Как-то довелось Клюбину задуматься, в чем смысл жизни? И ответ на этот сложный вопрос его не слишком шокировал. Оказалось, как ни странно, в ней самой! Это простое заключение Рамсуль сделал с помощью двух авторитетных товарищей по части философской мысли и героических буден. Первая фраза пришла из глубины веков - "Смерти не стоит бояться, ведь когда мы есть - её еще нет, а когда она придет - нас уже не будет". То есть, какой-то древний грек мудро подметил, что жизнь самоценна и имеет какую-либо значимость лишь тогда, когда человек существует физически, ведь после смерти исчезают и потребности и возможности определять смысл собственного бытия. Второй страдалец и мудрец, Николай Островский, нашел замечательные слова, чтобы выразить идейную подоплеку жизни: "Жизнь дается только раз, и прожить её нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы..." Далее несущественно, главное - "чтобы не было мучительно больно". Вот основа мировоззрения! Правда, в этом случае предстояло определиться с целью жизни. И Рамсуль полез в книги. Классики дружно упирали на то, что наиважнейшая цель человека - быть счастливым, вот только счастье каждый из них понимал по своему: одни находили его в каждодневном труде, другие - в творчестве, третьи - в служении людям. И все они, словно сговорившись, дружно отметали деньги как средство для достижения душевного благополучия. С этим Рамсуль был частично согласен. Поэтому он не стал выдумывать ничего нового и предпринял попытку сформулировать для себя жизненное кредо, опираясь на мнения известных людей немало поживших и много чего достигших. Более всего по душе ему пришелся афоризм Белинского, провозгласившего: "Кто всегда весел, тот счастлив, а кто счастлив - тот добрый человек!" В итоге, философско-нравственные метания Рамсуля закончились на клятвенном обещании самому себе никогда не унывать, не падать духом и не терять самообладания в критических ситуациях. А касательно денег и материальных благ, он решил, что это дело наживное, и осваивать их надо по мере поступления.
Вот только с поступлением наличных средств в семейный бюджет за последний календарный месяц изменений в лучшую сторону не произошло.
- Опять зарплату задержали... - известила Рамсуля мать, выгружая из сумки упаковки с сыром, мороженой рыбой и порошковым картофельным пюре. - Перехватила немного денег у соседки. Ничего, к концу недели администрация обещала все долги закрыть...
На бывшем оборонном заводе, где мать работала диспетчером смены, перебои с выплатами были явлением обычным. В другой бы раз Рамсуль посетовал вместе с ней на нерадивость руководства, да и только, но сознание того факта, что он уже не школьник заставило его принять решение, достойное зрелого мужчины.
Вечером следующего дня, вернувшись из института, он сел в автобус и добрался на нем до конечной остановки под многообещающим названием "Плодоовощная база". На огромной территории за забором расположились приземистые одноэтажные строения, железнодорожная ветка с подъездными путями и штабеля каких-то стройматериалов. Место не глухое, но в темное время суток навевающее тревожные мысли.
Рамсуль подошел к зданию, где в ожидании работы толпилась кучка мужиков бомжеватой наружности. Влившись в их ряды, он тут же почувствовал себя неприкаянным античным рабом и затосковал. Ведь интеллигенция сейчас, наверняка, пила чай и смотрела по ящику сериалы.
- Сегодня вагонов под разгрузку не будет, - любезно информировал Клюбина один из арбайтеров, попыхивая папиросой. - Студент?.. Иди учи уроки!..
- А вы почему здесь стоите? - поинтересовался Рамсуль, вовсе не собираясь ретироваться.
- Так, на всякий случай, - сказал типчик. - Вдруг халтурка какая-нибудь подвернется...
Его слова оправдались. Через двадцать минут на пороге здания появился кто-то из начальства и предложил собравшимся, вооружившись ломами и лопатами, двигать в сторону недостроенной кирпичной халабуды. Клюбин, было, уже направился получать инструмент, но недавний доброхот остановил его:
- Не спеши, парень! Наше время еще не пришло...
- А когда оно придет? - осведомился Рамсуль, умеряя свой пыл.
- Скоро... - лаконично ответил собеседник.
По-всему он был неслучайным человеком на базе, к его словам стоило прислушаться. Поэтому Рамсуль задержался у здания.
Начал накрапывать дождик. В свете унылых фонарей вечерний сумрак сгустился до полной темноты. Стройотряд, собранный из бомжей, совсем пропал из виду.
Минут через десять из здания вышел средних лет мужчина в щегольской куртке и отутюженных брюках. Встретив такого в центре города, можно было признать в нем бизнесмена средней руки.
Мужчина оказался завскладом. Он равнодушно скользнул взглядом по двум фигурам и что-то негромко сказал. Спустя мгновение они уже все вместе шагали к каменному бараку, стоящему на отшибе базы.
Завскладом был молчалив и задумчив - казалось, он сосредоточенно решает сложную математическую задачу. Когда троица поднялась по ступенькам на высокую бетонную платформу перед входом в склад, работодатель очнулся от раздумий, и указал на бытовку:
- Можете там переодеться...
У Рамсуля не хватило ума захватить с собою сменную одежду, зато его напарник оказался запасливым малым - он повесил модную ветровку на крючок, достал из сумки робу и стал натягтвать её на себя.
Пока товарищ переодевался, Клюбин мельком осмотрел комнатку. Гаже этой бытовки ему ничего в своей жизни видеть не приходилось. Как попало развешанная на обшарпанных стенах одежда - это еще куда ни шло, но тут же стоял стол, на котором громоздились тарелки с остатками пищи, стакан с недопитым чаем - черным как смола, горы крошек и кожура от апельсинов. Рядом приткнулся колченогий стул со смятой газетой на сидушке. Чуть ниже - кирзовые сапоги с вытянутыми наружу портянками и ржавый масляный радиатор у стены. А добил Рамсуля окурок, прилипший к грязному, давно немытому полу. Антисанитария полнейшая...
Напарник же не обратил внимания на захламленность помещения. Чувствовалось, что он здесь не первый раз, и обстановка ему привычна. На тыльной стороне кисти незнакомца Рамсуль разглядел небольшую наколку "Вова" и насторожился. Тип был явно не благородных кровей.
- Пойдем, что ли... - сказал подозрительный субъект и посмотрел на часы.
Они вышли в коридор. Метрах в десяти от них в огромном зале завскладом давал какие-то наставления карщику.
Едва Рамсуль и Вова приблизились к начальнику, как тот поманил их за собой.
Втроем они прошли мимо деревянных поддонов и железных клеток-контейнеров, заполненных наполовину морковью. Морковки все были темно-бурого цвета с приставшими к ним комьями земли. Далее показались какие-то картонные ящики, уложенные друг на друга до самого потолка. Вряд ли с овощами. За ящиками в углу зала оказался пятачок свободного пространства.
- Сюда из коридора надо перетаскать упаковки с напитками, - дал указание завскладом. - Как раз работа для двоих...
Необходимость использования двуногих грузчиков была очевидна - подъехать к этому месту кар не мог, а человеку прошмыгнуть в закуток - плевое дело.
В коридоре Вова натянул на руки верхонки и поделился с Рамсулем хорошей новостью:
- За час управимся! Это тебе не ломом под дождем махать...
Прозрачные полиэтиленовые упаковки только с виду казались легкими и воздушными. Уже через полчаса Рамсуль проклял все на свете - чтобы как-то ухватить связку, надо было просовывать пальцы между натянутой полиэтиленовой обмоткой и пластиковыми бутылками, при этом полиэтилен, словно отточенная бритва, каждый раз впивался в кожу. Это еще можно было терпеть, если бы не заусенцы по краю полиэтилена. Спустя час на ладони нельзя было смотреть без содрагания - их покрыли багровые рубцы и кровавые ссадины.
Рамсуль проник в бытовку, отмотал от черенка метлы кусок изоленты и перевязал ею наиболее пострадавшие участки кистей рук.
Однако пасть в уныние ему не дал напарник. Вова уселся на поддон рядом с бытовкой и стал травить байки из своей жизни. Тема монолога было в основном героико-эротическая, так что скучать не пришлось.
А тут, не дав отдохнуть по-настоящему, подошел завскладом и сказал, что пришла машина с болгарским перчиком. Опять пришлось впрягаться в работу. На этот раз Рамсуль послал свой энтузиазм к черту и решил действовать иначе. Он подогнал к кузову тележку, неспеша выгрузил на неё с десяток картонных ящиков и спокойно перевез поклажу в зал. Там перчиками занялся Вова. Он вместе с ним стал сгружать ящики в отведенное для хранения место, сопровождая переноску тяжестей веселыми прибаутками. После этого они поменялись ролями - напарник повез тележку за новой партией овощей, а Рамсуль присел передохнуть. Они попеременно сделали около десяти рейсов, прежде чем захлопнули борт пустого грузовичка.
В мышцах уже появилась неприятная ломота, спина одеревенела. Казалось, все силы уже растрачены, а ведь надо было еще как-то добираться до дома.
Завскладом подошел к ним и, пересчитав на всякий случай ящики, сделал какую-то пометку в своей тетради.
- Сейчас фура придет с яблоками, - информировал он грузчиков. - Перекурите пока...
Признаваться окружающим, а тем более самому себе в том, что его не хватило на три часа полноценной работы, Рамсуль не стал. Хотя чувствовал себя, как выжатая половая тряпка. Но тут дело было даже не в заработке, а в принципе. Ведь для кого-то это был каждодневный изнуряющий труд, и сдаться сейчас означало разом потерять к себе уважение.
Однако разгрузка фуры прошла намного легче, чем он ожидал. Во-первых, боль в ладонях притупилась, а во-вторых, завскладом выделил им кар. Вместе с карщиком, естественно. Работа пошла споро. Рамсуль и Вова, находясь внутри фургона, только складывали ящики на поддон. Желтый кар, похожий на жука с клешнями тут же исчезал в чреве склада и снова подкатывал к ним с очередным подцепленным поддоном. Сгрузить все ящики им удалось даже меньше, чем за час.
Когда завскладом вручил Рамсулю новенькие хрустящие купюры и попрощался с ним, напарник поманил его в бытовку.
- Сетка с собой есть? - деловито осведомился Вова.
Рамсуль помотал головой.
- Ладно, сейчас что-нибудь придумаем... - сказал молодой мужчина.
Он отыскал под кипой старого тряпья полиэтиленовый пакет и ссыпал в него килограмма полтора-два крупных венгерских яблок, которые волшебным образом появились из ниоткуда.
- Не с пустыми же руками уходить, - философски заключил напарник. - Через ворота не иди, тут рядом в заборе дыра есть. Ну, до встречи!...
Сам бы Рамсуль не додумался утянуть чего-нибудь с базы, но Вова решил всё за него. Конечно, надо было отказаться, стать в позу, призвать приятеля к соблюдению норм законности и порядка, но почему-то делать этого не захотелось. А самое прикорбное - он уже знал, что никогда не поставит эти яблоки себе в вину. Рамсуль подхватил пакет и под покровом ночи устремился к забору. До конечной автобуса добрался без происшествий - громких выкриков из темноты "Стой! Буду стрелять!" или передергивания затвора он так и не услышал. А там с пяток остановок и он уже дома.
Мать еще не легла.
С некоторым недоверием она пересчитала деньги, составляющие её недельный заработок, покосилась на обмотанные изолентой пальцы сына. Слава богу, не стала жалеть и причитать.
- Есть будешь? Я рыбу пожарила... - словно в тумане раздался её голос.
Рамсуль что-то промычал в ответ, скинул с ног кроссовки и пробрался к себе в закуток. Голова боксерской грушей тут же упала на подушку. Немудрено, что всю ночь он проспал как убитый...
Утром, избегая ненужных встреч, Клюбин ящерицей пробрался в виварий.
Пушкин уже встал. Сидя на стуле, он читал книгу и ковырял пальцем в носу.
- Ты крыс купал? - спросил у него Рамсуль.
Не отрываясь от книги, объект номер тринадцать молча ткнул пальцем в телевизор.
Тогда Рамсуль достал из пакета паяльник, кусочек канифоли и работоспособный конденсатор, который он выдернул из неисправного транзисторного приемника, собираясь в институт. Замена детали длилась недолго, и уже через десять минут лаборант с нескрываемым удовольствием подозвал к себе мутанта:
- Принимай работу!
Пушкин попереключал регулятор настройки каналов. Изображение было не ахти.
- Антенну до уровня окна подними! - посоветовал Клюбин.
Только после этого на экране появилась сносная картинка с несколько размытыми силуэтами.
- Ну вот, - удовлетворенно сказал Рамсуль, растягиваясь на раскладушке. - Теперь можно смотреть и наслаждаться...
- А я, что, так и должен с антенной стоять? - печально осведомился мутант, замерев с "петлевым вибратором" у окна.
- Антенну можешь поставить на подоконник, - разрешил Рамсуль и добавил: - Но сейчас все равно смотреть нечего... Иди крыс купай!
Пушкина не пришлось просить дважды - он тут же освободился от антенны и направился в виварий. Через пару секунд оттуда донесся шум льющейся воды.
Укрывшись от смертоносных лучей в подсобке, Клюбин, позевывая, спросил у мутанта:
- Слушай, объект номер тринадцать, а у тебя имя есть? А то как-то всё не по-человечески получается...
Вопрос был услышан.
- Мне с именем не повезло, - громко доложил Пушкин с обидой в голосе. - Профессор постарался! Столько вокруг хороших имен, а он подыскал самое дурацкое...
- Какое?
- Ну, Ген!
- Как? Гурген?
- Не Гурген, а Ген!.. По названию единицы наследственной информации... Вот и получилось черт знает что - Ген Исидорович Головешкин. Разве можно с такими реквизитами жить?
- А что, - благодушно отозвался Рамсуль, - не самый плохой вариант. Полное имя - Геннадий!
- Нет, всё это не то... - забурчал мутант. - Куда я отчество дену? Тоже мне отчество - Исидорович! Мамаша профессора от балета по молодости балдела, и свою дочку решила назвать Айседорой в честь жены Есенина, известной балерины. А родился парень. Вот она сына Айседором и нарекла. Это уж потом профессор свое имя сменил на Исидора для благозвучности...
- А меня все Рамсулем зовут... - признался Клюбин. - Когда я маленьким был, к нам часто гости заходили. Как-то меня дядька на стул поставил, и спеть попросил, конфету пообещав. Я, дурак, обрадовался, объявил всем важно: "Рамсуль Гамзатов! "Журавли"!" и начал петь. Вот только петуха пару раз дал. А дядька мой посмеялся, конфету протянул и сказал: "Эх, ты... Рамсуль!" Так вот с тех пор ко мне это имя и прилипло...
- Сволочь твой дядька, - донеслось из вивария. - Так ведь можно человеку всю жизнь сломать!
Однако на этот счет у Рамсуля было другое мнение.
- Не-е! Дядька мой - мужик классный! Просто ему не повезло. Он одно время в академическом театре пел, в консерваторию хотел поступать, а потом его в армию призвали, и после демобилизации пришлось ему профессию менять...
- Тогда ладно, - примирительно сказал Пушкин. - Если он человек искусства, тут всё ясно. А мне вот в наследство кроме имени и отчества еще фамилия несолидная досталась. Обидно даже!
- А как бы ты хотел? - поинтересовался у него Клюбин.
Пара секунд ушла на размышления и скрипучее почесывание бакенбарда в соседней комнате.
- Ну... Эдмон Дантес красиво звучит...
- Дантес? - удивился Рамсуль. - Так это... Он же нашего великого поэта убил!
- Пушкина застрелил не Эдмон, а Жорж Дантес! - поправил лаборанта эрудированный мутант. - Это - во-первых. А во-вторых, поэт сам дурака свалял. Какая еще дуэль? Лучше бы взял в руки дрын да этим дрыном заезжему ловеласу по загривку...
- Нельзя, - вздохнул Клюбин. - Тогда этого приличия не позволяли. Только шпага или пистолет. Прикинь, по тем временам даже муж в спальню к жене стучался: "Дорогая, можно к вам?"...
- Пещерный век... - согласился Ген Исидорович.
Через секунду он объявился на пороге подсобки с флаконом в руке.
- Сколько брать концентрата?
- Ты чего радиацию разносишь! - испугался Рамсуль, прикрывая на всякий случай ладошками низ живота. - Плесни в ванну миллилитров двадцать, а остальное ставь быстрее обратно на полку! Чем дальше от этой заразы, тем спокойнее...
Десять минут прошли в томительном ожидании конца эксперимента.
Пересидев в подсобке опыты с радиоактивным радоном, Клюбин выглянул наружу. Его подопечный уже водворил крыс на место и слил воду из ванны в канализационную сеть. Можно было выходить из заточения.
- Ты с Головешкиным о театре говорил? - опять прицепился к нему мутант.
- Сегодня поговорю, - пообещал Рамсуль. - После обеда.
Свое обещание он сдержал.
Профессор, выслушав предложение сводить объект номер тринадцать на свидание к музам, долго не колебался. Выдал лаборанту деньги на билеты, посокрушался, что не сможет к ним присоединиться - слишком много работы. Да еще посетовал на институтские проблемы:
- Костенко в Филадельфию мы отправили, а вахтера лишились. Никто на низкую зарплату да в ночную смену идти не хочет...
Возможность немного подзаработать упускать было нельзя. После вчерашней эпопеи на складе горбатиться простым грузчиком у Рамсуля желание пропало. Другое дело, устроиться сторожем - работа непыльная и хоть какие-то гроши в дом!
- И правда! Зачем чужого человека на стороне искать, когда есть свои кадры... Пишите заявление!
Чтобы в результате одной недолгой беседы убить сразу двух зайцев - такое Рамсулю и во сне не могло присниться. Надо же, и профессору угодил, и мутанту. Да и сам в накладе не остался.
По пути вниз Клюбин на секундочку заскочил в лаборантскую.
Однако кроме Рины там он застал Бэллу Арнольдовну. Женщина с белой марлевой повязкой на лице и со скальпелем в руках стояла у стола, на котором было растянуто тельце собаки. Собака была под наркозом - она не то, что не тявкала, а даже не шевелилась.
- А, Клюбин, легок на помине... Долго жить будешь! Как там в виварии, место для нашей девушки найдется?
Застыв в дверях, Рамсуль покосился на Рину - неужели та в чем-то провинилась? И только поразмыслив, догадался, что речь идет совсем не о ней, а о подопытной псине. Взваливать на себя еще и уход за собачонкой очень не хотелось. Пришлось выкручиваться.
- Конуры в виварии нет, - сказал он. - А среди крыс она озвереет, наверное...
- Ты имеешь в виду реактивный психоз? - уточнила Бэлла Арнольдовна и неожиданно согласилась. - Мда, вполне возможно!.. Ладно, чтобы исключить внеплановый стрессовый фактор, пристроим пока Джулю в лаборантской, а там видно будет. Найди, пожалуйста, какой-нибудь картонный ящик...
Ящик Рамсуль нашел. Точнее, одолжил у ингенов по протекции Глеба.
Перекладывая Джулю в коробку, он заметил, что из бедра собаки торчит какая-то трубка, примотанная лейкопластырем к лапе. Поинтересовался.
- Это еще зачем?
- Катетер в бедренную артерию ввели, чтобы замерять артериальное давление, - охотно пояснила Рина. - Необходимо посмотреть, как Джуля будет реагировать на стрессы и снижение уровня кислорода в крови. Ей какие-то клетки с измененными генами ввели, я не запомнила... Эксперимент по заказу аэрокосмического концерна!
- Так её, что, в отряд космонавтов зачислили? - ухмыльнулся Рамсуль. - Она в космос полетит, что ли?
- В космос полетят люди! - ответила лаборантка, укоризненно взглянув на парня. - И то не скоро. А пока вот только опыты на животных...
- Ну-ну, - примирительно отозвался Клюбин.
Сам он о космосе не мечтал - не смотрел в бездонную черную бездну по ночам, не приходил в восторг от усыпанного звездами небосвода. Потому как всегда ощущал себя слишком приземленной прагматичной личностью. ... Ну, чего такого особенного в строительстве лунной базы, например? Роботы, манипуляторы, рутинная сборка конструкций. Даже помечтать о чем-то более весомом времени нет. И зачем люди в космос стремятся? Помахать ручкой в объективы сотен камер перед самым стартом? Ощутить себя героем и войти в историю пионером-первопроходцем? Взглянуть с верхотуры на колыбель человечества? Ну, есть же спутники. Спутники - вещь практичная. Телекоммуникации, связь, телескопы орбитального базирования... Но людям-то что в космосе делать? Гелий с Луны возить для термоядерных станций взамен истощающихся традиционных энергоресурсов? Так эти путешествия в копеечку обойдутся. Выгоды никакой! Не лучше ли громадные средства потратить на решение чисто земных проблем? Их-то немало. Построить жилые дома с улучшенной планировкой, открыть новые рабочие места с хорошей зарплатой, найти альтернативные источники энергии. Наконец можно даже наладить в стране выпуск цифровых камер, стереовизоров и прочей полезной продукции. Вискафоны, например, освоить. А то ведь отечественная промышленность даже простенькие мобильники воспроизвести так и не смогла при отсутствии своей элементной базы, в то время как весь цивилизованный мир ушел далеко вперед, полностью заменив сотовые трубки дорогими спутниковыми видеотелефонами...
В виварии во всю хрипел старенький телевизор.
- Сделай потише! - приказал Клюбин Пушкину. - Не хватало еще весь институт на ноги поднять. Тебе-то что, а мне влетит по первое число!
Мутант посопел, но спорить не стал. Приглушив звук, с немым вопросом уставился на лаборанта.
Трудно было понять, почему подопечный на него странно косится и нервно треплет бакенбард. Только спустя минуту Рамсуль вспомнил, зачем ходил наверх.
- Завтра идем в театр, - обрадовал он мутанта. - С профессором я только что договорился...