Великанова Наталия Александровна : другие произведения.

Глава 28. Непонимание

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Глава 28. Непонимание.
  
  А с каждым шагом круче, а с каждым шагом тише.
  Только слышно - сыплется сухая штукатурка.
  Я давно уже звоню, но никто не вышел.
  Крепко заперта жилья древняя шкатулка.
  Т.А. Бек
  
  Ольга посыпала куриные крылышки солью, перцем, куркумой, завернула в фольгу и отправила в духовку. Она чувствовала себя погано. Нет, её не тошнило, не мутило, даже голова не кружилась. Сыночек мерно покачивался в животике. Вика, например, частенько сетовала, что её малышка то пребольно пинала под ребра, то затевала игры в футбол или в волейбол. Отпрыск Зуева же, вполне вероятно, планировал родиться такого же тюфячкового типа, как и папаня.
  Вот из-за его отца она и маялась уже который день!
  Во-первых, она ругала себя, что ввязалась в разговор! Уже почти неделя прошла, а она всё никак не могла простить себе жестокости. Она ведь никогда такой не была!
  Ольга вымыла и вытерла руки, помазала их кремом, взяла спицы и опустилась в кресло, в который раз жалея, что не сдержалась и позволила языку взять верх над мозгами. Кто тянул, говорить человеку, что он толстый? Да, она не очень-то любила мужа, но разве это его вина? Разве он не сделал всё для того, чтобы им с малышом было хорошо и спокойно?
  Тем более жизнь с Андреем была не в пример лучше, чем с предками: никто не стоял над душой день и ночь, не требовал бесконечной учёбы, не третировал за безделье. Не заставлял мыть посуду на ночь глядя, тереть пол, поливать фиалки! Которые она, кстати, ненавидела всеми фибрами души, как и любые другие комнатные цветы! Конечно, родители у неё были нормальные, получше, чем у некоторых. Но все же они были тиранами. Она была рада уйти из родительского дома. Тем паче, к такому покладистому мужу, как Андрей. Таких днем с огнем было не сыскать.
  Во-вторых, во время этой ссоры она вдруг поняла, и это её саму испугало, что у неё никого не было, кроме Андрея, не только после свадьбы, но и с тех самых пор, как он сделал ей предложение. Даже еще раньше: с той ночи в феврале. Должна ли она была сказать ему об этом? Нет! Это выглядело бы оправданием. А может, вселило бы в него лишнюю надежду. В любом варианте это было слишком. А она не хотела выглядеть слишком хорошо для него. Может это и к лучшему, что он презирал её. Не было этой бестолково-навязчивой любви.
  В-третьих, Андрей недвусмысленно дал понять, что она нежеланная невеста. От этого у неё замирало сердце. До сегодняшнего дня он ни разу не позволил ей усомниться, что восхищается ею. С той самой минуты, как она поняла, что забеременела, она только и делала, что пеклась о себе и ребёнке: жалела, горевала, мучилась. Ей не подумалось, каково Андрею: он ведь был старше, умнее, опытнее. Она принимала его спокойствие как данность. Ей и в голову не пришло поразмыслить о его чувствах. Она была непоколебима в вере в свою неотразимость и его любовь. Сомневалась, выходить ли замуж. Сделала это из трусости и страха. В мыслях не было, что Андрей женился на ней по каким-то прагматичным причинам, потому что был обязан, а не потому, что увлёкся безумно. Это было мерзкое открытие, хоть она и относилась к высоким чувствам с презрением.
  Да, с некоторых пор она считала, что ценность любви сильно преувеличена. Ею она бы не накормила ребенка, когда б родители выгнали её из дома, не прикрылась бы от презрения окружающих, в том числе собственной семьи, даже если бы не оказалась на улице. Любовь бы не избавила от страха, который сжимал желудок каждую ночь, пока они не сыграли свадьбу. В конце концов, любовь приносила до сих пор только боль.
  Конечно, она не жаждала от Андрея проявления пламенных чувств. Но полагать, что супруг влюблен в тебя, а потом сличить факты - получить дулю - было не просто неприятно, но глубоко обидно.
  Ольга отложила вязание. Мысли смешались и словно бы завращались над ней. Уже несколько дней они походили на светомузыку в клубе. Невозможно было разобрать, где синий, где красный, где жёлтый цвет. Они кружили голову и выводили из себя. Ольга пыталась найти хоть какой-то смысл и оправдание своим и мужниным словам. Нащупать выход из ситуации, которую, то ли она сама, то ли Андрей завели в тупик. Что он вздумал ворошить прошлое? Кто вообще сказал ему про Вадима? Как она ненавидела воспоминания!
  Стоило только подумать о первом парне, она будто бы оказывалась одна в душном прокуренном лифте, застрявшем меж этажами. В тесном квадратном коробе не было места для свежего воздуха, воняло нечистотами, и она с тошнотворным мучением хватала ртом воздух, стараясь не слышать запахов. Сил стоять не было. Но и опуститься на грязный пол она себе не разрешала. Слёзы давили глаза, усердно подталкивая к унижению. Беспомощность умертвляла чувства.
  Она до сих пор не понимала, почему он бросил её? Они столько вынесли вместе!
  В тот год на майские праздники, когда они с родителями и Максом поехали к бабушке, Видим примчался следом. Днем он прятался в заброшенной школе, а когда предки уезжали куда-нибудь, приходил к ней. Вместе они гуляли, сажали картошку, а иногда просто сидели, не отрывая взглядов друг от друга. По ночам жгли в посадках костер и занимались любовью. Она таскала ему блины, сметану и чай в термосе, и это было самое счастливое время в её жизни.
  Самое счастливое, но оставившее самые горькие воспоминания.
  Отец застукал их, когда Вадим перед рассветом на прощание целовал её у приделки.
  - Ты знаешь, сколько времени, сопляк? - тихо спросил он, красный от гнева, и Ольга подумала, что сейчас точно прибежит мама.
  Вадим невозмутимо посмотрел на часы.
  - Шесть, - сказал он медленно. Потом утонул в её глазах и крепко сжал ладонь, прежде чем уйти.
  Уйти, уехать и никогда не вернуться в её жизнь.
  Со временем, конечно, она притерпелась. С обидой, с мукой пустоты. Очерствела. Только лифты тех самых пор, как Вадим променял её на Светку Коростылеву, не переносила. Там её мутило от собственной слабости. В шестнадцать, она целый год прожила с этим мучительным чувством переполненного пищевода. Конечно, она никому не показывала, каково это. Сначала встречалась с парнем из параллельного, потом со старшим братом Вадима - Юркой. Потом ещё и ещё. С каждым разом это становилось все гаже и гаже. Зачем Андрею потребовалось ворошить мусор?
  Субботу, воскресенье и понедельник они не смотрели друг на друга и тем более не разговаривали. То она ненавидела мужа, то боялась, что он её бросит, потребует развода, велит возвращаться к отцу. Обида поблекла, и её место занял испуг. Ей казалось, что муж принялся раздумывать о расторжении брака. Это пугало. Кожа превращалась в гусиную, и заплетались ноги.
  Да, она не очень-то любила Андрея, да что там скрывать: вообще не любила, но... ведь у них должен родиться ребёнок. Они могли постараться создать нормальную семью. Хотя бы ради малыша. Если б только быть уверенной, что Андрей не бросит её!
  Он же, как назло, давал всё больше поводов для беспокойства: не говорил с ней, не шутил, не спрашивал, как она себя чувствует, не пытался прикоснуться к малышу, за полночь возвращался с работы и перестал скрывать свой интерес к женскому полу. Ольга злилась и ревновала, когда слышала, как он ворковал с какой-нибудь Анечкой или Катенькой.
  Что с ней случилось? Разве не к лучшему, что вниманием мужа завладела другая? Может сейчас, в её состоянии, нормально представлять всё в черном цвете?
  Когда духовка дзынькнула, что крылья готовы, Ольга уже сервировала стол. Андрей был эстетом. Любил, когда на столе расстелена накрахмаленная скатерть, лежат приборы, стоят изящные бокалы. Оля порезала легкий салат, достала из хлебопечки ароматный каравай. Жаль, что на кухне она не была специалистом высокого уровня. Эта уж мамина гегемония! Хорошо, что хоть умела делать кое-что на скорую руку: гренки жарить, солянку тушить, суп варить. Оля поставила плиту на режим подогрева, принесла на кухню ноутбук и уселась ждать мужа.
  Андрей вернулся поздно, загремели ключи, и Ольга услышала, как он разговаривал с кем-то, открывая дверь. Из кухни она могла наблюдать, как он оставил портфель и стянул галстук, не отнимая трубку от уха. Несомненно, на том конце провода ворковала женщина: Андрей говорил "дорогая", затаив дыхание, слушал, смеялся. Он кивнул ей, знаками давая понять, что ужинать не будет.
  Да как он мог? Она столько сил и времени потратила, чтобы приготовить всё это и удовлетворить его чувство прекрасного! Вот негодяй!
  Ольга тихо бесилась, загружая посуду в машинку. Потом плюнула и ушла к себе. Все мужики - козлы! Она должна была давно уразуметь это! Рано или поздно он её бросит! Он женился на ней только для того, чтобы показать, какой он молодец: не оставил залётку!
  Пока она снимала косметику и умывалась, злость ещё больше разгорелась. Она переоделась и уже готова была лечь, когда после короткого стука он вошел в спальню. В темном взгляде было что-то волчье, он пробежался глазами по её фигуре.
  Пришел потребовать исполнения "супружеского долга"? Остро чувствуя свою наготу под халатом, она задохнулась от негодования. Разве он не находил какую-то девицу лучше, чем она? Какого фига ему нужно было? Пусть шел бы и миловался с той, которую называл "дорогой"! Ольга предусмотрительно отступила на шаг.
  - Не прикасайся ко мне! - зло предупредила она, - иначе...
  - Не угрожай мне, - спокойно перебил он, - это ошибка, о которой ты пожалеешь, - Андрей закрыл дверь, - я буду прикасаться к тебе, когда захочу.
  Ольга сглотнула, испытывая неловкость за глупое начало. Нет, она не боялась его. Просто..., просто не хотела. Однако Андрей не сделал попытки подойти ближе. Остался у двери, ощетинившись и разглядывая её.
  - Неплохо ты устроился: и женой обзавелся и любовница под боком! - выпалила она, провоцируя ссору. Ей хотелось, чтобы Андрей сказал, что разговаривал всего лишь с коллегой: какой-нибудь уродиной, которая для него ничего не значила. Он покачал головой и усмехнулся, словно её мнение его совсем не интересовало, а слова - только позабавили. Ну конечно, ему были безразличны её чувства! - Я не стану терпеть твои шашни, - прошипела Ольга, стараясь взглядом выказать всё, что о нем думала.
  - Вот как? - заметил Андрей с таким видом, будто хотел сказать "станешь, да ещё как"! Ольга задрожала от возмущения, мучительными тисками сдавившего сердце. - Уж не надеешься ли ты, что одна можешь крутить шуры-муры? - поинтересовался он, держась спокойно, даже расслаблено.
  Ей захотелось закричать от отчаяния и бессилия.
  Андрей взял ручку двери, словно то, о чем он планировал сказать, уже не имело смысла: - Не беспокойся, я знаю, ты этого не делала. Твоя измена здесь, - он ткнул пальцем в её голову.
  Ольга непонимающе уставилась на него.
  - Ты думаешь, что я люблю другого? - наконец вымолвила она. Сама мысль, что он мог это понять, была настолько нелепой, что она оторопела.
  - По честному сказать - мне абсолютно безразлично, кого ты любишь, - лицо его было равнодушно-холодным. Ольга вглядывалась в мужа, пытаясь отыскать в чертах зацепку за чувства. Хоть что-то, что напомнило бы Андрея трёхмесячной давности. Ничего не было. Её закружило от бескрайнего одиночества, в котором она так внезапно оказалась.
  Она резко отвернулась. Боль была ещё острее, чем в тот день, когда он требовал ответа на вопрос, спала ли она с кем-то. Очень хотелось заплакать, но она собралась и сдержалась. Чувство безысходности безнадежно обострилось.
  - Мы можем развестись, - тихо сказала она, оборачиваясь, - если мы так безразличны друг другу.
  Он испытующе лицезрел её бесконечно долгое время. Она не шелохнулась, приникнув к шкафу и затаив дыхание. Она не просто молчала, она окаменела.
  Зачем, зачем она произнесла эти страшные слова? Они были сказаны еле слышно, но оглушили подобно грому небесному. Что она наделала? Сердце щемило и ныло от предчувствия "да". Сейчас он скажет это, и обратной дороги не будет. Ну и пусть! Ей надо будет уехать, пройти через тошнотворную процедуру развода. Ну и пусть!
  Ничего, у неё останется ребёнок. Может, она к Вике переедет, хотя вряд ли родители это позволят. Ну и пусть он с ней разведется! А ещё говорил, что любит! Знала она всех мужиков, как облупленных. Все они козлы! Все они только пользовались! Как она поднимет ребенка одна?
  - Нет, - Андрей сказал это спокойно и уверенно, но в то же время в его облике ощущалось внутреннее напряжение, которое не могли скрыть ни поза, ни безразличное выражение лица.
  - Нет? - она как эхо повторила ответ, не понимая смысла. Молчала, ошарашенная, пока радость не взорвала внутренности огнем салюта. Глаза вылезли на лоб. Разве не развода он добивался?
  - Я не отпущу тебя никогда, - Андрей выдержал короткий интервал, будто бы давая ей время уяснить, - ни тебя одну, - снова сделал паузу, - ни вас двоих - никогда, - он словно бы поставил штемпель на ней.
  Ольга почувствовала, как напряжение покинуло её, мышцы расслабились. Мурашки пробежали до самых ноготков на пальцах ног. Она готова была броситься ему на шею и в то же время хотела поскорее остаться одна, чтобы в тишине обдумать слова мужа. Ещё ни разу у нее не было мужчины, готового бороться за отношения. Ни разу!
  Это напоминало ходьбу в детский сад за руку с родителями. Чтобы она не отставала, матери и отцу приходилось твердо следить за её ладошкой, иначе маленькие пальцы то и дело выскальзывали: Ольга никогда не торопилась уцепиться за взрослых. Помня большую и сильную руку отца, она всегда знала, что он не хотел потерять её.
  Вот с парнями было в точности наоборот. Никто из них не держал её крепко, никто не беспокоился, что связь разорвется, и она исчезнет в толпе. Поэтому она сама выдергивала руку. Было не так обидно убежать, как знать, что тебя обронили, забыли, не дорожили.
  Но Андрей же не выпускал её ладонь, он берег её надежно. Он владел ею и, наверное, не хотел потерять. И наплевать, что было тому причиной: она сама или ребёнок, которого она носила в себе.
  Слезы навернулись на глаза, но при этом хотелось смеяться и прыгать. Ольга посмотрела на него с интересом. Как будто до теперешнего момента никогда по-настоящему не видела.
  - Разве ты не мечтаешь стать свободным? - на всякий случай уточнила она.
  - А ты? - ответил он вопросом на вопрос, всё ещё не показывая ей свои чувства.
  - Нет, - честно сказала она до того изумленная его поведением, что не нашла сил показаться безразличной.
  - Хорошо, - кивнул Андрей и вышел, так и не ответив ей.
  Да Ольге и не нужны были сейчас ответы, она и без того была в полном восторге! Больше не злилась, хотя еще немного нервничала. Казалось, гроза миновала, и мир был чудесным! Андрей не станет разводиться с ней! Ура!
  Она упала на кровать, и лежала, разглядывая идеально ровный белый потолок и хрусталики на люстре. Она была почти на небесах! Она его почти боготворила! Он не бросит её, не выгонит и не уйдет сам! Ещё никто и никогда не доставлял ей такой радости своим равнодушным ответом. С этого дня она будет лучшей женой в мире!
  Она выключила лампу, завернулась в одеяло и улыбнулась от неожиданного счастья. "Наверное, он всё ещё влюблен в меня", - подумала она, прежде чем провалиться в сон.
  Однако отношения после это не стали проще. Каждый день превратился в явственную пытку недомолвками. Когда она пробовала поговорить с ним, то натыкалась на угрюмо-равнодушное выражение лица и полное молчание. Через два дня Ольгу охватила злость вкупе с лёгкой паникой. Что он себе позволял? Неужели так будет всегда?
  Приподнятое настроение растворилось в напряжении и вакууме, которые завтра, послезавтра и последующие дни, наполняли комнаты. Дважды по ночам, не в силах заснуть, она поднималась и шла к спальне мужа в надежде на разговор. Шла, но, не дойдя до двери, останавливалась. Что она могла ему сказать? Что предложить? Что попросить? Что он от неё хотел? Признания в любви? Вряд ли. Чуяла она, что он не из тех, кто потерпит лицемерие. Может быть, стоило рассказать о прошлом? Но что рассказывать? Да, у неё было полно парней. Последние несколько лет она крутила романы направо и налево.
  Разве она могла изменить безрассудство прошлого?
  Андрей же нацепил на голову шлем абсолютного равнодушия и порой казался ей фантомом. Он вставал очень рано и уходил до того, как она вылезала из постели, работал допоздна, и частенько она не могла его дождаться не уснув. Он ничего не ел дома, только надевал рубашки, которые она гладила, и менял костюмы и галстуки.
  Тишина стала невыносимой. Двадцать раз на дню она напоминала себе, что должна радоваться. Но не радовалась. Оля сама не могла понять, чего хотела от мужа? Любви? Нет! Внимания? Тоже нет. Дружеского отношения? Заботы? Почитания? Ольга не знала. Но она была твердо уверена каждое утро, что не могла прожить ещё и дня в обстановке близкой к безвоздушному космическому пространству. Уж не говоря про целую жизнь. Она не хотела иметь мучительные семейные отношения, как не хотела бы провести век в одиночестве. Как и любая девчонка, она мечтала о счастливой дружной семье. Она и их ребенок нуждались не в ледяном, а в открытом отце. Нормальный очаг нужен был и Андрею. Она была в этом твердо уверена.
  Она в своей жизни немало наблюдала, чтобы понять, что хорошая семья - это не любовь до мозга костей, это - тяжелый изнурительный труд по двадцать четыре часа в сутки. Это преодоление себя и работа над собой, это бесконечные договоры и переговоры, это сельское хозяйство и тяжелая промышленность одновременно, доменные печи и песни у костра. Это постоянная ходьба по канату и зависимость от другого человека, а его, в свою очередь, от тебя. Ваших детей от вас и вас от них. И работа, работа, работа. Ольга непоколебимо верила, что при должном приложении сил, любые два человека могли быть счастливы друг с другом. Тем более, когда они ждали ребёнка.
  Ей надо было срочно чинить свой брак, пока он не превратился в фикцию. Могла ли она сделать это одна?
  В четверг она заснула в гостиной, в надежде услышать возвращение мужа. Безуспешно. Как он умудрялся просачиваться мимо? Она надеялась на выходные, но он ушел в субботу затемно, а вернулся... Она не знала когда это произошло. Аналогично с воскресеньем. Вика звала её в гости. Но Ольга, как цепной пес, сторожила мужа.
  В понедельник она улеглась спать засветло, поставив будильник на четыре часа утра. Проснулась и долго ждала, когда послышаться звуки в комнате Андрея. Вдруг подумала, что он уже ушел, вскочила и понеслась к спальне. Нет. Портфель стоял на банкетке, часы лежали рядом. Ольга вернулась в гостиную. Боясь заснуть и зевая, принялась за йогу. За полтора часа переделала все известные ассаны. В пять тридцать, в конце концов, услышала, что зашумела вода в ванной, лёгкие шаги проскрипели за дверью. Она шустро вскочила, испугавшись, что он исчезнет. Стала в проёме двери, чутьем понимая, что если он твердо решил с ней не говорить, это состязание ей не выиграть.
  - Мы должны решить, как будем жить дальше, - сказала она, пытаясь поймать взгляд Андрея, как только он появился в коридоре. Он ошарашено уставился на неё, будто не ожидал, что с ним в квартире находится кто-то еще, - надеюсь, ты понимаешь, что так продолжаться не может?
  Да, именно так. Она сказала твердо и уверенно. Но внутри совсем этого не чувствовала. Растерянная, она ждала ответа Андрея, но он не оставлял своё запирательство. Выразительно осмотрел её с ног до головы. Он что, решил поиздеваться над ней? Она должна прорвать этот глупый нарыв!
  Что с ней происходило последнее время? Она вышла замуж и превратилась из уверенной в себе девушки в жалкую тётку, страшащуюся, что её бросит муж. Где прежнее легкое отношение к мужчинам, к жизни?
  - Мы могли бы заключить перемирие, - наконец, проговорила она.
  - Перемирие? - тон его голоса слегка поколебался, черная бровь поползла наверх. Ольга почувствовал себя идиоткой. Когда он стоял на задних лапках перед ней, это было гораздо удобнее. Теперь она вынуждена выкарабкиваться сама. - Что это для тебя значит?
  "Значит, что ты прекратишь смотреть сквозь меня, - закричала она беззвучно, - значит, что ты будешь любить меня! Будешь приходить ко мне в спальню, ужинать, целовать меня и говорить со мной!" Ольга осеклась: ведь он все это делал. Только тогда она не нуждалась в этом.
  - Ну... будем вежливыми друг с другом, - выдавила она.
  - Да ну? - ещё одна бровь взметнулась вверх.
  Как с ним тяжело!
  - Будем стараться полюбить друг друга, - сконфузившись, предложила она.
  - Даже любопытно посмотреть, - Андрей усмехнулся. Он ей, конечно, не верил.
  - Я буду стараться, - смиренно проговорила она.
  - Это хорошо, - он сделал паузу, словно бы обдумывая дальнейшие действия. - Мне нужно, чтобы ты пошла сегодня со мной кое-куда. Не вздумай смеяться! Увижу хоть одну улыбку - прибью!
  Ольга возмущенно раскрыла глаза, он угрожал ей! Ох, как она хотела высказать ему всё, что думала! Сдержалась: пениться сейчас было слишком безрассудно. Закусив внутреннюю сторону щеки, она благоразумно промолчала. Он пойдет с ним куда угодно, если там он не будет молчать.
  "Там" он тоже говорил мало.
  В шестнадцать сорок Андрей прислал водителя. К половине шестого она была у симпатичного стеклянного здания, похожего на клинику. "Медицинский оздоровительный центр "Энергия", - успела прочитать Ольга, пока Андрей отпускал машину.
  - Я иду к диетологу. Необходимо присутствие жены, - вот и всё, что он ей объяснил.
  Они поднялись в полутемный прохладный кабинет, где Андрей представил её доктору - Ровной Ольге Петровне, которую она мгновенно про себя окрестила Бородавкой.
  Ольга Петровна долго, и с каким-то фанатичным жаром, рассказывала о системе питания, физических нагрузках, важности полноценного сна и ещё массе правильных вещей, которые, видимо, не казались Андрею важными, потому что он, подобно оборжавшемуся рыбы коту, равнодушно скользил взглядом по зелёно-белому кабинету. На стенах висели дипломы в рамках, фотографии Бородавки рядом с улыбающимися худыми людьми.
  Оля попросила листок и ручку, и принялась, как на лекции, записывать всё подряд. Она хотела произвести хорошее впечатление на мужа, чего, впрочем, не смогла добиться: когда они покидали кабинет, вид у него был угрюмый.
  Андрей сел в машину бессловесный, как памятник мировому пролетариату. Его темные волосы были аккуратно уложены, густые брови сведены над переносицей, челюсти сжаты. Морщины немного шевелились, когда он озабочено поводил губами. Он размышлял о чём-то своем и не собирался развлекать её разговором, как делал это когда-то перед свадьбой. В те дни, если она смотрела на него, он улыбался. Сегодня даже не хотел замечать её взгляда.
  - Кажется, это не так уж и сложно, - постаралась она сама завязать беседу, пробежав глазами по своим записям. Андрей оторвался от дороги, посмотрел на её как на полную идиотку и отвернулся.
  Она уже не надеялась на ответ, когда услышала:
  - Откуда тебе знать, ты хоть раз в жизни худела?
  Ольга обрадовалась и кокетливо улыбнулась.
  - Ты, наверное, забыл, что я женщина.
  Он презрительно и вместе с тем похотливо перевел почему-то взгляд на её грудь.
  - Вряд ли когда-нибудь я это сделаю, - Андрей не думал отрывать глаз, его холодный взгляд скользил по ложбинке, краю ткани, тонкой цепочке, шее.
  Ольга решила не обращать внимания на пренебрежение. Наконец-то они оказались на ее территории!
  - Так вот, когда ты перестанешь пялиться на меня, может вспомнишь, что женщины знают о диетах все, - строго-насмешливо сказала она.
  Зря она это сделала. Андрей отвернулся и больше не проронил ни слова. Что она опять ляпнула не так? Хоть бы вообще рот не открывать.
  Она понуро замолчала, размышляя о несправедливости жизни.
  Интересно, он к диетологу пошел ради неё? Должна ли она похвалить? Или нет? Ольга озадачено пыталась разглядеть под маской безразличия прежнего добродушно-влюбленного Андрея. Может быть, стоило ему открыть, что для неё не важно будет ли он тонким или толстым? Главное дружеские, человеческие отношения в семье? Поверит ли Андрей? Не сделает ли она хуже? Ольга прикинула: за последнюю неделю они сказали друг другу не больше пятидесяти слов. Эх! Хотя то, что он взял её с собой - уже хороший признак.
  Как велела Бородавка, Андрей начал процесс похудения с самых легких физических нагрузок - ежедневных прогулок. Ни Андрей, ни Ольга в них особо не верили. Однако Андрей поднимался за полтора часа до выезда на работу и независимо от погоды шёл на улицу.
  Ольга, несмотря на недружелюбное отношение мужа, вскоре тоже присоединялась к нему. Начала она это делать в надежде на прорыв оцепления, но, хотя чаяния оказались напрасными, незаметно прогулки сами по себе затянули. Несмотря на то, что Андрей по-прежнему не разговаривал, не улыбался, было приятно выходить из дома, когда город еще не проснулся. Идти с утра по прохладной улице, любоваться березами, спускающими ветви до твоей головы, наслаждаться щебетом птиц, чистотой неба.
  Они шли рядом, но не обнимались, даже не держались за руки. Просто ритмично переставляли ноги: молча, сосредоточившись на дыхании: вдох носом, выдох ртом.
  Ольга, получившая хорошую фигуру по наследству от отца и никогда не налегавшая на спорт, даже не предполагала, что здоровый образ жизни мог ей так приглянуться. Правильно питаться ей даже нравилось. В семье родителей, например, не очень-то жаловали рыбу. Здесь она составляла основу питания. И Ольге это импонировало. Знать, что ты даешь будущему ребенку максимум - это было божественно. Они полностью изменили рацион, и она, по требованию Бородавки, заставляла Андрея кушать чуть ли не каждый час. Порой он забывал съесть всё, что предписывалось на день. Тогда Бородавка ругалась, а Оле приходилось ему напоминать. Андрей бурчал что-нибудь невразумительное, и Ольга обижено замолкала. Она ругала себя за озабоченность и кляла мужа на чём свет стоит, но продолжала кудахтать около него, как наседка.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"