожно спросил Николай. - Погибнут ведь ребята...
- А ты, ёпта, как хотел?! Это тебе, мля, не детский сад, а война! Кем-то надо жертвовать! Они у меня как приманка для немцев будут! Пободаются с ними фрицы, побьют, а потом, обрадовавшись, вперед попрут! Тут мы по ним из всех стволов и врежем! И нехрен, блин, этому Евдокимову передо мной выделываться было! Выживет - запомнит! Выполнять приказ!
Старлей Доржиев, комбат-два, хотел было что-то сказать, но наткнувшись на разъяренный взгляд Властина, стиснул зубы, потупился и тоже промолчал. Все, с трудом осознавая случившееся, пошли к своим батареям.
...
Сколько успели - укрепились, выкопав укрытия и спрятав в них пушки. Отрыли и траншеи, пусть и не в рост, но все же... И по блиндажу на батарею. Чем смогли - замаскировали. Как и предполагалось, с самого начала все пошло наперекосяк, а не по плану майора. Первая батарея вообще ничего сделать не смогла - немцы сразу ее обнаружили и уничтожили, сначала из танковых пушек, потом минометами добили. Затем пересекли реку. По дороге в лес, понятно, с ходу втягиваться не стали, не первый месяц воюют. Пешая разведка их быстро наткнулась на нашу пехоту. Завязался бой. Вскоре прикрытие начало откатываться к батареям, пришлось врезать по солдатам противника осколочными. Прилетело звено "юнкерсов", отутюжило всю полосу с обеих сторон дороги, принеся потери и пехоте и артиллеристам. Расклад стал плохим. Одно Николая устраивало - Властин выбрал себе командным пунктом позицию пятой батареи, расположенной на другом краю обороны.
Фрицы оказались осторожными и вообще не пошли по дороге, а двинулись танками по разреженному сосняку прямо на них, выпустив вперед пехоту. С правой стороны шоссе на пути наступающих стояла вторая батарея полка, а за ней, метрах в двухстах дальше - третья, которой и командовал Николай. Два легких танка батарее Доржиева удалось сразу подбить, но за ними показались тяжелые машины. Орудия били по ним прямой наводкой, но без какого-либо результата.
Огромные угловатые махины, урча дизелями и окутываясь сизым дымом, не спеша приблизились к позициям второй батареи. Остановившись, начали двигать длинными стволами, нащупывая противника. Вздрогнув и плеснув огнем, они, по-прежнему не торопясь, поползли вперед, где на перемешанных взрывами позициях уцелело только одно орудие, возле которого суетилась худая невысокая фигура старшего лейтенанта. Никого вокруг него не было. В бинокль Николай хорошо видел, что у комбата-два рукав и спина были в крови, но он упорно крутил рукоять, поворачивая ствол в сторону идущего на него железного чудовища.
Танк остановился, его ствол чуть опустился и повернулся, смотря прямо на Доржиева. Два орудийных выстрела почти слились. На месте, где только что стоял старлей, полыхнуло желтым пламя и вздыбилась земля. Парой секунд позже в черном дыму в небо уставилась станина пушки, как памятник погибшим здесь батарейцам. "Тигр" пережил прямое попадание 76-миллиметрового снаряда, как будто его и не было, и неторопливо продолжил движение. Слева за ним, метрах в сорока, шел другой "тигр". Позади них и правее вдали ползли еще несколько бронированных монстров. Мелкие деревья танки не замечали, сбивая и перемалывая гусеницами, более крупные старались объезжать. За ними жидкой цепочкой, изредка постреливая, бежали автоматчики.
- Савчук, Васильков! Ко мне! - не отрывая взгляда от приближающихся танков, скомандовал Николай.
Старшина, сбивчиво дыша, тут же возник рядом, Чуть позже появился командир второго огневого взвода лейтенант Васильков. Младшего лейтенанта Рыжова, командира первого взвода, пришедшего недавно из училища, убило в первом же бою. Никого взамен еще не прислали, и командовать этими двумя орудийными расчетами приходилось самому Николаю.
- Савчук, там у тебя где-то два ящика со снарядами оставались, которые с красными полосами. Быстро раздать по снаряду на орудие. Васильков, пока заряжаешь обычными бронебойными. По моей команде - бить по гусеницам ближнего к вам танка! Из обоих орудий! Только по гусеницам! Потом, сразу по борту - кумулятивными! Ясно?!
- Так точно! - немного вразнобой отозвались лейтенант и старшина. Через пару секунд они уже скрылись за поворотом окопа.
Танки приближались. За ними перебегала пехота в грязно-зеленом обмундировании. Сквозь рев моторов слышалась отрывистая лающая речь. Из окопов впереди батареи открыли беспорядочную стрельбу бойцы прикрытия. Дождавшись, когда два ближайших "тигра" одновременно повернули, объезжая группы больших сосен, Николай решил, что пора.
- Первый взвод! - чувствуя, как взмокла спина, закричал он. - Огонь!
Два орудия выстрелили почти одновременно. Один из танков начал разворачиваться на месте, разматывая гусеницу. Следующий залп кумулятивными снарядами остановил и обездвижил машину, из двигателя повалил густой черный дым. Второй "тигр" развернулся в сторону открытого огня и удачно подставил борт для снарядов второго огневого взвода. У этой машины с грохотом сдетонировал боеприпас, башню оторвало и отбросило в сторону.
- Батарея, бронебойными, восемь снарядов, беглый огонь! Не давай им опомниться!
Потеряв сразу две машины, немцы отступили, изредка прицельно постреливая из танковых пушек. В этот момент, прямо у орудия, лейтенанта Василькова разорвало снарядом. "Эх, жаль, хороший парень, - подумал Николай. - Только два месяца успел повоевать..."
С другой стороны дороги расклад тоже поменялся. Уничтожив расположенную впереди четвертую батарею, танки приблизились к пятой, но, к счастью, пролетавшие в это время над ними наши штурмовики заметили противника, развернулись и двумя звеньями изрядно проутюжили по немецким танкам и пехоте. Еще два "тигра" остались чадить перед позициями, один из них, вроде, был подбит из пушек. Почти сразу сзади появилось подкрепление в виде четырех самоходных орудий САУ-152, после столкновения с которыми, немцы, потеряв еще три тяжелых танка, окончательно отступили.
Во всем полку уцелело меньше полусотни человек, да и из них половина раненых, на две сохранившихся батареи приходилось пять целых орудий. Напившись вдрабадан вечером, Николай пошел бить морду майору, но был вовремя перехвачен старшиной Савчуком и уложен спать. Старшина же, со слов оставшихся в живых на пятой батарее, утром рассказал, что эта гнида, Властин, забившись в блиндаж позади батареи, все время, пока шел бой, тупо пил, вообще даже не высовываясь наружу. Всей обороной на левом фланге командовал старший лейтенант Сизых, комбат-пять, он тоже погиб в самом конце, осколок мины влетел прямо под каску.
Про этот бой, по обыкновению красочно все переврав, написала армейская многотиражка. Вскоре Властину, как сумевшему удержать позиции против нескольких десятков "тигров", дали орден, внеочередное звание подполковника и забрали на повышение. Остатки полка отправили на переформировку.
Небольшой холмик в стороне от дороги уже почти не виден и совсем зарос кустарником. Много их, подобных холмиков от Москвы до Берлина. Большинство ухожены, на них стоят большие и красивые памятники, люди к ним приносят цветы. Но есть и потерявшиеся, про которые уже никто и не помнит, такие как этот. А ведь здесь лежит почти в полном составе целый полк. Мир их душам...