Верин Александр Викторович : другие произведения.

Тетя Нина

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Александр ВЕРИН
  ТЕТЯ НИНА
  
  Повесть
  Но да Будет слово ваше: "да, да", "нет, нет"; а что сверх этоќго, то от лукавого. Матфея 5:37
  Воронцовой Нине Васильевне
  с любовью посвящает автор
  I
  Ну... помоги мне, Господи.
  Гремела "Маленькая девочка"... Как там?.. "Дэ-вой-ко ма-ла..." "Как там"! Тут вспомнишь, если было это все в шестидесятых годах прошлого века, а от пласќтиночки той даже осколков не осталось /хотя осколки других пластинок зачем-то храню, - склеить, что ли, надеюсь?/, только зачеркнутая строчка, в тетрадке "Пластинки"; "Маленькая девочка", н.о. "Гэй, молодые парни". Через номерќ опять, и на этом список "Мои пластинки" обрывается. Так рыдал, когда первую кокнул... А куда подевалась вторая?.. "Гэи, молодые парни" сохранились на друќгом старом миньоне "Югославская эстрада", где еще три песни - "Крыши", "Раcc-каз о потерянной любви" и "Фатима". А что толку? Называется "Крыши", а слышитќся "фонари"... "В деревню, к тетке, в глушь..." Кто в этой глуши знает сербсќкий... Тогда там действительно была глушь... Да и сейчас... Вот только "тети" теперь нету.
  Почему из всех других в память врезались именно эти песни и женщина?.. И как написать об этом так хорошо, чтоб вам стало как мне плохо?.. Все счастлиќвые люди все ставят с ног на голову и лишь в горе готовы сжать любую протянуќтую руку. Нужно решительно отринуть все второстепенное, сосредоточиться на главном, а главное заключается в том, что надо просто написать правду.
  Я обожал кино! Даже переписывал репертуар нашего главного кинотеатра: 1965 год. Февраль. ...16 - 18 "Верьте мне, люди!" - 19 - 21 "Секретарша"... Кто сейчас помнит эти фильмы? А в датской цветной "Секретарше" впервые увидел обнаженную женщину...
  ...Ни одно убийство не потрясло больше так, как в "Пепле и алмазе", и не видел уже обнаженной женщины красивее, чем в "Тенях забытых предков". Тетя Нина была похожа на нее...попой!
  2
  Крюк на конце качнувшегося бревна вонзился мне выше колена - ногу словно узлом завязали вокруг шеи. Перелом был страшный - открытый, в нижней трети левого бедра, с нарушением кровообращения, - началась гангрена, которая, как известно, лечится только одним - ампутацией. В одиннадцать с половиной лет я остался без ноги. Несчастный случай произошел 23 апреля 1962 года, до 7 июля пролежал у профессора Захарова в Детской хирургической клинике Саратовского медицинского института, все лето проходил на костылях, в 6-й класс пришел с палочкой. Нет, вы не знаете, что это значит. Сколько раз клюшку прятали, ломаќли, а учительница математики, входя в класс, иногда прихрамывала, вздыхала и жаловалась: " Толкнули... теперь буду хромой... как Саша..." На всю жизнь остаќлась ненависть к любым арифметическим подсчетам, даже сдачу никогда не считаю.
  И именно тогда появилась привычка смотреть на ноги, обостренно, болезненно реагировать на все, с ними связанное. Суть людскую определять по ногам! Потом понял: на свете нет ничего красивее красивых женских ножек и нет ничего некраќсивее некрасивых женских ног,
  С отчаянием, с яростью по нескольку раз на день колол в сарае дрова... И вскоре так накачал мускулы, что руки мои стали, как ляжки соседской пятиклассќницы Люськи. Пацаны отвалили, а педсовет, имевший чисто большевистское предсќтавление о гуманности, поставил - вроде единственному в классе - четверку по поведению. Больше из-за интеллектуального "улиганства" а-ля "Республика Шкид": читал все подряд, но кумирами были Шолохов и Ремарк. Когда стихи мои появились сначала в школьной, а потом в районной газете, - отстали и учителя. "Поэт!" - скривился приятель, глянув брезгливо, как на сифилитика. Но гонорар пропивать пошел.
  Ещё и зубы всю жизнь грызут. Передние красивые, а коренные ни к черту. А у нее в самой серединке верхнего ряда была стальная коронка... Пришла в гости, а как раз предстоял визит к зубному врачу, что для меня до сих пор страшнее всеќго. Даже говорить не мог, ничего не помогало, только поздника, мотался по сонќному и радужному от паутинки огороду и жрал ее целыми гроздьями. Потом ринулся в поликлинику, зуб запломбировали, но она уже ушла.
  Топили дровами, вместо газа горел керо-газ, кукурузу называли "королевой полей", от родни не открещивались, соседями не брезговали, в моду у женщин вошли ботики с пушком и капроновые чулки со швом, секс - был!, весна наступала точно в срок, а не когда ей заблагорассудится, цветное широкоэкранное кино и телевизоры казались чудом, водка стоила 2 рубля 87 копеек, во всех газетах страны выражалась благая, но напрасная решимость раз и навсегда покончить "с тяжелыми и вредными последствиями культа личности", и супруг красавицы соседки тети Жени, упившись до крупных чертей, вопил на весь двор: "Хрущев - сука, наќрод ему Сталина не простит!" Однако я отклоняюсь от темы.
  3
  Вечно что-то сочинял, делясь лишь с бабкой. Она приучила слушать по радио передачу "Театр у микрофона", кино тоже обожала, но выбиралась редко. Вместе мы смотрели только, помню, "Пятнадцатилетнего капитана" в железнодорожном клубе, первую серию "Хождения за три моря" в "Энтузиасте", "Королеву бензоколонќки" и "День и час" в "Спутнике", да в саратовском "Пионере" "Военную тайну". Приходя из кино, я в лицах рассказывал бабке увиденное, сначала всё слово в слово, а потом и от себя стал добавлять, улучшая даже "Крестоносцев" и "Парижсќкие тайны", для наглядности рисовал акварельными красками афишки. Дед с рассвеќта до заката пропадал на рыбалке, отец 15 августа 1953 года утонул. Вскоре от фильмов в пересказах остались одни названия. За вечер экспромтом сочинялись целые романы, чуть позже начал записывать их. Жгучее, жадное любопытство к люќдям и жажда творчества были всегда, но лишь благодаря бабке они вошли в нужное русло. Более благодарной слушательницу я больше, увы, не встречал. После писал и о тете Нине. Стихи, прозу... Но перечитывать не буду и сюда не вставлю - больно уж все это наивно, беспомощно, несовершенно, а порою просќто вздорно.
  ....................................................................................
  Тогда я еще ходил на костылях. Войдя с улицы в дом, на полу за дверью увиќдел пыльные черные туфельки на модных гвоздиках. Одна туфелька лежала на боку. Кто-то уже примерил? Да наверняка Люська, прибежавшая к тети Жениной дочери Тайке, моей ровеснице. Нe утерпел и примерил сам. И сразу же с еще неизвестной женщиной возникла какая-то странная, сладко сосущая, щемящая близость. Я вошел в нашу крохотную комнатку... и стал стекать с костылей. - Вот, Саша, - сказала мама, - это тетя Нина, я тебе о ней рассказывала. Операция была простенькая - обычная аппендектомия. "Но потом мне стало ее так жалко, никто к ней не ходит, она здесь совсем одна, муж в командировке, ей понравилось, как я делаю уколы, ну я сварила ей кисельку, и она мне говорит: "Прасковья Михайловна, я, как только выпишусь, обязательно к вам приду"." Вот и пришла. Я стоял, молчал, утонув в ласковом взгляде сияющих глаз, они меня уже любиќли! Ко-ха-ли... Таких глаз, такого взгляда я больше не видел. Всю жизнь пытаќюсь поймать похожий... Пару раз ловил... Но все равно не то! Но это потом, а тогда больше всего поразило и обрадовало, что тетя Нина словно и не заметила моей пустой штанины.
  Она сидела на сундуке, чуть постукивая босыми пятками в его стенку, замок старинного сундука был со звоном, и в тишине комнаты звучала приятная... нет, не мелодия, а лишь робкое зарождение ее.
  ..........................................................................................
  4
  Тетя Нина стала часто у нас бывать.
  ...А на кого она была похожа лицом? Ведь все на кого-то похожи...
  - На Жанну Прохоренко!.. - выпалил раз я, и она протянула к моему лицу раскрытые ладони.
  Вот... фотография... Умный широкий лоб под темными короткими кудрями, гусќтые брови, о говорящих глазах уже все сказано, правильные черты лица, чисто русские, ее девичья фамилия Рязанова и родилась она, кажется, где-то под Ряќзанью, но о семье ее я не знаю ничего, и даже на черно-белом снимке жирно кровенеют помадой губы! Глухой свитерок с пуговкой у горла... Монашенка... Но коќму ни покажи - все в един голос: "Стерва!" А для вас для всех подходит другое словцо, на одну букву короче. Хотя фотка действительно не ахти. Надо было друќгую тиснуть, где она стоит в профиль, что-то кому-то говорит, и до колен видна вся смачность ее сногсшибательной фигуры, На обороте надпись ее рукой: "Я здесь похожа на строгую учительницу, не правда ли?" Да, жаль, что не слямзил!
  Но писаной красавицей она не была, писаной красавицей была тетя Женя со своим иконным ликом и обликом кающейся Магдалины, святым и одновременно грешным, в бесстыдстве стыдливым, именно из-за тети жени не спал я ночей, ее мечтал снять в собственном римейке "Секретарши" /"Теней забытых предков" я тогда еще не видел/, о ней написал рассказ "Бабье лето"...
  Не речь теперь не об этом.
  5
  В пикантной полноте тетя Нина смело соперничала с тетей Женей, хотя была ровно на десять лет моложе ее... И еще на столько же младше мамы.
  Раз робко заикнулся:
  - А сколько вам лет?..
  - Ой, я уже старая, мне двадцать три...
  От сердца отлегло. Я-то думал - больше...
  Мучительно хотелось перейти с ней на "ты" и отбросить эту дурацкую "тетю"!
  Играли в карты.
  - Ходи... - смело начинал я и смачно заканчивал: - те!
  Ей, видать, тоже осточертела, эта моя официальность. При прощании она тянула ко мне руки:
  - Да брось ты!.. Скажи: "До свиданья, Ниночка!"
  В ней было то, что даже дурнушку делает неотразимой: изюминка... шарм!
  Открытая... - нет, настежь распахнутая! - простая /но не как карандаш!/, "боевая", по меткому определению ее соседки, добрая, она ни разу не приходила к нам без подарков, столько платьев своих отдала маме...
  Однажды вхожу, а они примеряют... Радостно рассмеявшаяся тетя Нина небрежно запахнула халат - что-то темное мелькнуло... Не рассмотрел!
  Вечером не выдержал и сам влез в ее узкое шершавое платьице, медовое с темќно-зеленым... Посмотрел в зеркало - вроде ничего, но чего-то явно не хватает.. Aга!.. Я достал из сундука синий лифчик от единственного на всю жизнь маминого купальника, напихал в него ваты, нацепил на себя, повязал голову прозрачной тети Нининой косыночкой, долго красил маминой помадой губы, надел капроновый
  чулок, который мама попросила у тети Нины мне для дополнительного чехла на культю под основной шерстяной... днем, когда тетя Нина уходила, хлынул такой ливень, что она, спеша на работу, на автобусную остановку побежала в старых резиновых сапогах, чуть не лопнувших под напором ее полных икр, а свои новенькие модельные босоножки на шпильках оставила у нас, я обулся в правую босоножку - она оказалась мне как раз - и стал спрыгивать со стула, испытывая при этом все то же странное, сладко сосущее, щемящее чувство... На языке секќсопатологов это называется трансвестицизм, то есть переодевание. Шёл первый час ночи - а саратовское время тогда на час опережало московское, - вдруг дверь тихо открылась, и на пороге возник муж теш Жени!..
  - Саша, я с работы, хочу отдохнуть, а тут у тебя какой-то стук... - лишь с обычной ленивой растяжкой все это мне выговорив, он поднял на меня глаза... а я свои опустил... Пауза длилась минуты полторы! - Да-а-а... - мой тезка озадаќченно чесал затылок... - Нy, играть можно и днем! - и закрыл дверь.
  С этого момента моя ненависть к нему стала даже вызывающей!.. Хотя к мужьќям я обычно не ревновал, ибо уже тогда понял: супружество - хомут для обоих, но в те времена я был полностью на стороне жен.
  А уж ревность к другим...
  Пошли втроем в кино - смотреть в повторном "Энтузиасте", не помню уж в коќторый раз, "Человека-амфибию", а рядом в газетном ларьке /слово "киоск" в обиќход еще не вошло/ как раз продавали за 30 копеек набор из 8 кадров из этого кинофильма, и тетя Нина, поймав мой вспыхнувший взгляд, тотчас мне его купила, не обратив внимания на возражения мамы - баловать, мол!.. Всегда такая модная тетя Нина казалась мне похожей сразу на многих киноартисток, вот и сейчас поќказалась похожей на Анастасию Вертинскую на обложке - те же глаза, губы, овал лица...
  Когда мы выходили из кинотеатра, к тети Нине прилип какой-то шибздик... да к ней вечно клеили открыто, подваливали по-наглому, она же всем мило улыбаќлась. Не забывая как бы вскользь упомянуть, что она замужем, - а я... Ну так и подмывало врезать клюшкой промеж глаз!..
  ...................................................................................................
  
  Я очень любил петь, но страшно стеснялся своего резкого крикливого голоса. Потом впервые услышал Высоцкого, и весь стыд - как рукой! Вскоре мама купила гитару. И понеслось...
  Сначала с пацанами переделывали популярные тогда песни:
   Заправлены в карманы
   Все финки и наганы,
   И воры уточняют последний раз грабёж:
   - Давайте-ка, ребята,
   Обчистим дом проката,
   У нас ещё в запасе один универмаг.
  
   Я верю, друзья, что милиция спит,
   И сторож ночной половинкой накрыт,
   На пыльных витринах
   Пустых магазинов
   Своих не оставим следов.
  
  Как хохотала бабка!..
  Или:
   ...И вот с утра волнуясь,
   Мы бродим вдоль забора,
   И беспокойно сердце
   Стучит у нас в груди:
   - Быть может, вы забыли,
   Как мы вам морды били?
   Быть может, вы смеётесь -
   Мы можем повторить... Потом стал писать свои...
  - Где ты это берешь? - удивлялась тетя Нина.
  - Сам сочиняю! - последовал высокомерный ответ.
  Много позже /хронологии в этой повести не ищите/ она осторожно спросит:
  - Сань, а ты свои песни кому-нибудь показываешь?..
  - Я их ни от кого не скрываю!
  - А зря!
   - Мы не в Португалии!..
   - Вот именно, Саня.
  Как в воду глядела!
  Но ведь "никакой пророк не принимается в своем отечестве".
  Одна песня посвящалась ей - Нине В., - была написана в форме письма, заканќчивалась моим именем и фамилией, и именно эту запись радиохулиганы дали в эфир, а у "органов" в те времена в нашей глуши других дел не находилось, кроме как слушать приемнички. Застоя не было. Тот, кто не хотел стоять, - не стоял. Чеќрез полгода я сидел в кабинете УКГБ и в тепленькой компании двух доброжелательќно настроенных и ангельски предупредительных людей наслаждался своей славой, гордясь тем, что и я представляю опасность для Союза нерушимого республик свободных.
  Прав товарищ Троцкий: нельзя уйти от политики. Но я все же попробую.
  6
  Я вел себя с нею как самый последний дурак! Да нет, просто как пацан. Молчал, дулся, злился, грубил, зеленел от ревности...
  - Нинка, он тебя любит, - сказала мама.
  - Ой, что вы, Прасковья Михайловна!..
  Одну из двух сохранившихся поздравительных "с праздником Великого Октября" открыток она начала, так: "Дорогая Прасковья Михайловна и "вредный" Саша!" Кавычки в слове "вредный" совершенно излишни! Чтоб ладить со мной, ей воистину нужно было иметь терпение самого Иеговы, которое библейский Бог проявлял в обќщении со своим сволочным народом! Но лишь дважды она потеряла над собою контќроль.
  Первый раз она закричала:
  - Да не будь ты садистом!..
  А второй... Сидела у только что купленной мамой радиолы, слушала танго Коќвача "Серебряная гитара" и, уронив голову на руки, навзрыд плакала. Мне-то тогда больше нравилось то, что н.о., то есть на обороте пластинки: румба Юманса "Чай вдвоем".
  - Я плачу, только когда музыку слушаю, - смущенно призналась она мне, не умевшему тогда даже утешить!
  А вот и моя фотография тех лет... Серьезный... солидный юноша. А уж губы-то, губы!.. Да и сейчас мало изменился, лишь усы отрастил и прическа стала гоголевќской, но иногда зачесываю волосы по-батькиному назад... Больше сорока никто не дает!..
  - У него такие красивые руки, - сказала тетя Нина маме, глядя на меня, - я бы обязательно влюбилась, если б молодой была.
  Именно тогда я и спросил об ее возрасте и жутко обрадовался, что она и старќше-то меня всего лишь на восемь лет!
  - Руки у него, видите ли, красивые, - ворчала потом мама, ведь наши отношеќния были далеки от идиллических. Она так никогда и не смогла смириться с тем, что ее сын вырос... в душе оставшись пацаном! А уж если два самых близких чеќловека не понимают друг друга... что ж о других-то говорить!
  - У тебя тут написано, - кивнула тетя Нина на мою афишку, - что на "Развод по-итальянски" дети до 16 лет не допускаются, а тебя пускают?..
  - А меня пускают!
  - Ах как кляла она этот фильм!..
  Был еще какой-то "След в океане", мне там понравились подъягодичные складки дамы в купальнике, я решил насладиться их секундным созерцанием еще раз и утяќнул с собой тетю Нину.
  - Дрянь! - резюмировала она после сеанса.
  Страшно вспыльчивый, я мигом взбеленился:
  - А вам вечно нравится одно говно!
  От грубого слова, что ли, тетя Нина смутилась?..
  А правда, какие фильмы ей нравились?.. "Три мушкетера" Бордери?.. Так они всем нравились, а ее муж даже сказал, что их можно смотреть бесконечно. Ещё помню, что кумиром тети Нины сначала был Тихонов, а после Козаков... Или наоборот?.. Потом мы выписали "Советский экран", и я перестал балдеть от арабских "Черных очков", а украдкой смахивал слезу на болгарском "Похитителе персиков".
  Новый год родня встречала в бабкином доме, бывшем за базаром на другом конќце нашего небольшого районного городка; мы с пацанами всю ту тихую теплую снеќжную ночь до утра пробродили по улицам, горланя на весь город:
   У моря, у синего моря
   Стоит пидарас дядя Боря,
   И солнце светит ему в правый глаз,
   Дядя Боря - пи-да-рас!!!
  Редкие прохожие боялись подходить к оголтелой кодле... Да ничего дурного и не было у нас на уме, мы просто... "дикарились"!
  Утром в городе я случайно увидел ее у "Энтузиаста" в какой-то незнакомой компании... И опять при виде меня ах как засияли ласковые глаза тети Нины! А мне она в зимнем зеленом пальто показалась не просто полненькой, а толстой! Но "мужчины не собаки, на кости не бросаются", как любила говорить одна моя однокурсница.
  Да и не помню я что-то в те времена худых... Только мама да Люська.
  Тете Нине я лишь хмуро кивнул.
  Но запомнились, конечно, не гнилые наши зимы... " Долетались, туды иху мать, испортили погоду, рыба не берет", - ворчал дед. В память запали замедќленные дни сладко томительного нижневолжского лета с его сытым, щемящим больќничным ароматом!
  Сидели в нашем новом просторном прохладном сарае... Тетя Нина закинула ногу на ногу и покачивала туфельку кончиками пальцев... Наша кошка Пушка бодала тоќнюсенький высоченнейший каблучок-шпильку и вскоре добилась своего - туфелька с ноги свалилась...
  - Надень! - мотнув босой ногой, капризным тоном потребовала тетя Нина.
  Но я ее ног боялся! Пышные ступни были вечно сбиты, до красноты растерты узкими тесными туфельками...
  Лишь раз... Она лежала на моей постели, вытянув ноги, я сидел около и глаќзел... Тетя Нина согнула ноги, короткая юбка соскользнула с колен, полностью оголив есенински осеннюю золотизну округлых бедер, и я инстинктивно потянулся к ним...
  - Ты брось... это самое! - мелодично мурлыкнула она.
  - Да я только поправить!..
  Опять мама стала делать ей какие-то уколы...
  - Прасковья Михайловна, вы посмотрите, там в окно никто не...
  - Да кому надо! - отмахнулась мама.
  И я поспешно, стыдливо отошел от окна.
  С тетей Женей я так не церемонился, почти каждую ночь ждал, когда она босиќком прошлепает в коридор в ведро посикать, и выходил в нашу общую кухню якобы водички попить.
  - Ах! - всякий раз ахала она, появляясь на пороге...
  За эти считанные секунды я успевал съесть все ее смуглые пряные прелести под короткой сорочкой и ниже.
  Сидели с другом и от скуки мастурбировали.
  Чуть раньше я спросил:
   - Ты б тетю Женю стал?
  - Да это какой же для нее нужен?! - ужаснулся друг, живший со мной через стенку. Потом он сначала опешил: - Вот это да-а-а... - а после пришел в восќторг: - да у тебя даже больше, чем у Пима! Ты Люську насквозь проткнешь! Тебе и вправду тетя Женя нужна!
   Пимом мы прозвали самого здорового пацана в нашем классе, а Люська - доска доской! Что касается тети Жениной Тайки, то та, к сожалению, и внешностью и характером была в отца. Но и к ней под подол я раз, высунувшись из окна, гляќнул, когда она полезла на крышу. С верхней ступени лестницы Тайка на меня кокетливо прищурилась:
  - Видал? Больше не увидишь!
  Да чего там "видал"!.. Товар там, конечно... Но ведь с материнским не сравќнить, а о виртуозной изощренности нечего и говорить. Все женщины при ходьбе двигают ягодицами вверх-вниз, вверх-вниз или вперед-назад, а тетя Женя со стыќдливым бесстыдством двигала ими не только вверх-вниз, но и вперед-назад, в право - влево, влево - вправо и даже как-то вкруговую!..
  Но к тете Жене во дворе все привыкли, а вот когда там походкой манекенщицы появлялась тетя Нина... "Козлятники " у забора, забыв про карты, начинали пеќремигиваться, однако уже не так, как если к кому-то при сдаче приходила "шаха" или "крестячка"... Глядя на них, я всегда вспоминал один абзац из "Тихого Доќна"; "Сотня, разбитая на марширующие взводы, со вздохами и подмигиванием слеќдила за шелестом серой франиной юбки. Чувствуя на себе постоянные взгляды каќзаков и офицеров, Франя словно обмаслилась в потоках похоти, излучаемых тремя стами глаз, и, вызывающе подрагивая бедрами, рысила из дома в кухню, из кухни в дом, улыбаясь взводам поочередно, господам офицерам в отдельности. Её внимаќния добивались все, но, по слухам, преуспевал лишь сотник, курчавый и густо волосатый с ног до головы". И еще абзац - из "Убить пересмешника...": "Мисс Кэролайн была молодая - двадцать один, не больше. Волосы темно-рыжие, щеки роќзовые и темно-красный лак на ногтях. И лакированные туфельки на высоком каблуќке, и красное платье в белую полоску. Она была очень похожа на мятную конфетќку, и пахло от нее конфеткой. Она снимала верхнюю комнату у мисс Моди Эткинсон, напротив нас, и когда мисс Моди нас с ней познакомила, Джим потом несколько дней ходил, как в тумане". Такова же была реакция на тетю Нину у Люськиного старшего брата Вовки и у его друга Витьки, они еще учились в школе, большинстќво же "козлятников" - пенсионеры... Но вот вернулся из армии мой троюродный брат Валерий - тети Нинин одногодок... Из какого произведения процитировать мне абзац, точнее всего характеризующий Валеркино состояние при его первой встрече с тетей Ниной?.. В большом ходу сейчас выражение "я в шоке". О идиоќты! Шок /по Пирогову/ - это окоченение. "Окоченелый не потерял совершенно созќнания, он не то что вовсе не сознает своего страдания, он как будто бы весь в него погрузился, как будто затих и окоченел в нем. Иногда это состояние проќходит через несколько часов от употребления возбуждающих средств; иногда же оно продолжается без перемены до самой смерти..." Вот что такое шок. Шока у Валерки разумеется не было, но столбняк напал.
  7
  В те редкие дни, когда я становился с нею приветлив, тетя Нина так вся и сияла от счастья!
  - Я-то уж думала, - с улыбкой говорила она, - что ты не хочешь, чтоб я к вам приходила - ходит, мол, тут какая-то шмакодявка!
  Значения последнего слова я тогда не знал.
  А правда, зачем она к нам приходила?..
  Не могу вспомнить, ходила ли к ним мама, я же у тети Нины дома побывал лишь раз. Было так приятно мне, пацану с палочкой, идти со столь роскошной даќмой. А в голубом платье она была особенно!.. При каждом шаге беленькие на кабќлучках босоножки с закрытыми носиками словно бы разевали под дразняще красными пятками рты, полные, но стройные ноги стали изящными, сначала мы ехали на автоќбусе, потом очень долго шли пешком, тот розовый трехэтажный ДОС /дом офицерскоќго состава/ стоял тогда на пустыре, сплошь заросшим оголтелой от ливней полыќнью, тетя Нина смело ступала в эти густые зеленовато-серые, будто седые, заросќли, усыпанные лимонным бисером цвета, его пыльца оседала на ее голых ногах и они, как и все светлое летнее вечернее вокруг, насквозь пропитались горьким, единственно родным ароматом... я и сейчас ощущаю его.
  Комнатка была чуть больше нашей, с тоже общей кухней...
  Пока тетя Нина готовила кофе, я гонял пластинки. Запомнилась песня "Поезда". "К горизонту убегает дальний путь, и фонарики качаются вдали..." Так, кажется... И припев: "Почтовые и скорые, пассажирские поезда".
  ................................................................................................
  ................................................................................................
  О муже надо сказать... А что говорить-то! Так... хлипкий офицерик... Зваќние?.. А черт его знает! В те тихие времена старлей, наверно... Написав десятќка три военных стихотворений, я так и не научился разбираться в погонах. А вот звали его... как и меня. Нет, черт возьми, можно такое нарочно придумать? Неќчего о нем писать! Единственный штришок: ноготь мизинца его левой руки был ярќко накрашен... Было в этом что-то... педерастическое! Другого слова не подбеќру. Ведь даже тетя Нина не красила, кажется, ногтей... Ни до ни после я этого у мужчин больше не видел.
  Впервые она пришла к нам с ним 27 октября 1963 года. С ним, с шампанским и с водкой! И то и другое я пил в тот день впервые в жизни. Ночью мне стало плоќхо, меня рвало, мама принесла таз, я давился над ним, а оставшиеся у нас супќруги лежали в маминой постели, тактично затихнув.
  А тетя Нина в тот вечер пила вино с удовольствием и, поднося к губам стаќкан, так на меня смотрела... И сейчас вижу этот взгляд! Он словно бы спрашиќвал: "А что-о-о?" А вот как она курит, я видел лишь раз...
  Однажды мы пришли к нему на службу, в какую-то дежурку у "Спутника".
  - Ну что, Саша, - спросил он, - пистолет хочешь подержать? - достал его из кобуры и, вынув обойму, протянул мне.
  Я взял и мигом прицелился в тетю Нину. Прижав к груди руки, она стала сполќзать спиною по стене, подол ее платья полез вверх, обнажая крутые бедра...
  Вообще-то дядя Саша мне нравился, ведь ничего плохого я от него не видел.
  Ходили с ним на футбол...
  А раз пошли в баню.
  Тетя Нина явилась к нам с ним красная и злая, как черт.
  - Даже говорить не хочу!..
  - Поругались, наверно, - шепнула мне мама.
  Ванны тогда у нас, понятно, не было, я мылся в корыте, - а какое в нем мыќтье? Смеx один! А в банном номере дядя Саша драил меня на совесть, аж шкура слазила, и, ни на минуту при этом не умолкая, так матерился... Уж на что мы с пацанами были насчет этого дела мастера, даже соревнования устраивали, но тут и меня завидки взяли. Было и еще чему позавидовать: у этого щуплого человечка между ног болталось такое... слов нет! Так чего ж, спрашивается, не хватало тете Нине?!.
  В поте лица трудясь над моей спиной, дядя Саша рассказывал о своей встрече с Шолоховым:
  - Я его видел - вот как тебя!
  Если учесть, что в этот момент оба мы были с головы до ног в мыльной пене, то дяди Сашина встреча с Михаилом Александровичем была действительно уникальќной.
  В те времена я Шолохова обожал, даже говорил на донском диалекте, а тетя Нина Шолохова не любила, может быть потому, что считала его другом Хрущева, которого вообще терпеть не могла, - грязнуля, мол, грубиян, - а про "Тихий Дон" мне как-то сказала:
  - Я его читала еще тогда, когда там все такие слова полностью печатали.
  А от нее я "таких" слов не слышал, она только чертыхалась то и дело, в отќличие от тети Жени, матерившейся при всех запросто, чем заразила уже и свою кобылу-дочь, Люська в этом отношении была скромней.
  После бани дядя Саша пошел на службу, а тетя Нина - к нам ночевать.
  Потом она расскажет;
  - Соседка на кухне шепчет моему: "Вы, Саша, ей во всем доверяете, а она у вас боевая, вот ночевать не пришла..." А я вхожу и говорю: "Ой, Саша, ты тогќда ушел, а мы с Прасковьей Михайловной и Сашей чуть ли не всю ночь разговариќвали, так хорошо было..." И ей так стыдно стало...
  Тетя Нина трудилась секретаршей в воинской части /а после датского "фильма я от одного этого слова "секретарша" трепетал!/, но явно не перетруждалась: стоило ее муженьку отправиться в командировку, она вообще не вылезала от нас, стянула с работы и принесла мне логарифмическую линейку, большую красивую тетќрадь, в которой я писал повесть "Кому улыбалась Джоконда?", да много чего она приносила...
  - Ну что, Нинка, - смеялась мама, - провожала - не скучала, проводила - скучно стало?
  - Да уж, Прасковья Михайловна, и не говорите!..
  Если ее пару дней не было, я начинал ныть и изводить маму, а она ворчала:
  - Ну чего мамкаешь? Придет, никуда не денется! Приставучий - весь в отца!
  А батя /бабка рассказывала, сам-то я его почти не помню/ любил повторять:
  "Если что хорошее - в отца, плохое - в мать". Батя был парикмахером.
  Мама докладывала ей о моем нытье, я краснел, тетя Нина сияла.
  А вот мама на работе в полном смысле слова горела и, когда возвращалась вечером домой, от неё оставался один дым. Она ужинала и сразу же ложилась спать.
  А мы с тётей Ниной до первых петухов резались в дурачка, потом она тактично выходила в кухню, я раздевался, ставил в угол протез, залезал в постель, замиќрал ... Тетя Нина возвращалась, с улыбкой выключала свет, несколько секунд чуть слышного, волнующего шуршания, и она проскальзывала мимо меня к маме...
  Раз я не выдержал и протянул руку: твердые бедра под тонкой тканью упруго ткнулись в нее, пышный стан гибко изогнулся, ловко вывернулся из моей цепкой ладони, все крупное полное тело тети Нины вильнуло в сторону...
  Но как только она легла, тотчас просунула мне меж прутьев кровати руку... Я гладил ее... Кончики пальцев коснулись плеча... ключицы... горла... пышного кружева сорочки... лифчика...
  А на следующую ночь лифчика на ней не было, не было у нее, как мне показаќлось, и грудей, только тончайшая прохладная кожа, на которой перекатывались...
  - Сосок! - вопил я на нашего котенка, он подрос, но продолжал сосать Пушку.
  - Сосок? А где титька? - смеялась мама, а тетя Нина лишь улыбалась...
  Соски ее я и сейчас ощущаю...
  Лишь на мгновение замерев на мягком завитке пупка, пальцы мои подобрались к её трусам и затеребили их резинку. Проникнуть ниже не хватило смелости.
  Тогда я заиграл на ее ребрах, словно на клавишах, и она, как кошка, вся так и заизвивалась! Ревнивая, подумал я. Нет, это сейчас я так думаю, тогда мне было не до дум.
  И все это в полнейшей темноте, в
  кромешной тишине...
  Кончалась зима 1965 года...
  С жившим через стенку другом мы сидели у нас, гоняли пластинки, хлопнула дверь, послышался стук каблуков и ее веселый голос:
  - Здравствуй, Женечка!
  Тетя Нина, впервые увидя нашу соседку, завистливо вздохнула: "Какая красиќвая женщина!" "Красивая женщина - это несчастная женщина", - скажет мама; от себя добавлю: особенно, если она умная, о других я не пишу.
  - Здравствуйте, мальчики! Саша, я у вас ночую! - заглянула к нам тетя Нина.
  - Привет, - буркнул я.
  - Ты сам привет! - засмеялась она и ее радостное лицо исчезло за закрывшейќся дверью.
  Я давал ей почитать на всю жизнь потрясший меня роман Харпер Ли "Убить пеќресмешника ...", а там есть такой диалог:
  "- Привет!
  - Сам привет..."
  - Я над этим "сам привет" так потом смеялась, - сказала тетя Нина, возвращая "Роман-газету".
  А мне приносила книгу какого-то чилийца с двумя романами - "Сын вора" и "Слаще вина", все многочисленные эротические места там были аккуратно подчеркќнуты.
  - Да оставь себе... если понравилось...
  - А мне не понравилось!
  Понравился мне роман Гранина "Иду на грозу", тоже принесенный тетей Ниной, но эту книгу моя троюродная сестра Катька Замоткина, с которой я писал героиќню повести "Кому улыбалась Джоконда?", у меня замотала.
  Пока у нас на полную мощь гремела "Маленькая девочка", что-то стряпавшие на кухне женщины терпели...
  Эта песня не давала мне покоя! Да еще друг в классе то и дело хвастался: "Встаю - врубаю, ложусь - врубаю..." А я, стоило ее услышать, мигом останавлиќвался и все на свете забывал, лишь губы машинально шевелились: "Ва-ва ва-ва- ва-ва-ва ва-ва-ва..."
  - Так тебе хочется?.. - жалостливо вздыхала тетя Нина.
  - Я судорожно кивал.
  - Бедный мальчик! - округляла она глаза и задаривала меня фотографиями киќнозвезд, которые я продолжал коллекционировать.
  Десятого декабря шестьдесят четвертого года югославский фильм "Любовь и моќда" мне в "Энтузиасте" все же удалось посмотреть, но "Маленькая девочка" там звучала совсем в другом исполнении и разочаровала, да и из всего фильма помню только то, что он цветной.
  И вот - наконец-то! - настал этот долгожданный день, вернее, вечер, когда мама принесла сразу две пластинки нам и тёте Нине. Я так радовался... нет, я был счастлив!
  Но тете Нине почему-то больше понравились "Геи, молодые парни"...
  - Да это же чудо! воскликнула она.
  - А дяде Саше не понравилось ничего.
  - Ничего не понимает, да?.. - спросила у меня тетя Нина. Мне неудобно было отвечать...
  А когда мама, проводив до автобусной остановки припозднившихся гостей, верќнулась, - пластиночка уже... Я решил проверить ее на прочность... Ну и провеќрил!
  - Прихожу, а он так рыдает, прямо заходится, - говорила потом мама супругам.
  - Ага, ажник подсигиваю! - зло буркнул я, жутко краснея. Тетя Нина разойкалась, а дядя Саша сказал:
  - Нин, отдай нашу.
  - Конечно! - откликнулась она живо, но так почему-то и не отдала. Потом мама купила вторую...
  Всласть наслушавшись П. Гойковича, вок. трио и /Ансамбля "Семь молодых", мы с другом решили показать нашим дамам за стеной, что и сами с ним не лыком шиќты. В комнате грянуло:
  
   Вот опять небес темнеет высь,
   Вот и окна школьные зажглись,
   Здесь сидят мои друзья,
   И, дыханье затая,
   В окошки школы вглядываюсь я.
  
  На гитаре играть я так толком и не научился и отбивал такт тяжелыми старинными вилками, а друг колошматил по коробке с шахматами. В общем, куда там до нас Рэю Конеффу с каким-то "Аккордом"!..
  У одной дамы нервы сдали.
  - Зачем же стучать? - четко выговорила тетя Женя.
  И друг понял, что пришла пора прощаться.
  Я вышел с ним на крыльцо, где он спросил шепотом:
  - Тетя Паня дежурит?
  - Ага! Так что... дело будет!
  Друг понимающе покивал, завистливо повздыхал и поплёлся к себе.
  Да, гораздо больше волновало меня не само это "дело", а то, что я расскажу другу утром!
  Поеживаясь, я вернулся в кухню и поинтересовался, принюхиваясь к вкусному запаху:
  - А что это вы жарите?
   - Беляши! - бело блеснул стальной зуб тети Нины.
  Это блюдо удавалось ей на славу!
  ...Начало было уже привычным: она протянула мне руку, я долго гладил ее, потом впервые поцеловал, вообще впервые поцеловал руку женщины.
  - А почему ты мне грубил? - мурлыкнула тетя Нина, изо всех сил сжимая мою руку.
  - Я не грубил, - глупо промямлил я, а после выдавил: - У вас руки такие хорошие.
  - Странно, а я всегда считала, что у меня руки грубые...
  - Нет, - и я тянул, тянул, тянул ее к себе на пышную мамину постель.
  Наконец она не выдержала, сорвалась, именно сорвалась с моей кровати, тяжело упала на меня, вдавив в пуховую перину, и я почувствовал на своих губах ее мягкие теплые губы. Название для них пришло сразу и самое точное - зацелованќные. Но она меня не целовала, а лишь прижималась ими к моим губам, губы тети Нины оставались сомкнутыми, и долго потом сохранялась уверенность, что так и надо целовать, ведь до этого я целовался только с Люськой, - если это можно назвать поцелуями, - лишь через четыре года моя тогдашняя подруга просветила - надо, мол, в себя брать, а ты только давишь, и все же это был мои первый настоящий взрослый поцелуй, хотя и не я явился его инициатором, и не таким уж и долгим он оказался.
  Лифчика на ней опять не было, но не ускользающие груди ее интересовали меќня, а то, что ниже спины, - такое твердое и неподатливое, будто воздушный шap, до упора наполненный воздухом, - она так плотно сжала ягодицы, что впадина меж ними совсем не ощущалась...
  Тетя Нина слабо простонала:
  - Сашка, родной, не надо, ведь я же тебе мать!
  Это утром другу я начну молоть, что, мол, во сколько же лет ты мной забереќменела? - а тогда... Да чего, чего ждала она от четырнадцатилетнего безногого пацана, О-ко-че-нев-ше-го под ней!!! АХ, если б она сама проявила инициативу!.. Но откуда мне знать, что она тогда чувствовала!
  Однако отпускать ее от себя мне все же не хотелось и, когда она попыталась встать, я бормотнул:
  - Спите здесь.
  - Нет, Сань, здесь я не могу.
  И я убрал ладонь с ее зада.
  Вот и всё "дело".
  Было молчание. Молчание и мрак.
  Я подал голос:
  - Мы проспим...
  - Нет, об этом ты даже не думай. Если я сказала себе, что надо встать, напќример, в пять, - встану без всяких будильников.
  Вот и я с тех пор никогда не просыпаю.
  .. Я лежал и думал, что ж делать мне со своим неразряженным оружием... О мастурбации я упомянул лишь вскользь, однако эта тема требует отдельного разќговора.
  Мастурбация средь нас была повальной, прямо-таки оголтелой! Лично у меня это началось давным-давно, а пика достигло в больнице. В это трудно поверить, но только там я - сын медсестры! - впервые узнал, откуда берутся дети, до этоќго у меня были другие интересы - природа, кино, карандаши...
  По утрам в палату к нам золотистым вихрем врывалась Лена - студентка мединќститута, молоденькая, стройненькая, рыженькая девушка вся в веснушах - и заќнималась с нами гимнастикой, а уж какая там гимнастика, если все с переломаќми! Но ее это не смущало.
  - Пошустрее, мальчики, пошустрей!
  Ну, мальчики и шустрили. Как сейчас вижу: ее крохотные узенькие пяточки приподнимаются над желтенькими босоножками, а мы жадно ждем, когда они коснутќся их вновь, и в такт этим изящным движениям так работаем под одеялами рукаќми!.. С таким рвением только древние добывали огонь.
  В школе продолжилось, благо было на кого. Особенно красотой выделялась черќноволосая физичка, фамилия которой только одной буквой отличалась от тети Нининой. По словам Тайки, эта наша Ольга Степановна каждое утро тратила на свои губы пуд помады, а излюбленная ее поза на уроке была такова: она клала на сиќденье стула согнутую в круглом колене полную холеную ногу в телесного цвета чулке, модная черная туфелька сиротела около. Сидевший у стенки Вольцов, получивший это прозвище после ошеломившего нас романа Дитера Нолля "Приключения Вернера Хольта", жрал глазами пышную дамскую ступню и аж рычал!.. А ведь ее родная старшая сестра работала в рентгеновском кабинете райбольницы, дружила с мамой... И возникали в мозгу неясные замыслы в духе бальзаковских "Озорных рассказов" - самой эротической книги, прочитанной мною к тому времени и возвращённой в библиотеку в ополовиненном виде.
  Но лично меня в грех Онана ввергла - прямо на уроке! - Наша англичанка - миленькая, миниатюрненькая, с красивыми именем и фамилией, что тоже важно. Алќла Викторовна сидела впереди, выпростав в проход ножки, положила одну на колеќно другой и пестовала туфельку на нагих кончиках щемяще прелестных вафельных пальчиков. До слез растроганный столь умилительной картиной, я ерзал за посќледней партой и сопел, держа наготове носовой платочек.
  - А если б какая-нибудь деваха увидала? - спросил друг, которому я в порыќве откровенности об этом поведал.
  - Ну и хер бы с ней!
   А наша классная руководительница с задом, как у ахалтекинской кобылицы!.. Даже мама моя сказала: "Она сзади словно подушку подвязывает!" "Какие полушария!" - томился друг, живши через стенку. Да, все это неимоверно действовало да голодное воображение, будя буйную фантазию сексуально озабоченных пацанов, так что параджановские "Тени забытых предков", подоспевшие аккурат через деќвять месяцев после анкеровской "Секретарши", равнодушными не оставили никого.
  Однако подглядывать за бабами в старую баню на берегу Медведицы я с пацанами, разумеется, не шастал, но вуайеризмом однажды все же согрешил, подсмотрев за дефекацией двух дамочек - первая полненькая, вторая худенькая. Клянусь, случайно! просто заскочил отлить в летний дырявый сортир, а они, не заметив меня, впорхнули в соседнюю кабинку. Зрелище оказалось не для слабонервных, хотя управились они мигом, особенно поразило, с какой небрежностью они подтерќли попочки; мазнули разок клочком бумажки - и готово, А тут сидишь чуть ли не час, а потом целой газеты не хватает, о туалетной бумаге тогда представление мы имели весьма смутное. Но это случилось уже позже, в июне шестьдесят шестоќго, в доме отдыха "Петровский", где-то на Хопре, под Воронежем, куда мы ездиќли с мамой.
  А чуть раньше, еще летом прошлого года, когда тетя Нина оставила у нас свои босоножки... Просто рукой, как тогда на уроке, или в бабкином доме ночами на
  лежанке за голландкой подмять под себя пышную подушку в красной наволочке, - Боже, какой примитив! Я же жаждал разнообразия, остроты: взял правую тети Нинину босоножку, в вентиляционную дырочку на ее носике вставил свой кончик и, изнывая от болезненного блаженства, тер, тер, тер до крови, а внутренность левой босоножки нюхал, целовал, лизал, думая при этом, что если так приятно сейчас, то каково же должно быть при взаправдашнем акте?.. Да тогда мне и в голову не могло прийти, что после такого моего ретифизма любой акт будет просќто пресным! Через четыре года тогдашняя подруга моя лишит меня всех моих мальќчишеских иллюзий. Осеменив нутро босоножки, я аккуратненько поставил обе боќсоножки в уголок нашей комнаты. Моей аккуратностью безалаберная тетя Нина всегда так восторгалась: "Как он все убрал!.." - это она своему мужу, входя с ним к нам. Да, я все делал тщательно, и если уж ел арбуз, то ломти его очиќщал добела, а дядя Саша откусывал лишь мякоть, куда попало выплевывая семечќки. На следующий день уходя от нас, тетя Нина не глядя сунула в босоножки ноги - я замер... А чего замирать? Через подошву не беременеют.
  Однажды из кухни я уловил мамин шепот:
  - А ты сказала ему, что беременна?..
   - ...
   Последствий это не имело. Аборт, видать, сделала. Тогда это перестало быть проблемой. А подвал последней полосы областного "Коммуниста" усыпала нонпарель сообщений о разводах - у нас же не Италия! - и Райкин по радио острил - скольќко, мол, их развелось!
  ...А до этого меня будила тетя Женя, она и тем утром торкнулась к нам.
  - Женечка, мы уже не спим! - весело откликнулась тетя Нина.
  Она осталась прежней, ничем не напомнив мне о случившемся ночью. А что слуќчилось-то? Ничего не случилось. Лишь когда я уходил в школу, тетя Нина потянуќлась ладонями к моему лицу. Я тоже остался прежним и по привычке попятился.
  - Да вот еще! - шутливо возмутилась она. - Это тети Нинины руки, ими все, что угодно, делать можно!
  Друг жаждал подробностей. Ну, я ему и выдал! Ни в едином моем слове не усоќмнился он. Да что там друг! Пока я обувался в кухне, тетя Женя посматривала на меня уже как-то по-другому... Неужели и она думала, что ночью между нами что- то было? А вот маме это и в голову прийти не могло!
  8
  Мы получили квартиру. Недалеко, на площади за "Спутником", тетя Нина совќсем переселилась к нам. Валом повалившие друзья, встречаясь с нею, теряли гоќловы. Одному особенно повезло: он пришел как раз тогда, когда меня дома не быќло, а она принимала ванну. Тетя Нина открыла ему входную дверь босая и заверќнутая, как Лейла Андерссон в датской "Секретарше", в одно только розовое махќровое китайское полотенце, подаренное тетей Женей на день рождения моей маме.
  - Ой, Саня, к тебе тут такой красивенький мальчик приходил!
  - Издрочился, поди, весь потом? - спросил я у действительно красивого, похожего на грузина, "мальчика" и зловеще добавил: - Онанизм вреден!
  В те наивные времена мы верили в это, как в безгрешность Ленина! А особенќно я, таскавший в школу богато иллюстрированные - одна "Вестсайдская история" чего стоила! - сборники зарубежных киносценариев и те тома БСМЭ, в которых гоќворилось о "сексуологии" /так тогда писалось/ и венерических болезнях. Пацанов это манило и пугало, как кладбище в полночь, и до белого каления доводило нашу сдобную, по-комиссарски /см. "Оптимистическую трагедию"/ партийно целомудренќную классную руководительницу с земным шаром ниже спины. После диких попоек на школьных вечерах она растаскивала наиболее слабых по домам и хоть раз на уроке и заорала: "Какого, спрашивается, ... вам надо?!", лишь благодаря ей многие из нас получили аттестат зрелости... увы, не половой. Дико завидуя заимевшим подќруг - у меня-то ведь их не было! - друзьям, я со злорадным смаком зачитывал им леденящие кровь подробности последствий подвига доктора Линдмана, в исследоваќтельских целях заразившегося люэсом: "Обе руки /от плеч до ладоней/ покрыты язвами; многие язвы слились: вокруг них острое и болезненное воспаление; нагќноение очень обильно; дно большинства язв сероватого цвета; в общности все эти повреждения, говоря языком хирургии, имеют очень дурной вид. По всему телу - обильная высыпь сифилитических папул". Именно после этого жуткого свидетельстќва Пим и выдал свою крылатую фразу: "Уж лучше дрочить!"
  На математике мы с "красивеньким мальчиком" усердно трудились. Я писал: "...и оттого, что он не понимал, его охватывало отвращение и злость к этому грязному, пошлому миру". Так кончалась вторая глава моей второй повести. Поќтом прочитал тете Нине, она хмыкнула... После этого я только пел ей свои песќни.
  А мальчик красивенький рисовал ее - обнаженной, сидящей под солнцем на берегу узкой реки. Каким-то чудом этот рисуночек простым карандашом и фиолетоќвыми чернилами сохранился. Вот и сейчас он передо мной... Удивительно, но ноќги тети Нины другу удались! Хотя не художником, а переводчиком мечтал стать Александр Скрябин. Кажется, в 1972 году на День советской молодежи его мертќвецки пьяного привезли на мотоцикле из зоны отдыха в райбольницу, где как раз дежурила моя мама. И его мать была уже там. Помогая перекладывать сына на ноќсилки, она коснулась его волос...
  - Ой, Паня, а что это у него на голове?..
  Оказалось, мозги.
  9
  Конечно, у нее были любовники, да она этого и не скрывала, сказав раз маме:
  - Саша мне все прощает, но когда-нибудь обязательно наломает хвост. И будет тогда... хрен знает что! - Грубое слово мне, может, просто послышалось?
  А сама тетя Нина ревновала мужа даже к машине, которую тот только что куќпил и надышаться на нее не мог, всячески эту свою страсть перед женой оправќдывая, гонял на "Москвиче" в какие-то командировки, откуда писал ей длинные письма, одно она читала при мне, я случайно глянул, но увидел лишь первую фразу: "Здравствуй, роднулька!" и последнюю: "Целую родные губы и тело". А в ее письме к нему я разглядел только начало перевернутого листа: "о своем распоќрядке дня я ничего..." Вечно она все разбрасывала, ни от мамы ни от меня ниќчего не прятала, послание поклонника порвала, и на упавшем на пол клочке я успел прочесть: "...он был в наряде, но и я был в наряде..." Но и штатских обожателей у нее хватало с лихвой! У "Спутника" засек ее с каким-то замухрышќкой... Особенно полоснуло то, что тетя Нина была в моем любимом голубом плаќтье, таком элегантном, и в тех белых босоножках, которые так облагораживали ее помидорные пятки! Нe с этой ли жертвой пьяной акушерки до полуночи торчала она у почтовых ящиков под лестницей в нашем подъезде? Мы жили на первом этаже, и, провожая друзей, я каждый раз яростно матерился:
  - Опять, блядь, свет выключили!.. - и дверь за мной трахала, как залп "Авќроры" " по приказу товарища Троцкого" /четыре последних слова в те времена из
  поэмы Маяковского вымарывали, однако я их и тогда знал, благодаря деду и дяде: их верность вождю Октября и организатору Краской Армии не поколебал даже Алќдан! В восемнадцатом году в Вольске Троцкого встречали Смилга, Лашевич и мой дед - такое не забывается.
  Тетю Нину мой мат не смущал.
   - Саша не спит, - доносился до меня ее смеющийся шепот.
  Маме о своем хахале /тоже Саше!/ она сказала:
  - Просто ему нужна женщина, вот он и нашел меня.
  Какая пошлятина!
  Мой друг со второго этажа - вылитый культурист Стив Ривз в "Подвигах Геракла"! - как-то предложил, кивнув под лестницу:
  - Давай ему пизды дадим?
  - Её ему там и без нас есть кому давать.
  Друг не унимался:
  - У вас останется? Неужели утерпишь?!
  Я терпел и - будто и не было той предвесенней ночи! - изводил, терзал ее своим злоязычием ночи напролет, когда мама дежурила. Теперь кровати наш стоќяли в разных углах комнаты, я спал на маминой, отгороженной шифоньером. Раз тетя Нина не выдержала и пригрозила:
  - Санька, уйду в гостиницу...
  Ага, Ждут тебя там! Хотя... ведь везде у нее знакомые! На летние каникулы после восьмого класса она вдруг вознамерилась устроить меня художником в "Спyтник":
  - Для себя вон как старательно афиши рисуешь...
  - Я нетрудоспособен! - отрезал я.
  - Да ты потрудоспособнее многих!..
  Но мама поддержала меня:
  - Успеет еще наработаться!
  И все же явно шутливую угрозу тети Нины уйти в гостиницу я воспринял всеќрьез, испугался и перестал ее терроризировать.
  Застукав меня с сигаретой, она только поморщилась от дыма восьмикопеечного польского "Спорта", по сравнению с которым дедкин самосад казался ливанским ладаном, и лишь спросила:
  - Губы не обжигаешь?
  Когда мама не дежурила, я, как гостье, уступал тете Нине свою постель, а сам спал на сундуке в кухне.
  ... В тот день она лежала на моей постели, я сидел рядом... И вдруг робко погладил ее густые брови. Тетя Нина закрыла глаза, тогда я наклонился и прижался своими сомкнутыми губами к ее розовым полным тубам с въевшейся в их кожу помадой. Она не сопротивлялась. Но уже через миг я отпрянул, театрально вопросив, ибо тогда обожал подобные эффекты:
  - Как вы думаете, я - сволочь?
   Только теперь я могу дать точный ответ, на тот свой вопрос: нет, не сволочь, просто дурак набитый.
  А она лишь улыбнулась:
   - Тебе лучше знать.
  Я зарычал, рванул в ванну , где чуть ли не час замерзал под душем, смывая с трусов клей секрета.
  А когдa вернулся, процитировал Костю Корабельникова из бондаревской "Тишиќны" - моей настольной тогда книги:
  - "Жизнь не так плоха, когда есть в квартире душ".
  - Конечно, - кивнула она и, встав с постели, пошла к окну.
  Тётя Нина была в брюках - на женщине в та времена диковинка, - а плотные носки на ней дыбились колом! Она шла к подоконнику, попала в полосу закатного солнечного света, её обширные ягодицы, туго обтянутые узкими брюками, были точь-в-точь такими же, как у Палагны в исполнении Татьяны Владимировны Бестаевой в сцене ворожбы - самой красивой и вдохновенной сцене мирового киноискусстќва из гениального шедевра Сергея Параджанова "Тени забытых предков", - в наќружном верхнем квадранте правой ягодицы бился, бился живчик, у тети Нины под брюками, а на экране - под голой кожей... Впрочем, "Теней забытых предков" я тогда еще не видел.
  И все же что-то ёкнуло во мне, пронзило какое-то предчувствие, но все равќно я ни-че-го не предпринял.
  Да, она была первой, ее мне не с кем было сравнивать, никакой другой живой перед собой я тогда не видел, хотел лишь ее! Может, только тогда и было настоќящее?.. Её безоглядность со мной была такой... Так почему же я так ничего и не предпринял?..
  Проще всего процитировать Экзюпери: "Но я был слишком молод, я не умел любить". Да и была ли это любовь?.. Любовь - это лишь облагороженный половой инќстинкт, облеченный в поэтическую форму. А в первом варианте этой повести я таќкого напридумывал... Тот вариант был написан в середине 1993 года и стал перќвой ласточкой моих ретроповестей - тетя Нина и здесь оказалась первой! Весной девяносто девятого я начал второй вариант, но уже на второй странице бросил, ибо и тогда не смог "исполнить всякую правду". И лишь сейчас я вслед за Волоќдей Высоцким смело могу сказать: ни единою буквой не лгу. /И опять у меня флюс! Восьмой стих третьего псалма гласит: "Восстань, Господи! спаси меня, Боже мой! ибо Ты поражаешь в ланиту всех врагов моих; сокрушаешь зубы нечесќтивых"./
   ---
  Пришла с работы мама; поужинав, мы втроем, как уже издавна повелось у нас по вечерам, пили чай с какими-то диковинными шоколадными конфетами, индийскиќми вроде, всегда приносимыми тетей Ниной - военторг все-таки! - хотя и мы с мамой на голодном пайке не сидели никогда. Потом они легли в зале, тихо o чем-то разговаривали, а я в кухне на своем сундуке под поставленной на подоќконник настольной лампой листал "Искры во мгле" Бодо Узе, отыскивая в этом восточногерманском патриотическом романе, взятом мною в школьной библиотеке, эротические места; телевизор мама купит только на следующий год, 24 мая. За окном зашумел голубой предосенний дождь. Это был наш, кажется, последний втроќем вечер.
  Вскоре дядю Сашу перевели в Татищево и тетя Нина, конечно, уехала с ним.
  Но в наш город той осенью она еще пару раз приезжала: якобы зуб вставить, а на самом деле - встретиться с тем своим любовником, или, вернее, два этих дела совместить. И у мамы в серединке верхнего ряда зубов имелась стальная коронка, но мама поставила ее себе на совершенно здоровый зуб еще, кажется, во время работы в эвакогоспитале, тогда, по маминым словам, это было модно, а у тети Нины без этого сомнительного, на мой взгляд, украшения зуб оказался ну очень плохой! Золотой она себе вставила или какой другой, я не помню, да и ночевал я в те дни вроде бы у бабки. Потом она уехала, а я, 4 ноября посмотрев "Пепел и алмаз", 22-го - "Тени забытых предков" и, вдохновленный увиденным, с головой ушел в собственное творчество.
  Но еще в тот поздний вечер после последнего сеанса в "Спутнике", когда я, шатаясь от потрясения, с продолжавшим звучать в моих ушах полонезом Огинского "Прощание а Родиной", пришел домой, мама дала мне открытку с красными и белыми гвоздиками, принесенную с работы.
  "Дорогая Прасковья Михайловна и "вредный" Саша! Сердечно поздравляв Вас с праздником Великого Октября. От всей души желаю отличного здоровья, долгих лет жизни, успехов в работе, а тебе, Саня, успехов в учебе.
   Ваша Нина.
  Забыла Ваш адрес. Пишите. Жду. Целую."
  Ровно через год мы получили вторую - с огненным георгином. И опять, вместо нашего домашнего адреса, - "Первое хирургическое отделенiе."
  "Дорогая Прасковья Михайловна и Саша, поздравляю Вас с праздником Великого Октября! От всей души желаю отличного здоровья, долгих, долгих плодотворных лет жизни.
  Не ясно, почему я от Вас ничего не получаю, писала два письма, одно на работу, другое на Ваш домашний адрес, но увы, ответа нет. Приезжайте в гости, я совсем одна, Саша в командировке.
   Целую, Нина.
  Получила квартиру, отдельную, со всеми удобствами!"
  10
   - Ой, Саша, - восторженно встретила на пороге меня сияющая мама, - знаешь, кто к нам приезжал? Нина! Ну, тетя Нина, помнишь?
  - Да ну?! - ахнул я.
  - Да-а, с мужем, на своей машине, целый день были! Мы уж за тобой и к бабќке ездили, и даже на речку - да разве тебя там найдешь!
  Было самое начало лета 1968 года, к тому времени я уже успел и школу закончить, и в Москве побывать, и домой вернуться, а тогда как раз готовился к поеќздке в Саратов, но, как сказано в начале "Оптимистической трагедии", отложил "свои вечерние дела", тут же написал ей письмо, с открытки с георгином списал на конверт адрес, сразу отправил и через неделю получил ответ: начало листа буќмага для пишущей машинки было написано почти каллиграфически, а потом - "пошла писать губерния"!..
  "Здравствуйте, Прасковья Михайловна и Саша!
  Сегодня для меня праздник. Я получила письмо и еще какое, от Верина Алекќсандра, написанное собственноручно. Вот это чудо. Большое тебе спасибо, Саша. Значит мы опять помирились и у нас снова возобновилась дружба. Ты окрылил меня своим маленьким, но таким хорошим письмом. Честно сказать, я не ожидала, что Ты пришлешь письмо, я почему-то думала, что ты даже и к визиту нашему отнесешься как обычно - холодно. Это меня иногда очень обижало. Но это было когда-то, а теперь мы все снова вместе и ты даже "грозишься" к нам приехать, вот это здоќрово. Очень тебе буду благодарна, если ты сделаешь нам такую милость, очень огромное желание увидеть тебя у себя. Саша, а почему ты думаешь, что поезд к нам будет поздно? Ведь до Татищево идут очень многие поезда, почти через кажќдый час, а в крайнем случае, могу тебя встретить, только в какое время я должќна прибыть на вокзал, поставь меня в известность и я тебя встречу.
  У нас все без изменений. Саша в районе, дома бывает очень редко. Как только будет возможность, т.е. как только у нас совпадет вместе выходной день, так мы нагрянем к вам в гости, вы не против? Прасковья Михайловна, гаммы я для Вас достану, при первой возможности привезу.
  Как ваше драгоценное здоровье? Почему не написали график своего дежурства за июнь-месяц? Вы же обещали написать. Очень жду.
  Вот, кажется, и все наши новости.
  До скорой встречи, мои дорогие. Очень жду...
  5.06.68г.
  Сашок, совсем забыла тебе пожелать успехов в сдаче вступительных экзаменов.
  От всей души желаю успеха в сдаче. В этот день я буду твоей "болельщицей". Ты согласен?
  Я верю в твой успех. Как я тебя помню, ты умница.
   Тётя Нина.
  Саша, я тебе могу написать приблизительно как найти нас.
  Выйдешь с поезда и нужно идти назад по железной дороге. Там есть железный большой мост, пройдёшь его, дойдешь до переезда, увидишь в/городок, пойдешь по бетонке прямо от переезда, прямо около дороги дом - мебель, парикмахерская, посудохозяйственный магазины, - вот в этом доме и живем мы, на третьем этаже, т.к. под нами аптека /занимает первый этаж/, 5 кв., просто, правда? А военный городок все знают, спроси у любого, и лучше идти, как я написала."
  Письмо завершал подробный чертеж, который здесь я воспроизводить уж не буќду.
  Никаких вступительных экзаменов я, разумеется, не сдавал - ну откуда им взяться в июне?! - просто под благовидным предлогом решил провести в Саратове пару спокойных недель, но столь долгого срока не выдержал, уже через десять дней нагрянув к ней в Татищево.
  В Саратове я только и делал, что ловил в кинотеатрах старые фильмы, которые мне прежде не удалось посмотреть, да писал тете Нине стихи, но уберег Спасиќтель: ни одного из них я ей не показал, а то она опять наверняка бы хмыкнула! Забегая вперед, скажу: на той фотографии, которую я у нее конфисковал /потом в письме извинился/, тетя Нина была с каким-то саратовским поэтом, его я, понятќное дело, отрезал, остались лишь мясистые пальцы на ее покатом, чуть отстраќнённом плече. Никому не дано знать будущее, только Он имел право сказать: "исќтинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю". Вот и тетя Нина тогда не знаќла, что очень скоро самым скандальным поэтом нашей области стану я.
  Жалостливые взгляды мне, мягко выражаясь, очертенели, и уже на второй день я впервые ходил по Саратову без палки, однако в Татищево приехал с ней - не бросать же!
  Хорошо, что тетя Нина нарисовала мне, как ее дом найти, ведь в те времена спрашивать у кого-то что-то было для меня, как любил восклицать один из героев Островского, "нож в грудь по самую рукоятку!"
  В Татищево я приехал в разгар жаркого дня, дойдя до переезда, сел отдохнуть, потом зашагал вперед по бетонке.
  А вот и ее дом - ошибиться невозможно. Обливаясь потом, я вскарабкался на третий этаж. За запертой дверью пятой квартиры слышалось лишь кошачье утробное мяуканье, я спустился во двор и, усевшись под грибком на детской площадке, с истинно библейским терпением стал ждать конца рабочего дня - когда он тогда кончался? Да, больше всего времени в своей жизни я потратил на ожидание.
  Солнышко спряталось за пятиэтажку.. Пропустить ее я никак не мог, но все же подошел к самому подъезду. От жажды и бесчисленного количества выкуренных сигарет во рту было сухо и горько. У песочницы я еще что-то пытался писать зеќленой пастой в черную записную книжку/сейчас в ней, к сожалению, нету того листа/, а у двери подъезда уже ни о чем не думал, ничего не чувствовал, просќто устало ждал.
  Её скульптурную фигуру в летнем легком открытом наряде я узнал сразу!.. Внутри что-то тревожно и сладко сжалось... Тоже еще издали увидав меня, она, явно обрадованная, с быстрого шага перешла на бег, точнее, даже метнулась ко мне!..
  - Саша, здравствуй! Ты давно ждешь?
  - Да нет... Здравствуй... те! - Конечно, теперь я уже не могу с точностью вспомнить все наши слова... Руки она мне не протянула и я не посмел... - А поќчему у вас звонок не работает?
  - Да Саша его отключил - не люблю я, когда он вдруг внезапно...
  В прихожей нас встретил огромный рыжий кот совершенно убитого вида...
  - Ого!.. Как его зовут?
  - - Антон!
  - В честь любимого писателя? - догадался я, хотя прежде и не подозревал об этом.
  - Да.
  - А чего это у него с лапами?
  - Да Саша его недавно в окно выбросил, после этого я с ним неделю не разгоќваривала. Ты извини, у меня не убрано...
  - Ничего. - "Не убрано" - это еще слишком сдержанное определение ситуации. А квартира оказалась точь-в-точь как наша. - Дядя Саша в командировке?
  - Да. А ты знаешь, у меня есть пиво! Хочешь?
  - Можно.
  Качество бутылочного пива оставляло желать лучшего... Не ныло и разносолов - лишь вчерашний, видать, батон, сыр, колбаса...
  - А у нас клопы! - без смущения объявила тетя Нина и смачно врезала босой пяткой по голому кухонному полу; справедливости ради, следует отметить, что ковры отсутствовали и в комнате, и это понятно, ведь офицерская семья - жизнь на чемоданах /на горизонте маячила Чехословакия, социализм с человеческим лиќцом которой лишил сна кремлевскую клику/; и еще: естественно, женские ноги заќнимали меня и тогда, однако помешан на них я еще не был.
  Тут в дверь постучали, тетя Нина вышла в коридор, голоса пришедшего я не слышал, а она говорила:
  - Ты здесь будешь что-то делать?.. Давай перенесем - ко мне приехали...
  Вернувшись и сев на прежнее место напротив меня, она спросила:
  - Саша, ведь ты меня долго не видел... Как по-твоему, я сильно изменилась?..
  - Да нет... - Только голос чуть глуше, чарующая хрипотца в нем еще заметќнее... Ну не говорить же мне ей, что раздобрела она, как Палагна после свадьбы, особенно задом! /"Тени забытых предков" к тому времени уже и по телевидеќнию показали, - да, днем по телевидению в те ханжеские времена! А в этом году на восьмидесятилетие Параджанова не осмелился ни один канал! - гидра цензуры опять задрала голову./ - А я?..
  - Ты совсем взрослый, - улыбнулась тетя Нина, - так что можешь называть меќня просто Ниной и на "ты".
  Да даже не раздобрела, а взматерела она! - хотя вряд ли так можно сказать о женщине, но определение самое точное.
  С пива я опьянел - у меня ж с утра маковой росинки во рту не было! - но не осмелел, "взрослости" моей хватило только на то, чтоб при ней закурить.
  Потом мы до вечера играли в подкидного дурачка. Я сидел на тахте, а она - на стуле. Робкую попытку я все же предпринял:
  - Давайте играть на желание?
  - На какое?
  - Если проиграете, сядете вот сода, - тронул я край тахты.
  - Ладно.
  Она проиграла, села, но дотронуться до нее я так и не посмел, лишь глупо улыбался.
  После чая она постелила мне на тахте, я при ней разделся, лег, накрылся с головой - и вдруг вскрикнул:
  - Ой, а меня кто-то укусил!
  - Ну-ка, ну-ка, - щелчок выключателя в изголовье ее кровати у противоположќной стены комнаты, скрип пружин, слившиеся воедино шорох, шелест, шлепанье боќсых ног... - где?
   Но из-под одеяла я не выглянул.
   Тогда она - как когда-то! - сказала:
  - Ты брось... это самое! - и вернулась на свою постель. Все.
  Господи, как тяжело!..
  ................................................................................................
  Утром, уходя на работу, она спросила:
   - Тебе ничего не надо?
  - Да нет, вот только сигареты у меня кончаются...
  Она мигом сбегала в магазин, принесла изящную коробочку чудовищно дорогой по тем временам болгарской "Стюардессы" и все тех же диковинных шоколадных конфет - военторг везде военторг.
  - Такие подойдут? - кивнула она на сигареты.
  - Ещё бы! Спасибо. - Я тогда чаще всего покупал "Шипку".
  - Ну, не скучай!
  Антон на сближение со мною не шел, и я, сидя в кресле и беспрерывно куря, листал номера журнала "Молодая гвардия". Вернулась она раньше, чем вчера, но радость моя оказалась преждевременной...
  - Знаешь, Саша, меня в командировку посылают... но на поезд я тебя успею проводить!
   И проводила.
  Перед уходом я написал дяде Саше записку, из которой помню лишь два слоќва : "кормил клопов".
  На вокзал мы шли через Татищево - не запомнилось мне оно. Я только спросил:
  - Как речка называется?
  - Идолга.
  Я стал ругать современную советскую литературу, а она - Высоцкого, будто без нее ему мало доставалось в газетных статьях тем летом:
  - Когда он поет, что вот, мол, мы делаем ракеты и перекрыли Енисей... - хотя автор этой песни не Высоцкий, а Визбор.
   И вообще, она была оживлена - такое, дескать, чудесное настроение у меня сегодня...
  - Это потому, что я уезжаю?
  - Зачем? - Она даже остановилась. - Зачем ты так говоришь? Знаешь ведь, как я к тебе отношусь!
  Ничего я тогда не знал. И сейчас не знаю!
  - Ты мне пиши, - сказала она уже на перроне, - пиши обо всем, перепиши мне в письме свое любимое есенинское стихотворение, - и добавила фразу, одно слоќво в которой жутко мне не понравилось: - о н моих писем не читает. Как-нибудь я приеду одна, ты меня тогда встреть, ведь поезд к вам приходит поздно.
  Забегая вперед, скажу: и второе стихотворение из "Персидских мотивов" я ей отправил, и на вокзал, невзирая на возражения мамы, среди ночи через весь гоќрод таскался встречать. Потом брел один по совершенно пустому родному городу, которому в своих тогдашних произведениях всячески старался придать цивилизоќванный вид, и - вот семнадцатилетний балбес! - держа в руке детский водяной пистолет, пускал из него перед собой тугие струйки.
  Подошел поезд.
  - Ну, целоваться не будем? - спросила она и, не дожидаясь ответа, напослеќдок небрежно посоветовала: - А клюшку свою брось к черту.
  И, приехав домой, я бросил.
  ...Даже сейчас рука не поднимается написать: тетя Нинa меня ведь попросту выпроводила.
  - А тебя там действительно кто-то укусил, - осмотрев мою спину, сказала мама.
   ---
  Лето потекло своим чередом. Я, как всегда в эту пору, жил у бабки, в город выбираясь только в кино - " Обнаженная маха", "Красная мантия", "Верная рука" - друг индейцев", - дома ночуя, лишь если по телевизору показывали что-то путќное - "Капитана из Кельна", например. И опять писал о ней стихи!
   Что я нашёл во взрослой этой женщине?
   Зачем влюбился по уши в неё?
   Мне было очень многое обещано,
   А через день забыто было всё.
  Может, покажи я ей все это, она б мне из жалости отдалась, и тогда жизнь моя потекла бы по-другому?..
  Но вот - в июне это было или уже в июле? - субботним, а может, воскресным утром меня разбудил бабкин голос:
  - Вставай, тут к тебе пришли.
  Продрав глаза, я увидал тетю Нину, уже севшую на мою лежанку в закутке за занавеской между голландкой и русской-печью!..
  - Здравствуй! А мы только что приехали, Саша машину чинит, Прасковья Михайќловна готовит, а я вот за тобой... Хотим за грибами! Я сейчас пойду - мне ещё на рынок нужно, - а ты вставай, одевайся и приходи. Только не торопись!
  Какое там "не торопись"!..
  Бабкa мне вслед сказала:
  - Вот и женись на ней, - и это бабка, всех баб считавшая "пронститутками"!
  И четверти часа, кажется, не прошло, а я уже сидел в скверике за "Спутниќком", чтоб хоть чуток просохнуть!
  Приехали они не вдвоем, а с прежде неизвестными мне племянниками: пухленьќкой, словно с головы до ног облитой медом девочкой лет тринадцати - вреде бы Лeной - и пареньком моего возраста и тоже, кажется, Сашей; она была похожа на тетю Нину, он - на дядю Сашу и то и дело тетю свою теребил, вызывая у нее громќкий протест:
  Да что ты со мной как с девчонкой, я женщина! - И чего уж она так это подчеркивала?..
  Её я теперь уже никак не называл, на "ты" перейти не смог, зато у cупруга, когда он протянул мне руку, спросил:
  - Записку мою читал?
  - Читал.
  - И как отреагировал?
  - Нормально.
  Вот, кажется, и весь наш разговор.
  Всex машина вместить не могла, кому-то нужно было остаться,- осталась деќвочка , без упрашиваний, сама, сказав с улыбкой:
  - Я буду здесь слушать пластинки.
  - Бедная девочка, ей так хотелось!.. - завздыхала, как когда-то, тетя Нина.
  И действительно, когда мы вернулись, глаза у девочки были заплаканы.
  К грибам я был равнодушен, даже почти их и не ел, да и поехали мы не в те места, которые я более-менее знал, а куда-то к дубраве, где я не бывал со вреќмен пионерского лагеря. Мама тоже все подзабыла, и дядя Саша с ленивым недоќвольством сказал:
  - Ни хрена вы, Прасковья Михайловна, здесь не знаете.
  Мама с виноватым видом напряженно всматривалась в жаркую зелень...
  А когда мы вышли из машины, от этой зелени сразу повеяло прохладой, остро пахнуло дубом...
  Не помню, ели мы там что-нибудь, пили?.. Помню только, что забрел в разноќтравье, в разноцветье, осторожно, чтобы не мять, прилег, курил сигарету за сиќгаретой, прикуривая одну от другой, какие-то смутные сюжеты возникали в расслабленном мозгу, зыбкие картины колебались в зелени и голубизне перед глазаќми, тетя Нина пару раз подошла, но что говорила, не помню.
  Домой возвратились мы перед вечером. Тетя Нина помылась в ванне холодной водой и всех подбивала на это. Я сидел за своим письменным столом у распахнуќтого в пламенеющее небо окна и курил. Не помню, курил ли ее муж, а она вдруг ловко вынула из моих пальцев крохотный "бычок", несколько раз подряд, глубоко, вкусно затянулась, медленно, красиво выпустила дым, ткнула измазанный помадой окурок в пепельницу и протянула мне руку, уже привычно спросив:
  - Ну, целоваться не будем? - Все уже вышли к машине. - Через две недели я приеду, ты меня встречай. - Об этой "встрече" я уже поведал.
  Я так сжал ее руку, что самому стало больно, она же даже не поморщилась.
  Вот теперь действительно все. Больше ее я никогда не видел.
  11
  Изредка напиваясь, я непременно начинал ныть и изводить маму разговорами о тете Нине. Сначала мама отмалчивалась, а потом, пригорюнившись, вздыхала:
  - Эх, Нинка, Нинка... Где ты? Может, и нет уж тебя?
  У всех встречающихся мне офицеров я всегда спрашиваю и об ее муже и о ней.. И никто ничего не знает.
   И меня так и подмывает выйти на тот полынный пустырь и осиротевшей есенинской сукой заскулить;
  - Тетя Нина... Ниночка... Где ты?..
  Вряд ли она меня помнит, ведь от памяти страдают только те люди, жизнь коќторых была обделена событиями.
  И жгут, добела раскалённой бритвой режут мамины слова: "Может, и нет уж тебя?" Может, она давно там, куда так рано отправилось большинство моих друзей и почти все родственники? Да и я побывал за той чертой, ведь случай был смертельный, поќтерять столько крови раньше означало проститься с жизнью, и частица меня осќталась т а м... Ничего страшного! - храбрюсь я перед вечностью, перед забвеќнием, перед полным уничтожением меня.
  12
  Не гремит больше "Маленькая девочка"... Давно нет бабкиного дома... Снесли и тот, где мы жили через стенку с тетей Женей. Правда цел дом на площади... Но в том городе я давно уже не живу.
  Я подхожу к своей старенькой, но верной радиоле "Днiпро-58", ставлю на проќигрыватель пластинку с песней "Рассказ о потерянной любви"... Конечно, я не понимаю по-сербски, но последние слова невозможно не понять:
  Д А Б У Д Э М Ж И В А !
   17.07. - 16.8.2004г.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"