Аннотация: - Беременная я, милок. - Как это беременная? - Заскучала я тута, вас дожидаючись. Одна-одинешенька на всем белом свете. К словам уговорным слабая, перед кем ни попадя беззащитная! Вот и согрешила надыть с лешаком каким-то.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Баба Ёжка, владелица лесного царства, Избушки на Курьих Ножках, временно переоборудованной под Киностудию, Ступы с Метлой, Мерседеса 600 и т.д.
Иван - Дурак не просто сказочный герой. Он Продюсер, хочет продюсировать чего-то.
Рыскун - мент, пытается стать крышей бабки - ёжки, доить ее. Она женчина предприимчивая, с хорошим приработком. Вот и крутятся вокруг те, которые сами не могут, а у других отобрать завсегда готовы, особливо ежели при власти и должности.
Она его превращает в доильный аппарат и ставит ему памятник на главной площади страны. Памятник так и называется - памятник менту России - а изображен Доильный аппарат, присосавшийся к бедному народу.
Мастер Наврук - он же Степан Степаныч, он же Директор, он же фальшивомонетчик.
Избушка-На-Курьих-Ножках(Избушка НаКуНо) - и её Накунята - избушата.
Влюбленные, парные и одиночного разряда. Главные герои съемок.
* * *
ИВАН-ДУРАК И ИЗБУШКА НАКУНО
Время нынче такое, что всяк норовит дело собственное заиметь, бабки лопатой грести, чтобы свободно по странам разным раскатывать, деньгой нале-направо с широким русским размахом сорить.
Вот и Иван-Дурак, по примеру своих коллег по сказошному местожительству, решил в бизнес податься.
Сунул руку в правый карман - пусто, ничего не шуршит, ничего не звенит. И то - откуда? Сам не положишь, никто об тебе не позаботится.
Сунул руку в левый карман. Чего-то нащупал, но на энто ничего путнего не купишь. Наоборот, ежли на поводу у его пойдешь, последние штаны потеряешь. А ежли и словишь чего, долго лечиться придется.
Но на то он и дурак, чтобы умным быть. Имя у его есть! И не простое имя, как у всех, а раскрученное, каждому большому и малому лично известное. Хошь, в рекламе его крути, хошь, в другое место засовывай.
На этом и сыграл, этим и заинтересовал кого надо, у кого бабок как у иного дурака махорки.
Так, благодаря природной смекалке, разжился Иван-Дурак деньгой немалой, со всех сторон халявной, и решил стать Продюсером.
Раз решил, значит, стал.
А потом подумал: "Если я Продюсер, наверное, чтой-то и делать надо?"
Пошел Иван-Дурак, Продюсер новоиспеченный, в бога душу мать, по миру счастья искать.
Счастье - оно где?
А там, где еще не ступала нога человеческая, где никто допрежь не был и ничего из земли не выковыривал. Все так и лежит, как тадысь положено, никем не раскушенное, никем не опробованное, никому на праве личной собственности не принадлежащее.
Ну, считай что так. Счастья, уж точно не нашел. А нашел поляну лесную, с двух сторон деревами зажатую. С теплой стороны, откель сам пришел, лес живой стоит. Стоит себе и стоит, между делом всеми красками сияет, ветром сквозняковым шумит, птичьими голосами посвистывает.
С холодной стороны стена темного леса замерла. Высоченный да густющий, тишиной мертвой звенящий! Малой щелки не сыскать, чтоб просвет какой углядеть и в его хотя бы бочком протиснуться.
А возле стены этой, врастая в нее или вырастая из нее пост контрольный торчит, торможенный-перетаможенный. Только ни флага на нем государственного, ни пулеметов спаренных не проглядывается.
Глядит Иван-Дурак и дивится.
На этакой агромадной полянке почти что в диком лесу бесхозно стоит маленький, вросший по окна в землю, Бабы-Ёжкин домик. И почти что ничего больше. Это ж как зазря земельные угодья сиспользуются? Тут жа ж какой котеджный поселок построить можно? Сколь бабок собрать?
Ну, это на будущее в мозгу метку оставим, а пока... Вспомнил Иван-Дурак, на кой он столь ден шарагатился, к делу перешел.
Посмотрел он на избушку древнюю хозяйским глазом, видит - непорядок! Не по-сказошному!
Почесал он макушку свою, а спрашивает уже у избушки.
- А чего это ты, Избушка, в землю по самые по окна вросла? - достал из-за пазухи толстую журналину, быстренько пролистал ее, нашел в рукописи нужное место. - Ты же у нас, по сценарию, на курьих ножках, вроде как?
Насторожилась, трухлявая. Так, на всякий случай. Отколь ей знать, что это за человече такой? Пришел, невесть откеда, вопросы задает. Ну так что? Мож, он из комиссии какой? Мож из собеса. Спрашивает? Значь, право имеет!
- На курьих... вроде, - нехотя, но как бы соглашается избушка.
- Али ноги твои курьи состарились, - пытает дальше Иван-Дурак, - ревматизьмом разбились, и держать тебя не могут?
- Ой, и не могут! - на всяк случай запричитала, вдруг разжалобятся и помощь посильную, со всех сторон материальную окажут.
- Али в лютый мороз шибко застудилась, и тебе их по самую по... ну... - замялся Иван, слово ласковое к энтому месту подыскивая.
- Кунку? - подсказывает, и, чуется, антирес в ее голосе от таких тем разговорных пробуждается.
- Ну да... по ее, родимую... ампутировали?
- Чё я тебе, Дураку, по энтому поводу сказать могу? - уважательно отвечает Избушка Накуно. - Сценарий твой кады писали то?
- Ну... - замялся Продюсер, враз теряя прежнюю вальяжность и высыпая под ноги свою напускную значимость, - пока утвердили, пока средства выбили. Ты ж нашу бюрократию знаешь!
- Знаю, милой, знаю, - посочувствовала.
- Понимать должна! - вроде как повинился Иван-Дурак.
- Ничего у вас не меняется, - подперла щеку Избушка. На равных разговаривать ох как приятственнее. - Я тебя понимаю. Но и ты тады меня пойми.
- Ты, старая, не крути, - быстро осадил зарвавшуюся Иван-Дурак, - все как есть прямо и добровольно обсказывай.
Покраснела Избушка до самых корней своих, глазенки ясные в землю потупила, молвит покаянно.
- Беременная я, милок. - И ну глазки мокрые платочком вытирать, сопли взаправдашные на кулак наматывать.
- Как это беременная? - всплеснул руками Продюсер. И еще слов несколько разных непечатных, ужо чисто по привычке, добавил.
- Заскучала я тута, вас дожидаючись. Одна-одинешенька на всем белом свете. К словам уговорным слабая, перед кем ни попадя беззащитная! Вот и согрешила надыть с лешаком каким-то.
- Ты, Избушка Накуно?
- А чего, я тебе не женчина, по-твоему?
- Ну, как тебе сказать? - оторопел от такого поворота Иван-Дурак.
- А ты не хитри, прямо так и скажи?
- Ежли, значит, по правилам русского языка взять, то тут однозначно - ты женского роду-племени.
- Во-во! - повеселела Избушка. - Продолжай давай, мне твоя мысля такая правильная, дюже как ндравится.
- Но ежели на тебя мужским моим взглядом... тут уж, извини... в такую древнюю, да деревянную... я ж весь... в занозах...
- Ну, ты поглядь! Он ишшо и ковыряется!
- А ты как хотела? - задрал нос к небу Иван-Дурак. - Вокруг нас, продюсеров, завсегда молодых полно, мхом как ты не шибко заросших... Прямо, скажу я тебе, отбою совсем никакого нет!
- Ох, ну никакого уважения к нам, женчинам, не осталося. - ударила по широким бедрам. - Особливо, к которым беременным.
- Да ты не дуришь ли меня, из-ба-бенка старая? - вдруг почти догадался Иван-Дурак. - Ты, никак, цену себе набиваешь? Гонорар, супротив оговоренного, вдвое выпрашиваешь, с учетом прыгающей инфляции, економической стагнации и рассовой дискриминации?
- Ничё я у тя не выпрашиваю. И не дурю такого уважаемого Дурака, - обскорбилась легко обидчивая, находящаяся в интересном положении Избушка. - На, смотри, Фома-неверующая!
Кряхтя и перекосоебы... бочиваясь, приподнялась старая на своих скрыпучих курьих ножках. Повернулась, как в сказке по сюжету положено: кой куды задом, а к остальным передом.
Глянул Иван, а промежду ног ее курьих, в смысле, что на земле, укрытой толстым слоем пуха и перьев, раскрывают голодные рты пять слепеньких, неоперившихся избушат, и все как есть на маненьких ножках, и тоже курьих.
- И это еще не все, остатние трое во мне сидят, часа своёва ждут.
- А кто отец-то у них?
- А я почем знаю? - удивилась глупому вопросу Избушка. - Что я, кажный раз, кады кто-то сзаду подходит, оглядываться должна?
- Да-а! - почесал репу Иван-Дурак. Наклонился он к деткам малым, погладить по головке, приласкать некоторых, а его за палец хвать и ну трепать. Еле вырвался, а то бы всю руку по локоть отхватили. Отдышался, боль сотрясанием усмирил и молвит. - Придется сценарий переписывать.
- А чего так?
- В связи с вновь открывшимися обстоятельствами. И энту мелочь в штат включать, на роли зачислять. Оне ж есть просят.
- Ой, как просят! Ой, как просят, - запричитала Избушка. - Прям, все соки мои высосали. Ни кожи, ни рожи, почитай, не осталося!
- Бедненькая ты моя, - пожалел Иван-Дурак. Зря он это сделал. Не учел, что у нас жалостливому враз на шею взгромоздятся.
- Слухай! - тут же схватилась за него Избушка. - Можа, ты над ими шефство возьмешь?
- Шефство?
- А чё ты боисси?! Шефство не отцовство. Алименты я с тебя не потребую. Стань им просто, по-русски, Крестным.
- Только Крестным?
- Ну дыть.
- Ладно, старая, отказывать сразу я тебе не буду. Подумаю малость, потом и решу.
- Подумай, милок, подумай.
- Все ж таки, Крестный - он почти что родня. Дело ответственное. Тут с бухты-барахты, знаешь ли...
См. также
ПОТЕРЯВШАЯ ОРГАЗМ
Книга психологических ребусов "Семь невыученных уроков"
"Я - SOSка"
эротическая повесть, - исповедь 12-летней
"ЭРОТИЧЕСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ БАБКИ - ЁЖКИ"
Триллер-пародия-фэнтэзи
"БАННЫЙ ДЕНЬ - СУББОТА",
исповедь 13-летнего, повесть, полный вариант на сайте