Алекса Гелькирка не зря прозвали "Фартушником". Он вовсе не был любителем фартуков, а прозвище получил за свою везучесть.
Фартило ему всегда. К примеру, как в деле ограбления "Старбанка". Преступный мир долго шептался, какое же нужно везение, чтобы лишь один из семерых подельников невредимым ушел из-под огня фараонских лучеметов. И притом с банковскими электрон-картами, на которых "висело" не менее двадцати килограммов золотого эквивалента. А какая удача потребовалась, когда Гелькирк в одиночку убил троих лучших бойцов из бригады "Звездных Скорпионов".
Пофартило ему и после недавнего дела, когда он вырвался в космос на угнанном быстроходном космокатере с кучей кредиток. Кредиток, которые можно было обналичить на двести пятьдесят миллионов галактических долларов. Фараоны отстали, и Алекс раздумывал, на какой базе ему "залечь на дно", пока все не утихнет.
А когда отказала внешняя защита космокатера и метеорит снес один из двигателей, казалось, фарт покинул пресловутого Фартушника. Ведь от удара, сотрясшего корпус суденышка, Гелькирк потерял сознание и не смог надеть скафандр.
Он не видел, как его подбитый кораблик хаотично мечется среди звезд и, наконец, устремляется к махонькой планетке около одного из светил. Разминуться с планетой космокатер самостоятельно не мог и, прежде чем окончательно рассыпаться на части перед самой поверхностью, катапультировал бесчувственного пассажира.
И все же Алексу повезло. Когда он пришел в себя и открыл глаза, он смог дышать. Без скафандра.
Это было огромным везением. Можно сказать, настоящим чудом. Ведь из всех известных планет такая-сякая атмосфера присутствовала только у пары десятков, и лишь на одной, Арнии в созвездии Лиры, можно было дышать человеку.
Алекс дышал. Вдох приходилось делать полной грудью, воздух оказался слегка разреженным.
Он поднялся и сел, осматриваясь вокруг. Везде, куда достигал его взгляд, а достигал он до самого горизонта во все стороны, постиралась навевающая уныние бурая равнина.
Гелькирк поднялся на ноги и почувствовал, как ветер обдувает лицо. Под ногами оказалась мягкая почва, покрытая бурым ковром не то мха, не то лишайника. Алекс в этом не разбирался.
Ревизия личных вещей показала, что у него, кроме одежды, есть НЗ пищи, лучемет и кредитки с более чем двумя сотнями миллионов. А рядом застыла амортизирующая капсула - гибкий кокон из пластиковых прутьев.
Спешить ему было некуда. Насколько Алекс помнил, скрываясь от погони, он забрался в малоизвестный сектор Галактики, где еще не все звезды получили имена, а район обозначался лаконичным КТР-72, если верить "Галактическому путеводителю". Фараоны вряд ли станут искать его на этой планете. Спасательная экспедиция тем более не грозила Алексу.
Осмотревшись, он решил подкрепиться. Ведь когда голоден, думаешь только о желудке. Съев треть жидкого мяса из тюбика и два кусочка прессованного соевого хлеба, Алекс обнаружил в ящичке с едой еще одну пластиковую баночку. Надпись на ярко-зеленой этикетке гласила: "Компот из свежих фруктов". Ниже, более мелко: "Изготовлено методом щадящей заморозки, сохранены все питательные вещества".
Компот действительно оказался вкусным. Он с наслаждением жевал абрикосы и вишни, запивая фрукты напитком. До тех пор, пока чуть не сломал зуб. Клык скользнул по чему-то твердому, и боль отдалась прямо в черепе.
Алекс языком выкатил круглый твердый комочек, взял двумя пальцами. Между подушечками большого и указательного лежала вишневая косточка. Красноватая, слегка вытянутая, с ребрышком на одной стороне.
Как эта косточка попала в компот? Наверное, что-то сбилось в программе сверхвнимательного робота-косерватора, за что компании-производителю компотов можно было выставлять внушительный иск.
Но Алекс думал не об этом. Из-за проклятой кости он чуть не лишился зуба! Алекс швырнул косточку на землю и яростно стал топтать ботинком. На мягкой податливой почве образовалась вмятина, словно от трака первых планетоходов.
Дальше он осторожно жевал фрукты из компота, но косточек больше не попадалось.
- Ну что, Алекс Гелькирк? Что будем делать? - спросил он себя, когда закончил обед. - Надо осмотреться, куда тебя занесло. Зато фараоны не найдут, - размышлял он, растянувшись на мягкой подстилке из лишайников.
Вверху сиял большой диск безымянной звезды. Хотелось курить, но никотиновые таблетки не входили в состав НЗ.
- Чертовы спасатели! - выругался Гелькирк, поднялся, размял ноги и отправился в путь.
Куда лежал этот путь, Алекс не ведал. Он знал, что нельзя просто так сидеть, ожидая, пока сдохнешь от голода или жажды. Потому цепочка ребристых следов пролегла по бурой поверхности и скрылась за горизонтом.
Через пять дней, которые оказались немного короче земных, у него закончилась пища. А глаза и сознание безумно устали от однообразной бурой равнины, где не было ни единого ориентира. Куда он идет?
Алексу всегда сопутствовал фарт. А все оттого, что в любых условиях он привык бороться до конца. И сейчас, когда закончилась еда, он попробовал на вкус этот продавливающийся под ботинками лишайник. Или мох. Горьковатая пупырчатая масса с трудом лезла в глотку, но если запивать ее водой из лужиц, что оставались после редких дождей, то желудок можно набить. Еще через пару дней он стал руками разгребать мягкую глинистую почву. Он искал клубни, а нашел толстых белых червей. Это было мясо. У него текла слюна отвращения и сырая червячатина поначалу не лезла в глотку. Но он заставил себя проглотить эту пищу.
По его подсчетам, прошло где-то около четырех месяцев, когда он увидел впереди знакомый кокон из пластиковых прутьев. Он обошел эту планету кругом! Этот убогий шар был даже не планетой, а астероидом. И везде - одно и тоже - бурый мох и его, Алекса, тень. Больше ничего и никого!
Алекс не задумывался, почему на такой маленькой планетке держится атмосфера, почему сила тяготения почти не отличается от земной. Сам... сам... сам... - пульсировала мысль в мозгу, чертовски уставшем от вызывающего рвоту бурого цвета. Один... Когда он это осознал, даже могучая воля не удержала его от истерики. Выходит, его удел до конца дней - жрать червяков, испражняться и валяться на этом мерзком лишайнике, уткнувшись взглядом в звездное небо? Алекс безумно стучал кулаком по бурому покрову и катался по горьковатому мху. Уж лучше бы прилетели фараоны и забрали его. Лучше бы отправили на планету-колонию. Или казнили, что вероятнее всего. Пусть так, зато он увидит человеческие лица.
Рука непроизвольно потянулась к лучемету. В безумной ярости он палил по этой планете, и лучи выжигали черные дырки в земле. Позже он безумным взглядом смотрел на оружие и ствол сам тянулся к виску.
Тогда его внимание привлекло нечто необычное. Через оптику прицела Алекс обнаружил - что-то не так, как всегда. Что-то зеленело над этой ненавистной бурой поверхностью.
Над мшистым покровом возвышался росток, высотой как раз ему по щиколотку. Это зеленая диковина радовала глаз пятью настоящими лепестками, по форме напоминавшими сердце. Не рисованное, похожее на червовую масть, а то, что билось в груди.
- Ух ты, какая настойчивая. Фартушница... - сказал ей Алекс, отбросив оружие.
Он уселся около ростка и зачарованно смотрел на это чудо, пробившееся среди мха.
Вишенка была такая же удачливая, как он сам. Смогла прорасти и уцелеть на чужбине, тянулась юными лепестками к широкому диску местной звезды. Среди постылого однообразного пейзажа она была единственным знакомым существом. Именно существом, растением он не мог ее назвать.
Алекс жутко обрадовался этому побегу, словно встретил живого человека. Он больше никуда не уходил от нее, разве что за водой для полива. Он руками вырвал весь мох на целый метр вокруг вишенки, чтобы тот не тянул соки из почвы. Банкой из-под компота носил воду из грязной лужицы, тщательно поливая этот зеленый росток надежды. Надежды, что он не одинок на этом шаре.
В предыдущей жизни Алекс ничего не растил, ничего не строил. Только отнимал жизни и разрушал. Может быть, у него где-то были родные дети, которых они никогда не видел и судьба которых его не беспокоила. Но за своей вишенкой он ухаживал так, как никогда бы не ходил около ребенка.
Он сдувал пылинки с ее лепестков, промывал их водой, которую на ночь оставлял в банке, чтобы устоялась и грязь осела на дно. Сам он мог пить грязную воду, а для Нее добывал чистую. Он пел ей песни, отчаянно стараясь вспоминать не самые вульгарные из тех, что знал. Непристойные слова он заменял мычанием, отчего некоторые песни оказывались почти совсем без слов.
Когда появился первый жук, Алекс не заметил. Он как раз ходил за водой к ложбинке, а когда вернулся, краснотелый разбойник съел почти треть сочного листика. С гневным воплем Алекс ухватил его пальцами и раздавил. А потом, рыча от ярости, несколько дней и ночей оборонял свою вишенку от нашествия жуков. Ночами глаза его слипались, но он не мог себе позволить заснуть - ведь хищные челюсти могут сожрать Ее. Ночную темень прорезали вспышки лучемета, которыми он пытался держать мелких разбойников на расстоянии.
В конце концов, жуки потерпели поражение и отступили, оставив Алекса и Вишенку в покое. Они исчезли так же внезапно, как и появились. Но с тех пор Алекс всегда был начеку и по воду не ходил. А бегал, чтобы побыстрее вернуться.
Каждый новый листик, что появлялись на тоненьких веточках, радовал его больше, чем когда-то увеселяли раздобытые деньги.
Когда росток поднялся ему по колено и ветер стал играть с хрупким стебельком, Алекс стал руками нагребать защитные стены из мха и глины, укрывая Ее от посягательства воздушных потоков. Он лучеметом отрезал пластиковый прут и привязал к нему гибкий ствол.
Когда Она зацвела, он бегал вокруг и плясал, радуясь, словно у него был великий праздник. Семь белых звездочек с восхитительным ароматом зажглись на Ее ветвях. Он представлял себя женихом, а ее - невестой в белоснежной фате. Он подарил Ей двести пятьдесят миллионов, закопав их под корнями.
Потом прилетели желтенькие жучки. Сначала Алекс их истреблял, потом заметил, что они норовят сесть на цветок. Он пустил одного и увидел, что тот лишь собирает пыльцу. Он перестал гонять желтых.
Он не посмел съесть ни одной из четырех вишен, которые дозрели. Терпеливо дождался, пока мякоть не сморщилась и они сами упали на землю, потом аккуратно посадил неподалеку от еще юной мамы-вишни.
Две из них через месяц подняли свои первые листики...
Его голова с длинными начесанными патлами побелела, когда над головой белел шатер из десятков цветущих вишен. Ветер теперь не досаждал ему, ведь стволы, ветви и листья надежно укрывали от воздушных потоков. Буйство зеленого и белого радовало глаз, а ум подсчитывал, сколько вишен дозреет на деревьях в этом году и сколько из них он успеет посадить.
Он знал каждую из них по имени. Одна была Белоснежкой, другая - Мэрилин, а вон та, самая маленькая, еще ни разу не родившая - Розой. Пока имен в его памяти хватало.
Вишни щедро платили ему за дружбу. Они делились с ним сухими ветками, из которых можно было сложить костер и тушить червей, раз в году угощали сочными красными плодами. Когда он ложился спать, их листья пели ему колыбельную.
Он своими руками создавал для себя Рай. Неизвестно, куда попадет его душа, но тело будет лежать под зеленым шатром и опавшие белые лепестки станут порошить его безмолвную плоть.
На борту круизного космолайнера заиграла мелодичная музыка, и раздался приветливый голос роботки-гида:
- Дамы и господа, перед вами планета Вишенка. Стоянка - пол дня. Сейчас на планете как раз сезон цветения вишен. У вас будет уникальная возможность полюбоваться естественным белоснежным цветом и надышаться натуральным ароматом...