|
|
||
Лев Вершинин
Не хочу быть вестником беды, но против правды не попрешь. Судя по всему, великий социально-политический эксперимент, именуемый "еврейское государство на исторической родине", решено понемногу сворачивать. Кем решено, когда, почему - не дознаться, да и не так это уже важно. Нас, смердов, в любом случае спросить не удосужатся. Как максимум, приютят выживших, распихают кого куда, обеспечив пайкой и койкой. А то, что европейские либералы, грезящие откупиться от беды "этой маленькой гадкой" страной, очень скоро, собирая с тротуаров обрывки уже не наших, а своих детей, проклянут свою подлость - так это, право же, не утешение. Впрочем, кроме лидеров преданного Израиля, обреченной Европы и разбухших от самодовольства США, есть все-таки на планете адекватно мыслящие люди, готовые бороться с "зеленой чумой" единственно действенными методами.
Чистосердечные признания
Если и есть что-то, чего власти Саудовской Аравии боятся больше, чем гнева Аллаха, так это победы исламских революционеров. Ибо Аллах то ли покарает, то ли нет, а вот "братья по вере", дорвавшись, первым делом подвесят бывших владык за мужские достоинства. От имени и под бурные аплодисменты всего мира голодных и рабов, которых хлебом не корми, лишь бы насладиться унижением вчерашних хозяев. Правда, совсем еще недавно саудовские принцы верили, что смогут держать демонов террора в узде, а то и вовсе оседлать их под себя, подкармливая и балуя. Но недавние взрывы в Эр-Рияде развеяли розовые иллюзии, и даже до потомков Ибн Сауда, излишком мозговых извилин отродясь не обремененным, стало ясно: доигрались.
В общем-то, давно известно, что игры с джиннами добром не кончаются никогда. Но если европейцы, оказавшись в подобной ситуации, впадают в панику и начинают задаваться вопросом "Кто виноват?", то бедуины, сыны пустыни, не тратя время на подобные глупости, ударили в ответ. Без ненужных раздумий. Да так, что плохо и неуютно стало самим джиннам. Потому что королевские спецслужбы, долгие годы опекавшие и "крышевавшие" нечисть, прекрасно знали, кто виноват и что делать, не говоря уж о таких пустяках, как где кого искать и что у кого спрашивать. А уж убедить "псов джихада", даже самых закоренелых и упорных, не скрытничать, никакого труда не составляло. Ибо зинданы боголюбивой Саудии, мало похожи на застенки проклинаемой арабскими демократами израильской военщины, да и методы дознания в тех краях принципиально иные.
В общем, мало кто удивился, что спустя всего лишь четыре дня после трагедии саудовская полиция вышла на штаб бомбистов, базировавшийся в одном из интернет-кафе священной Медины, невдалеке от могилы пророка, и захватила его. Собственно говоря, никакого захвата и не было. Слуги закона просто вошли в помещение, провели обыск, обнаружили склад оружия и взрывчатку, после чего арестовали одиннадцать человек (девять подданных короля Фахда и двоих марокканцев), а чуть позже отыскали и документы, свидетельствующих об интенсивной подготовке обезвреженной группы к совершению еще нескольких терактов в Эр-Рияде, Медине и Мекке. Правда, двоим террористам - лидеру ячейки Юсифу Салеху аль-Эйри, активисту "Аль-Каеды", давно разыскиваемому спецслужбами королевства, и его заместителю удалось, вырвавшись из кольца, скрыться в неизвестном направлении, но этот "прокол" был единственным и несущественным. Ибо уже 1 июня, опознанные при попытке пройти через блокпост, они были окружены и после короткого ожесточенного боя обезврежены. Сам аль-Эйри, убив двух полицейских, погиб в перестрелке, а его спутник, взятый в плен, присоединился к арестованным собратьям по борьбе, и ныне, как сообщают власти, "дает исключительно ценные показания". Как, впрочем, и все остальные. И правильно делает. Ибо теперь так и так умирать, а европейская рефлексия саудовскому правосудию непонятна и чужда: чтобы заслужить право быть обезглавленными с одного удара, бородатым парням придется очень и очень постараться.
Доступными методами...
А вот в Марокко террористам голов не рубят. Там их просто вешают. Ибо Марокко, в отличие от не вполне выросшей из варварства Саудии, страна почти цивилизованная, к Европе близкая, а потому и не лишенная некоего благообразия. Король там, правда, тоже практически всевластен, племена никак не удосужатся превратиться в народ, а слово шейхов - непреложный закон. Но есть все же в королевстве и писаная конституция, и номинальный парламент, и целый букет партий, от исламской до социалистической, и даже нечто, считающее себя национальной интеллигенцией. Что, к счастью, не мешает марокканцам при необходимости стремительно дичать. А необходимость в последнее время наступает все чаще.
Когда 16 мая Касабланку, самый "продвинутый" и развитой город страны, потрясла серия мощных взрывов, обративших в обугленные руины местный Еврейский центр, популярную гостиницу "Сафир", бельгийское консульство и модный ресторан, и унесших жизни нескольких десятков человек, арабов и европейцев, аресты начались мгновенно, еще до того, как над развалинами рассеялся дым.
Брали всех, чьи имена значились в списках неблагонадежных, не зачитывая права и не давая позвонить по телефону. Некоторых, чья непричастность была явной и очевидной, отпустили довольно быстро и почти не покалечив, но с остальными, вызывавшими хоть намек на возможность подозрения, работали обстоятельно и вдумчиво, не оставляя им никаких шансов хранить гордое молчание. Благодаря чему и выяснили: мегатеракт подготовлен по заданию все той же "Аль-Каиды" активистами её местного филиала - "Асират аль-Мустаквим" ("Путь праведных"). Глава группировки, некто Абделхак (он же - Мул Себбат), лаврами шахида явно не прельщенный, сразу же после взрывов пытался уйти в бега, но был схвачен, какое-то время играл в молчанку, а через два дня совершенно неожиданно скончался в тюремной больничке от "резкого обострения болезни сердца, печени, почек и селезенки". Диагноз, конечно, странноватый, но именно так сообщили врачи, а врачам не верит нельзя, они люди знающие.
Проявляя высокую гуманность, тюремная администрация 20 мая позволила соратникам Абделхака проститься с телом покойного вожака. И не знаю уж, что они такого особенного увидели, но с этого дня все как один начали сотрудничать со следствием еще активнее, чем прежде. Утром 21 мая были задержаны два боевика, входивших в "ударную команду" шахидов (в самый последний момент, уже после сигнала к атаке, они передумали умирать и скрылись), утром 23-го - еще семеро, составлявшие "команду дублеров" (им предстояло довести дело до конца, если бы по какой-то причине основной группе не удалось выполнить задачу), а 25-го парламент, собравшись на чрезвычайную сессию, принял новый закон о борьбе с террором, предписав впредь судить экстремистов в предельно упрощенном порядке, с немедленным приведением приговоров в исполнение. Документ, естественно, был тут же подписан королем, и вечером по национальному телевидению сообщили, что собранных доказательств более чем достаточно для начала процесса.
Излишне говорить, что такая "ничем не оправданная" суровость мгновенно вызвала шквал резких протестов со стороны местных правозащитников, на весь мир возопивших о "возвращении в средневековье", но на их крики и стоны власть отреагировала величавым молчанием. Ибо хотя Марокко уже, бесспорно, не Саудовская Аравия, однако, к счастью для себя и своих законопослушных граждан, еще и не совсем Европа.
Я не уверен, что кто-то из властей предержащих исламского мира хоть что-то слышал о великом враче Гиппократе, наставлявшем учеников лечить "подобное подобным", но опыт отцов, дедов и прадедов подсказывает: проявить слабость - смерти подобно; жестокости необходимо противопоставить жестокость, коварству - коварство, ненависти - ненависть. И все это в двойной, тройной, десятикратной мере. Не боясь прослыть "негуманными" и "нелиберальными" - чтобы вырвавшийся на волю джинн, скуля, уполз обратно, в кувшин, из которого был неосторожно вызван.
Рак не лечат примочками. И мне хочется верить, что наша с вами цивилизация еще не совсем утратила главнейшее из своих достоинств - умение учиться тому, что жизненно важно. Не сейчас, и может быть не скоро, но рано или поздно, вдыхая гарь, исходящую от руин кёльнских соборов, тауэров и эйфелевых башен, европейский обыватель, ощутив - пусть не умом, но еще не окончательно атрофировавшимся инстинктом самосохранения - степень угрозы, выйдет из дремы. И, озверев так, как не способен озвереть никто, кроме перепуганного европейского обывателя, затеет генеральную уборку континента.
Не поручусь, что все будет именно так. Но только надежда на это дает мне основания для осторожного оптимизма.