Кузьминова Екатерина Евгеньевна
Реферат по Устному Народному Творчеству

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фэнтези, определение, прародители, история возникновения, виды.

   Фэнтези, определение, прародители, история возникновения, виды.
  

"Самое забавное в fantasy то,

что жанр фэнтезийного текста легко

и непринужденно узнается

по первым же строкам,

но никто так до сих пор

и не сумел дать четкое определение,

чем же этот жанр, собственно, является".

Лучшее определение fantasy из существующих.

Автор неизвестен

  
   В толковании фэнтези всегда присутствовали две весьма противоречивые крайности. По одной из них, фэнтези -- жанр сказочный, и происхождением своим обязан именно мифологической (более ранней) и сказочной (более поздней) традиции. С другой стороны, типичный роман-fantasy многое взял и от рыцарской, приключенческой прозы -- это также невозможно отрицать. Вот и получается некоторая путаница: одни исследователи ставят во главе своих эссе мифосоставляющую, другие -- романтико-приключенческий компонент. И что-то из произведений фэнтези в их типологию входит, а что-то нет.
   Можно упростить это противоречие и сказать, что на скрещении этих двух жанрообразующих аспектов фэнтези и существует. Действительно, на скрещении, взаимодействии двух основных жанровых составляющих и развивается этот жанр. Однако некоторые авторы в своих исследованиях такого обобщения не делают, предпочитая обходиться только одной из подоснов фэнтези.
   Точного определения фэнтези не существует, вот лишь два из возможных:
   Фэнтези -- это поджанр фантастики, основой которого является повествование о вымышленном мире, в котором чудо является реальным, а мировой базис больше идеалистичен, чем рационален, и больше религиозен (чудесен, магичен), чем физичен.
   Это определение не бесспорно и не всеобъемлюще, но передает основную суть. Ведь главной чертой фэнтези является не антуражная "рыцарскость" и "квестовость", не меч и магия, а более общие вещи -- тот базис, который отличает ее от science fiction или реалистической прозы. Во многом это вопрос мотивации персонажей, а не того, с бластером бегает герой или с копьем.
   И более общее:
   Фэ?нтези (англ. fantasy -- фантазия) -- жанр фантастической литературы, появившийся в начале XX века и основанный на использовании мифологических и сказочных мотивов. Произведения фэнтези чаще всего напоминают историко-приключенческий роман, действие которого происходит в вымышленном мире, близком к реальному Средневековью, герои которого сталкиваются со сверхъестественными явлениями и существами. Зачастую фэнтези построено на основе архетипических сюжетов.
   Однако эти определения, как и подавляющее большинство им подобных, страдают одним существенным, хоть и малозаметным недостатком. Оно относится ко внутренним реалиям фэнтезийного текста, а не ко внешним. Мы можем бесконечно долго разбирать наличие или отсутствие того или иного элемента в том или ином конкретном романе (тогда как их тысячи), и не придем ни к общему мнению, ни к пониманию вопроса. Пока не зададимся целью описать причинно-следственную связь между тем, что нужно человеку, и появлением фэнтези как такового.
   Ведь всякий предмет или явление в нашем культурном пространстве появляется лишь тогда, когда они нужны нам, и конкретные черты их обусловлены теми нуждами, которые они в нас
   удовлетворяют. Так и с фэнтези -- чтобы определить в точности, что же оно из себя представляет, мы должны понять, для чего оно нам нужно, почему мы жаждем читать именно его.
   Ольга Брилева, вплотную приблизившаяся к рассмотрению этого вопроса в своей статье "Фэнтези: метафизический поиск современного сознания", сказала, что "фэнтези -- это компромисс, который отыскали между собой наше рациональное мышление и наша тоска по иррациональному".
  
   В отличие от научной фантастики, фэнтези не стремится объяснить мир, в котором происходит действие произведения, с точки зрения науки. Сам этот мир существует в виде некоего допущения (чаще всего его местоположение относительно нашей реальности вовсе никак не оговаривается: то ли это параллельный мир, то ли другая планета), а его физические законы отличаются от реалий нашего мира. В таком мире может быть реальным существование богов, колдовства, мифических существ (драконы, гномы, тролли), привидений и любых других фантастических сущностей. В то же время, принципиальное отличие "чудес" фэнтези от их сказочных аналогов -- в том, что они являются нормой описываемого мира и действуют системно, как законы природы.
  
   Значительная часть вымышленных миров и сюжетов в фэнтези построена на архетипах -- стереотипных, сформированных предшествующей культурой образах и ходах. Зачастую именно использование стереотипов критики фэнтези ставят его авторам в вину.
  
   В большинстве вымышленных вселенных в том или ином виде фигурирует определенный набор мифических существ, условно называемых "расами". Большинство из них заимствованы из мифологии, некоторые были выдуманы писателями (например, Толкином) и использовались последователями. Ролевая система Dungeons & Dragons тщательно систематизировала эти расы, что значительно повлияло на писателей, авторов игр и художников.
  
   "Стандартным набором" считаются:
   Эльфы -- утончённые, ловкие, похожие на людей существа с острыми ушами, склонные к магии, защите природы, искусствам, долгожители
   Гномы (англ. dwarves) -- бородатые подземные карлики крепкого телосложения, умелые кузнецы и инженеры
   Орки или гоблины -- обезьяноподобные воинственные варвары с зелёной или тёмной кожей
   Халфлинги (под различными названиями) -- производные от хоббитов Дж.Р.Р.Толкина. Маленькие ловкие существа ростом до пояса человеку.
   Тролли или огры -- горные великаны-людоеды с низким интеллектом
  
   Также часто фигурируют одни и те же мифологические существа, заимствованные преимущественно из греческой, скандинавской или, в "славянской фэнтези" -- славянской мифологии: драконы, русалки, кентавры, минотавры (во множественном числе) и др.
  
   В значительной части фэнтези-произведений, преимущественно эпического поджанра, основой сюжета является противостояние сил Добра и Зла, описываемых как стороны Света и Тьмы. Силы Тьмы при этом зачастую изображаются в соответствующей атрибутике (отчасти схожей с атрибутикой субкультуры готов), намекающей на их "тёмность": чёрные плащи, черепа, маски, оккультная символика. Архетип сил света менее стоек, и, как правило, отсылает к стилистике христианской церкви. Даже в произведениях, где "тёмные силы" не отождествляются с отрицательными персонажами (например, в книгах Ника Перумова), этот стереотип сохраняется.
  
   Основой сюжета многих произведений является квест в поисках некоего волшебного предмета, места, человека или знания. Этот архетип происходит из сюжетов античной и средневековой литературы -- таких, как поход аргонавтов за Золотым Руном, поход Галахада за Святым Граалем, и т.п.. В первых же наиболее известных произведениях фэнтези -- "Часе Дракона" Говарда и "Властелине Колец" Толкина -- этот мотив ярко выражен. В дальнейшем значительная часть книг фэнтези имеет сюжет в виде описания путешествия героев к какой-либо цели, с преодолением трудностей и сменами маршрута. Архетип квеста также успешно использовался для создания сюжетов компьютерных игр, где игроку дается задание по поиску некоего артефакта и основным занятием игрока будет продвижение к нему.
  
   Фэнтези как таковое -- явление последнего столетия; это довольно молодой жанр.
   Безусловно, фэнтези формировалось во множестве литературных (а до того повествовательных) канонов сразу. Все это его предвосхитители, прародители и предки, в общем, предтечи.
  
   Прародитель N1.
   Мифы и сказки
   Никто не отрицает, что, как точно заметил Сапковский, "основным истоком фэнтези
   является мифология". Но почему?! Греция, Скандинавия, славянские мифоэпосы, кельтские сказания и, наконец, британский артуровский цикл -- почему они так тесно взаимосвязаны с фэнтези? Почему писатели оной, начиная с Говарда и Лавкрафта, Толкина и его современников, заканчивая подавляющим большинством нынешних трудяг, столь настойчиво используют сложившиеся стереотипы -- великанов из Эдды, эльфов из холмов, героев из Камелота, гоблинов и ведьм из сказок Братьев Гримм?.. Соответствие этих архетипичных образов любому современному произведению даже глубже, чем кажется: стоит начать подробный разбор и анализ любого фэнтези-текста, на поверхности окажется тот или иной народный, мифологический канон. Ну почему в конечном итоге Йеннифэр оказалась горбатой, скажите мне, точно такой
   же горбатой, как Баба-Яга? Потому что Сапковский, в отличие от большинства авторов, подобные вещи чувствует и понимает?.. Наверное, потому, что истоки каждого из этих персонажей и образов очень уж глубокие, а сами они очень устоявшиеся. Конечно, мифы и сказки складывались тысячелетиями, следовали все тому же принципу нужности, выражали все те же животрепещущие, насущные проблемы и вопросы -- а потому, укоренившись в интернационально-массовом сознании, стоят там теперь вроде вросших в землю огромных каменных столбов. Попробуй раскачай да свали! Неоткуда браться новым архетипам, они формируются медленно. И удел автора современной фантастики -- манипулировать имеющимися, составляя из них разнообразные композиции, а также интерпретировать классические образы по своему усмотрению. Стругацкие отлично делали это в фантастике (а с образами фэнтези непосредственно в "Сказке о Тройке"). Авторы D&D-книг и их неканонические последователи (вроде Перумова, также раскладывающего все виды магии и монстров по отдельным полочкам) сформировали огромный и очень систематичный пласт литературы (возможно, не такой высокой художественной ценности).
  
   Прародитель N2
   Древний эпос
   Конечно, в предтечи фэнтези можно записывать авторские тексты большой культурной значимости: в первую очередь "Илиаду" и "Одиссею" Гомера. Правда, с Гомером есть некоторая
   путаница. Ну кто скажет, что роман о путешествии Одиссея, написанный современным сценаристом и поставленный Кончаловским в виде телевизионного фильма из нескольких серий, -- не фэнтези? Да фэнтези, типичное фэнтези. Но вот первоисточник -- нет. Эпос это. Есть, конечно, фэнтезийные эпосы (например, "Властелин Колец"), но это уже лингвистическая уловка. Ведь в первую очередь романы Толкина -- фэнтези, а не эпос.
   Древние культуры породили основные характеристики нынешнего фэнтези (квестовость, героичность, магическое и божественное начала). Характеристики оставались незыблемыми, в то время как литература развивалась.
   В период с X века до н.э. по IX_XII века н.э. использование литературы как таковой было более исследовательским и научным, нежели художественным. Мало кто предпочитал тратить драгоценные бумагу (папирус, пергамент), чернила и редкую грамотность на написание каких-то фантастических или даже реалистических виршей. Предпочтение отдавалось записи родов, свадеб и смертей в церковно-приходских книгах, а также записи законов на тех или иных материалах, от камня и глины до кож и золотых пластин. Подтверждая высказанную выше мысль о функциональной сути всякого явления, мы можем смело утверждать, что по большей части в
   указанный период литература развивалась слабо, уступив место бытовой, исследовательской, научной грамотности. Конечно, это не значит, что, например, в VI-VII веке н.э. весь мир поголовно был антилитературен. При том же Юстиниане писались не одни законы - куда уж константинопольской аристократии без скабрезных зарисовок и стишков? Культурно развитый Восток в любой момент мог похвастать изысканными и бесконечными свитками стихов -- танка и хокку, касыд и рубаи, четверостиший и поэм. Но все же новый виток в развитии литературы, угасшей было после падения великих государств и культур, начался только в эпоху развитого феодализма. Удовлетворив основные потребности бытового и законодательного характера, человечество приступило к насыщению культурной сферы, которая в области литературы практически пустовала. Да, развитие и усиление христианства, несомненно, сильно сказалось на литературе. Опять же, в первейшем почете у церкви были научные и псевдонаучные труды на разные темы (вспомните библиотеку в "Имени розы" Умберто Эко), но и литературные жанры начинали потихоньку оживать и развиваться.
  
   Прародитель N3
   Рыцарский и готический роман
   Сформировавшийся к XIV-XVI векам, рыцарский роман прочно вошел в обиход и может считаться первым проявлением литературизации нравов и культур Европы после античных трудов. Тут даже
   объяснять ничего не надо -- и так понятно, что жанровый рыцарский роман, выросший из артурианы в морально воспитывающий и вместе с тем приключенческий жанр, оказал на фэнтези большое значение. "Тристан и Изольда ", "Ивейн и Гавейн", "Неистовый Роланд" и другие рыцарские романы ознаменовали собой приход романтики в литературу, а романтика по своей атмосфере безусловно причастна к появлению фэнтези. Рыцарский роман стал прототипом для более поздних произведений, таких как "Дон Кихот" и "Айвенго". А в то же самое время совсем рядом, переплетаясь с рыцарским, формировался готический роман -- всякие ужасы и проклятия,
   мистика в полный рост, религиозная и идейная составляющая. Можно упростить механизм и с улыбкой сравнить эти два жанра с "формированием воинствующей и магической частей фэнтези".
   Известнейшие образцы жанра в культурном смысле крайне содержательны.
   Шло время, рыцари сменялись буржуа или более утонченными аристократическими сэрами да
   эсквайрами, мир расширялся, как детский двор для ребенка, -- и рыцарский роман, отслуживший свое человечеству, перерос в роман более смелый, более широкий и разнообразный в смысле антуража, более поражающий и увлекающий читателя.
  
   Прародитель N4
   Приключенческий жанр
   Приключенческая традиция повлияла на формирование фэнтези во всей полноте. Охотники за сокровищами и скальпами, ковбои и наемники, доблестные первопроходцы и ученые всех мастей, просто пираты и благородные пираты... Унаследовав пылкую страсть к благородным действиям, вроде спасения капитана Гранта или безжалостно истребляемых ацтеков, герои приключений, как и рыцари, боролись со злом во всех его проявлениях. Они занимались тем же,
   чем и все человечество -- покоряли нашу планету от Африки и Новой Зеландии до снежных
   вершин Гималаев. Вершинами жанра приключений являются романы Майна Рида, Жюля Верна, Дюма, представлять которые нет надобности. Отметим лишь, что Жюль Верн -- один из немногих авторов, сумевших на редкость удачно сочетать в своем творчестве оба жанра -- приключенческий и фантастический.
   С развитием технического и общественного прогресса литература шла вперед, повинуясь велению времени, и неуклонно развивалась в сторону фантастики, способной открыть человечеству горизонты шире любых предыдущих жанров. В одних странах, где жизнь и общественный
   распорядок были четкими и ясными, это выражалось громкими романами вроде "Капитана Немо"
   или "Полета из пушки на Луну" -- текстами чисто технического и приключенческого характера.
   В матушке-России, где уникальные культура и социум боролись всю жизнь против собственных воровства, глупости и разгильдяйства, при этом отстаивая и развивая высшие, непререкаемые духовные ценности, сформировалось отдельное и неповторимое подворье "фантастики в исполнении классиков".
  
   Прародитель N5
   Классика с фантастическими мотивами
   Гоголь и Толстой , Брюсов и Гумилев с его потрясающим видением образов, которым лишь столетие спустя предстояло сформироваться в мировой фэнтези, позже Булгаков и Набоков -- все в той или иной степени обращались к фантастике в рамках фантасмагории, абсурда или мистики. Но в отличие от того же Эдгара По, целостный взгляд которого на нуар во многом предопределил формирование нуара в фантастике (весьма повлияв на Брэдбери с Кингом), наши классики отображали в фантастике в первую очередь совершенно нефантастические вещи. В то время как Жюль Верн и Герберт Уэллс фантазировали о технике и технологии, русские писатели задумывались, вторя представителям европейского романтизма и духовной литературе, прежде всего о душе. Однако нельзя сказать, что от этого их творения "менее фантастичны". Просто им элемент фантастического не помешал сказать о главном, а главное не помешало сказать о фантастическом.
  
   Итак, проследили, как мифология, внедренная в массовое сознание тысяч поколений, влияла на формирование более поздних жанров. Как приключенческий жанр трансформировался в фантастический, и как другая сторона его (связанная с мифологией и сказкой) некоторое время развивалась несколько заторможенно, а потом переросла в фантастику (прежде всего научную).
  
   Исследовав и описав всех основных предтеч и предшественников, мы остановились как раз перед рождением фэнтези.
  
   Фэнтези как культурное явление начало формироваться очень давно. Но чтобы стать полноценным жанром из целого набора предтеч (мировых мифологий, античной легендарности, кельтской волшебности и средневекового романтизма), фэнтези должно было пройти непростой и долгий путь. Должна была совершиться, так сказать, кристаллизация признаков. И литературным жанром, отдельным от других похожих братьев и сестер, фэнтези начало становиться лишь на перекрестке 19-20 веков.
  
   Многие считают родоначальником жанра Эдгара Берроуза, автора Тарзана и, конечно же, знаменитых "Марсианских хроник" (вместе с "Лунными" и "Венерианскими"). Тем не менее, хроники Берроуза официально причислены к приключенческой и фантастической литературе, и
   сомнений в этом быть не может: несмотря на героя и принцессу, на подвиги и чудовищ, романы
   Берроуза не соответствуют другим основополагающим канонам fantasy. У него в мире нет ни магии, ни сверхъестественных сил. Дух берроузовских книг пронизан наукой и технологией, его марсианская средневековость техногенна, а потому гораздо ближе к ранней НФ, к тому же Жюлю Верну и Уэллсу.
   Если Берроуз в родоначальники фэнтези не годится, то практически все библиографические
   исследования сходятся, отмечая первую значительную фигуру, этакого отца-основателя. При этом
   он на сегодняшний день почти неизвестен широкой общественности. Это Эдвард Джон Мортон Дракс Планкетт, восемнадцатый барон Дансени -- британский аристократ, отличавшийся живым воображением и склонностью к изысканной литературной игре. Не Толкин, как пишут и считают многие исследователи, был первым писателем, создавшим несуществующий мир с его географией, мифологией и историей -- а как раз Дансени (хотя и до него были такие писатели -- но уж точно работавшие не в жанре фэнтези). Его цикл рассказов "Боги Пеганы" был как раз посвящен этому миру, корни которого уходят в ирландский эпос. По сути, лорд Дансени явился автором, который впервые сформировал в своем творчестве нечто четко осмысленное и этапное, что сейчас с уверенностью может быть названо "фэнтези". Как ювелир, работающий с драгоценным камнем, Эдвард Восемнадцатый выделил одну за другой те грани, которые впоследствии стали основными признаками большинства фэнтезийных произведений. Неудивительно, что более поздние авторы следовали логике его "волшебных рассказов" и в дальнейшем развивали эти достижения, исследуя, расширяя и совершенствуя их.
  
   Так сложилось, что общеизвестными отцами-основателями фэнтези стали американские
   беллетристы, писавшие для увеселения определенного круга читателей свои странные рассказы, основной чертой которых была необычность и фантастичность. Рассказы эти печатались в журналах, главным из которых был очень известный в то время Weird Stories, своеобразная кузница кадров. Публика развлекалась, беллетристы получали гонорары и перебивались от номера к номеру, наращивая свою производительность. Если всмотреться в эту коммерциализацию и поточность (типичную для американского бизнеса), становится ясно, что писатели переняли опыт Дансени и продолжили его дело. Филипп Лавкрафт, широко известный автор "Зова Ктулху", "Тени Дагона", "Шепчущего в ночи" и готических, хоррор- и чисто fantasy-произведений, был лично знаком с английским лордом, и тот, безусловно, повлиял на его творчество. Правда, из воздушно-романтических и иронически-человечных рассказов Эдварда его американский "ученик" вывел собственные авторские черты: мрак и ужас, гнетущее ощущение Зла и неодолимость древних проклятий... Но это как раз и являлось развитием жанра; по сути это напоминало развитие богатой золотой жилы -- Дансени вывел мир на месторождение, копнув в
   него, а последующие авторы продолжили раскопки, копая в разные стороны и не уставая поражаться богатству и разнообразию залежей. Лавкрафт работал совместно с другим столпом-родоначальником жанра, Робертом Говардом. Последний писал рассказы о различных героях, но стал знаменитым благодаря Конану. Создав образ непобедимого воителя, бесстрашного Конана-варвара, Говард как раз нашел третье ответвление фэнтези-месторождения, и стал основателем направления, называемого чаще всего "героическим фэнтези" или "фэнтези меча и волшебства". Говард создал вымышленный мир на основе полулегендарных сказаний и обрывков различных мифологий. В его текстах мелькают Атлантида, Лемурия, Му, Киммерия, Гиперборея -- целый набор из исчезнувших цивилизаций, смутное представление о которых размыто по различным хроникам древности. И если авторы до Говарда описывали свои вымышленные миры скупыми мазками, по сути ограничивались самой мыслью: "Вот она, Страна Фантазия, и Джон Смит из Лондона пришел туда", то Говард изобразил фантастический мир в полный рост. Он раздал каждой несуществующей стране свою культурную особенность, политическую функцию, колорит... и пустил гулять по ним своего героя, впоследствии всемирно известного. В каждой стране по магу-энкаунтеру, по квесту-испытанию, по женщине... Что ж, Говард по праву считается выдающейся фигурой в своем сообществе, которое помимо него и Лавкрафта включало множество писателей, трудившихся на ниве фантастики и печатавшихся в журналах вроде Weird Stories. Однако истинную популярность Говард снискал гораздо позже своей смерти -- когда fantasy получило новое рождение и распространение, вышло на иной уровень. Ибо как жанр оно было не особенно популярно, не особенно востребовано. Но после смерти Говарда в 36 году фэнтези постепенно развивалось, а аудитория поклонников росла. И тогда в середине 20 века американский писатель-фантаст Лайонел Спрэг де Камп, сам писавший фэнтези и в детстве увлекавшийся похождениями Конана, нашел неоконченную повесть про варвара и дописал ее. И опубликовал "в соавторстве с
   Говардом". Книга имела успех, магический рецепт де Кампа подхватили еще несколько человек (Бьерном Ниберг, Лин Картер и другие). Они писали о подвигах могучего варвара все больше и больше -- и постепенно, в такт расширяющемуся полю поклонников фэнтези, сага о Конане превратилась в коллективное творчество. На данный момент оно насчитывает около полутора сотен романов разных авторов по всему миру. Но на самом деле своим возрождением из
   пепла Говард, как это ни парадоксально, в первую очередь обязан не тому, кто его вспомнил и "дописал", а тем, кто не имел к его творчеству никакого отношения.
  
   Англия -- страна глубоких традиций и поразительной памяти. Многие считают саму страну "родоначальником fantasy", ибо основной материал жанра добыт из валлийских и кельтских легенд. Англия дала миру как отца-основателя, суммировавшего основные принципы, робко приоткрывшего дверцу туда, так и группу коллег, которые, трудясь подобно американским беллетристам, умудрились сделать из fantasy не беллетристику, но литературу.
   В 30_40_х годах в Англии жила группа одаренных и творческих людей. В первую очередь это
   Клайв Степплз Льюис и Джон Роналд Руэл Толкин. Они так же вели свои раскопки золота, запрятанного в бескрайних горах страны Фантазии. Но стиль жизни, как обычно, диктовал стиль
   работы и получающийся результат. Университетские трудяги осмысливали фэнтези, повинуясь несколько иным целям, нежели авторы журналов вроде "Ридерс Дайджеста". Потому вместо американского конвейера необычных историй на свет появились вдумчивые и глубокие произведения, озаренные тем светом "магической религиозности" (или "религиозной магии), который и составляет первооснову истинного фэнтези. Что Толкин, что Льюис -- оба говорили на одном языке, и сказали фактически одно. Более полным и глубоким оказался вклад первого, и настоящим основателем большинство современных читателей видит именно его. Так вот, когда была издана сказочная повесть "Хоббит, или туда и обратно" (которую, кстати, к фэнтези поначалу никто и не причислял), сообщество поклонников лишь слегка встрепенулось, переплелось с детской аудиторией и влюбилось в новую манящую сказку. Но когда взошел "Властелин Колец", ситуация изменилась в корне. В середине 50-х и к началу 60-х годов уже всем издателям стало понятно, что фэнтези отнюдь не просто (и не только) развлекательное чтиво для подростковой аудитории, но нечто более серьезное. Небывалый успех "Властелина Колец" породил лавину изменений. Результатом стало формирование интереса к жанру у самых разных слоев населения.
   Начиная с середины пятидесятых, как раз тогда, когда работа над продолжениями Конана стремительно набирала обороты, во всем мире начался фэнтезийный бум. Выходили десятки книг, но читатели требовали сотен. Переиздали и Говарда, и Берроуза, наскребли по сусекам других забытых авторов. Приплели и Эдгара По, и многих других "смежных" писателей. Жанр развивался и цвел.
  
   Трудно выстроить единую лестницу, выбрать единый алгоритм для построения системы -- поджанры и направления фэнтези довольно различны. Мы поступим последовательно: разделим их по основным видам и расскажем о каждом из них.
  
   Героическое фэнтези.
   Героическое фэнтези считается наиболее примитивным и простым. По нему в большинстве случаев судит обыватель, со всем многообразием фэнтези не знакомый. Конечно, виной тому огромное количество поделок на всех языках, заполняющих прилавки. Однако, во-первых, героическое фэнтези сыграло свою роль в привлечении огромной массы читателей к жанру в целом. Во-вторых, и в этом виде беллетристики встречаются вполне интересные и достойные произведения -- как, например, в космической опере.
   Стиль "меча и магии" считается самым старым и несколько менее "глубоким", нежели ряд других. Героическое фэнтези описывает приключения отдельных героев, физически сильных и опытных воинов, решающих свои задачи при помощи силы и ловкости. Эти герои, как правило, не изображаются носителями добра и благородства -- среди них могут быть пираты, воры, наёмники и просто бродяги. В отличие от эпического поджанра, проблемы героя обычно локальны и касаются лично героя и его друзей, либо отдельной местности, поэтому в героическом фэнтези распространена форма повести и короткого рассказа.
   В 1960 г. Фриц Лейбер впервые применил термин Sword & Sorcery -- то, что у нас чаще всего называют "героическим фэнтези". Впрочем, каноны жанра сформировались гораздо раньше. В классической S&S, как правило, нет тщательно проработанного внутреннего мира персонажей и запутанных нравственно-психологических сюжетных коллизий. Упор делается на красочные описания причудливых локаций и захватывающих героических приключений. Экшен, экшен, и еще раз экшен -- вот что такое "меч и магия".
   У истока S&S стоят рыцарские романы вроде "Амадиса Галльского" и других опусов, коими с упоением зачитывался сервантесовский Дон Кихот. Более поздние прародители -- классическая приключенческая литература и бульварное чтиво (pulp fiction), популярное в Америке в начале XX века. Именно они послужили источником вдохновения для Эдгара Райса Бэрроуза, начавшего в 1912 г. два своих знаменитых цикла -- о Тарзане и о Картере Марсианском. Эти книги стали краеугольным камнем для писателя, которого считают "отцом" S&S -- Роберта Ирвина Говарда.
   Самый знаменитый герой Говарда -- Конан из Киммерии, который проходит путь от авантюриста до короля. На этом пути он сражается с колдунами, монстрами, жрецами темных культов, завоевывая любовь прекрасных женщин и славу великого бойца. Кроме Бэрроуза, в произведениях Говарда чувствуется влияние Г. Р. Хаггарда, Р. Киплинга и Ф. Ницше. Образ Конана сильно отличается от типичного положительного героя приключенческой литературы. Конан вовсе не рыцарь в сверкающих доспехах, свершающий добрые деяния во имя чести и справедливости. Это дикарь, вырванный из своей среды, но оставшийся верным варварским привычкам. В принципе, он неплохой мужик, который при этом вовсе не стремится активно творить добро. Он просто живет так, как ему нравится: ввязывается в авантюры, ухлестывает за красотками, охотится за сокровищами. Мир узрел нового героя в декабре 1932, когда в журнале "Weird Tales" был напечатан рассказ "Феникс на мече". За "Фениксом" последовали небольшой роман и 20 повестей о Конане, опубликованные в различных периодических изданиях. Из сотен разноплановых произведений Говарда к героическому фэнтези также относятся циклы рассказов об авантюристе-пуританине Соломоне Кэйне, лихом кельтском викинге Кормаке Мак Арте, вожде пиктов Бране МакМорне и короле Валузии атланте Кулле. Однако эти персонажи вовсе не являются клонами Конана, хотя "героические" повести Говарда имеют много общих черт, прежде всего в построении сюжета и стилистике.
   Стараниями Говарда возникло каноническое S&S: псевдосредневековый фон, красочные описания почти непрерывных битв супервоина с бесчисленными ордами врагов, причудливая магия.
   Говард не был "одиноким волком". Многие его современники писали аналогичные произведения, -- просто большинство из них не обладали говардовским талантом. Впрочем, и откровенные подражатели, и более талантливые авторы немало сделали для формирования и закрепления жанра S&S.
   После своего самоубийства в 1936 г. Говард был практически забыт (впрочем, серьезная литобщественность и раньше не баловала его вниманием). Однако оставались поклонники, одним из которых был писатель и критик Лайон Спрэг де Камп. Он искренне увлекался героическим фэнтези и особенно творчеством Говарда. Когда в его руки попала часть говардовского архива, де Камп обнаружил там много черновиков, набросков и недописанных произведений, в том числе и о Конане. На их основе он сочинил несколько стилизаций под Говарда, которые и опубликовал в 1960-х. К тому времени отношение общественности к фэнтези существенным образом переменилось. В США еще в пятидесятых были переизданы уже в книжном виде говардовские вещи о Конане, что помогло несколько реанимировать его популярность. В 1956 г. даже возникла "Хайборийская Лига" -- группа писателей, поставивших целью популяризовать героическое фэнтези (Де Камп, Картер, Лейбер и др.). Но главная причина интереса публики шестидесятых годов к фэнтези -- безусловно, успех "Властелина колец", на волне которого издатели бросились искать похожие книги, и Конан пришелся как нельзя кстати.
   Де Кампу, пожалуй, лучше других удалось стилизовать свою "конину" под фирменную манеру Говарда. Всего же в конаниане, ставшей одной из масштабнейших межавторских серий в истории литературы, участвовали десятки писателей из разных стран. Впрочем, продолжатели Говарда писали не только о киммерийце, создавая свои миры и героев, по большей части откровенно вторичные. Например, Лин Картер сотворил шестироманную эпопею о Тонгоре из Лемурии, а Джон Джейкс выдал 5 томов про Брака-варвара. Чтобы выделиться из общей массы, надо было выкинуть что-нибудь эдакое. Джон Норман, к примеру, приправил свой многотомный цикл о планете Гор пряной горстью садомазохизма и варварского сексизма, потакая низменным чувствам части читателей-мужчин. А Роберт Адамс перенес действие сериала "Конные кланы"
   в будущее, когда после атомной войны человечество впало в варварство, а к власти пришли мутанты, обладающие сверхспособностями на грани с магией. Карл Эдвард Вагнер снискал популярность и признание, сделав своего героя-супервоина Кэйна... колдуном. А ведь со времен Конана общим местом стало правило: "Хороший колдун -- мертвый колдун". Но Вагнер нарушил канон S&S, основав героическое dark fantasy. Многие его идеи позднее развил Глен Кук в "Анналах Черного Отряда". Видный американский писатель Фриц Лейбер прославился циклом о двух эксцентричных авантюристах, варваре-северянине Фафхрде и воришке из городских трущоб
   Сером Мышелове. Лейбер впервые разделяет супергероя на две ипостаси. Сила и доблесть достались могучему, но несколько простоватому Фафхрду, а изворотливость и интеллект олицетворяет Мышелов. Еще одно коренное отличие от Говарда -- откровенно ироничная манера изложения.
   Как правило, в центре героического фэнтези -- приключения главгероя, который либо осуществляет операциюпо спасению чего-либо (человека, страны, всего мира), либо просто родит туда-сюда в поисках опасностей. Впрочем, иногда приключения сами находят героя, который отлично обошелся бы и без них.
   Например, в романе Флетчера Прэтта "Колодец Единорога" рассказывается о юном изгнаннике Эйраре Эльварсоне, который встает на тропу авантюр. Роман Прэтта отличается от классической схемы S&S тем, что его герой -- обычный человек. Эйрар -- не супербоец вроде Конана или Фафхрда, не профессиональный головорез и мошенник наподобие Серого Мышелова или Кугеля, не могучий колдун, как Кэйн, а простой парень, волею Судьбы затянутый в необычные приключения. Примерно по тому же сценарию развивается еще одно знаковое произведение S&S -- "Три сердца и три льва" Пола Андерсона. Норвежец Хольгер Карлсон попадает в параллельный мир, где легенды о Карле Великом и его паладинах -- не выдумка, а явь. Схема "современный человек в магическом мире" давно превратилась в популярный прием как фэнтези вообще, так и S&S.
   Со временем "героическое фэнтези" сблизилось с фэнтези "высоким", в духе Толкина. Героику писали не только члены "Хайборийской Лиги", но и вполне сложившиеся мэтры фантастики, коим было абсолютно неинтересно шагать по уже проторенной дорожке. Ли Брэккет написала ряд произведений, действие которых происходит в будущем на Марсе, Венере и других планетах.
   Вместе с бэрроузовскими декорациями писательница щедро использовала приемы Говарда -- и такие ее произведения, как "Меч Рианонна" и цикл о приключениях Эрика Старка, относят к лучшим образчикам S&S. На счету Клиффорда Саймака три романа о Затерянных Землях, откуда
   волшебство просачивается в христианский мир. Сюжетно книги не связаны, хоть и построены по единой схеме: группа героев отправляется в приключение, приводящее их к познанию самих себя. Примерно в таком же духе чуть ранее отметился в S&S еще один неординарный мастер Эйв Дэвидсон (роман "Феникс и зеркало"). В семидесятых годах зародилась женская героика. Если Ли Брэккет работала в русле традиционной "мужской" S&S, то более поздние писательницы испытали явное влияние феминистических идей. Хотя это не означает, что центральными персонажами таких книг являлись обязательно дамы. Показателен роман Тэнит Ли "Восставшая из пепла", положивший начало трилогии о Белой Ведьме. Типично мужские приключения воина-колдуньи Уастис сменяются историей ее сына Вазкора. Впрочем, имеется немало книг, где женщина "круче" самого навороченного мужика: "Хроники Паксенаррион" Элизабет Мун, "Книга Великой Альты" Джейн Йолен, ряд романов Мэрион Зиммер Брэдли и Мерседес Лэки. О суровых дамочках иногда творят и мужчины -- например, трилогия "Стужа" Робина Уэйна Бэйли, героиня которого является женским клоном вагнеровского Кэйна.
   Отдельно стоит отметить Майкла Муркока. Многие книги этого незаурядного мастера написаны в жанре S&S, правда, весьма специфического свойства. Муркок писал героику ради денег, но при этом навязывал героям и, соответственно, читателям, собственные правила игры. На первый взгляд, S&S Муркока -- типичная "конина", но чего стоят одни его герои! В отличие от лишенных сомнений крутых парней Говарда и других основоположников, персонажи Муркока томимы темными страстями, одержимы комплексами, фобиями и прочими явно несуперменскими качествами. Наиболее прославленный персонаж Муркока -- бесспорно, альбинос Элрик, последний правитель государства Мелнибонэ. Цикл об Элрике задумывался как пародия на Конана. Судите сами: Конан -- варвар-амбал с гривой черных волос, презирающий магию и не страдающий развитой психикой; Элрик -- наследственный император-интеллектуал, болезненный альбинос, черпающий силу лишь от своего волшебного Черного Меча, буквально пропитанный магией и раздираемый сомнениями. Конан начинает с низов и становится королем, Элрик же проходит путь от императора до бездомного бродяги-авантюриста. Впрочем, со временем цикл превратился в любопытную "антигероическую фэнтези". Рождается новый Хаос, Элрик становится предателем тех идеалов, за которые будто бы сражался, и находит смерть от собственно-
   го оружия... Почти греческая трагедия!
   Со временем основной поток S&S все дальше уходит от канонов, заложенных прародителями. Истории о героях, тупо размахивающих заостренными железяками, быстро приелись публике. Авторы, пишущие S&S, не отказываясь от привычных клише, все больше вводят в свои произведения элементы психологизма и реалистичности. Наиболее красноречивым примером
   стало творчество "короля" современной героики британца Дэвида Геммела. Главное достоинство романов Геммела -- внимание к незначительным деталям, причем не столько к бытовым подробностям, сколько к характерам персонажей, даже второстепенных. Образцом может считаться трилогия "Друсс-Легенда", входящая в объемный Дренайский сериал. У супервоина Друсса есть немало общего с Конаном. Однако если Говард считал внутреннее развитие своего героя само собой разумеющимся и не акцентировал на нем внимание, то Геммел довольно тщательно демонстрирует подвижки в характере своего героя. Сначала Друсс -- горячий юнец, видящий мир исключительно в чернобелых тонах. Постепенно он начинает понимать, что жизнь -- явление полосатое, и автор подтверждает это рядом наглядных примеров. Главное достижение Геммела -- умение придать живые, человеческие черточки второстепенным персонажам (даже тем, кто не влияет на развитие основного сюжета). Практически за любым воришкой, наемником, купцом или князем стоят свой характер и история. Оригинальный по задумке, но не по воплощению цикл S&S выдал Стэн Николс. Главные положительные герои его трилогии "Орки. Первая кровь" -- отряд наемников-орков, стандартных бяк большинства фэнтезийных миров. Случайно овладев могучим артефактом, дружина капитана Страйка пытается спасти свою жизнь, а заодно и мир. Цикл "Грозовые земли" Джона Мэддокса Робертса -- этнографическое героическое фэнтези, где подробно показаны обычаи разных племен, населяющих волшебный мир. Робертс в свое время отметился несколькими романами о Конане, может, поэтому история приключений юного Гаэля явно напоминает Говарда. С другой стороны, есть сходство с романами Ланье (действие также происходит на впавшей в варварство после атомной войны Земле). По-прежнему популярен прием "наши в мире магии". Герой трилогии Томаса Мартина, студент Стив Уилкинсон, попав в магический мир, вынужден не просто сражаться с черным воинством Ужасающих Владык. После того как один из главных гадов закупает устаревшее земное оружие -- автоматы, списанные советские БТРы и танк -- Стиву приходится вооружиться не мечом, а более эффективной базукой... "Седьмой меч" Дэйва Дункана повествует о химике Уолли Смите, который после смерти возрождается в мире магии в облике супервоина лорда Шонсу. Герою предстоит решить массу задач, прежде всего психологического и морального свойства, хотя помахать мечом
   Смиту-Шонсу тоже придется изрядно.
   Довольно часто S&S скрещивают с иными направлениями жанровой литературы. Например, Саймон Грин в цикле "Хок и Фишер" рассказывает о капитанах Стражи, которые, сражаясь с колдунами, оборотнями, террористами и наркоторговцами, ведут борьбу с преступным миром
   славного города Хейвена. Его же "Восход голубой луны" -- S&S с элементами юмора и детектива, а "Кровь и честь" -- смесь героики, детектива и готики. Лоуренс Уотт-Эванс в дилогии "Обломок войны" смешал героику с "космической оперой": практически неуязвимый и безжалостный киборг попадает на планету, где существует магия. Также с НФ скрестил свои произведения Мэтью Вудринг Стовер, чья дилогия "Герои умирают" и "Клинок Тишаллы" совмещает черты очень кровавой и натуралистичной S&S с антиутопией. Результат -- яркая, жесткая, временами откровенно беспощадная проза, заставляющая о многом задуматься.
   Не обошло героику и увлечение постмодернизмом. Правда, до жизни такой дошел лишь автор, свободный от стереотипов англоязычной S&S, -Анджей Сапковский. Его "Ведьмак" -- цикл нестандартной героико-эпической фэнтези, постмодернистский гибрид западного и славянского
   фольклора, литературы и реальной истории. Сага о Ведьмаке постепенно превратилась в серьезное произведение, уйдя далеко за рамки героической фэнтези.
   Пользуются спросом истории с чернушным оттенком, чьи герои творят сомнительное "добро" с позиций отрицательных персонажей или откровенно преступными методами. Это и героические эпики "Империя Ужаса" и "Анналы Черного Отряда" Глена Кука, и откровенно подражающий ему Джеймс Баркли с "Хрониками Ворона", и Стивен Браст с серией "Влад Талтош".
   Ну и, конечно, стоит упомянуть юмористическую S&S. Здесь мы видим и откровенную пародию на штампы героики (уморительный "Ронан" Джеймса Бибби), и более изобретательные по задумке, хотя и неровные по воплощению "Сагу о РыцареДраконе" Гордона Диксона и "Чародея поневоле" Кристофера Сташеффа.
  
   Эпическое фэнтези.
  
   Произведения этого жанра выдержаны в масштабном духе. В произведениях, написанных в стиле эпического фэнтези, обычно описывается продолжительная борьба героев с врагом, стоящем на стороне зла и обладающем сверхъестественными силами. События таких произведений затрагивают весь описываемый фантастический мир, где происходят масштабные войны, а в задачу героев входит спасение мира или, как минимум, значительной его части. Для поджанра характерны многотомные эпопеи с описаниями битв и походов. Центральной нитью сюжета обычно является квест (Миссия) главного героя и его друзей, который может продолжаться на протяжении многих томов. Поскольку герои занимают в конфликте определённую сторону условного добра, борющегося со злом, часто (хотя и не обязательно) герои четко делятся на положительных и отрицательных.
  
   Эпос -- одна из древнейших форм художественного произведения, которая изображает действия или события в объективно-повествовательной форме. Эпические предания лежат в основе
   мировой культуры: "Рамаяна", "Старшая Эдда", "Песнь о Нибелунгах", "Илиада" -- лучшие образчики эпоса седой древности. В средние века появился христианский эпос об идеализированных богатырях: "Песнь о Роланде", сказания о короле Артуре, "Парсифаль". Следующий этап -- героические поэмы возрождения и нового времени: "Неистовый Роланд", "Освобожденный Иерусалим", "Потерянный Рай". Новейший эпос обратился от мира легенд к реальной истории ("Жижка" Мейсснера, "Полтава" Пушкина) или философии ("Чайльд Гарольд" Байрона). В 18-19 веках поэтический эпос уступил место прозаическому роману.
   На Западе к эпическому часто относят почти все фэнтези, ибо в основе его, в конечном счете, лежат тщательно или не очень переработанные мифы. Впрочем, справедливее считать первоисточником всего эпического фэнтези вполне определенный текст -- "Властелина Колец".
   Главный признак эпика -- подробно выписанный фантастический мир. Одни авторы создают ворох дополнительного материала: карты, глоссарии, приложения. Другие рассыпают по сюжету массу мелких деталей, которые придают вселенной оттенок реалистичности.
   Еще один признак -- сверх-идея о принципиальном противостоянии Добра и Зла. События могут поначалу выглядеть обыденно: государства развязывают своекорыстные войны, а вокруг трона плетутся интриги. Но постепенно читатель понимает, что борьба ведется не за богатство, не за власть и даже не за спасение невинной красотки от зловредного колдуна. Нет! Свет и Тьма сошлись в извечном споре, и его исход зависит от героев.
   Отсюда глобальная задача -- Спасение с большой буквы. Спасают, как минимум, государство, чаще -- мир, человечество, Вселенную.
   Ключевым является и нелинейный сюжет. Автор не просто день за днем описывает путешествие героев -- это как раз один из признаков фэнтези героического. В эпике обычно одновременно и параллельно происходит множество событий. Герои начинают совершать подвиги вместе, но ветры судьбы разносят их в разные стороны. И перед читателем оказывается несколько историй, сплетенных в общий клубок интриги.
   И, наконец, масштабность описываемых событий. Перед нами не квест героя по доставке шкуры Золотого Козла из пункта А в пункт Б. Масштабность проявляется во всем. Географически -- действие охватывает страну, континент, весь мир, несколько миров. Хронологически -- приключения героев затягиваются на месяцы, годы, века. Количественно -- персонажи не просто
   убивают одного дракона, демона или орка, счет идет на десятки и сотни. Ситуационно -- гигантские армии сходятся в яростных битвах, могучий магический смерч проносится над миром, поднимает голову Вселенское Зло.
   Существует мнение, что сразу после появления "Властелина Колец" фэнтези освободилось из "литературного гетто". Это не так, ибо издатели обратили жадное внимание только на классиков жанра. А книги Дансени, Эддисона, Кэйбелла, Уайта и других не годились для массового потребления. Что же до молодой поросли авторов, то их не принимали в расчет.
   И тут появился "Волшебник Земноморья" (1968) Урсулы Ле Гуин. Это был почти прорыв! "Почти" -- потому что, несмотря на восторженные вопли критиков и фанатов, основная масса читателей продолжала игнорировать фэнтези. Но еще один шажок был сделан. Главное достижение Ле Гуин -- в том, что она написала фэнтези по законам реализма (Толкин все же остался ближе к литературной сказке).
   Начало семидесятых прошло под знаком Роджера Желязны. Его "Хроники Амбера" (первый роман вышел в 1970) привлекли внимание многих поклонников фантастики. К литературной сказке и реализму Желязны примешал пряную щепоть философии -- и все это в блестящей упаковке хитроумного сюжета!
   Но Толкина, Ле Гуин и Желязны можно назвать лишь "крестными" современной фэнтезийной эпопеи. Истинным отцом стал совсем другой человек, значительно уступающий им талантом. В 1977 появился дебютный роман Терри Брукса "Меч Шаннары", красивое подражание Толкину. Именно это качественное, но откровенно ремесленное изделие стало камнем, породившим лавину. "Меч Шаннары" -- первое фэнтези, попавшее в бестселлеры газеты New York Times, --
   причем на целых 5 месяцев! Такое было не под силу и "Властелину колец". Успех Брукса показал издательским боссам, что фэнтези может быть выгодным товаром. И поставлять его способны не убеленные сединами интеллектуалы, а молодые и хваткие живчики. Издатели не подкачали, открыв хищные объятия авторам фэнтезийных эпопей, и понеслось...
   На этом история эпика как направления фэнтези заканчивается. Толкин заложил каноны. Ле Гуин и Желязны привнесли элементы "большой" литературы. Брукс создал добротный коммерческий
   продукт. В жанр хлынул поток авторов, чей дальнейший успех зависел уже от литературного мастерства: владения стилем, умения создать захватывающий сюжет и правдоподобных персонажей.
   Самая распространенная форма фэнтезийной эпопеи -- сериал. Большинство из них, увы, пишутся до упора, по принципу "пока покупают". Тот же Брукс создал "Меч Шаннары" как единичный роман, продолжение появилось лишь 5 лет спустя. Зато к настоящему времени Брукс написал уже 13 томов, и останавливаться не собирается. По тому же пути отправились и Ле Гуин с Желязны.
   Почти одновременно с Бруксом стартовал еще один успешный автор -- Стивен Дональдсон, чей дебют "Проклятие лорда Фоула" (1977) получил Британскую премию фэнтези. Мрачноватая история прокаженного Томаса, регулярно попадающего в волшебный мир, где болезнь временно покидает его, стала одним из наиболее успешных эпических сериалов. В восьмидесятых на небосклоне эпического фэнтези загорелось еще несколько ярких "звезд" -- знаковых фигур
   жанра. Сериалы Дэвида Эддингса -- гибрид эпической саги, любовной истории и рыцарско-героического романа с элементами триллера. Возможно, эта смесь и позволила Эддингсу стать одним из самых преуспевающих авторов конца 80-х годов. Особым успехом пользовалась трилогия "Эления": каждая из частей попадала в список национальных американских бестселлеров. Хорош также и пятироманный "Белгариад". Однако Эддингс погряз в самоповторах, и пик его популярности давно миновал. В 1982 поклонникам эпика открылся путь в Мидкемию Рэймонда Фэйста, одну из наиболее разработанных магических вселенных. Проработкой деталей и объясняется популярность сериала, ведь особых литературных достоинств за Фэйстом не числится. За начальным романом "Ученик мага" последовало более 20 томов, входящих в 6 циклов. На те же восьмидесятые пришелся дебют плодовитого, но заурядного автора, чьи книги, однако, стали символом коммерческого фэнтези-сериала. Маргарет Уэйс несколько лет проработала в Мекке ролевиков TSR Inc., поэтому многие ее циклы, обычно написанные в соавторстве с Трэйси Хикменом, основаны на ролевых сеттингах. Действие самого знаменитого сериала происходит в мире DragonLance. Вклад Уэйс в эту межавторскую серию -- более 20 средних романов и антологий. Не блещут и другие ее эпики -- "Меч Тьмы" и "Врата Смерти". Зато тиражам Уэйс позавидует любой! Протест против вала беззастенчивых спекуляций на творческом наследии Толкина дал толчок деятельности интересного автора. Канадец Гай Гэвриел Кей написал роман "Древо Жизни" (1984), да и всю трилогию "Гобелены Фьонавара" как ответ ремесленникам" от эпического фэнтези. Впрочем, эти книги пользовались успехом и у широкой публики. Сейчас Кей пишет редко, но метко, и входит в число наиболее издаваемых авторов
   фэнтези "для взрослых". А его замечательная "Тигана" (1990) -- отличный пример того, что фэнтезийная эпопея вполне способна вместиться в один том. Еще один яркий писатель -- Тэд Уильямс, автор объемной трилогии "Память, горе и шип" (она же "Орден Манускрипта"), которая разошлась миллионным тиражом. Отличительная черта его стиля -- жесткая реалистичность неторопливо описываемых событий. О саге "Колесо времени" Роберта Джордана, начатой романом "Око мира" (1990), написано немало. И хотя автор явно затянул сериал, он продолжает пользоваться значительным успехом. Терри Гудкайнд с "Мечом Истины" пошел иным путем: все романы цикла обладают вполне законченным сюжетом. Однако и с ним сериальность сыграла злую шутку: каждый новый роман слабее предыдущего. Луч света -- "Песнь Льда и Пламени" Джорджа Мартина. Начатый в 1996 как псевдоисторическая хроника, цикл постепенно обрел черты масштабной фэнтезийной эпопеи. Заслуга Мартина в том, что он поднял реалистичность событий на исключительную высоту. У него нет уныло-благостных положительных персонажей, даже "хорошие ребята" способны совершить низкий поступок, а злодеи, наоборот, -- подвиг. Дабы не опустить планку, Мартин очень тщательно работает над новыми книгами цикла. Эпик пишут и женщины. Правда, Меган Линдхольм прославилась под мужским псевдонимом Робин Хобб (рекомендую). Ее взаимосвязанные циклы о Королевском убийце, Живых кораблях и Белом пророке балансируют на грани эпика и психологической прозы. Уж больно часто ее герои оказываются
   перед сложным моральным выбором. Едва ли не самая популярная в США эпопея -- трилогия Линн Флевеллинг "Ночные странники". В России цикл внимания не привлек, однако для американцев романы о приключениях двух друзей гомосексуалистов стали объектом настоящего культа. Книги написаны здорово, но их гигантский успех трудно объяснить только литературными достоинствами. Из тех, кто "звезданул" на рубеже веков, стоит отметить Грегори Киза. Его "Терновый Король" (2002), начало цикла о Королевстве Шипа и Костей, не только стал бестселлером, но и заслужил лестные отзывы критиков. (Недавно вышел на русском, рекомендую).
   Ныне эпик страдает от недостатка новых идей. Поэтому авторы стараются превратить свои произведения в причудливые коктейли, составленные из разных жанров. Кому-то удается, большинству -- не очень.
   Но есть не только англоязычные авторы. Хотя выбор и небогат: "Ведьмак" Анджея Сапковского -- вот главное достижение славянского фэнтези.
  
   Мифологическое фэнтези.
   Миф - одна из основ человеческого бытия. Задолго до возникновения религии люди пускали в ход фантазию, чтобы объяснить реалии окружающего мира. Миф - это ответ на любой вопрос. Миф - зримое отображение детства нашей цивилизации.
   Термин "мифологическое фэнтези" (mythic fantasy) придумал американский писатель, критик и редактор Терри Уиндлинг, который работал в издательствах Ace Books и Tor Books. Уиндлинг был составителем серии антологий Borderland Stories, куда включал произведения, в которых, по его определению, "привычный для фэнтези героический квест заменяется историями, тесно связанными с легендами, балладами и другим фольклором, а внутренние переживания героев важнее схваток с демонами или драконами". По мнению Уиндлинга, мифологическое фэнтези граничит с городской сказкой. Впоследствии такой гибрид назвали "эльфпанком".
   Мифологическое фэнтези вплетает традиционные мифы разных народов в ткань вторичной реальности, которая создается авторами современной фантастики. Конечно, условно все фэнтези основано на мифологии. Однако, например, Толкин, используя при создании "Властелина
   Колец" кельтскую, германскую и христианскую мифологии, творил на их основе уже собственный вторичный мир с оригинальным мифическим сводом. А мифологическое фэнтези лишь переосмысливает и преобразовывает традиционные мотивы и персонажей, которые рождены человеческим воображением столетия назад.
   Мифы бывают разные -- по тематике, содержанию, форме. Есть мифы космогонические, где рассказано о происхождении мира. В антропогонических мифах повествуется о появлении человека. Солярные, лунарные и астральные мифы посвящены историям о рождении Солнца, Луны и звезд. У всех народов популярны мифы о животных, которые наделяются метафорическими человеческими чертами. Появление ремесел, государства, разных обычаев и обрядов -- все нашло отражение в мифологии. Иногда мифы с течением веков превращаются в религию.
   Миф (от греческого mythos -- предание, сказание), повествование о богах, духах, обожествленных герояхи первопредках, возникшее в первобытном обществе. В мифах переплетены ранние элементы религии, философии, науки и искусства.
   Наверное, самый распространенный прием мифологического фэнтези -- творчески переработать традиционный сюжет. Примером могут служить книги популярного отечественного автора Генри
   Лайона Олди. Скажем, трилогия "Черный Баламут" -- художественное переложение древнеиндийского эпоса "Махабхарата". По схожей схеме -- классический миф пересматривается по воле автора -- с изменением изначального смысла событий созданы романы "Мессия очищает диск", "Герой должен быть один", "Одиссей, сын Лаэрта". Древневосточные и античные мифы
   лежат в основе циклов "Минотавр" и "Меллона" Томаса Бернета Суонна, "Троя" Дэвида Геммела, романов "Битва титанов" Алана Дина Фостера, "Поддельный меч" Эванджелины Уолтон, "Царь Гильгамеш" Роберта Силверберга и многих других.
   Весьма популярна у фантастов мифология древних скандинавов. Ее активно использовал Пол Андерсон: "Сломанный меч", "Сага о Хрольфе Жердинке", "Демон острова Скаттери", "Война богов". Особенно интересен последний из романов, где писатель совместил северную мифологию с историческими событиями. После ужасной войны северных богов ван Ньорд мечтает отомстить предводителю асов Одину. Инкарнация Ньорда рождается в человеческом мире как Хаддинг, будущий полулегендарный король данов. Война богов продолжается уже
   среди людей...
   Писатель может принципиально ничего не менять в привычной многовековой мифологии -- кроме формы подачи материала. Ведь знаменитые мифы придуманы давно, и с тех пор уровень
   восприятия читателей значительно изменился. Современный автор служит своеобразным толмачом классического мифа. Так поступил американец финского происхождения Эмиль Петайя,
   написавший фэнтезийный цикл "Калевала". Взял великий эпос финского народа -- и переписал его современным языком по лекалам Толкина.
   Впрочем, иногда авторы используют традиционную мифологию лишь как фон, на котором действуют их герои. Так поступила Элизабет Бойе в объемном цикле о мире Скарпсея, где обитают существа скандинавской мифологии -- альвы, огненные йотуны, тролли, драконы, альвоторны... А в центре событий -- бесконечное противостояние справедливых Огненных Магов и коварных Ледяных Колдунов. Мифологический мир -- всего лишь подмостки, на которых разыгрывается бесконечное представление. Блестящую версию мифологического фэнтези сотворил Лайон Спрэг де Камп в соавторстве с Флетчером Прэттом. Их популярный юмористический цикл о Гарольде Ши -- яркая мозаика забавных похождений героя в мирах, основанных на различных мифах. Чего только не довелось испытать Гарольду! Выпить пивка
   и сразиться бок о бок с Одином и его божественными родичами, посетить мир "Калевалы", пообщаться с Кухулином и Королевой Маб...
   Иную сторону привычного мифологического конфликта англосаксонского эпоса показывает Джон Гарднер в постмодернистской фантазии "Грендель". Да, Беовульф, конечно, великий герой, но кто-нибудь интересовался мнением чудовища Гренделя по поводу произошедшего? Нет, сразу начали мечом пыряться...
   Славянские мифы тоже пользуются спросом среди авторов фэнтези. С отечественными писателями -- дело понятное, у нас даже есть целое направление, называющееся "славянское фэнтези", где мифические элементы активно используются. Но и западные авторы обращаются к нашей мифологии. Цикл Кэролайн Черри "Славянские хроники" повествует о превратностях судеб несчастных русалок, без конца страдающих от трагической любви и людского жестокосердия. Питер Морвуд в цикле "Князь Иван" использовал чуть ли не все привычные архетипы древнерусских сказок -- Кощей, Жар-Птица, Спящая Царевна. А Орсон Скотт Кард перенес американского аспиранта в сказочную Киевскую Русь, где тому предстоит намылить
   холку Бабе Яге (роман "Чародейство").
   Правда, представления о древнерусской мифологии, истории и обычаях у западных авторов весьма специфические. Поэтому русским духом там не пахнет. Отнюдь.
   Еще один популярный пласт мифологического фэнтези проявляется в произведениях, где сюжеты и персонажи классических мифов переносятся в современный мир победившего материализма. Такое направление в последнее время иногда называют "эльфпанк". Чаще всего современный человек и мифологические существа, каким-то чудом дожившие до наших дней, противопоставляются друг другу. Пожалуй, одно из самых ярких и удачных произведений --
   знаменитый роман Нила Геймана "Американские боги", в котором назревает конфликт между старыми богами, которым никто уже не поклоняется, и новыми кумирами. В другом романе Геймана "Дети Ананси" африканский Бог-Паук и его сыновья сумели приспособиться к современному миру. А мифическая реальность никуда не исчезла -- она существует рядом с нами, надо лишь найти туда правильную дорогу.
   Еще одна вершина мифологического фэнтези -- цикл Роберта Холдстока "Лес Мифаго". Оказывается, в Англии существует мистический Лес, который порождает странную субстанцию, принимающую облик существ из легенд и сказаний. И когда обычные люди попадают туда, то переживают опасные и поучительные приключения, встречаясь с ожившими мифическими персонажами.
   Канадец Чарльз Де Линт в поэтичных произведениях из цикла "Легенды Нью-форда" показывает различные грани взаимоотношений древних мифических созданий с современным миром. И обычно наша цивилизация проигрывает в этом споре. Нет, человек может вырубить священный лес и под корень извести "малый народец" -- большого ума для этого не надо. Вот только каждая такая "победа" оборачивается тяжким поражением, ибо в погоне за благами цивилизации человечество утрачивает нечто более важное. Вместе с мифами из мира уходит его душа...
   Впрочем, мифические существа способны прижиться среди небоскребов. Например, спрятаться ...в цирке. Мало ли каких уродцев рождает природа -- кто станет приглядываться? Такая грустная
   история рассказана Чарльзом Финнеем в романе "Цирк доктора Лао". Более оптимистична Джоди Линн Най: племени эльфов из ее иронического цикла "Прикладная мифология", хоть и не без труда, все же удается найти себе место в современной Америке. Правда, с активной по-
   мощью обычного человека -- романтика-студента Кейта Дойля.
   Фэнтезийные авторы довольно часто сталкивают мифологических персонажей с цивилизацией лишь для достижения юмористического эффекта.
   Кроме собственно мифологического фэнтези, в западном фантастиковедении отдельно выделяются близкие поджанры -- "фейных сказок", "кельтики" и "артурианы". Там своя специфика, да и уж больно много написано на эти темы...
   Фейными сказками называют истории о фейри, однако этот термин не означает исключительно одних эльфов. Речь идет о "малом народце", различных мифологических существах -- выходцах
   преимущественно из кельтского, англосаксонского и германского фольклора.
   Эльфы, феи, гоблины, баньши, хобы, кобольды, гномы, лепреконы и им подобные встречаются во многих фэнтезийных произведениях. Однако в "фейных сказках" они должны быть главными героями или играть в сюжете решающую роль.
   Интерес к кельтике на Западе очень велик. Так уж вышло, что лет 30 назад ирландская, шотландско-гаэльская и валлийская культуры пережили настоящий бум. Во многом это было вызвано обращением известных рокеров к кельтским музыкальным мотивам, а также массовым всплеском интереса к фэнтези, прежде всего Толкину и его последователям, которые при создании вымышленных миров, опирались на кельтский фольклор. Но есть внушительный отряд авторов, для которых кельтская мифология стала центральной темой.
   И, наконец, артуриана. Истории о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола -- одна из наиболее востребованных тем мировой культуры, и не только фантастической. Книжный спектр артурианы весьма широк. От сурового исторического материализма "Короля Зимы" Бернарда Корнуэлла и чуть фантастической реалистичности "Хроник Мерлина" Мэри Стюарт -- до иронично-печальной сказки "Короля былого и грядущего" Теренса Хэнбери Уайта и фэнтезийной "лав стори" "Камелота" Сары Зеттел.
  
   Юмористическое фэнтези.
   Конечно, как и в любом другом жанре, в fantasy развивается юмористический аспект, эксплуатирующий широкие возможности стереотипов и рамок жанра. Первым автором юмористического фэнтези был Спрэг де Камп. "Дипломированный чародей", написанный в соавторстве с Ф. Преттом, и "Башня гоблинов" обессмертили имя Спрэг де Кампа. Эстафетную палочку у него перенял Пирс Энтони, в 70_х годах написавший фантастический цикл "Ксанф", над которым рыдала от смеха вся Америка. Следующим столпом юмора в фэнтези стал Роберт Асприн со своим великолепным "МИФ'ом", а последний гранд этого направления -- Терри Пратчетт, известный по 20 с лишним томам "Плоского мира". В общем-то, в фэнтези есть над чем смеяться и что пародировать. Но чисто пародийные произведения вроде "Тошнит от Колец" не снискали особой славы и популярности, в отличие от забавных авторских миров.
   На первый взгляд, русской юмористической фантастики на прилавках -- завались! Однако нас интересует не количество. Сегодняшнее положение вещей с нашей юмористической фэнтези/НФ примерно такое же, как в области отечественного детектива: книжек под лейблом "иронический" полно, только вот иронии там днем с огнем не сыщешь.
   Рекомендую: Арсения Миронова "Древнерусская игра".
   Издательство "Альфа-книга" вообще специализируется на фантастике, причем неплохой и именно русской, отдельная серия там выделена под юмористическую фантастику.
   Главный козырь серии -- Андрей Белянин, популярность которого трудно переоценить.
   Рекомендую: Ольга Громыко. В последнее время ушла от юмористического фэнтези к более серьезному, что позволило ее таланту "заиграть".
   Что ж, у юмора есть много проявлений, и у каждого проявления найдутся почитатели.
  
   Псевдонаучные миры фэнтези.
   Не очень большой, но интересный пласт фэнтези можно охарактеризовать как псевдонаучный. В мирах авторов книг этого пласта магия и привычное фэнтезийное мироустройство переплетаются с техническим развитием. Однако никаких сомнений в жанровой принадлежности при этом не возникает. Примерами таких романов могут служить классическая "Операция Хаос" Пола Андерсона, серия "Драконы Перна" Энн Маккэффри, многотомный сериал Роберта Сильверберга "Маджипур". Последние выдающиеся представители жанра -- это Джин Вулф с потрясающе многослойным циклом "Книга нового Солнца" и Майкл Суэнвик с захватывающим романом
   "Дочь железного дракона", в котором сплелись и мифологические образы древних культур, и техногенные достижения современной цивилизации.
   Синтез фэнтезийного антуража и техногенной структуры мира дает возможность переосмыслить все, что мы думали и знали о фэнтези.
  
   Темное фэнтези.
   Впервые название Dark Fantasy увидело свет в 1973 году -- так именовался небольшой фэнзин. В начале восьмидесятых американские издатели использовали термин для привлечения доверчивых читателей.
   В 1987 известный писатель Джек Уильямсон выделил темное фэнтези как отдельный вид мистической литературы. А в июне 1991 обозревательница журнала "Локус" Фарен Миллер обозначила этот жанр как историю с элементами хоррора и готики, действие которой происходит в антураже традиционного фэнтези. Сейчас к темному фэнтези причисляют три группы фантастической литературы. Это традиционное фэнтези с "темным" оттенком; разновидность мистического хоррора; фэнтези, написанное в особо гнетущем стиле.
   Традиционное "темное фэнтези" построено по классическим фэнтезийным канонам. Перед нами эпик, героика, квест, которые почти один в один отвечают жанровым стандартам. Каков, например, канон эпика? Имеется некий мир, живущий нормальной жизнью. Но вот объявляется Вселенское Зло, которое алчет подмять под себя сущее. Или просто испортить жизнь всем, кто под руку подвернется. Естественно, такой наезд многим не по шерсти, что предвещает многотомную кровавую разборку. А вот в темном фэнтези Зло уже находится у власти, и его проявления воспринимаются обывателями как должное. Некромант гадает по внутренностям выпотрошенного младенца? Да все уважающие себя маги так делают! Колдунья принимает ванну из крови юных девственниц? Зато как сохранилась, ей уже 600 с гаком стукнуло, а больше 150 не дашь! В соседней лавке покупки заворачивают в человеческую кожу? Так незачем шляться по секонд-хэндам, в шикарном бутике ваше приобретение упакуют в выделанную бисером эльфийскую шкурку...
   В классическом фэнтези белое и пушистое Добро сражается супротив коварного Зла. В темном же более-менее приемлемое, пристойное Зло противостоит преотвратнейшей Мерзопакости. Наиболее типичный пример -- цикл Глена Кука о Черном отряде. И головорезы из последнего наемного отряда вольного города Хатовара отнюдь не ангелы. И их первоначальный наниматель, владычица ТемнойИмперии Госпожа -- та еще стерва. И даже с борцом за свободу Белой Розой в темном переулке лучше не пересекаться, пришибет и не заметит... Но всякий раз их противники выглядят еще гаже, еще отвратнее. И читатель становится на сторону "обыкновенного" Зла, ибо
   надвигающаяся Тьма грозит превратить жизнь мира вообще в полную клоаку.
   Итак, если мир -- грязная дыра, которую населяют жестокие, отвратные ублюдки, человечья жизнь здесь -- дешевка, а герои, претерпев немыслимые страдания, в финале гибнут крайне болезненной смертью, это оно самое и есть. Очень темное фэнтези...
   Темным фэнтези нередко называют сверхъестественные ужастики, дабы выделить их из общего океана хоррора. Подход здесь таков. Если в центре истории ожившая мумия, всякого рода вурдалаки и оборотни -- это темное фэнтези, а если ужасные события имеют обыденное или научно-фантастическое объяснение (происки маньяка-убийцы, мутантов, инопланетян, сектантов) -- это просто хоррор. Правда, возникает путаница с мистической готикой. Особенно когда
   речь идет о вампирских историях. Доходит до абсурда: скажем, роман Энн Райс "Пандора" пихают в темное фэнтези, а "Интервью с вампиром" -- нет.
   А ведь обе книги относятся к одному циклу! Дабы как-то упорядочить ситуацию, в темное фэнтези записывают, прежде всего, те вампирские произведения, где упыри обладают явно выраженной магией. Например, умеют обращаться в летучих мышей или таять туманной дымкой. А вот
   "обычные" способности кровососов: гипноз, сверхскорость, суперсила, неуязвимость -- дескать, укладываются в традиционную вампирскую мифологию или вообще имеют естественнонаучные объяснения ("Те, кто охотятся в ночи" Барбары Хэмбли). Такой подход, конечно, шит белыми нитками и вызывает обоснованное чувство протеста. Но и валить весь вампирятник в одну кучу -- тоже не выход.
   В общем, грань между темным фэнтези и готическим хоррором весьма хрупка. Чтобы обозначить различие, критики утверждают, что мистическое темное фэнтези не пугает читателя напрямую, а создает у него эмоциональное ощущение уже миновавшего страха. То есть, эти книги прежде всего фэнтези, а не рассказ о сверхъестественном ужасе. Следовательно, темное фэнтези -- одна из разновидностей готики? Увы, приходится признать,что четких критериев не существует...
   Наконец, частенько в разные рекомендательные списки темного фэнтези попадают книги, которые, казалось бы, укладываются в каноны фэнтези обычного. Например, "Хроники Томаса Ковенанта" Стивена Дональдсона -- вполне обыденный эпик. Мир, которому угрожает Тьма, и пришлый герой, с оной Тьмой сражающийся -- вроде ничего особо даркфэнтезийного. Однако решающим оказывается стиль повествования, который породил понятие "атмосферного" темного фэнтези. Автор буквально обволакивает читателя выписанной с особым тщанием атмосферой давящего мрака и полнейшей безнадеги. По меткому замечанию Лоис М. Буджолд, на обложках подобных опусов стоило бы ставить специальный гриф: "По прочтении вскрыть вены".
   Произведения темного фэнтези появлялись еще на заре рождения фэнтезийного жанра, пусть сам термин сформулирован гораздо позднее. Здесь стоит помянуть, естественно, творения "маэстро ужаса" Говарда Филиппса Лавкрафта, Кларка Эштона Смита, Элджернона Блэквуда, Роберта Блоха, Огаста Дерлета, Роберта Говарда (например, "Голуби из ада"). Особое место занимают Абрахам Меррит ("Гори, ведьма, гори!") и Фриц Лейбер (роман "Наша Леди Тьма", повесть "Зло встречается в Ланкмаре", знаменитый рассказ "Побросаю-ка я кости"). Приписывают к темному фэнтези и роман "Что-то страшное грядет" Рэя Брэдбери. Основателем героического дарка с полным правом может считаться Карл Эдвард Вагнер. Его цикл о воине-колдуне Кэйне творчески развил идеи, заложенные Говардом и Лейбером. Один из главных столпов жанра -- безусловно, Стивен Кинг. В какой топ темного фэнтези не посмотри, везде в первых рядах маячит "Темная башня". Квест стрелка Роланда и его спутников через разоренный, изломанный мир к загадочной Темной башне давно стал эталоном дарка. Другой образец жанра -- дилогия "Талисман", написанная совместно с Питером Страубом. Клайв Баркер породил "сплаттерпанк", особую разновидность темного фэнтези на грани с ужастиком. Это и многотомные "Книги крови", и объемная "Имаджика", и небольшой роман "Кабал" ("Племя тьмы"), послуживший сюжетной основой фильма "Ночной народ".
   От многообразия современного темного фэнтези просто дрожь пробирает. И пытаться расставить авторов по полочкам -- дело почти безнадежное. Проще перечислить тех, кто оставил заметный след в развитии жанра...
   Творчество британца Нила Геймана нельзя свести лишь к темному фэнтези. Однако роман "Задверье", повесть "Коралина" и, особенно, мистико-фэнтезийный триллер "Американские боги" (лауреат "Хьюго" и Премии Брэма Стокера за 2002 год) несут на себе четкий отпечаток жанра. И по сюжету, и по стилистике, и по атмосфере. Известный мастер фэнтези Танит Ли -- автор нескольких выразительных "темных" циклов. Типичный для Ли сюжет: героиня трилогии "Кровавая опера" Рэйчел Дэй влачит жалкое существование в бедном квартале Лондона, работая за гроши в книжном магазине. Но однажды она получает приглашение переехать в огромный особняк дальних родственников, где происходят загадочные события и обитают странные люди... Люди? Или, быть может, демоны в человеческом обличье? В той же стилистике брутальной неопределенности и страха написаны циклы "Тайные книги Парадиза" и "Тайные книги Венеции". Гарриет Локк из романа Тома Ардена "Черная тень" оказывается в той же ситуации, что и персонаж "Кровавой оперы". Девушка приезжает в приморский особняк лорда Хэрроублеста, где Гарриет суждено встретить любопытных субъектов и погрузиться в выразительно описанную среду мрачных тайн. Действие трилогии Тима Пауэрса "Ложные ходы" происходит в современной Америке и посвящено темной магической изнанке урбанистического мира. Профессиональный игрок Скотт и замкнутый подросток Кьют невольно вмешиваются в фамильные колдовские игры. Романы этого цикла удостоены нескольких престижных премий. К темному фэнтези относятся и ряд других произведений Пауэрса, например, "Врата Анубиса" и "На странных волнах". Немалый успех имел цикл "Адепт", написанный Кэтрин Куртц совместно с Деборой Тернер Харрис. Это история шотландского аристократа Адама Сент-Клера, адепта древней магии, который прожил множество жизней, возрождаясь вновь и вновь, дабы сражаться во имя Света против всех проявлений Тьмы. А герой дилогии Куртц "Рыцари крови" полицейский из Лос-Анджелеса Джек Драммонд мистически путешествует во времени, дабы раскрыть зловещие убийства. Один из ведущих современных мастеров британского темного фэнтези -- Сторм Константайн. Ее циклы "Чудовищный легион", "Григори", "Магравандиас" населяют мрачные колдуны, загадочные существа и падшие ангелы. Истории Майкла Ши о приключениях ловкого и беспринципного авантюриста Ниффта-Проныры написаны под явным влиянием плутовской "Саги о Кугеле" Джека Вэнса. Однако в центре внимания автора находятся скорее не герои, а подчеркнуто инфернальный мир. И странствия Ниффта, похоже, понадобились Ши лишь для подробной демонстрации извилистых закоулков этого мира. Малазанский цикл Стивена Эриксона очень напоминает романы Глена Кука о Черном отряде. Разве что мир Малазана еще более мрачен и суров... К традиционному темному фэнтези относятся "Принц пустоты" Скотта Бэйкера, "Холодный огонь" Кей-Си Фридмана, "Черные драгоценности" Энн Бишоп, "Смерть некроманта" Марты Уэллс. Устойчивые черты дарка присутствуют в некоторых произведениях Майкла Муркока. Книги Джеффри Барлоу -- остроумные стилизации под классические произведения англо-американской литературы. Дебютный роман "Спящий во тьме" насыщен живописными дарфэнтезийными деталями: поднявшийся из глубин затонувший корабль, призрак мертвого мальчика, ужасная собака, козни древнего демона, будто сошедшего со страниц Лавкрафта. Еще более выразителен "Дом в глухом лесу", написанный в стилистике Уилки Коллинза и Анны Радклиф. Липкую атмосферу Тьмы умело создают Крис Вудинг ("Элайзабел Крэй и Темное братство"), Питер Акройд ("Хоксмур"), Саймон Грин ("Хроники темной стороны"), Г. П. Тэйлор ("Повелитель теней"). Устойчивой популярностью пользуются межавторские циклы и антологии, такие как "Ночные видения" ("Night Visions"), "Мир тьмы" ("World of Darkness") или "Равенлофт". Отдельно стоит помянуть мистические истории Энн Райс, Лорел Гамильтон, Нэнси Коллинз, Ф. Пола Вилсона, Тани Хафф, Келли Армстронг, Ким Харрисон. Многие из них, впрочем, ближе к готике, но книги эти вполне можно записать и в ряды "темного фэнтези".
   Пионером русского темного фэнтези можно считать Андрея Дашкова. Конечно, его "Странствия Сенора" во многом вторичны, особенно по отношению к Муркоку. Однако мрачный мир и населяющие его странные персонажи запоминаются надолго и делают честь фантазии писателя. На счету Дашкова еще несколько циклов и романов темного фэнтези: "Звезда Ада", "Войны
   некромантов", "Умри или исчезни". Но, говоря откровенно, дарк не избалован вниманием отечественных авторов. Время от времени появляются весьма слабые римейки западных образчиков. А вот запоминающихся книг крайне мало...
   Среди последних -- "Ночной смотрящий" Олега Дивова, чисто русский вампирятник на угнетающем фоне современной провинции. Роман "Скрут" и цикл "Привратники" Марины и Сергея Дяченко -- не дарк в чистом виде, но элементы ярко выражены. И конечно, "Ненависть"
   Юлии Остапенко -- ужасный мир, отвратные герои и эмоциональный депрессняк, когда вскрыть вены хочется не после прочтения книги, а уже, так сказать, в процессе. Фрагменты темного фэнтези имеются также в популярных циклах городского фэнтези Вадима Панова "Тайный
   город" и Сергея Лукьяненко о Дозорах.
   Но, конечно, острые клыки у русского дарка еще только режутся...
  
   Историческое фэнтези.
   Историческое фэнтези -- не отдельное направление, а авторский прием, привязка сказочно- магической фантастики к реальному прошлому или его героям. У каждого писателя -- свой подход к использованию этого приема, но несколько общих методов здесь выделить можно.
   Один из популярных методов -- сюжет книги разворачивается в мире, "позаимствованном" из реальной истории -- разумеется, с некоторыми изменениями. Например, в трилогии Роберты Мак-Эвой "Трио для лютни" действие происходит в Европе эпохи Возрождения, преимущественно в Италии. В этом мире, похожем на наш, существует магия, ее адептами являются люди творческие, такие, как Леонардо да Винчи и Рафаэль. Почти по той же схеме построен цикл Сары Дуглас "Суровое испытание". Европа 14 века: эпидемия чумы, церковный кризис, разгул инквизиции... Английский дворянин Томас Невилл выполняет секретное поручение Ватикана. Приключения главного героя разворачиваются на фоне исторических событий -- например, крестьянского восстания Уота Тайлера. Большое значение авторы таких произведений придают псевдореалистическому фону, почти неотличимому от нашего прошлого. Вымышленное итальянское княжество Монтефолья ("Кольца духов" Лоис Макмастер Буджолд) или задворки феодально раздробленной Европы ("Рыжий Джейми" Гордона Диксона) -- антураж вполне исторический. Но раз в этих мирах прочно прописывается магия, перед нами не просто авантюры в стиле Дюма, а волшебные сказки, основанные на истории.
   Бывает, что авторы настолько далеко
   заходят в создании собственного мира, что от подлинного исторического периода остается лишь вывеска. "Молот и крест" Гарри Гаррисона и Джона Холма, "Эпоха безумия" Грегори Киза или "Рыцарь-дракон" Гордона Диксона -- исторические элементы налицо, но лишь поначалу. С каждой новой страницей история становится все менее значимой частью повествования, уступая натиску буйной фантазии авторов. Иногда в качестве антуража фэнтезийных сюжетов писатели используют лишь отдельные исторические события. Например, Эстер Фриснер в романе
   "Вчера мы видели русалок" рассказывает о великом плавании 1492 года. Корабли Колумба из-за козней джинна оказались вместо Америки в волшебном Новом Свете, где правит легендарный Пресвитер Иоанн и обитают магические существа: драконы, грифоны, феи, русалки. В другом романе Фриснер богиня Венера накануне покушения на Цезаря убеждает Брута отказаться от зловещего замысла ("Дитя Орла"). В подобных книгах можно заметить влияние криптоистории -- особого направления исторической фантастики, в основе которой -- рассказ о мистической изнанке реальных событий. Вы знаете, что отцы-основатели США Джордж Вашингтон и Томас Джефферсон в войне против британцев использовали магию? Не верите -- прочтите роман "Две короны для Америки" Кэтрин Куртц. А кто на самом деле спас Европу от турецкого нашествия, когда несметное войско османов стояло под стенами Вены? Нет, не польский король Ян Собесский, как написано в учебниках, а вышибала венского трактира Брайан Даффи ("Черным по черному" Тима Пауэрса). А кто помог Роберту Брюсу завоевать свободу для Шотландии? Оказывается, уцелевшие рыцари-тамплиеры использовали для этого магический камень Судьбы (цикл "Храмовники" Куртц и Деборы Харрис). Октябрьская же революция и прочие великие потрясения, выпавшие на долю нашей родины -- плод действия дьявольских сил ("Око силы" Андрея Валентинова).
   Еще один творческий подход -- произведения, в центре которых стоит реальная историческая личность, впутанная в невероятные магические события. Вот английский король, воитель и бродяга Ричард Львиное Сердце. Постоянно ищет приключения на свою голову -- то Гроб Господень у сарацин отвоюет, то в тюрьме сидит. Выиграл кучу битв, но ни одной войны. И вот
   на помощь Ричарду приходит любящая мамаша. Пока король со своими крестоносцами бесцельно топчет землю Палестины, Элеонора Аквитанская ради победы в войне заключает договор с Дьяволом. Ставка -- бессмертная душа Ричарда (цикл "Дьявольская сделка" Джудит Тарр). Этой же писательнице принадлежат книги о роковой любви Александра Македонского и египетской жрицы ("Властелин двух земель") и о магических испытаниях царицы Клеопатры ("Трон Изиды"). Дэвид Геммел в македонской дилогии повествует о непростых отношениях Александра Великого и его верного полководца Пармениона. Им и друг с другом разобраться надо, и орды Хаоса приструнить! Граф Сен-Жермен -- личность крайне таинственная, до сих пор неизвестно, кем он был на самом деле. Хитрюга Челси Куинн Ярбро сделала человека-загадку героем длиннющего сериала, превратив его в бессмертного вампира. Как удобно,ведь можно переносить действие в самые разные эпохи! И приключений море, на любой вкус...
   Солидный пласт фэнтези основан на классической мифологии -- античной, скандинавской, кельтской. Конечно, фрагменты истории в таких книгах незначительны. Но львиная часть мифологии имеет под собой некую реальную основу. Поэтому "Туманы Авалона" Мэрион Зиммер Брэдли, "Война богов" Пола Андерсона, "Диомед, сын Тидея" Андрея Валентинова, "Белый ворон" Дианы Паксон и другие подобные произведения традиционно причисляются к историческому фэнтези.
   Наконец, есть книги, в которых фантастические элементы играют весьма незначительную роль. Это приключенческие, любовные, детективные, психологические исторические романы с элементами фэнтези или мистики. Например, известная английская писательница Мэри Стюарт, сочиняя цикл о Мерлине, позволила себе довольно сильно отойти от стереотипов классической артурианы. Ее трилогия -- превосходные исторические романы, насыщенные драматизмом и
   психологией. Фантастика у Стюарт малозаметна, необычные способности Мерлина даже магией назвать сложно. Или роман Криса Хамфриса "Французский палач" -- отличная авантюра в духе Александра Дюма и Рафаэля Сабатини. Герои носятся по Европе 16 века, переживая опасные приключения. Много внимания автор уделяет бытовым подробностям позднего средневековья. Но главный движитель интриги -- отрубленная кисть королевы Анны Болейн, ключ к магическому могуществу. Это позволяет отнести роман к историческому фэнтези. Элементы фэнтези незначительны и в книге Пола Андерсона "Мать королей". Перед нами добротное описание Норвегии 10 века, в центре сюжета -- судьба Гуннхильды, жены короля Эйрика Сильного. Героиня владеет саамской магией, которая оказывает ей кое-какую помощь в жизни. Однако упор в книге
   делается на описание политических и любовных интриг. А автор детективов Джон Диксон Карр переносит героя романа "Дьявол в бархате" профессора истории Фентона из века двадцатого в Лондон времен Карла Второго. Писатель увлеченно, сочными мазками рисует портрет английской столицы конца 17 века, заваливая читателя познавательным материалом и прилагая запутанную детективную интригу. А чтобы объяснить перенос героя во времени, да еще с соблюдением нужных условий, приплетается невероятное пари с самим Дьяволом! Вот вам и фэнтези...
   Но особой популярностью у писателейфантастов пользуется фэнтези псевдоисторическое. Ведь привязывая сказочный сюжет к вполне конкретной исторической эпохе, автору приходится соблюдать определенные правила. Если действие, скажем, происходит в Италии 15 века, нельзя, чтобы персонажи щеголяли в костюмах, которые войдут в моду два столетия спустя, или дрались более современным оружием. Не соблюдая исторической достоверности, рискуешь показаться глупцом или невеждой. А если глубоких знаний нет или просто лень тратить время на копание в энциклопедиях? Гораздо проще взять реальное событие и на его основе создать полностью иной мир -- там можно установить любые правила! Поэтому большинство писателей охотно используют историю лишь в качестве того самого гвоздя, который поминал Дюма-отец. В псевдоисторическом фэнтези можно выделить два основных подхода. В первом случае более- менее точной основой выдуманного мира становится все же конкретное событие или исторический период реального мира. Очень показательны здесь "Хроники Арции" Веры Камши, точнее, романы "Кровь заката", "Довод королей" и "Башня ярости". Писательница взяла мрачный период английской истории, так называемую Войну Роз, и создала на его основе фантастический мир -- практически точную копию нашей реальности. Основные события романов
   Камши почти повторяют реальную историю, у всех мало-мальски заметных персонажей есть реальные прототипы. Как утверждает сама Камша, ей с детства хотелось "переиграть" историю горбатого короля, которого с гениальной руки Шекспира заклеймили коварным чудовищем. Вот так и родился благородный рыцарь без страха и упрека Александр Тагэре. Ему, в отличие от исторического прототипа, волею автора суждено не погибнуть под ударами неприятелей, а одержать славную победу. Что Камша благополучно и продемонстрирует в заключительном романе саги "Дикий ветер". Вот такая загогулина получается... Той же тропой идет и Кейт Эллиот -- использует в цикле "Корона звезд" события европейской истории, описанные в "Деяниях саксов", хронике средневекового монаха Видукинда. А сюжет объемного любовно-авантюрного фэнтези Полы Волски "Наваждение" -- чуть ли не точная копия мрачных страниц Великой Французской революции, разгула кровавого якобинского террора.
   Бывает, что авторы псевдоисторического фэнтези, создавая свои миры, наизнанку выворачивают события нашего прошлого. Лишь приложив некоторые усилия, можно вычленить эпизоды Второй Мировой войны, которые Анджей Сапковский вплел в сюжетные выкрутасы цикла о Ведьмаке. Или разобраться в хитросплетениях эпопеи "Война Света и Тьмы" Дженни Вуртц, взявшей за основу противоречивый период якобитских мятежей.
   Часто авторы псевдоисторической фэнтези берут те или иные эпизоды исторического пути какого-либо региона или страны. Например, специалист по Византии Гарри Тертлдав, создавая монументальные "Видесские хроники", щедро эксплуатирует богатейшую летопись великой империи. Если вам скучно читать первоисточники об интригах всяких Комнинов, Ангелов и прочих Палеологов, -- возьмите романы Тертлдава. При некоторых скидках на жанр (фэнтези, как-никак!), книги американского писателя очень добросовестно пересказывают события бурной византийской истории. Чазз Бренчли скопировал фэнтезийный мир Аутремара с христианских королевств Палестины, которые возникли после крестовых походов. Бренчли взял из истории только фон, реальные события его не интересуют. Что ж, не каждому ведь суждено побывать в Сирии, где до сих пор сохранилась твердыня крестоносцев Крак-де-Шевалье. Зато можно прочитать роман Бренчли "Башня королевской дочери", где автор подробно описывает величественную крепость Рок-де-Рэнсом, скрупулезно срисованную со знаменитой средневековой цитадели. Особо стоит отметить псевдоисторические фантазии Гая Гэвриела Кея, который создает тщательно выписанные миры на основе реально существовавших культур ("Сарантийская мозаика", "Тигана", "Львы Аль-Рассана", "Песнь Арбонны"). При написании псевдоисторического фэнтези могут пригодиться и эпизоды из жизни конкретных личностей. Например, Кейт Якоби скопировала центрального персонажа "Легенд Элиты" графа Дугласа с национального героя Шотландии Роберта Брюса.
   Второй характерный подход к псевдоисторическому фэнтези -- создание авторского мира путем соединения нескольких событий или периодов из истории разных эпох, стран и народов. Чуть ли не самый подробный и скрупулезно выписанный псевдоисторическиймир сотворила признанный мастер фэнтези Кэтрин Куртц в многотомном цикле "Хроники Дерини". Внешне мир Куртц сильно напоминает Европу раннего средневековья, но это лишь видимость. Ибо найти исторические аналоги Одиннадцати Королевствам невозможно. При создании фантастического мира писательница использовала всю историю западноевропейского средневековья. В итоге получилась масштабная эпопея, драматические события которой разворачиваются на
   протяжении многих столетий. Джордж Мартин в грандиозной саге "Песнь льда и пламени" не просто опирался все на ту же Войну Роз, как это сделала Камша. События английской феодальной войны -- лишь "спусковой крючок" сериала. В бурных событиях "Песни..." можно усмотреть эпизоды из истории Франции, Италии и даже Японии. Тот же путь использовала и Вера Камша при создании цикла "Отблески Этерны". На первый взгляд, перед нами вариация на тему религиозных конфликтов во Франции, хорошо известных по "гугенотской" трилогии Дюма. Но приглядевшись, можно различить моменты из истории якобитских войн, завоевания Англии
   норманнами, событий исторического прошлого России.
   Историческое фэнтези многообразно и многолико -- невозможно хотя бы вкратце упомянуть всех писателей, которые забрасывали сети фантазии в угодья Клио. Диана Габалдон и Елена Хаецкая, Генри Лайон Олди и Орсон Скотт Кард, Сюзанна Кларк и Морган Ллевеллинг, Андре Нортон и Роберт Холдсток, Мерседес Лэки и Наталья Ипатова... Их не счесть, и появляются все новые смельчаки, готовые смешать причудливую магию и пыль веков в изысканный фантастический коктейль.
  
   Авантюрное фэнтези.
   Стойкий интерес к историям о разнокалиберных разбойниках -- от Робина Гуда до "бригадиров" -- существует издавна. Романтические образы преступников нередко появляются в литературе, в том числе фантастической. А начиналось все с плутовского и разбойного романов...
   Родиной плутовского романа, получившего название "пикаро", считается Испания рубежа 17 века. Типичный персонаж пикаро -- ловкач-проходимец, выходец из низов или разорившийся дворянин, который, странствуя в поисках пропитания, не брезгует мошенничеством, воровством,
   а то и прямым грабежом. Романы "Жизнь Ласарильо с Тормеса", "Хромой бес" (Луис Велес де Гевара), "Гусман де Альфараче" (Матео Алеман) пользовались головокружительной популярностью по всей Европе. А самой знаменитой книгой жанра стал "Жиль Блаз" француза Алена Лесажа.
   Пикаро -- это житель французской области Пикардия. В средневековье многие пикардийцы разбрелись по Европе в качестве наемных солдат и домашней прислуги. И прославились -- как люди находчивые, пройдошистые, себе на уме.
   Но и до этого реальные и вымышленные преступники становились народными героями -- Робин Гуд, Фра Дьяволо, Юрай Яношик, Тиль Уленшпигель... Простые люди частенько считали их бунтарями, которые бросают вызов неправедной власти богатеев.
   Жизнь изгоев общества привлекала внимание и именитых писателей. Уильям Шекспир создал яркие портреты своих подозрительных знакомых -- "рыцарей ночи" и "фаворитов Луны". Чуть позже немец Гриммельсгаузен сочинил роман "Симплициссимус", герой которого пытается всеми неправдами выжить в разоренной Тридцатилетней войной Германии. Сотню лет спустя Джон Гэй написал "Оперу нищих" о нравах живописных обитателей лондонского преступного мира. Даниель Дефо и Генри Филдинг много сделали для становления "разбойного романа", чьи герои останавливали кареты на больших дорогах, произносили звонкие фразы перед дамами, а затем мужественно встречали смерть на Тайбернской виселице. В России публика всех сословий запойно зачитывалась похождениями колоритного пройдохи Ивана Выжигина, рожденного фантазией пушкинского современника Булгарина. А со временем преступники прочно застолби-
   ли себе место в рядах детективно-криминальной литературы
   Авторы фантастики щедро используют наработанные веками заготовки плутовского и разбойного романов. Однако поджанра "криминальная фантастика" не существует. Есть фантастика детективная -- о ней разговор особый. Есть фантастика авантюрная, чьи герои -- разномастные персонажи, от принцев до домохозяек, вступившие на тропу искателей приключений. Но вычленить из общей массы истории про авантюристов с криминальным душком все же можно.
   У понятия "авантюрист" два значения. Кроме отчаянного, но сугубо положительного искателя приключений вроде Индианы Джонса, авантюристами называют людей, зыбко балансирующих на грани общепринятых правил. Преступившие эту грань становятся изгоями, людьми вне закона. Рассказывая про криминальных авантюристов, фантасты частенько используют схему классического пикаро, чей герой -- плут поневоле, раб несчастливо сложившихся обстоятельств. Таков, например, Рейневан из "Башни шутов" Анджея Сапковского. Начинается как анекдот: молодой лекарь залез в постель красотки, на беду вернулся муж, и в результате воцарившейся неразберихи погиб человек. Так Рейневан стал беглецом. А дорога -- вещь коварная. Особенно когда вокруг бушуют войны и мятежи. Трудно не удержаться, дабы не угодить из огня да в полымя. Рейневан -- не преступник, а жертва. И не зря его похождения так напоминает приключения бедолаги Сиплициссимуса. Даже эпоха почти та же -- Европа, раздираемая в клочья хаосом ересей и религиозной нетерпимости. Если Рейневан поневоле вступил на тропу приключений, то веселый Омар из дилогии Дэйва Дункана ("Разбойная дорога", "Приют охотника") -- этакий фэнтезийный Ходжа Насреддин, призвание которого в странствиях. Омар -- Меняла историй, прирожденный рассказчик, что не мешает ему быть настоящим плутом, продувной бестией. Лукавая ухмылка не сходит с его лица, он идет по жизни, смеясь, и сам шайтан ему не брат. К похожему типу относятся и персонажи Лайона Спрэга де Кампа. Пусть варвару Джориану довелось посидеть на троне Ксилара -- он одинаково лихо справляется и с королевством, и с отмычками да благородным искусством мошенничества ("Король поневоле"). А обаятельные проходимцы с планеты Кришна вроде Энтони Фаллона и Дирка Барнвельта ("Рука Зеи", "Королева Замбы", "Башня Занида")? Сегодня бродяги, завтра магнаты или короли -- таков путь истинного авантюриста! По дорогам авантюр бродят и отпетые мерзавцы, вроде Кугеля из "Саги о Кугеле" Джека Вэнса. Парень любого продаст за медный грош, хоть маму родную. Правда, мошенничество и обман не приносят Кугелю счастья. Он неудачник по жизни, и, как бы антигерой ни исхитрялся, этого не изменишь. Смягченный вариант -- Ниффт-Проныра из цикла Майкла Ши ("Рыбалка в море демонов"). Ниффт способен на истинную дружбу и даже благородство, что не мешает ему использовать любую возможность разжиться деньжатами. Даже если это означает стянуть то, что плохо лежит.
   Плутоватый бродяга -- еще не профессиональный преступник. Иное дело люди, для которых воровство или грабеж -- обыденный способ заработать на жизнь. Большинство заканчивают свой путь в выгребной яме, но некоторым суждено высоко взлететь.
   Самый прославленный из них -- киммериец Конан. Сын кузнеца из варварской земли, Конан не просто героический воин, ставший королем. На тернистом пути к славе он преспокойно занимался
   весьма неправедными делишками. Конан -- разбойник, налетчик, вор, грабитель, пират, о чьих деяниях на преступном поприще со смаком поведали Роберт Говард, Леонард Карпентер, Линн Картер, Спрэг де Камп, Джон М. Робертс. Того же поля ягоды Фафхрд и Серый Мышелов, герои Фрица Лейбера ("Мечи и черная магия" с продолжениями). Северный варвар Фафхрд -- бывший атаман разбойничьей шайки, а пронырливый уроженец ланкмарских трущоб Мышелов -- вор-профессионал. Объединившись, сладкая парочка странствует по миру Нивона в поисках наживы и приключений. Если им что-либо нужно, они просто протягивают руку и берут. Впрочем, оба героя -- люди с принципами, пусть и специфическими, что выгодно отличает их от прочего ланкмарского отребья.
   Принципы и своеобразная честь присущи многим преступным героям фантастических миров. Ловкий воришка Джимми-Рука из романов Рэймонда Фэйста, ночной грабитель Гаррет из трилогии Алексея Пехова, обладатель могучего воровского медальона Симеон из книг Михаила Бабкина, герой Бориса Иванова галактический взломщик Шишел-Мышел способны в решающий момент отбросить в сторону застилающие душу алчность и эгоизм, и... рискнуть. Успехом, свободой, даже жизнью -- ради спасения мира, например. Или дружбы, долга, родины, любви -- весьма эфемерных материй. Тех, что нельзя засунуть в карман или выгодно сбыть скупщику краденого.
   Впрочем, можно быть героем, оставаясь при этом прожженным плутом. Таков Невпопад из Ниоткуда, вор и мошенник, действующий под личиной благородного дворянина. Поиск легкой наживы бросает Невпопада в вихрь авантюр, и даже когда герой Питера Дэвида решает "завязать" с криминальными делишками, прошлое не отпускает его далеко. Только острый
   ум и циничная изворотливость помогут Невпопаду сохранить свою шкуру в относительной целости.
   Особое место в преступной галерее занимает обаятельный Дрейк Майджстраль из трилогии Уолтера Йона Уильямса "На крыльях удачи". Дрейк -- Вор в Законе, что следует понимать буквально. В его мире воры занимают почетное место на социальной лестнице, где-то рядышком со звездами шоу-бизнеса. Воры не только проворачивают ловкие кражи, но и продают телевидению видеозаписи своих подвигов. Существует особый воровской рейтинг за самые дерзкие преступления, причем главные очки начисляются за Стиль кражи. Чтобы преуспеть, надо быть не просто виртуозом воровского ремесла, но и джентльменом. Впрочем, если вор попадется, пощады ждать не приходится -- тюрьма везде одинакова. Но обедневший аристократ и искусный вор Майджстраль чувствует себя внутри такой системы, как рыба в воде.
   Бродяги, мошенники, воры, разбойники -- ребята лихие, но вменяемые. С ними всегда можно договорится, особенно если на вопрос "кошелек или жизнь?" сумеешь дать единственно правильный ответ. Иное дело убийцы, одним кошельком от них не отделаешься...
   Душегубы, впрочем, тоже бывают разные. Например, Фитц Чивэл, герой "Саги о видящих" Робин Хобб, никак не подходит под определение преступника, ибо он тайный убийца на королевской службе, а значит, слуга государства. Крутой Нездешний ("Дренайский цикл") под пером Дэвида
   Геммела как-то слишком быстро превращается из наемного киллера в героя-спасителя. А сорвиголова Сантьяго (роман Майка Резника) не просто бандит, за которым охотятся по всей Галактике, а идейный борец-анархист, этакий гибрид романтичного головореза Хоакина Мурьеты и кровавого революционера Панчо Вильи. Или мрачный и беспощадный Кейн ("Герои умирают" Мэтью Стовера), оставляющий за собой вереницу трупов и наводящий панический ужас на самых отчаянных людей волшебного мира. Он оказывается пришельцем из другого измерения, наемным актером медиакорпорации, который убивает ради забавы пресыщенных зрелищами землян. Преступник и жертва одновременно... А вот Влад Талтош -- настоящий профессионал, берущий деньги за свой кровавый труд. Талтош -- член гильдии преступников эльфийской империи, созданной фантазией Стивена Браста. Влад честно работал наемным убийцей, но ввязался в конфликт с работодателем. Теперь ему придется убивать бескорыстно, чтобы выжить. Чуть в стороне от этой компании стоит Чэд Бэйкер, герой мистического триллера
   Чарльза Де Линта "Ангел Тьмы". Бэйкер -- бывший рок-музыкант, ставший серийным убийцей. Крики его жертв -- инструмент, с помощью которого он записывает музыку, надеясь вызвать Ангела Тьмы...
   Преступление может свершиться где угодно, но есть места, где все вокруг буквально подталкивает под руку -- обмани, укради, убей! Таков Санктуарий -- Мир воров Роберта Асприна, где честных людей просто нет. Это место, где любое злодеяние дозволено, если может сойти с рук. Кто сильнее -- тот и прав... Или Темная сторона, перекресток разных миров, где магия пересекается с пространством и временем. Люди и нелюди отправляются сюда в поисках запретных удовольствий, поэтому здесь всегда царит ночь, мрак которой удобно скрывает самые грязные делишки (цикл Саймона Грина). Бывают миры, где преступники установили свои законы, превратившись в подобие правительства. Например, песчаная планета Татуин, где всеми делами заправляют слизнеподобные гангстеры-хатты ("Звездные войны"). Наконец, немало миров, где обыденное зло привычно торжествует над хрупким добром, хоть иногда случается наоборот: Хэйвен Саймона Грина, Танфер Глена Кука, Лондон Нила Геймана, Криса Вудинга и Тима Пауэрса...
   Один из стандартных приемов фантастов, чьи герои не в ладах с законом, -- показ их внутреннего перерождения. Типичный пример -- судьба Хэна Соло. Поначалу Хэн -- стихийный бунтарь, который не приемлет любую власть и вводимые ею запреты. У Соло лишь три привязанности -- деньги, любимый корабль и верный друг Чубакка. Остальное пусть катится к чертям! Однако жизнь Соло круто меняется с появлением принцессы Леи и Люка Скайуокера. Теперь в ней есть место любви и долгу. Так бывший преступник становится спасителем далекой-далекой галактики.
   Но если Соло всего лишь контрабандист, пусть и крутой, то Скользкий Джим диГриз по прозвищу Стальная крыса -- настоящий криминальный авторитет. Чем только Джим не промышлял! И мошеннические аферы проворачивал, и банки "бомбил", и сейфы щелкал, и похищения организовывал, не останавливался даже перед убийством... И такой суперпреступник перековался в борца со злом? На его фоне другой герой Гарри Гаррисона, профессиональный шулер Язон динАльт, сыгравший решающую роль в судьбе Мира смерти, выглядит мелкой сошкой. Можно еще вспомнить бандита Кармоди, который волей Филипа Жозе Фармера стал священником, или профессионального вора и разбойника Альтала ("Вор и книга демона" Дэвида Эддингса). Повстречав богиню, Альтал покинул стезю порока, хотя время от времени его так и тянет вернуться к прежним замашкам. Однако бдительная божественная дамочка пресекает эти поползновения на корню. Забавно, но подобные фортели судьбы -- отнюдь не выдумка. Известно немало случаев, когда матерые нарушители закона превращались в его рьяных защитников. Франсуа Видок, Генри Морган и Пат Гаррет тому порукой...
   Преступники фантастических миров чаще всего играют второстепенную роль, маяча на заднем сюжетном плане, помогая либо мешая главному герою. Но время от времени фантасты создают
   книги, на центральных персонажах которых пробы негде ставить. Даже самый отпетый мошенник, бандит или убийца может стать истинным Героем с большой буквы, завоевав сердца тысяч поклонников. Ведь Тьма так романтична и притягательна...
  
   "Современное" фэнтези
   "Современное фэнтези" -- одно из основных и наиболее динамично развивающихся аправлений популярнейшего жанра. Правда, тщательно покопавшись в истоках, понимаешь, что в англоамериканском фантастиковедении это понятие имеет двоякое значение. К счастью, английский язык достаточно богат, чтобы обозначить современность разными терминами. Говоря о modern fantasy, исследователи ставят во главу угла время создания произведений -- и включают сюда все истории этого жанра, написанные за последние лет тридцать-сорок. Но наше внимание притягивает другое "современное фэнтези" -- сontemporary fantasy, книги, действие которых происходит здесь и сейчас (или в недалеком прошлом и будущем), когда магия в любых
   проявлениях вторгается в примелькавшиеся глазу будни. Подвид "современного фэнтези" -- "городская сказка" (иначе urban fantasy), в которой фоном для происходящих событий в обязательном порядке служит современный город. В последнее время современную мифологическую сказку на Западе нередко также именуют "эльфпанк".
   Итак, добро пожаловать в наш привычный мир, обитатели которого заняты будничными делами: ходят в школу или на работу, просиживают штаны перед телевизором или в баре, бродят по магазинам. Как вдруг, будто гром среди ясного неба, происходит Нечто -- небывалое, невероятное, волшебное. По улицам современного мегаполиса неземным видением проносится единорог. В ухоженном заповеднике находит убежище огнедышащий дракон. В заплеванных закоулках городских трущоб выходит на кровавый промысел вампир. А в вашей серебряной сахарнице, доставшейся еще от бабушки, поселяются феи. И вообще, внезапно выясняется,
   что современный мир -- лишь внешняя декорация, за которой скрывается древнее магическое царство.
   Большинство подобных книг строится на показе сосуществования радикально отличных друг от друга миров: повседневного и волшебного. При этом произведения, герои которых, обычные
   современные люди, переносятся в магический мир и приключаются уже там, к "современному фэнтези" не относятся. Разве что действие происходит параллельно в обоих вселенных, и сюжетные линии тесно переплетены друг с другом. Да и ужастик в современных декорациях тоже из другой оперы. Ибо задача "современного фэнтези" -- не напугать, а развлечь, позабавить или
   заинтересовать читателя. Страх здесь может присутствовать лишь одним из ингредиентов повествования, не становясь самоцелью. Поэтому большинство книг такого маэстро, как Стивен Кинг, хотя формально и опираются на прием "странное в обыденном", значатся по другому ведомству.
   Кроме городской сказки и, отчасти, некоторых видов мифологического фэнтези, отдельные направления в современной волшебной истории выделить сложно. Но авторы современных
   фантазий используют несколько основных приемов.
   1. Когда-то магия пронизывала естество нашего мира насквозь. Однако минули века, и человек -- где естественным, а где и насильственным путем -- избавился от соседства с волшебными существами и народами. Некоторые сгинули незнамо куда, другие ушли в неведомые дали, но кое-кто кое-где отсиживается до сих пор. Как, например, остроухие коротышки-эльфы, нашедшие до поры приют в подвалах Мидвестерновского университета, расположенного в славном штате Иллинойс. Так уж вышло, что несколько ирландских эльфов (более известных людям как лепреконы) тайно прибились к иммигрантам, плывущим в Америку. А там понемногу обустроились, завели хозяйство и живут себе, никого не трогая. Но цивилизация неумолима. Старую библиотеку, под которой устроились эльфы, собираются сносить -- ох, беда! Не вмешайся в дело потомственный ирландец, студент-лоботряс Кейт Дойль, вряд ли удалось бы сказочным созданиям выбраться из передряги ("Прикладная мифология" с продолжениями Джоди Линн Най).
   Тема столкновения миров постоянно присутствует в "современном фэнтези" -- и нередко завершается трагедией, когда чудеса оказываются безжалостно растоптаны обывательским обще-
   ством. Так что мидвестерновским эльфам здорово повезло... Впрочем, к чести людей, среди них почти всегда находятся добрые души, в сердцах которых еще горит жажда чудесного. И именно от них зависит судьба магии. Так, сухой делец Джек Вудс, оказавшийся невольно вовлеченным в старинную вражду эльфов и лепреконов, находит в себе достаточно ума и сердечного тепла, чтобы предотвратить войну на уничтожение между двумя родственными народами ("Лепреконы" Крейга Шоу Гарднера). Простая семья Гастингсов оказывается в роли третейских судей для кельтских эльфов ("Сказка Фэйри" Раймонда Фэйста). А ведь "малый народец" вовсе не ангелы -- обмишулить людей у многих считается делом чести ("Заемщики" Мэри Нортон). Впрочем, мудрые эльфы тоже могут поучить человека уму-разуму ("Маленький, большой" Джона Краули, "Серебряный ястреб" Мэри Джентл). Кроме эльфов, фей, лепреконов, брауни и прочих представителей "малого народца", по углам современной цивилизации ютится немало иной чудесной живности. Кого только не встретишь на канадских просторах -- посреди лесов, на маленьких фермах и даже в больших городах. Об их житье рассказывает один из ведущих мастеров "современного фэнтези" -- канадец Чарльз Де Линт. Многие его книги относятся к городской сказке, ибо их действие разворачивается в больших современных городах, таких как Торонто или вымышленный Ньюфорд, списанный с Оттавы. Магия здесь незримо соседствует
   с обычной жизнью. Причем волшебство не обязательно объясняется деятельностью доживших до наших дней реликтовых существ и животных. Оказывается, в мире немало мест, лежащих на самой грани с иными вселенными, откуда просачиваются чудеса...
   2. Современный город из стекла и бетона, по улицам которого носятся зловеще сверкающие хромированные монстры, исторгающие из себя клубы зловонного дыма, -- до боли знакомая
   картинка, не правда ли? Казалось бы, откуда здесь взяться волшебству? Однако истинная магия везде найдет себе дорогу! Причем контраст чудесного и привычного в современном городе особенно заметен. Ведь именно в мегаполисе, обитатели которого привычно бегут по своим делам, ничего не замечая по сторонам, могут твориться поистине удивительные вещи! Вон, видите ту симпатичную киску, которая деловито умывается, пристроившись на крышке мусорного бачка? Что, по-вашему, она делает? Да просто спасает ваши непутевые жизни! Ибо несколько нью-йоркских кошек -- это спецотряд замаскированных магических существ, которые не позволяют прорваться в наш мир жутким монстрам ("Книга Лунной Ночи" Дианы Дуэйн). Развалившийся на скамейке субъект абсолютно никчемного вида, вяло греющийся на солнышке, -- на самом деле могущественный маг, стоящий на страже Пространства и Времени ("Волшебник с Четвертой улицы" Саймона Хоука). Уличный музыкант может оказаться великим бардом, постигшим чародейство эльфов ("Бард из Бедлама" Мерседес Лэки). Преуспевающий писатель любовных романов -- древним вампиром ("Цена крови" Тани Хафф). Склочные соседи -- семейкой мрачных колдунов ("Скрытый огонь" Джонатана Страуда). А благотворительная организация Крестных Матерей -- прикрытием магической корпорации, противостоящей злокозненной Гильдии Демонов ("Волшебный контакт" Евы Ибботсон). Даже знаменитый американский гангстер Багси Зигель оказывается легендарным Королем-Рыбаком, нашедшим приют в бесшабашном Лас-Вегасе ("Последний звонок" Тима Пауэрса).
   Короче, не верь глазам своим: в современном городе не все то, чем кажется. По улицам Москвы бродят Иные, для которых люди -- лишь источник жизненной энергии (цикл Сергея Лукьяненко "Дозоры"). Да и сама Москва, как и другие крупные города, лишь фасад, за которым веками скрываются тысячелетние поселения нечеловеческих обитателей (сериал Вадима Панова "Тайный город"). И даже до одури прозаичный Сиэтл -- на самом деле невероятное место, где магия просачивается через трещины в булыжной мостовой и стены домов. Но лишь немногим
   избранным, владеющим особым Даром, открыта другая сторона мегаполиса, где можно обнаружить Великие Знамения в настенных граффити или в глянцевых рекламных проспектах.
   А охраняет магию Сиэтла Чародей, который, дабы сохранить могущество, должен изовсех сил защищать местных голубей ("Голубиный волшебник" Мэган Линдхольм). Стоит нам лишь на минуту отвлечься от затуманивших голову привычных мыслей -- о деньгах, футболе, выпивке, работе, шмотках -- и внимательнее приглядеться к набившим оскомину вещам... Свернуть не туда... Замедлить шаг... Чтобы оказаться в каком-нибудь странном месте, где никогда не бывал раньше. Например, в Задверье -- подземном чреве Лондона, где обитают ангелы и монстры, -- или обнаружить живущих по соседству самых настоящих древних богов ("Задверье" и "Американские боги" Нила Геймана). Повстречать Бессмертных, ожесточенно рубящих друг другу головы, ибо "остаться должен только один!" (мир "Горца"). Столкнуться нос к носу со внезапно ожившими мифическими созданиями ("Горгульи Святого Патрика" Кэтрин Куртц). А может, просто подвезти случайных попутчиков и, поддавшись на настойчивые уговоры, устроиться на работу в НИИ, расположенном в тихом провинциальном среднерусском городке? А там оказалось такое, что и не во всякой сказке скажется ("Понедельник начинается в субботу" братьев Стругацких)...
   3. Впрочем, магия -- вещь нешуточная, и те, кто ей владеют, неплохо умеют наводить тень на плетень. Прямо в нашем мире, прикрытые чародейской завесой, живут и здравствуют колдуны и целые волшебные народы. Причем сила их настолько велика, что они особо и не скрываются. Более того, иногда кажется, что это наше бытие не существует в реальности, являясь лишь "Матрицей" -- жалкой копией полнокровного мира, живущего по иным законам и правилам. А мы лишь влачим иллюзорную жизнь, не подозревая о собственном убогом уделе. Вот так и жил затюканный скверными родичами мальчуган, не подозревая, какую роль уготовила ему Судьба. Но когда час пробил, перед юным Гарри Поттером открылось магическое королевство со всеми его соблазнами и опасностями! А когда знаешь о существовании волшебной страны, какой постылой выглядит прежняя, обыденная жизнь в скучно-цивилизованной Британии (цикл Джо-
   ан Ролинг "Гарри Поттер")! Другой Гарри, но не Поттер, живет через океан -- в американском городе Чикаго. Ему тоже нелегко, ведь он, могучий маг, изгнан из привычного окружения. Гарри Дрезден стал изгоем не по своей вине -- пытаясь защитить свою жизнь, он убил злобного чернокнижника. Но лицемерное магическое сообщество вытеснило бедолагу в обычный мир, при этом преследуя постоянными придирками. Но Дрезден не сдается, продолжая сражаться со злом, ищущим себе добычу среди обычных людей ("Файлы Дрездена" Джима Батчера). На этом фоне благополучным баловнем скользит по жизни шотландский аристократ сэр Адам Сент-Клер, герой цикла Кэтрин Куртц и Деборы Харрис "Адепт". В обыденной жизни сэр Адам -- преуспевающий врач и безукоризненный денди, не ведающий проблем и нужды. Но на самом деле он -- адепт древней магии, проживший много жизней под разными именами и возрождавшийся вновь для того, чтобы сражаться во имя Света против Тьмы. Среди противников Сент-Клера -- чернокнижники, древние демоны, нацисты, чудовища. Но даже могучие фэйри не могут укротить Рыцаря Света.
   Впрочем, столкнуться с древним злом могут и вполне обычные люди. Например, подростки из провинциального городка Гринтаун, куда прибыл парк аттракционов, которым владеет пособник дьявола мистер Дарк ("Что-то страшное грядет" Рэя Брэдбери). Или фотограф Микеле, из-за чрезмерной отзывчивости ставший хозяином магического Ключа, за которым охотятся владеющие мистическими искусствами злодеи ("Искусство ловли стрел" Стивена Дэдмена).
   4. Еще один популярный прием относится к "портальному фэнтези" (portal fantasy) -- там, "за углом", имеется дверь в иной мир, куда постоянно вваливаются герои, при этом неизменно возвращаясь обратно. Сообщение между мирами происходит регулярно, и различные вселенные без конца взаимодействуют. По такой схеме проходит жизнь обитательницы Нью-Йорка Марсии, героини цикла Келвина Пирса "Волшебница Амбермера". Через дверь задрипанного бара она то и дело проникает в сказочное королевство, где постепенно осваивает магию, становясь весьма искусной чародейкой. А монстры Амбермера тем временем разгуливают по улицам "Большого Яблока"... Тридцатилетняя Нита Каллахан с помощью растрепанной библиотечной книги, оказавшейся пособием по колдовству, открывает дверь в другое измерение, где изучает магию. Это занятие позволяет ей постоянно вмешиваться в волшебные приключения (цикл "Юные волшебники" Дианы Дуэйн). Тяжко пришлось герою масштабного романа "Имаджика" Клайва Баркера -- пройдошливому художнику Джону Захария, в душе которого, оказывается, спит
   личность великого мага Сартори. Ему предстоит отправиться в опаснейшее путешествие по перетекающим друг в друга мирам-Доминионам, одним из которых является Земля. Ибо у Сартори Великое Предназначение -- объединить расколотые некогда Доминионы в единое целое. Хотя и у простого специалиста по маркетингу Пола Брауна ситуация не из легких. Мало того, что его уютный пригородный коттедж оказался Дверью в Иные Миры, из-за чего он постоянно переполнен эльфами, варварами да колдунами. Так еще инопланетянам, прибывшим на самой натуральной "летающей тарелке", срочно требуется помощь в борьбе против Всепоглощающих Теней (цикл Лоуренса Уотта-Эванса "Битва трех миров"). Но матерого рекламщика такими пустяками не запугаешь!
  
   Положение фэнтези в современном мире весьма неоднозначно. С одной стороны, большинство золота гор Волшебной страны вроде бы выкачано и воплощено в различные произведения искусства. Тот же Сапковский переименовал горы в Серые и настаивает на том, что в них никакого золота давно уже нет. Мол, банальщина и штампы одни. То же самое пишут многие отечественные критики (правда, в основном об отечественном фэнтези). С другой стороны, два мощнейших раскручиваемых бренда -- "Властелин Колец" и "Гарри Поттер" -- поднимают весь жанр на новую высоту. Причем, что примечательно, произведение Толкина делает это уже во второй раз. Поэтому предсказать, что сейчас ожидает наше вроде бы разработанное, перепаханное вдоль и поперек поле, на самом деле очень трудно.
  
  
  
   Глава 2.
   Русское фэнтези. Славянское фэнтези.
  
   Российская фантастическая литература имеет богатые традиции, однако ее основные успехи связаны с научной фантастикой. Что же касается "русского фэнтези", то еще чуть более 10 лет назад это словосочетание не имело никакого смысла: такого направления просто не существовало. Жанр фэнтези в массовом сознании ассоциировался, прежде всего, с именами Толкина и Говарда. Однако сейчас -- дело другое.
  
   Этапы пути.
   Англоязычное фэнтези насчитывает уже более века -- если вспоминать предтеч жанра У. Морриса, Дж. Макдональда и Э. Дансени. В России же особенно и назвать некого. Часто упоминают Н. Гоголя, иногда А. Грина или даже М. Булгакова. Однако уложить их произведения
   в прокрустово ложе фэнтези вряд ли возможно.
   Пожалуй, собственно к фэнтезийному жанру относится лишь практически забытый ныне писатель XIX века Александр Вельтман, вполне заслуживающий титул "дедушки" славянского фэнтези за романы "Кощей Бессмертный" (1833) и "Святославович, вражий питомец" (1835). Из авторов советских времен на ум приходят только юмористическая дилогия о добрых молодцах из НИИЧАВО (хотя братья Стругацкие наверняка презрели бы подобную оценку их творения).
   Во времена развитого социализма зарубежного фэнтези у нас не издавали (за исключением, пожалуй, такой классики, как "Хоббит"), поэтому обалдевший от счастья народ жадно нырнул в море самопальных переводов, хлынувших на наши просторы в годы перестройки. Однако ближе к середине 90--х читатели ощутимо начали уставать от потока заморской "мече--магии", издаваемой и переводимой кое-как и бог знает кем. Захотелось чего-то своего, доморощенного. И тут вступило в дело золотое правило рыночной экономики: спрос рождает предложение. Впрочем, тенденция сформировалась не на пустом месте.
   В 1993 году лидер фэнтезийного рынка питерское издательство "Северо--Запад" предприняло первый шаг в нужном народу направлении, заявив о смелом проекте -- продолжении легендарной эпопеи Толкина "Властелин Колец", автором которого был русский писатель Ник Перумов. Книга привлекла большое внимание, вызвав горячую дискуссию и, как выяснилось чуть позже, создала предпосылки для спроса на фэнтези именно русскоязычных авторов.
   К концу 1994 года на рынке НФ/фэнтези наблюдался спад. Первоначальный голод на фантастику был утолен, и интерес массового читателя обратился к другим жанрам. Новое наступление началось в 1996, и хотя переводная фантастика все еще была "в цене", публику потянуло вместо заморской кока--колы на родимый квас. Именно тогда прогремел "Волкодав" Марии Семеновой, сопровождавшийся невиданной по российским меркам тех времен рекламой и разошедшийся за неполных полгода тиражом более 250 тыс. экземпляров. Это был прорыв. Затем настал черед Александра Бушкова, "автора, которого вы ждали", сотворившего цикл "Сварог".
   Как это всегда бывает, успех привлек внимание, и волна русской фэнтези, то взмывая, то чуть опадая, обрушилась на наши головы.
   Остановимся на наиболее знаковых фигурах, и сделаем это в рамках вольной жанровой типологии.
   Здесь надо сделать оговорку. Минули времена, когда жанр можно было четко разложить по полочкам: это -- героика, а это -- технофэнтези. Сейчас большинство авторов пишут по мультисистемному принципу, когда в одной книге смешиваются разные направления, и на выходе
   получается весьма причудливый коктейль. В России подобные новации особенно характерны. Типология, предлагаемая ниже, в значительной степени условна, и относиться к ней
   следует с изрядной долей здорового скепсиса.
  
   Эпическое фэнтези.
   Со времен Толкина эпик был и остается одним из наиболее востребованных направлений фэнтезийного жанра. В России его самый значительный представитель, безусловно, Ник Перумов. С самого начала взгромоздившись на трон "короля" русской эпической фэнтези, он до сих пор не уступает завоеванных позиций. Положившая начало популярности писателя трилогия "Кольцо Тьмы", по большому счету, фанфик. Но весьма подробный, тщательно проработанный, даже
   бросающий идейный вызов прародителю. Перумов закрепил свой успех циклом "Летописи Хьерварда" (пока трилогия, но имеются и продолжения -- правда, лишь в авторском "портфеле"). На счету писателя как сериалы ("Хранители Мечей"), так и отдельные романы. Среди них, кроме эпика, есть и героика, и технофэнтези. В течение долгого времени Перумов оставался практически монополистом в данной области. Из ярких работ иных авторов на ум приходит лишь нестандартный, оригинально выписанный роман Святослава Логинова "Многорукий бог Далайна", отхвативший несколько премий и получивший признание и критиков, и читателей. Можно еще назвать циклы "Ралион" Константина Бояндина, "Круг Земель" Александра Зорича, "Хроники Сиалы" Алексея Пехова. Но бросить реальный вызов Перумову им оказалось не по силам. И тут появилась питерская журналистка Вера Камша с "Хрониками Арции". Правда, вначале она преданно топала след--в--след за своим наставником. Во всяком случае, два первых романа цикла -- "Темная Звезда" и "Несравненное Право" -- почти неотличимы от перумовских текстов. Но, начиная с 3--й книги "Кровь Заката", арцийская эпопея явно сменила проводника -- им стал Джордж Мартин со своими шедевральными "Песнями Огня и Льда". И романы Камши заиграли новыми красками. Ввиду растущего на глазах мастерства Камши ее учителю, похоже, вскоре придется потесниться на троне. Впрочем, он готовит ответный ход в виде хьервардской повести "1000 лет Хрофта" и, особенно, романа "Семь зверей Райлега". Эта работа, предположительно,
   откроет новый цикл. Ну, а читатели от возросшей конкуренции будут только в выигрыше...
  
   Героическое фэнтези.
   Всплеск интереса к русской героике возник благодаря "Волкодаву" Марии Семеновой, ранее известной историческими произведениями о древних славянах и скандинавах. Несмотря на несколько невнятный сюжет (а точнее, почти полное его отсутствие), история о воине из рода Серого Пса подкупала своей искренней интонацией и явными литературными достоинствами. На страницах "Волкодава" оживало множество разных племен и народов с достоверно прописанным укладом и средой обитания. Успех "Волкодава" ошеломлял: его тут же окрестили "русским Конаном" и "славянским фэнтези". Появились и сиквелы/приквелы/вбоквелы, как самой Семеновой ("Право на поединок", "Истовик--камень", совсем недавние "Знамение пути" и "Самоцветные горы"), так и других авторов -- к примеру, "Спутники Волкодава" Павла Молитвина. Что до ярлыка "славянское фэнтези", то в данном случае критики и издатели поспешили. Хотя при создании мира Волкодава Семенова явно использовала свои внушительные познания в истории Древней Руси и сопредельных территорий, никаких "славян" в ее цикле не наблюдается (действие вообще происходит на другой планете). Тем не менее, экспансия именно
   "славянского фэнтези", прежде всего, героического, имела место быть. Зачинателем этого направления (если, конечно, не вспоминать замшелого Вельтмана) с полным правом можно считать Юрия Никитина и его "Троих из леса". Этот роман вообще был первой напечатанной книгой русского фэнтези, поначалу позиционируемой как приключенческая фантастика с историческим уклоном. Несмотря на явные огрехи (в области здравого смысла), роман пользовался широкой популярностью, став основателем длиннющего сериала, вполне способного
   бросить вызов многокилометровым "опупеям" Б. Эйкерса, Р. Адамса или Д. Нормана. Никитин сотворил еще ряд произведений о героических русичах, сражающихся с разнообразными "погаными": циклы "Гиперборея", "Княжеский пир" и "Русские идут". Среди последователей Никитина -- Ольга Григорьева (романы "Ладога", "Колдун"), Леонид Бутяков (цикл "Владигор"), Галина Романова (цикл "Властимир") и другие авторы. Некоторые книги написаны хоть и в славянском антураже, но вполне в традиционной манере классической героики, другие -- с претензией на "самость" не только по сюжету, но и по языку, памятному с легкой руки Ильфа и Петрова ("Инда взопрели озимые, рассупонилось красно солнышко..."). Ныне девятый вал славянского фэнтези уже схлынул. Похоже, читатель изрядно пресытился шумом родимого
   камыша и ароматом посконных онуч. Еще одной знаковой фигурой среди авторов нашего героического фэнтези стал Александр Бушков. Его роман об офицере--десантнике Станиславе Свароге "Рыцарь из ниоткуда" не только послужил началом успешного сериала, но и породил огромное количество подражаний. Сюжет таких книг схож порой до мелочей. Наш современник, простой русский парень (изредка -- девица) оказывается в магическом мире, где завоевывает некое положение -- хотя, безусловно, не всем, как Сварогу, удается напялить на себя корону. Бушков не изобрел этот прием -- в западном фэнтези таких опусов навалом. Однако у нас цикл о Свароге выглядел новаторски. Главное отличие от многочисленных подражателей, конечно же, в качестве текста: Бушков умеет увлекательно писать. Этим все сказано. Среди других книг героического фэнтези вспоминаются тетралогия Виктории Угрюмовой о богине истины Кахатанне,
   цикл Николая Басова о Лотаре--Миротворце, тот же Пехов (его "Хроники Сиалы" -- героический "РПГшный" эпик), роман Н. Перумова и Сергея Лукьяненко "Не время для драконов".
   Неким ответвлением героики можно считать авантюрное фэнтези (конечно, это очень условный термин). Но куда прикажете отнести, например, "Мечи" Элеоноры Раткевич? Авантюрно--героическая "педагогическая поэма", не иначе... Примерно в таком же ключе
   сварганен и цикл "Маг" Леонида Кудрявцева. А флагманом этого ответвления вполне можно назвать архипопулярный "Путь меча" Генри Лайона Олди (псевдоним харьковских писателей Дмитрия Громова и Олега Ладыженского).
  
   Мифологическое фэнтези.
   Здесь вне конкуренции все те же Г. Л. Олди. Очень многие их романы основаны на мифологии разных народов: "Герой должен быть один", "Одиссей, сын Лаэрта", "Мессия очищает диск", "Пасынки восьмой заповеди", цикл "Черный баламут". Также достойны упоминания "Осенний
   Лис" Дмитрия Скирюка, "Диомед, сын Тидея" Андрея Валентинова, дилогия "Золотая колыбель" Ольги Елисеевой, некоторые повести Далии Трускиновской. В принципе, в мифологическое фэнтези можно рекрутировать как минимум 80 процентов авторов.
  
   Юмористическое фэнтези.
   Лидером одного из самых востребованных направлений долго являлся Михаил Успенский, прежде всего, благодаря циклу "Приключения Жихаря". Эта история славянского богатыря из волшебной страны Многоборье буквально нашпигована всякого рода хохмочками по поводу окружающей нас действительности. Еще одной вершиной стал откровенный постмодернистский сюр "Посмотри в глаза чудовищ" (в соавторстве с Андреем Лазарчуком), завоевавший чуть ли не все премии нашей фантастики. Однако в последнее время Успенский как--то потерялся. Увы, но лавры "русского Пратчетта" основательно завяли...
   "На коне" сейчас другие. Самый востребованный из них, безусловно, Андрей Белянин (его книги читают даже те, кто не берется за фантастику в принципе). Показателем успеха Белянина может служить стартовый тираж его последнего романа "Охота на гусара" -- 100 тыс. экземпляров. Белянин выдвинулся на сочинении весьма традиционных, более--менее забавных историй о путешествиях наших современников в разные волшебные миры: "Меч без Имени", "Тайный сыск царя Гороха", "Багдадский вор", "Моя жена -- ведьма". Подобные байки оказались весьма востребованы читателями. "Романтикой для тридцатилетних" называют весьма объемный цикл Макса Фрая (псевдоним Светланы Мартынчик и Игоря Степина) "Лабиринты Ехо", гибрид детективной героики и иронического стеба. Очередной "наш человек" попадает в магический мир и, подобно Сварогу, становится там весьма значимой персоной. Правда, сэр Макс -- не русский Конан, а скорее смесь Серого Мышелова, Арчи Гудвина и комиссара Сан--Антонио, а эпопея Фрая -- модернизированный "плутовской роман". Среди забавных, сатирических, временами пародийных, на грани стеба, книг можно еще выделить "Записки Черного Властелина" Александра Дихнова, "Братство Конца" Евгения Малинина, дилогию "Дракон Третьего Рейха" Виктории и Олега Угрюмовых, романы Ольги Громыко о ведьме Вольхе.
  
   РОМАНТИЧЕСКОЕ ФЭНТЕЗИ
   Здесь основополагающим является не понятие "романтичность", а термин romance, которым на Западе именуют любовные романы. Впрочем, romance--фэнтези гораздо шире обычного "лавбургера". Кроме любовной линии, его обязательные ингредиенты -- подробный показ психологии и взаимоотношений героев. Здесь, конечно, вне конкуренции женщины: Далия Трускиновская "Королевская кровь", Виктория Угрюмова "Двойник для шута", "Имя богини", и, особенно, Наталья Ипатова. Дилогия "Король--Беда и Красная Ведьма" и "Король забавляется", повести "Былинка -- жизнь", "Винтерфолд", "Сказка Зимнего перекрестка" дают ей полное право именоваться "королевой" русского романтического фэнтези.
   К этому же виду, но уже с упором именно на особую романтику, можно отнести и так называемую "городскую сказку". Еще в советские времена огромным успехом пользовались "Альтист Данилов" В. Орлова, повести Сергея Абрамова и Вадима Шефнера. Из произведений современных авторов можно отметить "Небесную тропу" Марианны Алферовой и "Анахрон" Елены Хаецкой.
  
   ИСТОРИЧЕСКОЕ ФЭНТЕЗИ
   Псевдоисторическое фэнтези сейчас весьма востребовано как за рубежом, так и у нас. Однако это не направление, а скорее прием. Речь идет о конструировании магического мира на основе какого--либо реального исторического периода или событий. Причем по субжанровой направленности это может быть и героика, и эпик, и приключенческий квест, и серьезная психологическая драма. Один из главных лидеров, бесспорно, профессиональный историк Андрей Валентинов (псевдоним харьковчанина Андрея Шмалько) -- "Ория", "Небеса ликуют", "Ола", дилогия "Тропа отступников", да и почти все его книги в той или иной степени навеяны различными событиями прошлого. Оригинальные исторические фантазии пишет блистательная Елена Хаецкая: сборник "Мракобес", дилогия "Завоеватели", цикл о Лангедоке. Особого упоминания заслуживает роман "Меч и Радуга". Эта удивительно романтико--ироническая сказка находится у самого истока русского фэнтези. В 1993 году книгу издали под заморским псевдонимом "Мэделайн Симонс", ибо тогда еще считалось, что "наш" автор фэнтези не будет иметь успеха. А вещь оказалась замечательная.
  
   МИСТИЧЕСКОЕ ФЭНТЕЗИ
   К мистике можно отнести произведения двух типов. Во--первых, это так называемое dark fantasy, действие которого происходит в мрачных, изломанных мирах, коими заправляют зловещие некроманты, употребляющие на завтрак девичьи бедрышки. А на сон грядущий выпивающие укрепляющий коктейль из свежевыжатой крови младенцев. Первопроходцем здесь является Андрей Дашков с его завораживающими "Странствиями Сенора", последовавшими затем "Войной некромантов" и циклом "Звезда Ада". А вот дашковские параноидальные "Умри или исчезни" относятся уже к мистическому триллеру с закосом под Кунца или Л. Гамильтон. Хотя в "первачах" здесь ходит Сергей Лукьяненко, который вкупе с Владимиром Васильевым сочинил супер--пупер-- бестселлерный цикл о Дозорах (в АСТ даже целую серию запустили -- "Ночной дозор", где печатаются опусы добросовестных эпигонов маэстро). К данному же направлению относятся боевые триллеры из сериала "Запрещенная реальность" Василия Головачева, историко--мистические триллеры Андрея Валентинова "Дезертир" и его же 9--романная эпопея "Око Силы".
  
   ДЕТСКОЕ ФЭНТЕЗИ
   Здесь пока непаханая целина. Кроме "старой гвардии" в лице книг Владислава Крапивина и Кира Булычева, в глаза бросаются только многочисленные клоны Гарри Поттера -- подражания, переписывания, пародии (Дмитрий Емец & Co.). Остается надеяться, что после мощнейшего впрыскивания лучших западных образчиков, грядущих в ближайшие пару лет, объявятся и доморощенные "звезды". Хотя, конечно, быстрой отдачи ждать не приходится: сначала, увы, будет много откровенно спекулятивной халтуры.
  
   Главный недостаток нашего фэнтезийного жанра -- это его молодость, 10 лет -- не срок. Да, львиная доля русской фэнтезийной литературы даже не вторична, а третична, так как наши писатели в массе своей старательно копируют зарубежные образцы. А западные авторы опираются в своем творчестве на определенные мифологические каноны. Да, пока у нас не появилось ни одного автора действительно мирового масштаба и ни одного по-настоящему гениального произведения. Но и "у них" таких авторов с гулькин нос, а суперудачных творений -- еще меньше. Но я уверен, что при существующих ныне темпах развития русского фэнтези, при крепнущей на глазах цивилизованности наших издателей уже в ближайший десяток лет мы
   вправе рассчитывать на появление своих Ле Гуин, Мартина и Пратчетта.
   СЛАВЯНСКОЕ ФЭНТЕЗИ
  
   В славянском фэнтези можно выделить две основных стороны. С одной стороны, главные составляющие - историко-мифологические данные: придания, былины, мифы. С другой - стандартные фэнтезийные каноны: любовь, приключения, странствия. От пропорций, в которых смешиваются эти ингредиенты и зависит результат.
  
   Основателем жанра славянского фэнтези можно назвать сам народ. Уже в сказках и былинах присутствуют главные жанровые признаки. Это и герои -- Илья Муромец с Добрыней и Алешей
   (они же Арагорн с Леголасом и Гимли), и злодеи -- Кащей Бессмертный (этакий Саурон). Это и орки-половцы, и Тридевятое царство-Мордор. Да и сюжетные цели похожи: "Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что". Славянский фольклор так и просится улечься в фэнтезийные рамки. Неудивительно, что вслед за волной героического фэнтези с Запада на одной шестой части земной суши забился ручеек фэнтези местного, славянского. Со временем он превратился в полноводную реку и даже разделился на несколько потоков
  
   Историческое фэнтези.
   Признанный флагман славянского фэнтези -- Мария Семёнова. Она далеко не лидирует ни по тиражам, ни по числу книг, но блестящий стиль писательницы, умение выстроить сюжет, выписать персонажей и гармонично свести историю и выдумку завоевали Семёновой первое место в сердце каждого любителя жанра. В 1995 году книгой "Волкодав" она познакомила нашего читателя с последним воином из клана Серых Псов. Если в основе львиной доли "традиционного" фэнтези лежат легенды артуровского цикла, то "Волкодав" покоится на совершенно иной культурной традиции. В аррантах, веннах, вельхах, сегванах несложно разглядеть знакомых со школьной скамьи варягов, греков и славян. Быт, нравы, антураж -- все это частью взято из истории, частью заимствовано из мифологий других народов, а частью и придумано -- но историческая составляющая в книгах Семёновой всегда на ведущем месте. Сюжет "Волкодава" также выстроен не по классическим канонам. Герой не стремится на протяжении всей книги к конечной цели (в данном случае, мести), а напротив, начинает с ее исполнения -- и пытается жить дальше. Понять самого себя, осознать свое места в мире. Есть здесь и нескончаемые приключения, опасности и испытания, обретение друзей и врагов. Нет -- глобальных катаклизмов, абсолютного добра или зла. На первый план выступают люди, не то чтобы хорошие или плохие, а просто -- каждый со своей правдой. Вслед за первой книгой публикуются продолжение "Право на поединок", приквел "Истовик-камень" о молодых годах Волкодава, проведенных в рабстве на
   подземных рудниках -- время превращения молодого щенка в матерого пса. Завершают историю вышедшие в 2003 году романы "Знамение пути" и "Самоцветные горы" -- расставив все по своим законным местам, наказав виновных и одарив правых исполнением заветных желаний. Точки поставлены, цели достигнуты, врагов больше нет, а есть только счастливая жизнь в перспективе. Возможно, выйдет и шестая книга, но, в любом случае, это будет вставной роман, описывающий еще один эпизод из богатой на приключения жизни Волкодава. Тут бы и закончилась славная эпопея, если бы не бурный успех и орда последователей, трудами которых появился масштабный цикл "Мир Волкодава". Павел Молитвин в сборнике "Спутники Волкодава" описал предыстории друзей и соратников главного героя. Его же перу принадлежат романы "Ветер удачи", "Путь Эвриха" и "Тень императора", где рассказывается о приключениях близкого друга Волкодава Эвриха -- странствующего ученого, географа, бытописателя. Андрей Мартьянов добавил циклу эпичности: в его книгах "Время беды", "Последняя война" и "Эпоха бедствий" говорится о Последней войне и спасении мира от чуждого и злобного существа. Алексей Семёнов избрал главным героем дальнего предка Волкодава -- художника Зорко из рода Серых Псов (книги
   "Травень-Остров" и "Листья полыни"). Отметилась в сериалеи Елена Хаецкая (под псевдонимом Дарья Иволгина) -- в ее романе "Степная дорога" описаны приключения друга Волкодава Селиха, освободившегося из Самоцветных гор. Но романами о Волкодаве вклад Марии Семёновой в жанр не ограничивается. После успеха "Волкодава" написанные ранее произведения: "Валькирия", "Лебединая дорога", "Поединок со змеем", "Хромой кузнец" и другие -- стали автоматически причислять к славянскому фэнтези. Хотя сама писательница считает одни из них художественным пересказом скандинавских и славянских мифов, другие -- историческими романами, а третьи -- вовсе научно-популярными книгами. Например, энциклопедия "Мы -- славяне!" впервые вышла в оформлении, почти неотличимом
   от серии "Русская fantasy", а спустя несколько лет была переиздана под названием "Быт и верования древних славян". Другая писательница, чье творчество сочетает признаки исторических романов и славянского фэнтези, -- Елизавета Дворецкая. Например, в центре книг "Ветер с Варяжского моря" и "Колодец старого волхва" -- события 997 года, когда викинги напали на Ладогу, а печенеги осадили Белгород. Фэнтезийных же сериалов у Дворецкой два: трилогия "Князья леса" и многотомная эпопея "Корабль во фьорде". Сюжет "Князей леса" основан на противоборстве двух оборотней: Огнеяра -- сына Велеса и Громобоя -- отпрыска Перуна. Первая книга, "Огненный волк" (1997), посвящена Огнеяру, самопознанию его судьбы и места в мире среди людей, зверей, богов. Второй роман -- "Утренний всадник" (2002) -- рассказывает о любви смертного князя по имени Светловой и богини весны Лели. И, наконец, в третьем томе -- "Весна незнаемая" (2002) -- состоится встреча оборотней на фоне природных катаклизмов, вызванных страстным желанием князя задержать на земле свою возлюбленную богиню. Цикл "Корабль во фьорде" -- фэнтези скорее не славянское, а скандинавское, основанное на мифологии викингов. Эта эпопея интересна своей схожестью с "Волкодавом" Марии Семёновой. При совершенно ином сюжете и антураже -- приблизительно одинаковая временная эпоха, похожие места, близкая манера письма. То же отсутствие глобальности, та же сосредоточенность на психологических и социальных вопросах. На следующую ступеньку пьедестала мы попросим взобраться Ольгу Григорьеву с романами "Колдун", "Берсерк" и "Ладога". Первый представляет собой
   фантастическую версию событий незадолго до крещения Руси. В борьбе за новую веру князь Владимир сталкивается с тяжкими препятствиями, чинимыми последователями языческих богов, и на помощь ему приходит молодой знахарь. В "Берсерке" главная героиня -- словенская девушка -- оказывается затянутой в круговорот невероятных событий и приключений. Третья книга -- о войне между витязями Велеса из дружины Ладожского князя с безжалостным богом Триглавом. И все романы пропитаны атмосферой опасностей и неведомых страхов, наполнены мифическими существами, духами и ведунами. Но не одни женщины умеют вписывать исторические реалии в фэнтезийный антураж. Из мужчин, которые делают упор на языческую мифологию, да еще и пишут красивым, но слегка тяжелым и тягучим старославянским слогом,
   примечателен Сергей Шведов. В его новом романе "Шатун" красочно описана языческая Русь, сильные и смелые герои, славянские боги, интриги, схватки и вражеские набеги. И в самом центре
   восстания славян против новой веры оказывается ведун Драгутин -- то ли человек, то ли оборотень.
  
   Героическое фэнтези.
   Один из самых плодовитых и разносторонних российских фантастов -- Юрий Никитин. Его перу принадлежит множество книг в жанре славянского фэнтези, которые объединены в циклы "Гиперборея", "Трое из леса" и "Княжеский пир". Эти романы выделяются высокой динамикой, в них громадное количество боевых сцен, что позволяет отнести их к героической ветви жанра.
   "Гиперборея" насчитывает три книги. "Ингвар и Ольха" рассказывает о вторжении на славянские земли племени жестоких руссов с целью создания царства Новой Руси. "Князь Владимир" -- само
   собой, посвящен нелегкой судьбе этого самого князя. "Князь Рус" -- история несчастных, но борзых сыновей князя, Чеха, Леха и Руса, изжитых из дома злобной мачехой. В основе этого романа -- легенда о происхождении чешского, лешского (польского) и русского народов. Цикл "Трое из Леса" самый масштабный -- полтора десятка книг и трое главных героев: Мрак, Олег и Таргитай. Уже из названия очевидна завязка сериала: решили как-то эти трое выйти из леса и достичь края земли. Собрались и пошли, невзирая на опасности, и уже во второй том ("Трое в Песках") влетели на ковре самолете, в третьем ("Трое и Боги") спасают мир в борьбе с повелителями темных сил, к четвертому ("Трое в Долине"), сами становятся богами. В романе "Мрак" одноименный герой-оборотень начинает сольную карьеру, книга "СемероТайных",
   посвящена одиночеству и ученичеству волхва Олега, а в "Изгое" он создает свой собственный мир. Теперь основная сюжетная линия переносится сюда: романы "Фарамунд", "Гиперборей", "Святой Грааль", "Стоунхендж", "Откровение", "Башня--2", "Зачеловек". Несложно заметить, что затянувшиеся приключения троих-из-леса (в ходе которых один становится богом, другой получает бессмертие, третий балуется созданием миров) куда сильнее напоминают западные сериалы героического фэнтези, чем того же "Волкодава". Книги Юрия Никитина все дальше и дальше уходят от того вечного, доброго, славянского, которое с огромным трудом породили герои Семёновой и Дворецкой. Да и язык этих романов никак не претендует на звание великого и могучего. Тем не менее, тиражи свидетельствуют: героическая ветвь славянского фэнтези пользуется не меньшим спросом, чем "историческая", и первую скрипку здесь играет именно Юрий Никитин.
  
   Серия "Княжеский пир" появилась в смутные времена начала девяностых на волне обиды за Отечество. Обращение к славянским корням, воспевание могущества и былой славе Киевской Руси, отпор западным обидчикам -- вот основные черты этой серии. Сам Юрий Никитин выпустил в цикле две книги "Княжеский пир" и "Главный бой". Здесь присутствует около семидесяти былинных героев во главе с бессмертными Ильей Муромцем, Добрыней и Казариным под общим руководством князя Владимира. Их нелегкую борьбу с лютой нежитью, заморскими и степными врагами, магией темных сил и воспевают романы Никитина. Но главная заслуга писателя в том, что под эгидой этой серии он объединил более десятка авторов. На "Княжеском пиру" отметились Евгений Авдеев ("Цена чести", "Небо в огне"), Дмитрий Гаврилов ("Дар Седовласа"),
   Вячеслав Грацкий ("Заговор древних"), Виталий Обедин ("Витязь князя Владимира"), Дмитрий Янковский, Александр Нуждаев, Владимир Перемолотов, Дмитрий Сорокин, Максим Мелехов, Василий Купцов и другие. Другой крупный цикл славянско-героического фэнтези -- "Летописи ладигора", начало которым положил своими романами " Владигор", "Тайна Владигора" и "Меч Владигора" Леонид Бутяков. Наверное, именно главного героя этого сериала -- языческого князя,
   хранителя времени -- можно со всеми вытекающими назвать русским Конаном. Помимо самого Бутякова, в "Летописях" отличились Сергей Махотин ("Владигор и Звезда Перуна"), Николай Князев ("Владигор. Римская дорога"), Валерий Воскобойников ("Война Владигора"), Сергей Карпущенко ("Маска Владигора", "Месть Владигора").
  
   В относительно молодом жанре славянского фэнтези уже можно выделить две четкие подгруппы: "историческую" и героическую. Впрочем, развитие это довольно условно: в любой книге появляются и непредсказуемые развязки, и умопомрачительные интриги, и захватывающие повороты сюжета. Мир славянского фэнтези, возможно и не так многолик, как его старший западный брат, но, безусловно, по-своему оригинален и прекрасен.
  
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"