Удивительно... но я заблудилась в собственном городе. Казалось, только что ехала по такой знакомой Сосновке и внезапно обнаружила себя в совершенно незнакомом районе. А ведь я думала, что мои велосипедные маршруты давно уже покрыли карту города мелкой сетью от Парнаса до Купчино. Да, город еще способен на неожиданности: Тайны Петербурга во всем своем великолепии.
Длинные незнакомые улицы, высокие постройки, бесконечные повороты и изгибы маленьких сквериков, в обрамлении аккуратных белых скамеечек… Когда же успели отстроить столько новых зданий? Велосипедные шины задумчиво шелестели, явно недоумевая вместе со мной.
Поначалу меня мало смутило отсутствие табличек на стенках стройных небоскребов: не такая редкая вещь для нынешней России, не то, что для Петербурга. Но спустя часа полтора я заволновалась. Здания все не кончались, величаво проплывая мимо, и в белой ночи улицы казались совершенно одинаковыми. Наконец, я выехала к небольшому мостику через тягучую, серо-металлическую речку. На нем гордо возвышался единственный указатель с названием реки: «Потерянная».
Пахнуло свежестью и по разгоряченному от езды телу пробежала волна влажной прохлады. Будто я оказалась за городом у лесной реки или озера.
Что за ерунда? За все десять лет почти безвыездного проживания в северной столице ни разу не слышала ничего подобного. Больше подходит для названия какой-нибудь деревенской канавы… Решила отзвониться мужу и запросить помощи.
– Коля, ты уже дома? Уже? А карта города под рукой? Ага… нет, не кратчайший… я, представляешь, вообще не представляю себе где нахожусь… Еду себе еду по Сосновке и бац… очутилась непонятно где. Речку «Потерянная» найди! Что?
И тут мобильник рассерженно запищал, щелкнул мне в ухо и замолк. Мистика какая-то… утром же по полной заряжала… И экран погас… Ну уж эти мне фирмачи. Все, завтра же меняю трубу.
Итак, что у меня, за спиной несколько километров до Сосновки, впереди мост к неизвестности. На том берегу растянулись низенькие желтые двухэтажки, в некоторых из них горит свет. Сиротливо мигают желтыми огоньками четыре светофорных столба на перекрестке за мостом… На Ржевку чуть смахивает… Но, позвольте, Ржевка много восточнее и южнее! Как можно было проскочить полгорода не выходя из парковой зоны? Да и реки там все-таки нет с таким названием… Однозначно не Ржевка.
Последний раз я смотрела на часы минут сорок назад. Была половина первого. Значит сейчас около часа с небольшим. Что ж, приключений на сегодня хватит. Завтра, выспавшись, съездим с Колькой на разведку в этот загадочный район.
Я развернулась и уверенно крутя педали, рванула назад. Память у меня отличная, прекрасно помню, куда поворачивала и сколько раз. Да, кажется, здесь, скамейки… вот и пьяный валяется… Дрыхнет… У-у-у… развелось алкашей… Вот и светофор, третий перекресток, налево…
Жуть. Сердце нервно задергалось, а холодный пот резанул по коже. Где парк! Где Сосновка?! Я Вас спрашиваю!!! В растерянности я остановилась… Я не могла ошибиться!!! Почему на месте стены из зеленых лип, кустов, березок и сосен возвышаются все те же многоэтажки? А где двухэтажные домики, кстати? Так… успокоиться… Надо просто объехать краснокирпичные дома. Я чуть запамятовала, наверное…
Прямо, налево, направо… Битый москвич, арка… Где я??? Впору закричать нечеловеческим голосом, отпустить руль и, красиво обрушиться на асфальт. Для первого действия у меня слишком крепкая психика, для избежания второго – достаточно мозгов, а вот последнее, видимо как раз для меня. Лиска предательски вильнула подо мной и я очутилась на асфальте… С гогочущим звоном рядом упал велосипед. Я вскрикнула и закусила губу: колено оказалось ободранным напрочь, как бывало только в детстве… Поднявшись с четверенек, я разглядела рану: прямо как в семилетнем возрасте: дорожки крови стекают по голени, целенаправленно подбираясь к белому носочку… До самой раны дотрагиваться страшно. Боль немножко отрезвила и устранила обрадовано устремившуюся в сердце панику…
Я достала из велосипедной аптечки бинт, перекись и йод. Поискав глазами скамейку, я обнаружила таковую в двадцати шагах от меня. У подъезда красной девятиэтажки. Покосившись на провинившуюся Лиску, я захромала к скамье. Вытирая начинающую подсыхать кровь, я занялась увлекательнейшим делом под лозунгом «Помоги себе сам!». Лиску я бросила там, где упала – людей в такой час не видно, да и кто польстится на давно устаревшую модель. А после такой свиньи, которую она мне подложила... ну ее, пусть валяется...
Внезапно в воздухе что-то изменилось, я вздрогнула, подняла голову. Мою Лиску аккуратно поднимал какой-то парень. Я было подскочила, но тут же села обратно. Подбежать не успею, а уж помешать воровству просто не сумею. Молодой человек был крепкого телосложения, в расстегнутой до половины рубашке и странного покроя брюках. На ногах красовались адидасовские кеды… Парень увидел меня, вскочил на велосипед и… в два счета оказался со мной нос к носу.
– Хороша машина. – бледный незнакомец слез с велосипеда, аккуратно пристроил его в кирпичной стенке и сел рядом.
– Ага. Спасибо. Привет.
– Петр, - представился парень.
– Наташа. Хорошо, что ты еще не спишь, как подавляющее большинство в этом районе… Покажешь, как к Просветам выехать? Или хотя бы в какую сторону…
– Покажу. Вы только доведите коленку до ума… А потом прогуляемся, можно?
Я в удивлении уставилась на него. Зря я что ли правой рукой во время всего короткого диалога вертела у него перед носом: замужем я, замужем!!! И мужа люблю. Точка.
– Можно. Только в качестве сопровождения меня в направлении дома. – Все-таки наша логика чем-то отличается от мужской.
– Без сомнения. – Белозубая улыбка на безусом симпатичным лице уничтожила все мои сомнения в порядочности Петра. Подозрительные часовые внутри меня попадали в обморок и сообщили об утрате сознания на весьма приличное время.
Я уже более спокойно и без подозрения рассмотрела нового знакомого. Лицо ну прямо живой портрет юного Корчагина в моем представлении. Правда, малость бледного. Волевые скулы, прямой нос, сурово сведенные брови, серые стальные глаза. Темные. Образ советского идеала красоты. Но манеры… манеры… копия сразившего меня Дориана Грея из «Лиги выдающихся джентльменов»! Неужели такой же нарцисс?
– Вы способны передвигаться прямо сейчас или стоит немного отдохнуть?
– Вы очень любезны, – невольно улыбаясь старомодному стилю беседы, ответила я. – Пока чуть посидим. Кровь уже остановилась… Но когда сяду на это вероломное создание… понимаешь… понимаете, что будет?
– Это не составляет большой проблемы для столь смелой девушки, полагаю… но если вы не боитесь меня, могу предложить более квалифицированную помощь у себя дома.
– Ха! – я почти возмутилась наивной настойчивости. – Не стоит усилий, мы, валькирии, не больно-то нуждаемся в помощи подозрительных типов.
– Вы все-таки меня боитесь… – кажется, он загрустил, – неужели я столь похож на непорядочного человека?
Я расхохоталась и не преминула нагрубить:
– Все маньяки про себя говорят, что розовые и пушистые…
– Жаль… мне казалось вы более воспитаны и значительнее храбрее.
– Ну уж извините… какая есть…
Я говорила и не узнавала себя: обычно я гораздо вежливее, особенно с незнакомыми – они ведь еще ничем не заслужили моего непочтительного отношения.
– Я просто устала и немного перенервничала. Простите. Но… домой к вам я не могу пойти. Меня ждет дома муж и, наверное, уже волнуется…
– Ваш муж счастливый человек.
Так, кажется Петр меня всерьез охмуряет. До чего бестолковые эти мужики! А еще пишут в журналах, что они более разумны чем мы, женщины…
– Как называется этот район? – Я решила перевести разговор в менее щекотливое русло.
– Моя жилплощадь.
Я расхохоталась, забыв тут же о саднящей коленке.
Очень смешно.
Да.
Хм?
– А если серьезно?
– Так и называется… Вы здесь впервые, поэтому вам смешно, а я живу здесь уже много десятков лет…
– Ну и сколько же вам лет?
– Чуть больше тридцати десятков…
Я ослышалась? Нет, не думаю… Боже! Я разговариваю с психом. С самым настоящим, форменным психом. Так, главное, чтобы он ничего не заметил… подыграем.
– О! У вас большой жизненный опыт!
– Ну что вы, Наташе, есть личности гораздо старше меня… Хотя, по сравнению с вами, мой опыт несоизмеримо больше…
Глядя на этого человека, я испытала глубокую жалость: на вид не больше двадцати пяти, ну, может мой ровесник – лет двадцать семь, двадцать восемь, а уже совсем разум потерял… О времена!
– Вы думаете, я сумасшедший?
– Почему вы так решили?
Теперь расхохотался он.
– Опыт, Наталья Александровна, опыт! Его, как говорят сейчас, не пропьешь… Как ваша нога? Может, двинемся? Путь неблизкий.
Я вздрогнула. Кажется, по имени-отчеству я не называла себя… Или называла? К этому времени мне казалось, что я знаю этого симпатичного чудака долгие годы.
– Да, пожалуй вы правы… Петр?
– Просто Петр. Для Вас – Питер. – Он поднялся и галантно предложил руку.
– Благодарю.
Я встала, опираясь на красивую сильную кисть. Питер или Петр, или как там еще этот сумасшедший себя зовет, одной рукой поддерживал меня, другой вел велосипед. Мы вышли на мостовую. Небо застыло в высоте светло-серой массой с розовым оттенком. Казалось, время остановилось.
Некоторое время мы молчали. Глаза Петра задумчиво скользили по медленно бредущим мимо нас домам. Я настороженно косилась на провожатого и лихорадочно ворошила свои скудные познания по психиатрии. Паранойя или шизофрения? Или параноидальная шизофрения? Или все-таки что-то другое?
– Все-таки вы странные существа… люди. Наши создатели и наши дети…
У… как тут все запущенно. Бог мой… Надеюсь он все-таки безобидный псих… мирный такой, приятный…
Петр неожиданно остановился.
– Я должен извиниться перед Вами, Наталья.
– Что такое? – я напряглась в ожидании бурной бессвязной тирады из уст умалишенного.
– Я пугаю Вас. Но совершенно этого не желаю. Поверьте. Просто я давно за Вами наблюдаю и мне казалось, что вы не боитесь чудес. Вернее… того, что Вы, люди, называете чудесами.
(Так. Началось… Боже, только дай мне дойти до дома! Коля, милый, я скоро приеду! Не волнуйся!)
– Но я должен Вам сказать… Вы сейчас просто так домой не попадете. Я и рад бы, – продолжал Петр, сочувственно глядя на мои расширяющиеся от накатывающегося ужаса глаза, – я и рад бы… но не могу отпустить вас.
Я вырвала руку и отскочила.
– Что Вы имеете ввиду?! Знайте, я буду драться до последнего! – Попыталась улыбнуться я, надеясь обратить все в шутку.
На самом деле мои ноги дрожали, а в руках была такая мерзкая липкая вялость, что я, пожалуй, даже хорошую затрещину не могла бы обеспечить противнику.
– Вы еще не поняли, кто я. Но я могу вам подсказать. – Петр отпустил руль велосипеда и тот, презирая все физические законы, встал, как вкопанный, отказавшись падать без опоры. Молодой человек шагнул ко мне и взял за плечи.
Совершенно безвольная от страха, я замерла, чувствуя на плечах крепкие ладони.
– Смотрите мне в глаза. Смотрите… Я не причиню Вам зла, Наташа. Нет… я просто хочу познакомить Вас со мной. Глядите! Смотрите внимательно!
В серых глазах заплясали голубые огни… Завороженная я смотрела в играющие, мерцающие зрачки мужчины и… Вы знаете этот потрясающий киноэффект с мелькающими картинами несущейся над нарисованным пейзажем камеры? Так вот, ветер ударил мне в затылок, потом в лицо и я вознеслась куда-то ввысь, наблюдая стремительно удаляющиеся кварталы Петербурга. Я увидела весь город как на ладони. А потом… потом я с невероятной скоростью упала вниз, но не разбилась, а понеслась по улицам такого родного и знакомого города, заглядывая в каждый дом, в каждую квартиру. Парки, скверы, улицы, реки, комнаты, подвалы, чердаки… Люди, занимающиеся своими делами, влюбленные пары, гуляющие по старинным улочкам, несущиеся в центре города машины, валяющийся мусор в скрытых от туристов уголках… Нищие и бомжи, богачи и хозяева предприятий, иностранцы и русские… я увидела все, чем занимаются жители города в этот ночной час. Я увидела всех, каждого… проституток и бомжей, добропорядочных граждан, чинно похрапывающих на постелях, стонущие от страсти тела любовников, невинные лица спящих младенцев, курящую и пьющую молодежь по подъездам, рабочих, снующих по предприятиям в ночную смену… увидела родных, Колю, что-то набирающего на компьютере…
Ой…
Я осела наземь, чувствуя поддержку Петра. Ноги совсем ослабели, а сознание запрыгало, затряслось… Еще немного и я сойду с ума. Или уже?
Все прекратилось так же внезапно, как началось. Я обнаружила себя сидящей на асфальте, крепко вцепившейся в предплечья Петра. С трудом я разжала руки и освободилась от объятий бережно сжимавшего меня молодого человека.
Мысли слегка путались – мозг лихорадочно подыскивал привычное, успокаивающее объяснение происходящему.
– Вы… Ты… гипнотизер?
– Нет.
– Кто ты?
– Я – Питер.
– Город?
– Да.
– Почему я здесь?
– Потому что я позвал тебя в гости.
– Позвал? Но я просто каталась…
– Ну и что? Я могу позвать любого человека, находящегося во мне в любое мгновение.
– Я сплю?
– Нет. Как твое колено?
Я растерянно посмотрела на ногу. Ранка уже покрылась корочкой, которая слегка осыпалась, обнажив розовые лоскутки молодой кожи.
– Спасибо, ничего… Когда я смогу вернуться домой?
– Ты дома. Но не совсем. Ты дома у меня в гостях. Давай, я напою тебя чаем?
– Давай.
Мы очутились на кухне. На газовой плитке советского времени шумел закипающий чайник. Я сидела, поджав ноги на широком табурете. Петр суетился рядом, раскладывая в вазочки угощение: конфеты, пирожные, леденцы. За окном – самая обычная картина спящего города. Темные окна, сумеречные стены… Деревья. Только очень тихо.
– Наташка, а ты молодец!
– Почему?
– Ты так и не упала в обморок.
– А что, должна была?
– Ну… те немногие, кто попадал ко мне в трезвом состоянии обычно теряли сознание. Слишком много чудес на них обрушивалось, судя по всему…
– Можно, я посмотрю твой… э-э-э… дом.
– Конечно… У меня пять комнат, большая прихожая, две ванные комнаты и два туалета. Не заблудись.
– А ты разве позволишь?
– Ты права… Нет, конечно… Не позволю ни за что.
Я встала с табурета и направилась в темнеющую арку коридора. За два шага до дверей, в прихожей вспыхнул свет. Я опасливо выглянула из кухни. Никого.
– Свет включается автоматически. Везде. – Пояснил из-за спины Питер.
– Спасибо. Предупредить мог заранее. При следующей неожиданности обязательно хлопнусь в самый страшный обморок, который ты когда либо видел! – Пригрозила я. Отчаянная веселость заиграла в груди: наверное так себя чувствуют герои жутких трагедий перед смертью.
Квартира представляла из себя прилично отремонтированное коммунальное жилье. Ничего особенного. Меня прежде всего интересовали две вещи: туалет, в который я ринулась, как только вышла из кухни и библиотека. Слава богу, мыслей было слишком много и все они носились слишком быстро, чтобы я могла задуматься о ситуации всерьез.
Библиотека, как и другое богоугодное место (к моему превеликому счастью), действительно существовала. Но книги меня разочаровали – на корешках ничего не было, а попытки вытащить их с полок не увенчались неуспехом.
– Они все одинаковы – то есть любая из книг имеет то содержание, которое тебе необходимо в настоящий момент. Чтобы почитать что-то, что ты знаешь, ты произносишь в слух, касаясь одной из книг, название. Если ты смутно представляешь, что тебе необходимо, ты задаешь сферу, направление, выдаешь ассоциации и книга выдает список всех изданных трудов на эту тему… При этом книга остается книгой, потому что читать книгу приятно. И атмосфера в библиотеке особенная, которую ни на что не променяешь, если любишь читать...
Петр стоял за моей спиной и, улыбаясь, наблюдал за моими неудачными попытками исследовать содержимое библиотеки.
– Ого. Вот это техника. Что-то вроде поисковика в Интернете? - Я постаралась не показать, как меня смутило его бесшумное появление. Интересно, он везде за мной подглядывает?
– Ну да. Чай-то пить будешь?
– Да, конечно. – Я смутилась. Возникло ощущение, что я недостаточно внимания уделяю хозяину дома. А обижать Петра мне совсем не хотелось.
На кухне мы сидели молча. Я вовсю наслаждалась крепким ароматным напитком и даже не пыталась думать, о чем можно спросить моего удивительного приятеля. А он задумчиво смотрел в окно, периодически переводя взгляд и на меня. Я тепло улыбалась в ответ. Так и молчали бы, но мое любопытство взяло вверх.
– А у тебя много друзей-людей?
– Не очень. – Скупо ответил Питер. – Гораздо больше я общаюсь с другими городами.
– Что?! – Я чуть не подавилась потрясающе вкусным и нежным печеньем.
– Я знаю, что вы мной гордитесь очень сильно, питерцы, но не ожидал, что настолько! – Рассмеялось самое странное существо в человечьем обличье. – Все-таки я еще многому буду удивляться в своей долгой жизни… Конечно… У каждого города есть своя личность — с точи зрения людей под личностьюв данной ситуации можно понимать живое олицетворение. У нас даже есть разделение полов – женская и мужская суть.
– А вот это новость, так новость. Значит, ты совсем не так безопасен для меня, – лукаво ухмыльнулась я.
– Наташ, твой юмор не уместен.
В голосе моего собеседника зазвучала неподдельная обида. Я смущенно заткнулась и вцепилась крепче в кружку . В голове судорожно забилось: «Блин, вот возьмет сейчас и выгонит… И кончится чудо, нафиг». По идее надо было о чем-нибудь спросить таком-эдаком, чтобы потом не жалеть о неузнанном.
– Извини, если обидела, – осторожно начала я. – Мы, люди такие… глупые… делаем больно друг другу, а о чем-то большем, типа городе вообще редко думаем… Хотя бы могли думать чаще и стараться не причинять боль… Как ты вообще с нами справляешься?
– А я не справляюсь. Я вообще не вмешиваюсь в вашу жизнь. За редким исключением.
– Правда, извини. – Профиль Петра был неумолим и безупречен. Невольно залюбуешься.
– Не зря тебя часто попрекают суровостью.
Петр против воли улыбнулся. И посмотрел на меня глубокими глазищами. Эх, не люби я так своего мужа… загуляла бы… О чем это я? Ой… Пора бы уж и честь знать, как говориться.
– Ну что же, – ставя на стол кружку, произнесла я, – пора мне.
– Наверное…
Мы опять оказались на улице. Лицом к лицу. Только в неподвижном воздухе что-то изменилось. Появился ветер. Я растерянно оглянулась, держась за руль Лиски. За спиной что-то нежно шептала Сосновка. Одинокие прохожие торопились куда-то и нарочито медленно шагали парочки, трогательно держась за руки.
Розовым светом сияли фонари – и зачем они в белые ночи?
– Э-э-э… в общем рада была знакомству… Петр. Может, зайдешь, как-нибудь?
– А можно? – Удивился он.
– Знаешь, наверное, это очень глупо… приглашать. Я даже не знаю – что же, ты ведь можешь объявиться в любую минуту. И… ты всегда наблюдаешь за мной?
– Ты слишком эгоцентрична. Хотя, понять тебя можно – твое сознание совсем иное, нежели мое. Не охватывает ВСЕГО, что чувствую я. В общем, считай, что я тактично отворачиваюсь в те моменты, когда ты желаешь быть одна. Или не одна, но во всяком случае без посторонних наблюдателей.
– Ну, тогда я спокойна. – Черезвычайно щекотливая тема стала чуть менее щекочущей.
– Так что, твое предложение остается в силе?
– Конечно. – Я улыбнулась как можно радушнее. – У меня к тебе еще масса вопросов, которые я, естественно вспомню только после нашего расставания. И если мне некому их будет задать, я, пожалуй свихнусь. О, нет… я уже поняла, что ничего не спросила! Совсем-совсем ничего! А…
– Спасибо. Я как-нибудь зайду. Счастливо!
С этими словами Петр развернулся и пошел по улице необорачиваясь.
Я смотрела на его легкую походку, совершенно человеческие движения и думала: интересно, а как начинается сдвиг по фазе? Потому что то, что со мной произошло больше всего походило на бред сумасшедшего. Может, только что это незнакомый молодой человек, спросил меня, сколько времени, у меня в голове что-то щелкнуло, вклинился весь этот сюжет последних событий, и вместо нормального ответа он услышал полную ерунду… И я просто боюсь его окликнуть. Просто боюсь.
– Подожди! – Завопила я на всю улицу. Прохожие шарахнулись от меня, словно от чумной. Репутация в этом районе безумной мне уже обеспечена. – Почему именно я?
Но Петр уже растворялся в сумерках, где-то невообразимо далеко, в конце улицы. Слишком далеко.
Тяжело жить... не такой, как все. Интересно, кто мне поверит?
Внезапно сильный, низкий ветер зашуршал песком у моих ног. И на короткое мгновенье, я увидела слово: «Потому!» И подмигивающий смайлик рядом.
Не могу сказать, что меня это утешило – галлюцинации у сумасшедших, говорят, бывают еще ой какие.
Что же, ничего не осталось сделать, как забраться на велосипед и ехать домой.
------------------------------------
– Слушай, милый, кажется я познакомилась с мужчиной, который представляет реальную опасность для наших с тобой семейных отношений. – Весело объявляю я, задвигая велосипед в квартиру, и бросаясь Коле на шею.
– Кисунь, ты не перестаешь радовать меня! – Широко распахнув серые глазища, ответил мой благоверный, целуя меня в нос. – Я теперь кажется знаю, на ком проверить насколько успешно во мне сломали барьер, непозволяющий мне раньше бить в лицо. Это из-за него ты придумала глупую шутку про «заблудилась» и речку «потерянная»?
– Ага… по-крайней мере звонок и вырубившийся телефон – реальные события. – Бормочу я, вырываясь из объятий и хватаясь за мобильник: его экран горит как ни в чем не бывало.
– И где вы такую траву взяли? – Закатывает глаза Коля, прислоняясь к стене.
– А ты мне пытался перезвонить? Волновался? – Я игнорирую его попытки осмеять меня. Позже.
– А как же. Позволь узнать, чем ты занималась? Да еще с каким-то мужчиной, как выясняется? Да еще столь про-дол-жи-тельное время, – с непонятным мне сарказмом заявил мой муж.
– А чем еще можно заниматься с незнакомым мужчиной в ночном городе? – Вряд ли мне когда-нибудь надоест дразнить мужа. Несмотря на то, что вызвать в нем ревность столь же сложно, как построить коммунизм за три года в глухом феодализме.
– Лучше уточни: в ночном подъезде. Ты звонила пять минут назад.
– Я? Да?
– Кисонька, ты меня пугаешь… Завязывала бы ты со своей психологией…
– От программера слышу… – огрызнулась я. – Серьезно?
Я посмотрела на часы. Без двадцати минут час. Все. Полный караул. Посмотрела на коленку: засохшая корочка почти отвалилась, обнажая совершенно здоровую молодую кожу.
Коля посмотрел на мою коленку:
– Это ты где так успела? Что-то я вчера ее не видел… Утром?
– Ага… – растерянно прошептала я… – На самом деле… Этот человек, может быть зайдет в гости. А может и нет. Слушай, ты не против, если у твоей жены будет крыша немного не на месте? Вообще. Всегда. В принципе!?
– А разве она когда-нибудь была НА МЕСТЕ?!
Ну все… больше он ничего сказать не успеет, поросятина! Не стоит думать о том, что пока совершенно необъяснимо, иначе можно оказаться в дурдоме раньше времени. Налетая на супруга, я подумала о том, что дурка мне точно обеспечена. Но по-крайней мере не сегодня и не завтра. Пока у меня намечается куда более интересное занятие.
На этом, пожалуй, первую главу я и закончу, потому как семейные разборки – слишком интимная тема для описания оной в приличной, серьезной книге. Надеюсь, некоторые, тактично отвернулись, как обещали.