Веденина Оксана Михайловна : другие произведения.

Привет! Меня зовут Наташа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Фанфик по фильму "Хоббит". Написано по заявке.
  
  
  
  Глава 1
  
  Привет! Меня зовут Наташа. Мне тридцать пять, и я... Впрочем, не будем забегать вперед. Могу сказать только одно: сейчас я самая счастливая женщина на свете. А вот совсем еще недавно все было совершенно по-другому...
  
  
  Час ночи. Опять придет пьяный.
  
  Иду на кухню, ставлю чайник на плиту и зажигаю сигарету. Глубоко затянувшись, выпускаю дым в потолок. Боже, в чем я провинилась? Почему должна терпеть рядом этого кретина? На глаза наворачиваются слезы - я привыкла себя жалеть.
  
  Я была единственным ребенком в семье, причем ребенком поздним и долгожданным. Мама с папой не могли на меня надышаться. В три - лучший садик в городе. В семь - не просто школа, а гимназия с углубленным изучением английского. Кроме этого - занятия музыкой и живописью, литературный кружок и конный спорт. Потом престижный институт и диплом переводчика. Мои родители не были состоятельными людьми, а потому отказывали себе во всем, лишь бы дать мне все самое лучшее. Сейчас их уже нет и мой единственный близкий человек - подруга Таня.
  
  
  
  С Эдиком мы познакомились на корпоративной вечеринке.
  
  - Мадемуазель, разрешите представиться! - раздалось у меня над ухом, и я обернулась. - Эдуард.
  
  Не дожидаясь ответа, он взял мою ладонь и поднес к губам.
  
  - Наталья, - ответила я, освобождая руку.
  
  Эдик был очень хорош собой: высокий, темноволосый и кареглазый. Чувствовалось, что он знает, какое впечатление производит на женщин и наверняка без зазрения совести пользуется своим обаянием.
  
  Он обхаживал меня весь вечер. Приглашал танцевать и, прижимая к себе гораздо сильнее, чем того требуют приличия, шептал на ухо какие-то глупости. Делал пошлые комплименты, подмигивал и к концу вечера добился того, что я стала прятаться.
  
  Потом начал встречать после работы. Охапками дарил дорогущие цветы, и дома мне приходилось ставить их в ведра, потому что ваз подходящего размера не было. А как-то раз напросился в гости и так очаровал мою бедную маму, что она не успокоилась до тех пор, пока я не дала согласие на брак.
  
  Я чувствовала, что подписываю себе приговор, но не могла лишить больную маму последней радости. А она, успокоенная тем, что любимая дочка будет прекрасно устроена, ушла за два месяца до назначенной даты.
  
  Свадьба была шикарная: почти двести человек приглашенных, из которых я знала максимум десятерых; самый дорогой ресторан столицы; белые лимузины и платье, доставленное прямиком из Франции.
  
  Окруженная этой дорогой мишурой, я была одинока, как никогда. Вокруг люди, которым нет до меня никакого дела. Они улыбались, поздравляя нас с Эдиком, и целовали воздух в паре сантиметров от щеки, словно боялись прикоснуться. В ответ на эту фальшь я старательно изображала радость и только мечтала, чтобы все поскорее закончилось.
  
  А после первой брачной ночи рыдала в подушку, потому что не испытывала к своему мужу ничего, кроме отвращения. Я горько сожалела о своем решении и отчаянно мечтала вернуть все обратно, но не могла нарушить данное маме обещание...
  
  Работать мне теперь не полагалось, и мой диплом пылился в шкафу. Домашними делами занималась прислуга, и я целыми днями слонялась по огромной квартире, не зная, чем себя занять. От безделья начала посещать фитнес-центр, делала массаж и плавала в бассейне. Маникюр, педикюр, укладка, обертывания и прочая ерунда - вскоре все это прочно вошло в мою жизнь, потому что я должна была соответствовать своему статусу. Статусу жены крупного предпринимателя, вращающегося в высших кругах.
  
  Когда в один прекрасный день Эдик пришел перемазанный помадой, я устроила скандал. Кричала, чтобы он больше ко мне не приближался. И хоть по-прежнему не любила его, было противно от мысли, что он прикоснется ко мне руками, которыми совсем недавно тискал какую-то шлюху.
  
  Он спокойно подошел, схватил меня за локоть и сжал так сильно, что на глаза навернулись слезы.
  
  - Прекрати истерику, - процедил сквозь зубы. - Сейчас это нормально, так что привыкай.
  
  Это стало последней каплей. Бросившись в прихожую, я прямо на халат накинула пальто, схватила со столика ключи от машины и выскочила за дверь. А через двадцать минут сидела на кухне у подруги, сжимая в трясущихся руках горячую чашку. Я никак не могла успокоиться и только твердила:
  
  - Развод. Я подам на развод. Завтра же... Можно пожить у тебя?
  
  Таня смотрела на меня сочувственно и только кивала. Потом вздохнула:
  
  - Нет, чай здесь не поможет.
  
  Достала из шкафа бутылку коньяка, щедро налила в пузатый бокал и протянула мне.
  
  - Держи.
  
  Я выпила залпом и через несколько минут опьянела.
  
  - Не могу так больше, - ревела я, размазывая слезы по щекам, - не могу...
  
  А на следующий день Эдик приехал за мной. Уверенно прошел на кухню и уселся за стол. Когда я заявила ему, что подаю на развод, он криво усмехнулся и сказал:
  
  - Не глупи. Никакого развода ты не получишь, мне не нужен скандал.
  
  И так недобро посмотрел, что я внутренне сжалась...
  
  
  
  Чайник залился свистом и вырвал меня из плена воспоминаний. Прошло уже пять лет, пять долгих, пустых и бессмысленных лет. Я даже не могла родить ребенка, потому что Эдик считал, что нам слишком рано думать о детях. А мне так хотелось малыша - ему я смогла бы подарить всю свою нерастраченную любовь.
  
  Я заварила чай прямо в чашке, наплевав на все правила этикета. Достала из шкафа припрятанную коробку и с мстительной радостью отправляла в рот конфету за конфетой. Даже эта радость была для меня запретной - природа наградила меня пышными формами, а нынче это было немодно.
  
  Щелкнул замок на входной двери, и из прихожей донесся пьяный голос:
  
  - Наташка-а... Ты спишь?
  
  Шатаясь, Эдик прошел на кухню и плюхнулся на стул. Я машинально отметила, что от него пахнет духами, а на щеке следы помады, но меня это уже давно не волновало. Он запихал в рот конфету и, ухмыляясь, сказал:
  
  - А я подписал контракт!
  
  - Поздравляю, - мрачно ответила я.
  
  Для меня это означало только одно - мечтам о ребенке не суждено исполниться еще несколько лет.
  
  Я ушла в свою спальню, оставив Эдика одного. Раздевшись, упала на кровать и опять зарыдала в подушку.
  
  
  Когда я проснулась, в квартире уже никого не было. Сварив кофе, закурила сигарету и взяла телефон.
  
  - Танюш! - сказала, услышав голос подруги. - Привет, можно я приеду?
  
  На том конце провода ответили согласием.
  
  - Ладненько. В одиннадцать у меня маникюр, потом куплю пирожных и сразу к тебе.
  
  
  
  Дорога была почти свободна, и я посильнее надавила на газ, наслаждаясь влетающим в окно ветерком. Не знаю, откуда вдруг взялась встречная машина - словно материализовалась из воздуха, - и я до упора вдавила тормоз в пол. Удар. Противный скрежет металла и звон разбившегося стекла...
  
  
  Стоя рядом со своей искореженной машиной, я смотрела, как к ней бегут люди. Слышала, кто-то кричит, чтобы вызвали скорую. Меня никто не замечал, и я не сразу поняла, что произошло. Только когда увидела, как мое тело вытащили из машины и положили на землю, закричала от ужаса. И тут же провалилась в какую-то темную бездну.
  
  Глава 2
  
  Очнулась я от того, что страшно замерзла, лежа на сырой, холодной земле. И шум вокруг - какойто странный, ни на что не похожий.
  
  Разлепив глаза, приподняла голову. И ужаснулась тому, что увидела: вокруг шло самое настоящее сражение! Не веря глазам, я несколько мгновений не могла оторваться от невероятной картины - воины, удивительно похожие на древних викингов, бились с какими-то уродливыми существами в черных доспехах, - а когда возле меня упало окровавленное тело, словно очнулась, и, завизжав от страха, бросилась бежать. Я неслась через эту гигантскую мясорубку, в любой момент ожидая удара, и не понимала, почему до сих пор жива. Только слышала со всех сторон крики, металлический звон мечей и свист выпускаемых из луков стрел; ужасные чавкающие звуки рвущего плоть оружия и предсмертные хри-пы. И еще чувствовала тяжелый запах крови - густой и тошнотворный.
  
  Запнувшись обо что-то, кубарем покатилась по земле. Поднявшись на четвереньки, поползла вперед, ломая ногти, и мечтая только о том, чтобы оказаться как можно дальше от этого страшного места. И вдруг прямо над головой раздалось глухое рычание. Я подняла глаза и увидела над собой гигантского пса, оскалившего клыки. Зверь наклонялся ко мне, готовый разорвать, и я сжалась в комок, обхватив голову. И уже попрощалась с жизнью, но в этот момент рядом раздался зычный боевой клич на незнакомом языке, и я услышала глухой удар, короткий рык и звук тяжело упавшего тела.
  
  Кто-то схватил меня за руку, и, подняв голову, я увидела невысокого бородатого мужчину средних лет. Он оттащил меня к большому валуну, за которым можно было укрыться, и вновь бросился в гущу сражения. Я прильнула к холодному камню и немного высунулась, наблюдая за происходящим. Все смешалось в этой битве, и сложно было разобрать хоть что-то. Воины в кольчугах и металлических шлемах рубились мечами и топорами. В сплошной стене сражающихся то тут, то там появлялись бреши, и было видно, как много воинов уже устлали своими телами холодную землю.
  
  Словно завороженная, я следила за битвой и тут, немного в стороне, увидела ожесточенную схватку. Воин, спасший меня, сражался с чудовищным противником с бледно-синей, как у покойника, кожей. Тот был огромного роста и размахивал здоровенной булавой, нанося удар за ударом. Воин, будучи почти вдвое меньше бледного гиганта, не уступал ему в силе и бился очень яростно. И вдруг раздался короткий вскрик - черная стрела вонзилась мужчине между лопаток. Он резко откинулся назад и выронил оружие. А его противник, воспользовавшись моментом, нанес сокрушительный удар.
  
  Мой крик слился с криком молодого темноволосого лучника, бегущего к распластанному на земле воину:
  
  - Не-е-е-ет!
  
  - То-рин!
  
  - Кили, убей его! - закричал еще кто-то, и темноволосый на бегу натянул тетиву.
  
  Я до боли закусила костяшки пальцев, из глаз ручьем текли слезы. Бледный мерзко ухмылялся, глядя на поверженного воина, и медленно поднимал булаву. Стрела настигла его в тот момент, когда гигант приготовился нанести решающий удар. Словно удивленный, с расширившимися глазами, он потянулся к пронзенному горлу, выронил свое смертоносное оружие и рухнул навзничь, придавив собой раненого.
  
  - Кили!!!
  
  Я обернулась на голос и увидела искаженное отчаянием лицо русого юноши, который никак не мог пробиться к поверженному воину. Того, кого он звал, теснили с другой стороны, и темноволосый, неистово орудуя клинком, только кричал:
  
  - Торин! Торин!
  
  Не думая, что делаю, я на четвереньках подползла к своему спасителю. Он был жив, но широко раскрытые глаза, казалось, уже ничего не видели. Мужчина прерывисто дышал, задыхаясь под весом бледного воина, и я попыталась столкнуть с него мертвое тело. Зацепиться было не за что - гигант был без доспехов и почти без одежды, а тело перемазано липкой черной кровью, и мои руки просто соскальзывали. Столкнуть его тоже не получилось - мертвец был невероятно тяжел. В отчаянии я оглянулась по сторонам, но помощи ждать было неоткуда. Упав перед раненым на колени, от бессилия залилась слезами, но не могла сдаться - нужно попытаться еще раз! Заметив в кольчуге приличную прореху, вцепилась в ее края и изо всех сил потянула мужчину за собой. Не знаю, откуда взялись силы, но мне удалось сдвинуть его с места. Воодушевленная, я рывками вытягивала воина из-под придавившего его противника, не обращая внимания на боль от впивающегося в ладони металла, тянула за собой, падая на колени и снова поднимаясь, пока не дотащила до спасительного камня.
  
  Воин тяжело дышал, и воздух со свистом вырывался из его приоткрытых губ. Желая хоть немного облегчить ему дыхание, я хотела разорвать кожу доспеха, но она была слишком плотной. Лихорадочно осмотрев воина в поисках какого-нибудь оружия, я нашла в сапоге большой нож. Разрезав доспех, увидела, что нижняя рубаха пропиталась кровью - на груди была серьезная рана. Попыталась зажать ее руками, но кровь продолжала сочиться из-под пальцев. Нужно было сделать перевязку, и, вспомнив старые фильмы, я изо всех сил рванула подол своего платья. Оторвав длинную полосу, свернула ее в несколько слоев, подсунула раненому под рубаху и с силой прижала.
  
  И только тут заметила, что кольчуга буквально изодрана - сколько же ударов он получил в этой битве! Вероятно, у него еще множество ран, но осмотреть воина сейчас было невозможно.
  
  Мужчина не стонал, не шевелился, глаза были прикрыты, но я чувствовала, как под руками бьется его сердце, и мысленно молила всех богов сохранить ему жизнь. Не знаю, почему этот воин был так важен для меня, почему я бросилась к нему, рискуя собственной жизнью - тогда я не думала об этом. Просто отчего-то мне было важно ему помочь. И сейчас, страшась того, что жизнь уходит из этого могучего тела с каждой каплей крови, я оглядывалась по сторонам в надежде найти помощь. И она пришла - несколько воинов бежали в нашу сторону.
  
  Опередивший всех лысый здоровяк рухнул рядом с раненым и сгреб его ладонь.
  
  - Живой! - только и сорвалось с губ.
  
  - Торин! Торин! - те двое, молодые, растолкали окруживших нас воинов и бросились к раненому.
  
  - Пожалуйста, помогите, - не зная к кому обращаться, я переводила взгляд с одного лица на другое.
  
  Здоровяк отнял мои руки от груди раненого и сдавленно выругался.
  
  - Фили, - он посмотрел на русого парня, - нужны носилки.
  
  Тот только кивнул и тут же исчез.
  
  - Пропустите! - раздался голос у меня за спиной.
  
  Обернувшись, я увидела, как мужчины расступились, пропуская высокого седого старика с длинной бородой. Быстро осмотрев раненого, он повернулся к лысому воину:
  
  - Двалин, нужно отнести его в шатер.
  
  Меня оттолкнули, а Торина осторожно уложили на носилки и понесли. Я хотела пойти следом, но старик преградил мне путь.
  
  - Кто вы?
  
  От растерянности, я не сразу нашлась, что ответить.
  
  - Я... человек, - сморозила откровенную глупость.
  
  - Это я вижу, - ответил старик, - как вы здесь оказались?
  
  Я молчала, опустив глаза. Что я могла сказать, если сама понятия не имела, как попала сюда?
  
  - Ладно, сейчас нет времени разбираться, потом все выясним. Пойдемте со мной.
  
  Глава 3
  
  Битва закончилась, и вокруг висела гнетущая тишина. Мы шли за носилками, а вокруг было столько мертвых тел, что это просто не укладывалось в голове. Земля чавкала под ногами, и у меня мелькнула мысль, что она промокла от пролившейся крови. Мне никогда не доводилось видеть подобного, только на картинах и в кино, но они не могли передать истинных ощущений. Почувствовать то, что тогда чувствовала я, можно только по-настоящему оказавшись на поле боя. Я видела, как кто-то рыдает, склонившись над недвижным телом, как добивают раненых врагов, как кружат над павшими черные птицы - в воздухе незримо витала смерть, собирая свой страшный урожай...
  
  У входа в шатер старик меня остановил.
  
  - Останьтесь пока здесь, - сказал он и, откинув полог, исчез внутри.
  
  Напряжение немного спало, и я начала замерзать. Здесь, судя по всему, была глубокая осень, даже шел крупный снег, и скоро я уже тряслась так, что зуб на зуб не попадал, и, чтобы хоть немного согреться, обхватила себя руками. Мое легкое летнее платье, еще утром такое красивое, а теперь превратившееся в грязные лохмотья, тепла совершенно не давало. Я жалась поближе к шатру, чтобы хоть немного укрыться от пронизывающего ветра, и слышала доносящиеся изнутри приглушенные голоса, но не прислушивалась - меня одолевали собственные мысли. Сейчас, немного придя в себя, я начала понимать, что со мной произошло что-то невероятное. Боясь поддаться панике, я старалась отвлечься, не думать, и только твердила себе: 'Все скоро разъяснится, всему есть свое объяснение, успокойся'. Ноги совершенно заледенели, и чтобы хоть немного согреться, я стала прыгать на месте.
  
  - Эй, леди! Идите погрейтесь!
  
  Обернувшись, я увидела, как сидящий у костра человек призывно махнул мне, подошла, присела на корточки и протянула окоченевшие руки к огню. А мужчина снял плотную накидку и набросил мне на плечи.
  
  Под теплой, пропахшей табаком, одеждой по телу начало разливаться блаженное тепло, и вскоре я перестала дрожать и клацать зубами. И наконец смогла поблагодарить:
  
  - Спасибо!
  
  Нужно сказать, что выглядел этот человек очень необычно: несмотря на солидный возраст, у него были очень густые рыжие волосы и такая же шикарная огненная борода, замысловато разделенная на пряди, перехваченные металлическими зажимами. На лице, украшенном шрамами, выделялся большой нос, а выразительные карие глаза внимательно смотрели на меня из-под нависающих бровей. Когда мужчина поднялся, чтобы подбросить веток в костер, оказалось, что он очень маленького роста, но при этом широк в плечах, и, скорее всего, очень силен.
  
  - Меня зовут Наташа, - я протянула руку.
  
  Он посмотрел на меня с интересом, и, протянув руку в ответ, слегка сжал мои пальцы в своей большой теплой ладони и, чуть поклонившись, ответил:
  
  - Глоин, к вашим услугам.
  
  Какая интересная манера разговаривать, подумалось мне. Впрочем, здесь все было очень необычно. Вот только где это - здесь? Я хотела спросить Глоина, что это за место, но не успела, он кивнул в сторону шатра и сказал:
  
  - Вас зовут.
  
  Посмотрев туда, куда указывал его взгляд, я увидела уже знакомого мне седого старика. Еще раз поблагодарив, вернула Глоину накидку и поспешила к шатру.
  
  - Можете войти, только тихо, - старик придержал полог, и я прошла внутрь и осмотрелась.
  
  Судя по всему, это был походный военный шатер давних времен. Изнутри его украшали причудливые орнаменты, изображавшие сцены охоты, различных животных и птиц и всадников со стягами. Здесь же были какие-то непонятные надписи, похожие на древние руны. Недалеко от входа стояла металлическая дровяная печка с выведенной в свод шатра трубой, по сторонам нехитрая мебель: стол, несколько стульев и какая-то подставка, возможно, для умывания.
  
  В глубине шатра на высоком ложе был распростерт раненый воин, а возле него хлопотал еще один седовласый коротышка.
  
  - Как он? - спросила я у старика, кивнув на раненого.
  
  - Пока трудно сказать, - пожал он широкими плечами. - Торин очень силен, но потерял много крови. И, знаете, все могло быть гораздо хуже, не приди вы ему на помощь.
  
  Я удивленно посмотрела на старика, и он пояснил:
  
  - Кое-кто видел, как вы тащили его. Как вы решились на это, вы ведь совсем не похожи на воина?
  
  - Не знаю. Наверное, это наследственное - моя бабушка была военной медсестрой, - старик нахмурился и как-то странно посмотрел на меня, но я отметила это лишь мельком. - Можно подойти к нему?
  
  Старик кивнул, и я осторожно приблизилась.
  
  Торин... Необычное имя, но оно очень ему подходило. Лицо воина было бледным, но не выражало страдания. Благородные черты обрели мягкость и безмятежность, а веки прикрытых глаз слегка подрагивали - Торин спал, видимо, под действием какого-то снотворного. Он лежал обнаженный, а седой лекарь обрабатывал раны. Тело Торина было скульптурно-красивым, и я не смогла отказать себе в удовольствии немного полюбоваться: широкие плечи, сильные руки с рельефно выступающими мышцами, могучая грудь, сейчас туго стянутая окровавленной повязкой, плоский живот, узкие бедра, прикрытые грубой тканью, и красивые сильные ноги.
  
  Старик потянул меня за рукав и, наклонившись, тихо сказал:
  
  - Давайте отойдем, нам нужно поговорить.
  
  Мы присели за стол, и старик слегка наклонился вперед, уперев подбородок в сцепленные руки.
  
  - Думаю, для начала следует представиться: мое имя - Гэндальф, - он слегка поклонился, и я улыбнулась, снова подивившись витиеватости здешней речи. - Я странствующий волшебник.
  
  Уже открыв рот, чтобы назвать свое имя, я, при слове 'волшебник', просто потеряла дар речи и только посмотрела Гэндальфу в глаза - наверное шутит.
  
  Но на его лице не было даже тени улыбки, и мне вдруг стало страшно.
  
  - Как это волшебник? - выдавила я наконец.
  
  - Вы не знаете про волшебников?
  
  - Знаю, но они бывают только в детских сказках, а не в жизни.
  
  Гэндальф смотрел на меня со все возрастающим интересом.
  
  - Откуда вы? - снова спросил он.
  
  - Из Москвы.
  
  - А где это?
  
  - В России.
  
  Теперь он смотрел на меня так, что я почувствовала себя полной идиоткой. Старик явно не понимал, о чем речь. Да что же это за место такое, где не знают подобных вещей? Я же не про захолустье какое ему говорю. Ну пусть не знает Москву, но уж Россию-то знать должен! Внутри появился противный холодок, а губы задрожали.
  
  - Гэндальф, прошу вас, скажите, где я нахожусь?
  
  Он слегка замешкался, глядя на меня почему-то с жалостью, а потом ответил:
  
  - Вам довелось стать свидетельницей битвы за Эребор, одного из величайших королевств Средиземья!
  
  В его устах это прозвучало очень торжественно, но мне ни о чем не говорило. Отмахнувшись пока от слова 'королевство', я зацепилась за показавшееся знакомым 'Средиземье'.
  
  - Вы, наверное, хотели сказать 'Средиземноморье'? А какое государство: Франция, Италия, Греция?
  
  - Я сказал именно то, что хотел сказать - Средиземье. А о чем говорите вы, не имею ни малейшего понятия.
  
  Я чувствовала, что мной овладевает отчаяние. Может быть, я сошла с ума? Как можно оказаться в месте, которого даже на карте нет?
  
  И вдруг меня озарила догадка:
  
  - Это розыгрыш, да? Кто-то решил надо мной подшутить?
  
  Гэндальф непонимающе смотрел на меня.
  
  - Это Эдик все устроил? - я почувствовала, как задрожали руки, и с силой сцепила пальцы. Мало того, что этот негодяй испортил мне жизнь, так теперь решил поиздеваться и свести с ума! - Скажите, Гэндальф, это он?
  
  Видимо сообразив, что дело серьезное, Гэндальф сжал мои руки и заглянул в глаза.
  
  - Прошу вас, успокойтесь. Я уверен, что скоро все выяснится. Расскажите, что произошло с вами до того, как вы оказались здесь.
  
  Глава 4
  
  Я рассказала Гэндальфу все: про ночной разговор с мужем и горькие слезы отчаяния, про то, что никогда не любила его, а замуж вышла в угоду маме, про то, что рядом нет никого, кому можно было бы довериться, кроме единственной подруги, до которой я так и не доехала этим утром...
  
  Я говорила и не могла остановиться, на глаза вновь навернулись слезы от всплывающих воспоминаний. Сейчас я чувствовала потребность излить душу этому совершенно незнакомому человеку, выплеснуть всю горечь, что накопилась за эти годы. Слезы уже вовсю лились из глаз, но я даже не пыталась их удержать. Вместе с ними уходил пережитый страх и становилось легче на душе.
  
  Гэндальф слушал молча. Лишь внимательно смотрел на меня и слегка качал головой. А когда я закончила и обессиленно уронила голову на руки, продолжая тихо плакать, он коснулся моей головы, и я почувствовала успокаивающее тепло его ладони. От этого прикосновения становилось легче, как будто все мои печали растворялись и таяли, словно легкие облака, разносимые ветром.
  
  - Даже не знаю, что сказать, - наконец тихо проговорил Гэндальф, и я подняла на него глаза. - Единственное, что приходит на ум - это то, что вы каким-то образом перескочили из своего мира в наш.
  
  - Ой, да что вы такое говорите... - я махнула рукой, еще не совсем понимая смысл сказанного, но, увидев серьезное лицо Гэндальфа, поняла, что он вовсе не собирается шутить. - Но как такое возможно? - губы снова задрожали. - Это же просто... да не может такого быть!
  
  - Боюсь, что может, милая.
  
  Гэндальф успокаивающе накрыл мою руку своей, но я резко отдернула ее, словно от удара, и вскочила. Меня снова обуял страх, и я никак не могла поверить, что происходящее со мной - правда. Обхватив голову руками, я с силой сдавила виски и заходила туда-сюда, повторяя одно и то же:
  
  - Не может быть, такого просто не может быть!..
  
  Глаза скользнули по невысокой фигуре лекаря, и я спросила, указывая на него дрожащей рукой:
  
  - А кто эти коротышки?
  
  - Это гномы, - спокойно ответил Гэндальф.
  
  - Гномы? - я аж задохнулась. Это уж вообще ни в какие ворота! - Какие еще гномы? Вы что, издеваетесь надо мной?
  
  Я уже почти себя не контролировала и, видимо, сильно шумела, потому что Гэндальф схватил меня за локоть и выволок из шатра. Морозный воздух перехватил дыхание и как-то сразу отрезвил, но успокоиться я не могла. Меня била противная нервная дрожь, и, пытаясь унять ее, я снова обхватила себя руками.
  
  - Прошу вас, успокойтесь, - сурово сказал Гэндальф, крепко сжимая мою руку. - Здесь раненый, а вы устроили истерику.
  
  Я умоляюще посмотрела на него.
  
  - Прошу вас, Гэндальф, скажите, что все это неправда.
  
  Но он только покачал головой.
  
  - Я прекрасно понимаю, каково вам сейчас, моя дорогая, но ничего не могу изменить. Ваш путь в том мире завершен, но жизнь на этом не закончилась. Почему вы не хотите поверить? Средиземье - чудесное место.
  
  - Чудесное? - я нервно рассмеялась и огляделась вокруг. - Вот этот кошмар вы называете чудесным местом?
  
  - То, что вы видите, следствие ужасных событий далекого прошлого. Битва была страшной, вы правы. Но именно благодаря ей великий народ гномов после долгих скитаний вернул родной дом, - Гэндальф сделал паузу и положил руку мне на плечо. - Думаю, и вам предоставлен шанс изменить свою жизнь, и было бы глупо даже не попытаться использовать такую возможность.
  
  Я стояла, понурив голову, и слова Гэндальфа падали сверху, постепенно проникая в сознание. Конечно, он прав. Что толку биться головой о стену, когда все равно не можешь ничего изменить. Глубоко вздохнув, я в очередной раз покорилась судьбе, и, заметив это, Гэндальф продолжил:
  
  - Торину нужен постоянный уход, а Оин не может находиться при нем неотлучно - раненых слишком много и им тоже требуется помощь, а рук не хватает. Я хотел просить вас быть сиделкой - ведь вы, кажется, умеете врачевать?
  
  - Ну, это слишком сильно сказано, - неуверенно возразила я, - но обработать раны и перевязать смогу.
  
  - Вот и отлично. Возвращайтесь в шатер, Оин вам все объяснит, а я попробую найти для вас что-нибудь теплое. Вы слишком легко одеты...
  
  
  Оин - тот самый седой лекарь, - увидев, что я вернулась, поманил меня к себе.
  
  - Как вас зовут? - спросил шепотом.
  
  - Наташа, - ответила я и заметила его легкое удивление.
  
  Но Оин не стал расспрашивать, а сразу перешел к делу.
  
  - Сейчас Торин будет спать. Все, что мог, я сделал, больше пока ничего не нужно. Я пойду к другим раненым, а вы осмотритесь и просто будьте рядом. Вечером я приду. Но если вдруг заметите что, найдете меня в лагере.
  
  Я только кивнула в ответ, а когда Оин вышел, взяла стул и присела возле раненого.
  
  В мыслях все смешалось: невероятно! Вот этот могучий мужчина - гном? В голове упорно всплывала Белоснежка в окружении забавных человечков в разноцветных колпачках. А Торин и остальные воины, которых я видела в бою, за исключением колоритной внешности, ничем не отличались от обычных людей. Ну, разве что ростом невелики, а так... Что же, гномы так гномы. Нет, ну надо же - словно в сказку попала! Вот только что я буду делать в этой сказке? Ведь здесь у меня никого нет... А там? Кто у меня есть там? Есть ли в моей прежней жизни хоть что-то, о чем стоит жалеть? Нет. И я прекрасно это знала. Да и жизни той скорее всего уже не вернуть. Я отчетливо помнила момент, когда стояла возле разбитой машины. Видела себя со стороны и прекрасно понимала, что это значит. И вот сейчас внезапно осознала, что хоть и испугалась тогда при виде собственного неподвижного тела, но совсем не хотела возвращаться. И это открытие принесло невероятное облегчение. Гэндальф был прав - у меня появилась возможность начать все с чистого листа.
  
  Меня вдруг накрыла совершенно неуместная в тот момент эйфория. Хотелось прыгать и смеяться - я наконец почувствовала себя свободной! Однако соседство раненого воина и боязнь того, что кто-нибудь увидит, что я веду себя, словно пятилетний ребенок, заставили взять себя в руки. Но нахлынувшее возбуждение все равно не давало спокойно сидеть на месте, и я поднялась и принялась осматривать убранство шатра...
  
  
  
  Вечером вместе с Оином пришел Гэндальф и принес плотную шерстяную накидку, которой я очень обрадовалась - печка в шатре топилась слабо, и мне было довольно холодно. Заметив, что волшебник еле держится на ногах от усталости, я усадила его на стул и, пока Оин осматривал раненого, принялась заваривать чай. Поставила на печку еще днем обнаруженный металлический чайник и подбросила в топку пару поленьев из аккуратной стопки на полу. Сухое дерево мигом схватилось огнем и весело затрещало в языках пламени, и, чтобы не напустить в шатер дыма, я поскорее закрыла металлическую дверцу. Щедро отсыпав в тяжелые деревянные кружки ароматной сушеной травы из льняного мешочка, висевшего над столом, присела рядом с Гэндальфом, ожидая, пока согреется чайник. Волшебник сидел неподвижно, прикрыв глаза и опираясь на посох. Лицо и руки были перепачканы грязью, волосы спутались, в бороде застряли кусочки жухлой травы, а плащ покрывали почерневшие пятна - возможно, следы крови.
  
  Вскоре из чайника вырвалась тонкая струйка пара, и, обхватив полотенцем горячую ручку, я доверху наполнила кружки бурлящим кипятком.
  
  Учуяв приятный чайный аромат, Гэндальф глубоко вздохнул и открыл глаза.
  
  - О, это очень кстати, - пробормотал он, с удовольствием вдыхая поднимающийся над кружкой пар, - сегодня я промерз до костей.
  
  Он обхватил кружку обеими руками, согревая озябшие ладони, и с легкой улыбкой посмотрел на меня.
  
  - Гэндальф, - попросила я, - расскажите мне о Средиземье.
  
  Старик лукаво прищурился и усмехнулся в бороду:
  
  - А вы, кажется, начинаете привыкать.
  
  Я лишь молча улыбнулась в ответ.
  
  Глава 5
  
  Гэндальф пил чай и говорил, а я с замиранием сердца слушала его рассказ. Я действительно попала в невероятный сказочный мир, населенный удивительными существами, о которых раньше и представления не имела. Кроме гномов и волшебников, в Средиземье были эльфы, хоббиты, орки, тролли и даже оборотни, и наверняка еще тьма-тьмущая всяких мифических существ. От этого протестовал разум.
  
  Мы с волшебником проговорили допоздна, но я все еще не могла до конца поверить в происходящее, и иногда мне становилось страшно: а вдруг все это сон? Вдруг я проснусь и все станет, как прежде? И тогда протестовала душа... Но когда Торин вдруг застонал, и мне пришлось первый раз самой напоить его отваром, я ощутила тепло тела раненого, сильные точки бьющегося сердца и мягкость волнистых волос, почувствовала его запах, смешанный с запахом крови и лекарств, и поняла, что это все-таки реальность.
  
  И это стало еще очевиднее, когда глубокой ночью у меня появилось вполне естественное желание сходить в туалет. Само собой, в шатре сортира не было, и я тихонько выбралась наружу. Ночь, как нарочно, была ясной, и вокруг продолжали бродить люди. И я отходила все дальше, отыскивая подходящее место. Наконец присела за большим камнем, постоянно озираясь по сторонам. И вот тут моя эйфория резко пошла на спад: всю свою жизнь привычная к комфорту, сейчас я сидела практически в чистом поле, рядом были люди и я ужасно боялась, что меня увидят. А потому никак не могла сосредоточиться и наконец сделать то, зачем пришла.
  
  А остаток ночи проворочалась на стуле, пытаясь найти удобное положение, но как ни старалась, уснуть так и не смогла. Вдобавок ко всему разболелась голова и к утру я впала в полное уныние. Я думала только о том, что буду делать дальше: где спать, что есть. Меня беспокоило, что я не смогу нормально умыться и причесаться, и еще я с ужасом ждала момента, когда мне снова нужно будет выйти по нужде.
  
  Уже чуть не плача, я подбросила дров в еле теплившуюся печку. Набрала в кувшин воды из стоящего в углу ведра и кое-как умылась. Вода была ледяной, и как я не старалась держаться, слезы все же покатились по щекам. Ну как я буду здесь жить, как?
  
  Но когда пришел Оин и с улыбкой протянул теплые сапоги, мне стало ужасно стыдно. Лекарь выглядел измученным - скорее всего, тоже совсем не спал. Вот только в то время, когда я лелеяла свои горести и жалела об отсутствии удобств и привычных вещей, Оин помогал раненым. Да еще и нашел время позаботиться обо мне.
  
  - Спасибо, Оин, - я взяла сапоги, а лекарь только устало кивнул и отошел к раненому.
  
  А я поспешила переобуться. Сапоги оказались немного великоваты, но внутри был толстый мех, и ногам сразу стало очень уютно и тепло.
  
  - Хотите чаю? - я тихонько подошла и встала у лекаря за спиной, наблюдая, как он снимает с Торина повязку. Оин, не оборачиваясь, кивнул. - Хорошо, сейчас приготовлю.
  
  Вскоре в воздухе разлился приятный цветочный аромат, и Оин, закончив дела, присел за стол.
  
  - Вы, верно, голодны? - спросил он.
  
  На что я только махнула рукой:
  
  - Ерунда, мне не привыкать - всю жизнь на диетах.
  
  Я усмехнулась, а Оин вновь посмотрел на меня с удивлением.
  
  - К вечеру что-то будет. Эсгаротцы отправили людей еще вчера.
  
  - Правда, Оин, меня это не беспокоит, я могу потерпеть.
  
  Меня и правда сейчас волновало совсем другое, и Оин это заметил.
  
  - А что вас беспокоит?
  
  Не зная, как поделикатнее объяснить свою главную проблему, я замялась.
  
  - Ну... понимаете, - бог мой, как же неловко говорить о таком мужчине. Наверное я покраснела, как рак, но мне было просто необходимо что-то придумать. - Мне нужно время от времени уединяться.
  
  Минуту Оин смотрел на меня, не понимая, а потом вдруг вытаращил глаза и хлопнул себя по лбу.
  
  - Ну конечно! Как же я раньше не подумал, - лекарь тихо рассмеялся и похлопал меня по руке, - сегодня все сделаем.
  
  - Спасибо, Оин! - я облегченно вздохнула и заметила, что кружка лекаря почти пуста. - Хотите еще?
  
  Но он только помотал головой и поднялся.
  
  - Нет, спасибо, мне нужно идти - столько раненых, - он устало провел по глазам, но тут же как-то встряхнулся и кивнул на Торина. - Через пару часов напоите его отваром, сейчас Торину нужно спать.
  
  - С ним ведь все будет хорошо? - запоздало спохватилась я и опять устыдилась того, что не спросила об этом раньше. Нельзя же быть такой эгоисткой, пора привыкать думать не только о себе.
  
  - Не сомневайтесь, Наташа, он справится, - подхватив свою сумку, Оин слегка поклонился мне и вышел из шатра.
  
  
  Заняться было нечем, и я присела рядом с Торином. Поправила одеяло и случайно коснулась его руки. Ладонь была большой и огрубевшей, и я не удержалась, слегка развернула ее к себе и провела пальцами по твердым мозолям, по четким глубоким линиям, пересекающим ее, и прикасаться к нему было очень приятно. Мне нравилось быть рядом с Торином, смотреть на него. Даже сейчас от него исходила невероятная сила, которая ощущалась почти физически. Интересно, какой он? Что еще есть в его жизни, кроме сражений? Мне бы так хотелось это узнать. Он поправится, обязательно! Ведь он такой сильный! С этими мыслями я безотчетно сжала ладонь Торина, и его пальцы вдруг дрогнули и, словно в ответ, обхватили мои. От неожиданности я чуть не подскочила и почувствовала, как сразу запылали щеки. Сердце заколотилось, и я осторожно вытянула руку из ладони Торина и в смятении поднялась, переводя враз сбившееся дыхание.
  
  Этот мужчина меня волновал, и это чувство было таким необычным - приятным и мучительным одновременно. Меня влекло к Торину, и взгляд постоянно притягивался к его лицу, рукам. Хотелось вновь прикоснуться, почувствовать его тепло, чтобы он вновь сжал мою руку. А каково было бы оказаться в его объятиях, почувствовать совсем близко горячее дыхание, прикосновение губ?..
  
  Я так размечталась, что не услышала, как в шатер кто-то вошел. И только когда за спиной негромко кашлянули, очнулась и резко обернулась. Совсем рядом стоял Двалин и смотрел на меня с легкой улыбкой и явным интересом. Появилось чувство, что меня застукали за неприличным занятием, и, смутившись, я отошла в сторону. Двалин уселся на мой стул и, облокотившись о ложе, уткнулся лицом в кулак. И так и сидел, понуро и молча, только изредка шумно вздыхал.
  
  Не желая мешать, я проверила печку и снова поставила чайник. Но тут в шатер вошли еще двое гномов - один совсем молодой, веснушчатый и почти безбородый, второй постарше и посолиднее, и оба рыжеволосые. Гномы были очень похожи, и я сразу решила, что они братья.
  
  - Нори, - представился старший и слегка поклонился.
  
  - Ори, - молодой гном смутился и покраснел.
  
  - К вашим услугам! - это они сказали уже вместе и снова поклонились.
  
  Не в силах сдержать улыбку, я протянула им руку.
  
  - Мне очень приятно. А я Наташа.
  
  Нори быстро глянул на молодого гнома, потом на меня и взял предложенную руку. Слегка пожал мои пальцы, и направился к Двалину, а Ори, так и не подняв глаз, поспешил за ним.
  
  Все трое тихо переговаривались возле ложа раненого, а я отошла и присела за стол. Но Двалин вскоре поднялся и подошел ко мне.
  
  - Пойдем, красавица, подышим воздухом.
  
  Он вышел из шатра, а я взяла накидку, укуталась потеплее и вышла следом. Двалин стоял неподалеку и раскуривал трубку. Увидев это и почувствовав приятный аромат табака, я невыносимо захотела курить, но только потянула носом воздух и слегка прикрыла от удовольствия глаза - мне всегда нравилось это занятие, к тому же казалось, что сигареты успокаивают.
  
  - Так откуда же ты взялась? - Двалин снова вырвал меня из грез, на этот раз наркотических, и я непонимающе уставилась на него. - Гэндальф говорит что-то невразумительное, про какой-то другой мир.
  
  Гном смотрел на меня, слегка прищурившись, и продолжал попыхивать трубкой. А я начала нервничать. Ну что я ему расскажу? Все равно ведь не поверит.
  
  - Двалин, а ваши женщины курят?
  
  Такого вопроса он не ожидал, и его брови удивленно взлетели.
  
  - Ну... бывает, а почему ты спрашиваешь?
  
  - Стыдно признаться, но я ужасно хочу курить, - я глянула на него, ожидая, что сейчас он рассердится.
  
  Но Двалин только усмехнулся и протянул мне трубку.
  
  Она была очень гладкая, словно отполированная, и теплая. Я обхватила губами мундштук и слегка затянулась. Но стоило только вдохнуть, легкие словно огнем обожгло - табак был очень крепкий. Я закашлялась, на глазах выступили слезы, а Двалин загоготал и похлопал меня по спине.
  
  - Хороший табачок, а? - со смехом спросил он. - Дружище Бильбо поделился.
  
  - Хороший... - возвращая трубку владельцу, еле выговорила я, утерла слезы и почувствовала, как слегка закружилась голова.
  
  - Ну так ты расскажешь, какого Балрога делала на поле боя?
  
  - Мне нечего скрывать, Двалин, просто все это очень необычно, - я повернулась и посмотрела гному в глаза. - Гэндальф прав, я из другого мира. Там меня скорее всего больше нет, - я вздохнула, взяла у Двалина трубку и втянула дым намного осторожнее, но и вторая затяжка получилась не лучше: в горле снова горячо запершило. - Но как именно я попала сюда, не знаю. Просто очнулась на земле, а вокруг - битва.
  
  Двалин хмурился и ничего не говорил, только смотрел на меня, и я ощущала его тяжелый изучающий взгляд.
  
  - Я не враг, Двалин. Знаю, что ты мне не веришь, но я не враг.
  
  Гном только тяжко вздохнул.
  
  - Я так и не думаю, - он вновь посмотрел мне в глаза, - я видел, как ты тащила его.
  
  - Да, - я опустила голову и повертела в руке трубку, но затянуться еще раз не решилась. - Знаешь, у индейцев был интересный обычай: выкуривать с новоприбывшими трубку мира в знак дружбы и добрых намерений, - я вернула трубку Двалину и улыбнулась. - Вот как сейчас. Мне бы хотелось стать тебе другом, и остальным тоже.
  
  - И Торину?
  
  - Конечно, - я подняла глаза и встретилась с насмешливым взглядом воина. Вот сейчас он мне совсем не верил, и я почувствовала, как лицо заливает краска смущения. Тем не менее повторила, стараясь, чтобы голос звучал как можно тверже: - И Торину.
  
  Но Двалин только усмехнулся.
  
  - Ладно, иди, - он махнул рукой на шатер, - поговорим еще.
  
  И размашисто зашагал прочь.
  
  Глава 6
  
  Когда я вернулась в шатер, Нори и Ори заканчивали закреплять в правом углу тяжелую плотную штору. За ней образовался небольшой закуток, и по красноречивому взгляду Нори и пылающим щекам до невозможности стеснительного Ори стало понятно, что этот закуток сделан для меня.
  
  Наверное, в этот момент я смутилась не меньше Ори, но все же заставила себя не опустить глаз и поблагодарила рыжеволосых братьев, на что Нори только насмешливо хмыкнул в ответ.
  
  Гномы наверняка считали меня неженкой и были правы - впервые в жизни я оказалась в подобных условиях, и принять это было очень непросто.
  
  То, как поглядывал на меня Нори - насмешливо и немного высокомерно, показалось мне очень неприятным, и невесть откуда взявшаяся гордость громко заявила: 'Все, больше ни у кого ничего не попрошу! Сама обойдусь, без посторонней помощи. Не хватало еще, чтобы какой-то коротышка надо мной насмехался!'
  
  И едва гномы вышли, я, полная решимости, рывком открыла печку, подбросила в топку несколько поленьев и на мгновение засмотрелась на огонь, вдруг снова остро ощутив приступ одиночества. Вновь стали наваливаться горестные думы, к которым сейчас примешивалась еще и обида, но на ложе вдруг зашевелился Торин, и я быстро захлопнула дверцу и кинулась к нему.
  
  Торин тихо стонал и пытался повернуть голову - видимо, действие снотворного заканчивалось. Вспомнив слова Оина, я мигом отлила из склянки, стоящей на столе, немного отвара в неглубокую чашу и поставила на печку, чтобы слегка подогреть.
  
  Торин стонал уже сильнее, и, торопливо помешав отвар деревянной ложкой, я взяла чашу и подошла к раненому.
  
  - Тише, тише! - сжала его пальцы, комкающие покрывало, желая успокоить, унять его боль, и почувствовала, как рука дрогнула и слегка расслабилась. - Вот и хорошо, все будет хорошо, тише...
  
  Осторожно просунула одну руку Торину под голову, приподняла и слегка прижала к своему плечу, а другой поднесла к его губам чашу с отваром.
  
  Торин как будто чувствовал, что ему это нужно, и сам втягивал жидкость. Он был словно в полусне: не открывал глаз, не говорил, но послушно делал то, о чем я его просила.
  
  - Вот так, еще глоточек, молодец...
  
  Словно ребенка, я осторожно уложила Торина обратно на тонкую подушку, тихонько вытянула руку из-под его головы и получше укрыла, натянув одеяло повыше.
  
  Теперь он проспит еще пару часов, а я могла бы чем-нибудь заняться. Вот только чем?
  
  Прошлась по шатру, расставила по местам кое-какие вещи и собрала с пола мусор. Навела порядок на столе и собралась вымыть чашу, из которой поила Торина. Но когда подошла к ведру, чтобы набрать воды, увидела, что оно почти пустое.
  
  Недолго думая, я слила остатки воды в большую плошку на столе, набросила накидку и пошла к выходу. Но на пороге спохватилась и обернулась на Торина - воин лежал неподвижно, только грудь его мерно вздымалась. Он спокойно и умиротворенно спал, и это отчего-то выглядело так трогательно, что мне совсем не захотелось оставлять его одного.
  
  Но я только вздохнула и, хоть и знала, что он меня не услышит, шепнула тихонько:
  
  - Я скоро.
  
  И вышла из шатра.
  
  На улице было пасмурно и заметно потеплело. Вчерашний снег почти стаял, и земля под ногами была мягкой и вязкой. Сейчас, без снежного покрова, влажная почва выглядела почти черной, даже какой-то маслянистой, и совершенно безжизненной, а одинокие островки жухлой бурой травы только усиливали это впечатление.
  
  Я огляделась и увидела, что шатер словно окружен кольцом - метров на пятьдесят вокруг почти никого не было, только редкие одинокие фигуры воинов, стоящих неподвижно, словно часовые. Видимо, покой Торина охраняли.
  
  Пошла вперед, осматриваясь по сторонам, и когда вышла за это своеобразное ограждение, моему взгляду открылась ужасающая картина - всюду раненые воины прямо на земле, а рядом с ними лекари или просто помощники, не знаю. Сложенные грудами мертвые тела, над которыми кружат черные птицы. А между ранеными и павшими ходят те, кому повезло больше. То тут, то там на носилках подносят новые тела и груды неумолимо растут. И все это в почти полной тишине: ни криков, ни плача, даже птицы - вестники смерти - и те не каркают.
  
  Эта молчаливая скорбь меня поразила: во всем было какое-то потрясающее единство, все делали одно дело. Простые люди, объединенные общим горем...
  
  И это стало настоящим откровением: да что я видела в жизни, разве мои эгоистичные печали об отсутствии комфорта и удобств можно сравнить с тем, на что сейчас смотрели глаза?
  
  Я сглотнула подступивший к горлу комок и пошла вперед.
  
  - Наташа! - кто-то схватил меня за руку и, обернувшись, я увидела Оина. - Вы что здесь делаете? Торину стало хуже?
  
  Лицо лекаря было очень обеспокоенным, а я, находясь под впечатлением, не сразу поняла, о чем он меня спрашивает.
  
  - Наташа! - Оин потряс меня за плечо, и до меня наконец дошел смысл его слов.
  
  - Нет, нет, Оин, с Торином все хорошо, - торопливо ответила я, и лекарь выдохнул с таким облегчением, что у меня защемило в груди. Как же они переживают друг за друга! Совсем не то, что в нашем мире, где каждый сам за себя, и где очень быстро отвыкаешь от всяких чувств. - Просто вышла за водой, пока он спит.
  
  Я кивнула на пустое ведро, подтверждая свое намерение, а лекарь в очередной раз глянул на меня с удивлением.
  
  - Зачем? Можно было просто попросить, вам бы принесли.
  
  - Нет, Оин. Я могу сделать это и сама, а у вас и так забот хватает. Только скажите, пожалуйста, где ее можно взять.
  
  - Вон там есть источник, - Оин махнул рукой в сторону горы, - вы его не пропустите.
  
  - Спасибо, я найду, - и пошла в указанную сторону, а гном крикнул вслед, чтобы я не задерживалась.
  
  
  Источник и правда сложно было бы пропустить, ибо такого я не видела никогда: невысокий холм, нереально зеленый на фоне окружающей его черноты, рассекала широкая трещина, из которой небольшим ручейком бежала кристально чистая вода и с приятным мелодичным плеском падала вниз, в неглубокий колодец, изнутри выложенный гладкими круглыми камнями.
  
  Вода была настолько прозрачной, что я отчетливо видела каждый камушек в кладке, а сама вода казалась голубой.
  
  Это было настолько красиво, что просто завораживало. Я бы с огромным удовольствием посидела еще в этом чудесном уголке, но Торин остался один, и нужно торопиться.
  
  Осторожно, боясь потревожить чудесную воду, я набрала ведро и безотчетно поклонилась в знак благодарности - у меня было удивительное чувство, что этот источник живой.
  
  Когда я вернулась, Торин по-прежнему спокойно спал, и я присела рядом, думая о том, сколько еще чудес предстоит мне увидеть в Средиземье.
  
  Уже сейчас я видела разительный контраст между нашим миром и этим и начинала понимать, что вся моя прежняя жизнь была совершенно пустой. Я ничего не видела вокруг, жила, словно отгороженная крепостной стеной, и не думала ни о ком, кроме себя.
  
  А здесь... Здесь все было по-другому. Здесь хотелось жить полной жизнью, общаться с другими людьми, и более того, хотелось разделить общее горе и попытаться помочь.
  
  Я прекрасно понимала, что почти ничего не умею, но сейчас это уже не пугало. Я научусь. Руки, ноги и голова на месте, и я буду стараться.
  
  Я чувствовала себя так, словно впервые оказалась среди настоящих живых людей, а не аморфных марионеток, окружавших меня прежде.
  
  Казалось, что здесь даже дышится свободнее, и я с воодушевлением вдохнула поглубже и решительно поднялась навстречу вошедшему в шатер Оину.
  
  Глава 7
  
  Убедившись, что с Торином все в порядке, Оин присел за стол.
  
  - Наташа, пришло несколько лодок с провиантом, их уже разгружают. Я хотел попросить вас приготовить что-нибудь, где-то на десятерых. Справитесь?
  
  - Конечно, Оин, - готовить я умела, а потому согласно кивнула и даже обрадовалась его просьбе.
  
  - Парни могут и сами, конечно, - Оин словно извинялся, - но сейчас все, кто свободен, занимаются разбором завалов в чертогах - нужно переносить раненых, пока не стало совсем холодно, и каждая пара рук на счету.
  
  - Оин, я все сделаю, не беспокойтесь. Скажите только, где взять посуду и продукты.
  
  - Скоро все принесут. Спасибо вам, - он с улыбкой похлопал меня по руке, поднялся и вышел.
  
  Вскоре с улицы донеслись голоса, и я выглянула наружу. Чуть впереди, на небольшой ровной площадке, Глоин и Нори разводили костер, и, увидев меня, приветственно кивнули. Возле шатра, чуть сбоку от входа, стояло несколько корзин: круглые хлебы, пара головок сыра, овощи и свежая рыба. И я сразу поняла, что приготовлю: уху! Настоящую русскую уху с дымком. Конечно, мне уже довольно давно не доводилось стоять у плиты, но я была уверена, что справлюсь.
  
  
  Однажды папа вдруг решил вывезти нас с мамой на природу - на рыбалку, которую он безумно любил. Мне было лет пятнадцать тогда, и я очень обрадовалась, потому что раньше папа всегда ездил один - ему нравилось посидеть с удочкой в тишине, чтобы никто не мешал, так он отдыхал. А вот мама была не слишком довольна, ворчала, что у речки будет полно комаров, роса на траве - от этого можно и простуду схватить, и вообще: зачем куда-то ехать, если можно провести выходной с гораздо большей пользой и сходить всей семьей на недавно открывшуюся художественную выставку. Но никаких возражений папа слушать не желал, и вскоре мы дружно погрузились в машину.
  
  Мне навсегда запомнился тот чудесный день, как красиво и тихо было вокруг, только птичий пересвист и мелодичный плеск бегущей воды. Помню, как вздыхала, сидя на раскладном стульчике, мама. И довольное лицо отца, держащего в руках длинную удочку. Как сладко пахли цветы, когда я, набегавшись, словно ребенок, со смехом повалилась на траву и замерла, раскинув руки и глядя в далекое чистое небо.
  
  А потом папа готовил уху, а я крутилась рядом и хотела помочь, но он весело отгонял меня, заявляя, что сделает все сам, потому что уха совсем не женское дело. Но я все равно не отходила ни на шаг и наблюдала. А папа, радуясь тому, что дочка проявляет интерес, охотно раскрывал мне все свои секреты...
  
  
  Тем временем Глоин и Нори установили над костром здоровенный котел, в который легко вошло два ведра воды. Да тут не на десятерых, а на целую армию - пронеслось у меня в голове. И, чтобы не терять время, я вернулась в шатер и стала искать, чем можно почистить рыбу.
  
  На столе лежал только тот самый засапожный нож Торина. Конечно, он был слишком большим, но все же лучше, чем ничего. Вооружившись, я оделась потеплее, но на пороге чуть не столкнулась с Ори, несущим в руках здоровенный узел, и посторонилась, пропуская гнома внутрь.
  
  Опустив ношу прямо на земляной пол, Ори развязал ее и, по прежнему смущаясь и пряча глаза, поочередно передал мне в руки: большое блюдо, деревянный половник; довольно тяжелый мешочек с чем-то сыпучим, скорее всего с солью; еще один мешочек с сушеной травой; два ножа: один узкий и длинный, напоминающий хлебный, а второй короткий, как раз подходящий для чистки рыбы и овощей; несколько чистых полотенец. А вот сам узел, к моему удивлению, оказался женским платьем темно-зеленого цвета с корсажем и длинной пышной юбкой, которое Ори отряхнул от земли и, все также не поднимая глаз, протянул мне.
  
  - Вот, - сказал он, - это вам.
  
  Мое платье и правда выглядело ужасно, и я с благодарностью приняла обнову.
  
  - Спасибо, Ори, большое спасибо!
  
  Гном наконец посмотрел на меня и тут же зарделся. С неловкой улыбкой вытер нос и поспешил на выход.
  
  Проверив Торина, я быстро разложила вещи на столе, а потом нырнула в свой закуток и торопливо переоделась.
  
  Платье оказалось немного коротковато - хотя так даже лучше, юбка не будет путаться под ногами - но в целом сидело очень неплохо. Ткань была мягкой, приятной и достаточно плотной, и в нем было гораздо теплее. Вот только довольно глубокий вырез меня смущал.
  
  Подумав, я безжалостно искромсала старое платье. Верхнюю часть оставила на тряпки, а ту, что была юбкой, разорвала пополам. Одну половину накинула на шею, как платок, свободные концы засунула в вырез корсажа, прикрыв наполовину обнаженную грудь, а вторую собралась повязать, как передник, и тут увидела пришитый к поясу платья небольшой мешочек из такой же ткани.
  
  Развязав тонкий шнурок, я обнаружила настоящее сокровище: деревянный гребень, несколько зажимов для волос и маленькое зеркальце в металлической оправе. И чуть не запрыгала от восторга - наконец-то смогу привести волосы в порядок! И вновь поймала себя на мысли, что радуюсь таким пустякам, как расческа и зеркальце, а раньше на подобное и внимания бы не обратила.
  
  Наскоро расчесав спутанные волосы, заплела их в косу, чего не делала с самого детства, закрепила зажимом и уже от этого почувствовала себя гораздо лучше и увереннее. Повязав-таки поверх платья импровизированный передник, подхватила оставшееся тряпье: будет, чем вытирать грязные руки. И поспешила к Торину, который уже начал немного постанывать - пришло время напоить его отваром.
  
  А когда раненый вновь успокоился, взяла блюдо, нож и тряпки и вышла на улицу.
  
  
  Вытащив из корзины здоровенную рыбину, я положила ее на остатки своего прежнего платья и придерживая одной рукой у головы, другой начала счищать чешую. А рыба вдруг подскочила и ударила хвостом. С визгом я отпрянула назад и с ужасом смотрела на дергающуюся на земле рыбу.
  
  - Чего кричишь? - Двалин свалил у костра большую охапку дров и, отряхивая руки, подошел ко мне.
  
  - Рыба-то живая! - меня даже передернуло.
  
  - Ну это бывает, видать, не уснула еще, - спокойно сказал гном. - Шибани ее чем-нибудь по голове.
  
  - Двалин, я не могу... Не могу ее шибануть.
  
  Он посмотрел на меня, как на блаженную, достал здоровенный нож и одним ударом отсек рыбине голову. А потом усмехнулся и сказал:
  
  - Ты словно принцесса из детской сказки, гномка бы даже не дрогнула. Еще помощь нужна?
  
  - Да, пожалуйста, вот этих двух еще, - я вытащила из корзины еще пару рыбин, и Двалин в одно мгновение обезглавил и их.
  
  - Готово, - зачерпнув горсть песка, он почистил лезвие ножа, обтер его о штаны и засунул в ножны.
  
  - Спасибо, Двалин, - пробормотала я, чувствуя себя вовсе не принцессой, а слепым беспомощным щенком.
  
  - К твоим услугам, - усмехнулся он и зашагал прочь.
  
  На этот раз я справилась довольно удачно, начистила гору овощей и извела всю оставшуюся воду на мытье, горько жалея об отсутствии водопровода. В ледяной воде руки стыли так, что ломило пальцы, и я долго дышала на них, согревая. Но когда наконец закончила, была безумно горда собой.
  
  Котел уже вовсю кипел, и теперь я мучительно пыталась сообразить, на чем нарезать целое ведро овощей. Оглядевшись вокруг, поискала глазами какой-нибудь обломок доски, но ничего подходящего не нашла, и вспомнив, что в шатре есть полотенца, сбегала туда и принесла одно. На нем и покрошила овощи.
  
  Закинув их в воду, принялась за рыбу. Но перерезать толстенные кости не хватало сил, и я снова пошла в шатер - все же ножу Торина придется сегодня поработать. Захватив вместе с ним половник и мешочки с солью и травой, я вернулась к костру и продолжила священнодействовать.
  
  
  
  И вскоре из котла поплыл такой аппетитный запах, что мой пустой желудок буквально скрутило в узел. Проверив, достаточно ли соли, я едва удержалась, чтобы не нахлебаться кипящего варева, показавшегося безумно вкусным, прямо из котла, и, чтобы избежать соблазна, принялась перетаскивать оставшийся провиант в шатер. Заодно нарезала хлеб и сыр и сложила их в одну из пустых корзин, заранее застелив ее чистым полотенцем.
  
  За делами время пролетело незаметно, и я с беспокойством поглядывала на Торина, боясь пропустить момент, когда вновь нужно будет напоить его снотворным. Но пока он спокойно спал, и я вернулась к костру, захватив корзину с хлебом.
  
  Уха была готова и, чтобы не переварить все в кашу, я палкой отодвинула из-под котла оставшиеся горящие поленья, а потом выбрала небольшую головню, прихватила ее полотенцем и осторожно опустила в котел - это был главный папин секрет. Головня зашипела, и запах варева стал просто невероятным.
  
  Гномов и правда оказалось больше десяти. Знакомые и нет, они устало расселись возле почти потухшего костра, а двое из них подхватили котел и поставили на землю чуть в стороне. Сдвинули обратно еще тлеющие головешки и начали снова разводить огонь.
  
  Оин сразу пошел к Торину, и я поспешила было за ним, но лекарь меня остановил:
  
  - Останьтесь, Наташа, поешьте вместе с остальными.
  
  Но приближаться к компании гномов мне было как-то неловко и я осталась стоять неподалеку, наблюдая, как один из них - коротышка в смешной ушанке - разливает уху в откуда-то взявшиеся плошки - видимо, гномы принесли их с собой. Он весело балагурил и подавал дымящееся варево каждому едоку и вдруг, налив очередную порцию, направился ко мне.
  
  - Бофур, - представился он, расплывшись в широкой улыбке, и поклонился: - К вашим услугам.
  
  Он протянул мне плошку, в которой была еще и деревянная ложка, и я взяла ее и благодарно кивнула.
  
  - Спасибо вам. Я Наташа.
  
  Бофур ничего не ответил, только слегка задержал на мне взгляд, и, продолжая улыбаться, вернулся к костру.
  
  Уха и правда получилась потрясающей. Возможно, дело было в том, что я слишком проголодалась, или в свежем воздухе или в чем-то еще, но мне показалось, что ничего вкуснее я в своей жизни не ела. Гномам, похоже, тоже понравилось - они довольно крякали и просили добавки. Еще недавно хмурые и усталые, сейчас мужчины заметно оживились и весело переговаривались, и, чувствуя свою причастность, я с радостью наблюдала за ними.
  
  
  Вскоре к компании присоединились еще двое: Гэндальф и совсем маленький человечек в бордовом сюртучке, которого я поначалу приняла за ребенка. Но когда волшебник представил его мне, увидела, что это довольно зрелый мужчина, просто совсем маленький - вроде наших лилипутов. Звали этого малыша Бильбо Бэггинс, и он едва доставал мне до плеча, а Гэндальфу и вовсе был только по пояс. При всем этом, он был полон совсем невысокомерного достоинства и, судя по глазам и улыбке, был очень добрым и искренним.
  
  Последним у костра уселся Оин, и гномы наперебой начали расспрашивать о раненом, а я вернулась в шатер, успев увидеть, как Бофур протянул лекарю миску.
  
  
  Утолив голод, гномы закурили - в шатер потянулся приятный табачный аромат. Я тоже была не против покурить, но просить об этом перед всей честной компанией ни за что бы не решилась. Но мое желание неожиданно исполнилось само - в шатер вошел Двалин и сунул мне в руки небольшой сверток.
  
  - Держи, только сильно в себя не тяни.
  
  Я лишь успела пролепетать: 'Спасибо', а он уже повернулся и вышел. Мгновение я непонимающе смотрела на сверток, а развернув плотную ткань, от неожиданности растрогалась: внутри оказалась маленькая черная трубка, а еще мешочек с табаком и самые настоящие спички. Такая забота даже немного обескураживала, ведь я совсем чужая здесь, а гномы думали обо мне, о моих нуждах и желаниях, хотя у них и без того забот хватало. И от этого на душе становилось теплее. Я начала понимать, что не одна, что смогу приспособиться к здешней жизни, и это меня радовало. И хоть принять это было по-прежнему трудно, Средиземье нравилось мне все больше.
  
  Глава 8
  
  Когда я вышла собрать посуду, у догорающего костра, молча попыхивая трубками, сидели только Фили, Кили и Двалин. Ни плошек, ни котла уже не было - видимо, гномы привыкли все делать сами. Даже мое разделочное полотенце забрали. И тут я вспомнила про нож и лихорадочно огляделась вокруг. Но его тоже не было, и меня отчего-то неприятно кольнуло, словно я потеряла что-то дорогое.
  
  - Двалин, ты случайно не видел здесь большой нож? - обратилась я к воину.
  
  Он обернулся, глянул хмуро и показал зажатый в руке клинок.
  
  - Этот?
  
  - Да! - обрадовалась я. - Совсем про него забыла, когда готовила.
  
  Я протянула было руку, но Двалин, вместо того, чтобы вернуть мне нож, поднялся и грозно спросил:
  
  - А зачем ты его взяла?
  
  Догадываясь, что сделала что-то неправильное, я все же честно ответила:
  
  - Чтобы нарубить рыбу.
  
  - Тебе же принесли все, что нужно.
  
  - Двалин, тот нож ее не взял, он слишком тонкий.
  
  - Девочка, это боевое оружие, - он потряс клинком перед моими глазами. - Оружие Торина! А ты им рыбу рубила.
  
  - Двалин...
  
  Но он не слушал:
  
  - А ты знаешь, что узбад сам его ковал? Знаешь, что этот клинок не раз спасал ему жизнь?
  
  Ну откуда мне было это знать? Опустив голову, я только кивала и чувствовала себя школьницей, не сделавшей домашнее задание.
  
  - Нельзя брать чужое оружие, запомни навсегда!
  
  - А что мне оставалось делать? Ты же сам отрубил рыбе голову таким же ножом.
  
  - Сам - это сам, глупая! - гаркнул Двалин. - А ты взяла чужое без спроса.
  
  Спорить было бесполезно, и я так и стояла, понурившись, и чувствовала, как от обиды подступают слезы. Конечно, я понимала все, что сейчас говорил Двалин: оружие для воина словно живое существо, продолжение его самого. Но и мне как-то нужно было справляться, а этого он понимать почему-то не хотел и продолжал меня отчитывать.
  
  Когда он наконец закончил и, еще раз сунув нож мне под нос, сказал: 'Я его заберу', я молча повернулась и пошла к шатру, глотая злые слезы.
  
  - Подожди, - донеслось сзади, и я остановилась. - Тебе еще что-нибудь нужно?
  
  Голос Двалина смягчился, и, обернувшись, я увидела, что он улыбается - как-то скупо и сурово, почти одними глазами, но все же улыбается. И на душе сразу стало легче.
  
  - Да, - кивнула, подумав, - хорошо бы доску разделочную, - и, не удержавшись, добавила: - И большой нож!
  
  Двалин гоготнул, и я тоже рассмеялась. Мир был восстановлен, и я с легким сердцем вернулась в шатер.
  
  
  Фили и Кили сидели возле Торина и тихо переговаривались. Не желая мешать, я взяла подарок Двалина и вышла на улицу, надеясь, что гном еще не ушел. Но вокруг было пусто и тихо.
  
  Отойдя в сторонку, чтобы мальчишки не увидели меня курящей, осторожно набила трубку и, чиркнув спичкой, попыталась раскурить. Табак начал тихонько потрескивать, и, довольная тем, как хорошо у меня все получается, я сделала небольшую затяжку. И тут же зашлась кашлем, как и в прошлый раз. Да что у них тут за табак такой? Это же легкие луженые нужны, чтобы его курить! Прокашлявшись, попробовала затянуться еще раз, но кроме жжения в горле и навернувшихся слез, никакого удовольствия не получила. В сердцах подумав, что лишилась последней радости, я выбила на землю тлеющий табак и затоптала ногой. Пожалуй, нужно бросать.
  
  
  В шатре уже никого не было, и я с облегчением вздохнула. Торопливо сбросив накидку и грязный передник, уединилась в закутке, чтобы наконец сделать то, чего давно и настойчиво требовала природа. Самый сложный пункт, подумалось мне. Привыкнуть к тому, что вместо нормального туалета ведро, будет труднее всего. Но оптимизм меня не покидал, и я мысленно махнула на это рукой - переживем.
  
  Закончив вечерние процедуры, присела рядом с раненым и ощутила, как резко навалилась усталость. После бессонной ночи и насыщенного дня, сейчас, в тепле и тишине шатра, глаза закрывались сами. Положив голову на скрещенные руки, я чувствовала совсем рядом тело Торина, и от его близости становилось еще уютнее и теплее. Сейчас я не горевала об отсутствии подушки и одеяла, было достаточно того, что есть где поспать. И удивляясь самой себе, лишь успела подумать, как быстро все меняется...
  
  
  * * *
  
  
  Следующие несколько дней мало отличались друг от друга. Торин по-прежнему был без сознания, и много помощи ему не требовалось. Поэтому, по негласному соглашению я продолжала готовить, освободив гномов хотя бы от одной заботы. Рано утром они приносили воду и дрова, ближе к обеду разводили костер и устанавливали котел, а вечером собирались все вместе - усталые и грязные, жадно ели, проголодавшись за целый день, а потом еще долго сидели с трубками у огня и разговаривали. Меня теперь тоже звали в общий кружок, и я потихоньку знакомилась с остальными и с удовольствием слушала вечерние разговоры.
  
  Гномы трудились, не покладая рук. Часть раненых, тех, кто был особенно тяжел, уже переправили в Эребор, и работа в чертогах не прекращалась даже ночью - по словам гномов, разрушения были очень велики. Желая поддержать беседу, я как-то спросила, кто же все это разрушил, и получила бесхитростный ответ Бофура: дракон. Решив, что это просто шутка, я прыснула в кулак, но по мгновенно воцарившейся гробовой тишине поняла, что снова попала впросак. То, что мне казалось невероятным, здесь было вполне обыденным. А вот я никак не могла привыкнуть. И, боясь случайно кого-нибудь обидеть, впредь решила помалкивать. Зато слушала с удовольствием.
  
  Особым даром рассказчика выделялся Балин - почтенный седовласый гном с очень живыми карими глазами. Не я одна слушала, забыв обо всем, когда Балин заводил одну из своих многочисленных историй. Именно от него я узнала о прекрасном городе Дейле, ныне лежащем в руинах у подножия Одинокой горы, о великих битвах далекого прошлого, в которых славно сражались их предки, и о чудесных подземных королевствах, выстроенных в глубинах гор и поражающих своим величием и красотой.
  
  
  Перевязывать Торина Оин по-прежнему не позволял, зато научил готовить заживляющую мазь и снотворный отвар. И каждый раз пристально следил, чтобы я не ошиблась с количеством ингредиентов, и когда все получалось правильно, одобрительно кивал, пряча в усах улыбку, и я понимала, что он доволен. А мне неожиданно очень понравилось лекарское дело, и я с удовольствием слушала рассказы Оина о целебных травах, специальных минеральных порошках и чудодейственных снадобьях, способных поднять на ноги едва живого. И чем больше Оин рассказывал, тем больше я понимала, что почти все средства в его лекарском арсенале заживляющие, то есть, в нашем понимании, Оин был вроде хирурга - вся средиземская медицина сводилась к лечению ран, ушибов и переломов. И когда в ответ на вопрос, какой травой лечить простуду, лекарь удивленно посмотрел на меня и спросил, что это такое, я в очередной раз поразилась - судя по всему, жители Средиземья не болели и, наверное, жили до глубокой старости.
  
  И все же я упросила Оина позволить мне хотя бы присутствовать при перевязках. Лекарь поворчал для порядка, но довольно легко согласился - хоть Оин этого и не говорил, я видела, что ему нравится меня учить. Он продолжал делать все сам, но попутно объяснял и показывал, как обрабатывать раны и накладывать бинты.
  
  За эти дни Торин сильно осунулся, под глазами залегли тени, а кожа побледнела. Я видела, что Оин тревожится - рана заживала не слишком хорошо.
  
  - Оин, он совсем истощен, может, его покормить? Я приготовлю бульон.
  
  Но лекарь покачал головой.
  
  - Нет, Наташа, это только отнимет лишние силы. Пока Торин борется с болезнью, мы не должны мешать, - Оин прикрыл раненого одеялом и, тяжело вздохнув, пробормотал: - По-моему, он просто не хочет возвращаться...
  
  
  * * *
  
  
  Той ночью Торин спал беспокойно: часто вздрагивал и стонал. Оин предупреждал, что скоро отвар будет действовать слабее, и давать его Торину придется чаще. Приготовив очередную порцию, я собралась напоить раненого, но, едва коснулась головы, поняла, что у Торина сильный жар - лоб просто горел. А руки были ледяными, и побледневшая кожа покрылась мурашками.
  
  
  У Тани подрастал сынишка. Георгий, но мы звали его Гошкой. Славный мальчишка, но, как и многие нынешние дети, лет до трех постоянно болел. И все бы ничего, но Гошка очень плохо переносил температуру - всегда под сорок, сам бледный, губы синие, руки-ноги холодные, и сильный озноб. Таня очень переживала, шерстила интернет в поисках информации и знала, что бледная лихорадка очень опасна - жар остается в теле и может повреждать внутренние органы, а если случатся судороги и сведет шейные мышцы, ребенок может попросту задохнуться. Врачи, к которым Таня таскала Гошку, на вопрос: что делать? - дружно разводили руками и отвечали одно: ждать, когда перерастет. И бедная Таня каждый раз, стоило Гошке заболеть, умирала от страха. К счастью, парень действительно перерос свою особенность, и стал болеть гораздо реже и легче, но первые три года его жизни Таня еще долго вспоминала, как страшный сон.
  
  
  Воспоминания вихрем пронеслись в голове, и я поняла, что нужно срочно что-то делать. Кинувшись к воде, намочила полотенце и положила Торину на лоб, получше укрыла одеялом, подоткнула края и, подумав, набросила сверху и свою накидку. Теперь нужно найти Оина.
  
  Ночь была темной, но с неба спускался легкий снежок и, ложась на землю, делал ее чуточку светлее. Далеко впереди горел костер, и я побежала к нему в надежде найти хоть кого-то из знакомых. Конечно, я понимала, что Торин далеко не ребенок, и вряд ли ему грозит слишком уж большая опасность, но все же считала, что лучше перестраховаться - едва закрывшаяся рана была очень серьезной, организм ослаблен, всякое может случиться. Лучше не рисковать.
  
  Гномы, сидевшие у костра, были мне незнакомы, и на вопрос, где можно найти Оина, только пожали плечами. Я бросилась было дальше, но испугалась так надолго оставлять Торина одного.
  
  - Пожалуйста, найдите Оина! Торину стало хуже, нужен лекарь!
  
  Едва услышав имя раненого, гномы поднялись и с беспокойством переглянулись.
  
  - Идите, леди, мы найдем его, не волнуйтесь, - ответил один из них, и коротко поблагодарив, я побежала обратно.
  
  Торин дрожал всем телом и дышал тяжело и прерывисто. Полотенце упало, а одеяло сползло набок, открыв забинтованную грудь, и я увидела, что повязка пропиталась желтым. С нехорошим предчувствием осторожно разрезала бинты и охнула - еще вечером розовая и чистая, за ночь рана покраснела и отекла, а в середине назрел и успел прорваться здоровенный гнойник. Облив рану специальным раствором, я снова укрыла Торина и села рядом, поглаживая раненого по голове. А он продолжал дрожать так, что стучали зубы. Ну что же Оин так долго?
  
  Я беспокойно вскочила, не в силах сидеть на месте. Нужно что-то делать! Снова бросившись за помощью, на выходе налетела на взволнованного Кили.
  
  - Что случилось? - придержав меня, спросил он.
  
  - Рана загноилась, смотри, - я откинула одеяло, и увидела, как Кили побледнел. - Нужно вычистить гной, а Оина все нет.
  
  - Он в Эреборе, кому-то из раненых тоже худо. За ним послали, - Кили не сводил глаз с трясущегося Торина, а потом резко обернулся ко мне, и я увидела, сколько боли в его глазах. - А ты сама сможешь?
  
  Технически я знала, что нужно делать - папа однажды сильно простудился на рыбалке, и у него в подмышке выскочил фурункул, да такой, что отец даже не мог вести машину, и я возила его к доктору и сидела рядом во время процедуры. А вот делать что-то подобное самой мне никогда не приходилось. Но смотреть на страдающего Торина было просто невыносимо, и я решилась.
  
  - Попробую. Только тебе придется его подержать, дать отвар сейчас не получится.
  
  Кили кивнул и встал в изголовье, а я быстро приготовила все необходимое, сложила на стул, чтобы было под рукой и прокалила на огне нож с длинным лезвием.
  
  - Давай, Кили, - севшим от страха голосом шепнула я, и Кили навалился, прижимая Торина к постели.
  
  Руки дрожали, а сердце билось где-то в горле, и я медлила, стараясь успокоиться.
  
  - Давай, не тяни, - поторопил меня Кили, и я, коротко выдохнув, кивнула.
  
  Насколько могла осторожно, вскрыла нарыв с одного края и принялась вычищать рану, щедро поливая обеззараживающим раствором. Торин дернулся и взвыл, как зверь, но Кили, вцепившись мертвой хваткой, держал его изо всех сил, и только голова раненого металась по подушке.
  
  - Тихо, милый, тихо... - дрожащим голосом приговаривала я, стараясь не причинять Торину лишней боли.
  
  Вся процедура заняла не больше пяти минут, но мне они показались вечностью. Торин продолжал метаться и сделать перевязку никак не удавалось. Рана открылась, засочившись кровью, и я испугалась.
  
  - Надо дать ему отвар, а когда уснет, перевяжем.
  
  - Давай, только быстрее, - сдавленно выговорил Кили, с трудом удерживая все сильнее мечущегося Торина.
  
  Но едва я поднесла чашу к его губам, Торин с такой силой дернул рукой, что Кили не смог его удержать, и чаша вместе с отваром полетела на пол. Пытаясь помочь Кили, я перехватила руку Торина, и только тут заметила, что она больше не ледяная. Напротив, теперь раненый весь горел и что-то бессвязно бормотал - видимо, бредил. Испугавшись еще больше, я глянула на Кили, но увидела, что ему страшно не меньше моего. А жар у раненого становился все сильнее. Отчаявшись сделать что-то еще, я кое-как обтерла Торина мокрым полотенцем, и тут наконец в шатер влетел обеспокоенный Оин, а следом за ним Гэндальф, Фили, Балин и Двалин.
  
  Увидев, в каком состоянии Торин, Гэндальф кинулся к ложу, простер руку над головой раненого и что-то зашептал. И вскоре Торин успокоился, а бедный Кили бессильно сполз на пол и уронил голову на руки. Сбивчиво рассказав, что случилось, я с ужасом смотрела на остальных, считая себя виноватой. Возможно, нужно было немного подождать...
  
  Но Оин, осмотрев рану, вдруг обернулся и резко прервал мои излияния:
  
  - Ты все сделала правильно.
  
  А я так и застыла с открытым ртом.
  
  - Я и сам удивлен, но ты молодец. С Торином все в порядке.
  
  Невероятное напряжение разом отпустило, и я спрятала лицо в ладонях, изо всех сил сдерживая слезы облегчения. Но, не удержавшись, всхлипнула и сразу почувствовала, как кто-то развернул меня к себе и крепко обнял. А я вцепилась в его одежду и все-таки разревелась.
  
  - Ну будет, милая, не плачь, - приговаривал Балин и по-отечески гладил меня по голове. - Испугалась?
  
  Я только кивала, давясь слезами, а седой гном баюкал меня, как ребенка.
  
  
  Весь следующий день мы просидели рядом с Торином, и лишь на закате гномы и волшебник вернулись к своим делам, только лекарь остался на ночь. Температура у раненого продолжала оставаться высокой, но Оин говорил, что это хорошо - этот внутренний огонь очищает тело. Ночью мы дежурили по очереди, и оба смогли немного поспать. А ближе к утру температура стала снижаться, и на рассвете Торин наконец открыл глаза.
  
  Глава 9
  
  - Оин, Оин! - с бешено бьющимся сердцем обернулась я к лекарю, прикорнувшему за столом, и Оин мигом встрепенулся и вскочил на ноги.
  
  И, все поняв по моему лицу, будто осветился изнутри.
  
  - Торин! Слава Махалу! - старый лекарь чуть не плакал, глядя на раненого, а тот медленно переводил взгляд с Оина на меня и обратно.
  
  - Оин... - слабо выговорил Торин, - дай воды...
  
  Я схватила чашу и бросилась к ведру. Передала ее в руки Оина и помогла поддержать раненого. Он жадно потянулся к воде пересохшими губами, но Оин позволил ему сделать только пару глотков.
  
  - Сразу много нельзя, потерпи.
  
  И воин покорно опустился на подушку.
  
  - Наташа, найди Фили и Кили, - попросил лекарь. - Скажи, что Торин очнулся.
  
  Кивнув, я взяла накидку и заторопилась к выходу.
  
  - И пусть остальные не являются всей ватагой! - прокричал Оин уже мне в спину, а я только улыбнулась. Интересно, кто сможет их удержать.
  
  За время, проведенное здесь, я уже успела понять, что этих воинов связывает великая сила. Большая, чем кровные узы. Многие из знакомых мне гномов были родственниками: Балин и Двалин родные братья, так же, как Фили и Кили и Нори, Дори и Ори; Бомбур, Бифур и Бофур - кузены. Но еще все они были братьями по оружию, и именно это делало их одной большой семьей...
  
  
  Они ввалились всей гурьбой, под предводительством незнакомого мне огнено-рыжего гнома. Без всяких церемоний он прошествовал к ложу, возле которого стояли Фили и Кили, и, растолкав их, склонился над раненым.
  
  - А-а, брат! - раскатистый хриплый голос разнесся под сводом шатра, перекрывая голоса остальных. - Будем жить, солдат! Дай-ка я тебя обниму!
  
  С ложа донесся сдавленный стон и тихий смех, а вслед за ним голос Двалина:
  
  - Тише ты, медведь! Кости ему не переломай.
  
  - Ничего, крепче будет.
  
  Гномы плотным кольцом окружили раненого, и шатер наполнился гулом множества голосов. Разобрать, о чем они говорили, было попросту невозможно, и я присела в сторонке и, улыбаясь, наблюдала, как они радуются, обнимаются и хлопают друг друга по плечам. Только Оин сердился и постоянно одергивал рыжего, который радостно гремел на весь шатер.
  
  Наконец терпение лекаря иссякло, и он чуть не пинками погнал счастливых визитеров.
  
  - Идите, идите, успеете еще поговорить.
  
  Последним, довольно потрясая здоровенным кулаком, ушел громогласный рыжий. А Оин облегченно вздохнул:
  
  - Невоспитанный гном, даром, что узбад.
  
  - Кто это, Оин? - не в силах сдержать смех, спросила я. Гном был невероятно обаятельным и очень напоминал Портоса из известного фильма.
  
  - Даин, - Оин слегка поморщился и улыбнулся, - кузен Торина.
  
  Вот и еще один родственник, про себя усмехнулась я. Да какой! Настоящий ураган!
  
  
  В остальном день прошел почти так же, как и большинство предыдущих. Оин оставался с Торином, а остальные занимались обычными делами, только лица гномов теперь светились улыбками, и частенько кто-нибудь из них прибегал по какому-то 'очень важному делу' и 'всего на минуточку' исчезал в шатре.
  
  Не передать словами, как приятно было смотреть на них, на счастливые лица и сияющие глаза. И так тепло становилось на сердце от возможности разделить их радость, несмотря на появившуюся в душе тревогу. Мне отчего-то стало страшно оказаться с Торином лицом к лицу. За эти дни я уже успела привыкнуть к нему, а вот я была для него чужой. Даже если вспомнит, как спас меня от зубов ужасной зверюги, ближе от этого я ему не стану. Что будет теперь? Как отнесется он к тому, что я рядом? Примет мою помощь или, напротив, прогонит? Подобные мысли постоянно крутились в голове, отвлекали от дел и навевали тоску.
  
  
  Даин в этот день тоже ужинал с нами, и, слушая его веселые рассказы, я от души смеялась вместе со всеми и немного отвлеклась. Но когда все наелись и поочередно навестили раненого, все еще продолжала сидеть у костра, до последнего оттягивая момент возвращения в надежде, что за это время Торин уснет.
  
  И только когда с поляны ушел последний гном, и вокруг воцарилась привычная тишина, я поднялась и пошла в шатер.
  
  
  - Зря ты так, - Двалин сидел спиной и не видел, как я вошла, - она тебя вытащила...
  
  Тут он осекся и резко обернулся. От прежнего веселья не осталось и следа, Двалин выглядел удрученным и, глянув на меня, отчего-то сразу опустил глаза.
  
  - До завтра, брат, - он крепко сжал руку раненого, и тот что-то тихо ответил.
  
  Не глядя на меня, воин поднялся и вышел, и мы с Торином остались вдвоем. Я медленно сняла накидку, потом передник, долго-долго мыла руки, пока от холодной воды не онемели пальцы. Наконец собралась с духом и подошла к ложу.
  
  Он медленно повернул голову и посмотрел на меня исподлобья. У Торина были голубые глаза, сейчас, в полумраке, казавшиеся почти синими. А взгляд цепкий, холодный и пугающий. Он смотрел, а у меня сердце уходило в пятки.
  
  - Вам что-нибудь нужно? - еле выговорила я.
  
  - Нет, спасибо, - голос был слабый, но его тембр - низкий, бархатный, с небольшой хрипотцой, пробирал до мурашек.
  
  - Я сделаю отвар, вам нужно поспать... - начала было я, но Торин не дал мне договорить.
  
  - Не нужно, я не хочу спать.
  
  - Торин, вы должны отдыхать...
  
   - Хватит, - снова перебил он меня, - сядьте.
  
  Я опустилась на стул, стараясь не смотреть на Торина, но боковым зрением видела, как пристально он смотрит на меня.
  
  - Кто вы? - несмотря на слабость, в его голосе чувствовалась властность.
  
  - Наташа, - ответила я, прекрасно понимая, что мое имя ничего ему не скажет.
  
  - Как вы сюда попали?.. Как оказались на поле боя?
  
  Слова давались Торину с трудом, он тяжело дышал и делал паузы, но продолжал сверлить меня взглядом, ожидая ответа.
  
  - Торин, - я все же глянула на него и тут же нервно сглотнула. Его взгляд словно пронзал насквозь, пугал и леденил кровь. В Торине чувствовалась опасность, неясная, но ощутимая, и в тот момент мне захотелось убежать куда-нибудь подальше, но я постаралась взять себя в руки и, вновь отведя глаза, продолжила: - Давайте поговорим об этом, когда вам станет немного лучше. Я не хочу вас утомлять.
  
  - Почему вы не хотите говорить?.. Вам есть, что скрывать?
  
  - Нет, дело не в этом, - заторопилась я. Разговор сворачивал совсем не в то русло, и это было неприятно. - Просто все очень... необычно.
  
  - Я не понимаю. Перестаньте ходить вокруг да около. Откуда вы взялись?.. В самый разгар битвы - куда вы бежали?
  
  Я видела, что Торин злится, не получая ответов на вопросы, но прекрасно понимала, что сейчас он ни за что мне не поверит. Нужно постараться успокоить его, пусть немного придет в себя, и тогда я обязательно все ему расскажу, но не сейчас.
  
  - Никуда я не бежала, просто пыталась спастись. Послушайте, - я собрала всю свою решимость и наконец смогла прямо посмотреть Торину в глаза, - мне нечего скрывать и нечего стыдиться. Я все расскажу, когда вам станет лучше, - я старалась, чтобы голос звучал как можно тверже. - А пока отдыхайте и набирайтесь сил.
  
  В синих глазах мелькнуло удивление, а я резко поднялась и отошла к столу, боясь, что Торин услышит, как бешено колотится мое сердце. Ладони вспотели, и я схватила полотенце и сжала его в руках. Я чувствовала себя ужасно: мне пришлось противостоять невероятной силе, не знаю, как удалось не спасовать. Должно быть, дело в том, что Торин еще очень слаб. Но даже в таком состоянии я чувствовала, как сильно он меня подавляет, и это мне совершенно не нравилось. За время, проведенное в Средиземье, я уже успела привыкнуть к ощущению свободы, а тут вдруг будто прошлое вернулось, и я снова почувствовала себя, словно в кандалах.
  
  Пока я готовила отвар, Торин молчал, но я спиной ощущала его тяжелый взгляд. Мне уже было просто страшно повернуться и посмотреть на него, и я еще долго возилась у стола, собираясь с духом. Наконец, не в силах выносить эту давящую тишину, повернулась и подошла к ложу.
  
  - Пожалуйста, Торин, выпейте это, - я присела на стул, сжимая чашу в руках. - Вам нужно поспать. Да и мне тоже.
  
  Его взгляд немного смягчился, и мне сразу стало легче, но волнение не отпустило. И когда я помогала Торину подняться, сердце продолжало колотиться, норовя выскочить из груди. Пока Торин пил, я почти не дышала и отчаянно надеялась, что он не заметит, как сильно дрожат мои руки. Наконец лекарство закончилось, Торин опустился на подушку, тяжело выдохнул и отвернулся. А я продолжала тихонько сидеть рядом, дожидаясь, когда он заснет.
  
  Отвар подействовал быстро, и вскоре дыхание раненого стало размеренным и глубоким. Облегченно вздохнув, я пристроилась с краю, по привычке положив голову на руки. Торин вдруг вздрогнул, и я, не удержавшись, коснулась его плеча и тихонько погладила. Во сне он был совершенно другим и не вызывал страха, напротив, очень притягивал.
  
  Я ощущала, как что-то растет внутри, распускается, словно цветок, и боялась этого. Боялась признаться самой себе, что случилось то, чего я ждала всю свою жизнь. Боялась, потому, что чувствовала, что это может причинить мне сильную боль.
  
  Глава 10
  
  Я проснулась от того, что кто-то коснулся моего плеча.
  
  - Тише, - шепнул Оин, прижав палец к губам, - вставай. - Он оттянул меня к столу и сунул в руки какой-то пузырек. - Здесь перетертый корень силы, сделай отвар. Когда Торин проснется, дашь ему выпить.
  
  Открыв печку, Оин вытащил из стоящего рядом небольшого мешка два плотных черных брикета и бросил в топку.
  
  - Это торф, - пояснил он, - парни сделали небольшой запас. Тлеет долго и тепла дает достаточно, а отходов почти нет, - лекарь открыл нижнюю дверцу и выгреб скопившуюся золу в другой мешок. - Так что до обеда можешь не заглядывать.
  
  Я только кивнула, а Оин поднялся и подхватил мешок с золой.
  
  - Не забудь про отвар, - напомнил он прежде, чем уйти.
  
  Поставив греться воду, я быстро привела себя в порядок и занялась приготовлением снадобья. Порошок в пузырьке был ярко-желтого цвета и почти не имел запаха. Но стоило всыпать его в кипящую воду - быстро растворился, превратившись в жидкий янтарь, и от котелка поплыл чудный сладковатый аромат, медово-пряный, с легкой горчинкой. Не знаю, что это был за корень, но мне хватило одного запаха, чтобы вмиг слетели остатки сна. По телу прошла жаркая волна, появились легкость и бодрость, а голова прояснилась.
  
  - Ого! - не удержавшись, воскликнула я. - Такое и правда мертвого поднимет!
  
  Почувствовав переполняющую энергию и неожиданную радость, я тихонько рассмеялась. Схватила ведра и побежала к источнику. Утреннее небо было серым, но мне казалось, что оно переливается всеми цветами радуги. Мир вокруг был наполнен яркими красками, и я ощущала себя такой легкой, что продолжала бежать, не чувствуя усталости. Удивительно! Я словно слегка опьянела, но голова при этом была ясной, и я понимала, что в этом корне силы, скорее всего, содержится какое-то сильное тонизирующее вещество. Что же будет, когда Торин выпьет этот отвар? Не пришлось бы привязывать его к кровати!
  
  Улыбаясь собственным мыслям, я не заметила, как оказалась у источника. И вновь залюбовалась его чарующей красотой. Сейчас он казался еще прекраснее, и я на несколько минут присела возле колодца и прикрыла глаза, наслаждаясь мелодичным журчанием бегущей воды.
  
  
  Когда я вернулась, в шатре уже были посетители: Гэндальф сидел возле раненого, а Бильбо стоял рядом. Видимо, они прощались. И было столько затаенной грусти в глазах обернувшегося ко мне маленького человечка, что сердце сжалось от боли. Но в следующий миг Бильбо ободряюще улыбнулся и вновь повернулся к раненому.
  
  - Сможешь ли ты простить меня, Торин? - спросил он тихо.
  
  - Мне нечего прощать вам, мастер Бэггинс, - голос Торина был по-прежнему слабым, но в нем слышалось что-то такое, от чего замирало сердце. Скорее всего в тот миг он улыбался. - Я благодарен тебе за все, Бильбо. Возвращайся домой и знай, что я всегда буду тебе рад.
  
  - И я! Если вдруг надумаешь приехать в гости, моя дверь всегда открыта, - его голос дрогнул, и Бильбо склонил голову, пряча непрошенные слезы.
  
  А я сидела и смотрела, словно завороженная. Я не знала, что произошло между ними раньше, что связывало их, таких разных и непохожих. Но то, как они прощались сейчас, было настолько трогательно, что на глаза сами собой навернулись слезы. Я уже забыла, когда последний раз плакала над чужим горем - все мои слезы лились только от жалости к себе самой. А тут, глядя, с какой болью и грустью прощаются двое друзей, я впервые за долгое время плакала о других.
  
  Бильбо склонился к раненому, и Торин слегка похлопал друга по плечу.
  
  - Поправляйся скорее, - малыш шмыгнул носом и поднялся.
  
  - Удачи тебе, маленький взломщик, - Торин и правда улыбался, и лицо его словно озарилось внутренним светом. Он проводил взглядом удаляющегося к выходу Бильбо, и наши глаза на миг встретились. Меня словно обожгло, и я быстро отвела взгляд, боясь выдать свои чувства. Но знала, что его легкая улыбка, случайно доставшаяся и мне, еще долго будет волновать сердце.
  
  - Послушай, Торин, - нарушил молчание Гэндальф, и голос его прозвучал как-то тревожно, - враг очень силен и коварен, не теряй бдительности. Ты знаешь, ему нужно вовсе не золото, его цель - Эребор, не потеряй его еще раз...
  
  Я не старалась прислушиваться, но Гэндальф говорил в полный голос, и я слышала каждое слово. От ощущения, что подслушиваю, стало очень неудобно, и, не придумав ничего лучше, я просто вышла на улицу и подошла к переминающемуся с ноги на ногу Бильбо.
  
  Стоя рядом, мы неловко поглядывали друг на друга и улыбались, не зная, о чем говорить.
  
  - Уезжаете? - наконец спросила я, и Бильбо расплылся в счастливой улыбке.
  
  - Да, - ответил он, мечтательно подняв глаза к небу, - возвращаюсь домой, в Шир.
  
  - Вас, наверное, ждут?
  
  - Нет, нет, - замахал он руками, - я один, у меня никого нет, - он грустно примолк на миг, но тут же встряхнулся: - Но я скучаю по своему дому, по креслу у камина и любимым книгам. И еще, - добавил заговорщицким шепотом, - по фруктовым кексам.
  
  Мы дружно рассмеялись, и мне стало жаль, что он уезжает. Бильбо был чудесным, вот только познакомиться поближе не получилось.
  
  - А вы? - вдруг спросил он и с интересом посмотрел на меня ясными глазами.
  
  - Что - я? - переспросила я, не понимая, что он имеет ввиду.
  
  - Вы скучаете по дому? Гэндальф рассказал мне немного...
  
  Я опустила голову и задумалась. Скучаю ли я? Нет, конечно. Быть может это странно, но мне даже не хотелось вспоминать прежнюю жизнь. Я словно перевернула страницу и начала следующую повесть, сразу забыв о том, что было в предыдущей. Я и правда почти не думала о прошлом, и чем больше проходило времени, тем реже всплывали воспоминания. Только по Тане скучала, но у нее семья и собственная жизнь, и скоро и она меня забудет.
  
  - Нет, Бильбо, - честно ответила я, - не скучаю. Меня тоже никто не ждет.
  
  На его лице отразились удивление и сочувствие - видимо, ему было сложно меня понять.
  
  - Но я всегда мечтала иметь камин, - добавила я, и Бильбо снова улыбнулся.
  
  - Уверен, скоро у вас будет и дом, и камин, и, может быть, что-то еще... - он хитро сощурился и сделал вид, будто не замечает моего удивления.
  
  И только я собралась выспросить, что же такое он имел ввиду под этим 'что-то еще', как из шатра вышел Гэндальф, и наш разговор оборвался.
  
  - С вами я тоже хочу попрощаться, - повернулся ко мне волшебник. Его глаза лучились добротой и легкой грустью, видимо, от предстоящей разлуки с друзьями. Он взял мою руку и слегка сжал в своей. - Желаю удачи, не забывайте нас.
  
  - Спасибо, Гэндальф, - я пожала его руку в ответ и вдруг почувствовала, что прощаюсь с близким человеком. - Спасибо, без вашей помощи мне было бы намного труднее.
  
  Но он только покачал головой.
  
  - Вы сильнее, чем думаете. Верьте в свою силу, она вам еще пригодится.
  
  С этими словами он повернулся, похлопал по плечу Бильбо и слегка подтолкнул его вперед:
  
  - Идем, друг мой, пора возвращаться.
  
  Они пошли прочь, а я осталась стоять, провожая их взглядом. Бильбо вдруг обернулся и помахал мне рукой, и я помахала в ответ. Потом спохватилась, вспомнив о раненом, и вернулась в шатер.
  
  - Доброе утро, - улыбнулась я повернувшемуся в мою сторону Торину, и снова смутилась под его пытливым взглядом.
  
  - Доброе, - не сразу ответил он. - Чем это пахнет?
  
  Я улыбнулась, вспомнив свое недавнее состояние, и посмотрела на испускающий медовый аромат котелок.
  
  - Это корень силы, сейчас я вас напою.
  
  Торин глубоко вздохнул, но промолчал - видимо, как и многие мужчины, лечиться он не любил. Перелив отвар в чашу, я подошла к раненому и помогла немного приподняться.
  
  - Вот так, давайте, скоро будете, как новенький.
  
  Заглянув в чашу, он слегка скривился и повел носом.
  
  - Пахнет приятно, медом.
  
  - А на вкус, должно быть, еще лучше, - подбодрила я, и Торин сделал большой глоток.
  
  И в следующий миг чуть не выбил чашу из моих рук и зашелся кашлем.
  
  - Что такое? - перепугалась я и попыталась приподнять раненого повыше, думая, что он поперхнулся.
  
  - Горечь страшная! - сердито сверкнул он глазами и отодвинул от себя отвар.
  
  - Торин, нужно выпить, Оин велел...
  
   - Не буду, - он снова оттолкнул мою руку и вдруг резко поднялся и сел.
  
  От удивления я на миг онемела: как так, еще пять минут назад лежал полуживой, а тут чуть не бежать собрался! И тут же спохватилась:
  
  - Торин, пожалуйста, лягте! Рана может открыться, вам еще рано подниматься.
  
  - Я уже достаточно лежал, хватит. Пора вылезать из постели.
  
  Похоже, корень силы сделал свое дело, и Торин почувствовал себя гораздо лучше. Конечно, это было замечательно, но что я буду делать, если ему действительно вздумается встать? К счастью, до этого не дошло. В шатер вошли Оин и Двалин и при виде сидящего Торина радостно заулыбались, а я облегченно перевела дыхание - пусть теперь сами с ним разбираются. Воспользовавшись моментом, я вернулась к столу и принялась готовить чай и незатейливый завтрак из остатков хлеба и сыра.
  
  Буйного раненого все же удалось уговорить лечь обратно почти без применения силы, но успокоился он только после того, как Двалин пригрозил, что будет лично сидеть рядом и следить за каждым его движением.
  
  Оин сделал перевязку - рана все-таки немного закровила, - но его это совсем не обеспокоило.
  
  - Не страшно, - сказал он мне, когда уже сидел за столом и попивал чай, - кровь побежала быстрее, первый эффект всегда такой, скоро он успокоится.
  
  - Но ведь он выпил совсем чуть-чуть, один глоток, и сразу такой прилив сил!
  
  - Да, это мощное средство, его нужно совсем немного. Пусть пьет по глотку в день, утром. Не волнуйся, - улыбнулся он, заметив мой испуг, - больше отвар так действовать не будет.
  
  - Как бы его еще заставить, - вздохнула я, - ваш Торин, судя по всему, ужасно упрямый.
  
  Оин довольно рассмеялся, подтверждая мои слова.
  
  - Еще какой упрямый! Настоящий... ну да ладно.
  
  Он начал что-то искать в своей сумке, но не находил, и тогда принялся выставлять содержимое на стол. Баночки, коробочки, небольшие свертки и мешочки - большинство из них были мне уже знакомы. Но было несколько лекарств, о которых Оин мне еще не рассказывал.
  
  - Оин, а что здесь? - протянув руку, я взяла один из пузырьков.
  
  - Ну... - Оин отчего-то замялся и отвел взгляд в сторону, - это для того, чтобы тело освободилось от ненужного.
  
  - Слабительное? - догадалась я, и Оин кивнул.
  
  - Наверное ты заметила, что мы не кормим и не поим раненых, только отвары? - я кивнула, а Оин продолжал: - Так вот, когда я даю лежачему такой порошок, он быстро вызывает опорожнение, и до следующего осмотра я могу быть спокоен, что воин не будет лежать в собственных жидкостях.
  
  Теперь мне стало понятно, почему Оин иногда просил меня выйти из шатра. Ничего о таком интимном уходе за раненым лекарь не говорил, и мне это было немного странно. Поначалу, занятая своими проблемами, я об этом не думала, а потом попросту стеснялась спросить. Да и доверяла лекарскому опыту Оина - мне ли его учить. А все оказалось так просто.
  
  - А почему ты не сказал об этом раньше? У нас сиделки убирают за больными, и это нормально.
  
  - Наташа, мы воины. И не должны показывать собственную слабость, тем более женщинам. Поэтому это всегда делает либо лекарь, либо кто-то из близких. А Торин узбад! Ему это вдвойне унизительно.
  
  - А кто это - узбад? - я уже не первый раз слышала это название, но значения его не понимала. - Какой-то военачальник?
  
  Оин посмотрел на меня, словно отец на несмышленое дитя.
  
  - Узбад - это король, моя девочка!
  
  - Король? - я почувствовала, как упало сердце.
  
  Король... Даже после всего, что со мной произошло, это показалось невероятным. И в тот миг я явственно услышала, как где-то далеко разбилась вдребезги моя мечта.
  
  Глава 11
  
  'Король' - это слово продолжало звучать в голове. Такого я просто не ожидала. То, что я видела, совершенно не соответствовало моим представлениям о высшей знати. Конечно, был теплый шатер и охрана вокруг, почтительное отношение, уважение. Но при этом все как-то запросто, все говорили Торину 'ты', Двалин даже братом называл. Да и сам он вел себя со своими подданными совсем не высокомерно. Как же все странно, как не похоже на тот мир, который ещё недавно был моим. Но как бы то ни было, а Торин - король. Нужно выбросить из головы все глупости и стараться держать дистанцию.
  
  Впрочем, он и сам особенно меня не подпускал. Я делала отвары, поила его, теперь уже сама делала перевязки - и все это практически молча, едва обмениваясь с раненым парой слов. И эта напряженная тишина давила и действовала на нервы. Я старалась меньше находиться в шатре, и пользовалась любым предлогом, чтобы улизнуть, и только вне стен этого походного лазарета чувствовала себя хорошо.
  
  А через пару дней стало еще сложнее: Оин отменил снотворное, и Торин почти перестал спать. Днем я ничего особенного не замечала, занятая привычными хлопотами, да и Торин, хоть и продолжал лежать, начал заниматься делами: к нему часто приходили, приносили бумаги, подолгу что-то обсуждали. Так что днем, не считая утренних процедур, мы почти не общались. А вот ночью... Первую он продержался так, что я даже не заметила, что он не спал - теперь я спала у стола, а не возле ложа. Только утром заметила его покрасневшие глаза и темные круги под ними.
  
  - Торин, вы плохо себя чувствуете?
  
  - С чего вы взяли? - он хмуро посмотрел на меня.
  
  - Выглядите очень уставшим. Плохо спали?
  
  - Совсем не спал. Помогите мне, - он пытался приподняться, и я поддержала его и подложила под спину большую подушку.
  
  - А что такое, что-то болело? Я скажу Оину...
  
   - Нет, просто не спалось. Хватит об этом.
  
  На этом наш разговор закончился, и перевязку мы делали уже в полном молчании. Он больше ничего у меня не спрашивал, казалось даже, что мое присутствие его раздражает, и меня это обижало. Но я старалась гнать эти чувства, упорно убеждая себя, что этот мужчина совершенно не для меня, я только сделаю свое дело и уйду. Вот только куда? От этого становилось по-настоящему страшно.
  
  
  Следующей ночью меня разбудил его голос:
  
  - Наташа!
  
  - Что? - я подскочила, и самые ужасные мысли молнией пронеслись в голове: что-то случилось, ему плохо, нужно бежать за помощью!
  
  - Дайте воды.
  
  Я на мгновение опустилась на стул, переводя дыхание и усмиряя неистово бьющееся сердце.
  
  - Сейчас, сейчас, - взяла кувшин и налила в чашу воды. - Вы напугали меня, - руки все еще подрагивали, и когда я случайно стукнула краем чаши ему по зубам, Торин злобно зыркнул и крепко обхватил мои руки своими. Едва сдержавшись, чтобы не зажмуриться, я почти не дышала, ожидая, когда он напьется. И, едва он разжал ладони, тихонько вздохнула одновременно с облегчением и желанием и дальше ощущать его прикосновение.
  
  - Еще?
  
  - Нет, достаточно. Спасибо.
  
  - Не за что. Спокойной ночи, - поставив чашу, я присела за стол, но чувствовала, что теперь не усну.
  
  - Я не могу спать, - донеслось с ложа, и я растерялась.
  
  Что мне теперь делать, идти к нему? Он не звал. Но ведь для чего-то сказал, что не может спать. Молчание становилось неловким, и, решившись, я взяла стул и присела возле Торина. Он мгновение смотрел исподлобья, потом откинулся на подушку и тяжело вздохнул.
  
  - Что вас беспокоит? - тихонько спросила я, но он продолжал молчать. - Торин?
  
  - Ничего, - наконец ответил он, - просто не спится.
  
  - Хотите, я побуду с вами? - и вдруг, поддавшись неожиданному порыву, ляпнула: - Сказку вам расскажу...
  
  Искреннее недоумение в глазах Торина заставило меня тут же пожалеть о сказанном: должно быть, он решил, что я издеваюсь. Но после недолгого молчания неожиданно ответил:
  
  - Расскажите, - и, кажется, даже слегка улыбнулся.
  
  И кто тянул меня за язык! Но теперь отступать некуда. Ладно, сказку, так сказку.
  
  - Хорошо, - натянуто улыбнулась я, лихорадочно вспоминая бабушкины рассказы. И вдруг в голове всплыли прекрасные образы, и я словно на миг вернулась в далекое детство. - Я расскажу вам про аленький цветочек.
  
  Торин смотрел с интересом, не хмурился, и мне неожиданно стало легко рядом с ним. Иногда он напоминал большого ребенка, и в эти моменты словно приоткрывалась его душа. Примерно так я чувствовала себя, когда он спал - тогда он был самим собой. Но стоило ему открыть глаза, как тут же замыкался в невидимую броню, отгораживаясь от всего. И сразу становился холодным и недосягаемым...
  
   - Я жду, - немного насмешливо поторопил он меня, и я поспешно отвела взгляд от его лица.
  
  - Да, да, простите, я что-то задумалась, - усевшись поудобнее, я облокотилась о край ложа и начала рассказ.
  
  
  В далекой-далекой стране, в одном прекрасном городе жил-поживал богатый купец. И было у него три дочери: старшая - Гордея, средняя - Любава, и младшая, любимая, Настенька. И вот, собираясь в далекий путь, в страну заморскую, спросил купец дочерей, что привести им из-за моря. Старшие потребовали нарядов и украшений, а Настенька попросила у отца цветочек аленький, краше которого нету на всём белом свете. Удивился купец такой просьбе, но спорить с любимой дочерью не стал и пообещал выполнить ее наказ. Много дней и ночей минуло, и вот приплыл корабль торговый в страну далекую...
  
  Я старалась рассказывать так, чтобы это звучало по-настоящему сказочно, и видела, что Торину нравится. На его губах играла легкая улыбка, разгладились угрюмые складки на лбу, а глаза засияли спокойным теплым светом. Сейчас он выглядел совсем молодым и беззаботным.
  
  А у меня уже совсем слипались глаза, мысли начали путаться, и я только усилием воли заставляла себя продолжать рассказ. И едва добралась до того момента, когда купец сорвал аленький цветочек в чужом саду, поняла, что иду через какой-то огромный темный зал. Вокруг ощущается пустота, не видно ни стен, ни предметов, только далеко впереди маленькая светящаяся точка. Иду к ней, а сердце от страха выпрыгивает из груди. И вот впереди во мраке вырисовывается неясный силуэт, а точка превращается в прекрасный, но почти увядший цветок. Темная фигура медленно поднимается, держа цветок в руках, делает шаг навстречу, и я понимаю, что это мужчина. Он поднимает голову, и я вижу его глаза - алые, горящие огнем. Страх сжимает горло, хочу закричать, но не могу. А мужчина приближается, склоняется ко мне, и страх превращается в ужас. Он берет меня за руку, и, силясь вырваться, я дергаюсь... и просыпаюсь.
  
  - Тихо, тихо, - чей-то голос совсем рядом. Поднимаю голову и вижу обеспокоенное лицо Торина. - Тихо, это просто сон, - чувствую пожатие и только тут замечаю, что он держит мою руку. Сердце продолжает прыгать в груди, но я постепенно возвращаюсь в реальность.
  
  - Простите, - сглотнула подступивший к горлу комок, - я задремала, - попыталась вытянуть руку, но он не отпускал, и сердце вновь заколотилось, но уже по другой причине. - Должно быть, уже очень поздно, - пытаясь скрыть замешательство, я оглянулась на выход и увидела пробивающуюся в шатер светлую полоску.
  
  - Уже утро, - усмехнулся Торин и наконец разжал ладонь.
  
  Я торопливо поднялась и, еще не совсем придя в себя, лихорадочно соображала, что делать. Скоро придет Оин, нужно приготовить лекарство. Схватив стул, оттащила его к столу и непослушными руками принялась перебирать горшочки с порошками.
  
  - Надеюсь, вечером вы расскажете мне остальное? - голос Торина прозвучал настолько необычно, что я замерла на месте. Словно довольный кот, мелькнуло в голове. Похоже, он посмеивался надо мной - надо же было уснуть посередине рассказа. - Так расскажете? - переспросил он, не дождавшись ответа.
  
  - Конечно, - я заставила себя улыбнуться. Его довольная физиономия выводила меня из себя - ну точно кот, здоровенный котяра, который спрятал когти и решил поиграть со мной.
  
  Такого в моей жизни еще не было, Торин был настолько разным, что я терялась и не знала, как себя вести. Рядом с ним я почти всегда чувствовала напряжение и дискомфорт. А в такие минуты, как сейчас, вообще ощущала себя дурочкой, не способной ни на что. Лишь ночью он приоткрылся, дав мне немножко передохнуть. И вот опять. Только теперь еще хуже: если раньше просто хмурился и игнорировал, то теперь поглядывает с явной издевкой. Чтоб он провалился, этот король!
  
  Накрутив себя собственными мыслями, я со злостью схватила приготовленный отвар и подошла к Торину.
  
  - Что там, яд? - он слегка дернулся от резко протянутой ему чаши и с легкой улыбкой посмотрел на меня. - У вас такое лицо, будто вы хотите меня убить, - он еще и видел меня насквозь.
  
  - Простите, я просто не выспалась, - пробормотала я, опустив глаза, чтобы не увидел, что вру.
  
  - Понимаю. Наверняка вы сильно устали - люди не слишком выносливы.
  
  На это я даже не нашлась, что ответить. В его голосе слышалось легкое пренебрежение и это показалось обидным. Возможно, в Средиземье нормально готовить на костре и спать на стуле, но для меня это было непросто. Вот только я не жаловалась и делала все, о чем меня просили. И благодарности за это не ждала. Но его насмешки казались мне оскорбительными.
  
  Эти мысли одолевали меня весь день. Чего я жду? На что надеюсь? Хотелось бы гордо сказать: 'Да ничего мне не надо, не нужен мне этот гном!' Но себя не обманешь. Я прекрасно понимала, что, несмотря на злость и обиду, начинаю чувствовать нечто совершенно другое, с чем справиться не получается. Отчего-то становилось трудно дышать, словно эти чувства заполняли меня целиком. И не было радости и эйфории, только тяжелый камень на сердце от несбыточности надежд...
  
  
  Ближе к вечеру, когда ужин был почти готов, в шатер торопливо вошел Балин. Кивнув мне с обычной доброй улыбкой, он прошел к ложу и, даже не присев, сказал:
  
  - Торин, прибыл обоз. Дис скоро будет здесь.
  
  - Правда? - раненый сразу оживился, повыше приподнялся на подушках и натянул одеяло, прикрывая повязку.
  
  Интересно, кто это - Дис? Еще какой-нибудь король? Но все оказалось куда прозаичней: через несколько минут в шатер ворвалась женщина, стремительно прошла к ложу и почти упала возле раненого.
  
  - Торин! - она прижалась губами к его руке, и он погладил ее по голове.
  
  - Дис, милая, - в его словах было столько нежности, что я сразу все поняла: ну, конечно, он женат, как могло быть иначе? Ведь он король. Король, черт бы его побрал!
  
  В глазах потемнело, и я схватилась за край стола. Не хватало еще свалиться у всех на глазах. Осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, я вышла на улицу и судорожно втянула морозный воздух. Почему же так тяжело? Почему? Ну кто он для меня, зачем он мне? Но ответов не было. Вспомнив о трубке, я лихорадочно пошарила в поясном мешочке, достала ее и набила табаком. Отошла подальше, чтобы никому не попасться на глаза, и закурила.
  
  Я по-прежнему кашляла от каждой затяжки, утирала слезы, но затягивалась вновь, испытывая какое-то болезненное наслаждение. Хотя бы немного отвлечься, не думать о Торине и той женщине...
  
   - Говорил же, не тяни в себя, - раздалось сзади. - Нравится дохать?
  
  Двалин остановился рядом и заглянул мне в лицо:
  
  - Ты чего такая?
  
  В ответ я только пожала плечами и отвернулась.
  
  - А ну, выкладывай! - почти приказал он и встал напротив, уперев руки в бока. - Обидел кто?
  
  - Нет, что ты! - я посмотрела ему в глаза. - Все в порядке, - и, стараясь придать голосу безразличие, спросила: - А давно Торин женат?
  
  - Женат? - казалось, он был немало удивлен. А потом вдруг широко улыбнулся: - Ты, наверное, о Дис говоришь?
  
  Я смущенно кивнула, понимая, что мне совершенно не удалось скрыть свои чувства. А Двалин достал трубку и стал набивать табаком. Старательно и долго. И молча. Потом раскурил, попыхал, окружив себя облачком дыма, и, пытливо глянув на меня, сказал как-то безразлично:
  
  - Она его сестра.
  
  Глава 12
  
  - Сестра? - с плеч словно свалилась тяжеленная гора, и я разом испытала невероятное облегчение. - Господи, я же чуть не умерла... - и тут же осеклась под взглядом Двалина, понимая, что сказала лишнее.
  
  - Влюбилась, - хмыкнул гном, и с довольным видом выпустил облачко дыма.
  
  - Что? - я попыталась изобразить неподдельное изумление и даже по-актерски ненатурально рассмеялась. - Да что ты, Двалин! Это просто от волнения, столько случилось всего... - я отвернулась, чтобы гном не видел моих глаз: не могла же я признаться ему в том, в чем еще не призналась даже себе. Но его ответ меня удивил:
  
  - У нас не принято играть чувствами! - строго сказал он, и мне показалось, что сейчас он снова будет меня отчитывать. - Если ничего не чувствуешь к узбаду, не давай ему напрасной надежды.
  
  - Надежды? - от слов Двалина у меня даже дыхание сперло. - Да он же на меня даже не смотрит.
  
  На это гном ничего не ответил, лишь усмехнулся и пошел прочь.
  
  - Не забудь выбить трубку! - бросил только через плечо.
  
  В этот вечер я не замечала вкуса еды, не слышала, о чем говорили гномы - мои мысли были заняты другим. Я все думала о словах Двалина: ведь раз он так сказал, значит, подразумевал, что отношения возможны. А вдруг я просто себя обманываю? Но Двалин говорил очень серьезно, он вообще не похож на шутника, и вряд ли стал бы разбрасываться подобными словами. Мне ужасно хотелось выспросить его, но это было неудобно, да и попросту невозможно - вокруг полно народу, с глазу на глаз не поговоришь. И все же, сам того не ведая, прося за узбада, Двалин дал надежду мне самой. И, заходя после ужина в шатер, я в первый раз с того дня, как Торин очнулся, испытывала не страх, а трепет.
  
  Первое, что бросилось в глаза, - корзина фруктов на столе и король с огромным красным яблоком в руке. Это было так умилительно, что я не смогла сдержать улыбки. И Торин улыбнулся в ответ.
  
  - Вкусно? - не удержалась я, когда он смачно хрустнул на весь шатер.
  
  - Угу, - пробурчал он, а, прожевав, добавил: - Я бы с удовольствием съел хороший кусок мяса, но Оин не разрешает.
  
  - Ничего, еще успеете. Сначала нужно поправиться.
  
  Он молча кивнул и, дождавшись, когда я разденусь и вымою руки, попросил:
  
  - Можно еще одно?
  
  Я выбрала самое крупное и протянула Торину, с удовольствием вдыхая свежий аромат.
  
  - Откуда такая роскошь?
  
  - С обозом привезли. Угощайтесь, - кивнул он на корзину, но я только помотала головой:
  
  - Спасибо, пока не хочется.
  
  - Садитесь, - он похлопал рядом с собой, - с вас окончание сказки.
  
  Он снова меня удивлял - это был наш первый нормальный разговор. Торин явно пребывал в очень благодушном настроении, но что послужило причиной - встреча с сестрой или вкусные яблоки, а может и то и другое, - я не знала. Но такой Торин мне очень нравился.
  
  - Сначала перевязка, - напомнила я, и он послушно кивнул.
  
  Рана заживала очень хорошо, и я понадеялась, что повязку скоро можно будет снять.
  
  - Оин сказал то же самое, - подтвердил Торин, когда я закрепляла конец бинта. Он был так близко, что я почувствовала запах яблока. Сердце вновь забилось, и я поспешно отстранилась и отошла к столу.
  
  В эту ночь первым уснул он, едва дождавшись превращения чудовища в прекрасного юношу. Как-то по-детски счастливо вздохнул, закрыл глаза и через минуту уже спал с легкой улыбкой на губах. А я сидела рядом и любовалась. Улыбка очень украшала его лицо, казалось, что он совершенно открыт, и в тот миг, наверное, так и было. Но я уже знала, как быстро он может перемениться, и не надеялась, что вот таким он будет всегда. Наверняка его ждет много забот: вряд ли этот король ведет праздную жизнь. Но такие моменты мне хотелось запомнить.
  
  Следующие два вечера были просто потрясающими: я рассказывала про Морозко, и Торин неожиданно сравнил его с Гэндальфом. Я опешила сначала, а потом рассмеялась: надо же, ведь и правда похож! А когда Марфушенька въехала во двор на санях, запряженных поросятами, мы от души смеялись уже вместе. Потом я и вовсе расхулиганилась и с выражением читала 'Вредные советы' Остера, а Торин хохотал до слез...
  
  Наверное, я навсегда запомню эти дни, как самые прекрасные, потому, что потом все вдруг резко переменилось.
  
  После ужина Двалин не ушел со всеми, как обычно, а отозвал меня в сторонку и попросил достать трубку.
  
  - Набивай, - велел он, и я аккуратно насыпала в чашку табак. - Так, примни слегка, вот. Теперь зажигай.
  
  В целом это я уже умела, и табак вскоре начал потрескивать.
  
  - Молодец, - похвалил Двалин, - теперь раскуривай.
  
  Я вопросительно глянула на него: дымок из трубки уже шел, и я думала, что это все. Но гном помотал головой:
  
  - Давай, попыхай еще, пока во рту горячо не станет. Да тяни аккуратно, а то трубка быстро прогорит. Дым не глотай.
  
  Я сделала, как он сказал, и вскоре утонула в табачном облаке. Во рту и правда стало горячо, язык неприятно защипало, и я поморщилась - определенно, это занятие мне не нравилось. То ли дело мои дамские сигаретки, которые так изящно смотрелись в руке, и дым тонкой струйкой из губ. А тут - будто паровоз.
  
  Но Двалин моих мыслей не знал, и, по-видимому, был доволен.
  
  - Вот! - удовлетворенно сказал он и принялся раскуривать свою трубку.
  
  Вскоре мы плавали в дыму уже вместе, и Двалин продолжал меня наставлять.
  
  - Не отвлекайся, а то погаснет. Да не тяни, говорю, слегка, вот так. Примни табак немного.
  
  - А чем я его примну?
  
  - Как чем? Пальцем.
  
  - Пальцем, в чашку? Там же горячо.
  
  Двалин вздохнул - видимо, я была безнадежна, - взял у меня трубку и ткнул в чашку пальцем.
  
  - Держи.
  
  - И пальцы все желтые будут... - пробормотала я, глядя на трубку, и Двалин хмыкнул и сунул мне под нос свою пятерню. Пальцы и правда были пожелтевшие и жесткие, и я ужаснулась, представив, что такие же будут и у меня.
  
  - Пожалуй, я не буду больше курить, спасибо, - я протянула Двалину его подарок и робко глянула на него, боясь, что он обидится. Но гном только расхохотался и забрал трубку.
  
  - Это не для тебя, - согласно кивнул он. - Ты не гном, слишком нежная... - он вдруг осекся и замолчал, глядя мне за спину. Не понимая, я обернулась и в нескольких шагах от себя увидела Торина. Он стоял босиком, в синем длинном халате, распахнутом на груди, и, казалось, пылал праведным гневом.
  
  - Торин! - от неожиданности я даже не сообразила, что сказать.
  
  - Ты зачем встал, друг? - Двалин опомнился первым.
  
  - Воздухом хотел подышать, вот только сиделку свою так и не дождался, - его взгляд не предвещал ничего хорошего, и я поняла, что сказки закончились.
  
  Его упрек показался мне несправедливым: я задержалась совсем ненадолго. Да и подумать не могла, что ему вздумается встать. Вот уж действительно, в нем была недюжинная сила, и поправлялся он очень быстро.
  
  - Пойдемте, я провожу вас обратно, - я несмело шагнула к нему, но Двалин меня опередил.
  
  - Давай-ка, - сказал он, подставляя плечо. Торин злобно зыркнул на меня и оперся на Двалина.
  
  А я, удрученно опустив голову, поплелась следом, думая, что курить все-таки вредно.
  
  В эту ночь ни стихов, ни сказок не было. Торин снова замкнулся и молчал, а я не знала, как к нему подступиться. Во время перевязки он отвернулся: должно быть от меня сильно пахло табаком. Не буду больше курить, никогда!
  
  Совершенно расстроенная, я присела на стул и снова боялась даже глянуть в сторону Торина. Ну что такого я сделала? Неужели ему так не понравилось, что я курила? Или дело в том, что не пришла вовремя? Возможно, он ждал. Вот ведь, сама все испортила... С этими мыслями и вновь появившейся тяжестью на душе я и заснула.
  
  А проснулась от того, что меня потрясли за плечо, и голос Оина сказал:
  
  - Вставай, Наташа. Сегодня переезжаем...
  
  Глава 13
  
  С самого утра в шатер набилось непривычно много народу, все сновали туда-сюда, забирали какие-то вещи, что-то приносили. Балин сидел возле Торина - они негромко разговаривали и не обращали внимания на остальных.
  
  - Наташа, - Оин вынырнул из общей суеты и сунул мне в руки тяжелый сверток, - вот, это теплая одежда для Торина, отправляемся после обеда. Сделай только перевязку, отвары больше не нужны, - сказав все это, он снова смешался с остальными, и вскоре я потеряла его из виду.
  
  Решив подождать, пока Торин закончит беседу, я принялась собирать посуду. Закончив, хотела сходить за водой, но Нори остановил меня, сказав, что принесет сам. Схватил ведро и вышел, а мне пришлось вернуться к столу.
  
  Время перевязки давно подошло, а Балин все сидел возле короля и уходить, похоже, не собирался. Что же, придется их прервать. Взяв все, что нужно, я направилась к ложу, лавируя между снующими гномами, и чуть не упала, когда на меня налетел, не заметив, весельчак Бофур - он нес высокую стопку постельных принадлежностей и попросту меня не видел. Извинившись, он весело подмигнул мне и пошел дальше, а я подобрала выпавший из рук горшочек с мазью и, сделав два шага, услышала:
  
  - Нет, пусть будет на глазах, - Торин смотрел на меня в упор все тем же уничтожающим взглядом, а Балин сразу засобирался.
  
  - Как скажешь, - вздохнул он напоследок и, кивнув мне, неторопливо удалился.
  
  - Доброе утро, - я даже постаралась улыбнуться, но получилось, видимо, не очень, потому как его величество даже не удостоил меня ответом. Лишь выдавил раздраженно:
  
  - Приступайте.
  
  Чувствуя, что впала в ужасную немилость, я старалась даже не смотреть на Торина, чтобы не раздражать его еще больше. Правда, при этом начала раздражаться сама. Я не могла понять, что такого сделала, что он снова так озлобился - а он именно злился, я это видела. Но когда он вдруг огрызнулся на спросившего что-то Двалина, я поняла, что злится он не только на меня. В душе шевельнулось смутное подозрение - неужели король... ревновал? Да нет, быть этого не может. Хотя...
  
  Я представила ситуацию со стороны: мы с Двалином стояли совсем рядом, и он как раз склонился ко мне и говорил, что трубка мне не подходит, мол, слишком нежная кожа на руках, чтобы совать пальцы в горячий табак. Возможно, он что-то слышал из нашего разговора и неправильно понял. Но, если он ревнует, значит... Неужели Торин тоже что-то чувствует? Сердце вдруг радостно забилось, и я улыбнулась собственным мыслям. Подняла глаза и поняла, что Торин уже давно на меня смотрит. Причем, смотрит так, словно хочет сказать: 'Да как ты смеешь улыбаться, когда я такой грозный и сердитый?' Но в тот момент страх куда-то ушел, и я лишь прикрыла запылавшие щеки руками и продолжала улыбаться, как дурочка.
  
  - Простите, простите, Торин, я просто вспомнила кое-что, - схватив остатки мази, я поспешила убраться подальше, оставив короля в недоумении.
  
  
  О приготовлении обеда сегодня и речи не шло, и оставшееся время я вместе с остальными занималась сбором вещей. Торин был погружён в свои дела и на нас внимания не обращал, а я время от времени поглядывала в его сторону и любовалась точеными чертами, с грустью вспоминая, как всего пару дней назад этот мрачный и суровый мужчина хохотал над дурацкими детскими стишками и казался мне таким близким.
  
  Наконец пришло время отправляться. Отказавшись от помощи, одевался Торин сам и даже идти хотел самостоятельно, но Оин, не слушая возражений, велел уложить короля на носилки. Шумно выдохнув, он все же подчинился и улегся на приготовленное ложе с таким видом, будто это гроб. Даже руки на груди скрестил демонстративно. Но подданные сурового монарха дело свое знали, и только посмеивались над бессильной злобой Торина.
  
  Оин, скомандовав отправку, вышел первым, самые близкие королю подхватили носилки - Фили и Кили впереди, Балин и Двалин сзади, - и двинулись следом, а остальные остались разбирать шатер. Я пристроилась рядом с Балином и молча шагала, кутаясь в накидку. В тот день было морозно, и грязный снег похрустывал под ногами. Сейчас равнина была пустынной, тела убитых давно убрали, оружие и амуницию тоже, и поле, припорошенное снежком, выглядело как-то сиротливо. Только редкие птицы каркали вдалеке, и на общем унылом фоне наводили еще большую тоску и возвращали к недавним событиям.
  
  Но когда мы приблизились к воротам, я ахнула от изумления - они были невероятно огромными, высотой этажей в пять, и, хоть и были наполовину разрушены, впечатление производили потрясающее - гигантская дверь, ведущая в недра Одинокой горы. С обеих сторон ее охраняли величественные каменные исполины, а сама гора была настолько высокой, что, даже запрокинув голову, я не увидела ее вершины. Чуть в стороне с горы сбегал пенистый водопад, впадая в небольшую речушку, темной лентой убегающую вдаль - туда, где в обугленных руинах лежал некогда прекрасный и величественный Дейл.
  
  Но только оказавшись внутри, я поняла, что такое настоящий размах. Для того, что открылось моим глазам, даже не было подходящего названия. Это был целый город, построенный внутри скалы - необъятная цитадель, высотой в несколько уровней, переплетенных бесчисленными лестницами, убегающими ввысь. Конечно, местами чертоги были сильно разрушены, заметны следы пожара, но то, что могла видеть я, несомненно сохранило большую часть былого великолепия.
  
  Мы шли через огромную площадь, и вот здесь народу уже было хоть отбавляй, и я с удивлением заметила, что большинство - люди. Некоторые были с котомками и корзинами, другие стояли на многочисленных телегах и разгружали провиант, с криками и смехом бегали никогда не унывающие малыши.
  
  - Беженцы из Эсгарота, - пояснил мне Балин. - Смауг спалил их город, и те, кто уцелел, будут зимовать здесь. А весной все вместе примемся восстанавливать все, что разрушил дракон.
  
  В голосе седовласого гнома звучала грусть. Несмотря на то, что они вернули свой дом, и дракона больше нет, боль потерь была еще слишком свежей, и все помнили, какой ценой досталась победа. Да и воспоминания о прошлом наверняка все еще стояли перед глазами, если даже я, знавшая все только по рассказам того же Балина, живо представляла себе то, что произошло здесь много лет назад. И сердце сжималось, когда виделось, как двигается в этих стенах огнедышащая громадина - сжигает, сминает все на своем пути, лишает жизни...
  
  Погрузившись в мысли, я только машинально отмечала, что мы миновали площадь, свернули в широкий коридор и, пройдя его, оказались в большом зале с вы-соки-ми ко-лон-на-ми, под-пи-ра-ющи-ми по-толок. В мно-гочис-ленных ка-минах горел огонь, прямо на полу были устроены пос-те-ли и так же много народу вокруг - видимо, раненых разместили именно здесь.
  
  Но Торина понесли дальше. Миновав еще один зал, мы повернули направо и оказались в длинном широком коридоре, освещенном факелами. В него выходило несколько массивных деревянных дверей. Пройдя почти до конца остановились, Оин с силой надавил на тяжелые створки, и дверь со скри-пом отворилась, пропуская нас в просторные покои.
  
  А на пороге встречала женщина, та самая Дис - сестра Торина. В первый раз я совсем ее не разглядела, а сейчас, когда она сразу захлопотала над братом, заметила, как они похожи. Дис тоже была темноволосой и голубоглазой. Невысокая и довольно плотная, но при этом не лишенная изящества, она была одета в синее бархатное платье с серебряной отделкой. Волосы, очень густые, заплетены в толстые косы и замысловато уложены короной. Такие же, как у короля, тонкие, аристократичные черты. Она была примерно одного со мной возраста, ну, возможно, лет на пять постарше. Пока ворчащего Торина поднимали с носилок и снова укладывали на кровать, я тихонько стояла в сторонке и наблюдала, как король вяло отбивается от заботливых рук сестры, но глаза его наконец улыбнулись, и стало понятно, что его недовольство просто наигранное. Такая теплая семейная сцена, что я просто залюбовалась.
  
  Прервал мое приятное занятие Оин.
  
  - Пойдем со мной, - потянул он меня за локоть и распахнул ближайшую дверь.
  
  Оказалось, что мне отвели небольшую смежную комнату, и, пока раненого размещали в его покоях, я немного осмотрелась, радуясь, что теперь у меня наконец будет свое небольшое пространство.
  
  Здесь тоже жарко пылал камин, и я сняла накидку, давно ставшую лишней, и подошла к огню. Стены из зеленоватого камня красиво переливались в отсветах пламени, и когда я коснулась одной из них рукой, она оказалась теплой и приятно шероховатой на ощупь.
  
  Несмотря на скудную меблировку - небольшая кровать, стул и столик, похожий на туалетный, - и отсутствие окна, комната казалась достаточно уютной, и мне здесь понравилось. Я присела на стул и прикрыла глаза, погружаясь в мысли и слушая веселое потрескивание дров. Что-то странное творилось в душе - сумбур непонятных чувств. Снова что-то неуловимо изменилось, наступил новый этап, и мне опять нужно привыкать. Но сейчас это уже не пугало. Мне только не нравилась неопределенность, да еще отсутствие того, с кем можно просто поговорить по душам.
  
  Меня окликнули, и я, открыв глаза, увидела стоящего на пороге Оина.
  
  - Наташа, Торин сейчас в купальне, потом будет отдыхать. Все, что нужно для перевязок, я оставил на столе. Ты тоже отдыхай, а если захочешь помыться, иди вон в ту комнату - там всегда горячая вода из подземного источника.
  
  Помыться! Если бы Оин знал, как давно я об этом мечтала. Ровно две недели, как оказалась в Средиземье, я вынуждена была жить в походных условиях. Конечно все, что было возможно, я делала, но помыться! И это для меня, привыкшей принимать душ каждый день.
  
  - Спасибо, Оин, я просто мечтаю искупаться, - я благодарно улыбнулась ему и тут же спохватилась: - Вот только мне не во что переодеться.
  
  Оин указал в противоположную сторону на одну из дальних комнат:
  
  - Там мы сложили вещи, которые смогли найти. Посмотри, что-нибудь подберешь.
  
  Я еще раз поблагодарила его, и лекарь, тепло улыбнувшись, попрощался и вышел. А я в нетерпении стала прохаживаться по комнате, ожидая, когда же смогу наконец смыть с себя целую тонну грязи. Мне уже так не терпелось, что едва заслышав в комнате голоса вернувшихся Торина и Дис, почти бегом бросилась в сторону купальни.
  
  - Постой! - вдруг остановил меня властный голос, и Дис преградила дорогу. - Куда это ты собралась?
  
  - Я хотела искупаться, Оин сказал...
  
  Но сестра короля меня перебила:
  
  - Ты что же, собираешься остаться здесь, в королевских покоях?
  
  Я растерялась, не зная, что ответить - меня никто не спрашивал, и я понятия не имела, что у меня есть выбор. Возможно, и правда будет лучше жить где-то в другом месте. Но Торин прервал мои размышления, ответив за меня:
  
  - Да, Дис. Девушка останется здесь, мне еще нужна помощь.
  
  Едва появившись, надежда на отдельное жилье улетучилась. А Дис, заметно недовольная решением брата, спорить все же не стала и, бросив на меня негодующий взгляд, отступила в сторону. Но сейчас мне совершенно не хотелось думать о семейных раздорах, пусть разбираются сами. Меня влекла заветная дверь, и я не стала терять времени.
  
  Увидев купель, я ахнула - большая каменная чаша, утопленная в пол и до краев наполненная прозрачной водой. Над поверхностью поднимался пар, и я торопливо сбросила одежду, предвкушая долгожданное удовольствие. А, оказавшись по шею в горячей воде, сначала охнула и покрылась мурашками, но скоро привыкла и блаженно вздохнула.
  
  Откинувшись на край, отпустила ноги, и вода легко подняла меня наверх. Я полностью расслабилась, наслаждаясь невесомостью собственного тела и обнимающей меня горячей нежностью воды, и не спешила, растягивая неземное удовольствие. И думала о Торине. Почему он захотел, чтобы я и дальше оставалась с ним? Ведь в такой громадине можно было найти любую комнату, где я могла бы поселиться. И вдруг память резанули его слова, сказанные Балину утром: 'Пусть будет на виду'. Так это было про меня? Сердце неприятно сжалось, горло перехватило - он мне не доверяет. Но почему? Может от того, что до сих пор не рассказала кто я и откуда? Да он ведь и не спрашивал больше. Ладно, мысленно махнула я рукой, все потом, как-нибудь решится. А сейчас мыться!
  
  Плескалась я долго и с наслаждением. С силой терла кожу ладонями, жалея, что в руках нет хотя бы мочалки - о мыле я и не мечтала. Полоскала и жамкала волосы, которые удивительно быстро стали такими мягкими, словно я вымыла их шампунем. Должно быть, вода здесь особенная - от нее исходил легкий незнакомый запах. Внизу чаши что-то негромко булькало и переливалось, щекоча ноги, и я поняла, почему вода оставалась чистой - она постоянно заменялась, непрерывно циркулируя. И сразу стало понятным отсутствие мыла - рачительные гномы берегли окружающий мир, не желая его загрязнять. Какие же они все-таки молодцы. Впрочем, воды оказалось достаточно, кожа приятно скрипела, и вскоре я почувствовала себя безупречно чистой и прекрасной.
  
  Теперь я мечтала только о мягкой постели и, выбираясь из бассейна, думала, как же здорово будет снова спать на настоящей кровати. Вот сейчас как упаду на белые простыни... И тут мой взгляд остановился на кучке гряз-ной одеж-ды, и я с ужасом поняла, что надеть мне не-чего. Я так торопилась сюда, что совершенно забыла найти хотя бы полотенце. А надеть то, что сейчас лежало на полу, казалось просто немыслимым: все равно, что снова перепачкаться с ног до головы.
  
  Я на цыпочках подошла к двери и, приоткрыв ее, прислушалась: Торин не спал - шелестел бумагами. Что же теперь делать? Не могу же я просить короля принести мне одежду. В купальне было холодно, и я снова залезла в воду, решив сидеть тут, пока Торин не уснет, благо, время уже было позднее.
  
  Пробултыхав ногами в воде еще бог знает сколько времени, я основательно перепарилась - даже голова начала немного кружиться. Решив проверить еще раз, я снова пробралась к двери и минут пять стояла, прислушиваясь. Но сейчас из комнаты не донеслось ни звука, и я облегченно вздохнула. Подобрала грязную одежду и, прикрывшись кое-как, тихонько вышла. Почти не дыша и прижимаясь к стене, просеменила к дальней комнате, перевела дыхание и, толкнув дверь, налетела на Торина.
  
  Глава 14
  
  От неожиданности мы оба на миг застыли в дверях. Глаза в глаза. Казалось, невыносимо долго. Я видела, как темнеет его взгляд, опускается на мои плечи, скользит по рукам. И наконец очнулась.
  
  - Торин, - но он не услышал. - Торин!
  
  Король вздрогнул и поднял глаза, еще мгновение смотрел на меня как-то отрешенно, потом справился с собой, и во взгляде снова появился обычный холод.
  
  - Торин, пожалуйста... - я чувствовала, как пылают щеки, и готова была провалиться сквозь землю.
  
  Напряжение становилось невыносимым, и я прикрыла глаза, чтобы не видеть лица короля. Я не допускала даже мысли, что он воспользуется ситуацией, и не боялась его в тот момент - страх вообще куда-то ушел, - мне просто было ужасно стыдно вот так стоять перед ним голышом.
  
  - Я уж думал, вы утонули, - зло усмехнулся он, и я не удержалась: посмотрела на него и наткнулась на полный презрения взгляд. Вот ведь!.. Ну почему нельзя просто уйти, обязательно надо ужалить.
  
  Дверь наконец закрылась, и я, сдерживая колотящееся сердце, привалилась к стене. Ну что же это такое, почему я вечно оказываюсь в глупом положении? А он не упускает возможности поиздеваться. Как же все-таки неудобно получилось.
  
  - Вы теперь там будете сидеть до скончания веков? - донеслось из комнаты. - Одевайтесь и выходите, мне нужна помощь.
  
  Порывшись в куче сваленной прямо на полу одежды, я выудила что-то похожее на ночную рубашку - длинный рукав, ткань плотная и довольно грубо выделанная, зато под горло, и длиной до самых щиколоток. Так я чувствовала себя хоть немного увереннее. А платье найду завтра.
  
  Закончив одеваться, я снова подобрала старую одежду, не зная, что с ней делать. Просто оставить ее в этой комнате мне показалось невежливым. Придется все же спрашивать у Торина. Я вышла тихонько и, остановившись позади кровати, чтобы он меня не видел, спросила:
  
  - Торин, куда можно положить грязную одежду?
  
  Он молчал недолго, видимо, думал.
  
  - Ну оставьте в своей комнате, завтра ее уберут. Почему вы не выходите?
  
   "Потому, что стесняюсь после того, как ты увидел меня голой". Но вслух я, конечно, этого не сказала.
  
  - Уже иду, - не глядя на него, я быстро прошла в свою комнату, бросила в углу платье и вернулась обратно. - Чем вам помочь?
  
  Нужно стараться вести себя так, словно ничего не произошло. Ну подумаешь, увидел. Не много и увидел-то. Что же теперь, постоянно краснеть? И я почти смело посмотрела королю в лицо. Он был такой же хмурый, как всегда. Молча протянул мне рубашку и приподнялся на подушках.
  
  - Что это?
  
  - Мне нужно переодеться, - он откинул одеяло, и я увидела на его одежде оранжевые пятна - похоже его величество недавно ел помидоры, а потом пытался стереть случайные брызги.
  
  От представившейся картины я не смогла сдержать улыбки, а Торин только тяжелее задышал. Какой же он горячий, заводится с пол-оборота и из-за таких пустяков.
  
  - Конечно, давайте я вам помогу, - я прекрасно знала, что он уже может сделать это сам, но раз хочет, чтобы за ним поухаживали, пожалуйста. Стянув рубашку через голову, я коснулась его волос и почувствовала, что они еще влажные. - Вот так, - как я ни старалась, от его близости дыхание все-таки сбилось, и я заторопилась, - теперь чистую, - завязка запуталась в волосах и я, не заметив, случайно дернула, когда опускала рубашку вниз.
  
  - Осторожнее, - он резко перехватил мою руку. - Вы мне все волосы выдерете.
  
  - Ну не все, - пошутила я, но Торин не понял и снова глянул на меня волком.
  
  Не знаю, что произошло и почему я вдруг перестала его бояться, но только в тот момент, когда поняла, что Торин может испытывать нежные чувства, я словно стала лучше понимать его. Будто появилась ниточка, которая тянулась прямо от его души, и я ее поймала. И теперь, как бы он не закрывался, знала, что внутри он мягкий и ранимый. И та самая ниточка не давала захлопнуться дверце его сердца, оставляя маленькую, но заметную щелочку - возможно, для меня это и был тот самый путь, который, как считается, лежит через желудок.
  
  А вот он, наверное так же, как я недавно, сейчас не понимал меня. Не понимал, почему я улыбаюсь и больше не дрожу от страха. По крайней мере искреннее недоумение читалось на его лице. Но с этим пусть разбирается сам.
  
  - Я пойду? - сейчас мне было хорошо рядом с ним, но была уже глубокая ночь, и мне не терпелось добраться до кровати.
  
  - Идите.
  
  - Спокойной ночи, Торин, - я снова улыбнулась, а он промолчал.
  
  
  Оказавшись наконец в постели, я блаженно прикрыла глаза - какое же это наслаждение! Подгребла под себя подушку и обняла ее - так, как делала в детстве, только тогда у меня был мягкий плюшевый медвежонок. Я и чувствовала себя примерно так, как в те далекие годы - легко и свободно. Ушли глупые условности, ненужные обязательства. Я снова стала собой - такой, какой была в дни юности, когда еще могла позволить себе делать то, что хочу. И конечно я думала о нем, просто не могла не думать. Торин там, за стенкой, совсем рядом и еще не спит. Я совершенно не опасалась, что он вдруг придет, решив, что я доступна. Я отчего-то знала, что он не позволит себе такого. Торин просто дышал благородством - такому мужчине можно доверять и можно довериться...
  
  Когда я проснулась, в комнате было совсем темно, и сначала я решила, что все еще продолжается ночь. Но увидев пробивающуюся из-под двери полоску света, вспомнила, что здесь просто нет окна. Я чувствовала себя хорошо отдохнувшей и резво выбралась из-под одеяла. И сразу ощутила, что в комнате стало заметно прохладнее - камин, конечно, давно погас. Поежившись, открыла дверь и выглянула - Торин тоже уже проснулся, кровать была пуста. Решив, что он умывается, я собралась пока поискать что-нибудь из одежды, но тут двери в покои отворились, и вошла Дис.
  
  - Доброе утро, - поприветствовала я ее и, помня вчерашнюю встречу, хотела вернуться к себе, но Дис неожиданно меня остановила:
  
  - Подожди, - сейчас ее голос прозвучал гораздо мягче, и я удивленно обернулась.
  
  - Вот, возьми, - она протянула мне объемный сверток, - оденься, а потом поговорим.
  
  - Спасибо. А что это? - спросила я, принимая подарок.
  
  - Платье, - ответила она. - То, в котором ты была вчера, ужасно.
  
  - Но... - я даже растерялась от такой резкой перемены, - я бы что-нибудь нашла, не стоило.
  
  - Ты слишком много говоришь, - нахмурилась она точь-в-точь, как Торин. - Одевайся, я жду.
  
  Платье было очень красивым, но без лишних изысков - как раз то, что нужно. Из плотной темно-серой ткани с белой отделкой по неглубокому вырезу корсажа и краям длинных, разрезанных рукавов. Широкая юбка от пояса расходилась надвое, открывая белую нижнюю юбку. И длина в этот раз оказалась прямо в пол, что меня удивило - Дис была гораздо ниже, а мне почему-то подумалось, что платье ее.
  
  - Неплохо, - Дис окинула меня придирчивым взглядом. - Только волосы забери, негоже ходить растрепой.
  
  - Я как раз собиралась привести себя в порядок, - смутилась я. Не хотелось, чтобы она считала меня неряхой.
  
  - Тогда иди, я подожду.
  
  Вернувшись к себе, я расчесалась и забрала волосы в хвост. Теперь бы еще умыться.
  
  Торин уже был в комнате и на мое приветствие коротко кивнул и повернулся к сестре. В купальне я делала свои дела, ломая голову, зачем понадобилась Дис. Но, вспомнив, что нужно еще сделать перевязку, заторопилась и решила пока об этом не думать - все равно скоро все выяснится. Но, лишь вышла из двери, увидела, что Дис уже все сделала за меня. И даже немного расстроилась: принцесса лишила меня возможности пару минут побыть возле Торина.
  
  - Готова? - Дис поднялась мне навстречу, и я кивнула. - Тогда идем.
  
  Торин ничего не сказал, но, обернувшись в дверях, я увидела, что он смотрит нам вслед.
  
  Дис быстро шла немного впереди, ничего не объясняя, и я просто старалась не отставать. Миновав коридор, мы поднялись по лестнице и почти сразу оказались перед небольшой дверью. Толкнув ее, Дис прошла внутрь и жестом пригласила меня войти.
  
  Ее покои напоминали покои Торина, только были гораздо меньше. Почти посередине центральной комнаты стояла занавешенная пологом кровать, в противоположной стене камин, в углу массивный шкаф из красного дерева, а рядом с ним туалетный столик. Слева от входа небольшой круглый стол, накрытый скатертью, и два стула рядом. Справа и в дальней стене двери в смежные комнаты и штук пять факелов по стенам.
  
  - Садись, - Дис указала на стул, и я присела. А она пододвинула ко мне большую вазу с фруктами, налила в кубки темно-красного вина, удивительно пахнущего спелой вишней, и протянула мне: - Держи, это поможет восстановить силы. Пей, - и испытующе посмотрела на меня. Вино так соблазнительно пахло, а я уже успела отвыкнуть от подобных изысков, потому с удовольствием сделала несколько глотков. И почти сразу почувствовала, как закружилась голова - несмотря на очень приятный сладкий вкус, вино оказалось довольно крепким, а я со вчерашнего дня ничего не ела. - Рассказывай! - велела принцесса и отпила из своего кубка.
  
  - Что рассказывать? - не поняла я, пытаясь справиться с головокружением и заплетающимся языком.
  
  - Все рассказывай: кто ты, откуда? Никто толком не знает, как ты здесь оказалась, и это подозрительно.
  
  Вот, значит, как. Дис решила меня расспросить и, не мудрствуя лукаво, воспользовалась известным приемом: подпоить собеседника, чтобы вытянуть из него правду. Вот только она не знала, что я и не собиралась ничего скрывать. Что же, так будет даже легче.
  
  Дис слушала молча, вперив в меня такой же, как у Торина, пронзающий насквозь взгляд. Но ее глаза все же были теплее, и я чувствовала, что она готова мне поверить, несмотря на всю невероятность ситуации.
  
  - Почему ты сделала это? - спросила она, когда я закончила.
  
  - Что?
  
  - Вытащила его, почему?
  
  - Не знаю, я тогда сама не понимала, что делаю. Просто не могла по-другому.
  
  - Я хочу поблагодарить тебя, - неожиданно сказала Дис, удивив меня еще больше. - За все, что ты сделала для моего брата.
  
  - Ну что вы, не стоит совершенно... - но она оборвала меня:
  
  - Стоит. Я знаю, что сам он этого не сделал, - я посмотрела на нее, и увидела, что она улыбается. - И говори мне 'ты', у нас не принято официальное обращение.
  
  
  Мы просидели с Дис до самого вечера. Она расспрашивала и с интересом слушала о нашем мире, а потом рассказывала о себе. О том, как потеряла мужа. А потом деда, отца и брата. Как безумно боялась за Торина и сыновей, и никто не знал, чего ей стоило пережить этот год. И никого из близких рядом, не с кем разделить свою тревогу. Все вокруг только и говорили, что затея Торина безнадежна, что ничего хорошего не выйдет. А он доказал, что они ошибались, вернул потерянный дом и чуть не поплатился жизнью.
  
  - Знаешь, сколько раз я умирала от страха за его судьбу? Ведь я знала, что он примет весь удар на себя. Знала, как он боится за моих сыновей. Он никогда бы себе не простил, если бы потерял их, - по щекам Дис уже давно текли слезы, а она даже не утирала их, погруженная в воспоминания. Я понимала, что ей просто нужно выговориться, отпустить все, что скопилось в душе, избавиться от до сих пор сжимающего сердце страха. И когда ей наконец стало легче, глаза ее посветлели, а на губах заиграла улыбка. - А теперь все позади, слава Махалу! - она так облегченно вздохнула, что я поняла, что только сейчас Дис наконец поверила, что все действительно позади.
  
  Как мы дошли до покоев Торина, я почти не помню - только всю дорогу сильно смеялись и радовались чему-то. Но когда с шумом ввалились в дверь, король едва не подскочил на кровати. От изумления он просто онемел и только сверлил нас глазами.
  
  - Это что еще такое? - наконец вымолвил он и довольно живо поднялся с постели. - Дис?
  
  Но принцесса только захихикала, обернувшись ко мне. Я ответила тем же.
  
  - Так, - он крепко ухватил меня за локоть и протолкал к двери комнаты. - Быстро в постель, - и втолкнул внутрь. Едва не потеряв равновесие, я схватилась за стену и услышала, как Торин раздраженно шипит сестре: - А с тобой завтра поговорим.
  
  Глава 15
  
  Утром я проснулась с ужасной головной болью и сразу услышала из главной комнаты резкий голос Торина:
  
  - О чем ты думала? А если тебя видели? Принцесса Эребора пьяная, как...
  
   - Торин... - Дис что-то слабо возразила, но я не расслышала.
  
  Нужно было выходить, нельзя оставлять Дис на растерзание разгневанному королю: набедокурили-то вместе, вместе и отвечать. Я приоткрыла дверь и тихонько вышла, не осмеливаясь поднять на Торина глаза. Только мельком глянула на Дис и увидела, что она улыбается. Растрепанная, слегка помятая, она, по-видимому, ночевала здесь - должно быть Торин одну ее не отпустил. И совершенно не боялась гнева брата.
  
  Увидев меня, Торин резко шагнул навстречу, но вдруг остановился и только сжал кулаки.
  
  - Хороши, нечего сказать! Это вы все устроили?
  
  - Торин, перестань! - оборвала его Дис. - Наташа ни в чем не виновата.
  
  - Не виновата? - он снова обернулся к сестре. - Я ни разу в жизни не видел тебя такой! А тут, едва познакомились - и сразу попойка.
  
  Я стояла, понурив голову и не собираясь оправдываться. Пусть лучше думает так. Пусть не сразу, но Дис отнеслась ко мне очень по-доброму, она меня понимала и доверилась в ответ. Я чувствовала, что мы можем стать близкими подругами - в чем-то мы были очень похожи. Но даже если нет, даже если Торину взбредет в голову запретить нам общаться, я все равно с теплом и благодарностью буду помнить этот вечер.
  
  - Торин, - Дис ласково взяла короля под руку, - не кипятись. Ты много чего в жизни не видел...
  
   - Что? - изумился Торин, но принцесса только улыбнулась и подмигнула мне.
  
  - Обещаю, такого больше не повторится, - она погладила его по плечу и покаянно посмотрела в глаза.
  
  - Обещаешь? - Торин, казалось, мог прожечь ее взглядом, но Дис только улыбалась.
  
  - Обещаю, - повторила она, и король облегченно вздохнул. - А Наташу не ругай, это я ее напоила.
  
  Казалось, у Торина было утро сюрпризов. Лицо его вновь удивленно вытянулось - видимо, он и представить не мог, что его сестра способна на такие проделки. Но принцессу это совсем не волновало. Подойдя, она взяла меня за руку и потянула в купальню:
  
  - Пойдем, нужно привести себя в порядок.
  
  Скинув одежду, Дис поежилась и торопливо спустилась в купель. Вздохнула счастливо и обернулась ко мне:
  
  - Чего ты ждешь? Залезай!
  
  С неловким чувством я стянула рубашку и забралась в воду. Тепло приятно окутало тело, и мне очень захотелось, так же как Дис сейчас, откинуться на бортик, но присутствие принцессы все же немного смущало. Правда, вскоре это прошло, и мы с удовольствием плескались и веселились, вспоминая вчерашний вечер.
  
  - А сколько тебе лет? - неожиданно спросила она, и глаза ее весело блеснули.
  
  - Тридцать, - просто ответила я.
  
  - У, юная совсем, - засмеялась Дис.
  
  - Юная? - конечно, мне было приятно услышать о себе такое, но уж юной меня назвать было нельзя.
  
  - Хотя у людей все по-другому, - посерьезнела она, а мне стало интересно - насколько же сильно мы отличаемся. Мое первое впечатление оказалось не совсем верным - сейчас, когда Дис была так близко, я видела тонкие морщинки вокруг глаз и на лбу, и понимала, что она лет на десять старше, чем мне показалось вначале. Да и как могло быть иначе - у нее двое взрослых сыновей. Но все-равно, выглядела она прекрасно, и даже тело ее было крепким и подтянутым, словно и не рожала.
  
  - А сколько тебе? - мне все же было любопытно.
  
  - Сто восемьдесят один.
  
  Я чуть не ушла под воду.
  
  - Сколько?
  
  Но Дис только улыбнулась и кивнула.
  
  - А сколько же твоим сыновьям?
  
  - Фили восемьдесят два, а Кили семьдесят семь.
  
  - Невероятно! Наверное, гномы очень долго живут. А Торину?
  
  - Торину сто девяносто пять, - и увидев мои глаза, принцесса снова рассмеялась. - Ты права, мы живем дольше людей. Но и среди вас есть долгожители, - прикрыв глаза, Дис с удовольствием потянулась и вздохнула: - Ладно, понежились и хватит, нужно и делами заняться, - и проворно выскочила из купели.
  
  
  - По вашей милости я вчера пропустил перевязку, - процедил Торин, когда я закончила накладывать бинт.
  
  - Торин, пожалуйста, простите. Это вышло случайно, - я несмело глянула на него и заметила, что он уже особенно не сердится, скорее, сам себя накручивает.
  
  - Закончили? - Дис вышла из дальней комнаты с грязным бельем в руках. Король кивнул и снова нахмурился. - Тогда я заберу Наташу. Не сердись, братец, я скоро принесу тебе завтрак, - она нежно поцеловала Торина в щеку и улыбнулась мне: - Идем?
  
  - Конечно, - я улыбнулась в ответ и перехватила тяжелый взгляд Торина - опять он чем-то недоволен.
  
  - Куда мы? - спросила я, стараясь не отставать от скорой на ногу Дис.
  
  - Нужно начинать разбирать ближние помещения. Сейчас отправлю женщин, а мы с тобой пойдем посмотрим, что там на кухне. Ты же не против помочь?
  
  - Нет, конечно! Буду только рада.
  
  - Двалин говорил, ты кухарничала. Хорошо бы приготовить горячее на обед. А еще среди эсгаротцев две женщины на сносях и несколько с совсем малыми детьми, нужно сделать уборку в комнатах, чтобы поскорее разместить их.
  
  - А где они сейчас?
  
  - Вместе с остальными в общем зале, а там холодно, - в голосе Дис слышалось неподдельное сочувствие - было видно, что она искренне переживает за этих обездоленных людей.
  
  - Ничего, все наладится, - постаралась подбодрить ее я, - общими силами все сделаем.
  
  Дис улыбнулась:
  
  - Уже чувствуешь себя своей?
  
  - Не совсем, - вздохнула я. - Но мне здесь очень нравится.
  
  - Понимаю, - кивнула Дис. - Просто не привыкла еще.
  
  За разговором мы прошли почти до конца коридора, свернули в боковое ответвление и оказались в небольшой комнате, похожей на хозяйственную. За деревянным столом сидело несколько гномок довольно почтенного возраста, и, увидев нас, они сразу замолчали и поднялись со своих мест.
  
  - Доброе утро, - кивнула женщинам Дис, и они закивали в ответ. На мое приветствие тоже ответили, но, пока Дис объясняла, куда идти и что делать, поглядывали на меня настороженно.
  
  А когда, подхватив щетки, ведра и тряпки, они собрались выходить, в дверь тихонько постучали, и в комнату вошли две беженки.
  
  - Здравствуйте, - одна из них несмело шагнула вперед. - Если нужно, мы можем помочь в хозяйстве, - и, словно ища поддержки, женщина обернулась на стоящую позади, и та сразу подошла ближе.
  
  - Что ж, лишние руки нам совсем не помешают. Ида, - обратилась Дис к одной из гномок, - возьми женщин и идите в левое крыло. А мы на кухню.
  
  
  Кухня оказалась громадным залом с печами по обеим сторонам, а посередине - где-то вплотную друг к другу, где-то на расстоянии, - стояли широкие деревянные столы. Посуда: большие чаны, широкие сковороды и чугуны, кувшины, чаши, блюда - все было аккуратно сложено, так, словно совсем недавно этой утварью пользовались.
  
  - Ну, все не так плохо, - Дис провела рукой по столу - и за пальцами потянулся светлый след стертой пыли. - Сейчас быстренько приберемся и будет где кормить людей. Вот только сначала отнесем кое-что детям, - она указала на стоящие у стены корзины. Выбрав две, протянула одну мне, а другую взяла сама. - Пойдем.
  
  Беженцев устроили в зале, соседнем с ранеными. Ожидая увидеть много людей, я была очень удивлена: по огромному помещению весело бегали только несколько ребятишек и небольшая группа женщин сидела, сбившись в кучку, у одного из каминов. Та, что сидела ближе всех, поднялась нам навстречу, и я заметила, как бережно она прикрывает теплым платком большой живот.
  
  - Вот, возьмите, - Дис поставила корзину, и женщины, увидев свежие фрукты, начали было возражать, но принцесса не стала слушать. - Это детям, им нужно хорошо питаться. А это вам, - она взяла и мою корзину, полную хлеба и сыра. - Пока так, но скоро будем готовить горячее.
  
  Еще несколько из них вызвались помочь и пошли вместе с нами, лишь беременные да еще трое совсем пожилых остались приглядывать за детьми.
  
  - А где же ваши мужчины? - спросила я у женщины, идущей рядом.
  
  - Кто где, - пожала плечами она. - Кто-то здешним помогает, а остальные сколотили артель и на промысел отправились. Скоро с рыбой будем, - и на губах ее появилась легкая улыбка.
  
  Дело пошло споро. Вооружившись ведрами и тряпками, мы вымывали и вычищали огромную кухню, перемывали посуду и вытаскивали золу из печей. Дис, отлучившись ненадолго, чтобы отнести завтрак Торину, вернулась и трудилась наравне со всеми, еще и меня наставлять успевала - так ловко, как у остальных, у меня пока не получалось. Но я старалась, и Дис, поглядывая в мою сторону, довольно улыбалась. Управились мы довольно быстро - бегать за водой не приходилось, в кухне был устроен настоящий водопровод и из массивных кранов текла горячая вода. Почти, как у нас, подумалось тогда мне. Удивительно, но в городе, построенном в горе, в мире, незнакомом даже с самим словом 'цивилизация', все было устроено очень продуманно и комфортно. Водопровод был для жителей гор совершенно привычным, и начав разбирать чертоги, гномы первым делом восстановили его. Даже туалеты были сродни тем, к которым привыкло современное человечество - вмурованные в пол каменные 'унитазы', под которыми непрерывно журчала вода.
  
  - Как же вы все это устроили? - спросила я Дис, когда мы присели немного передохнуть.
  
  - Ну мы же созданы из камня, - засмеялась принцесса. - Горы - наша стихия, и гномы давно научились использовать силу природы себе на благо. А сделать водопровод, когда есть вода, совсем не сложно. Знаешь, - она склонилась ко мне и заговорила тише, - когда дракон захватил Эребор, наш клан обосновался в Синих Горах - это довольно далеко отсюда. Место было совсем необжитое, все делали с нуля. Сама я была еще маленькая, толком ничего не видела, но мужчины целыми днями копали, строили, и уже через неделю в горах из кранов текла вода. Она нам просто необходима: в кузнях и на кухнях, да и вообще, гномы тоже любят жить с удобствами, - лукаво улыбнулась она.
  
  Я слушала и думала о том, до чего все-таки они удивительный народ. Отважные воины и кузнецы, мастера горного дела и ювелиры, ремесленники и повара. Наравне с воинским делом, они прекрасно могли управляться с хозяйством, не гнушались помыть за собой посуду и делать любую грязную работу, и, похоже, умели делать абсолютно все. Совершенно неприхотливые, они при необходимости могли спать прямо на земле, но при этом ценили комфорт, и мне это очень нравилось.
  
  Разжечь печи и приготовить еду в тот день у нас так и не получилось: после обеда прибыл новый обоз, и Дис занялась приемом гостей. А мы с остальными женщинами таскали провизию в кладовые.
  
  День пролетел незаметно, и к вечеру я еле держалась на ногах - так непривычно много ходила, что под конец даже колени дрожали, и до покоев я добиралась, придерживаясь за стенку.
  
  - Сегодня вы не пьяны? - с наигранным удивлением встретил меня сидящий за столом король.
  
  Но сил не было даже на то, чтобы обидеться. Я только устало кивнула и пошла в свою комнату. Сейчас сделаю перевязку, а потом спать - этот день меня просто вымотал.
  
  - Торин, - выглянула я из двери, - сейчас я вас перевяжу, только можно сначала сполоснусь?
  
  Он поднял голову от бумаг и смерил меня равнодушным взглядом.
  
  - Можете делать, что хотите, перевязки больше не нужны.
  
  Я улыбнулась и хотела было сказать, как это замечательно, но он уже отвернулся, и я только тихонько вздохнула.
  
  На этот раз взяв все необходимое, я прошла в купальню, и уже через пару минут сидела в горячей воде. Как же все-таки хорошо, что можно смыть с себя грязь и усталость. Откинувшись на бортик, я вспоминала прошедший день, наши разговоры с Дис и другими женщинами и мысленно улыбалась - хоть и устала сегодня до невозможности, но время провела в приятной компании. Даже о Торине почти не вспоминала. И только сейчас, увидев его, поняла, что соскучилась. Вот только теперь к нему даже не подойти - лечение закончилось и не понятно, зачем мне продолжать жить здесь. Нужно будет поговорить с ним...
  
  Мысли мои путались, глаза слипались, тело расслабилось в горячей воде и стало ватным и непослушным. Я чувствовала, что засыпаю, но не могла противиться окружившей меня неге. Только чувствовала, что куда-то плыву, опускаюсь вниз и мягкое тепло накрывает с головой.
  
  И вдруг кто-то резко дергает меня за волосы, от неожиданной боли вскрикиваю и захлебываюсь. Меня тянут наверх, и кожа на боку неприятно царапается обо что-то шершавое. Невыносимо бьет кашель, легкие и горло горят огнем, и кто-то сильно стучит по спине. Наконец могу открыть слезящиеся глаза и вижу знакомые плитки пола, залитые водой.
  
  - Чтоб вас орки разорвали! - раздался сверху громовой голос. - Вставайте!
  
  Торин потянул меня за локоть, и я с трудом поднялась. Теперь дрожали не только ноги, меня вдруг всю заколотило так, что зубы застучали. Что произошло? Торин смотрел на меня, словно хотел убить, дышал часто и тяжело, и я вдруг поняла, что он напуган.
  
  - Ч-что сс... - выговорить я не могла, но король меня понял.
  
  - Вы уснули в воде, еще несколько минут - и вас бы пришлось хоронить, - он нагнулся, подхватил полотенце, накинул мне на плечи и неожиданно прижал к себе.
  
  От тепла его тела и силы рук, обнимающих меня, дрожь вскоре унялась, и я даже попыталась пошутить:
  
  - Кажется, всего пару дней назад вы сами хотели, чтобы я утонула.
  
  - Дура, - резко ответил он, отпустил меня и вышел.
  
  Глава 16
  
  Лишь когда стукнула дверь, я поняла, что произошло. Ноги подкосились, и, чтобы не упасть, я опустилась на пол и обхватила колени руками. Как странно и страшно - еще чуть-чуть, и меня бы здесь не было. Чувство, что я испытывала в тот момент, не было страхом смерти - совсем недавно я уже переступила эту грань. Нет, здесь было что-то другое, намного сильнее. Я боялась, да. Но боялась того, что могла больше никогда не увидеть Средиземье. И подгорного короля, который, словно ангел-хранитель, вольно или нет, но уже дважды спас мне жизнь.
  
  Отжав волосы, кое-как оделась, вышла в комнату и увидела, что король снова сидит за столом, как-то странно сгорбившись.
  
  - Торин, - он вздрогнул и обернулся, а у меня от волнения сдавило горло. - Спасибо, - голос дрогнул, и я опустила голову. Пару раз глубоко вздохнула, собираясь с духом: я должна спросить. - Как вы узнали, что... - спазм снова перехватил дыхание, и, не договорив, я посмотрела ему в глаза и тоже увидела страх.
  
  - Что вы уснули? - закончил он за меня, и я кивнула. - Хотел спросить, не забыли ли вы на этот раз одежду, - он усмехнулся, и в глазах снова появилось циничное выражение, - окликнул, вы не отозвались. Дальше вы знаете, - он снова напустил на себя холод, словно хотел подчеркнуть свое равнодушие, но я чувствовала, что это не так, видела в его взгляде там в купальне и здесь, всего минуту назад.
  
  - Спасибо, - шепнула, едва сдерживая слезы, и он их увидел. На миг мне показалось, что он сейчас подойдет, Торин даже сделал движение навстречу, но удержался, только вздохнул тяжело и отвернулся.
  
  - Идите спать, - сказал, не глядя.
  
  
  Следующие несколько дней мы с Торином почти не виделись - он начал выходить, и зачастую уходил очень рано. А вечером, когда я возвращалась, уже спал - должно быть сильно уставал. Так что поговорить с ним о переезде никак не удавалось, а жить рядом просто так, без причины, стало неудобным.
  
  - Дис, Торин уже здоров, - мы с принцессой шли, нагруженные большими корзинами грязного белья - сегодня после обеда Дис решила устроить стирку. - Наверное, мне стоит жить в другом месте, а то что подумают...
  
  Дис испытующе посмотрела на меня.
  
  - Если тебя только это волнует, успокойся: никто плохого не подумает, все знают, почему ты была рядом.
  
  - Да, но сейчас я уже не нужна, - как я не старалась, голос все-таки дрогнул, и Дис это заметила.
  
  - Так вот в чем дело, хочешь убежать.
  
  - Убежать? - похоже, принцесса понимала меня лучше, чем я сама. Мне и правда с каждым днем становилось все труднее находиться рядом с Торином, видеть его, но ни поговорить, ни прикоснуться. Я тосковала по тем мгновениям близости, которые случались между нами, даже недавний случай в купальне запомнился тем, что Торин был рядом, что испугался за меня и пытался утешить. А сейчас мы словно с каждой минутой становились все дальше, и я понимала, что он не хочет сближаться. И не хотела страдать. - Да, Дис, ты права. Но так будет лучше.
  
  - Можешь пожить у меня, - неожиданно предложила она. - А как немного разберемся тут, что-нибудь придумаем.
  
  - Спасибо, я с радостью.
  
  - Ну и прекрасно, - улыбнулась принцесса. - А с Торином я сама поговорю.
  
  Больше мы, занятые делами, эту тему не поднимали, а я, увлеченная новым делом, смогла немного отвлечься. Я училась печь хлеб. И это было так удивительно! Конечно, я знала, что хлеб не растет на деревьях, но для меня он был настолько привычным и обыденным продуктом, что я и подумать не могла, что его приготовление сродни волшебству. Когда видишь, как пухнет и пузырится закваска, чувствуешь, какая мягкая и немножко колючая мука, как поддается и размякает под руками упругий ком, становясь нежным и гладким, и как он растет, поднимается в тепле. А потом румянится в горячей печи, трескается, становится золотисто-коричневой корка и пахнет... Пахнет так, что голова кругом идет. И совершенно не верится, что это я сделала, сама, вот этими руками.
  
  Наверное, я радовалась, как ребенок, потому, что женщины поглядывали на меня с улыбками. Еще бы, они-то привыкли, а для меня это было сказкой: разве я могла когда подумать, что буду печь хлеб, да еще в печке! Неудивительно, что после этого мне казалось, что теперь я смогу все.
  
  
  А после обеда я увидела то, что на миг вернуло меня в далекое детство. Подхватив принесенные еще утром корзины, мы отправились стирать, но я и предположить не могла, что мы будем это делать... в бане. В самой настоящей общественной бане. Я была в такой лишь однажды, совсем маленькой.
  
  Летом неожиданно отключили горячую воду, и нам ничего другого не оставалось, как всей семьей отправиться в баню. Про сауны простые люди тогда еще и не слышали, а вот бани были вполне доступны, только мы никогда туда не ходили. А тут просто не было выбора. Мама ворчала всю дорогу, папа только молча улыбался, а я вообще не понимала, куда мы едем - сказали только, что купаться.
  
  - Как только в общий зал? - мама стояла у кассы и была непонятно бледной. - Неужели ни одной душевой? - женщина за стеклом что-то говорила, но я не могла разобрать и повернулась к папе, который потрепал меня по макушке и наклонился к растерянной маме.
  
  - Нина, возьми билеты и пойдем, мы задерживаем других людей.
  
  Папа говорил негромко, но мама обиженно поджала губы. Поколебавшись мгновение, она все же протянула кассирше деньги, и вскоре мы вошли в большую раздевалку, где сильно пахло мылом и сыростью. Папа ушел в другую дверь, а мы с мамой разделись в одном из шкафчиков и пошли в банный зал. Увидев, сколько кругом воды, я так обрадовалась, что подбежала к ближайшему тазу и начала плескаться. Женщина, сидящая рядом, весело рассмеялась, а мама отчего-то грубо оттянула меня за руку.
  
  - Не трогай ничего, - прошипела она, наклонившись к самому уху, - не хватало еще заразу подцепить. Жди здесь! - оставив меня возле незанятой скамейки, она взяла большой таз и ушла. А я стояла и озиралась по сторонам, не понимая, что же не нравится маме. Здесь же так здорово! Кругом вода, тетеньки болтают и смеются, плещутся и трут друг другу спину, жарко и влажно и можно плескаться, не боясь забрызгать пол...
  
  И сейчас, оказавшись в подобном месте, я даже онемела от неожиданности. Хотя говорить о подобии все же не совсем правильно - подобной была лишь идея, - а вот ее воплощение было совсем иным. Здесь, как и везде, все было сделано с поистине гномьим размахом: огромный зал в виде вытянутого прямоугольника точно посередине разрезала цепочка небольших круглых купелей, над которыми поднимался пар. По стенам, кроме той, где была дверь, стояли широкие каменные лавы, на которых вполне комфортно можно было лежать. Потолок был довольно низкий, и, в свете потрескивающих факелов, переливался золотистым цветом. В отличие от купальни в покоях Торина, здесь было жарко, и женщины, пришедшие с нами, принялись стягивать одежду.
  
  Я заметила, что никто из них не стесняется наготы: ни гномки, ни женщины из Эсгарота - видимо, совместные купания были всем привычны. И видя это, перестала смущаться и я, скинула платье и сорочку и, подхватив корзину, поспешила за Дис.
  
  Для стирки была специальная купель в самом конце зала. Она располагалась в стороне от остальных и вода в ней была темной и со странным резковатым запахом.
  
  - Здесь бьет другой ключ. Купаться в этой воде нельзя, - сказала Дис, - а вот для стирки лучше не придумаешь, любые пятна отъедает. Только руки грубеют потом.
  
  Она опрокинула корзину, вывалив все, что в ней было, прямо в воду, и другие женщины сделали тоже самое. Вода немного вспенилась, и мне подумалось, что на ощупь она должна быть мыльной, но это оказалось не так. Вода была жесткой, и я сомневалась, что без мыла хоть что-то отстирается. Но одежда и правда становилась чистой прямо на глазах. Женщины стирали очень быстро, и вскоре я поняла почему: через несколько минут руки начало щипать. Но я старалась не обращать на это внимания - намажу потом чем-нибудь.
  
  Управилась я самой последней, и когда разогнула наконец затекшую спину, женщины уже сидели в купелях.
  
  - Иди сюда, - махнула рукой Дис, и я осторожно спустилась в воду.
  
  Кроме принцессы, в купели была еще Ида, пожилая седовласая гномка с властным лицом, и две женщины из Эсгарота, с которыми мы вместе трудились на кухне - Лива и Санна. Первые дни гномки держались особняком, разговаривали мало и только старательно делали свое дело. Но вскоре, трудясь бок о бок с эсгаротскими женщинами, смягчились, и наша компания перемешалась. И сейчас, отдыхая после целого дня работы, они судачили, как кумушки, подшучивали друг над другом и со смехом плескались водой.
  
  Дотащив отяжелевшие корзины до кухни, мы разложили белье прямо на столах - жар от печей за ночь высушит, - и наконец отправились по комнатам.
  
  Помня наш утренний разговор, Дис пошла со мной, но оказалось, что Торин уже спит.
  
  - Тогда завтра, - шепнула мне она, - отдыхай.
  
  Но едва за ней закрылась дверь, я, поддавшись порыву, осторожно присела возле Торина. Возможно, это последний раз, когда я могу побыть с ним рядом, и мне хотелось просто посмотреть, как он спит. Я вспомнила недавние ночи в шатре, когда он казался таким слабым, и хотелось поделиться с ним силой, помочь поскорее поправиться. И те чудесные вечера, когда показалось... Но это просто показалось, и наши сказки останутся лишь в воспоминаниях, быть может только в моих.
  
  - Вы давно не сидели рядом, - вдруг повернулся ко мне Торин, и я дернулась в сторону. Но он придержал меня, перехватив за руку. - Что вы хотели?
  
  - Ничего, Торин, простите, пожалуйста, - сбивчиво ответила я. - Просто...
  
   - Что? - он сжал руку чуть крепче, и сердце заколотилось.
  
  - Просто хотела пожелать доброй ночи, - выпалила я, и его пальцы сразу разжались. - Простите, что разбудила.
  
  - Я не спал. Доброй ночи.
  
  Он снова отвернулся, так же, как тогда в шатре, когда на что-то сердился, и мне вдруг отчаянно захотелось вернуть время назад, в одну из тех ночей, когда он казался таким близким.
  
  Глава 17
  
  В ту ночь спала я плохо. Проваливалась ненадолго в тревожную черноту и почти сразу выныривала обратно. И снова возращалась к горьким мыслям, вновь и вновь приходя к выводу, что все надежды тщетны. Ну чего я жду? Что он вдруг скажет: 'Будь моей, я ждал тебя всю жизнь'? Глупость полная. Он король, а я... Даже не знаю, кто я здесь. И не сиделка, и не служанка - так, одна из многих.
  
  Так и не получив долгожданного отдыха, я только больше измучилась. Нет, так дальше нельзя, надо это решить. Надо поговорить с Торином. На миг в голове мелькнула мысль: 'А может пока оставить все, как есть? У него столько забот, а тут я со своими глупостями... Быть может, так будет лучше? Все равно мы почти не видимся, буду держать дистанцию, не смотреть, не говорить'. Но я знала, что просто обманываю себя. Достаточно того, что он рядом, пусть даже такие моменты сейчас совсем редки. Знала, что каждый вечер буду с нетерпением ждать возвращения, чтобы просто взглянуть на него. А потом полночи, вот как сейчас, теребить себе душу. Нет, не хочу, надо просто решиться.
  
  Боясь упустить момент, я встала пораньше. И когда вышла в комнату, Торин был еще там. Полностью готовый к выходу, он торопливо просматривал какой-то документ и на мое 'Доброе утро' только коротко кивнул, не поднимая глаз.
  
  - Торин, - я все же решила проявить настойчивость, и он глянул на меня поверх бумаги. - Простите, мы можем поговорить?
  
  - Вообще-то я занят, - кивнул он на листок, но смотреть продолжал на меня.
  
  - Простите, я вижу...
  
   - Говорите, только побыстрее.
  
  - Хорошо. Моя помощь вам уже не нужна, и, наверное, будет лучше... - но договорить мне не дали.
  
  - Торин! - дверь в покои распахнулась, и в комнату влетел взбудораженный Двалин. - На дальней шахте обвал!
  
  Бросив листок на стол, король выскочил вслед за другом, и я услышала только быстро удаляющиеся голоса:
  
  - Я же приказал не трогать дальние шахты! Кто туда полез?
  
  - Не знаю, может, никого и нет, но надо проверить.
  
  
  Дис появилась только после обеда, раскрасневшаяся и взволнованная.
  
  - Пока ничего не известно, - сказала она, когда я спросила про обвал. - Почти все мужчины там, копают. - Надеюсь только, никого не завалило, - она горестно вздохнула и пригладила выбившиеся из прически прядки. - В Синих Горах однажды был случай, народу тогда погибло много.
  
  - Ну, может, в этот раз обойдется, - я взяла ее руку, и принцесса вымученно улыбнулась:
  
  - Будем надеяться, что Махал нас не оставит. Прости, сейчас мне снова нужно уйти.
  
  Я кивнула и, проводив ее глазами, поднялась и вместе с остальными женщинами принялась убирать со столов.
  
  Уже несколько дней беженцы и раненые обедали здесь, и нужно было все прибрать, перемыть посуду и подмести полы. Народу собиралось довольно много, и уборкой кухни мы занимались до самого вечера.
  
  Притащив из кладовой продукты для завтрашнего обеда, мы с женщинами наконец распрощались. Я шла к покоям с беспокойством: Дис так и не появилась, и я боялась узнать что-то страшное. Совсем недавно было столько погибших, и вот опять несчастье.
  
  Торин уже вернулся и отчего-то метался по комнате, как зверь в клетке. Но, увидев меня, резко остановился: бледный, одежда перепачкана, а волосы взлохмачены. И что-то страшное в глазах. Король был в бешенстве, и я решила, что дело на шахте плохо. Несколько мгновений он смотрел на меня, словно не узнавал, а потом вдруг резко шагнул навстречу.
  
  - Где он? - выдохнул мне в лицо.
  
  - Кто?
  
  - Свиток! - он резко указал на стол. - Я оставил его здесь.
  
  - Торин, я не знаю...
  
  Он наступал, и я невольно попятилась и оглянулась на выход. Но гном вдруг схватил меня за руку, оттащил от двери и припер к стене.
  
  - Только ты могла взять, больше некому, - он был чуть выше меня, но сейчас буквально нависал, больно сжимая плечи.
  
  - Торин, я ничего не брала, - я старалась говорить спокойно, хотя внутри уже все сжималось от страха - таким я видела короля в первый раз.
  
  - Как же ты хитра! - его глаза превратились в две узкие щелочки. - Дождалась удобного момента...
  
   - Перестаньте! - не понимая, в чем он меня обвиняет, я попыталась его оттолкнуть, но он только крепче прижал меня, не дав сказать больше ни слова.
  
  - Теперь я понял, зачем ты пришла. Сначала обхаживала Двалина, а когда поняла, что он не так важен, переключилась на меня. Вползла в душу змеей со сладкими сказками, а теперь и сестру очаровала...
  
  Он говорил, а я тихо шалела - все это казалось мне просто невероятным бредом. Кем же он меня считает - исчадием ада? Почему, чем я заслужила?
  
  - Торин, все не так...
  
   - Неужели? - его глаза были совсем близко, и взгляд парализовал - я чувствовала себя кроликом перед удавом. - Разве ты не этого добивалась?
  
  - Ничего я не добивалась, отпустите! - я уперлась ему в грудь, но он только сильнее прижался и наклонился к самому уху.
  
  - Нет, моя девочка, отпущу только тогда, когда захочу. Я король, и ты будешь делать все, что я велю.
  
  Он коснулся губами шеи и слегка прикусил кожу, отчего у меня побежали мурашки. Он нравился мне, от его близости кружилась голова и земля уходила из-под ног, но только не так. Я не шлюха, которую можно взять тогда, когда вздумается. Я попыталась вывернуться, но с силой короля было не совладать, и он только усмехнулся. Его рука уже лежала на моей груди, а губы скользили по шее вниз.
  
  - Торин, пожалуйста, не надо...
  
  Я сильнее уперлась ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, но он сам вдруг резко отпрянул и заломил мне руки. Сжав одной рукой запястья, другой скользнул вниз, коснулся бедра и начал задирать платье.
  
  - Ты ведь хочешь этого, правда? Ты же нарочно вышла тогда нагишом, думала, я сразу упаду к твоим ногам?
  
  Вот, значит, как - в его глазах я коварная соблазнительница. В другое время я бы просто рассмеялась, но сейчас было не до того. Гла-за Торина горели каким-то безумным, хищным огнем. Он и раньше приходил в ярость, но в его взгляде я еще ни разу не видела такой жестокости. В тот момент он меня ненавидел.
  
  - Торин, прошу вас, - губы задрожали, а на глаза навернулись слезы, - мне больно, я не хочу...
  
   - Ну что ты, тебе понравится, - ядовито-нежно прошептал он, наклоняясь к губам, и в этот миг меня словно током ударило. Торин неожиданно напомнил мне Эдика - тот тоже однажды приставал ко мне пьяный и сказал эти же слова.
  
  Мой муж неожиданно явственно встал перед глазами - в тот миг я видела его лицо, чувствовала на теле его руки, и меня захлестнула волна отвращения. Я попыталась ударить коленом, но попала по ноге, и мой обидчик только рассмеялся. Не так. Эдик смеялся не так. Передо мной вновь был подгорный король. Мужчина, которого я любила. И он поступал со мной так, как тот, кого я ненавидела всем сердцем. Именно это оказалось страшнее всего: я не могла вынести того, что Торин вдруг окажется похожим на моего бывшего мужа.
  
  Не удержавшись, я всхлипнула, и Торин, увидев скатившуюся по щеке слезу, вдруг как-то резко обмяк и отпустил мои руки. Меня затрясло, и, не желая показать ему свою слабость, я резко развернулась спиной и спрятала лицо в ладонях, изо всех сил сдерживая рвущиеся наружу слезы. Я слышала, как тяжело он дышит, и надеялась, что сейчас он все поймет, обнимет меня за плечи и прижмет к себе. Но он не сделал даже движения в мою сторону, только шумно и тяжко вздохнул.
  
  - Уходи, - услышала я омертвевший голос и вдруг поняла, что ему сейчас еще хуже, чем мне. Так захотелось обернуться, объяснить ему все, но он не дал этого сделать. - Убирайся, - повторил с нажимом, и я бросилась к двери.
  
  Я бежала не зная, куда бегу. Мне было все равно, лишь бы подальше. Зачем, зачем я оказалась здесь? Что сделала, чтобы заслужить такую ненависть? Хватит, не хочу больше. Ничего не хочу! 'Вот только с Дис не попрощалась' - мелькнула мысль. Слезы катились по щекам, сердце колотилось и душила обида. Я никого не обманывала, и уж тем более не давала повода подозревать себя в воровстве. Почему Торин так со мной?
  
  Пролетев коридор, я выскочила в зал и чуть не налетела на идущего навстречу Двалина.
  
  - Ты куда? - он схватил меня за руку.
  
  - Двалин, пусти! - я попыталась вырваться, но он оттянул меня к двери.
  
  - Да что случилось?
  
  - Не могу больше здесь оставаться!
  
  - Так, ну-ка пойдем, - он потянул меня обратно, подальше от глазеющих на нас гномов. Прикрыв дверь, отвел в сторонку и заглянул в глаза. - Рассказывай.
  
  - Не могу, - прошептала я, опустив голову.
  
  - О, Махал всемогущий! Что за день сегодня! - неожиданно громыхнул гном, и я не выдержала.
  
  Слезы хлынули ручьем, и я едва успела спрятать лицо в ладонях, как оказалась прижатой к широкой груди.
  
  - Ну что ты, девочка, успокойся, - он гладил меня по голове и повторял: - Не плачь, не надо.
  
  Но я уже не могла остановиться. Все, что скопилось в душе: страх, боль и обида - все вырвалось наружу. Не знаю, сколько я плакала, помню только, как Двалин, не размыкая рук, со вздохом привалился к стене - наверное, едва держался на ногах от усталости. И это немного привело меня в себя.
  
  - Прости, Двалин, прости... - наконец смогла выговорить и, не глядя на него, старательно вытерла глаза.
  
  - А теперь расскажешь?
  
  Но я только помотала головой.
  
  - Ладно, пойдем, провожу тебя.
  
  - Нет! - испугалась я и умоляюще глянула на него. - Не пойду.
  
  Двалин мгновение смотрел мне в глаза и вдруг нахмурился.
  
  - Тебя что, Торин обидел?
  
  Я промолчала, но он все понял.
  
  - Все ясно. Пошли, - он схватил меня за руку и потянул за собой.
  
  - Не надо, Двалин, не хочу, - я упиралась, пыталась вытащить руку, но в итоге вынуждена была почти бежать, поспевая за его размашистыми шагами. - Двалин!
  
  - Успокойся, я не к Торину тебя веду.
  
  - А куда же?
  
  Он не ответил, но когда подтолкнул меня к небольшой лестнице, ведущей наверх, я узнала дорогу к покоям Дис.
  
  Глава 18
  
  - Вот, может, тебе расскажет чего, - впихнул меня Двалин в едва открывшуюся дверь.
  
  - Что случилось? - Дис ошарашенно переводила взгляд с гнома на меня.
  
  - Не знаю, видать что-то с Торином у них. Я пойду, - Двалин легонько коснулся руки принцессы, и я заметила нежность в его глазах, - устал так, что ноги не держат.
  
  - Иди, - ласково улыбнулась она, - мы тут сами разберемся.
  
  Мое 'Спасибо' улетело Двалину в спину, а Дис, обняв за плечи, усадила меня на стул.
  
  - Что произошло? Чем он тебя обидел?
  
  Я сидела, опустив голову. Наверное, нужно все рассказать. Но ведь Торин ее брат, как я могу опорочить его в глазах Дис?
  
  - Не знаю, сама толком не могу понять. Он был сильно рассержен, требовал какой-то свиток. Но я ничего не брала, правда.
  
  - Свиток? - Дис нахмурилась, словно пыталась что-то вспомнить.
  
  - Да, - кивнула я. - А потом... - сказать, что было дальше, язык не поворачивался.
  
  - Что? - снова повернулась ко мне принцесса и глаза ее расширились. - Он что-то сделал тебе? Ударил? - Дис даже побледнела, и я поспешно замотала головой.
  
  - Нет, нет, он меня не трогал.
  
  Я не могла сказать ей правду. Не знаю почему, но я чувствовала, что у Торина была какая-то причина мне не верить. И хоть и душила обида, в глубине души мне хотелось его оправдать.
  
  - Нет, Дис, - снова повторила я. - Но он меня в чем-то подозревает. И даже решил, что я хочу его соблазнить, чтобы втереться в доверие.
  
  - Он так и сказал? - принцесса удивленно вскинула брови.
  
  - Ну почти. А потом прогнал.
  
  - А что за свиток, о котором он говорил?
  
  - Не знаю. Сказал только, что утром оставил его на столе. Но я правда не брала, зачем мне...
  
   - О, Махал! - принцесса вдруг вскочила на ноги. - Я же забыла совсем! Подожди, я скоро, - и выскочила из комнаты.
  
  Оставшись в одиночестве, я отошла к камину и присела у огня. Выплеснув боль, я была опустошена - пусто в голове, пусто в душе. Во мне словно что-то умерло, что-то, что до последнего надеялось на счастье. А теперь все, больше ждать нечего. Тяжело вздохнув, я пошевелила огонь почерневшей кочергой и смотрела на алые пляшущие язычки. Как странно получается: тот мир не принимала я, а этот не принимает меня. Ни здесь, ни там мне нет места, ни здесь, ни там нет дома... Конечно, кто-то мне даже рад, особенно Дис. Но тот, к кому тянется сердце, обвиняет и гонит прочь. И душа стынет, и даже огонь не может согреть озябшие руки, которые еще помнят его прикосновения. Нет, нельзя об этом думать. Надо все забыть. Хотя бы постараться. Иначе эта боль не пройдет, а я не хочу страдать, больше не хочу.
  
  Огонь почти прогорел, а я все смотрела на мерцающие угольки. Вот сейчас мигнет и погаснет последний язычок, так же как погасла моя неразгоревшаяся любовь. Но упорный язычок ширился и тянулся вверх, не желая умирать, и была в нем такая сила, что я против воли улыбнулась и подложила в очаг небольшое полешко. И тут же маленький огонек побежал по сухому дереву, затрещал радостно и довольно и разгорелся, ласково обнимая свою добычу. Гори, малыш, гори хотя бы ты...
  
   - Как ты? - Дис присела рядом. Я и не заметила, как она вернулась.
  
  - Не знаю. Пусто как-то.
  
  - Он просил извиниться, - обронила принцесса и посмотрела на меня как-то виновато.
  
  - Что? - не поняла я. - Но почему?
  
  - Прости, боюсь, это я во всем виновата...
  
  
  Почти бегом спустившись по лестнице, Дис пролетела коридор и ворвалась в покои брата. Торин понурившись сидел за столом и сжимал в руке тяжелый кубок. Рядом стояла наполовину пустая бутыль из темного стекла.
  
  - Торин, - принцесса опустилась на соседний стул, но брат даже не поднял головы. - Торин, послушай меня, Наташа ни в чем не виновата.
  
  - Будешь защищать ее? - он тяжело усмехнулся.
  
  - Нет, это я взяла свиток.
  
  Он замер на миг, и только резко побелевшие костяшки с силой сжатых пальцев выдали его чувства.
  
  - Как это ты? - он наконец поднял на сестру замутненный вином тяжелый взор. - Ты предала меня? Ты хоть знаешь, как важна эта бумага? - он грохнул кулаком по столу и резко поднялся.
  
  - Торин, не сходи с ума! - взвилась Дис, поднимаясь следом, и в голосе ее прозвучал металл. - Неужели ты готов подозревать даже своих родных?
  
  - Тогда зачем ты его взяла?
  
  Принцесса вдруг развернулась, стремительно прошла через комнату и вынула из шкафа свернутую в трубочку бумагу.
  
  - Держи, - подойдя, сунула ее в руки недоумевающему королю. - Он был на столе, а я знаю, что ты не оставляешь бумаги без присмотра, потому и убрала, когда прибиралась здесь. А в суматохе забыла. Прости, я не знала о его важности.
  
  Быстро развернув бумагу, Торин пробежал ее глазами и тяжело опустился на стул.
  
  - Расскажи мне, что произошло, - Дис накрыла его ладонь и тихонько пожала мозолистые пальцы. - Ты обидел ее?
  
  - Обидел, - король сжал кулаки и вдруг схватил бутыль и со всей силы запустил ее в стену. Толстое стекло лопнуло и, разлетевшись тучей сверкающих осколков и багровых брызг, осыпалось на пол. В воздухе сладко запахло вишней, а король обессиленно уронил голову на сцепленные руки.
  
  - Поговори с ней, Торин, она поймет, я уверена.
  
  Но он только помотал головой.
  
  - Нет, так будет лучше. Я не могу допустить слабость, а эта женщина... - он запнулся, но тут же продолжил: - Передай, что я прошу у нее прощения. И пусть выберет себе любые покои, здесь ей больше жить не следует.
  
  - Наташа пока поживет у меня, не волнуйся.
  
  Торин кивнул, и Дис показалось, что кивнул с облегчением.
  
  - Но мне кажется, ты ошибаешься, братец, - ласково продолжила она, и король поднял на сестру полный боли взгляд. - То, что ты чувствуешь, не сделает тебя слабым, - Торин молчал, и Дис вздохнула и кивнула на разбитое стекло: - Я приберусь здесь завтра, иди ложись, тебе нужно отдохнуть.
  
  Но когда она прикрывала за собой дверь, Торин по прежнему неподвижно сидел за столом, глядя в одну точку, и сердце принцессы сжалось от боли.
  
  
  - Вот, значит, как все было, - вздохнула я, когда Дис закончила рассказ.
  
  Она кивнула, но облегчения не было. Напротив, стало еще больнее. Как все просто: передал извинения через сестру. Какой молодец, надо же! Для того, чтобы обвинить меня в преступлении, помощники не понадобились, а тут, значит, духу не хватило? Меня вдруг охватила такая злость, что я вскочила на ноги и, забыв недавний страх, готова была тотчас отправиться к королю и сказать все, что о нем думаю. Но Дис, видимо, поняла мои мысли и, проворно схватив за руку, потянула с силой и усадила обратно.
  
  - Нет, не сейчас, прошу тебя, - она сочувственно посмотрела на меня, - только хуже сделаешь.
  
  - Да куда уж хуже, Дис? Ведь я же... а он, - я замолчала, чувствуя, что вот-вот снова расплачусь, и принцесса ласково обняла меня.
  
  - Любовь не всегда легка, дорогая. Особенно, к такому мужчине, как Торин. Попробуй понять его, у него очень нелегкая жизнь. Слишком рано легло на его плечи тяжелое бремя: ведь он стал королем, когда был еще очень молод, а это огромная ответственность. Постарайся его понять и простить. Поверь, я знаю: ему очень плохо сейчас, никто не корит его за ошибки больше, чем он сам.
  
  Дис говорила тихо и ласково гладила меня по голове - словно старшая сестра, которой у меня никогда не было. Она не защищала и не оправдывала своего брата, но ее слова попадали в цель, и моя обида понемногу унималась. Оставалась только саднящая боль в душе от того, что я не могу быть рядом с тем, кого люблю.
  
  - Вам нужно объясниться, - немного помолчав, продолжила она. - Только остыньте сначала.
  
  - Ох, не знаю, Дис, не знаю. Может, и правда лучше оставить все, как есть.
  
  - Может и так, - вздохнула принцесса. - Поживем - увидим. А пока иди спать, кто знает, может утром все по-другому покажется.
  
  Она проводила меня в комнату, очень напоминающую ту, в которой я жила в покоях Торина, только камень стен здесь отливал серебром и казался холодным.
  
  На столе в витом массивном подсвечнике горела толстая свеча, и я присела, пытаясь разобраться в мыслях. После рассказа Дис в голове снова все перемешалось. Что же он все-таки чувствует, и чувствует ли вообще? Чувствует, я знала это. Но почему-то бежит от этого, словно боится. Чего? Что я окажусь недостойной? Возможно, ведь я из совсем другого мира и многого просто не знаю. Но тогда и Дис считала бы так же, но ее-то это не смущает. Тогда что, в чем причина? Может быть просто... Может, Торин еще никогда не любил? Свеча вдруг тихонько затрещала, и огонек мигнул и качнулся - будто кивнул, подтверждая мои мысли. Что ж, Дис, конечно, права: утро вечера мудренее. Пусть все идет своим чередом.
  
  Глава 19
  
  В один из вечеров мы с Дис сидели за шитьем и болтали, обсуждая прошедший день. Жизнь в Эреборе постепенно налаживалась: раненые поправлялись и начинали трудиться вместе с остальными, беженцы тоже попривыкли, обжились, и, хоть многие из них и работали вместе с гномами, но в свободное время люди все же держались своим кругом. Да и хозяева не везде их допускали. Если женщины вместе с гномками стирали, убирали и готовили, то у мужчин-гномов были места - святая святых, куда чужакам вход заказан. Разбирать завалы, строить, доставлять продукты - пожалуйста. Но в шахты и кузни людей не пускали. Как и к мертвецам, оставшимся в Эреборе со дня пришествия дракона. Об этом мне рассказывала Дис, и когда я спросила, когда же тела похоронят, как подобает, она ответила, что будут ждать весны, когда смогут приехать родственники, у кого они еще остались. А пока нужно расчистить проход к дальним соляным пещерам, в которых у гномов были устроены склепы.
  
  - И много их, мертвецов? - спросила я, когда Дис замолчала.
  
  - Много, - вздохнула она, - очень много. Знаешь, сколько гномов жило здесь в прежние времена, - она грустно улыбнулась, и взгляд ее скользнул куда-то вдаль, в далекие воспоминания. - Одно из самых великих гномьих королевств, могущественней была только Мория, но ее к тому времени уже захватили орки.
  
  - Это там погиб ваш дед?
  
  - Да, - кивнула принцесса, - и отец, и брат. И мой муж...
  
   - Прости, я не хотела бередить старые раны, - я пожала ее руку, и принцесса улыбнулась.
  
  - Ничего, все уже отболело. Они погибли, как истинные герои, мы можем только гордиться. А со мной мои сыновья, они живое напоминание об их отце.
  
  - Ты по-прежнему любишь своего мужа?
  
  - Я всегда буду его любить, он вот здесь, - она коснулась рукой груди, - всегда со мной.
  
  - А Двалин?
  
  Дис зарделась и, смутившись, опустила глаза.
  
  - Прости, я лезу не в свое дело... - начала было я, но Дис меня прервала:
  
  - Нет, нет, ничего, все в порядке, - она улыбнулась, и глаза ее счастливо засветились. - Знаешь, считается, что гномы любят один раз. И это действительно так. Любовь у нашего народа вообще случается нечасто: женщин мало, а мужчины больше заняты камнями и металлом, и всю душу вкладывают в любимое ремесло. У нас редко случаются свадьбы, редко рождаются дети, но это вовсе не от того, что гномы не умеют любить, просто так уж повелось, да и времена нелегкие. И знаешь, хоть мы и отличаемся от людей, но сердце-то устроено одинаково, может потому гномы все чаще берут себе человеческих жен. А ведь раньше это было недопустимо, - она посмотрела мне в глаза - так, словно хотела подчеркнуть свои слова, будто стремилась вновь вселить в меня надежду. - Я буду любить своего мужа до последнего вздоха, но это не значит, что мое сердце не способно открыться кому-то еще. А Двалин, он такой...
  
   - Он замечательный, и я очень рада за вас, - тихонько шепнула я, и Дис счастливо рассмеялась. Но тут же посерьезнела.
  
  - Сходи к нему, - она умоляюще посмотрела на меня. - Сходи, ему трудно смирить свою гордость, а ты женщина, ты мудрее.
  
  Но я только покачала головой. Нет, не могу. Что, если он снова прогонит меня? Опять пережить то, что еще не забылось, я была не готова.
  
  - Нет, Дис, прости. Пока нет.
  
  - Он страдает, я каждый день это вижу. И ты страдаешь, плачешь по ночам, я слышала. Прости его, Наташа, сделай шаг навстречу. Ведь, возможно, вы оба бежите от своего счастья.
  
  - А если нет? Что, если мы снова не сможем понять друг друга?
  
  Дис мгновение смотрела на меня, и в глазах ее смешались боль и сострадание, а потом вдруг улыбнулась и пожала плечами.
  
  - Ну и что? В конце концов, свет клином не сошелся на моем брате. Это женщин у нас мало, а вот мужчин хоть отбавляй, еще отбиваться будешь от ухажеров, - я только ахнула, а Дис весело рассмеялась, глядя на мое изумленное лицо. - Я шучу, конечно. Но ты все-таки подумай.
  
  - Я подумаю, Дис, обещаю. Ты только не торопи меня.
  
  - Не буду, - она поднялась, отложила шитье и звонко поцеловала меня в щеку. - Пойдем, завтра рано вставать.
  
  Сон никак не шел, и я думала о том, что сказала Дис. Торин страдает. Неужели правда? Неужели он думает обо мне? Быть может прямо сейчас, так же, как я, не может уснуть и вспоминает те дни, когда мы были рядом? Я представила, как Торин лежит в постели, как разметались по подушке волнистые волосы, как сжимают покрывало сильные руки, и глубоко вздохнула, подавляя желание тотчас сорваться и бежать в его покои. Конечно, ничего этого нет. Он спокойно спит и совершенно не думает обо мне. Скорее всего Дис ошибается, и если Торин действительно страдает, то вряд ли из-за меня.
  
  
  Утро началось, как обычно, за одним исключением - на кухню, чтобы помочь остальным пришла одна из беременных беженок. Та самая, что встретила нас у камина в первый день.
  
  - Зачем вы пришли? - Дис хотела усадить ее на стул, но женщина мягко высвободилась из рук принцессы.
  
  - Я тоже хочу чем-нибудь заняться, устала целыми днями сидеть и ждать, когда начнутся роды. Позвольте мне делать хоть что-нибудь, может и рожу поскорей, а то уж все сроки прошли.
  
  Дис вздохнула, но не стала возражать.
  
  - Хорошо, только не перетруждайтесь и отдыхайте почаще.
  
  Женщина благодарно кивнула, отошла к своим и принялась замешивать тесто. Живот, похоже, ей совсем не мешал, делала она все быстро и сноровисто, лишь временами распрямляла спину, откидываясь назад, и с улыбкой поглаживала живот.
  
  - Расшумелся, - смеялась она и снова принималась за дело.
  
  А я смотрела и улыбалась, по-хорошему завидуя этой женщине. Совсем скоро она станет матерью - что может быть прекрасней? А она вдруг сдавленно охнула и отступила назад, и я увидела, что пол рядом с ней мокрый. Не сразу сообразив, что произошло, я испугалась и только увидев, как сразу засуетились вокруг беременной другие женщины, поняла, что она вот-вот родит.
  
  - Отведите ее в комнату, только осторожнее, - велела женщинам Дис. - Наташа, принеси чистое белье, нитки и ножницы.
  
  Кивнув, я кинулась в покои принцессы. Схватив швейные принадлежности, побежала туда, где хранилось белье. Не зная, чего и сколько нужно, набрала стопку побольше и понесла все в ту комнату, где уже неделю жила беременная.
  
  Роженица лежала на кровати, а женщины хлопотали над ней, помогая снять верхнюю одежду.
  
  - Тужит, тужит уже, - закряхтела она, и Дис всплеснула руками:
  
  - Что же так быстро-то, это ваш первенец?
  
  - Нет, - через силу засмеялась женщина, - еще двое вон там бегают, - и кивнула на дверь. - Ох, - снова сморщилась она, и с силой подтянула ноги к животу.
  
  - Давай, давай, - раскрасневшаяся от волнения Дис заглянула туда, откуда должен был появиться малыш, - головка уже показалась.
  
  Она еще что-то говорила, держала роженицу за руку и помогала поддерживать ноги, когда та тужилась, а я стояла истуканом со стопкой белья в руках и ошалело смотрела на происходящее.
  
  Если бы я сказала, что это было прекрасно, я бы солгала. Это не было ни эстетично, ни красиво, скорее наоборот. Но на моих глазах рождалась новая жизнь, и, осознавая это, я уже не видела ни искаженного болью лица беременной, ни крови, запачкавшей постель. Это было таинство, волшебство, и я, словно завороженная, не могла оторваться от этого зрелища.
  
  В комнате спокойно ходили женщины, кто-то забрал у меня белье, кто-то принес горячей воды, но вскоре остались только роженица, Дис и я. Женщины вернулись к своим делам - видимо все, что происходило сейчас, было для них привычно. Наверное и мне нужно было вернуться на кухню, но я просто не могла уйти, а Дис было не до того, и меня никто не прогнал.
  
  - Вышла головка! - голос принцессы вырвал меня из оцепенения, и я увидела маленькое сморщенное личико и темные волосики малыша. - Давай, еще чуть-чуть, - женщина снова закряхтела, и через мгновение с громким 'бульк' младенец появился полностью. И тут же разрезал воздух громким криком, а Дис довольно засмеялась: - Ух, какой громогласный у тебя сынок!
  
  Женщина счастливо всхлипнула:
  
  - Сынок, третий уже. Одни мальчишки, - она тихонько засмеялась, и Дис ласково ей улыбнулась:
  
  - Сыновья - наша гордость. Ну-ка подержи, - неожиданно обратилась она ко мне и сунула в руки кряхтящего малыша.
  
  От неожиданности я вытаращила глаза и судорожно обхватила маленькое тельце. Только бы не уронить! Только не сделать больно!
  
  Но принцесса, увидев мой страх, рассмеялась:
  
  - Женщина никогда не уронит младенца, мы рождены матерями, не бойся.
  
  Она ловко перевязала тянущуюся от малыша к его матери багровую пульсирующую пуповину, и одним щелчком ножниц оборвала эту нить. Вот так, теперь это отдельный новый человечек, который, несмотря на прервавшуюся телесную связь, будет всегда соединен со своей матерью другими, незримыми, но не менее крепкими узами.
  
  Дис снова захлопотала над женщиной, но я уже не смотрела. Все мое внимание было сосредоточено на крохотном существе, лежащем сейчас на моих руках. Малыш уже не кричал, только недовольно покряхтывал. Сжимал и разжимал малюсенькие кулачки, и я умилялась до слез, глядя на крохотные пальчики. Сколько же силы в тебе, малыш, сколько невиданной мощи в маленьком теле! Я осмелела слегка и, прижав его одной рукой, другой тихонько погладила по головке. И в ответ на эту нехитрую ласку малыш вдруг открыл глазки и посмотрел прямо на меня, да так внимательно, что я просто диву далась. Мне казалось, что взгляд младенца должен быть бессмысленным, а на меня смотрела целая вселенная - столько глубины было в голубых глазах. Знаешь, малыш, как мне хочется такого же, как ты. Вот также держать его на руках и гладить по тоненьким волосикам, целовать крохотные пальчики и вздернутый носик. А он словно понимал, словно слышал мои мысли. И что-то внутри вдруг ответило: 'Будет, скоро и у тебя это будет'. Невольно навернулись слезы, но я сдержалась, боясь напугать малыша. Но через пелену, на миг закрывшую глаза, увидела его - того, к кому тянулось сердце. Он шел неторопливо и улыбался, а рядом, держа его за руку, подскакивал непоседливый мальчонка - его сын. Наш сын...
  
   - Ну вот, а теперь к мамочке, - по-прежнему улыбаясь, Дис забрала у меня притихшего мальчугана и передала его в руки матери. - Отдыхайте, вы просто молодцы.
  
  - Спасибо, - устало ответила женщина и ласково обняла свое дитя.
  
  Дис подняла брошенное возле кровати испачканное белье, сунула его мне в руки и подхватила опустевшее ведро.
  
  - Пойдем, надо умыться и еще успеем помочь на кухне.
  
  Я только кивнула, под впечатлением не в силах вымолвить ни слова. Но когда за нами закрылась дверь, вдруг поняла:
  
  - Я пойду, Дис.
  
  - Что? - обернулась она.
  
  - Пойду к Торину, сегодня вечером.
  
  Глава 20
  
  Как я дожила до конца дня, сама не знаю. Ни о чем, кроме предстоящей встречи, думать просто не могла. Как все пройдет? Что я скажу? Но, возможно, все само решится, и слова найдутся. Только бы поскорее увидеть его.
  
  Но по дороге к покоям моя решимость малость поутихла, и я начала волноваться. А когда оказалась у порога, сердце готово было выпрыгнуть из груди, руки тряслись, а спина взмокла. И тут я поняла, что не могу, не могу войти в эту дверь. 'Ну давай, - уговаривала я себя, - нужно просто постучать'. Но даже поднять руку не получалось. Страшно. И глупо. Что я себе напридумывала, на что до сих пор надеюсь? Нет, не могу, нужно вернуться.
  
  И повернулась, чтобы уйти, но увидела, что Торин неторопливо идет по коридору. Вот черт! Бежать некуда: сзади тупик, а впереди он, уже совсем рядом.
  
  Король подошел, остановился и заглянул в глаза.
  
  - Хотите войти? - распахнул створки и посмотрел на меня выжидающе. Я помотала головой. - Зачем же тогда пришли?
  
  И правда, зачем?
  
  - Я лучше пойду.
  
  - Минуту, - он перехватил мою руку и все-таки втянул меня в комнату. - Нам все же нужно поговорить.
  
  Он подвел меня к столу, и я опустилась на стул.
  
  - Быть может, пора все рассказать? - он уселся напротив и сцепил руки, а я растерялась.
  
  - Что рассказать? Я давно все рассказала - все, как есть. Знаю, в такое трудно поверить...
  
   - Хорошо, - перебил он меня. - Но зачем?
  
  - Что - зачем?
  
  - Зачем вы пришли сюда? Допустим, что прежде вы жили в другом мире, вы и правда сильно отличаетесь от других людей. Но почему Средиземье, почему Эребор?
  
  - Торин, я не выбирала, куда мне отправиться. И вообще подумать не могла, что такое возможно. Я сама только недавно поверила, что все это правда.
  
  Он смотрел на меня пристально - высматривал ложь, должно быть. Вот только я говорила правду, и это придавало уверенности.
  
  - Поверьте, у меня нет злых умыслов. Мне очень нравится здесь, и я не собираюсь никому вредить.
  
  Торин поднялся и отошел к камину. Интересно, почему в минуты размышлений нас так притягивает огонь? Король стоял и смотрел на пляшущее пламя, потом вздохнул, достал и раскурил трубку.
  
  - Мне трудно во все это поверить, - наконец, не оборачиваясь, сказал он.
  
  - Понимаю...
  
   - Но не могу и не замечать других вещей: вам верят те, кому я доверяю, верит моя сестра. И для меня вы сделали немало, а я до сих пор не поблагодарил, - он обернулся, и наши взгляды встретились. В его глазах была усталость: ни любви, ни даже нежности, только бесконечная усталость. - И я благодарю. И прошу простить мое недавнее поведение - в тот момент я подозревал, что вы кем-то подосланы.
  
  Торин говорил, а его слова убивали. И не было радости ни от благодарности, ни от извинений. Его глазами на меня смотрела пустота. Я ошиблась, и Дис ошиблась. Не нужна я ему, совершенно не нужна - он просто чувствует себя обязанным, потому и говорит сейчас со мной. Нужно уходить, скорее, пока не стало невмоготу.
  
  - Все в порядке, - еле выдавила я, поднимаясь. - Простите, я пойду, уже поздно.
  
  - Так и не скажете, зачем пришли? - глаза его все же немного потеплели, но это уже не могло меня обрадовать.
  
  - Нет. Доброй ночи.
  
  Что толку что-то говорить? Он сам все сказал, и теперь я точно знаю, что он ничего ко мне не чувствует. Может так даже лучше, не будет больше напрасных надежд.
  
  - Доброй ночи, - ответил он, и я пошла к двери.
  
  
  - Ну что? - Дис резко поднялась с места и с улыбкой шагнула навстречу, но увидев мое лицо, все поняла и сникла. - Не получилось?
  
  - Нет, - ответила я и, уже не в силах сдерживаться, опустилась на ковер и разрыдалась.
  
  - Ну что ты, - Дис метнулась ко мне и присела рядом, обняв за плечи. - Может, ты не так поняла?
  
  Но я только мотала головой. Все я правильно поняла - на этот раз правильно. То, что я принимала за чувства с его стороны, таковым не являлось, мне просто хотелось так думать. И в итоге я просто обманулась. Как же горько. И обидно, что оказалась такой дурой.
  
  Сколько слез я пролила за последние дни - наверное не плакала столько даже в прежней жизни. Но в этот раз они несли облегчение и какое-то новое, незнакомое доселе чувство. Во мне словно что-то хрустнуло и сломалось. И осколки вынесло слезами, а внутри стало пусто и легко, будто вдруг ушло что-то, что давно давило, лежало камнем, мешая дышать. Освобождение - вот, что я почувствовала тогда. От глупых мечтаний, непонятных чувств, бередящих душу, и страданий. Хватит. Теперь я буду просто жить и радоваться. Рядом есть Дис, которой можно доверить все, что угодно, и этого достаточно. А Торин... Торин вовсе не обязан любить меня. Все, что я сделала, он вернул с лихвой, оплатив это своим гостеприимством. Я получила гораздо больше, чем можно было ожидать, оказавшись в незнакомом мире. И я всегда буду благодарна королю за это. Возможно, однажды он сможет вновь открыть мне свое сердце, но сейчас я не буду ни думать об этом, ни надеяться.
  
  Дис вздыхала, слушая мои бессвязные всхлипы, гладила меня по голове и шептала что-то на непонятном мне языке, но интонация была ласковой и нежной, и слезы стали утихать.
  
  Мы так и сидели - обнявшись и без слов понимая друг друга, - пока не погас огонь в камине.
  
  - Пойдем, Дис, - наконец вздохнула я. - Завтра будет новый день, совсем новый. Прости, что навалила на тебя свои заботы.
  
  - Да что ты, - устало отмахнулась она. - Это же я подбила тебя идти к нему.
  
  - Нет, я сама виновата, а ты хотела как лучше, я знаю. Просто мы обе ошиблись.
  
  - Нет, Наташа, - принцесса отстранилась и посмотрела на меня, - я знаю своего брата: он просто будет давить в себе чувства, потому что считает любовь слабостью. Да еще и гордость - ты видела его слабым и немощным, ты была сильнее в тот момент, и с этим ему трудно смириться. Нужно дать Торину время, не торопись отказываться от любви.
  
  - Я не отказываюсь, Дис, - улыбнулась я, - но и ждать ее больше не буду. Лучше займусь чем-нибудь другим.
  
  - Вот и прекрасно, - она поднялась на ноги и потянула меня за собой. - А сейчас спать, а то от слез и бессонных ночей растеряем свою красоту.
  
  Дис засмеялась, и я невольно поддалась ее настроению. Она меня восхищала: столько пережить, столько горя и ударов судьбы испытать - и не сломаться, не замкнуться в себе, остаться жизнерадостной и добросердечной, всегда готовой помочь другим, - в моих глазах это было настоящим подвигом.
  
  - Знаешь, Дис, - принцесса была такой открытой в тот момент, что я решилась узнать о том, что давно не давало покоя, - я очень рада нашей дружбе.
  
  - Я тоже, - улыбнулась она.
  
  - Но я давно хочу спросить. Ты помнишь нашу первую встречу? Ты ведь готова была выгнать меня тогда.
  
  - Конечно! - снова рассмеялась она. - Какая-то нахалка поселилась в покоях моего брата.
  
  - А потом? Почему вдруг такая перемена?
  
  Она вздохнула, взяла меня за руку и подвела к столу.
  
  - Тем вечером Двалин рассказал мне, как ты вытащила Торина из битвы, - продолжила она, когда мы опустились на стулья. - Я часто видела смерть, и близких потеряла много, а ты помогла выжить моему брату. И в тот момент, еще не зная тебя, я поняла, что плохой человек такого не сделает. А потом, когда мы говорили, увидела твое доброе сердце. Только не думай, что наша дружба лишь из чувства благодарности. Ты мне нравишься, именно поэтому я рядом. Кстати, а помнишь то платье? - принцесса бросила на меня быстрый взгляд, и я успела заметить, что в ее глазах снова заплясали искорки веселья.
  
  - Конечно, - кивнула я. Серое платье, подаренное Дис, несмотря на изрядно пополнившийся гардероб, было моим любимым. - Я сначала подумала, что оно твое, вот только...
  
   - Длина удивила? - хихикнула принцесса. - Оно и правда мое. Портниха ошиблась, представляешь? Никогда с ней такого не было, а тут... Я как надела его тогда, она чуть в обморок не упала. Клялась немедленно переделать, но платье получилось таким чудесным, что мне стало жалко. Давно уж это было, лет тридцать назад, а оно так и висело, забытое, в шкафу. Я и брать его не собиралась, а кто-то из женщин случайно положил с остальными вещами. Вот так, словно для тебя сшито было, - и она снова счастливо рассмеялась.
  
  
  В тот вечер мы, плюнув на красоту, еще долго сидели и говорили по душам. Мы прекрасно понимали друг друга, и я благодарила судьбу за то, что подарила мне встречу с этой прекрасной женщиной.
  
  Глава 21
  
  С того дня мне и правда стало легче. Я перестала цепляться за свои чувства, и дни потекли размеренно и спокойно. С Торином мы почти не виделись, лишь в редкие моменты, когда он заглядывал к сестре. И тогда мое сердце все же тихонько екало, но я старалась переключать внимание на что-то другое.
  
  Мы с Дис по-прежнему занимались хозяйством, но когда жизнь в чертогах немного вошла в колею, помощников стало больше, как и свободного времени. Дис иногда уходила по вечерам гулять со своим суровым избранником, а когда возвращалась, глаза ее светились от счастья, и мне было очень радостно видеть ее такой - уж кто-кто, а Дис заслужила быть счастливой. И, конечно, я немножко завидовала - мне тоже очень хотелось любви.
  
  В такие одинокие вечера на меня вновь накатывала старая тоска, и, узнав случайно, что во дворце есть прекрасная библиотека, я спросила у Дис, можно ли сходить туда.
  
  - Да конечно, можно, - улыбнулась она, - нынче же вечером и сходим.
  
  
  Библиотека оказалась огромной. Массивные стеллажи от пола до потолка были забиты книгами и свитками самых разных размеров. Плотная бумага пожелтела от времени, но не выглядела хрупкой и истлевшей, хоть и пролежало все это добро столько времени. Просто поразительно, что такое сокровище уцелело.
  
  - Драконам нет дела до бумаг, - пояснила Дис, когда я удивилась такой прекрасной сохранности библиотеки. - Смаугу было нужно золото и, добравшись до него, он просто спал все эти годы. Все разрушения в Эреборе лишь там, где он рыскал, отыскивая сокровищницу.
  
  Я взяла одну из книг с ближайшей полки и осторожно раскрыла. Слежавшиеся страницы приятно захрустели, открывая моему жадному взгляду необычные письмена. Символы были очень похожи на древнегерманские руны, хотя некоторые выглядели странно - словно были специально перевернуты. На последнем курсе института я увлеклась руническим письмом, но дипломная работа отнимала все свободное время, и увлечение было отложено до лучших времен, а потом как-то забылось. А вот сейчас, глядя на старые страницы, я вспомнила и прежний интерес.
  
  - Что это за язык, Дис? - спросила я, и принцесса глянула из-за моего плеча.
  
  - Кхуздул, - она бережно взяла книгу у меня из рук и поставила обратно. - Это наш родной язык. А тебе лучше поискать что-нибудь вот здесь, - и подвела меня к другому стеллажу. - Эти книги на всеобщем.
  
  - Кхуздул, - с любопытством повторила я. - Как интересно.
  
  - Правда? - Дис посмотрела на меня несколько удивленно.
  
  - Правда, - кивнула я, - у меня склонность к языкам, это даже было моим любимым делом когда-то.
  
  Мне и правда всегда нравилось изучать языки. По профессии я была переводчиком с английского, но свободно владела еще французским и итальянским. Чуть хуже - немецким и финским. И заняться в Средиземье чем-то знакомым и привычным мне было бы очень приятно.
  
  - А есть словари? Я бы посмотрела.
  
  - Нет, - принцесса отчего-то растерялась и быстро перевела разговор на другую тему, сунув мне в руки толстенную книгу. - Смотри, 'Сказания о давних временах'. Это очень интересно.
  
  - Спасибо, наверное и правда интересно, - улыбнулась я. - Можно взять ее с собой?
  
  - Конечно, бери, - не раздумывая кивнула она, и мне показалось, что в этот момент Дис облегченно вздохнула. Возможно, я опять сказала что-то не то. - Идем?
  
  Я кивнула и пошла за ней следом, еще раз скользнув взглядом по привлекшей меня книге. Было в этих рунах что-то притягательное, и очень хотелось еще раз взять в руки старинный фолиант и разгадать таинственные письмена. Нужно будет поговорить об этом с принцессой.
  
  
  Но через несколько дней Дис сама завела разговор.
  
  - Тебя и правда интересует кхуздул? - вдруг спросила она, и я подняла глаза от книги.
  
  - Правда, - кивнула я, возвращаясь из волшебного мира 'Сказаний'. - А почему ты спрашиваешь?
  
  - Я поговорила с Торином, и он разрешил тебе учить его, если только не будешь говорить на нем при всех.
  
  Слова принцессы меня очень удивили: почему на изучение языка понадобилось высочайшее дозволение?
  
  - А почему все так сложно? Что плохого в том, что мне хочется узнать ваш язык?
  
  - Мы очень редко открываем его чужакам. Не обижайся, - быстро добавила она, - но кхуздул только для своих.
  
  - Понимаю, - согласилась я, - я просто не думала, что это так серьезно. Здесь все так сильно отличается от того, к чему я привыкла. Прости, Дис, мне совсем не хотелось тебя обидеть. Я не буду настаивать...
  
   - Нет, нет, не извиняйся, - перебила меня принцесса. - Именно поэтому я и хочу тебя учить.
  
  - Учить? Но ты же сказала, что это только для своих?
  
  - Правильно, - кивнула Дис. - Я как раз этого и хочу: чтобы ты стала своей.
  
  Мы смотрели друг другу в глаза, и я не могла найти слов, чтобы выразить свою благодарность. С каждым днем я любила Дис все сильнее, она стала мне совсем родной. И так приятно было узнать, что и я для нее не чужая.
  
  - Спасибо, Дис, - чувства захлестывали, и говорить было трудно. - Ты не представляешь, как это дорого для меня.
  
  - Представляю, милая, - вздохнула она и грустно улыбнулась. - Я знаю, что такое одиночество. Как нелегко, когда вокруг полно народу, а рядом нет никого.
  
  Не сумев сдержать нахлынувших чувств, я подлетела к Дис и обняла ее. В ней было столько тепла и доброты, столько искренней заботы, что это казалось просто невозможным. Я опустилась на пол и уткнулась ей в колени, так, как делала когда-то в детстве, когда было плохо и хотелось поплакаться маме. И принцесса погладила меня по голове, как собственное дитя, и, нагнувшись, поцеловала в макушку.
  
  - Все будет хорошо, вот увидишь. Я помогу, - шепнула она, и я улыбнулась, понимая, что именно она имеет ввиду.
  
  
  Мы занимались почти каждый вечер, и скоро я уже могла говорить на кхуздуле вполне сносно. Язык и правда оказался очень интересным и необычным. В нем была какая-то скрытая сила, которая пробирала до дрожи, когда губы произносили чарующие звуки.
  
  - Скоро будешь, как настоящая гномка, - довольно засмеялась Дис, когда я, решив немного пошутить, с выражением выкрикнула боевой клич.
  
  - Не кричите так, - неожиданно раздалось сзади, и я чуть не подскочила и резко обернулась. - А то все подумают, что началась война, - Торин стоял в дверях и устало улыбался.
  
  - Торин! - Дис поднялась со своего места и, подойдя к брату, нежно взяла его под руку и потянула в комнату. - Идем, посиди с нами, отдохни. Хочешь чаю?
  
  Король кивнул и улыбнулся сестре, и я заметила, как мягко засветились его глаза.
  
  - Как ваши успехи? - обратился он ко мне, и я уж было собралась ответить, но Дис меня опередила:
  
  - Отлично! - довольно произнесла она. - У Наташи прекрасно получается. Спроси ее о чем-нибудь.
  
  Я сделала страшные глаза и чуть заметно помотала головой, но принцесса сделала вид, что не поняла.
  
  - Давай, - пихнула она брата в бок. - А я пока сделаю чай.
  
  Принцесса живо скрылась за дверью, и, проводив ее взглядом, я обернулась к Торину и заметила в его глазах лукавство. Наверняка сейчас задаст какой-нибудь каверзный вопрос, на который я не смогу ответить. Но он вдруг просунул руку в ворот рубахи и снял через голову медальон.
  
  - Можете прочесть, что здесь написано? - он протянул его мне, и я подошла и взяла медальон в руки.
  
  Это была серебряная бляшка в виде овала, довольно тяжелая и нагретая теплом тела Торина. И когда медальон лег в ладонь, появилось чувство, будто я прикоснулась к самому владельцу этой чудесной вещицы. По краю бляшки был выбит затейливый, но строгий узор, и глядя на него, сразу становилось понятно, что эта вещь мужская. Серебро было старое, потемневшее - скорее всего, медальон был сделан очень давно. Прямо под узором, повторяя контур украшения, тянулась надпись.
  
  - Велик твой род! - прочла я и посмотрела на Торина.
  
  Король кивнул и довольно улыбнулся.
  
  - Верно, - забрал медальон и вновь повесил на шею. - Это подарок деда, он сделал его сам ко дню моего рождения.
  
  - Это замечательно, - сказала я и даже расчувствовалась от того, что Торин неожиданно подпустил меня так близко, что заговорил о своих родных. - Должно быть, у вас была очень крепкая и дружная семья.
  
  - Да, - помрачнел он и опустил голову, - была.
  
  Я присела на соседний стул, не решаясь спросить что-то еще. Торин тоже молчал, думая о своем. Но сейчас молчание не было тягостным или неловким, король не давил своим присутствием, как это бывало раньше. Быть может от того, что сейчас он был не хозяином, а гостем - не королем, а обычным мужчиной, что, устав от забот, пришел отдохнуть в компании любимой сестры. Как бы то ни было, я чувствовала себя на удивление комфортно и видя, что Торин не хочет разговаривать, взяла книгу на кхуздуле и продолжила прерванное занятие.
  
  Мы так и просидели в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием дров в камине и шорохом книжных страниц, пока не вернулась Дис. В руках у нее был горячий чайник и небольшая жестяная коробка.
  
  - Не представляете, что я нашла! - радостно заявила она, поставила тяжелый чайник на стол и открыла коробку. По комнате поплыл изумительный аромат.
  
  - Земляника! - ахнула я, узнав запах любимой с детства ягоды, и Торин заинтересованно посмотрел на жестянку.
  
  - Откуда? - удивленно воззрился он на сестру.
  
  - Ида купила у одного из торговцев, что приезжали на прошлой неделе, - ответила Дис и, достав из шкафа большой заварочный чайник из обожженной глины, насыпала в него душистой смеси. - Сушеная земляника пополам с кипреем. Чудесный напиток получится! Неси чашки, - кивнула она мне и, налив в чайник кипятка, плотно прикрыла крышкой и накинула сверху сложенное в несколько раз полотенце.
  
  Чай действительно получился чудесным. Земляничный аромат заполнил комнату, напомнив о теплом лете и ярком ласковом солнышке. И нечастых, но чудесных днях, проведенных в деревне у бабушки...
  
  Я помнила, как поднявшись с рассветом, мы брали корзинки и бодро шагали в лес. Как щебетали, радуясь новому дню, разноголосые птахи. Как звенели над ухом кусачие комары, а я яростно отмахивалась от них собранным по дороге букетом из полевых цветов и листьев папоротника, а бабушка только улыбалась, глядя на мое тщетное сражение с маленькими кровопийцами. И как пахла земляника, когда я, ползая по полянке, собирала ее в ладошку и нечаянно мяла неловкими пальцами. 'Кушай, Наташа, кушай. Земляника солнышком напитанная', - говорила бабушка, и я с огромным наслаждением ела сладкие душистые ягоды. А потом набирала в корзинку, зная, что вечером будет еще одно лакомство - пенки с бабушкиного варенья.
  
  Как же чудесно было снова вспомнить то время, когда я была счастлива. И как удивительно, что эти прекрасные воспоминания приходили ко мне здесь, в совершенно другом мире, так непохожем на мой прежний взрослый мир, но удивительно напоминающий тот, счастливый, мир моего детства.
  
  Глава 22
  
  Торин пробыл с нами весь вечер. Сидел, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза - будто спал, - а мы с Дис продолжали урок. Но время от времени он, не глядя, делал мне замечания, поправлял, а иногда даже одобрительно кивал - и я понимала, что он внимательно следит за всем, что происходит в комнате.
  
  Когда мы закончили, он шумно вздохнул и нехотя поднялся.
  
  - Уходишь? - сразу вскинулась со стула Дис и подошла к брату.
  
  Он притянул ее к себе и ласково поцеловал в висок. А я улыбнулась, наблюдая эту семейную идиллию: как замечательно, что они так близки, так любят друг друга. И вдруг встретилась с Торином взглядом.
  
  - Да, пойду, - ответил он, продолжая смотреть на меня, и, вопреки всем моим решениям, сердце вновь непослушно заколотилось. - Доброй ночи!
  
  Он наконец опустил глаза и улыбнулся сестре.
  
  - Доброй ночи, - ответила она и проводила его до двери.
  
  - Доброй ночи, - непослушными губами выговорила и я, но Торин уже вышел, не оглядываясь.
  
  А на следующий день король впервые явился обедать вместе с остальными. Как он вошел, я не заметила - народу вокруг было много, - но когда подавала на стол, увидела, что он сидит, спокойно разговаривая с другими гномами, и от неожиданности чуть не расплескала горячую похлебку, и мельком заметила, как быстро отвернулась Дис, пряча улыбку.
  
  Все мои старания пошли насмарку. Когда король был далеко, я могла усмирять свои чувства, но стоило ему оказаться рядом - они мигом возвращались.
  
  Я не могла хотя бы мельком не поглядывать в его сторону, и временами натыкалась на ответный взгляд и от смущения быстро отводила глаза. Этот обед меня взбудоражил, и когда мы с Дис и другими женщинами сели за стол сами, кусок в горло не лез. Я поняла, что мои чувства никуда не делись, и если я буду видеть Торина каждый день, они только окрепнут. А что потом - опять разочарование?
  
  
   * * *
  
  
  - Дис, - тихонько позвала я, и принцесса нехотя приоткрыла глаза. Сегодня был 'банный' день, и закончив дела, мы пришли искупаться.
  
  - Что? - так же тихо спросила она и посмотрела на меня внимательнее.
  
  - Может быть, я могу заняться чем-нибудь другим? Не на кухне.
  
  Дис непонимающе вскинула брови и, оттолкнувшись от бортика, приблизилась ко мне.
  
  - Ну, понимаешь... - замялась было я, но потом решилась и выпалила: - Мне трудно сдерживать свои чувства, когда Торин рядом.
  
  - Так не сдерживай! - засмеялась принцесса и снова блаженно откинулась назад. - Сколько еще вы будете, словно соперники, ходить кругами, примериваться, приглядываться. - Неужто не видишь, как он на тебя смотрит?
  
  Я опустила голову и задумчиво плеснула рукой по воде. Непослушное сердце снова заторопилось, стоило только вспомнить взгляд голубых глаз короля.
  
  - Вижу, Дис, вот только не знаю, почему. Что изменилось?
  
  - Сама не знаю, - легко ответила она и пожала плечами. - Возможно то, что раньше ты всегда была рядом, под рукой. А теперь он смотрит на тебя со стороны и издалека. Кто знает, о чем он думает - залезть в голову к моему брату очень нелегко, - она вздохнула и улыбнулась. - Но вот душу он закрыть не может, и все его чувства, как на ладони.
  
  - Трудно в это поверить, - вздохнула я. - А если опять...
  
   - Не надо "если"! - Дис посмотрела на меня очень серьезно, даже строго. - Вам всего-то и нужно - сделать шаг навстречу друг другу, - принцесса сжала мою руку и заглянула в глаза. - Он тебя не отталкивает сейчас, и ты не беги.
  
  
   * * *
  
  
  Теперь он приходил каждый день. Разговаривать мы не могли - Торин всегда был в окружении гномов, я - с другими женщинами, - только продолжали играть в гляделки. Иногда он даже улыбался - почти незаметно, одними глазами, - но я это видела, и душа трепетала пойманной птичкой. Я чувствовала, что пропадаю, но это было настолько приятно, что я перестала сопротивляться и вновь начала мечтать.
  
  
  - Наташа, - голос Дис вырвал меня из задумчивости, и я подняла голову. - Мне надо отлучиться, отнесешь обед в кузницу?
  
  - Конечно, - ответила я. - На скольких собрать?
  
  - На пятерых. И хлеба возьми побольше.
  
  Кивнув, я принялась собирать обед, а Дис, быстро чмокнув меня в щеку, убежала. И по ее сверкающим глазам и слегка зардевшимся щекам, я поняла, что она идет на свидание. В такие моменты она выглядела совсем молодой и очень счастливой, и я радовалась и за нее и за Двалина - как хорошо, что они смогли найти друг друга. Улыбаясь собственным мыслям, я собирала корзину: главное - ничего не забыть. Проверив еще раз, добавила еще один хлеб и, накрыв корзину полотенцем, отправилась в противоположное крыло - кузницы были в другой части замка.
  
  В чертогах стояла непривычная тишина - сегодня был выходной, а в такие дни все куда-то разбредались, и общие обеды не устраивали. Но немного готовили все равно, чтобы дети и те, кто оставался, могли поесть горячего. Много сил для этого не требовалось, и мы с женщинами кухарничали попеременно - как раз сегодня была наша с Дис очередь. Зная, что принцесса не вернется до самого вечера, я мечтала, что просто буду читать все оставшееся время. И думать. О том, о ком и так думала постоянно.
  
  Миновав залы и обменявшись несколькими словами с женщинами, что сидели группкой, наблюдая на носящимися с визгом детьми, я прошла через центральную площадь, сейчас тоже почти безлюдную, и наконец спустилась вниз по широкой лестнице. Я уже бывала здесь вместе с Дис, но в одиночку шла впервые.
  
  Услышав размеренный стук молота, ударяющегося о металл, я толкнула тяжелую дверь и вошла внутрь помещения. И сразу поняла, что Дис просто схитрила, посылая меня сюда: никаких пятерых тут и в помине не было. У массивной наковальни, широко расставив ноги, орудовал тяжеленным молотом всего один гном. Он стоял ко мне спиной и не обернулся на звук открывшейся двери, да мне и не нужно было смотреть, чтобы понять, кто это - могла бы и раньше догадаться. Обнаженный торс короля лоснился от пота, волосы, обычно распущенные, были собраны в хвост - и это придавало Торину особое очарование. Руки бугрились мышцами, которые вздувались каждый раз, когда он поднимал молот.
  
  Я медленно подходила ближе, любуясь его силой и красотой: мощными плечами, широкой спиной и узкими бедрами под плотной тканью рабочих штанов. И так невыносимо захотелось прикоснуться, ощутить ладонями его мощь и жар тела, что я невольно зажмурилась и помотала головой, пытаясь взять себя в руки. И в этот момент он обернулся.
  
  - Это вы? - удивленно поднял брови. - Я думал, придет Дис.
  
  - Она, она... - сглотнув, залепетала я, изо всех сил стараясь не пялиться на его мускулистую грудь, прикрытую плотным кожаным фартуком, - занята, - выдавила наконец.
  
  - Знаю я, чем она занята, - усмехнулся король и, с размаху ударив молотом еще пару раз, отложил его в сторону, обернул толстой тряпкой рукоять меча, который ковал, и сунул клинок в стоящий рядом большой чан. Вода зашипела, взорвавшись паром и выплевывая кипящие брызги, и я испуганно отступила назад, прячась за спину Торина. А он только слегка улыбнулся и бережно положил остывший клинок обратно на наковальню.
  
  - Помогите мне, - попросил, отходя к столу, и я кивнула и подошла к нему. Рывком стянув через голову фартук, он забрал у меня корзину, а взамен сунул большой кувшин. - Полейте, - и склонился над деревянной лоханью.
  
  Через пару минут я была забрызгана с ног до головы: всегда сдержанный и аккуратный, умывался Торин так, что брызги летели во все стороны. Он плескался с явным наслаждением, а я, держа тяжелый кувшин обеими руками, даже не могла утереться и только старательно сдувала стекающие на нос капли.
  
  - О, вас я тоже умыл, - хохотнул он, разогнувшись, а я представила, как выгляжу и торопливо утерлась. Но короля это совершенно не смутило, и он привычным жестом вложил мне в руки полотенце. - Дис всегда ругается.
  
  Несмотря на то, что чувствовала себя совершенно по-дурацки, я не смогла сдержать улыбки: все-таки Торин был совершенно невероятным. Сколько всего в нем сочеталось, даже представить сложно - такого мужчину до конца жизни не разгадаешь. Чувствуя, что мысли снова сворачивают не туда, я сняла с корзины полотенце и принялась собирать на стол.
  
  - Что у вас там? - он подошел сзади и глянул поверх плеча на чугунок, который я как раз открыла, собираясь положить жаркое в плошку. - Пахнет просто замечательно, - он наклонился чуть ниже, и его лицо оказалось совсем рядом с моим, влажные волосы коснулись щеки, и я едва сдержалась, чтобы не дернуться в сторону, но только замерла и затаила дыхание. Король потянул носом воздух и неожиданно спросил: - А вы уже обедали?
  
  - Что? - резко выдохнула я и повернулась. Его глаза были так близко, что я все же отступила на безопасное расстояние. - Нет, я... - я хотела сказать, что поем у себя, но Торин не дал договорить.
  
  - Тогда пообедайте со мной, - сказал он, усаживаясь на стул. Причем, сказал так, что я без всяких возражений присела напротив и положила немного жаркого и для себя.
  
  Ел Торин очень аккуратно, это я заметила уже давно. Хотя с явным аппетитом и удовольствием сильно проголодавшегося человека. А вот у меня в моменты душевного волнения пропадало всякое желание есть, и я вяло ковырялась в своей плошке, перекладывая кусочки жаркого.
  
  - А зачем вы принесли так много? - кивнул Торин на чугунок и отломил большой ломоть хлеба, и мне сразу стало понятно, почему принцесса попросила взять побольше - судя по тому, сколько король его съел, хлебушек он очень любил.
  
  - Дис сказала - на пятерых, - слабо улыбнулась я. Принцесса, хитрюга, просто сделала так, чтобы я ничего не заподозрила. Она старательно подталкивала нас с Торином друг к другу, и пока у нее неплохо получалось.
  
  Король только хмыкнул, но, скорее всего, подумал о том же.
  
  - Что же вы не едите? - спросил он, заглянув в мою плошку. - Я вас смущаю?
  
  - Немного, - я опустила глаза и почувствовала, что краснею. В том, что этот гном очень проницательный я уже успела убедиться. - Но я просто не хочу есть, - но все же подцепила кусочек и положила в рот, чтобы сменить тему разговора: дескать - вот, я ем, все хорошо. Но Торин не унимался:
  
  - И что же во мне вас так сильно смущает? - спросил он, вытирая губы, а я чуть не поперхнулась этим несчастным куском - король был еще и очень прямолинейным.
  
  - Не знаю, - наконец прожевав, ответила я и отодвинула жаркое - какой смысл давиться. - С вами очень нелегко, - ляпнула я и увидела, как взлетели его брови. Мгновение он как-то странно смотрел на меня, а потом вдруг расхохотался.
  
  - Что смешного? - я была в недоумении - думала, он рассердится или промолчит, но он продолжал смеяться.
  
  - Нелегко, значит? - улыбаясь, он опустил подбородок на сцепленные ладони и посмотрел в упор, отчего у меня даже дыхание сперло, и я смогла только кивнуть. - Я бы сказал, что вы очень мягко выразились, - глаза его лучились добротой и непонятной мне радостью. Сердце под его взглядом то ли колотилось, как бешеное, то ли, напротив, пропускало удары - я не понимала. Понимала только одно: надо бежать, иначе...
  
  И словно подтверждая мои мысли, Торин протянул руку и взял мою. 'Мама!' - выстрелило в голове, и я, непочтительно выдернув руку из большой теплой ладони, вскочила со стула.
  
  - Простите, я пойду, - не глядя на него, я быстро запихала в корзину остатки обеда вместе с грязной посудой, только хлеб оставила на столе, прикрыв полотенцем. - Спасибо, - один взгляд на него, и я снова стушевалась.
  
  - Спасибо вам, - ответил он, поднимаясь, и я кивнула. - Передайте Дис, что я зайду сегодня.
  
  - Передам, - я слегка перевела дыхание и, выставив корзину, как барьер, заставила себя сказать: - До вечера, - мне хотелось, чтобы он знал, что я тоже буду его ждать.
  
  Он промолчал, лишь улыбнулся - как часто бывало, одними глазами. Все равно, что ответил - по крайней мере, в тот момент я его поняла. 'Я буду ждать' - но это уже только в голове, и, боясь своего желания остаться, почти бегом кинулась к двери.
  
  Глава 23
  
  Я знала, что просто позорно сбежала. Знала, что Торин смотрит вслед, но не смогла обернуться. Лишь когда оказалась в коридоре, привалилась к стене и перевела дыхание. Боже, как мне хотелось вернуться, оказаться в его объятиях - так, чтобы он уже не отпустил. И в тоже время было до ужаса страшно - вернись я, и случится то, после чего уже не будет возврата к прежнему, а что там впереди - пока неясно. А Торин еще ничего не сказал.
  
  За дверью послышались гулкие приближающиеся шаги, и испугавшись, что Торин застанет меня здесь, я наконец отлепилась от стены и припустила по коридору.
  
  Ни о каком чтении уже и речи не шло - я не могла думать ни о чем, кроме предстоящего вечера. И только возбужденно металась по покоям: наводила, и так бывший безупречным, порядок, бесконечно долго выбирала платье и наконец остановилась на подарке Дис - это платье было для меня знаковым.
  
  Натянув его, принялась заплетать волосы, как учила принцесса, но к тому времени уже так разволновалась, что руки попросту не слушались.
  
  Из главной комнаты донеслись голоса - мужской и женский, и я похолодела - вот он уже и пришел, должно быть встретился с Дис по дороге. Но через минуту поняла, что ошиблась - Дис ворковала, как голубка, а с братом она так не разговаривала.
  
  Я выглянула осторожно и тут же встретилась взглядом с Двалином, нежно обнимающим принцессу. Он кивнул мне, пряча в усах улыбку, но глаза его светились счастьем. Дис обернулась и тоже засияла, освобождаясь из сильных рук своего возлюбленного.
  
  - Простите, если помешала, - улыбнулась я сразу обоим. - Дис, Торин просил передать, что зайдет сегодня.
  
  - Прекрасно! - воскликнула принцесса и обернулась к Двалину: - Останься, посидим все вместе, - она взяла в свои его большие ладони и заглянула в глаза. И было так удивительно видеть, как этот могучий суровый гном смутился под взглядом любимой и, словно не решаясь, помедлил, прежде, чем кивнуть. - Посиди, - она кивнула на стул, - я скоро.
  
  Дис просто светилась.
  
  - Хорошо погуляли? - спросила я, когда принцесса, прикрыв дверь, принялась торопливо стягивать платье.
  
  - Мы не гуляли, - ответила она и густо покраснела. - Мы... были в его покоях, - при этих словах Дис посмотрела на меня так красноречиво, что не осталось никаких сомнений, чем именно они с Двалином там занимались, и я не смогла удержаться от улыбки. - Он просто ненасытен, - понизив голос, она сделала большие глаза, - если бы не нужно было возвращаться, терзал бы меня всю ночь.
  
  От такой откровенности я слегка оторопела, и Дис, глядя на мое лицо, залиливисто рассмеялась. И судя по тому, какой она была довольной и счастливой, принцесса была вовсе не против подобных терзаний.
  
  - Что ты сотворила с волосами? - неожиданно спросила она и только тут я вспомнила о недоплетенной косе.
  
  - Просто не успела, - теперь уже смутилась я, вспомнив, как дрожали руки от волнительности скорой встречи с Торином.
  
  - Дай-ка я тебе помогу, - Дис уже переоделась и, взяв гребень, подошла ко мне.
  
  Ее руки как всегда были очень нежными, и от приятных прикосновений к волосам мое волнение немного улеглось, но сердце продолжало трепетать.
  
  - Кстати, как прошел обед? - совершенно невинно спросила она. Ах, коварная! Я хотела было обернуться, чтобы сказать все, что думаю, но Дис, словно ожидая этого, сильнее сжала мои волосы, и я только ойкнула от боли да еще и получила гребнем по голове. - Не вертись!
  
  - Ты же нарочно все подстроила! - я ожидала, что принцесса начнет отнекиваться, но она только довольно рассмеялась.
  
  - Ну конечно, - подтвердила она. - Я же сказала, что помогу, - и, наклонившись, шепнула: - Подожди, совсем скоро снова окажешься в его покоях.
  
  - Дис! - я даже подскочила, но на этот раз принцесса совершенно не смутилась, только пуще залилась смехом.
  
  - Готово, - продолжая помеиваться, Дис закрепила последнюю косу и сунула мне в руки зеркало.
  
  Я восхищенно погладила гладкие косы и вздохнула:
  
  - Никогда так не смогу. Спасибо!
  
  - Глупости, научишься, - улыбнулась она. - А теперь побежали на кухню, мужчин нужно накормить.
  
  
  Когда мы вернулись, Торин уже был в покоях - они с Двалином непринужденно беседовали, стоя у камина, и курили трубки, выпуская в воздух облачка дыма, которые медленно поднимались к потолку.
  
  Поцеловав сестру, Торин обернулся ко мне, и щеки снова запылали под его взглядом.
  
  - Добрый вечер, - кивнул он и слегка улыбнулся. - Как прошел ваш день?
  
  - Добрый вечер, - ответила я, изо всех сил стараясь побороть смущение и успокоить вновь заколотившееся сердце. - Все хорошо, спасибо.
  
  Я ответила, как привыкла, соответственно правилам этикета, но взгляд Торина отчего-то немного погрустнел.
  
  - Это хорошо, - в тон мне сказал он и снова отошел к камину, оставив меня немного растерянной.
  
  И это ощущение растерянности не покидало меня весь вечер. Торин постоянно поглядывал на меня, словно чего-то ждал, вот только я не понимала, чего. Было чувство, что я все делаю не так, не правильно, и очень скоро мое волнение сменилось унынием: как я могу стать своей, если даже не понимаю, как нужно себя вести?
  
  - Ты что, совсем ничего не видишь? - накинулась на меня Дис, едва за гостями закрылась дверь.
  
  - Чего не вижу? - я даже слегка отступила назад под ее напором.
  
  - Он же ждет твоего согласия, а ты словно слепая!
  
  - Согласия? На что? - я никак не могла взять в толк, о каком согласии она говорит. - Торин ни о чем меня не спрашивал.
  
  - О, Махал! - принцесса даже переменилась в лице. - Ты же ничего не знаешь, а мне и в голову не пришло тебе рассказать. Какая же я недогадливая! Значит ты ждешь, когда он спросит, готова ли ты стать его?
  
  - Ну да, что-то вроде этого, - подтвердила я. - А чего я не знаю?
  
  Дис устало опустилась на стул.
  
  - Милая, у нас все по-другому, - вздохнула она. - Присядь, - я села рядом, а Дис продолжала: - У гномов очень мало женщин, и так повелось, что право выбора мужчины предоставили нам. Это проявление уважения и к женщинам и друг к другу, на этой почве у гномов не бывает ссор, потому что наш выбор - непреложный закон. И пока женщина не даст понять, что готова открыть свое сердце, мужчина не будет ничего предпринимать. А ты продолжаешь бегать, потому-то Торин и теряется.
  
  - Ну не могу же я ему признаться, Дис, - возразила я - в мои представления совершенно не укладывалось, что первый шаг нужно сделать мне.
  
  - Не только можешь, но и должна, - твердо сказала принцесса. - А не можешь сказать прямо, намекни. Но только так, чтобы он понял, что ты хочешь быть его женщиной.
  
  - Да как же я ему намекну? - я уже окончательно растерялась и с тоской смотрела на Дис. - А если он решит, что я ему навязываюсь?
  
  - Ой, глупая! - всплеснула руками принцесса. - Ты что, не слышала меня? Да он только этого и ждет!
  
  - И что же мне делать? Заявиться к нему в покои и заявить: 'Торин, я твоя!'? - такая перспектива меня совсем не прельщала, и я даже чувствовала некоторое разочарование: такие сильные и мужественные, эти воины ждут первого шага от женщины. Как странно.
  
  - Нет, конечно, - улыбнулась Дис. - Для начала перестань хотя бы шарахаться от него.
  
  - Попробую, - вздохнула я. - Но мне очень сложно побороть смущение, а уж признаться и подавно...
  
   - Ничего, - Дис ободряюще похлопала меня по руке, - придумаем, что с вами делать.
  
  
  Но в следующие несколько дней делать ничего не пришлось, потому, что Торина я попросту не видела. После разговора с принцессой я только и думала о том, как бы ненавязчиво дать Торину понять, что готова принять его ухаживания. Мне никогда не доводилось первой признаваться в своих чувствах, впрочем, о чем это я? Мне и чувства-то к мужчине до сих пор испытывать не доводилось - моим единственным был Эдик, и то, что я чувствовала к нему, было совсем не похоже на любовь. И теперь, оказавшись в довольно неоднозначной ситуации, я просто не могла сообразить, как же правильно себя вести. В голове крутились вдолбленные с юности истины: девушка не должна звонить первой; предложение всегда делает мужчина; не показывай своих чувств - это унизительно. Я жила по подобным правилам, не задумываясь об их справедливости, потому, что так жила мама, а до этого ее мама. И мне было невдомек, что может быть и по-другому - так, как говорила Дис. И что нет в этом ничего зазорного, и никто не будет смеяться, если тебя вдруг отвергнут - правда, когда я думала об этом, внутри все сжималось в тугой комок, и я трусливо думала, что, может, лучше оставить все, как есть. Что будет, если в ответ на мое признание он посмотрит холодно и скажет, что моя любовь ему не нужна? Да это просто смерти подобно.
  
  Как и следовало ожидать, подобными мыслями я вновь довела себя почти до отчаяния. И даже с Дис поговорить не удавалось - она была занята подготовкой к предстоящему празднику и где-то пропадала целыми днями, а вечером приходила такой уставшей, что мне было неловко вешать на нее еще и свои заботы. А делиться с другими не могла - ни с кем из женщин я так и не сошлась достаточно близко.
  
  Наконец в один из дней Дис прибежала на кухню и, наскоро пообедав, потянула меня за собой.
  
  - Смотри, что я нашла, - она толкнула дверь в мою комнату, и я увидела на кровати серебристо-серое платье из тонкой, воздушной ткани. - Давай, примерь, может, где подшить нужно.
  
  Скинув рабочую одежду и тонкую сорочку, я облачилась в платье, и Дис восхищенно ахнула и подвела меня к зеркалу. Платье и правда сидело прекрасно, плавно обрисовывая все линии тела. Широкий вырез был неглубоким, но открывал плечи; рукава, в начале довольно узкие, плавно расширялись книзу, закрывая руки до самых пальцев; лиф - единственная часть из более плотной ткани, хорошо поддерживал грудь; прямо под ним шла широкая тесьма, обозначающая завышенную линию талии, а ниже платье спускалось свободно до самого пола.
  
  - Откуда оно, Дис? - спросила я, не в силах отвести взгляда от собственного отражения - я так давно не чувствовала себя красивой.
  
  - Должно быть из Дейла, - ответила Дис. - Дракон ведь сначала разорил его и в Эребор летел уже с добычей. Скорее всего, оно как-то оказалось среди награбленного. Конечно, оно совершенно не гномское, но на празднике ты должна выделяться.
  
  Это был праздник середины зимы - день, когда гномы чествовали погибших героев и радовались скорому приходу весны. Для гномов, живущих внутри гор, вдали от солнца и леса, весна не являлась олицетворением пробуждения жизни - скорее была символом наступления нового года, когда все вокруг оживало, открывались дороги и начиналась активная торговля.
  
  
   * * *
  
  
  Дис подняла меня с самого раннего утра.
  
  - Вставай! Нужно хорошенько подготовиться, - она сдернула с меня одеяло и даже не дав мне разлепить глаза, потянула в купальню.
  
  Сидя по шейку в горячей воде, я блаженно прикрывала глаза, но, помня случай в купели Торина, сознание свое тщательно контролировала. А вот Дис уже была взбудоражена.
  
  - Чем ты так взволнована? - спросила я ее, когда она в очередной раз нетерпеливо плеснула по воде.
  
  - Боюсь сегодняшнего вечера, - потупилась она, а я даже рот раскрыла от удивления. Боится? Дис?
  
  - А чего страшного в празднике? - неуверенно улыбнулась я, тоже начиная пугаться предстоящего. Кто их знает, этих гномов, может у них еще какие странные обычаи есть.
  
  Но оказалось, что Дис нервничает совсем по другой причине.
  
  - Двалин решил публично объявить о нашей свадьбе, - она подняла глаза, и я увидела в них смесь радости и страха.
  
  - И что же в этом плохого?
  
  - Ну... - замялась она, - я так привыкла быть свободной, что теперь семейная жизнь меня немного пугает.
  
  - Почему? Ведь у вас слово женщины - закон, как скажешь, так и будет, разве нет?
  
  - А вот тут ты не поняла, - сощурилась принцесса. - Выбор женщины - закон, а вот после того, как выбор сделан и совершен свадебный обряд, женщина должна подчиняться мужу беспрекословно.
  
  - А иначе что? - похолодела я.
  
  - Не знаю, - пожала плечами Дис. - Этот закон мы тоже свято чтим. Но может потому некоторые гномки вовсе не торопятся замуж, а предпочитают свободу и иногда даже становятся воинами и сражаются наравне с мужчинами.
  
  Слова Дис и правда меня встревожили - я лишь недавно начала жить с ощущением свободы, а Торин может подавлять очень сильно - это я уже успела испытать на себе. А вдруг он окажется тираном, что я тогда буду делать? Видимо, сомнения читались на моем лице, потому что Дис улыбнулась и взяла меня за руку.
  
  - Не волнуйся, Торин не монстр. Он умеет любить очень сильно, можешь мне поверить. И сердце у него большое и доброе. Ты еще это узнаешь, - она весело подмигнула мне и стала выбираться из купели.
  
  - А Двалин? - спросила я, и Дис обернулась. - Неужели ты считаешь, что он может тебя обидеть?
  
  - Ну что ты! Конечно, нет. Двалин, хоть и грозный с виду, но в душе невероятный добряк, - взгляд принцессы стал мечтательным. - Я просто волнуюсь, - шепнула она, - для меня все это словно в первый раз.
  
  - Понимаю, - улыбнулась я. - Но лучшего мужа тебе не найти.
  
  - Я знаю, - счастливо засветилась Дис. - Я очень люблю его.
  
  
  День прошел в хлопотах, только на этот раз не хозяйственных, а чисто женских: мы наряжались, делали прически и даже подкрасили глаза - у Дис оказался какой-то черный порошок, который при добавлении воды превращался в нечто наподобие туши.
  
  - Дис, а кто же собирает на столы? - спохватилась я, когда мы уже были готовы к выходу. Неужели, пока мы тут наряжались, другие женщины работали?
  
  - В праздники этим занимаются мужчины, - сказала принцесса. - А нам дают возможность отдохнуть и навести красоту.
  
  Сейчас Дис была невероятно красивой: в цветах своего брата - насыщенно-синее бархатное платье в пол с серебрянной отделкой на декольтированной груди и широких разрезанных рукавах; в высокую прическу из затейливых кос была искусно вплетена серебряная корона с крупными топазами, удивительно оттеняющими яркие голубые глаза. Выглядела Дис просто потрясающе - настоящая принцесса!
  
  - Двалин будет восхищен, - улыбнулась я, и Дис смущенно зарделась. Принцесса так легко краснела, и это ей очень шло - в такие моменты она казалась совсем юной и еще более красивой.
  
  - Думаю, восхищен будет не только Двалин, - в тон мне ответила Дис и еще раз оглядела меня с головы до ног. Платье сидело, как влитое, и, благодаря струящейся серебристой ткани само по себе выглядело очень богато, поэтому из украшений была лишь нить матового серого жемчуга в волосах, заплетенных в круговые косы.
  
  - Идем? - Дис протянула мне руку и я несмело кивнула.
  
  Скоро, совсем скоро я увижу его. И с этой минуты не могла думать ни о чем другом. За приближающейся огромной дверью ждет мой король. Ждет, как сказала Дис, моего согласия. И если пожелает, сегодня он получит его.
  
  Тяжелые створки дрогнули и стали расходиться в стороны, открывая взору сверкающий зал. Он был наполнен гулом множества голосов, но я не видела никого. Только величественная фигура на троне в самом конце громадного помещения. 'Что я делаю? Он же король!' - пронеслось в голове, но сейчас я отмахнулась от этой мысли, как от назойливой мухи. Хватит сомнений. Сегодня или никогда. И, сжав пальцы в кулачки, глубоко вздохнула и решительно шагнула в ослепительное сияние зала.
  
  Глава 24
  
  Такого великолепия мои глаза еще не видели: создавалось впечатление, что тронный зал вырублен в огромном куске золота. Только не ярко-желтого, а словно состаренного, подернутого благородством времени. И стены и высокий потолок отливали золотым, а многочисленные факелы лишь усиливали это впечатление. По обеим стенам, почти во всю длину зала, стояли массивные столы, а возле них такие же длинные лавы для сидения. Столы ломились от явств, и хоть разнообразия особого не было, количество съестного просто поражало. Среди снеди возвышались пузатые бочонки и высокие запечатанные бутыли, вся посуда была из золота и серебра - да, на праздники гномы явно не скупились.
  
  Пир еще не начался, хотя зал был полон. Вначале предстояла небольшая официальная часть, и к трону уже выстраивалась вереница людей и гномов.
  
  Мы с Дис тоже встали в общую цепочку, и я занервничала, не зная, что нужно будет делать.
  
  - Просто поклонись, - шепнула Дис в ответ на мой вопрос, - больше ничего не нужно. Это дань уважения королю.
  
  - А не нужно преподнести что-то в дар? - спросила я и тут же осознала глупость своего вопроса. Что я могу подарить этому гному? Королю, окруженному немыслимым великолепием.
  
  Дис посмотрела на меня с лукавой улыбкой.
  
  - А вот дар ты преподнести как раз можешь, и поверь, он щедро тебя отблагодарит, - принцесса хихикнула, а мне ужасно захотелось ее стукнуть. Ведет себя, как проказливая девчонка! Все мысли только об одном. Хотя, если признаться, мои мысли сейчас тоже были далеко не целомудренными. - Мне нужно идти туда, - кивнула принцесса в сторону трона. - Не робей.
  
  Ослепительно улыбнувшись, Дис исчезла в толпе, и я тоскливо огляделась по сторонам в поисках хоть одного знакомого лица, но таковых рядом не оказалось. Меж тем, очередь продвигалась, и я уже хорошо видела Торина, царственно сидящего на троне. Мужчины, а их здесь было подавляющее большинство, опускались на одно колено, прижимая сжатую ладонь к сердцу, либо почтительно кланялись; женщины скромно склоняли голову. И каждому гостю король улыбался и кивал в ответ - великий, но совсем не высокомерный. Он был безумно притягателен сейчас. Не из-за трона или золотой короны на подернутых сединой волосах - я уже жила в роскоши, и злато меня не манило ни раньше, ни сейчас. Нет, Торин притягивал сумасшедшей харизматичностью - вот именно такой: открытый, с мягкой улыбкой на губах и добрыми голубыми глазами.
  
  Глазами, которые в упор смотрят на меня.
  
  Мне показалось, что время остановилось в тот миг, когда я оказалась перед ним. Замерло движение, смолкли все звуки. И только он и я - одни в этом огромном зале. Глаза в глаза, бесконечно долго...
  
   - Хм! - звонко раздалось совсем рядом, и я вздрогнула. Все звуки моментально вернулись, и я осознала, что просто стою и пялюсь на короля. - Поклонись, - тихонько прошептала Дис, и я торопливо склонила голову.
  
  А когда подняла глаза, Торин уже приветствовал следующего гостя, только руки его отчего-то с такой силой сжимали подлокотники трона, что побелели пальцы.
  
  - О, великий Ауле! - снова захихикала Дис, оттащив меня в сторону от основной толпы. - Я уж думала, он кинется на тебя прямо с трона. Прошу, не дразни его больше, мой брат и так на пределе.
  
  Я слабо улыбнулась, чувствуя, что ноги становятся ватными. Я пошла бы к нему прямо сейчас, если бы только могла. Но нужно ждать окончания пира. Сейчас Торин принадлежал только своему народу, мое время еще не пришло.
  
  Ждать, снова ждать. И, скорее всего, так будет всегда...
  
   - Прошу, потерпи еще чуть-чуть, - Дис заглянула мне в глаза - наверняка она прекрасно понимала, каково мне сейчас и как нужна ее поддержка. - Церемония скоро закончится, и я вернусь к тебе, хорошо?
  
  - Конечно, иди, - кивнула я и отошла еще немного, чтобы не путаться ни у кого под ногами.
  
  Сейчас, стоя в стороне, я смогла разглядеть то, чего не заметила, оказавшись совсем рядом. Трон - огромный, массивный, из серого с голубым отливом камня - стоял на небольшом возвышении. Три широкие ступени вели к нему, но никто из гостей не поднимался - короля приветствовали снизу. По правую руку от короля стоял Фили - старший племянник Торина, рядом с ним Дис; слева Кили, Балин и Двалин. Каждый из них был красиво одет, и видеть их такими нарядными было очень непривычно. Хотя в остальном они остались такими же, какими я их знала: Фили был сдержан и серьезен, а Кили даже не пытался скрывать свою радость и улыбался во весь рот; Балин с доброй улыбкой приветствовал гостей и незаметно одергивал Двалина, внимание которого было приковано вовсе не к церемонии, а к прекрасной сестре короля. А она в свою очередь украдкой улыбалась любимому, и было видно, что оба уже не могут дождаться возможности подойти друг к другу.
  
  Наконец церемония закончилась, и гости начали рассаживаться за столы. Зал сразу загудел, словно большой улей, и царственные особы наконец спустились с постамента.
  
  - Пойдем, сядешь со мной, - Дис потянула меня за руку, и я поняла, что буду сидеть совсем рядом с Торином и его семьей, а это было неправильно.
  
  - Дис, подожди, так нельзя.
  
  - Чего еще нельзя? - нахмурилась она.
  
  - Я не могу сидеть с вами за одним столом. Ну... так не положено.
  
  - Милая моя! - Дис уперла руки в бока. - Я здесь принцесса, и могу посадить рядом того, кого захочу! На самом деле, - уже тише сказала она, - вся эта официальность до первого выпитого кубка, потом все так перемешаются, что и не разберешь. Поверь, сегодня за этим столом кто только не побывает, все эти церемонии только для вида, Торин сам их терпеть не может. Так что идем.
  
  И все же, несмотря на слова Дис, я чувствовала себя не в своей тарелке. Присутствующие здесь люди, коих было немало, сидели у противоположной стены, а за нашим столом - только гномы, и меня никак не оставляло ощущение, что я не вписываюсь. Хотя, справедливости ради, я не заметила ни одного косого взгляда. Да и кому тут есть до меня дело - все вокруг в радостном предвкушении праздника, после стольких бед и страданий и гномы и люди могут наконец вздохнуть полной грудью и возрадоваться победе, хоть и оплаченной столькими жизнями. И пусть впереди еще очень много забот, сейчас они будут праздновать и радоваться. И поминать павших, которые отдали жизни во имя великой цели.
  
  Торин уже давно говорил торжественную речь, и все в зале смолкли - только глубокий голос короля разносился под сводами. А я смотрела на него, не в силах отвести глаз, но в этот раз не поймала ни одного ответного взгляда - сейчас Торин был не мужчиной, но королем. Он говорил, и его подданные внимали каждому слову. И я понимала, почему он добился, чего хотел - в Торине была великая сила, способная сплотить не только гномов, но и другие народы. И каждый из присутствующих здесь без раздумий пошел бы за ним даже на верную смерть. Он был истинным монархом - не только по праву рождения, но и по духу, и я понимала, что по-настоящему моим, до конца, этот мужчина не будет никогда. Но даже это осознание не могло омрачить моей радости - я сделала свой выбор, и если Торин примет его, мне хватит и того, что он будет рядом.
  
  Задумавшись так глубоко, я чуть не пропустила самый торжественный момент: король вскинул руку с наполненным кубком и выкрикнул зычно:
  
  - Слава павшим!
  
  И все присутствующие вскинулись в едином порыве.
  
  - Слава!!! - прогремело под сводами.
  
  И так же дружно поднесли кубки к губам.
  
  И как-то сразу началось безудержное веселье. Истосковавшиеся по отдыху и радости, и люди и гномы отдались празднеству и, еще несколько минут назад торжественная, атмосфера в зале стала совершено непринужденной.
  
  Пьянели гномы довольно быстро, правда до определенной степени - как принято говорить: до весела. А дойдя до этого самого весела, начинали безобразничать: кидаться едой и посудой, запрыгивать на столы и разудало танцевать прямо между расставленных тарелок; прямо тут же, а то и в самих тарелках, меряться силой и обливать друг друга вином. Увидев такое, я сначала пришла ужас и оглянулась на Дис, но принцесса весело хохотала, глядя на выходки соплеменников, а ее сыновья - наследные принцы - ничуть не смущаясь своего положения, участвовали в этой всеобщей вакханалии. Еще не понимая, я перевела взгляд на короля и увидела, что он тоже хохочет - молодой, счастливый, невероятно красивый. Как же его украшает смех!
  
  - Танцы! - крикнул кто-то совсем рядом, и тут же в воздух взвилась музыка. И полетела над залом, вытаскивая народ из-за столов.
  
  Кто-то потянул меня за локоть, и через миг я оказалась лицом к лицу с улыбающимся Бофуром. Придерживая меня за талию, он уверенно вел, и только веселые лица мелькали вокруг, словно в калейдоскопе. Совсем рядом мелькнуло лицо Дис - она заливисто смеялась, кружась в танце со своим возлюбленным. Многие гномы плясали в одиночку, но совершенно не унывали из-за нехватки партнерш.
  
  А музыка все летела и летела, стремительная, не дающая сидеть на месте. Меня обняли другие руки, и перед глазами возникло лицо Фили. Он тоже улыбался и что-то говорил, но я не могла разобрать слов - было чувство, что я во сне, лечу, подчиняясь воле ветра, словно сорвавшийся с дерева листок, и таким приятным был этот полет, этот сон, что совсем не хотелось просыпаться.
  
  Сколько я танцевала без остановки, даже не знаю - сбившееся по началу дыхание вскоре восстановилось, ноги словно перестали чувствовать усталость, и осталась только бесконечная эйфория, чудесное ощущение волшебства и нереальности происходящего. Помню только, что довелось еще потанцевать с Кили и Оином, и еще с какими-то незнакомыми гномами и даже с кем-то из людей - этих мужчин я знала только на лицо. Но с кем именно я танцевала, совершенно не имело значения - меня так захватила царящая вокруг атмосфера, было так хорошо, что я отдалась празднику без остатка. Пока не оказалась в объятиях Двалина.
  
  - Ну и чего ты ждешь? - пробасил он мне в ухо, и только тут я заметила, что музыка стала тише и медленнее.
  
  - О чем ты? - спросила я, возвращаясь с небес на землю.
  
  - Не о чем, а о ком, - он мотнул головой в сторону стола, и, посмотрев туда, я столкнулась взглядом с Торином - глаза узбада потемнели.
  
  - Что мне делать, Двалин? - снова струсила я, понимая, что момент настал. - Что сказать ему?
  
  - Ох, ты ж, батюшки, - притворно тяжело вздохнул здоровяк. - Да ничего не говори, пригласи танцевать. Он и так все давно понял. Иди, а то он на мне дыру прожжет, - и слегка подтолкнул меня вперед.
  
  И я пошла. Не чувствуя под собой ног. Вообще не чувствуя ничего, кроме бешеного биения сердца.
  
  - Торин, - еле шевельнулись непослушные губы, когда его глаза оказались совсем близко, - мы можем...
  
   - Можем! - не дожидаясь, пока я договорю, он обхватил меня за талию и крепко прижал к себе.
  
  И в этот миг тонко запела свирель.
  
  И мой король увлек меня в глубину зала.
  
  И снова никого вокруг, только нежные переливы ласкают слух, только его глаза так близко, что останавливается дыхание. И не нужны слова - зачем? Уже давно все сказали наши сердца.
  
  - Ты правда хочешь быть со мной? - спрашивают его глаза.
  
  - Да, - отвечают мои, а руки обвивают его шею.
  
  - Больше никаких танцев с другими, - все же произносят его губы.
  
  - Как скажешь, - покорно шепчут мои.
  
  - Пойдем, - оказалось, что мы у самых дверей.
  
  - Пойдем, - почти беззвучно отвечаю я, и он увлекает меня за собой.
  
  А свирель продолжает петь, наверное у меня в голове. Или в сердце, которое, кажется, остановилось. И только когда Торин толкает тяжелую дверь, музыка смолкает.
  
  И только стук сердец, так близко друг к другу. Только тепло его губ, требовательно прижавшихся к моим. Только сила рук, обнимающих меня. И бархат его волос в моих ладонях.
  
   * * *
  
  В ту ночь мы стали близки. И у меня нет подходящих слов, чтобы описать те чувства, что я испытала...
  
  Торин уснул, сжимая меня в объятиях, а я еще долго лежала без сна, уткнувшись ему в шею, слушая, как бьется могучее сердце. Тихонько, боясь потревожить, перебирала волосы, гладила густую бороду; и наслаждалась переполняющим меня счастьем, все еще до конца не веря, что рядом со мной тот, кого я искала всю свою жизнь - мой Торин, мой король.
  
  
  Глава 25
  
  Даже не успев открыть глаза, я поняла, что Торина рядом нет, и сразу почувствовала невыносимое одиночество. Как быстро он стал частью меня, как сразу занял главное место в моей жизни. Мне так хотелось проснуться в его объятиях, поцеловать еще спящие глаза, но он проснулся первым, лишив меня этой радости.
  
  В комнате было тихо - куда же он мог уйти? Сегодня второй день праздника, и делами никто не занимается, но ведь Торин не все - он король, и у него все по-другому. Пора к этому привыкать.
  
  Тяжело вздохнув, я со стоном выбралась из постели - в теле болела каждая мышца, и я невольно улыбнулась. Боже, это что-то невероятное! Принадлежать любимому мужчине - это такая радость, такое счастье! Как я теперь смогу находиться вдали от него? Как буду жить целый день, когда он вернется к делам? И как вообще мы сейчас будем жить?
  
  Поговорить о том, что дальше, возможности у нас совершенно не было, и мне вдруг стало немного неловко - а вдруг все пока останется, как было? Что же мне делать, ждать его здесь или вернуться к Дис? Пожалуй, лучше все-таки вернуться - вдруг Торина не будет весь день.
  
  Чудесное серебристое платье, словно насмехаясь надо мной, кучкой бесполезного шелка лежало на полу - в чем же я пойду? Шарить в вещах Торина было очень неудобно, но ничего другого не оставалось. К счастью, с самого края висел плотный дорожный плащ, и я схватила его и набросила на плечи. До покоев принцессы было недалеко, и народу в этой части замка почти никогда не бывало - добегу. И, поплотнее укутавшись в пахнущий моим мужчиной плащ, поспешила к лестнице, ведущей наверх.
  
  В комнате Дис было тихо, а постель даже не была разобрана - принцесса тоже ночевала не у себя, и я улыбнулась, вспомнив ее притворный ужас перед темпераментом возлюбленного. Наверняка в эту ночь любви ей досталось не меньше моего.
  
  Надев платье и расчесав волосы, я аккуратно сложила плащ Торина, любовно поглаживая грубую ткань - каждое мгновение я думала о нем и с нетерпением ждала, когда же вновь увижу его, смогу заглянуть в его глаза, коснуться волос, губ...
  
  В соседней комнате стукнула дверь, и я радостно поднялась - Дис пришла, и сегодня нам будет, о чем поговорить. Но выйти из комнаты не успела - на пороге, резко распахнув створку, стоял Торин, и я сразу поняла, что король очень рассержен.
  
  - Почему ты ушла? - прогремел он и шагнул в комнату, а я даже немного попятилась.
  
  - Торин, прости, - залепетала я под его грозным взглядом, - я просто подумала, что мне лучше вернуться. Ведь мы еще не говорили...
  
   - О чем? - он шагнул ближе и немного прищурился. Я видела, что он старается сдерживать себя, но, судя по тяжелому дыханию, это ему удавалось с трудом.
  
  - Ну... о том, как мы... будем дальше, - смутилась я. Не хотелось, чтобы он подумал, что я напрашиваюсь на свадьбу - уж такое предложение точно должен делать мужчина.
  
  - А разве это непонятно? - рявкнул он. - Ты - моя жена! И должна ждать меня в наших покоях. А ты отправилась прогуляться, стоило мне только выйти за дверь!
  
  - Жена? - из всего сказанного я услышала только это, и мои губы против воли растянулись в улыбке.
  
  - Да, жена, - стиснув мои плечи, вкрадчиво произнес он. Голос его был тих и почти нежен, но в глазах горел огонь. - Или ты думаешь, что для этого обязательно необходим обряд? Все это только церемонии, а суть в том, что ты отдала себя мне, согласившись стать моей. И именно с этого момента стала моей женой.
  
  Боже, как же приятно было слышать эти слова! Я его жена, жена! И он так считал с того самого момента, когда привлек меня к себе в нашем первом танце. А я, глупая, опять не уразумела.
  
  - Милый, прости, прости меня, - я обняла его за шею и легонько коснулась губ. Он уже оттаял и потянулся было навстречу, прижимая меня к себе, но я немного отстранилась. - Я многого не знаю о ваших обычаях, объясни, как я должна себя вести.
  
  - О наших обычаях, - поправил он меня, подчеркнув слово 'наших'. - Теперь ты тоже принадлежишь народу гномов. И я объясню, - в глазах его снова заплясал огонь, а голос сделался вкрадчивым, - объясню так, чтобы ты поняла... - он уже склонялся к моим губам, и я в предвкушении поцелуя закрыла глаза, но Торин вдруг резко отстранился и спросил: - А в чем ты пришла сюда? То платье, оно ведь так и лежит на полу.
  
  Он так напрягся - должно быть, представил, как я иду по коридору совершенно голая, - что я поспешила его успокоить:
  
  - Я взяла твой плащ, - и кивнула в подтверждение на лежащую на постели одежду. - Прости, что без разрешения. Но я собиралась его вернуть, - оправдалась шутливо. И как Торин не старался казаться грозным, в глазах его заплясали веселые искорки.
  
  - Все мое - твое, запомни это, - твердо сказал он, уже без смеха глядя мне в глаза.
  
  - Мне столько не нужно, - прошептала я, не отрывая взгляда, - главное, что у меня есть ты...
  
  
  Когда мы вернулись в покои - 'домой', как выразился Торин, и от его слов снова что-то сладко запело внутри, - он усадил меня на стул и попросил подождать. Ушел в смежную комнату, но через минуту вернулся, держа в руках драгоценный ларец. Медленно открыл его и протянул мне небольшой клинок в толстых кожаных ножнах.
  
  - Мой первый дар, - почти торжественно сказал он. Оружие тяжело легло мне в руки, и я с восхищением провела рукой по прочным ножнам, по резной рукоятке, покрытой затейливым рисунком, и, расчувствовавшись, прижала подарок к груди.
  
  - Спасибо, - прошептала непослушными губами и заставила себя посмотреть Торину в глаза - подступили счастливые слезы, и я боялась разрыдаться.
  
  - Открой его, - попросил Торин, и я неловко отстегнула небольшой крючок, удерживающий клинок в ножнах.
  
  Рукоять легла в ладонь, словно влитая, и, придержав ножны, я вытянула клинок наружу. Отсветы факелов заплясали на отполированной до зеркального блеска стали, и я восхищенно ахнула и прикоснулась к гладкому лезвию.
  
  - Осторожно, - тихо сказал Торин и опустился на колени рядом со мной, - он очень острый.
  
  Я сползла со стула и обняла моего короля за шею, отставив в сторону руку с оружием.
  
  - Спасибо, милый, спасибо, - шептала, целуя Торина в губы. - Я всегда так восхищалась девами-воительницами, но я не такая. Я даже не знаю, как с ним обращаться.
  
  - Неужели? - вдруг усмехнулся Торин. - А по-моему, рыбе однажды не поздоровилось от похожего ножа.
  
  Он засмеялся, увидев мое удивленное лицо, а я тут же вспыхнула.
  
  - Это Двалин тебе рассказал? - вот уж не думала, что он такой предатель.
  
  - Угу, - подтвердил Торин. - Мы тогда много о тебе говорили.
  
  - Обо мне? Но почему?
  
  - Как почему? - искренне изумился Торин. - Ты же как с неба свалилась.
  
  - Правда, - согласилась я. - И ты мне не доверял.
  
  - Не доверял, - посерьезнел он и притянул меня к себе. - Прости.
  
  - Я давно все забыла, - шепнула я и порывисто обняла его, забыв, что у меня в руке клинок. Рукоятка ткнулась Торину в шею, и он, мягко разомкнув мои руки, забрал оружие.
  
  - Пусть пока здесь полежит, - улыбнулся он, вложив клинок обратно в ножны. - Я хочу еще немного пожить.
  
  - Прости, - смутилась я. - Мне все это пока непривычно.
  
  - Знаю, - он коснулся моей щеки и мягко поцеловал. - Я научу тебя с ним обращаться, - еще один поцелуй. - Немного позже...
  
  И вновь я забыла обо всем - то, что происходило за пределами этой комнаты, казалось совершенно несущественным. Весь мой мир сконцентрировался в одном единственном мужчине, и в этом мире было настолько хорошо, что не хотелось даже думать о том, чтобы вернуться. Как можно разомкнуть эти объятия, остаться без тепла его разгоряченного тела? Как можно оторваться от его губ? Но в глубине сознания тихий голосок все же шептал: 'Так будет не всегда'. И, зная это, я старалась насладиться каждым моментом, запомнить каждое мгновение, насытиться его любовью до предела и бережно хранить ее в сердце для тех дней, когда придется ждать...
  
  
   - Торин? - шепнула я тихонько, с наслаждением потираясь о его бороду.
  
  - М? - он уже засыпал.
  
  - А что было бы с клинком, если бы... ну, в том случае, если бы мы не... - я подбирала слова, боясь нечаянно его обидеть, но Торин все понял.
  
  - Если бы ты не подарила мне свою любовь?
  
  Я только молча кивнула. Мне было неловко спрашивать, но я догадывалась, что этот чудесный подарок он приготовил заранее, еще не зная, открою ли я ему свои чувства.
  
  - Тогда он так и остался бы ничьим.
  
  Больше Торин ничего не сказал, но и этих слов было достаточно - другой женщины он не желал. И, засыпая, я счастливо вздохнула...
  
   * * *
  
  - Готова? - слегка склонившись ко мне, спрашивает Двалин, и я киваю и опираюсь на предложенную руку. Сердце выскакивает из груди, и я глубоко вздыхаю, пытаясь хоть немного успокоиться. - Идем.
  
  Тяжелые створки раскрываются, и мы вступаем в ослепительно сияющий тронный зал. Сразу смолкает гул голосов, и я вижу, как поднимается с трона мой король. Двалин ведет меня через зал, и хоть мой взгляд прикован к тому, кто ждет меня в самом конце, я вижу, как гости склоняют головы. Зал кажется бесконечным, и я все больше волнуюсь, приближаясь к постаменту, на котором теперь стоит еще один трон - поменьше, по левую руку от королевского.
  
  Сердце стучит прямо в ушах, оглушая, забивая все другие звуки. Краем глаза замечаю, как Двалин едва заметно кому-то кивает, и в воздух маленькой райской птичкой взлетает тонкий напев свирели. И я вспоминаю тот вечер, тот танец, которым мы с Торином впервые признались друг другу - тогда тоже пела свирель. И волнение потихоньку уходит. Я вижу, как Торин смотрит на меня. Как берет из рук Дис небольшую золотую корону.
  
  И я подхожу все ближе. К тому, кто совсем скоро назовет меня своей королевой. К тому, кому мое сердце уже давно сказало 'Да!'
  
  Эпилог
  
  - Торин... Торин, - я тихонько целую мужа в бороду и прижимаюсь покрепче - насколько позволяет живот.
  
  Он глубоко вздыхает, поворачивается и кладет ладонь на выпирающую пяточку малыша.
  
  - Опять шумит? - спрашивает сонно.
  
  - Опять, - счастливо вздыхаю я и снова целую мужа. - Прости, любимый, мне опять не спится.
  
  Он нежно целует меня в висок и чуть сильнее прижимает к себе. Не верится, что прошло всего пять лет - сейчас мне кажется, что мы с Торином были вместе всегда. И в то же время, эти пять лет пролетели, как единый миг, и я по-прежнему трепещу перед мужем, как в первый день.
  
  - Ты помнишь наш первый танец, - шепчу я и слышу, как он тихонько усмехается.
  
  - Такое не забывается.
  
  - Знаешь, милый? ..
  
  - Что?
  
  - Я так счастлива, что попала сюда и нашла тебя - такая невероятная и прекрасная история!
  
  - Правда, - уже совсем сонно кивает он. - Напиши об этом книгу...
  
  Он засыпает почти сразу, а ко мне сон так и не идет. И я снова лежу тихонько и ласково перебираю его волосы. Спи, спи, мое сердце, отдыхай. Как же я люблю тебя!
  
  Дыхание Торина становится ровным, и я осторожно выбираюсь из постели. Написать книгу? Я улыбаюсь, понимая, что он сказал это только, чтобы я отстала от него со своей болтовней. А если подумать, почему бы и нет? Прямо сейчас и начну, все равно не спится.
  
  Зажигаю свечу и иду к столу, но, не удержавшись, захожу в детскую. Вот они, наши крошки, сопят сладко в своих кроватках. Тора - вылитый отец: смоляные кудряшки разметались по подушке, голубые глазки прикрыты и реснички слегка подрагивают во сне. Малышка хмурится, и у меня сжимается сердце - как же она похожа на Торина! И воинственность у нее в крови, хоть ей всего четыре года. Гордый папа уже подарил девочке первый меч - деревянный, легкий, сделанный специально под ее ручку - и начал обучать Тору воинскому искусству.
  
  - Торин, она ведь девочка, - улыбаюсь я, глядя, как малышка воодушевленно размахивает оружием - дочка успешно воплощает мою мечту, сама я пользоваться подарком мужа так и не научилась. Но с самого первого дня клинок постоянно при мне, как маленькая частичка любимого. И, благодаря его тяжести на поясе, я всегда чувствую, что Торин рядом.
  
  - Она очень боевая девочка, - улыбается мой король, глядя на малышку. - Будет скоро у нас вместо Двалина новый военачальник! - и со смехом прижимает меня к себе.
  
  
  А в соседней кроватке сладко сосет пальчик двухлетняя Трин - полная противоположность своей сестры. Белокурая, сероглазая, покладистая - девочка просто ангелок. Улыбчивая, с мягким нравом, малышка, по словам Дис, очень похожа на их с Торином младшего брата - Фрерина.
  
  В животе с силой толкается малыш, и я ласково поглаживаю его, шепчу нежные слова. Вот оно, настоящее счастье: наши детки. Скоро наступит утро, и обе малышки, едва проснувшись, с визгами вскарабкаются на папины плечи. А он будет притворно сердиться, что не дали поспать, и прятать в усах улыбку. И рассмеется, когда Тора начнет тузить его. А потом подхватит обеих, визжащих от восторга, и понесет в купальню. И когда малышки накупаются, их заберет тетя Дис, а я займу их место и смогу немного побыть с Торином наедине перед началом трудового дня.
  
  - Опять живот круглый, - лукаво прищуривается он, поглаживая расшалившуюся в животе Фрею. - Нарочно мне одних девчонок рожаешь?
  
  Но глаза его светятся счастьем, и я знаю, что на самом деле он очень рад дочерям. 'Девчачий папа', - с улыбкой думаю я и обнимаю его.
  
   Тихонько прикрыв дверь, я возвращаюсь к столу. Придвигаю к себе лист бумаги и задумчиво опускаю перо в чернильницу. Мысли путаются - смогу ли я передать то, что чувствовала все это время? Трудно сказать, я никогда раньше не писала. Волнительно. Но я знаю, что, как и в любом деле, здесь нужно просто начать. Вот только с чего? Да, пожалуй, с самого простого. Я снова макаю перо в чернила и вывожу на бумаге первую строчку: 'Привет! Меня зовут Наташа...'
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"