Верехтина Ирина Георгиевна : другие произведения.

Салатно-винегретные кусочки биографии

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Никогда не придерживаюсь традиций. Пишу что в голову взбредёт, неожиданно вспыхнет в памяти, всплывёт из полузабытого, давно пережитого и мирно покоящегося на дне океана времени. Ведь если время - река, то должен быть и океан, в который она впадает? Я не знаю, что я написала. Честно. Так, получилось само.
  САЛАТНО-ВИНЕГРЕТНЫЕ КУСОЧКИ БИОГРАФИИ
  
  ===========================В океане времени
  В отличие от традиционно-классических воспоминаний, омытых традиционно-восторженными слезами, завёрнутых в прозрачный флёр сожалений и сдерживаемых автором рыданий (как вариант: с драматически рвущими читательскую душу рыданиями)... - я не придерживаюсь традиций.
  Нагло игнорируя удобную, относительно безопасную и основательно утоптанную авторами литературную стезю, я предпочитаю азимут: пишу что в голову взбредёт, неожиданно вспомнится, всплывёт из полузабытого, давно пережитого и мирно лежащего на дне океана времени. Ведь если время - река, то должен же быть океан?
  ...Океан, куда впадает река времени и где заканчивает свой путь. Перестаёт - вспыхивать солнечной неудержимой радостью, бурлить и греметь на жизненных перекатах, нестись безоглядно и бешено, вспенивая гребни дней, стиснутых каменно-недвижными скалами обстоятельств. Чтобы, обретя наконец свободу, сорваться сокрушительным водопадом в пенисто-кипящую бездну.
  
  ==========================Непролазно-творческим путём...
  Я не соблюдаю традиций и вечно прусь напролом, такой характер дурной... Напролом, наобум, куда ноги идут, куда вздумается. На встречу с неизвестностью, какой бы она ни была. И отчего-то не люблю вспоминать о детстве, хотя в нём было много счастливых дней и незабываемых до сих пор впечатлений.
  Было счастье, извините, до соплей - от долгожданной встречи с друзьями и солнечно-радостные нескончаемые каникулы. Было взахлёб - солнца и моря, и как расплата за удовольствие - неминуемое возвращение домой и непролитые (и оттого ещё более горькие) слёзы расставания, с обязательными трогательными клятвами в дружбе и верности навсегда.
  
  Сколько себя помню, меня всегда ругали за несобранность (я вам что, игра-конструктор, что ли, который надо собирать? Ну так и собирайте! Схема прилагается. Я-то здесь при чём?).
  И ещё за мою неорганизованность ( мне не хватало времени, никогда ни на что не хватало, мой стиль бегом-кувырком, авось пронесёт, будет что будет, да и чёрт с ним, всё равно ведь не успею...). Я вечно должна была что-то делать, не понимая толком, кому я должна и почему, и мечтая, что когда-нибудь это кончится, я вырасту и буду заниматься не тем, чем надо, а чем мне хочется. Что, впрочем, не мешало мне быть счастливой и гордиться собой и своими успехами (апломб зашкаливал, и до сих пор остался). Не мешало жить, являясь неотъемлемой частью существования, как пресловутая ложка дёгтя в бочке мёда.
  Может быть, поэтому праздники помнятся особенно ярко.
  
  ==========================Второй вариант
  В детстве я не любила ездить в гости. Вариантов было не много: папина мама (которую я в гостях называла бабушкой, и никогда - дома) и папин младший брат (которого папины родители любили за двоих, а почему - так и осталось загадкой).
   О первом варианте - можно, не буду? Всё давно написано и рассказано в "Поминках". Не читали? И не надо. Для меня главное - написать, когда оно очень сильно хочет, чтобы о нём написали. Стучит ногами и ультимативно-яростно требует, вот как-то так.
  
  Второй вариант - очень редко. Второй вариант - более приятен, потому что мне льстило дядино подчёркнутое внимание ко мне. Мне нравилось, как он приглашал меня на первый танец - как взрослую, с обязательным шарканьем ногой, кивком и неуловимо-изящным движением руки, в которую я вкладывала свою, чуть заметно опуская голову и делая не менее изящный книксен.
  
  А ещё мне очень нравилась дядина жена. Она была на шесть лет старше мужа, но смотрелась очень молодо - чуть выше его ростом (наверное, из-за каблуков), с царственной осанкой, "аристократически" бледным непроницаемым лицом и черными блестящими волосами, красиво уложенными на голове "короной".
  При виде меня непроницаемое лицо улыбалось, затем следовал милостивый кивок в мою сторону, как приглашение. Последнего "знака королевского внимания" я не выдерживала - отцепившись от маминой руки, с разбегу утыкалась в тётку лицом, обхватив её обеими руками и долго не разжимая объятий.
  Тётей, пусть даже не родной, я очень гордилась - потому что она красивая. Вот вырасту и буду такая же, как тётя Галя. Высокая, стройная, очень красивая, с неприступно-горделивой спиной и с "короной" на голове.
  
  Дядиной женой гордилась не только я, но и вся отцовская родня: Галина Антоновна работала в аптечном управлении и имела неограниченный доступ ко всем лекарствам, в том числе дефицитным, которых в те времена (речь идёт о семидесятых годах) было "не достать" - даже если у вас имелся выписанный врачом рецепт.
  Рецепт есть, а лекарства нет - ни в одной аптеке. Где же я его вам возьму, если его нет? Нет, понятно вам? Когда поступит? Да откуда же я знаю... Уж не помню, когда оно у нас было, давно не получали... ЗвонИте, спрашивайте, может быть, привезут...
  
  Звонить в аптеку было, как вы понимаете, бесполезно. Звонили - тёте Гале. И лекарство, которого не было на складе и которое "не помню когда получали", появлялось словно из ниоткуда. В любом количестве. И что главное, по аптечной цене: Галина Антоновна никогда не брала "сверху" и не требовала награды.
  Которая, впрочем, всё равно следовала - в виде... как бы это сказать... в виде возможностей. Билеты в Большой ( а также в театр на Таганке, театр Сатиры и Ленком, купить которые было весьма и весьма проблематично)
  
  Платья и костюмы из валютной "Берёзки", дефицитные в те далёкие времена, недоступные большинству населения продукты: балык, карбонад, финский сервелад, осетрина холодного и горячего копчения, сёмга, омары, красная и чёрная икра... Благодарили как могли - за лекарства, которые были спасением, возвращали здоровье и в конечном итоге - дарили жизнь. За это можно отдать всё. Вот и отдавали, благодарили как могли и чем могли...
  
  Правда, такое изобилие было в дядином доме лишь по праздникам. Но я об этом не догадывалась. Сидя на стуле с резной высокой спинкой (тоже необыкновенном, царском!) и держа обеими руками бутерброд с копчёным боком белуги, я откусывала от него крошечные кусочки, растягивая таким образом удовольствие, и с интересом оглядывала стол, уставленный царскими яствами, каких у нас дома никогда не бывало.
  Ну, разве что - баночка красной икры на Новый год, одна на всех. Или батон сырокопченой колбасы, купленный по случаю и убранный в холодильник - до праздника. Улучив минутку, когда на кухне никого не было, я доставала их холодильника вожделенный колбасный батон - чтобы, осторожно, развернув бумагу, вдохнуть дразнящий аромат вяленого мяса и пряностей. И завернув "как было", положить, где лежал.
  
  ======================= Бульон из пельменей
  Мне казалось, что в дядиной семье праздник никогда не кончался - закуски на столе не умещаются, икра в шести вазочках щедро расставлена по всему столу, чтобы каждый мог взять. Несколько тарелок с рыбой - белой, красной, холодного и горячего копчения. Несколько тарелок с колбасой - сырокопчёная, варёнокопчёная, языковая, сальтисон. Вазы с салатами - оливье, крабовый, яичный с тресковой печенью, греческий с брынзой и маслинами, куриный с грецкими орехами и черносливом...
  
  Всё - в огромном количестве, в изобилии, очень много. На десерт гостям подавали ананас (в семидесятые годы - пробовали купить ананас? Нет, не зелёный, а спелый, желто-коричневый, сказочно сладкий. Тогда вы меня поймёте).
  
  Гвоздь программы - кофе-гляссе в хрустальном бокале, от которого было холодно пальцам и который полагалось пить через соломинку. В бокале плавал шарик мороженого ("Тебе с каким, со сливочным или с шоколадным?" - Не могу ответить, потому что хочу то и другое. Кофе с шариком мороженого и мороженое. Тётя Галя понимает меня без слов: на столе передо мной появляется бокал с кофе... и вазочка с мороженым.
  
  Гости поглядывают на меня с улыбкой - получила своё, даже не прося. Вот это характер! Мама не делает мне замечания, молчит, словно ей за меня стыдно. Мои щёки краснеют, но отказаться от мороженого выше моих сил. Я ем его, опуская глаза и ни на кого не глядя.
  
  Дядя Коста не смеется надо мной, он меня понимает. Они с Галей усердно потчуют гостей, предлагая им отведать то или другое блюдо. А сами почти не едят - им такое не в диковинку, приелось, надоело уже.
  
  Став взрослой, я узнала, как сильно ошибалась на дядин счёт. В будни они с женой питались более чем скромно: свекольными, капустными и картофельными котлетами, супы варили без мяса. Вода, в которой варились пельмени (у нас её выливали в раковину), у них называлась бульоном и считалась питательной.
  
  ============================== Другая жизнь
  Галина Антоновна была неприхотлива и умеренна в еде, так как выросла в верующей семье. Точнее, в семье религиозных фанатиков, верующих исступлённо, насмерть, на уничтожение. Еда считалась плотским наслаждением, тогда как плоть следовало умерщвлять, отдавая предпочтение пище духовной.
  
  Наедаться досыта не полагалось, да и еду в доме готовили редко, предпочитая сухоядение. Посты соблюдались неукоснительно. По средам и пятницам ничего не ели, это считалось грехом.
  
  Галин жених был принят в семью благосклонно (о том, чтобы молодые жили отдельно, не было и речи) - тихий, немногословный парень, крещёный, беспартийный, с Галочкой после загса в церкви обвенчался, тёщу с тестем уважает, слова поперёк не скажет. А что в бога не шибко верит, так то не его вина.
  К богу дорога непростая, для каждого своя, и ступивший на неё обязательно к нему придёт. Поймёт. Узнает. Постигнет. Обретёт...
  
  О том, до чего дошёл и что обрёл мой дядя Коста, не хочется говорить. Но придётся, раз уж взялась вспоминать... Три года Галя не могла забеременеть, и когда уже перестала мечтать о ребёнке, чудо наконец произошло - под сердцем толкнулась другая жизнь. Коста был счастлив, и невзирая на протесты Галиных родителей и самой Гали, отвёз жену в "узилище греха" - женскую консультацию, так как был обеспокоен её состоянием.
  
  Галино лицо, привычно бледное, было теперь белее полотна. Талия оставалась тонкой, а ведь Галя была уже на шестом месяце! У неё участились обмороки, несложные домашние дела она выполняла с трудом, быстро уставала и к приходу мужа с работы едва держалась на ногах.
  
  Вместо горячего ужина, который ему обычно готовила жена, Косте всё чаще приходилось довольствоваться бутербродами и травяным чаем (листовой чай был под запретом, так как в нём содержался танин - энергетический наркотик, дьявольское зелье). Галя садилась напротив и, подперев ладонью щеку, смотрела, как он ест.
  
  И как ни настаивал муж, как ни упрашивал, никогда не соглашалась разделись с ним трапезу. - "Сегодня пятница, ты же знаешь, мне нельзя... Коська, отстань. Ешь сам, я в пост скоромное не ем!.. Спасибо, мы ужинали" - "Знаю я, как вы ужинаете. Что на это раз? Проваренное зерно, тёртая редька или капуста без масла? Ты что творишь, не понимаешь? Ты же ребёнка носишь, тебе за двоих есть надо, я витамины купил, а ты их не пьёшь! - злился Коста, но сделать ничего не мог, всё оставалось по-прежнему.
  
  От витаминов Галя отказалась категорически - дьявольская смесь, от лукавого. Вот в капусте и редьке - витамины настоящие, а в аптечном пузырьке - сплошная химия...
  
  В женскую консультацию Коста отвёз её обманом - предложил прогуляться, а за углом уже ждало такси... Сказать, что врач был в ярости - значит, не сказать ничего. От предложения лечь в больницу Галя категорически отказалась, и никакие доводы врача на неё не действовали.
  
  Выставив упрямицу в коридор, врач набросился на её мужа с упрёками, обвиняя в недопустимом отношении к жене и будущему ребёнку. Выписал кучу витаминов и особенно настаивал на полноценном питании - мясо, масло, молочные продукты, жирная рыба. Коста хмурился и кивал головой, понимая, что уговорить жену будет непросто. О предстоящем разговоре с её родителями не хотелось даже думать...
  
  =================На всякий пожарный...
  Костины родители пекли на Пасху куличи, Масленицу встречали традиционными блинами, на Рождество затевали пироги и баловали детей тестяными сладкими "орешками".
  
  В церкви бывали не часто, по случаю. Неумело перекрестившись, со страхом вглядывались в глаза святых - выписанных неведомым художником так, что они казались живыми. Святые, словно обидевшись на что-то, смотрели печально и чего-то ждали. ("Чего от нас ждать-то? Живём по совести, сыновей вырастили честными людьми, зла ни на кого не держим и никому не желаем. Чего же вы хотите? Вот такие мы, какие есть. Не судите строго, и не судимы будете")
  
  Пообщавшись таким образом с "небожителями" и сбивчиво бормоча слова оправдания - не зная, за какую вину, на всякий пожарный случай, - ставили свечки умершим за упокой, живым за здравие, и немного постояв для приличия, отправлялись домой с чувством душевного равновесия и выполненного долга.
  
  =========================== По шести степеням...
  В Галиной семье жили по-другому. Посты соблюдали непременно строгие, по шести степеням: мясо, рыба, яйца и молочные продукты были под строжайшим запретом. По средам и пятницам не ели и не пили, даже когда они приходились на праздники. И Гале не давали, даже если просила.
  
  "Это тебя лукавый искушает, доченька. Перетерпи, на коленки встань перед образами да скажи двенадцать раз кряду "Помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его", и легче станет... Не стало легче? Это бес тебя дразнит-веселится. А ты не слушай его, терпи. Не можешь? Ну, тогда не терпи, - улыбалась мать и сурово добавляла: "Знаешь ведь сама, что сегодня пятница. О еде даже не думай, думай о чём-нибудь другом".
  
  Галя старательно думала - о том, что её одноклассницы сейчас смотрят "Ералаш". И завтра будут вспоминать смешные сценки и смеяться. Галя тоже будет смеяться вместе со всеми, она ни за что не признается в том, что телевизор в их доме под запретом. Смотреть телевизор и слушать весёлую музыку во время постов не разрешалось, хождение в гости отменялось, разговоры по телефону не приветствовались.
  
  ============================ Тревожное ожидание
  Для Гали, которая с октября ждала ребёнка, не делали исключений. С 28 ноября начался Рождественский пост, который длился до Рождества Христова, до 7 января. Новый год не отмечали, подарков не дарили. Для Кости это было внове. В дни, когда не было поста, в Галиной семье постились по средам и пятницам.
  
  С 14 марта начался Великий пост, который продолжался до майских праздников. Коста тревожился за жену и ребёнка, но разрушить царивший в семье суровый жизненный уклад не мог. В чужой монастырь со своим уставом, как известно, не ходят. Увезти бы от них Галю, да разве они её отпустят?
  
  Со своей стороны, Галины родители ничем не притесняли зятя, в безбожии не упрекали, и не вербовали в свои ряды (чего Коста ожидал, готовый к решительному отпору). Молча смотрели, как по средам и пятницам он уминал за обе щеки тушеную баранину, которую покупали специально для него на рынке (чего Коста от них не ожидал и не мог понять), поститься не предлагали и ни к чему не принуждали. Галя готовила ему отдельно и на уговоры мужа "хотя бы попробовать" молча качала головой.
  
  - Дура! Ты ребёнка носишь, ему же расти надо, его кормить надо!" - сорвался Коста.
  - За дуру спасибо, - улыбнулась Галя. - Обо мне речь не заводи, слова не трать. Я привыкла уже, мне нормально. А ребёнок своё всё равно возьмёт, ему хватит.
  - А его ты спросила - хватит ему или нет?! Как он тебе ответит?! Как ты его спросишь?!
  - Я знаю как, просто чувствую, что ему хорошо. Не надо за нас волноваться.
  
  Вот и поговорили. Галя, Галя... Спокойно-безразличная, никогда голос не повысит, глазами не сверкнёт, слова не вымолвит против... А сделает по-своему! Ну, и как с ней сладить? И что с ней делать?
  
  О Петровом посте Коста старался не думать - где-то в середине июня родится их с Галей ребёнок, для которого - Коста теперь понимал - тоже не будет сделано исключений. В Петров Пост - с 27 июня по 11 июля - малышке, хочешь не хочешь, придётся вместе с мамой держать пост... Выдержит ли? У Косты разрывалось сердце. Когда-нибудь разорвётся совсем. Галя останется одна... Нет, ещё хуже - останется со своими родителями, на которых Коста - увы! - не имел никакого влияния.
  Галя подчинялась родителям беспрекословно и безоговорочно и верила как они, не жалея теплившуюся внутри неё маленькую жизнь, не щадя ни её, ни себя. Там, внутри неё, горит слабый огонёк - ещё не родившейся жизни. Не сгорел бы дотла...
  
   Про себя Коста решил, что не позволит жене по средам и пятницам морить дочку голодом и заставит кормить, как положено. Но что же ей достанется, если её мама не возьмёт в рот ни крошки? Будет ли у Гали достаточно молока? Искусственное детское питание в доме непременно объявят дьявольским, в этом Коста не сомневался.
  
  В июне Галя родила девочку. Дочку назвали Машенькой. Косте она казалась невозможно красивой и до странности похожей на Галю - такая же большеглазая и спокойная. Девочка почти не плакала, мирно лежала в кроватке и смотрела на отца - пристально, не моргая, словно хотела ему что-то сказать и не знала как.
  Во взгляде девочки Косте чудилось немое сожаление, невысказанный укор. Он навсегда запомнил - её глаза. Девочка прожила три месяца и тихо умерла.
  
  ==============================За гранью
  Галю, которую после тяжёлых родов чудом удалось спасти, лежала под капельницей. Она уже выздоравливала, шла на поправку, но смерть Машеньки лишила её последних сил. Галя лежала, невидяще глядя в потолок, и медленно таяла - как угасает пламя свечи, затопленное воском. В подглазьях залегли синие тени, острыми выемками обозначились скулы, с губ облезала кожа, которую она старательно скусывала зубами. Глаза смотрели тускло и безразлично.
  
  Галины родители приняли смерть внучки стоически, если не сказать - сдержанно. "На всё воля божья. Смирись, дочка. Послал Господь наказание, значит, есть за что. За нехристя замуж пошла, скоромным его кормила, книжки бесовские читала (бесовскими в семье считались любые книги, кроме Библии, Евангелия и канонов, даже хрестоматия по литературе, которую надо было читать по школьной программе и из-за которой девочке приходилось часами замаливать грехи). Мирскими радостями тешилась, бога не боялась. Вот и дождалась" - сказали Гале родители. Впрочем, ей было уже всё равно.
  
  Коста обезумел от горя. Он так долго ждал этого ребёнка, что уже не надеялся.... Потом девять месяцев верил в чудо, но чуда не случилось. Вердикт врачей был ожидаемым: крайнее истощение организма, ребёнок не получал полноценного питания и родился практически нежизнеспособным. То, что он прожил три месяца... нонсенс. Но самым страшным было другое: детей у Гали больше не будет.
  
  Коста все эти дни был на грани срыва, держался из последних сил. После того, что он услышал от врачей, грани перестали существовать. Сорвав висевшее над кроватью распятие, Коста насмерть разругался с тёщей и зятем. Трясущимися пальцами долго набирал номер вызова такси, подхватил жену с постели на руки и вынес её из этого страшного дома в чём была, завёрнутую в одеяло.
  С ненавистью глядя на застывших в дверях Галиных родителей, сказал: "Это вы Машеньку убили. Вашими заботами. Вы всё для этого сделали, постарались. Вы и дочь свою сгубили бы, только я не позволю. Будьте вы прокляты, и бог ваш проклят".
  
   * * *
  Антонида Петровна, открыв дверь на настойчивые звонки, ахнула и схватилась за сердце. Оттеснив её к стене, Коста медведем ввалился в прихожую. Шатаясь добрёл до гостиной и бережно уложил жену на диван.
  Пол под ногами вдруг вздыбился, как проснувшийся вулкан, стены заплясали-закружились в бешеном танце, окна уставились на Косту Машенькиными глазами - с застывшим в них навсегда сожалением.
  
  - Папочка, милый! Ты почему меня бросил? Маму к себе взял, а меня... Как же я без вас буду? Как вы без меня будете? Я знаю, мама не сможет меня снова родить... Не сможет... А я так хотела жить!
  В гулкой тишине гостиной Коста совершенно явственно услышал тихий, безнадёжный плач.
  
   - А-ааа!! - вскрикнул смертельно раненым зверем, рванулся к окну, за которым маячило-качалось дочкино крохотное тельце, светились живым теплом её глаза, и крошечные губки шептали: "Папочка, не бросай меня!"
  
  Он должен её спасти! Коста бросился к окну, лихорадочно дёргая шпингалеты... Зазвенело разбитое стекло. Лицо обожгло горячим ветром. Почему он горячий? Ведь сейчас зима... Ничего, ничего. Папа с тобой, папа уже рядом...
  
  Ему оставалось только шагнуть к ней (и он бы шагнул, с восьмого этажа...), когда вулкан в голове разлился кипящей магмой, стало нестерпимо жарко, сердце забилось в бешеном ритме... Коста почувствовал, как чьи-то руки упёрлись ему в грудь и втолкнули в комнату. Руки были крохотные и неимоверно сильные.
  
  "Машенька? Доченька моя дорогая, так не бывает, не может быть... Тебя ведь нет, тебя похоронили..." - "Похоронили... Не забывай меня. И свечку поставь за упокой, я ждать буду".
  Коста тяжело рухнул на пол и провалился в спасительное беспамятство.
  
  Мама рассказала мне эту историю, когда я была уже взрослой. А тогда, восьмилетняя, я удивлялась, почему дядя Коста так на меня смотрит, словно ему плакать хочется. Словно жалеет о чем-то. Мы видимся раз в полгода, так почему же, когда я приезжаю, он так неравнодушен ко мне? - Да потому что я живу, хотя родилась очень слабенькой, весила до смешного мало и запросто могла умереть, но выжила. А Машенька не смогла.
  
  Тётя Галя, видимо, с трудом выдерживала мои изъявления в любви, мою бурную радость и цепкие объятия. Разомкнув мои руки, молча отстраняла от себя и за весь вечер не обращалась ко мне, ни словом, ни взглядом не давая понять, что рада моему приезду. Тогда я не могла понять, в чём дело.
  И не знала о том, что Галя, перебравшись к мужу, больше не общалась со своими родителями, хотя веры не утратила. С мужем они жили на удивление дружно. Галина несокрушимая, вдолбленная с детства вера мирно сосуществовала рядом с Костиным несокрушимым и на всё наплевательским атеизмом.
  
  Единственный раз он "вышел из берегов", наорал на жену, даже кулаком на неё замахнулся, но не ударил. Смысл его непереводимого, невозможного, неудобопроизносимого спича, в переводе на литературный русский заключался в том, что - постов в его доме не было и не будет, даже не мечтай; о средах и пятницах он настоятельно рекомендует забыть; жена да убоится своего мужа, и должна его слушать, об этом даже в церковных книгах написано. И если Галя об этом забудет, будет плохо. Ей будет плохо, повторил Коста с ударением на каждом слове.
  
  Галя молча кивала, испуганно тараща на мужа синие бездонные глаза - такого она не слышала даже от родителей...
  Впрочем, в церковь с женой Коста ходил - не хотел её обижать. Если ей надо, значит надо и ему.
  
  ============================Песни западных славян
  Сочтя наказание достаточным, бог более ничем не притеснял их маленькую семью. Напротив, он был к ним благосклонен. Галя, которую свекровь, не слушая её слабых протестов, кормила с ложки наваристыми бульонами и бараньими котлетами, уже не была такой бледной. Она поздоровела и окрепла, и скоро уже вставала с постели и бестолково хваталась за домашние дела, которых, однако, ей делать не позволяли.
  
  - Да погоди ты, не лезь... Отойди, не мешай... Без тебя управлюсь... Вот выздоровеешь, тогда поглядим... А пока - лежи. Что, не лежится тебе? Надоело? Так телевизор включи, или вон книжку с полки возьми, почитай. Ты какие больше любишь, приключения или про любовь? Или сказки, у нас сказок многонько... А страшное любишь? - загоралась свекровь. - "Песни западных славян" Пушкина читала? Ночью не дай бог приснится, спать не сможешь... А ещё у нас есть восточные сказки, про дивов и пэри, ох, и страшенные! Хочешь?
  
  - Тонечка Петровна, какая книжка, какой телевизор, ведь пост сейчас, нельзя!
  - Ну так что ж, что пост? Твоё какое дело? Чай, не в монастыре живёшь, вот и живи как все люди, не выёживайся. На-ка вот, почитай. А вечером сериал смотреть будем, интересный, просто ужас! "Тайга, курс выживания" называется. Сегодня первая серия, Ваня даже с работы пораньше прийти обещался, чтобы к началу успеть... Ты глаза-то на меня не таращь. Я Косте твоему мать, и тебе теперь, выходит, вместо матери. А матери возражать нельзя.
  
  Ты теперь с нами живёшь, а в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Так что - и кино смотреть будешь, и есть будешь, что дают. И чтобы ужин весь съела, чтоб тарелка чистая была! Я свеколку приготовила, с майонезом и с тёртым сыром, ромштексы из телятинки, с макарончиками, и чаёк попьёшь, со сливками. И рыбий жир принять не забудь. И смотри, перечить мне не смей, и про пост чтобы я больше не слышала.
  
  Поняла ли? - строгим голосом спрашивала Антонида, а губы улыбались, и глаза улыбались, и руки, которыми она ласково погладила невестку по спине, тоже казалось, улыбались. - И чтобы через месяц я костей этих не видела! - прикрикнула она на Галю, слегка шлёпнув её по торчащим лопаткам. - Поняла ли? Тады скажи, что поняла-то?
  
  - Поняла... Буду кино смотреть, и ужинать буду, и чай пить... И не перечить. Я постараюсь... - прошептала Галя, чувствуя, как губы против желания растягиваются в улыбку.
  
  Через месяц она встала на ноги, а после того, как отдохнула с мужем в санатории на Черном море (путевки им "организовал" свёкор, который работал ректором в вузе), от болезни не осталось и следа. Жизнь в родительском доме, беременность, рождение дочки и её смерть - казалось Гале тяжёлым сном, который наконец закончился.
  
  Она проснулась, и теперь всё будет по-другому. Она будет слушаться мужа и свекровь, которые, она знает, хотят для неё только хорошего. Ей нравится эта новая жизнь, нравится Костина семья, и как они живут, и как свекровь на неё ворчит, а свёкор заступается: "Не трожь ты её, а то сбежит, как от своих-то сбежала. Они с Костей сами разберутся, у них своя семья, у нас своя, а ты не лезь, знай своё место".
  
  Коста улыбался. Антонида хмурилась, но недолго. Морщинки на её лбу распрямлялись, и последнее слово оставалось за ней: "Ешь давай, пока не остыло. Командовать потом будешь".
  
  Это всё неправда, это всё не так, - вдруг дошло до Гали. - Они все - и Коста, и Антонида Петровна, и Ян Христофорович, которого жена упорно называет Ваней, - большая дружная семья, и она, Галя, здесь не чужая. Она своя. И в обиду её здесь не дадут. Муж принёс её сюда на руках, свекровь выхаживала и кормила с ложечки, денет на неё потратили уйму - ехать к родителям за вещами муж категорически запретил. Галя и сама боялась ехать... Коста купил ей всё новое - два платья, юбку, бельё, пару свитеров и фирменную обливную дублёнку с капюшоном. "Куртку весной купим, - пообещал Коста. - Ну и остальное, я же не знаю, что тебе надо... Вместе поедем и купим".
  
  Напоследок хитрый Коста вынул из пакета джинсы...
  Впервые в жизни Галя надела "бесовские штаны", которые оказались такими красивыми и удобными, что она из них не вылезала, носила, что называется, и в хвост и в гриву.
  
  ========================Золотое дно
  Галю охватила жажда деятельности. Муж работает, свёкор работает, свекровь ведёт домашнее хозяйство и не позволяет ей ничего делать. "Должна же я что-то делать?" - сказала Галя свекрови, и та подтвердила: "Должна. Ты по профессии кто? Фармацевт? Очень хорошо, замечательно. Я с Ваней поговорю, и найдём тебе работу. Наберись терпения и подожди"
  
  Ждать, впрочем, пришлось недолго. Устроившись (с помощью свекра) в аптечное управление, Галя быстро освоилась и поняла смысл выражения "золотое дно". Даже муж не ожидал от неё такой хватки. В накладных был полный порядок, не подкопаешься. Часть лекарств поступала в аптеки, другую часть прямо со склада продавали нужным людям, и люди не оставались неблагодарными... Богоугодное дело творю, людям помогаю.
  А люди - они везде люди. И те, кто по аптекам бегает, и те, которые не бегают, а знают, кому позвонить и что сказать - они ведь тоже люди! Им тоже лекарства нужны. На всех-то всё равно не хватит, - мудро рассудила Галя. И развернулась вовсю...
  
  Через год молодые купили дачный участок, ещё через год на участке зеленели аккуратные рядки посадок и стоял дом... Двухэтажный каменный домина с подвалом! В нём было шесть уютных комнат, две из которых соединялись балконом-верандой, на котором в дождливые дни так уютно сидеть за чашкой крепкого чая со сливками, к которому Галя пристрастилась в доме свёкра.
  
  А ещё через год они перебрались в двухкомнатную кооперативную квартиру в центре Москвы, в Стремянном переулке. Половину денег на квартиру заработали сами, другую половину им дали Костины родители, хитро обменяв две принадлежащие им комнаты в коммунальной квартире (в те времена почти все жили в коммуналках, отдельная квартира была роскошью, которую немногие могли себе позволить) на одну, площадью в три раза меньше, с окнами во двор.
  
  Вырученные таким способом деньги отдали Костику, не вспомнив о старшем сыне, у которого, к слову, была жена и ребёнок. Станислав с семьёй жил в одной комнате с тёщей, с которой не очень ладил... Ничего. Зато у Галочки с Костиком своя квартира в центре Москвы!
  
  ==============================Праздник продолжается
  Пришла пора нам познакомиться, читатель. Я - дочка Станислава, старшего Антонидиного сына. Имена, естественно, изменены. Но я - та самая девочка, которая не любила ходить в гости.
  К бабушке Тоне - потому что у неё каждый раз собиралось много народу (у неё семь братьев и сестёр, прибавьте - мужей, жен, детей...), и все они меня беззастенчиво разглядывали, пялились весь вечер и переговаривались шёпотом, что мне очень не нравилось.
  К дяде Косте, папиному брату, - потому что чувствовала, что его жена меня недолюбливает, и не могла понять за что. Под её взглядом кусок застревал у меня в горле и не глотался, даже если это был кусок севрюги или карбонада.
  
  Я переставала жевать, опускала глаза и сидела, теребя бахрому на скатерти и заплетая её в косички, за что мне попадало от мамы - под столом по рукам.
  - Прекрати! Тебе не стыдно так себя вести? Оставь в покое скатерть и ешь. Не хочешь больше? Ну, смотри, дома такого не будет... Что тебе положить, может, паштет из гусиной печени? А бутербродик с икрой съешь? Уже съела? А ещё не хочешь? Потом ведь жалеть будешь, что отказалась.
   - Ма, а почему у нас дома нет такой еды?
  - Как так - нет? На новый год икры баночку открыли, папа принёс, у них на работе заказы давали (прим.: продуктовые наборы к праздникам, именуемые "заказами", в которые наряду с дефицитными салями и икрой впихивали никому не нужные кильки в томате, дешёвую карамель, лежалую селёдку и прочую дребедень). На день рождения конфеты тебе подарили в коробке, шоколадный набор. Забыла уже? Конечно, такого стола, как у Гали, у нас нет и быть не может. Потому что мы с папой инженеры, а тётя Галя работает в аптечном управлении...
  
  - Но ведь там лекарства продают, а не продукты.
  - Много ты знаешь... Да, лекарства. Которых днём с огнём нигде не купишь. А у Гали есть всё. Кому что нужно, все ей звонят. И я звонила, когда папа заболел, помнишь? Ну, не помнишь, ты маленькая тогда была... У них и дача, и машина, и квартира кооперативная, улучшенной планировки, с двумя балконами. А у нас с папой - только ты.
  
  - А за что тётя Галя на меня злится? Она так смотрит, будто сердится.
  - Смотрит, ну и пусть. А ты не смотри на неё, сиди и ешь. Дочка у них с Костей родилась, и сразу умерла. Им в больнице сказали, детей у них не будет. Коста хотел из детдома взять, выбрал уже, договорился, надо документы собирать на удочерение, а Галя не захотела, воспротивилась. Так и живут вдвоём, привыкли... А тут мы в гости заявились, голь перекатная, инженеры. Ни машины, ни дачи, ничего у нас нет. Даже квартира не наша, служебная... Зато у нас с папой есть ты! Наша гордость, наше продолжение. А у них не будет никогда, никого...
  
  Ох, не хотелось мне ворошить-вспоминать эту историю... И про моё гостевание у папиной мамы, которую мне велели звать бабушкой, а я не хотела, тоже вспоминать не очень хочется. Да я рассказывала уже, в "Поминках". Не читали? И не надо. Лучше смешное что-нибудь поищите. Я не люблю миниатюры писать. С тех пор как журнал "ЯПлакалЪ" украл мой рассказ и выложил в инете (правда, под моим псевдонимом, но без моего согласия), больше не пишу. Зато если уж начну вспоминать, то не скоро кончу.
  
  ==============Цыплята табака и прочие радости жизни
   Мне осталось рассказать - о праздниках у нас дома, когда в гости приезжали не мы, а к нам. А мы готовились - пекли пироги, жарили традиционных цыплят табака, накрыв сковородку тарелкой вместо крышки (ну не было у нас сковородок с крышками!) и водрузив на неё чугунный утюг, а на другую сковородку - увесистый круглый камень-голыш, находчиво прихваченный с железнодорожных путей, тщательно вымытый, вычищенный жёсткой щёткой, ошпаренный кипятком и успешно используемый в качестве груза для квашения капусты и для жарки этих самых цыплят табака.
  
  А что тут такого? Чугунный утюг у нас только один, остался со старых времён, вместо гантели, иногда и на кухне сгодится. Утюг один, а сковородок три, в каждой умещаются два цыплёнка, каждому гостю по половинке, вот и считайте...
  
  Да, чуть не забыла. Гарнир! На гарнир к цыплёнку подаётся салат из свежей капусты с лимонным соком или фрукты из венгерского баночного компота "Глобус" (компот, что называется, изъят из обращения и канул в вечность, как и далёкие семидесятые, о которых идёт речь...). И что вы там не говорите, гарнира вкуснее я не знаю. И не спорьте, всё равно не переспорите. У меня перед вами преимущество: я себя знаю, а вы меня нет!
  
  Ещё мы лепили пельмени. Хотя покупные (у нас дома говорили - магазинные) тоже были вкусные, но разве их можно сравнить с самолепными, домашними, с фаршем из трёх видов мяса: баранины, свинины и говядины, сдобренным чёрным перцем, зирой и хмели-сунели. Происходит это обычно так: тесто (непростое, заварное, оно эластичное и раскатывается очень тонко) готовит бабушка, мясо для фарша кручу я (щеки красные от натуги, ручка никак не крутится - значит, на нож намотались жилки, и надо разбирать мясорубку, вынимать и чистить нож, снова собирать мясорубку и крутить дальше.
  
  Пока жилки снова не накрутятся на нож и ручка перестанет крутиться... Это надолго: мяса куплено много, чтобы хватило на всех, особенно папиному брату Косте, который обожает наши пельмени и съедает их - о-оо, вы не представляете, сколько пельменей может съесть Костя...).
  
  На чем я остановилась? Щеки красные от усилий, руки ноют от бесконечной, надоевшей, неостановимой крутни, но я держусь, не сдаюсь. Кручу, не покладая рук, такой вот получился каламбур. Как же иначе? Крутить фарш моя обязанность. Вот вернутся с работы родители, а у нас всё готово. Бабушка достанет деревянный старинный поднос, доставшийся ей от её тётки Александры, бабы Саши ("Нить Ариадны". не читали? Ну и не надо.
  Для меня главное - написать, рассказать, и чтобы получилось интересно. Кому надо, прочитают). Бабушка достанет широкий деревянный поднос, прихваченный когда-то из столовой, где работала баба Саша. Погладит его руками, вытрет чистой тряпицей и вздохнёт, вспомнив любимую тётку...
  
  А после ужина мы всей семьёй сядем лепить пельмени, туго закручивая "верёвочкой" тестяные краешки, которые - в пельменях самые вкусные.
  Я это знаю точно. Потому что не люблю мясо и ем только тесто, разрезая каждый пельмень пополам и аккуратно вынимая из него начинку. Душистые мясные шарики я выкладываю на блюдце, под равнодушным взглядом матери и осуждающим - бабушки (она ничего не может со мной поделать, заставить меня есть мясо невозможно, не лезет оно в меня, и всё тут).
  
  Потрошить пельмени за праздничным столом мне, ясное дело, не позволят. Мне их вообще не дадут, зная, что я с ними сделаю - на глазах у гостей... И потому я лакомлюсь пельменями до праздника, их никто ещё не пробовал, я первая!
  "Ну, как?" - спрашивают меня родители, и я радостно делюсь впечатлениями: "Тесто - вкусное-превкусное, во рту тает! Тоненькое, нежненькое! Мясо сами пробуйте, не знаю какое оно и знать не хочу".
  
  Ещё нашим традиционным праздничным блюдом был домашний студень, сваренный из говяжьей кости-бульонки. После нескольких часов варки снятое с костей мясо разделяли двумя вилками на тонкие нити (в мясорубку - ни в коем случае, у прокрученного мяса не тот вкус! Всё испортите), которые укладывали в форму, заливали душистым бульоном (специи - можно, не буду перечислять? А то до утра не закончу...) и помещали на холод.
  
  Часа через два на полузастывший студень выкладывали прозрачные тоненькие ломтики лимона и веточки петрушки, после чего заливали оставшимся бульоном. Будущий студень снова отправлялся в холодильник, где застывал, превращаясь в прозрачное душистое желе.
  
  Стоит ли говорить о том, что к мясу я не прикасалась, ела только желе (которое у нас дома называли дрожучкой). Вкусно невозможно! Особенно если заедать его ржаным хлебом...
  
  ====================И конечно, компот!
  Ну и конечно, компот. Не из сухофруктов, какой варили на каждый день, а праздничный - из разведённой крутым кипятком протёртой с сахаром черной смородины. Смородину покупали на рынке, она стоила дорого. Смородиновый компот готовили только в праздники. Зато его было много, и можно пить сколько хочешь.
  
  Компот торжественно водружали на стол в широкогорлом глиняном кувшине - мне он казался огромным, не выпить. Но компот шёл, что называется, на ура. Когда кувшин становился пустым, его уносили в кухню и приносили - наполненный до краёв смородиновой кисло-сладкой водой, упоительно вкусной, я никогда не пила ничего вкуснее.
  
  Таким компотом можно запивать что угодно - салаты, бутерброды, жареного цыплёнка или твёрдый сыр (другого у нас к столу не подавали, только твёрдый - швейцарский, самый лучший, его покупали специально к празднику, в фирменном магазине на улице Горького... ох, простите, на Тверской).
  
   Смородиновый компот идеально подходил ко всему, гармонично сочетаясь с любым блюдом, оттеняя его вкус, обновляя, освежая, делая ощутимее. Это - как запивать черный кофе водой, тот же самый эффект. Новый вкус.
  
  Кувшин не разбился, с честью выдержал два переезда и бережно хранится автором, напоминая о былых временах и о праздниках, которых в нашем доме не празднуют уже почти 29 лет, и не спрашивайте, почему. В "Поминках" всё написано, только годы немного изменены, и имена, как же без этого, без этого нельзя...
  
  А посмеяться хотите? После публикации "Поминок" меня 8 февраля на Прозе-ру поздравили с днем рождения, потому что у моей героини он 8 февраля! Смешно? Месяц я оставила, а дату изменила, но почти угадали.
  
  =========================Не могу остановиться
  Что самое хорошее в празднике? Конечно же, ожидание. Трепетное, незабываемое ожидание звонка в дверь, прихода гостей, суматохи и толкотни в узкой прихожей, где непостижимым образом помещаются и хозяева, и гости. Стол - ещё нетронутый, сверкающий крахмальной скатертью, мерцающий хрусталём, поражающий - разнообразием салатов и закусок, количеством бутылок, количеством тарелок...
  
  Тарелки - не повседневные, с простенькими цветочками, а другие, празднично сверкающие позолотой, с широкими золотыми и вишнёвыми ободками. Красивенные! На такой тарелке сухарь пирожным покажется!
  Какое же удовольствие, какой немыслимый восторг испытывала я при виде праздничного стола... Можно есть всё! Но увы, всего не съешь, как ни старайся - потому что всё в меня не влезет. С чего же мне начать? Сижу перед пустой тарелкой и думаю. Думаю, думаю, думаю...
  
  Видя мои колебания, мама сама кладёт в мою тарелку - то, что считает нужным. Я полностью ей доверяю: невкусного она не положит. Может, потому, что на праздничном столе невкусного не бывает, а только вкусное?
  
  - Остановись, тебе уже хватит! - шепчет мама, видя, что я подцепляю вилкой всё, до чего я могу дотянуться: ломтик сыра с лежащей на нём веточкой свежей мяты, кружок краковской душистой колбасы, солёный огурчик... - Остановись! Сейчас цыплята будут, а ты не сможешь есть!
  
  - Смогу! - героически обещаю я маме... и не сдерживаю обещания. А жаль. Я бы съела - цыплёнка с хрустящей корочкой, тающий во рту печеночный паштет, и много чего ещё съела бы, но в животе не осталось места. Сижу и вздыхаю...
  
  Маму надо было слушать, и не объедаться так, говорю я себе. Сиди теперь и смотри, как гости хрустят зажаренными крылышками, зачерпывают из вазы большой ложкой мой любимый оливье, и размахивая вилкой с наколотым на ней маринованным огурчиком, о чём-то друг другу рассказывают, прихлёбывая из бокала вино и нахваливая бабушкин студень.
  
  Звучит музыка, папа приглашает Костину жену танцевать, она кладёт руки ему на плечи и кружится с ним вокруг стола (вот интересно, а вдруг сейчас какой-нибудь церковный пост, думаю я. А Галя ни о чём не думает, смеётся и что-то шепчет в папино ухо. Ей весело.
  
  С того дня, как они с Костей живут отдельно, прошел уже не один год, жизнь стала другой, и моя тётя Галя - стала другой. Она поправилась, "аристократическая" бледность сменилась нежным румянцем. Она напропалую хвастается своей дачей: "У нас на даче так хорошо! Мы с Костей хотим орешник посадить и беседку поставить... Я так люблю свою дачу!".
  
  Гости интересуются, что у них растёт и где она покупает рассаду. - "Рассаду мы не выходя из машины покупаем, по дороге! - хвастается Галя. - У нас машина новая, в этом году купили..."
  
  Галя в центре внимания, она красивая и знает об этом. На них с папой смотрят - потому что танцевать негде, стол раздвинут и занимает почти всё свободное место, а они с папой ухитряются танцевать! "Красивая пара, красиво танцуют" - переговариваются гости. Я возмущённо фыркаю.
  
  Хм-м! Галя не танцует, она просто топчется. Она тяжеловата, резка в движениях и неповоротлива. Что же тут красивого? Я станцевала бы лучше, но не могу, потому что я объелась. На вопросительный Костин взгляд я энергично мотаю головой. Мне делается стыдно. Он пригласил бы маму, но она убежала на кухню, заваривать чай. А больше приглашать некого - в гостях у нас бывает только родня, братья и сёстры папиной мамы. Может, они и согласились бы станцевать с Костей, но Костя с ними не хочет.
  
  Мама приносит из кухни пузатый электрический самовар с заварным керамическим чайником - большим, на всех хватит. Чай у нас дома пьют только чёрный, свежезаваренный, крепкий.
  Тарелки и блюда с закусками куда-то исчезают, вместо них появляются сладкие пироги с моим любимым абрикосовым вареньем - нарезанные треугольничками и поданные на круглом блюде. Вафельно-пралиновый торт "Сюрприз"! Я обожаю его до дрожи в коленках. На бисквитные пирожные не могу смотреть равнодушно. Не! мо! гу! Снова мучаюсь проблемой выбора - всё нельзя, да и не влезет в меня всё... Что же мне выбрать?
  
  ========================Отмывание поцелуев
  Праздничный вечер незаметно кончается, за окнами уже темно, и гости вдруг спохватываются - поздно уже, домой пора! В прихожей опять теснота и весёлая суматоха, на вешалке незнакомые, чужие пальто. Гости одеваются и тоже становятся незнакомыми и чужими.
  А впрочем, так оно и есть. Чужие. Они приехали повидать папину маму, а та воспользовалась случаем и привезла их к нам. И теперь они делают вид, что приехали сами, и лезут ко мне с поцелуями.
  
  Я отчаянно выдираюсь из цепких рук, но меня не отпускают, обнимают и сюсюкают (что касается меня, дикция у меня в порядке, и зачем бабушкины гости со мной шепелявят и притворяются детьми, мне непонятно. И неприятно). Не обращая внимания на мои протесты, меня передают из рук в руки, тискают и целуют в обе щеки, не желая понимать, что мне это не по душе и я стараюсь избежать чужой, не нужной мне ласки.
  
  Дома поцелуи и объятия не приняты, я к ним не привыкла и не могу сказать, что они мне приятны (не поверите, до сих пор неприятны). Мне противно. Когда же это кончится?!)
  
  Когда за последним гостем закрывается дверь, я отправляюсь в ванную. Намыливаю лицо и долго тру ладонями, стирая чужие притворные поцелуи... Потом помогаю бабушке и маме мыть праздничные тарелки. Сказать точнее, путаюсь под ногами и всем мешаю.
  Чтобы отвязаться от меня, мне дают полотенце и поручают вытирать тарелки и бокалы (старательно выполняю доверенное мне дело, думая только об одном - как бы что-нибудь не уронить и не разбить...) Отмытые и вытертые до блеска, тарелки возвращаются в сервант, где будут терпеливо ждать - очередного семейного торжества. Тарелки умеют ждать. Я тоже умею.
  В следующий раз не буду есть столько оливье, клятвенно обещаю я себе. Оставлю место для цыплёнка. И ещё - для пирожных...
  
  А знаете, о чём я думаю, закончив этот - рассказ не рассказ, даже не знаю... Я думаю, до каких же пор читатели будут отождествлять меня с моими ЛГ? Впрочем, они не далеки от истины: в каждой ЛГ понемножку меня, но не могу же я быть - всеми сразу...
  Признаюсь честно, это - я написала о себе. Так, маленькие кусочки биографии. Пазлы, которые не сложатся в картинку, потому что здесь они - не все.
  
  С улыбкой - ваш автор.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"