Аннотация: Кто круче супротив нечистой силы - поп или казак? Думаю, ответ очевиден.
Попы? А что попы? Кадилом махать? Нет, мил человек, супротив нечистой силы кишка у попов тонковата будет. То ли дело - казак. И не просто казак, а самый что ни на есть казачий лыцарь! Ты послушай-ка, что со мной раз приключилось. Да салом, салом горилку закусывай, а то сомлеешь раньше времени!
Был я тогда малец лет осьми - не больше. Возвращались мы - я, дед Тарас и дядько Петро - через Чернолесье. Нехорошее это место. Леший шалит, нечисть болотная крещеный люд морочит. И не объехать!
Темнеть уж стало. Глядь, рядом с дорогой изба. Дед дядьку в спину клюкой тычет - езжай, мол, дальше, не останавливайся. Но тут двери распахнулись, и выбегает нам навстречу бабенка красоты неописанной: очи лазоревы, брови соболиные, румянец во всю щеку горит. Как я это в сумерках углядел? Так мы ж к ней в хату зашли. Богатая хата. Стол угощениями так уставлен, что ножки аж дугою выгнулись. Хозяйка нас усадила, сама в погреб за соленьями полезла. Дед меня за рукав тянет и словно змей шипит:
- Не смей ничего в рот брать! Бесовка это. И харчи у нее бесовские.
- Это мы сейчас, старый пень, проверим. Настраивай инструмент, - дядька мне подмигнул, плечами повел и каблуком пристукнул.
А дед Тарас наш - царствие ему Небесное - знатным музыкантом был.
Хозяйка к нам с кадкой, а дядька навстречу с поклоном: не соизволит ли ясноочая пани с ним пару кругов пройти, застоялую кровь по жилам разогнать?
Соизволила. Да так лихо - аж пол ходуном заходил. Тут дядька изловчился - как крутанет хозяйку, юбки ее чуть ли не до пояса вверх взмыли. А из-под них - вот те крест, не брешу! - хвост, словно как собачий, лохматый высунулся. Я ахнул, у деда под пальцами струна треснула, дядька из ножен сабельку выхватил - он голова станичный, даже по нужде при полном оружии ходит - и ведьме в один взмах башку с плеч снес. Тут и изба, и стол с закусками - все исчезло. Сидим мы с дедом на гнилых пнях, а перед дядькой страховидло безголовое лежит. Не помню, как мы из Чернолесья тогда выбрались, но Бог миловал - живыми.