Аннотация: Якобы "вампирский" рассказ с конкурса "Фантрегата" на тему "Холодное блюдо: Месть"
За поворотом деревья расступились, и за пустошью, заросшей сорной травой и мелким кустарником, показались высокие стены города.
- Успел до заката, не придется ночевать в лесу, - обрадовался путник и с новыми силами зашагал по грязной от недавнего дождя тропе.
Это был невысокий крепкий юноша, внешность которого можно было бы описать двумя словами - приятная и незапоминающаяся. Темные прямые волосы рассыпались поверх капюшона, который путник откинул с головы, как только распогодилось. На худощавом овальном лице выделялся только большой нос над узкими неулыбчивыми губами. Одет юноша был в коричневый плащ из толстого сукна, похожий на те, в которых странствуют паломники, но ни крестов, ни раковин путешествующих к святым местам на ткани нашито не было. Сапоги из добротной кожи указывали внимательному наблюдателю, что их владелец не бедняк. О том же сказали бы спрятанные от любопытных глаз под плащом пухлый кошель и пара кинжалов с украшенными серебряной чеканкой рукоятками. Остальное имущество странника уместилось в продолговатом наплечном мешке, который то и дело сползал с левого плеча хозяина.
Заплатив входную пошлину ленивому стражнику - очереди из желающих поскорее попасть в город не наблюдалось - юноша спросил у первого же добродушно выглядевшего горожанина, где можно за умеренную плату остановиться на несколько дней, и направился в указанном направлении. Городок был обычным: узкие грязные улицы с воняющими нечистотами канавами, наглые нищие в вонючем рванье, визгливые шлюхи с набеленными потасканными лицами. Лавочки и лавчонки, харчевни и питейные заведения, дома зажиточных горожан и домишки бедноты. Опускавшийся на город вечерний мрак не позволял рассмотреть в подробностях детали пейзажа, но юношу это не заботило. Пока он найдет то, зачем пришел сюда, он здесь вволю находится и налюбуется местными "красотами". Редко, когда уже на второй-третий день удавалось добыть нужные сведения.
Веселая толстуха хозяйка с красными прожилками на круглых щеках показала постояльцу комнату, уточнила плату, взяв за три дня вперед, предложила приготовить пунш и ушла, обиженная отказом. Странник повесил на крюк мешок и огляделся. По-монашески скудная обстановка: постель с грубым серым бельем, медная ночная ваза в углу, некрашеные стол и табурет, на столешнице две зажженные свечи в подсвечнике и глиняный кувшин с водой для умывания.
Сбросив плащ и сапоги, юноша прошлепал босиком до окна, выглянул наружу и плотно прикрыл ставни. Потом он сел на табурет, вытащил из-под рубахи кончик тонкой веревки с завязанными на ней узелками и, перебирая их, словно зернышки четок, погрузился в размышления. Спустя минут сорок, он очнулся от грез и растянулся на скрипучей постели, напрасно надеясь, что местные клопы будут милосердны и не помешают ему хорошенько выспаться.
Два последующих дня Тео - так звали путника - бродил по городу, присматривался к людям, перекусывал и пил кислое вино в разных заведениях, явно не предназначенных для благородных господ, заговаривал время от времени с теми, кто казался ему полезным, а иногда и вручал собеседнику монету-другую. Скоро уже полгорода знало, что странный пришелец ищет гнездо кровопийцы. Город, даже небольшой, вполне способен приютить пару-тройку монстров, так что удивляло горожан не это. Просто, чужак не был похож на человека, жаждущего общаться с кровососущей тварью. Скорее он напоминал прилежного студента, а у тех интерес к чудовищам исключительно академический. Новые ваганты в город приходили часто. Небольшой местный университет с тремя факультетами: теологии, философии и права был для них весьма привлекателен, но странник в его стенах так и не появился, хотя приглашением студиозусов на вечеринку в кабак не побрезговал и даже ввернул между возлияниями несколько уместных латинских цитат.
Прошло уже девять дней с появления странника в городе, когда безногий оборванец дернул Тео за полу плаща и, дыша ему в ухо гнилостным дыханием, громким шепотом сообщил то, что юноша хотел узнать. Треть из обещанной награды перекочевала в лохмотья нищего, составив компанию обитавшей в них многочисленной живности, остальное Тео обещал отдать после посещения места.
Вернувшись в свою комнату, он достал миниатюрный портрет и пробормотал слова любви и ненависти, после чего проверил экипировку и отправился по указанному оборванцем адресу.
При первом взгляде на миниатюру можно было подумать, что на ней изображен сам Тео лет восемь-десять назад, но нет. Изображение принадлежало его младшему брату. Брату, которого Тео обожал с детства, и который, в свою очередь, почти боготворил его. Что бы ни случилось, какие бы проделки они не устраивали, вину Тео всегда брал на себя. А Лео - "львенок", как ласково называли младшего сына барона домочадцы - в свою очередь постоянно оправдывал брата. Так что обычно от отца попадало обоим. В память Тео врезалась давняя история с сорочьим гнездом. Он подбил братишку залезть на старый орешник, чтобы проверить, не запасла ли вороватая птица там несметных сокровищ. Они ничего не нашли, кроме перьев и сухого помета, а когда спускались вниз, Лео сорвался и, падая, пропорол себе обломком сучка щеку. Шрам так и не исчез, Тео винил себя, но малыш только улыбался и твердил, что боевые раны украшают мужчину. Таким он был - маленький, веселый и отважный. Лучший брат и друг на свете. Был, пока из странствий не вернулся сын графа Д"Альва, живущего с баронским семейством в ближайшем соседстве. С появлением этого похожего на иноземца бледного черноглазого юноши, с начала дружбы с ним Лео точно подменили. Он отдалился от всех домашних и - в первую очередь - от брата, стал раздражителен и замкнут, целыми днями пропадал в соседнем замке, а когда возвращался домой, то тосковал и рвался обратно. Через некоторое время к внутренним изменениям добавились внешние. Лео стал бледный, вялый, часами валялся в постели и потерял интерес ко всему, что его так занимало раньше. Потерявший от чахотки жену барон встревожился. Через три месяца после приезда Д"Альва-младшего обеспокоенный отец пригласил младшего сына на разговор и в присутствии Тео прямо спросил - не злоупотребляют ли молодые люди винами из подвалов графа, не занимаются ли друзья запрещенными науками или - не дай Бог - не испытывает ли Лео к юному Полю Д"Альва противоестественной страсти? Бледные щеки юноши порозовели от смущенья и гнева. Чтобы скрыть свои чувства, он рассмеялся, а потом оборвал смех и поклялся на семейной Библии, что они с молодым графом выпивают не больше бокала-другого в день, не занимаются чернокнижием, не продали душу Диаволу и испытывают друг к другу только естественные в их возрасте дружеские чувства. Клятва немного успокоила старика, но Тео ей не поверил. Вернее, почувствовал, что за ней кроется что-то темное. Он перестал доверять любимому брату и даже опустился до того, что стал следить за ним. Увы, незваными за стены графского замка могли попасть только птицы. Так что ничего выяснить не удалось.
А еще месяц спустя к барону пришла старая кормилица молодого графа и словами: "Мой Поль проклят, но вашему мальчику еще можно помочь!" - приоткрыла завесу тайны.
Но старуха опоздала. Спасти Лео было уже невозможно.
Подробно описанное безногим здание отыскалось почти сразу. Тео нашел боковую дверь и постучал, как его научил нищий: два громких удара, три тихих и еще два громких. Со скрипом дверь приоткрылась, и в щель наружу выглянула давно не бритая пухлая физиономия:
- Чего надо? - "приветливо" спросила она.
- Я узнал, что здесь торгуют райскими грезами. Надеюсь, мы сойдемся в цене, - ответил Тео и растянул губы в кривой улыбке.
Хозяин пристально осмотрел посетителя, захлопнул дверь, потом открыл ее пошире и отстранился, пропуская вперед себя юношу.
- Деньги с собой? - хмуро поинтересовался торговец.
Тео молча достал небольшой мешочек и встряхнул, чтобы монеты звякнули.
По узкому темному коридору они прошли в небольшую комнату. На полу поверх грязной ветоши валялись в расслабленных позах несколько - четыре, как машинально подсчитал Тео - человеческих тел. Живых тел, как было видно по легкому шевелению грудных клеток.
- Деньги вперед, - протянул широкую ладонь хозяин.
Юноша высыпал из мешочка требуемое, после чего торговец грезами поднял за кольцо люк в подпол.
- Не боись, вынесу обратно на руках, как младенца, - ободряюще произнес он, хохотнул и, прихватив с полки толстую свечу, стал спускаться вниз.
Тео осторожно, стараясь не оступаться, последовал за ним по деревянной лестнице.
Из подпола слышалось тонкое жалобное поскуливание, словно там держали щенка. Когда юноша оказался внизу, он убедился, что информатор не наврал. Неверный огонек высветил в углу подвала контуры бледного существа размером с семилетнего ребенка. Именно оно и издавало скулящие звуки.
- Ну, вперед, дружище. Тебе ж не впервой. Дай ему куснуть, и прямиком в райские кущи, - подтолкнул Тео в спину хозяин.
Юноша сделал вид, что закатывает рукав сорочки, а сам выхватил кинжал, развернулся и вонзил его точно между ребер. Ошибка могла дорого стоить - при драке врукопашную с дюжим мужиком победа явно была бы не на его стороне. С изумленным видом хозяин уставился на грудь, из которой торчала рукоятка кинжала, шагнул в сторону отступившего Тео и рухнул лицом вниз.
- Придется эту тушу переворачивать, - недовольно подумал юноша, оставлять кинжал в теле было жаль.
С трудом вытащив из мертвеца оружие и подняв чудом непогасшую свечу, он шагнул в угол - к возбужденному запахом крови существу. На цепи, одним концом прикрепленной к стене, с другой стороны был металлический обруч, плотно охватывающий талию монстра. Чудовище выглядело как большая лысая летучая мышь. Вид у него был изнуренный. Изначально золотистая кожа приняла грязно-желтый оттенок. Когти цокали по плотно утоптанному земляному полу, вместо руко-крыльев трепыхались жалкие культяшки. Длинный темный язык существа облизывал нос и губы, изо рта вырывались тонкие жалкие звуки.
Тео рассмотрел изуродованный и истощенный образец редкого зверя, в омерзении сплюнул и ловким движением перерезал ему горло. Предсмертный писк сменился глухим всхлипом.
Обтерев лезвие кинжала о тело хозяина вампо-притона, Тео вытащил наружу конец нательной веревки и завязал там еще один узел. Восемнадцатый. После этого он поправил одежду и спокойно полез наверх. Проходя между тел грезящих страдальцев, он старался не смотреть им в лица. В каждом из них ему мерещился Лео. Маленький братец Лео, который вот уже пять лет лежит в фамильном склепе под белоснежной статуей скорбящего ангела. Точно такое же изваяние стоит и над могилой юного графа Поля Д"Альва, который купил в странствиях дорогую забаву и привез ее в родной дом. Там он щедро поделился покупкой с новым другом.
Когда вампир кусает жертву, он впрыскивает в рану особое вещество из специальной железы под языком. Ведь тварь относительно слаба, и для того, чтобы насытиться, ей нужна неподвижная жертва. Неизвестно, о чем грезит перед смертью выпиваемое кровопийцей зверье, но укушенный монстром человек попадает в неземные псевдорайские кущи и испытывает такое наслаждение, что реальный мир ему становится скучен и сер. Вампироман повторяет это раз за разом, укус за укусом, пока ядовитый секрет не унесет его в могилу - навстречу к истинному Раю.
После смерти брата Тео поклялся отомстить. Но кому? Не выкапывать же из могилы на поругание тело злосчастного молодого Д"Альва. От одного из странствующих монахов, нашедшего в баронском замке укрытие от осеннего ненастья, он много узнал о кровопийцах, их жертвах и негодяях, использующих людскую слабость для обогащения. Узнал и понял, что вот его цель - уничтожать чудовищ и наживающихся на людских страданиях монстрах в человечьем обличии. Убивать, пока огонь мести в его груди не превратится в пепел скорби.
Отец пытался его удержать, но быстро смирился и благословил в дорогу. Сегодня был восемнадцатый вампо-притон на его пути.
Что ж. Дело сделано. Нужно расплатиться с осведомителем и хозяйкой комнаты, забрать вещи и тихо уйти из города. Исчезнуть, пока облагодетельствованные им вампироманы не нашли и не растерзали своего спасителя. Дорога зовет его. Жар мести согревает зябнущее без братской любви сердце. И впереди еще много маленьких городов с их грязными тайнами.