Вейс Владимир Петрович : другие произведения.

Уроки красоты

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Владимир Вейс
   УРОКИ КРАСОТЫ
  
   Рассказ
  
  
   Мои подростковые годы (это не мемуары) совпали с последними годами пребывания Хру­щева на посту руководителя государ­ства. Для нас это было время симпатий и антипатий друг к другу, первых влюбленностей и первых разочарований. Жизнь крутилась вокруг школьных про­блем, домашних стычек, уличных раз­борок.
   Какие уроки мы любили? На­верное, те, которые срывались. И не было предела ликованию по поводу сво­бодных 45 минут, словно мы неожидан­но обретали сказочное богатство.
   Долгое вре­мя у нас в шестом классе тол­ком не было уроков русско­го языка и ли­тературы. Не прибыла после распределения Ирина Георгиевна. Это после мы узнали, как ее зовут. За эти полтора-два месяца кто только ни брался учить нас литературе! Однажды после оче­редного уро­ка Максим Евгеньевич, малень­кий лысова­тый еврей, предуп­редил, чтобы мы не расходились, так как литературу будет вести он.
   Это была комедия! Мы смотрели, как Максим Евгеньевич подслеповато открыл учебник, ткнул пальцем в ка­кую-то страницу и объявил тему. А затем начал раскрывать перед нами хре­стоматийный образ с применением фи­зико-технических терминов:
   - Итак, наш князь Олег, пытаясь преодолеть сопротивление собственной судьбы, призвал волхвов заглянуть в его будущее. Предсказание было удручающим: смерть от собственного коня. И нелепым до смехотворности: принять гибель от любимого существа, друга многочисленных походов, в которых он не раз выручал своего хозяина. Чародей по наитию определил причинно-следственную связь, прикрыв ее таинственностью и неопределенностью во времени. Гениальность Пушкина в том, что он образно определил сумму сил добра и зла и выразил ее формулой предвидения. Змея, затаившаяся в черепе коня, - кто мог подумать именно о такой форме стечения обстоятельств(?) - это непроизвольный выбор человеком собственной судьбы. Мы одновременно являемся и ее хозяином, и ее рабом. Это все тот же философский спор ( нередко и теологический при обсуждении религиозных догм) о границах дозволенной человеку власти над собой и миром.
   Максим Евгеньевич был умным и эрудированным человеком, но каждо­му из нас надо было еще пройти свой путь, чтобы его словесная, как нам казалось тогда, абракадабра дошла до нашего сознания. Но, выговорив эти слова и взглянув на наши скучающие лица, учитель почему-то хлопком зак­рыл учебник, схватил журнал и, не дожидаясь звонка, ушел.
   Ирина Георгиевна появилась в на­шей железнодорожной школе неожи­данно и прекрасно. Словно богиню ввел ее к нам тот же Максим Евгеньевич как заведующий учебной частью. Что нас поразило? Ее красота и изящество, с которым она прошла от двери до стола. Уложенная при­ческа (оказывается, в нашем городиш­ке были парикмахеры - настоящие ма­стера своего дела) на греческий манер пухленькие с ямочками щечки. Но их розоватая припухлость меркла рядом с ярко вычерченными губами, которые, казалось, горели призывным огнем тлеющей в глубине ее существа страсти. Над серыми крупными глазами взметнулись в удивленном изгибе тонкие черные бро­ви. Девчонки зашушукались, а мы, па­цаны, остолбенели. Вечный второгод­ник Борька Гапоненко с Алимом Наза­ровым - известная в нашей уличной округе пара, державшая уже тогда всю школу в страхе, смачно вздохнули, оценив безукоризненные пропорции тела, сплюнули, как это делают мужики у пивной, завидев мамзель, выдали протяжно и нарочито выразительно: "Ну и сучка!".
   Максим Евгеньевич встрепенулся и немужицким голосом пронзитель­но крикнул:
   - Гапоненко, вон отсюда! Жди меня у кабинета.
   Борька по-обычному, шумно стал собираться, хлопнул крышкой парты и, не скрывая радости, двинулся V двери. За ним солидно вскочил Алим и, порав­нявшись с новой учительницей, дураш­ливо обронил: "Пардон-с, мадам!"
   - Мадемуазель, - поправила его Ири­на Георгиевна и добавила длинную фразу на французском языке.
   - Это значит, -сказала она, обводя взглядом нашу соплячью мужскую половину класса, - что объект, который может себе позво­лить расслабиться при дамах, недосто­ин их внимания.
   Но вот это "объект" прозвучало так насмешливо и презрительно, что все изречение было только формальным довеском к этому слову.
   Борька и Алим, непробиваемые ни в кабинете директора, ни вздрагивающие от отцовских ремней, не выдержали спокойного достоинства но­вой учительницы. Помаявшись от без­делья и зудливого интереса к новой личности, прямо скажем, небывалого для них явления, вскоре перестали кривлять­ся на ее уроках. Через несколько меся­цев молодой учитель черчения, позво­ливший себе в частной беседе недвус­мысленный намек на прелести Ирины Георгиевны, был жестоко избит неизве­стными лицами в одном из темных пришкольных проулков. Говорили, что главным действующим лицом был Га­поненко, этот детина, сидевший на шее отца, известного в городе машиниста. Вскоре Борька бесславно закончил свою жизнь: был насажен на "финку" в какой-то сваре между дворовыми кланами нашего небольшого городка.
   Школа наша была окружена рабочими поселками, выдавая не только будущих машинистов, путейцев, связистов, но и наполняла тюремные камеры. Мрачные истории рассудачивались в наших больших коммунальных дворах. Пьяные драки, побои, облавы милиции, суды, арестанские каталажки. Не проходило недели, чтобы через улицы нашей части городка, граничащей с кладбищем, не проходили бы длинные и унылые похоронные процессии, сопровождаемые траурной музыкой, рвущей сердце, и горестным плачем, вызывающим слезы сопереживания.
   В то же время на уроках Ирины Георгиевны нам открывался новый светлый мир с воз­вышенными страстями и непередавае­мой тоской и тягой к неведомой ранее жизни. С приходом новой учительницы в классе стало как-то просторнее, ярче. Словно, над нами витали образы пре­красных и сильных людей.
   Сама Ирина Георгиевна не признава­ла учебников, ограничивалась неболь­шим листком из ученической тетрадки с записями, сделанными мелким и не очень разборчивым почерком. Сначала шел как бы обычный опрос, проверка домашнего задания, при котором учи­тельница умудрялась каждого из нас сде­лать в какой-то степени писателем или поэтом. Может быть, это было и не совсем так, и некоторые просто молча­ливо созерцали суету сует, но наши зат­репанные дворовыми пересудами души вырывались на простор новой жизни. Мы изучали Лермонтова, и Ирина Ге­оргиевна ставила двух уче­ников у классной доски и предлагала сыграть фрагмент из произве­дения: "Ты, Самойлов( это ко мне), будешь оп­ричником, а ты, Грунина, {при этом все сначала смеялись: Ольга Грунина была высокой и гладко прилизанной девицей), - купцом Калашнико­вым. Начали...""
   И мы входили в свои роли, в ту атмосферу опричного беспре­дела, который разлил по всей Руси Иван Грозный. Он как бы стоял за нашими спинами и хмурил брови. Еще была толпа с быстро меняющимся настроением: от негодования, до сочувствия, от презрения до скорбной сердечности. Выкрики, гиканье, вздохи, брань. Не тот мат дворовых склок из уст измученных наших матерей, а ругательства, наполненные мощной силой азартного сопереживания.
   Что она делала с нами, Ирина Геор­гиевна! Она заражала нас сценическим пониманием искусства, чего никогда не сделает ни одно кино, ни один телеви­зор. Она заразила нас грустью и мечта­ниями о принцах и принцессах, о гордых героях и смелых чувствах. Она истончи­ла стену грубого созерцания мира послевоенных дет до сказочной прозрачности тонкой пленки, за которой уга­дывались силуэты любимых книжных образов. Еще чуть-чуть, и ты в этом мире прекрасных героев, бросающих вызов черному, завистливому, мерзкому...
   Русский язык . Ненавистные нудные параграфы о склонениях, окончаниях, формах, И здесь Ирина Герогиевна приоткрыла для нас могучее таинство постоянно меняющейся жизни языка. Мы увидели гармонию и борьбу между собой различных частей речи и слова. Все переходит друг в друга: глаголы в имена существительные, имена существительные - в прилагательные и наречия. Мы узнали, что действие может вдруг зас­тыть и приобрести признаки подлежа­щего. Суффиксы, окончания, приставки вмешиваются во время и пространство. Словно рычажки какой-то машины вре­мени. Увидеть язык в движении - это потрясение. Оно сродни тому, как если вдруг через окуляр микроскопа взгля­нуть на срез свежего луковичного лом­тика и узреть жизнь в других измерениях.
   Божьей милостью Учитель. Недолго, года два, водила нас по бурному морю лучшей из наук Ирина Георгиевна. Пос­ле были у нас другие учителя русского языка и литературы. Но их уроки, да простится или, может, никогда не про­стится им это, были блеклыми и невы­разительными. Мы были "испорчены" Ириной Георгиевной и не могли понять причины ее ухода из школы. Это была, говоря языком взрослого человека, любовная связь, неожиданно и нелепо оборвавшаяся. Внесшая пустоту и смятение.
   ...Лет через пятнадцать после памят­ных уроков я оказался в тех краях, где жила Ирина Георгиевна. В городе на берегу Азовского моря. Она узнала меня, а я увидел ее такой же, какой и была она в школе. Я принес свои первые произве­дения и... забыл о них. Увлекла иная жизнь. И только сейчас начинает доходить смысл разговоров что вели тогда в ее одно­комнатной квартире в Мариуполе, где на книжных полках лежали такие же невостребован­ные, а может, просто подаренные на­вечно рукописи ее учеников - востор­женных мальчишек и девчонок.
   Ирина Георгиевна была из семьи ре­абилитированного "врага народа". А дед
ее, известный инженер Ольшевский, ещев царское время построил самый длин­
ный мост в Средней Азии, который и до сих пор является уникальным по прочности инженерным сооружением. Ста­ли пониматься истоки ее редчайшего даро­вания, которое при другом стечении обстоятельств могло привести ее на те­атральную сцену или в мир кино. Но в личной жизни была одинока, не найдя
рыцаря и утешителя. Странно, непости
жимо. При такой-то внешней и душевной красоте... j
   Господи, отчаянно прорвалась молитва, дай ей в награду наше почитание и восхищение. Не дай забыть ее уроков красоты и восхищения жизнью. Пусть литературной, но дающей нам трепетное ощущение своей собственной души.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"