Это было чудо, что за квартира! Наполненная ароматами свежего ремонта, новенькой мебелью, изящными, со вкусом расставленными по полочкам серванта тонкими рюмочками и гордыми от своей красоты фужерами, новым паласом. А какие изумительные портьеры ласково защищали комнату от палящих солнечных лучей!
Оставалось немного - выкинуть вон парочку старых стульев и табуретку. Довольная уютом, внесённым в родное гнёздышко, хозяйка умчалась в парикимахерскую привести себя в соответствие ухоженному жилью.
Предоставленные сами себе обитатели квартиры ожили, какое-то время посмотрели на других, показали себя и занялись каждый своими личными, очень важными делами.
Рисовая лапша смотрела телевизор, шла очередная серия Ворониных. В соседней комнате тихо о чем шептались видеокамера с фотоаппаратом.
Надувной матрац решил лопнуть да, да! Вчера ему такое устроили! Он мечтал обнять нежное женское тело, услышать красивые слова. Так нет же! На нем нагло расположился кот. Мерзкий полосатый жирный кот. Третий стул тщетно пытался объяснить двум товарищам, что отсутствие у него одной ноги не делает его табуреткой. На что стоящая в углу коридора одинокая ободранная табуретка жутко обиделась. Унитаз развлекался, замеряя расход воды на двух вариантах смыва. Ни фига - абсолютно одинаково, вот надули его хозяйку!
Телефонная трубка ругалась с базой:
- Нет, ну почему я обязана докладывать, где, как и с кем провожу свое время? Что это за деспотический контроль? Я совершеннолетняя! У меня паспорт имеется!
Старый компьютер неустанно подмигивал зелененьким глазком новенькому планшету. Дон Жуан, блин, Казанова местный. Все интригует, сеть целую завел, нахал. Сутенёр.
Прогрохотавшая мимо фура заставила накануне любовно вымытые хозяйкой фужеры залиться звонкой хрустальной песней, вторую партию которой азартно подхватили коньячные рюмочки, вскоре весь сервант распевал нечто похоже на арию севильского цирюльника. Два изящных бокала, приготовленные для романтического ужина, нежно поддержали своих товарищей, отчего умилились и слегка всплакнули стоящие на столе свечи, наполнив комнату ароматом молочного шоколада с изюмом.
Отчаянно громко заголосила народную песню нижняя вставная бабушкина челюсть, до того мирно почивавшая в баночке из-под майонеза. Вот от этого Кот и проснулся. У него заныли сначала уши, потом зубы и хвост.
- Надо же, как орут, - подумал он и мявкнул так, что все задумались, какой же на дворе месяц-то? Уж не март ли?
- Март! - мявкнул Котяра солистам застекольным, косясь на муху, покушавшуюся на его драгоценное питание. Блямс. Дура была съедена. Тарелки зааплодировали победителю.
- Подхалимки, - рявкнул кот.
В принципе, посуда подождёт. Он размышлял, как бы отомстить наглым воображулям-портьерам. Нет, представьте себе, видите ли, их вчера привезли, их, видите ли заказывали, они видите ли, новенькие, они, знаете ли, дорогие. И что? Желание мышц разрывало кошачий мозг, лишая последних разумных рассуждений. Но нет. Он не самоубийца. Кот отвернулся от мерзавок-портьер, прогулялся по своим важным кошачьим делам. Потом с аппетитом поел, побрезговав той частью миски, которую обгадила съеденная им муха. Попил водички, подумал, закусил листиками каланхоэ. Тьфу, пакость. Увлекся же...
Послушал, как в ванной заспорили зубные щетки: у кого талия тоньше, у кого прическа лучше, у кого щетина жестче. Вступившие в полемику швабры и лентяйки, выясняя высокие отношения, раздули из мухи слона. Скандал разрастался.
Жирный Кот молча и ехидно наблюдал за всеми этими недоживками. Ну, да поговорите мне. Он плотоядно облизнулся, подкрался к ничего не подозреваемому матрацу и с хрустом потянулся, вцепившись в матрасик великолепными когтями. Тот зашипел, заставив котяру резко подпрыгнуть, в морду ударила воздушная струя. Кот помотал головой, пытаясь понять, чего это на дурака нашло шипеть не по делу?
Только собрался мявкнуть для порядка, как в приоткрытое окно влетела бабочка и наглые портьеры тут же на себя её примерили. Терпение кота лопнуло. Он со всего маху взлетел на портьеры, забрался до бабочки до самых гардин, и взмахнув лапой, раскачался на шелке. Не удержавшись, заскользил вниз, оставляя на шторе заметные улики.
Ракетой пролетевший с диким рёвом по улице мотоцикл скрутил кота в штопор и закинул перепуганное животное на стол. Покатились на пол подсвечники, бокалы, не устояв на ножках, сломались с жалобным криком, осыпав замеревшего на праздничной скатерти кота осколками богемского стекла.
-А-ах! - разом воскликнули обитатели. Кот, стряхнув стекляшки, сурово мявкнул и гордо растянулся на лопнувшем матрасе, прикрыв наглые желтые глаза.
А потом все с интересом наблюдали, как хозяйка лупила кота тапком, обзывала его грязной жирной тушей и обещала завтра же выкинуть на помойку. Наступил момент позора! Кот тенью затырился под диван. Ах, как радовались обитатели, что их враг повержен и наказан, и завтра его здесь не будет.
Поздно вечером, когда хозяйка, проводив любимого, легла спать, Кот тихонько прилег на палас рядом с кроватью. Пошептавшись, тихо уснули фужеры и рюмки, замолчали стулья и табуреты, активно заработали огоньки компьютера, шаря по своей немыслимой развратной сети.
Утро разбудило квартиру. Обитатели ждали, затаив дыхание. Но, что же это?!
Их хрустально-деревянно-тряпичным взорам предстала отвратительная картина: хозяйка спала, скрючившись, на половине кровати, вторую половину занимал растянувшийся жирный наглый кот.
Всем своим видом он показывал, кто же в этом доме настоящий Хозяин.