Аннотация: Надеюсь, что происходящие в рассказе события являются вымышленными
Снежная королева
Чешскую библиотеку я нашёл быстро. Припарковал машину, вышел наружу, поднялся на высокое крыльцо девятиэтажной коробки. Блуждая по длинному коридору в поисках зала, нечаянно налетел на проходившую мимо девушку. Торопливо извинившись, я осведомился, где, собственно, будут показывать фильм.
- Идите прямо, до конца, потом поверните направо...
Пара минут - и я уже в проёме большой комнаты. Посередине, на небольшом возвышении, стоял стол с прожектором, направленным на стену, вдоль которой тянулась белая доска. Напротив доски в несколько рядом стояли стулья, на которых уютно расположилась половина присутствующих. Другая половина ходила между рядами, не то выбирая себе места, не то разминаясь перед долгим сидением. Часть людей столпилась у маленького столика, заставленного тарелками с печеньем, и по очереди наливала из чана горячую воду в одноразовые стаканы. Большей частью это были люди солидного возраста.
Нет, здесь определённо не было ничего, что могло бы заинтересовать Сашу. За все семнадцать лет, что я с ней живу, я не замечал за ней особого увлечения чешской литературой, да и вообще хоть какого-то интереса к Чехословакии. Название фильма, который собирались показывать, едва ли говорило Саше о чём-либо. В этом я всё больше убеждался, глядя на доску, где зелёными буквами было написано "Вацлав Гавел: из диссидентов в президенты". Триста лет ей нужен и Вацлав, и Гавел!
Да нет, фигня всё это! Ясно, что Саша сюда не придёт. Не нужно быть ясновидящим, чтобы догадаться, что она опять со своим Толиком. Хотя для неё он никакой не Толик, а Анатолий Григорьевич.
От размышлений меня отвлёк телефонный звонок.
- Игорь, ну что? - это мама.
- Да не видно, - отвечаю.
- Ну ты подожди. Может, ещё придёт.
Ага, придёт. Прям прибежит. Но вслух я, разумеется, этого не сказал - покорно согласился ещё минут десять подождать. На всякий случай позвонил Саше. Сбросила, как всегда.
- Эх, Александра! - с досады я не заметил, как начал рассуждать вслух. - Ремня бы тебе хорошего!
- За что? - прозвучал где-то рядом удивлённый голос.
Прямо передо мной стояла девушка - та самая, в которой я спрашивал дорогу в зал.
- Заслужила, - коротко бросил я в ответ. - Только боюсь, ремень здесь уже не поможет.
- А что я сделала? - последовал вопрос.
- Вы? - я был несказанно удивлён.
- Да, и откуда Вы знаете, как меня зовут?
Я хотел было сказать, что этого как раз совершенно не знаю, но в этот момент до меня дошло...
- А, так Вы тоже Саша! Простите, это я не про Вас.
- Ничего страшного, - ответила девушка, улыбаясь.
Наверное, Саша как заядлая читательница глянцевых журналов сотню раз встречала в них совет: улыбайтесь почаще. Ибо ничто на свете не способно в один миг сделать обычную девушку безумно обаятельной, как милая улыбка. Сейчас я находил это изречение как нельзя более справедливым.
- Кстати, меня зовут Игорь, - добавил я как бы между прочим, ещё не до конца осознавая, что попал во власть прекрасных глаз незнакомки.
- Очень приятно. Алиса.
- Красивое имя! Честно говоря, я подумал, что Вы Саша.
- Почти угадали. Меня действительно назвали в честь дедушки Саши. Он так мечтал о внуке. Но вот не дожил...
- Почему же Вы тогда Алиса?
- Маме показалось, что имя Саша слишком мальчишеческое. Вот и решили: ладно, пускай будет Александра, но только не Саша.
- Понимаю. У меня сестру зовут Саша. Так Кирилл, мальчишка соседский с дачи, всё пытался назвать её Шурой, говорил: не бывает девочек Саш - только мальчики.
Года четыре ей тогда было, мне - десять, а Кирилл той же осенью пошёл в первый класс. Что тянуло друг к другу его и девочку, которая на целых три года младше - сказать трудно, но стоило им только приехать на дачу, Кирилл первым делом бежал к нам на участок, и Саша тут же со всех ног бросалась к нему навстречу. Они были неразлучны. Догонялки, дразнилки, прятки, лазания по деревьям - в таких весёлых играх проходили летние денёчки. Ещё Кирилл частенько пугал мою сестру лягушками. Бывало, придёт, скажет: "Я тебе подарок принёс", и что-то прячет между ладонями. Потом уберёт руку - а на другой сидит лягушка и смотрит на Сашу выпученными глазами. Саша с визгом убегает, Кирилл за ней, подпрыгивая и квакая на бегу.
А время летело очень быстро. Не успели оглянуться, как Саша из девочки с озорными косичками превратилась в пышногрудую девицу. На пухлых губках появились следы неяркой помады, ясных глазок коснулась подводка и тушь. Это была уже не та девочка, что карабкалась с ветки на ветку и бегала от лягушек, хотя последних по-прежнему боялась. Да и Кирилл изменился - стал из мальчишки-непоседы юношей, хотя непоседой таки остался.
Изменились и их отношения с Сашей. Вместо детских забав - простой дружеский разговор за чашкой чая. Возможно, читатель будет разочарован, но нет - большего между ними не было. Страстный Амур не сразил их в одну минуту своими стрелами, их сердца не дрогнули. Не ждала его Саша из армии, куда парня забрали почти сразу после школы.
И слава Богу, говорила тогда мама. Уж очень ей не хотелось, чтобы её дочь была невестой Кирилла. Все знали, что дядя Петя с тётей Наташей своих детей иметь не могли и Кирилла ещё грудничком взяли из детского дома. У мамы же против детдомовских всегда было сильное предубеждение. Ведь хорошие люди своих детей не бросают, а значит, наследственность у мальчика уже испорчена. Знала бы она тогда, кого её дитятко умудрится подцепить, не успев закончить школу!
"Каким ты местом думаешь, Саша? - говорила она уже не раз, а вместо с нею - и я, и папа. - Мало того, что он тебе в отцы годится, так ещё и женат".
"Толик жену давно уже не любит, - возражала в ответ моя сестра. - Он собирается развестись с этой злючкой и жениться на мне".
"Все они так говорят! А ты, наивная, всему веришь. Да не женится он. Поматросит и бросит. И хорошо ещё, если не обрюхатит"
Но Саша свято верила, что Анатолий любит её и врать не будет.
Словом, попытки образумить мою сестру оказались тщетными. Ровно как и запрет встречаться с этим Анатолием. Когда она ходила в школу, худо-бедно ещё удавалось её контролировать. Но как только минула пора выпускных экзаменов, удержать её в Балашихе стало нереально. Поступать Саша решила в МГУ, поэтому ездить в Москву стала гораздо чаще. А там и до Железнодорожного недалеко...
Мои родители до сих пор поражаются, как директором школы может быть настолько безнравственный человек. Нормальный педагог ни за что не позволил бы юной девушке ездить за ним в другой город, обманывая родителей. Этот же не только поощрял такие поездки, но и, по всей видимости, сам учил её врать как можно убедительнее. Думаю, именно с его помощью Саша научилась не брать трубку, когда мы ей звонили.
"Я сегодня в Чешскую библиотеку иду, - сообщила она сегодня маме, позвонив после сдачи очередного экзамена. - Там фильм будет".
И положила трубку, не дождавшись ни ответа, ни дальнейших расспросов. Мама пробовала ей перезвонить, но безрезультатно. Тогда она позвонила мне на работу.
"Игорь, я тут в Интернете пошарила - нашла, где эта библиотека. Там в семь действительно будет фильм. Заедь туда, пожалуйста, проверь, будет ли Саша".
Что мне оставалось делать? После работы сел в машину и поехал. И теперь, как дурак, стою, смотрю по сторонам... Впрочем, нет, всё больше на Алису. Рассказываю ей про Кирилла, про лягушек.
- Я их в детстве тоже боялась, - призналась мне Алиса. - Бабушка говорила, от них бородавки появляются. Зато Полинка не боялась - брала их в руки и в капусту тащила.
- А в капусту-то зачем? - не понял я.
- Они ж гусениц едят. А бабушка ругалась, заставляла мыть руки.
Фильм тем временем уже начался, и мы с Алисой примостились на стульях с краешка.
"Вы здесь работаете или так пришли?" - написал я на клочке бумаги, который тут же протянул своей соседке. Разговаривать, даже тихонько, я не решался.
"Работаю, - написала она в ответ. - Библиотекарем".
"И как? Интересно?"
"Вполне".
Заметив, что моя собеседница отвечает односложно, я прекратил расспросы и стал смотреть на экран. Но тут Алиса протянула мне листок.
"А Вы на фильм пришли или так просто?"
"По-честному, за сестрой следил", - признался я.
"А она тоже здесь?"
"Похоже, что нет. На свидание убежала".
"Молодой человек не тот?" - уточнила Алиса.
"Вроде того. А девчонке всего 17. Как бы глупостей не наделала".
"Может, Вы преувеличиваете? А на самом деле всё не так страшно?"
Эх, Алиса, знала бы ты, кого моя сестрёнка подцепила! Но вслух я только написал:
"Если бы! Хотя я действительно волнуюсь за сестру. Она у меня одна".
"Понимаю, - был ответ. - Полинка тоже за мной следила. Я тогда злилась".
"Полинка старше Вас?"
"Да, лет на пять. Она умерла в январе".
"Простите меня".
"Ничего".
Так, переписываясь, мы почти совсем забыли, зачем сюда пришли. Правда, поначалу я ещё умудрялся время от времени озираться, не пришла ли Саша. А что касается Гавела, то мне в тот момент уж точно было не до него. Алиса, как я заметил, тоже смотрела на экран вполглаза. Неужели разговор со мной заинтересовал ей больше? Признаться, от этой мысли мне было лестно.
И вот телефон, который я предусмотрительно поставил на виброзвонок, задрожал, как в лихорадке. На определителе высветилось "Саша".
Бросив сумку на стуле, я нажал "Ответить" и на цыпочках быстро вышел в коридор.
- Игорь, сделай что-нибудь! - голос сестры был взволнованным. - Тут к нам ломятся!
- Куда? Где? - я с трудом пытался взять себя в руки и хоть как-то включить голову. Из того, что сказала мне Саша, я смог понять только одно - её жизнь в опасности.
- Мы в подвале. В Железке.
- Вы... с Анатолием?
- Да. Нас хотят убить!
- Не отрывай ни в коем случае. Полицию вызывали?
- Нет... Пока.
- Вот что. Звони в полицию, а я сейчас приеду. Скажи адрес.
В тот момент я горько пожалел, что не захватил с собой бумагу и ручку. Кто ж мог знать?
Пока моя сестра сбивчиво диктовала номер дома и подъезда, я, как помешанный, повторял вслух название улицы. Зайдя в зал, я стал делать это шёпотом, покуда под руку мне не попался листок бумаги - тот самый, на котором мы с Алисой вели интересный разговор.
- Что-то случилось? - спросила меня девушка шёпотом.
- Саша говорит, убивают, - ответил я, хватая сумку. - Я должен срочно туда ехать.
- Да, конечно. Счастливо, Игорь.
- Пока.
Не прошло и пяти минут, как я уже мчался на своей машине, снижая скорость вблизи постов ГИБДД. Задержка сейчас была бы мне совершенно ни к чему.
Железнодорожный... Однажды мне приходилось бывать в этом городе. Шефу-самодуру приспичило послать меня туда по делам. Знал бы Васильич, какими словами я вспоминал его, мотаясь в январский мороз по тамошним дорогам, разыскивая то треклятое офисное здание!
Теперь же я готов был просто расцеловать своего шефа. Благодаря ему, считай, я изучил этот город. И сейчас, когда моя сестра в опасности, мне это важно, как никогда. Мог ли я подумать об этом ещё полгода назад? Только бы успеть! Только бы с Сашей ничего не сделали, пока я еду!
Один раз я чуть не врезался на полной скорости во мчавшуюся впереди фуру. Лишь чудо помогло избежать столкновения. Потом, уже у самого Железнодорожного, едва успел нажать на тормоз, чтобы не сбить неосторожного пешехода, который чуть ли не под колёса мне бросился. Помню, я охарактеризовал его такими словами, которых в обычной жизни не употребляю.
И вот, наконец, та самая улица. На окраине. Справа - сквер, тот самый, вокруг которого я ехал, будучи командированным. Слева - пятиэтажные хрущёвки, среди которых нет-нет да попадётся домик в девять этажей. А вот и она, родимая пятиэтажка, вот и нужный подъезд с пристроенной к нему трапецией подвала.
Но где же банда? Неужели эта? Я был чрезмерно удивлён, когда вместо здоровых амбалов с бритыми затылками, с татуировками, звериными лицами и крутыми кулаками увидел длинноволосую девушку. Вся в белом, она скорее походила на тургеневскую барышню, чем на мафиози. Рассыпанные по плечам волнистые волосы придавали бы ей особое очарование. Придавали бы, если бы не одно но. Ненавижу, когда женщина ведёт себя как крикливая баба - молотит изо всех сил в дверь и воет. Да, именно воет.
- Любовь моя! Иди ко мне! - слышалось в ночной тишине. - Я хочу тебя! Обними меня покрепче! Иди сюда, любимый!
Я невольно поёжился. Её голос звучал так, словно с неба градом падали холодные льдинки. Вкупе с бледностью лица, которую я разглядел, как только вышел из машины, это создавало зловещее впечатление. От этого становилось явно не по себе.
"Похоже, она не совсем адекватна, - пришло мне на ум. - Или наркоманка, или сумасшедшая".
А надо сказать, и тех, и других я опасался с детства. Один Бог знает, что взбредёт в ненормальную голову: повыть, покричать или схватиться за нож. Последнего мне хотелось меньше всего.
Но делать нечего - надо сестру спасать. Тем более, что никаких намёков на пребывание полиции я здесь не обнаружил. Выходит, не зря мчался сюда из Москвы.
Мысль, что на меня вся надежда, заставила меня двинуться к подвалу. Девушка не обратила на меня никакого внимания, продолжая стучать в дверь и вопить о большой любви.
- Девушка, - я изо всех сил старался, чтобы мой голос звучал твёрдо. - Отойдите от двери... Пожалуйста. Разрешите пройти.
Она тут же оторвалась от своего занятия и посмотрела мне прямо в глаза. С ненавистью? Нет, пожалуй, так сказать было бы неправильно. Так могла бы глядеть сама Смерть. В тот момент я как никогда готов был поверить в сказочного василиска, убивающего одним взглядом. Такой взгляд действительно мог убить.
Она выдохнула мне в лицо, и я почувствовал, как лютый холод сковал моё тело. Так, словно я в пляжных шортах выскочил зимой на улицу, в тридцатиградусный мороз. Нет, тридцать градусов тут было бы маловато - восемьдесят, как минимум. Больше всего на свете хотелось убежать, спрятаться туда, где тепло. Но там, в подвале Саша. Я не мог оставить её одну.
До сих пор не понимаю, как у меня получилось собрать всю свою волю в кулак и повторить свою просьбу недрогнувшим голосом:
- Пожалуйста, дайте пройти. Мне нужно в подвал.
Девушка в ответ зло захохотала. Казалось, что даже покойник, восставший из ада - и тот не смог бы смеяться так демонически. Но от двери всё же отошла.
Не тратя времени даром, я кинулся вперёд, затылком чувствуя ледяное дыхание сумасшедшей. Я старался отогнать от себя мысль, что сейчас мне в спину может вонзиться нож.
"Нет, я не боюсь эту сумасшедшую, - убеждал я сам себя. - Общество, конечно, не из приятных, но я больше жалею эту дуру. Так унижаться, да ещё перед тем, кто этого не стоит!"
Отчасти это было правдой - мне действительно было жаль несчастную девушку.
- Саша, открой! - прокричал я, постучав в дверь. - Это я, Игорь.
Она открыла не сразу - лишь после того, как я постучался ещё. Открыла и тут же кинулась мне в объятия. Я мог бы чем угодно поклясться, что такой бледной и напуганной я свою сестру ещё никогда не видел. Да и сам я, по-видимому, выглядел не лучше.
- Всё хорошо, Саша, - утешал я её. - Я здесь. Не бойся.
Занятый ею, я не сразу обратил внимание на её ухажёра. Высокий мужчина примерно того же возраста, что и папа, сидел забившись в угол и выглядел даже более испуганным, чем Саша. Я не хотел бы напрасно его подозревать, на запах в подвале стоял неприятный. Тоже мне мужик! Девушку свою не может защитить!
Впрочем, защищать Сашу он особо не рвался. Увидев, что пришёл её брат, горе-любовник вскочил с места и, оттолкнув меня локтем, выскочил на улицу, после чего тут же дал дёру. Только пятки засверкали.
Девушка тут же помчалась вслед за ним.
- Любимый! Ты будешь моим! - слышалось в темноте.
Я не стал им мешать. Пусть сами разбираются в своих любовных проблемах. Тем более, я полагаю, это он довёл барышню до такого состояния. Не оттого ли она стала принимать наркотики или сошла с ума, что любила Толечку? А он, как нетрудно догадаться, поигрался с ней, как кот с мышью, и сказал "чао". Или, может, это и есть его жена?
И чего я вздумал её демонизировать, спрашивается? Понапридумывал всяких глупостей про смерть, про холод. А у девушки попросту психика не в порядке, от несчастной любви она озлобилась на весь свет, потому и взгляд совсем не такой, как у нормального человека.
- Пойдём, Саша, - сказал я, прижимая дрожащую сестру к себе. - Поехали домой, а то мама с папой волнуются.
Саша молча подчинилась, но взгляд ей был устремлён в сторону парка - туда, куда только что убежал её возлюбленный.
Уже в машине я невольно вздрогнул, представив мою сестру на месте той душевнобольной. Как бы и она, столкнувшись с предательством, не стала психом или наркоманкой. Слабая, беззащитная девочка! Переживёт ли она? Впрочем, пусть лучше он её бросит сейчас, чем годами морочит голову и кормит напрасными обещаниями.
Назад мы ехали уже не так быстро, поэтому домой вернулись уже глубокой ночью. Родители не ложились спать - встретили нас на пороге. От мамы пахло валидолом и рыбой, которую она пожарила нам на ужин. Папа тоже был как на иголках, хотя я ещё в Железке позвонил домой и сказал, что всё нормально, скоро приедем.
- Может, вы мне скажете, что вы делали в Железке так долго? - спросил отец, когда мы с сестрой с аппетитом уплетали рыбу с макаронами.
- Да девица какая-то ненормальная к ним пристала. Вот я и разбирался.
- А что же Анатолий твой? - обратилась мама к Саше. - Он что, не мог защитить тебя от какой-то девицы?
- Да он от неё удирал, как от огня, - ответил я за сестру, на что папа осуждающе заметил:
- Мужик называется!
- Вы ничего не понимаете! - подала голос Саша. - Она хотела его убить!
Убить? Вполне возможно. Обезумевшая от ревности женщина, пожалуй, способна на всё.
- Значит, за тебя твой Толик не испугался, - усмехнулся отец. - Лишь бы его не трогали. Хорош гусь, нечего сказать!
- Но я же была не одна, - возразила Саша. - Со мной был Игорь. И притом, она за ним гонялась. Вдруг с ним что-то сделали?
Последнюю фразу она произнесла истерично, с надрывом.
- Саш, не говори глупостей! - оборвал я её. - Ну что слабая девушка может сделать с мужиком?
- Скорее, он сейчас её обнимает и вешает лапшу на уши, - предположила мать. - Как тебе.
Лучше б она этого не говорила. Полностью отошедшая от шока, моя сестра завизжала, как резаная:
- Нет! Не говори так! Ты врёшь! Врёшь! Вы хотите разрушить нашу любовь! Вы все! Ненавижу вас! Вы злые!
Так и закончился вечер разбитой тарелкой и громкими рыданиями, доносившимися из Сашиной комнаты.
Зимняя вьюга выла и бесилась: швыряла снежную крупу и лица прохожих, ломала сугробы, заметала узкие дорожки; порывистый ветер нещадно гнул ветви обнажённых деревьев.
Я стоял на холме, целиком подвластный стихии, продрогший до самых костей, но отчего-то не мог сдвинуться с места. Странно, почему я в футболке и в шортах? Чего бы мне не одеться теплее в такую погоду?
Та самая девушка стремительно неслась мне навстречу. Казалось, она совсем не ступала по земле, а летала по воздуху вместе со снегом и ветром.
- И-и-игорь! Не стой у меня на пути-и-и-и-и! - Господи, опять этот нечеловеческий вой! - Анатолий будет моим! Я его отобью-у-у-у-у-у!
Последняя фраза мигом заставила меня забыть про страх, овладевший мной, ибо давала надежду.
- Скорей бы уж, - произнёс я в ответ. - Может, тогда он отстанет от моей Сашки.
На что моя собеседница разразилась гомерическим хохотом:
- Он только мой! Навсегда-а-а-а-а-а!
Проснулся я от звона будильника, возвестившего, что пора уже на работу. Осознав, что произошедшее было всего лишь сном, я вскочил с кровати, сделал зарядку, умылся, позавтракал вместе с родителями (Саша ещё спала) и поехал на работу. Не то чтобы я был человеком суеверным, но этот странный сон весь день не выходил у меня из головы. Впрочем, пугал меня больше не сон, а явь. Я опасался, как бы эта ненормальная дама не сделала чего-то плохого моей сестре. На то, что кавалер хотя бы попытается уберечь Сашу, надежды, увы, не было никакой.
"Видимо, придётся принимать радикальные меры", - думал я, машинально выполняя свою работу.
Начал я с того, что поискал в Интернете школы города Железнодорожный. Ориентироваться я старался на те, что располагалась поближе к тому дому, тому скверу. Если этого Анатолия занесло в те места, значит, скорей всего, школа, где он работает, где-то рядом. О том, что он, может быть, ездит на работу в другой конец города, я как-то не подумал.
Взяв на работе один день за свой счёт, я двинулся в Железнодорожный. Начнём, пожалуй, с той самой ближайшей школы, адрес которой я заранее распечатал.
И, как выяснилось, я не прогадал. В кирпичном здании, выкрашенном в бледно-жёлтый цвет ("жёлтый дом" - как я его окрестил про себя) с чёрной полосой снизу, по периметру, никто не удивился, когда я сказал: Анатолий Григорьевич, ваш директор. А вскоре я уже сидел в директорском кабинете и разговаривал с любовником своей сестры.
При дневном свете он казался мне ещё более отталкивающим. Нет, уродом он не был - даже напротив, черты лица были строго выдержаны в пропорциях. Но виделось в его внешности что-то неприятное, как у безумно похотливого сатира из греческих мифов. Хотя сатиры, если мне не изменяет память, низенького роста, а этот высокий.
- Анатолий Григорьевич, - я решил, не откладывая, перейти к делу. - Я бы хотел, чтобы Вы оставили в покое Сашу, мою сестру.
Он смерил меня презрительным взглядом сверху вниз, всем своим видом говоря: "Да кто ты такой, червяк, чтобы мне указывать?". Но всё же эти свои мысли озвучил в более вежливой форме:
- А по какому праву Вы, молодой человек, вмешиваетесь в наши отношения?
- А Вы бы предпочли, чтобы это делали соответствующие органы? - поинтересовался я ледяным тоном. - Уголовный Кодекс читали? Сколько там за совращение малолеток дают? Пять? Десять?
- Я Вас умоляю, молодой человек! - губы директора скривила ехидная усмешка. - Какие органы? Какое совращение? Это, во-первых, надо доказать. А во-вторых, не думаю, что Вы заявите. На Вашу сестру ж потом пальцем будут показывать.
И ведь прав, шельма, ой как прав! Как будто мысли мои читает - знает, что никуда я не заявлю. Но всё же я решил сыграть до конца, добавив:
- Об этом я сам побеспокоюсь. Вы лучше подумайте о том, что скажете жене, когда она обо всём узнает. Я, знаете ли, ужасно болтливый, - с этими словами я скривил губы в такую же усмешку.
- Да ради Бога! - ответил Анатолий Григорьевич. - Вам её телефончик дать?
Я был ошарашен таким поворотом. Всего, чего угодно я ожидал, но такого... Тем более неожиданностью стало для меня то хладнокровие, с которым директор нацарапал на клочке бумаги какие-то циферки и протянул её мне со словами:
- Берите звоните и не отвлекайте меня от работы.
Так неудачно закончилась моя попытка шантажировать наглеца. Признаюсь, я с самого начала брал его на понт. Что я не смогу поставить под удар Сашину репутацию обращением в органы, я и сам прекрасно знал. Меньше всего мне хотелось, чтобы всякие глупцы за глаза (а то и прямо в глаза) называли мою сестру разлучницей. Мужьям, предавших своих жён, почему-то охотнее прощают измену, чем женщинам, поддавшимся на их льстивые речи. И так же охотно принимают их оправдания: мол, физиология такая. Весьма удобное, надо сказать, оправдание - кому придёт в голову требовать ответа от жертвы самой природы?
О том, что я не сообщу его жене, я тоже знал. Я ведь не имел представления, где она живёт. Но теперь, по милости самого неверного мужа, в моих руках был её номер. Я мог ей позвонить и рассказать. Но стоило ли? Судя по тому, что Анатолий Григорьевич не побоялся дать её телефон, женщина обо всём знает. И, по-видимому, готова терпеть походы муженька налево. Хоть и не понимаю я такого терпения, но лишний раз делать ей больно мне совсем не хотелось.
Из Железнодорожного я возвращался ни с чем.
"Заехать, что ли, в Чешскую библиотеку, - думал я. - Раз уж у меня всё равно отгул".
Я вспомнил, как в детстве отец читал мне на ночь про бравого солдата Швейка. Но так и не дочитал. Саша тогда заболела - было не до этого. Похоже, самое время наверстать упущенное.
Впрочем, тогда я ещё, наверное, и сам не отдавал себе отчета, что не за Швейком еду в библиотеку. Есть там другой магнит, попритягательнее.
- Алиса, привет!
- Привет, Игорь! Ну, как сестра?
- Да ничего, успел. Приехал, а там какая-то дама психованная, в дверь ломится. Полиции, как всегда, нет, хотя Саша говорит - вызывали. Так что пришлось самому справляться.
- Да уж, полиция наша такая, - согласилась Алиса.
- Хорошо ещё, я был в Железке раньше, - продолжал я. - А то бы долго искал эту улицу.
- Так это было в Железке? Ничего себе! Я думала, в Москве.
- Вот в такие дали порой заводит любовь! - заключил я.
- Ну, а любовь-то чего? - поинтересовалась Алиса. - Он же, как я понимаю, был рядом. Что ж, не мог заступиться?
- А любовь дезертировала, - ответил я с горькой усмешкой.
- Ничего себе!
При этом на Алисином лице я увидел выражение некой солидарности: да, теперь я понимаю, почему тебе этот молодой человек не нравится.
Но всё-таки я вспомнил о Швейке. Вспомнил и о фильме, который позавчера недосмотрел. Спрашивал, чем там всё закончилось, когда Алиса выводила на карточке мои паспортные данные. Хотя большей частью мы беседовали о жизни. Ведь Алиса знала обо мне так много, а я о ней - почти ничего.
- Значит, ты из Железки? - спросил я.
- Да, и кстати, живу недалеко от парка. Как раз у жёлтого дома.
- Ой, а я как раз оттуда.
- Откуда?
- Ну, заезжал я в эту школу. Сегодня утром.
- А, так ты про школу. Ну да, действительно чем-то похожа на жёлтый дом. Я вообще-то имела в виду психушку. Настоящую. Она от парка с другой стороны.
- А ты как на работу ездишь? На машине, на автобусе?
- На электричке, - ответила Алиса. - Ненавижу пробки.
- Я тоже, - признался я. - Каждый день испытываю это зло на своей шкуре. Кстати, я единственный в семье, кто умеет водить машину.
Это действительно правда. Мои родители, всю жизнь прожившие и проработавшие в Балашихе, как-то не думали о том, чтобы приобрести железного коня. Мамина работа находится всего в двух остановках от дома - стоит ли ради этого мучиться? Папина - чуть дальше, но он с детства обожает ходить пешком. "Это у вас, нынешней молодёжи, запросики - и чтобы работа в Москве, и чтоб машина", - ворчал он, намекая на меня. Хотя на дачу на моём автомобиле ездит с радостью.
Так за разговорами мы и сами не заметили, как наступил вечер. Посетителей в этот день было немного, так что нас почти не отвлекали. И вот настала пора закрывать библиотеку.
Я предложил Алисе довезти её до дома, но она отказалась. Оно и понятно - человек малознакомый, кто знает, что у него (то есть, у меня) в голове? Пришлось мне ехать на своей машине в гордом одиночестве.
Конечно, я был раздосадован постигшей меня неудачей, но от попыток положить конец Сашиному роману я и не подумал отказываться. Весь следующий день я прикидывал, как это осуществить. Сдавать этого наглеца полиции я по-прежнему не собирался. Набить морду - тоже не выход - всё-таки я уважаю закон. Разве что пугнуть его чем-нибудь, чтобы держался от моей сестры подальше... Значит, запугать... А что - это мысль!
Взяв на завтра отгул, я с трудом дождался окончания рабочего дня, чтобы забежать в парикмахерскую.
- Мне, пожалуйста, покороче.
Вскоре на меня из зеркала глядел совершенно лысый тип. Не скрою, мне было жаль потерять свою кудрявую шевелюру, но чего не сделаешь ради сестры? А волосы не зубы - отрастут.
Когда я вернулся домой, Саши опять не было дома. Говорила, будто пошла к подруге, но мы-то уже все догадывались, что это за подруга. Иначе она бы как минимум, назвала её имя. Но сказать ей никто ничего не мог, потому что звонки она сбрасывала.
Зато на меня по поводу новой причёски накинулись по полной программе:
- Ну, что ты сделал? Такой был приличный парень, а теперь... Ещё бы джинсы, футболку и пару татуировок - и вообще будешь как хулиган!
Я невольно подумал: ай да предки - а ведь дело советуют. Не в костюме же мне завтра идти на встречу. Татуировка? Тоже нужная вещь.
- Это я с девушкой познакомился, - пытался я объяснить родителям свой внешний вид. - Хочу произвести впечатление. Девушкам знаете как нравятся плохие парни.
- Значит, непутёвая твоя девушка, - ворчала мама. - Я бы на такого даже не глянула... Вот молодёжь пошла - сплошной ветер в голове!
Далее последовала лекция на тему: а вот в наше время... Нет, были, конечно, и тогда шалопаи, но сейчас они на каждом шагу. Из нынешней молодёжи чуть ли не каждый второй пьёт пиво и курит всякую гадость, и чуть ли не каждый третий стоит на учёте в милицию. Словом, ужасный век, ужасные сердца!
- Ладно, мой руки, садись ужинать, хулиган, - подвела мама итог их с папой совместного выступления.
Саша явилась уже после одиннадцати. Из своей комнаты я слышал, как родители её отчитывали.
- Вы бесчувственные и бессердечные люди! - кричала в ответ Саша. - Вы понятия не имеете, что такое любовь!
Утром я намеренно встал пораньше. Осторожно, чтобы не разбудить родителей и сестру, умылся, позавтракал в одиночестве, напялил старые, местами потёртые джинсы, полосатую футболку, тёмные очки. Ни гладить рубашку, ни бриться я не стал. Не забыл я и про татуировку. Синим фломастером, который ещё вчера тихонько свистнул у Саши, я нацарапал на правой руке какую-то зверскую рожу.
Эх, чёрт! Чуть было не надел туфли. Вот посмешище было бы - гопник в туфлях! Ещё бы и галстучек повязал!
Нацепив кроссовки, я вышел из дома и сел в машину. Надо бы показаться кому-нибудь, чтоб оценили. Интересно, узнают ли?
Родители были бы в этом смысле плохим показателем. Они-то, я уверен, узнают меня в любом виде. Близкие друзья - тоже. Коллеги, если сразу не догадаются, то через минуту-другую точно скажут: "Игорёк, да никак ты!" Всё-таки не первый год вместе работаем. Нужен кто-то, кто видел меня пару-тройку раз и ещё не успел как следует изучить... Алиса! Точно. Поеду, что ли, покажусь ей. Что я там вчера говорил насчёт произвести впечатление?
"Да, да, да", - "говорил" мне на это дождик, стуча по лобовому стеклу мелкими каплями.
На этот раз я не стал подъезжать прямо к Чешской библиотеке, потому как увидел Алису раньше. Она шла под зонтиком, в пёстром плаще, по покрытому "озёрами" тротуару. С небольшой горки, словно пытаясь прикоснуться к коричневым "золушкиным" туфелькам, текли ручейки.
Через секунду я, надев спрятанные в бардачке солнечные очки, вышел из машины, подставляя свою лысую голову под проливной дождь.
Быстрыми шагами я настиг девушку, затем обогнал и встал прямо перед ней, преграждая дорогу.
- Ну что типа, - произнёс я как можно развязнее. - Давай знакомиться.
- Извините, я спешу, - ответила Алиса холодно, пытаясь отойти в сторону.
Я мигом двинулся туда же, чтобы оказаться опять перед ней.
- Да ладно, чего ломаться? Я мужик нормальный. Вон только что с зоны откинулся.
- С чем Вас и поздравляю, - был ответ. - Дайте пройти. Пожалуйста.
Я решил больше не ломать комедию.
- Алис, я не понял, - сказал я, снимая очки. - Мы же вроде были на ты. Это ж я, Игорь. Не узнала?
Она остановилась, пристально вглядываясь мне в лицо. Кажется, только теперь до неё дошло.
- Ну, ты даёшь! - высказала она мне с возмущением и одновременно с облегчением оттого, что хулиган оказался ненастоящим. - Я-то уж думала... Да, в таком виде тебя узнать действительно непросто.
- Да я и сам как в зеркало глянул - сам себя не узнал. Никогда хулиганом не был, а тут на тебе!
- И что: решил вдруг стать?
- Не совсем. Думаю Сашиного кавалера напугать. Чтобы оставил её в покое.
- А ты не боишься, что Саша потом тебе не простит? Будет потом упрекать, что ты ей жизнь сломал.
Честно сказать, я этого ещё как боялся. Но гораздо больше я опасался другого, о чём не замедлил сказать Алисе.
- Женатый, да ещё и с психованной любовницей? Да, это жесть!
- Как думаешь: не узнает? А то он меня пару раз видел.
- Если таким, как видела я, то вряд ли.
- Ну ладно, Алис, я тогда поеду. А вечерком его в скверике встречу, поговорим.
- Счастливо, Игорь! Удачи.
И хотя до вечера оставалось ещё предостаточно времени, я поспешил в Железнодорожный. По пути, подумав, купил перочинный ножик. Так, для пущей убедительности.
Значит, идёт этот Анатолий Григорьевич с работы (хорошо, если через тот самый сквер). Я иду к нему навстречу, лысый, с "татуировкой", поигрывая перочинный ножичком: сложу-разложу. Подходу к нему и так грозно говорю: "Слышь, мужик, базар есть"...
"Слышь, мужик, я тут вышел из тюрьмы... нет, с зоны откинулся...Слышь, мужик, я тут с зоны откинулся, а у моей Сашки новый хахаль. Не по понятиям это".
Анатолий Григорьевич, конечно, будет удивлён, если не сказать больше.
"Короче, - продолжу я. - Ещё раз подкатишь к моей тёлке"...
"Урою, падла!" - нет, неубедительно - ножичек слишком маленький. Конечно, никто не мешает мне взять побольше, но эффект будет не тот.
"Моргалы выколю, пасть порву!". Слишком забито. "Замочу в сортире!". Нет, это уже плагиат.
Тщательно подбирая нужную фразу, я не переставал думать об этом и тогда, когда позвонила мама.
- Игорь, у тебя там рядом фурнитура. Купи мне, пожалуйста, круговые спицы, четвёрочку.
- Уши отрежу, - сообразил я, прежде чем услышал, что было сказано.
- Что ты сказал? - переспросила мама, думая, что ослышалась. Не каждый день ей приходилось слышать от родного сына такие дерзости.
- Да это я так. Говоришь, круговые, четвёрку.
- Да. Купишь?
- Хорошо, если не забуду, - ответил я, а сам подумал, что, может быть, куплю их в другом месте.
Положив трубку, я невольно подумал, что за дурацкая привычка рассуждать вслух! Что теперь подумает родная матушка? Вчера её сынок постригся под хулигана, а сегодня уже угрожает уши отрезать. Знала бы ещё, как я сегодня оделся, и на какую "работу" пошёл!
Так, продумывая детали своего плана (а я не сомневался, что после этого Анатолий будет обходить Сашу десятой дорогой), я и сама не заметил, как добрался до Железнодорожного. А вот и сквер, в котором я думал подкараулить свою жертву.
Объехав его, я очутился у "жёлтого дома". Интересно, директор сейчас на месте? Вдруг он, как и я, взял отгул именно сегодня или и вовсе ушёл в отпуск? И то, и другое было бы для меня нежелательно.
Что ж, вспомним нехорошую детскую привычку заглядывать в окна. Где там этот директорский кабинет?
Прикинув местоположение нужного окна, я вышел из машины и направился прямиком туда, не забыв надеть солнечные очки. Тем более что дождь уже закончился, уступив место жестокой июльской жаре.