Лев Вершинин

"Cymru ir cymru lloeh ir moch"

("Уэльс для валлийцев, англичане, убирайтесь домой")

Девиз валлийских националистов

Политики говорят то, что считают нужным. Историки - то, что нужно политикам. Но если верить старым песням, Оуэн ап Мэрдок, прославленнейший из магов, вернул феям волшебную силу, подаренную некогда его предкам, и не только за себя, но и за потомков своих отказался от умения колдовать, попросив взамен одно: вернуть к жизни Ллевелина Великого. И голова последнего из князей независимого Уэльса, исчезнув с шеста, торчащего посреди вражьего Лондона, чудесным образом воссоединилась с телом, похороненным в горах Гвента. И ожил государь. Но не поспешил возвращаться к смирившемуся народу. "Нет, - сказал. - Живите, как сможете. Я же вернусь лишь тогда, когда уже не христиане, но мавры осквернят наши луга". И, сказав так, ушел в туман. Было так? Не было? Говорят всякое. Но барды - а Уэльс ныне единственный край, по дорогам которого бродят они, наигрывая на древних лирах - утверждают, что впервые песня эта спета очевидцами, и с тех пор к ней не было добавлено ни слова...

Алый дракон на зеленом поле

Покорить Уэльс доводилось многим, начиная с Цезаря. Но подавить не удалось никому. По сей день границей между "землей Кимру" и "старой доброй Англией" считается "Ров Оффы", гигантский земляной вал, сооруженный в 8-м века англосаксами, пытавшимися хоть таким образом уберечь себя от набегов обитателей вересковых гор и пустошей. А Уэльс (это известно не всем) - суверенное княжество, входящее в состав Великобритании, но формально не подчиненное её монарху. Некогда косматые кельтские вожди сказали победоносному завоевателю: "Или война до конца, или дай нам господина, рожденного на нашей земле и ни слова не говорящего по-английски". И мудрый король Эдуард вынес к ним своего месячного первенца, рожденного на валлийской земле: "Вот ваш господин". С тех пор железный перстень Ллевелина, символ власти над Уэльсом, принадлежит наследным принцам. Но накануне коронации нового монарха священная реликвия переходит к следующему наследнику.

Английские символы и эмблемы валлийцы не чтут, предпочитая свои, древние: лук-порей (согласно легенде, святой Давид, крестивший кельтов, велел своим приверженцам прикреплять его к одежде, дабы отличаться от язычников) и нарцисс, любимый цветок князя Ллевелина. Не особо жалуют там и английский язык. Уже едва ли не половина планеты на вопрос "Do you speek English?" отвечает "Yes!", а в некоторых северных деревушках западнее "Рва Оффы" по-английски почти не говорят; упрямые селяне по-прежнему вполне удовлетворены своим очень древним и очень сложным языком, выжившим в почти первозданном виде.

Много веков подряд Уэльс считался дремучим захолустьем, "гномьей страной", а валлийцы в понимании англичан (да и шотландцев) были примерным эквивалентом знаменитого "чукчи" из советских анекдотов эпохи застоя. И все же именно Уэльсу обязана Англия тем, что стала Великобританией. Ибо там были единственные на весь остров золотые прииски, стабильно пополнявшие казну королевства (официально их признали иссякшими лишь в 1938 году, но и по сей день кое-кому везет найти крупинку-другую желтого металла), и угольные шахты, поднявшие на ноги великую английскую промышленность (ныне превратившиеся в музеи). Да и знаменитый "английский лук", та самая "грубая палка с гусиным пером", принесшая Англии великие победы в Столетней войне, тоже пришла из валлийского Гвента (стрелки Робин Гуда пользовались совсем другим луком, гораздо короче и слабее).

Впрочем, аборигенам богатства их земли были не впрок. Столетие за столетием "страна гномов" погрязала в нищете и неграмотности, крестьяне тупо копались в земле, выдавали на-гора уголь, сомневались в наличии разумной жизни за "Рвом Оффы" и ничего не предпринимали без одобрения священника, что, впрочем, не мешало им приносить посильные жертвы феям.

Ситуация начала меняться лишь в ХХ веке.

Кельтская гордость

Ныне Уэльс - уютная, очень ухоженная земля, гостеприимная и весьма красивая, по праву слывущая раем для туристов. Заводов там мало, шахты закрыты, но на доходы население не жалуется. Сотни тысяч гостей со всех концов Земли приезжают поглазеть на потрясающие горы, и водопады, побродить по берегам озера (как утверждают путеводители, если очень повезет, там можно увидеть настоящих эльфов), отведать изумительно вкусные местные яства, о достоинствах которых писал еще Цезарь, побродить по руинам бесчисленных крепостей и замков.

Никто не спорит с тем, что изменения в лучшую сторону во многом заслуга местной партии "Плайд Кимру" - "Братство Уэльса". Созданная в 1925 году десятком сельских интеллигентов, она изначально исповедовала умеренно социалистические принципы, но позже начала смещаться к центру, упорно и последовательно боролась за расширение местного самоуправления, за сохранение кельтской культуры, языка и традиций, с 1964-го "застолбила" за собою места в Вестминстере и, в конце концов, сумела добиться очень многого. Вплоть до того, что валлийский язык был признан официальным на территории княжества. Когда же в 1999-м не без её активного участия Лондон дал "добро" на автономию Уэльса и сформирование его Ассамблея (мини-парламента), "Братство Уэльса" получила 17 мест из 60. Иными словами, за неё проголосовало более трех четвертей избирателей кельтского происхождения.

Как заявил в те дни лидер партии Оуэн Вин Джонс, "мы хотим власти не ради самой власти, и мы не Шотландия, чтобы требовать невозможного", однако Уэльс должен контролировать свои внутренние дела "в той мере, в какой это допустимо и необходимо". Такая разумная и взвешенная позиция пришлась по нраву всем. Ассамблея, где "Плайд Кимру" составляет хоть и меньшинство, но очень активное, понемногу подбирала под себя систему налогов, "кельтизировала" полицию и активно пыталась положить конец засилью супермаркетов - во имя спасения местных фермеров.

А в начале последней декады сентября 2003 года прогремел гром.

На очередной партийной конференции, проходившей, как положено, в столице княжества Кардиффе, под самый конец дебатов было зачитано (и чего вовсе уж никто не ожидал, одобрено единогласно) "экстренное" предложение, подготовленное в глубоком секрете от широкой общественности и тем более прессы - об изменении в уставе "Братства". Суть новации состояла в в том, что отныне стратегической целью "Братства" является достижение не расплывчатого "полного национального статуса", а конкретной "независимости", предполагающей, в частности, самостоятельное членство в Евросоюзе и ООН.

Сам Оуэн Вин Джонс, человек довольно умеренный и безмерно далекий от экстремизма, выступая перед делегатами, предпочел, правда, говорить о "подлинном самоуправлении", вовсе не исключающем "личную унию с Англией через номинальную власть принца из династии Виндзоров", но подтвердил, что партия "решение принято и будет претворено в жизнь. Дело даже не в том, что мы - народ сельский и боимся глобализации. Самое главное, мы не хотим, чтобы из за Рва к нам проникали мусульмане. Таков завет святого Дэйвида. Если угодно, считайте, что мы услышали рог Ллевелина".

Действительно, подвижник, крестивший валлийцев, предсказал некогда, что день, когда на валлийской земле прозвучит "магометанский призыв", будет последним днем Уэльса. Кто-то, наверное, назовет это пустячным суеверием. Но не валлийцы, для которых прошлое слишком тесно связано с настоящим. Тем более, что и Ллевелин Великий, память которого свято чтут в каждой кельтской семье, посулил вернуться, когда мавры станут топтать "землю Кимру".

Горное эхо

Министра можно понять. Но он явно ошибся. Никто не торопится ни с насмешками, ни с обвинениями. Напротив, спустя три дня из далекого далека донеслось совершенно неожиданное эхо, превратившее местную сенсацию в международную.

Сославшись на "валлийский прецедент", Хуан Хосе Ибарретхе, глава правительства Страны Басков, 26 сентября представил на рассмотрение парламента план, предусматривающий дальнейшее расширение самоуправления самой проблемной испанской автономии вплоть до создания "государства в вольной ассоциации с Испанией". Данный документ предусматривает право на самоопределение провинции путем всенародного референдума, а также право вести собственную внешнюю политику, не оглядываясь на позицию Мадрида. Фактически этот план, озвученный самым умеренным из баскских политиков, мало отличается от требований, выдвигаемых террористами-подпольщиками, и вполне понятно, что правительство Испании выступило крайне резко. Оно объявило "план Ибарретхе" незаконным и лишенным смысла, поскольку-де Страна Басков и так "фактически вполне суверенна", а утверждение документа на официальном уровне приведет к развалу Пиренейской монархии.

Все это соответствует истине. Бискайе и впрямь грех обижаться на свой нынешний статус, а официальное принятие документа, озвученного премьером автономии, скорее всего, станет прецедентом, которым не замедлят воспользоваться жители Каталонии и Галисии, где также имеют место сепаратистские настроения. Но сам сеньор Ибарретхе на громкие, доходящие до предела допустимого окрики из Мадрида отвечает спокойно, со сдержанным достоинством: "Бог и сограждане свидетели, что я никогда не считал независимость насущно необходимой. Но сегодня мои единомышленники полагают, что наши предки не для того освобождали страну от мавров, чтобы спустя тысячу лет здесь строились минареты".

Что ж, народы подчас - и, к счастью, не так уж редко - умнее своих правительств. И в горной Бискайе тоже имеется легенда о короле, который вернется спасать родину, услышав тягучие вопли муэдзинов. Правда, имя его не Ллевелин, а Пелайо.

Но какая, в сущности, разница...