Сколько лет прошло, а я очень хорошо помню ту зиму. Помню, как на уроке 10 "Б" класса, уже в декабре, когда никто не ждёт таких подвохов, вдруг наша классная, Тамара Викторовна, объявила: "У нас новая ученица". Тишина установилась абсолютная. Пофигисты в дальнем углу вынули из ушей музыку, Юрка, дамский угодник, наш Юрий Долгорукий, не закончил фразу и даже забыл закрыть рот. У доски стояло совершенно неземное существо. Слово "красивая" рядом с этой девушкой не валялось даже близко. Зато слово "холодная" явно очень подходило. Плащ длинных волос, укрывавший её фигурку, был словно пересыпан снегом - я никогда не видел такого цвета волос, - и глаза, как две проруби в заснеженном пруду... "Это Снежана", - донёсся голос учительницы. Точно, подумал я, точнее не скажешь. Снежана. Снежинка. Снегурочка...
"Садись куда хочешь", - приветливо сказала Тамара Викторовна и чуть подтолкнула новенькую. Юрик досадливо поморщился, понимая, что пока не судьба, Витька, известный нелюдим, снял сумку с соседнего стула и сделал неопределённо-застенчивый, но явно пригласительный жест. Однако Снегурка, прошелестев мимо платьем, прошла к последней, пустой парте и невозмутимо уселась там. Я вздрогнул, получив локтем в бок. "Лёнька", - прошипела Юля, вроде как моя нынешняя девушка, - "чего уставился?" Я вдруг понял, что вывернул шею до невозможности, глядя на новенькую. И отрывать взгляд очень не хотелось...
Девчонки, как всегда, узнали всё очень быстро. Красавица-то, мол, заезжая, только что из Финляндии, потому и поздно так пришла, и отец у неё тамошний, так что ничего особенно во внешности, и по-русски говорит смешно, с северным выговором, потому что мама из семьи полярников, живёт у бабушки с дедушкой, потому как - тут переходили на шёпот - родители пропали где-то в экспедиции. Снежный человек съел, поясняли тут же и ржали дружно. Всё необычное в ней они так пытались превратить в обычное, а лучше смешное, шушукались на переменах и даже на уроках, я видел, кидали вдруг насмешливый взгляд и прыскали нарочито в кулак. Вот только Снежке это было явно до Полярной звезды. Всегда в стороне, всегда спокойная, она почти ни с кем не разговаривала, ничего не просила, только отвечала всегда на уроках, если спрашивали, на "отлично", и безропотно давала списывать. Понятно, женская часть класса её презирала, зато мальчишки вились как рой. На все их подкаты она отвечала вежливой и даже не холодной - морозной улыбкой, приглашений не принимала, над шутками сдержанно смеялась, от снежков возле школы молча уворачивалась и быстро шла домой. Я думал, что она не любит зимы и снега, пока не увидел её однажды после уроков, когда все уже ушли - она вышла поздно, решала какую-то олимпиаду, а я задержался, потому что был дежурным. Вышел из дверей и замер, увидев чудо: настоящая зимняя королева кружилась под медленно падающим снегом в непонятном, но безумно красивом танце, ловила губами снег и смеялась навстречу небу. Вдруг, словно почувствовав мой взгляд, остановилось, но взглянула не холодно, а как-то с той же самой снежной улыбкой - и, подняв воротник, как обычная девочка, заспешила домой, к бабушке с дедушкой...
Ну да, мне нельзя было к ней приближаться. Потому что сразу становился круглый дурак и мог только смотреть обалдело, а Юлька шипела, как рассерженная кошка: "Чего ты к ней прилепился?" Я даже ответить не мог. И в самом деле, чего? Юлька меня бросила ещё до Нового года, так что на вечеринку я пришёл, можно сказать, холостяком. Стоял, стенку подпирая, а Юлька кружилась то с одним, то с другим, изредка бросая на меня мстительные взгляды. Больше танцевала, пожалуй, только Снежка - ей просто не давали роздыху, иногда переприглашая прямо посреди танца, а она не отказывалась, словно забавляясь. Несколько тихих разборок в углу из-за неё уже произошли, а она всё кружилась, какая-то безумно далёкая. Только раз она пробежала мимо - и неожиданно на мгновение взяла за руку и заглянула в глаза - там была тоска и усталость. "Лёль", - тихо так, беспомощно, - "уведи меня..." И упорхнула, оставив меня в полном обалдении. Только рука, где она прикоснулась, горела, словно от ожога. Ладно. Бог с ней, с рукой. Когда стало бить двенадцать, и все схватились за бокалы, я взял её за руку, вернув пожатие, и мы тихо прокрались к двери...
Эту ночь мы гуляли. Безумно веселясь, как и все вокруг, и оставив далеко позади в этом безумии, танцуя и смеясь во всё горло, мы пугали и заражали всех весельем. Потом чуть подустали, и я даже не удивился, когда она тихо попросила, и пошёл снег. Она стала ещё больше Снегурочкой, если это возможно, и я всерьёз боялся, что она растает, когда держал её в объятьях, ещё больше боясь отпустить... И много было потом дней и ночей, безумных и тихих, страстных и просто тёплых, освещённых фонарями и присыпанных звёздным инеем. Я глупости говорю, знаю, я никогда не мог быть разумен рядом с ней: только смотреть, любоваться, учить её играть на флейте и любоваться снова, не глядя по сторонам. Мы ничего не замечали кругом, дни летели, а весна подкрадывалась, и окружающие явно зверели от нашего счастья и от того, что мы не собираемся их к нему приобщать. Назревал март, и назревали перемены, а я не хотел этого видеть...
Она стояла прямо в лунной дорожке, тонкая, укрытая водопадом своих снежных волос. Смотрела куда-то вдаль.
--
Куда ты смотришь? - спросил я.
--
В окно, - чуть усмехнулась Снежка.
--
И что там?
--
Весна, - вдруг тихо сказала она с ненавистью. Я удивился и открыл рот спросить, за что она так не любит весну, но она, повернувшись, приложила палец к губам и тихо скользнула ко мне в руки...
А потом мы шли в школу. Нас, видно, давно ждали: парни вскочили со скамейки, обрадованные разминкой - Юрка пришёл не один, с компанией, он давно мечтал погулять со Снежкой, почему бы не сегодня, явно решил он. Меня мягко придержали трое, он повёл-потащил её в сторону, она вырвалась, побежала, он за ней, дорога, скрип тормозов по талому льду... Я, кажется, в мгновение разметал всех троих, я уже был рядом, только слишком много было алого на белых волосах, слишком жестоким был последний день зимы... Она подняла глаза - голубые омуты - и улыбнулась одними ими, губы прошептали: "Весна убивает..." Потом, говорят, я метался и кричал, и не спал трое суток - я ничего этого уже не помню...
Напротив меня двое. Мужчина - спокойный, холодный взгляд, светлый снег волос мешается с иней аккуратной бороды. Женщина в зелёном платье с ногами спряталась в кресло, одни глаза - речная вода под ломающимся льдом - смотрят, греют. Мужчина поднимается, говорит серьёзно: "Спасибо, Лель", - и мягко берёт за руку женщину. Они уходят. "Подождите", - кричу я, озарённый. - "Как вас зовут?" Мужчина встряхивает белой головой, женщина улыбается: воздух наполняется ароматом спелых яблок. Вот и всё, они ушли. Я смотрю им вслед, даже не пытаясь думать. Сегодня последний день зимы...