Я неспеша вытаскивал из саквояжа инструменты и выкладывал их на стол, любуясь тем, как блестит их отполированная сталь, отражая свет керосиновой лампы.
- У вас отличный инструментарий, док, - широко улыбнулся я, - не ожидал встретить в такой глубинке настоящего профессионала.
Впрочем, сейчас доктор едва ли был способен вести осмысленный диалог. Он все еще дергался, пытаясь ослабить веревки, и ругался как последний сапожник, но голос его с каждой минутой звучал все тише, а мольба в нем проступала все более отчетливо.
- Ты не должен так поступать, - как заведенный твердил он, словно до сих пор пытался убедить меня в своей правоте, - я твой создатель, я приказываю тебе...
- У всего живого на земле только один Создатель! - расхохотался я. - А вам, док, нужно было хорошенько подумать перед тем, как использовать для своих экспериментов первый попавшийся труп. Или вы не знали, что за кладбищенской оградой не хоронят кого попало?
Я снова захохотал. Затем взял со стола скальпель и окунул его в стерильный раствор. Воспоминания захлестнули меня, и я зажмурился, на мгновение вновь ощутив ночной холод туманных лондонских улиц.
Я обернулся к доктору и вытащил из кармана тряпку.
- Расслабьтесь, док, - ободряюще проговорил я, сворачивая ее в тугой комок, - я всего лишь хочу вас немного усовершенствовать. Вы ведь совсем недавно проделывали такую штуку со мной, разве нет? Теперь мой черед.
- Ты не можешь... - вновь начал он, но вставленный в рот кляп не дал ему закончить.
- Могу, - сказал я, - или вы еще не поняли, кто из нас морская свинка?..
В дверь постучали.
Выругавшись, я прошаркал из кабинета, который служил лабораторией, в холл.
- Кто там? - тихо спросил я.
- Письмо для мистера Франкенштейна, - отозвались с улицы.
- Просуньте под дверь, - сказал я. - Доктор уже спит, и мне не хотелось бы его тревожить...
Когда я вошел, доктор поднял голову и с мольбой взглянул на меня.