В одном далеком Тридесятом лесу на жемчужном острове среди хрустальных, тихих вод волшебно голубого озера, в небольшом, но уютном и красочном домике жила-была женщина с двумя дочерьми. Женщину люди в окрестных селениях звали матушкой Светоярой за доброту, щедрость, отзывчивость и незлобивость. Да и мастерицей она была стряпать, пироги пышные да важные печь - когда печка белая в доме ее на островке топиться-дымиться начинала - запахи головокружительнейшие по всей округе лесной и залесной разносились! Птицы слетались, зверье разное сбегалось, рыба у берега чешуей блестела-толпилась, люди залесья знали - скоро матушка Светояра на золотоногой Лосихе в возке своем расписном проедет по коралловому, ажурному мостику, выедет из Тридесятого леса и будет по дорогам-селениям разъезжать, яствами своими удивительными потчевать всех - больные от тех яств выздоравливали, здоровые - еще крепче становились, задористее, светлее и лицом и делом. Люди из залесья никогда не появлялись в этом загадочном лесу - кто-то боялся, кто-то совсем не интересовался, а кто-то просто его не замечал - проходил мимо по делам-заботам своим житейским.
Дочурки ее малые - Белозарочка и Алозарочка - дружно подрастали на островке, вглядываясь по утрам в прозрачную голубизну озера волшебного, прихорашиваясь, принаряжаясь в нити драгоценные из жемчуга озерного, в шали прозрачные, красочные, которые Заря-Зоревица румяная щедро вывешивала по всему небу до самой земли. И радовалась матушка Светояра нежной красоте девочек, радовалась дружбе их крепкой, чуткости и отзывчивости их друг к дружке. Куда одна - туда и другая, все вместе делают: и спать ложатся, и солнышко золотое, доброе встречают, и по грибы-ягоды-орешки лесные вместе по мостику коралловому бегут на бережок с песочком белым, в лесные места тенистые богатые, и на полянке лесной с чижиками и соечками игры заводят со смешками да песенками веселыми, ну прям одна душа на двоих!
Старшая девочка - Белозарочка - белокурая, нежная и тоненькая, словно ромашка светлая на лугу, серебро лилось из ее глаз светло-голубых - на что это серебро из глазок ее падало, то покой обретало, умиротворение, пеленой искрящейся-узорами тонкими, изящными принаряжалось. Та, что младше на годок всего - Алозарочка - была смугленькая, черноволосая, румяная, как яблочко жаркОе, наливное, шустрая, скорая - и от смеха ее переливчатого, от голосочка ее веселого, кто услышит - так жар живой по телу идет, танцевать да петь охота, а кому и подвиги совершать, дела смелые зачинать. А за то Лес и его жители лесные - феи, гномы, огневицы и мавки неспящие одаривали их всех всякой меры - самоцветами великолепными, цветами-травами неувядаемыми, дождиками теплыми, радужными и главное - дружбой своей, приветливостью.
И вот исполнилось девчушкам - одной двенадцать, другой - одиннадцать годочков. Позвала их Матушка Светояра, поманила за собой в комнатку тайную - за девятью поворотами, за семью углами, за пятью холстами, на которых слова были написаны мудреные, не знакомые. Легко проходили их девочки за Матушкой Светоярой, которая порошочек сыпучий чудесный, золотой из мешочка бархатного со звездами живыми щепоткой брала да перед собой бросала. И вот вошли в тайную эту комнатку девчушки и ахнули - была она широкая, просторная, светлая, и вроде совсем пустая, с окнами-великанами - под самый потолок. Подбежали девочки к окнам, посмотреть, что за ними -только темно там, словно пелена плотная, ночная. Удивились сестрички, на Матушку Светояру посмотрели, но молчат, вопросы не задают. Знают, обучены - Матушка все, что нужно, сама им скажет или покажет. И точно - сняла Матушка Светояра мешочек бархатный с пояса изумрудного, сарфирового , взяла оттуда щепотку порошочка сыпучего, нескончаемого, бросила в сторону оконцев-великанцев темных - и вспыхнул свет яркий, праздничный. Ахнули девчушки, глазки их заблестели искорками жаркими от увиденного - а там, за окошками открылись-загорелись огоньками искристыми, красочными просторы светлые-светлые, прозрачные-прозрачные, словно остров огромный, волшебный встал перед ними - с горой высоченной золотою, с башенкою-звонницею с тысячами колокольцами сторожевою, с домами нарядными, с лесами отрадными, с радужными мостами, с парусными кораблями у пристани на синей море-воде. И сыпятся звонкие жемчуга морские-перламутры сияния необыкновенного прямо с трюмов бездонных корабельных через оконца-великанцы в короба дубовые, широкие, что прямо у ног девчушек, как из воздуха явились.
- Да разве возможно такое, - разрумянилась еще больше Алозарочка от увиденного, - чтобы жемчуга оттуда к нам вот так просто скатывались? Ох, Матушка, не могу удержаться, дотронусь пальчиком, не сплю ли я?
Матушка Светояра улыбнулась:
- Трогайте да рассматривайте, проверяйте, не обман ли, не туман, не мара-глупица.
Бросились девченочки шустренько к жемчугам нездешним, в ладошки взяли - легчайшие, как пух одуванчиков, цветом играют, переливаются белыми, розовыми, голубыми, зелеными звездочками, синь-морем пахнут, свет искорками отражают - самые что ни есть настоящие! Но что еще дивнее - от тепла рук девочек жемчужинки эти начинали сиять еще больше, радуги пускать, лучиться, оттого в воздухе в комнатке являлись птички диковинные и петь начинали песенки вольные да славные.
А дальше - того больше удивляться им пришлось. Подвела их Матушка к большим корзинам плетеным из лозы ивовой-гибкой с пряжей разноцветной, тонкой-претонкой, тоньше самого нежного шелка и цвета такого многопереливчатого, словно роса на зорьке светлой-нежной, и сказала:
- Пришло время вам мастерству-ремеслу учиться-обучаться - кружева волшебные плести да ткани-ковры чудесные ткать с узорами-перлами поющими! Будем их на ярмарку в залесье возить, людям честным продавать, да гостям оставлять на подарки. Пусть люди тоже послушают песни вольные да славные!
- А зачем им эти песни? - спросила Светозарочка. - Разве им не вольно и не славно живется?
Вздохнула Матушка Светояра и сказала:
- Вот поедем вместе на ярмарку, когда срок придет, и увидите, и узнаете тогда что да почему. А сейчас - за учебу!
Прытко да споро обучались девчушки - и кружева легчайшие да светлые плести, ткани-ковры ткать, жемчуг волшебный, звонкий нанизывая, в окошки высоченные поглядывая, там ли еще остров тот невиданный, не исчез ли, не пропал вдруг, как сон. Только чем больше сестрички работали, тем ярче становился в окошках остров тот и море синее, как будто даже ближе стали - поглядывали девчушки друг на дружку и работали дружнее - авось, можно будет хоть ножкой одной когда-нибудь на него ступить. Кто знает? Может, чудо такое и свяжется, и сладится ручками да мечтами детскими, чистыми.
Прошло несколько лет - подросли сестрички, девушками-красавицами стали. Белозарочка ленты жемчужные в косы длинные, светлые, вплела. Идет по тропинке лесной - птицы-колокольчики в волосах поют, да так, что звездочки ночные уходить утром не хотят - в озерном зеркале-хрустальной водице остаются, заслушиваются. Алозарочка в жемчужные, тонкошелковые платочки все наряжается - цветы живые с нарядов ее на теплую землицу падают, прорастают,в хороводы цветочные собираются, да так весело и радостно всем от этого, что солнышко уходить вечером не хочет - в отражении озерном остается, ночь прозрачностью теплою лес тенистый обнимает.
И вот однажды Матушка Светлояра позвала девушек-сестричек и сказала такие долгожданные для них слова:
- Что ж, светлые мои дочери, час пришел нам на ярмарку за лес ехать, людей добрых мастерством вашим удивить да порадовать. Принарядитесь празднично, работу свою в сундуки сложите да медведей бурых зовите - пусть Лосиху золотоногую впрягают в возок кленовый, и сундуки позади возка ставят рядом с корзинами, полными моими пирогами, калачами, пряниками да яствами другими, вкусными-превкусными.
Так все и сделалось по слову ее, Матушки Светояры - быстро и живо.
Вот едут они по дорожке светлой лесной - хорошо сестрам, глазками счастливыми по сторонам смотрят, предвкушают новые радости от поездки в место новое, незнакомое. Перешептываются, улыбками свет озаряют. Только вот закончился последний ряд деревьев Леса Тридесятого, и охнули девицы - а вокруг, куда глаз ни глянет, болота, туманы, тучи комаров да гнуса. Облака низкие небо голубое, высокое закрывают, дождем холодным, зябким зверье в норы загоняют, птиц молчать заставляют. Деревца низкие, чахлые, домики покошенные, люди в серых, промокших одежках хилых туда-сюда понуро снуют, воровато, с опаской оглядываясь. Редко где веселый дымок вьется из трубы, редко где песня зазвучит, да и то тоскливая.
Достала Матушка Светояра из мешочка одежды серые, дырявые, сама их одевает, дочерям такие же дает и говорит:
- Места здесь плохие, дух тяжкий, злобный, болотный. Оденьтесь, как я, красоту свою-наряды на время прикройте, иначе не доберемся до ярмарки, не получат люди вещиц ваших волшебных и пирогов моих чудных-целебных.
Не страшно девицам с Матушкой Светоярой, скоренько набросили на себя одежку хилую, золотые ножки Лосихи тряпьем повязали, и - поехали через пни да колоды по болотным-туманным, опасным местам, где голодные волки выли да свирепые кабаны клыкастые бегали.
Много людей на телегах да возках, лошадьми худыми запряженными да волами тощими, ехало по этой же ухабистой дороге - и все на ярмарку - в Разынь-поле широкое, что среди болот мшистых да лишайных с колодцами-ямами бездонными, среди гиблых мест лежало.
- Матушка, - шепотом спросила Алозарочка, крепко держа за руку Белозарочку, - неужто всегда здесь так хмуро и плохо было? Неужто Земля наша сама место такое родила-уготовила для людей честных, благородных?
- Нет, конечно, - отвечала Матушка Светояра, легонько погоняя Лосиху золотоногую в тряпицах та в ветоши. - Никогда наша Земля не создавала таких мест - только веселые поля, пышные луга, голубые реки да синие моря-океаны с чистыми небесами и прозрачными, нежными облачками. Колодцы и родники с живой водой были уготованы всему зверью ходячему, птице летающей да людям работящим, радостным, счастливым. Но вот появилось чудище здесь, родилось от злого ока колдуна злобного, от его злой воли, и поселилось здесь, в этом краю, ранее благодатном, полном радостью, садами да реками-ручьями. И зловонное его дыхание отняло добрую волю людей, забыли они, что есть небо голубое, что есть водица ласковая, только в сказках былинных остались истории о старых, добрых временах. Но они в них не верят, за выдумку почитают. Уж больно зловонь этого чудища въелась в их умы-разумы, что память затмила, заворОжила.
- Так ты, Матушка, все это время пироги свои для них пекла, чтобы память их пробудить? - подскочила радостно нежная Белозарочка.
- И память у них пробудить, и надежду дать, что не вечно это чудище зловонное, хищное. Что в свой час добро на свое перевесит, радость и свет в их мир придет.
Задумались сестрички об услышанном, замолчали, по сторонам поглядывают, жалостью сердца их пропитываются, наполняются. Вот бы их всех, людей этих хмурых, да в лес Тридесятый забрать.
Услышала их мысли Матушка Светояра и покачала головой:
- Забрать-то всех их можно, но землица тоже помощи просит, ее-то не перенесешь.
Опять задумались сестрицы, замолчали, за ручки крепче взялись, плечиками прижались друг к дружке, перемигиваются, подбадривают так одна другую, значит.
И вот добрались они до места ярмарочного, праздничного. А и правда - людей много, товара разного навезли, танцоры тоже есть-балаганщики, а по краю - вышки-башни сторожевые, а под ними -волки цепные, а на башнях сидят чудища булькающие-гаргульи, бурчат, жижу вонючую на людей сливают, на навесы на палатки, чтоб не очень, мол, веселились, помнили, о Чудище, не забывали, хоть и праздник вроде как.
И вот поставила Матушка Светояра шалашик серенький, корзины с пирогами воздушными да калачами медовыми вынесла, крышку сняла - все вокруг запахло, засветилось светом, радуга солнечная поднялась над ярмаркой. Встрепенулись люди, заулыбались - Матушка Светояра приехала, радость привезла! - и затолпились, зашумели возле их палатки. Дешево Матушка Светояра торгует, в убыток себе ( дивились), за гроши продавала ( а не продавать - так выгонят с ярмарки, что людей учит вредному - милосердию да человеколюбию, а то и арестуют да в яму жижную посадят). Знает эти законы болотные Матушка Светояра, подстраивается, в полкопейки яства царские тридесятые продает и радуется и светит ликом - до самого края всех болот.
А тут и дочки ее свету улыбками своими добавили - дивятся люди - облака никогда так высоко не стояли! Дышать стало легче, туман в клубки скручивается и под телеги прячется.
Подняли головы волки цепные, забулькали гаргульи на вышках - не порядок! Опасность!
И - болота затряслись, загромыхало что-то - это Чудище зловонное проснулось и прибыло на ста телегах посмотреть, кто тут против него, его законов болотных выступил, порядок давно созданный нарушил. Притихли люди, испугались привычно, пироги по карманам попрятали, отошли в сторонку, шапками да платками ветхими глаза накрыли, спрятались, значит.
А шалашик Матушки Светояры стоит, тихим, тайным светом лучиться. Матушка Светояра улыбается, и дочки ее при ней стоят ровненько, не отступают при виде Чудища ужасного.
- Кто такие? - рыкнуло Чудище, прикрыв от света шестьсот глазищ своих лапами волохатыми, зловонными. - Кто дал право тут светить, тучи поднимать да туман развеивать?
- Гостья я, Матушка Светояра, и дочки мои - Белозара и Алозара, товар свой привезли на ярмарку, вот, торгуем, все чин по чину.
- И откуда же вы такие, с каких мест чужых? - снова рявкнуло Чудище, и попадали низкорослые деревца на земь.
- Так с Тридесятого Леса мы, - сияет дальше Матушка Светояра. - Жарко у тут у вас, сниму пальтишко-то.
Удивилось Чудище:
- Как жарко? Холодно. Чего врешь-то?
- Так ведь лето. А летом всегда жарко. Али календаря-закона не имеешь?
- Календарь-закон у нас есть. Все чин по чину. Грамотные. Не хуже каких чужих мест.
- Ну а раз лето, то я сниму пальтишко -то? Это ведь законно? Не нарушаю уставы вашего болотного места.
Дернуло шеей самой длинной Чудище, куда деваться.
- Снимай, коли лето, коли по закону, - разрешил нехотя.
Улыбнулась Матушка Светояра, сняла пальтишко серенькое да платочек хиленький - и запылало небо от красоты ее нарядов, исчезли облака, ослепли цепные волки и гаргульи, замолкли. Сняли свои серые пальтишки дочери ее - еще выше свет поднялся, жарко стало по-летнему, солнышко золотое лик свой явило - болота высохли, цветы-луга зацвели, деревья ввысь устремились, зашумели листвой зеленой-радостью. Людям тоже жарко стало, давай одежку свою бедную снимать, да только во что им одеться-то?
Открыли свои ларцы-сундуки кленовые сестры - а там - кружева лучистые, ковры цветные, ткани нежнейшие, о которых в сказках сказывали мудрецы, да им не верили.
Зашипело Чудище, затопало кривыми ногами, сто телег своих разломило, давать ругаться злобно. Но топит, топит летнее, горячее, благодатное солнце шкуру его гнилостную. Рассвирепело Чудище совсем, давай на Солнце кидаться, хочет допрыгнуть, порвать его в клочья - да так прыгнуло высоко, что ударилось рогатым лбом о твердь Неба Тридесятого. Оторвалась его рогатая голова от туловища и упала прямо на колдуна, что злобой своей лютой чудище это создал, и раздавила его, даже пыли не осталось.
Оделись люди в наряды новые, сказочные, лучезарные и устроили праздник пресветлый да превеселый, настоящий, на обновленной, цветущей земле - с песнями радостными, плясом веселым, под небом голубым, под солнышком золотым на полянах зеленотравных, благоухающих. А больше всех радовались и веселились матушка Светояра и дочки ее - Белозарочка и Алозарочка. И открыт стал Лес их Тридесятый для всех людей новой, солнечной земли, где вдоволь всего и для всех - и чистой воды, и трелей птичьих, и ягод, и грибов, где солнце ласковое, где сердце - чуткое и нежное, где в маленьком домике посреди озера тишайшего есть заветная комнатка с окнами-великанами, откуда жемчуга поющие изливаются прямо в руки, добро привечая, утверждая, а зло устраняя, изгоняя.