Он услышал плач Манюни и понял, что сегодня модель крепости доделать не получится. Мальчик быстро сгреб детали в коробку, прихватил крышку резинкой и развернулся к двери. Сестра вбежала, подвывая и размазывая левой рукой по щекам слезы. Правой она прижимала к животу неаккуратно завернутый подол.
- Чего ревешь? - грубовато спросил Валерка.
- Лизаааа... - Манюня плюхнулась на соседний табурет и, горько всхлипывая, выложила на стол то, что осталось от ее любимой куклы. А осталось - надо признать - не слишком много. Голый пластик головы с дырочками для волос и улыбающимся розовым личиком смят в лепешку. Сами волосы грязным комом смешались с обрывками платьица и мокрой землей. Руки вывернуты, а одной ноги у куклы Лизы не было вовсе.
- Кто это ее? - вопрос Валерка задал для порядка, ведь он заранее знал ответ.
- Мишуки. Я домой шла. От Тани. - Татьяной звали Машину подружку с южной окраины дачного поселка. - А они окружили. Мишуки. Меня толкнули. Лизу отняли. Рыжий как закричит: "Сейчас мы ее в полет отправим!" И за волосы ее. Крутил, вертел, пока совсем не оторвались. Лиза на дорогу упала. Он ногой наступил и - ну топтать. А Шурка говорит: "Таких не берут в космонавты". И они все смеяться стали... Иии...
Манюня снова заревела.
Валерка знал, что если он тут же что-нибудь не придумает, то плач, стихая и снова возобновляясь, может продолжаться долго. Весь день. До вечера. Пока из города не вернется мама. А что он может сделать? Что?!
Мишуками поселковые ребята звали трех приятелей: двух Михаилов - Рыжего и Миху - и Шурика. Ми-Шу-ки. Они - Мишуки - здоровенные, уже в пятый класс перешли, а он только в третий. Куда ему с ними тягаться?! После очередной злой выходки Мишуков дачная ребятня каждый раз говорила, что надо бы всем собраться и накостылять гадам, чтоб не лезли. Но дальше разговоров дело не шло. Чем бы отвлечь сестренку?
- Твоя Лизавета умерла смертью храбрых, - торжественная фраза из старого фильма сама сорвалась с губ. - Давай ее похороним.
- В саду? Там, где Шустрик? - оживилась девочка.
- Точно, рядом с Шустриком.
Пока Маша рылась в корзинке с лоскутками, Валерка слазал на чердак и нашел большую обувную коробку с помятой, но целой крышкой. Манюня выложила дно разноцветными шелковыми тряпочками, вместо оторванных волос повязала косынкой на лысую голову куклы носовой платок. Сверху коробку украсили черным капроновым бантом.
В углу сада между молодыми вишневыми деревцами был небольшой холмик с воткнутой в него дощечкой. На фанерной табличке крупная надпись красным маркером: "хамяк Шустрик 6 августа 2009 года". Рядом Валерка выкопал небольшую ямку, и Манюня положила в нее коробку с изуродованной мальчишками куклой. Ребята постояли немного, потом сгребли и разровняли рыхлую землю и вернулись в дом. Подальше от злых и кусачих - к дождю - комариных туч.
- Это неправильно, - пролепетала Манюня.
Валерка в тот момент отложил "Волшебника Изумрудного города", чтобы выпить сока. От чтения вслух пересохло в горле.
- Что неправильно? - удивился он.
- Лиза им ничего не сделала, а они ее убили, - девочка больше не плакала, но в ее глазах была такая тоска, что Валерка предпочел бы слезы.
- Дурочка! Она же кукла. Неживая. Куклы не умирают, - мальчик уже пожалел о своей придумке с Лизиными похоронами.
- А вот и нет. Живая. Как я. Как ты. Как Шустрик!
Манюня замолчала на пару минут, посопела носом, а потом добавила: - Валька, а у игрушек есть свой бог?
- Может, и есть, - мальчик решил не спорить с сестренкой.
- А какой он?
- Давай выберем.
Валерка стащил с книжной полки толстенный том "Мифологии народов мира", и ребята склонились над страницами, рассматривая черно-белые и цветные картинки. Египетские, индусские, китайские боги и демоны топтали врагов, потрясали оружием и корчили рожи.
- Они тут все злые или некрасивые, - огорченно заявила Манюня. - Давай мы нарисуем игрушечного бога сами.
Решено. Ребята отодвинули книгу, разложили фломастеры, и через час на вырванном из альбома листе улыбался добродушный белобородый старичок, который чем-то смахивал на Деда Мороза без шубы, шапки и валенок.
- Нравится? - Валерка приколол рисунок кнопками к стене.
Манюня кивнула и впервые после возвращения из сада улыбнулась.
Когда приехала мама, ребята ничего не рассказали о Мишуках, Лизе и кукольном боге. А мама, устав от беготни по магазинам и тряски в переполненной электричке, машинально спросила сына: "Все нормально?", чмокнула Манюню в макушку, накормила детей ужином и отправилась в парник проведать помидоры.
Поздно вечером Манюня зажгла ночник и подошла к рисунку. Из книжек брата она знала, что раньше люди угощали богов чем-нибудь вкусным - это называлось "жертва", а потом просили у них то, что им нужно больше всего на свете. Девочка положила в кукольные чашечки половину тульского пряника и шоколадную конфету "Дюймовочка" и зашептала что-то кукольному богу прямо в нарисованное ухо. Полусонный Валерка разобрал только: "Лиза... Мишуки... игрушки..." - и, оторвав голову от подушки, приказал маминым тоном:
- Марш в постель, а то простудишься!
Шурка проснулся еще до рассвета. Что-то громко стучало в стенку. Пару раз противно звякнули стекла. Он слез с кровати и подошел к окну. То, что он увидел на улице, заставило зажмуриться и протереть глаза.
- Я еще сплю. Мне это снится, - испуганно пробормотал он.
На улице стоял огромный - метра два - желтый плюшевый медведь и барабанил кожаной ладонью по стене, изредка попадая по окнам. Лапы у чудовища были мягкие, но явно тяжелые. Если бы он стучал прицельно, то давно бы уже выбил стекло. Но зверь был слепой. Еще бы! Четырехлетний Шурик сам выковырял у Тюхи - так звали игрушечного медведя - оба глаза. Шурка тогда его панически боялся - такого большого с высунутым из раскрытой пасти красным языком, поэтому стащил у бабушки ножницы с острыми кончиками и вспорол ненавистное желтое брюхо. Потом вырвал пуговицы глаз. Куда делся покалеченный Тюха, Шурик уже не помнил, как-никак прошло шесть лет. И вот - на дворе стоит его детский кошмар.
Приглядевшись, мальчик увидел, что в левой лапе медведь держит поблескивающие двузубые вилы, отскочил от окна и заорал от страха. В тот же миг стекло разлетелось, и в оконный проем просунулась безглазая медвежья морда. С языка Тюхи капала слюна, в комнате резко запахло диким зверем. Медведь зарычал и шумно принюхался. Шурик отшатнулся, зацепился за край кровати, упал и на четвереньках рванул в сторону двери.
Рыжий Мишка вывел из сарая велосипед и быстро покатил к речке. Он опаздывал, потому что почти полчаса прождал Шурика. Ждал, ждал, а тот так и не появился. Позвонив несколько раз на мобильник приятеля ("Абонент недоступен"), Рыжий решил, что Шурку без предупреждения увезли в город родители: "Ну и ладно - без сопливых обойдемся!"
Свернув за заросший кустарником холм, он услышал впереди скрежет и грохотание. Такое, словно навстречу ему едет машина с десятком незакрепленных пустых молочных бидонов. После следующего поворота стал виден и источник грохота - пять или шесть раскачивающихся из стороны в сторону игрушечных машинок размером с настоящий грузовик. У них не хватало деталей, разноцветные кузова были покорежены, но они дружно катили гуськом. Сначала Рыжий удивился и чуть не рассмеялся - настолько нелепо все это выглядело. Потом его охватила паника. Мишка узнал в головной машинке родительский подарок на день рождения. Подарок, который он в позапрошлом году швырнул прямо в стенку. Рыжий тогда рассчитывал получить игровую приставку, на худой конец - новый мобильник, а вовсе не дурацкую игрушку для малолеток. Машинка разлетелась на части, мама залилась слезами, а отец ушел с праздника, громко хлопнув дверью. Но Мишка добился своего - в следующий раз родители заранее спросили: что ему подарить? И купили заказанное. Теперь этот автомобильный уродец из прошлого гремел скрепленными толстой проволокой частями и катил прямо на него.
Рыжий почувствовал, что по ногам стекает горячая жидкость, очнулся, развернул велик и изо всех сил рванул назад - в поселок. Там взрослые. Там этот кошмар должен исчезнуть.
Миха, так и не дождавшись приятелей, разморился на утреннем солнышке и решил искупаться один. Он медленно, чтоб обвыкнуться в холодной речной водичке, забрел поглубже, присел, крякнул и поплыл в сторону острова. Если не суетиться и выдерживать темп, то сил хватает как раз на то, чтобы вылезти на заросший травой берег, отдохнуть там немного и вернуться назад.
А это еще что? Миха сначала не поверил собственным глазам. Обогнув остров с двух сторон, к нему плыли два самодельных кораблика. Точно такие же - уродские, из коры, с прутиковыми мачтами и бумажными парусами, но раз в десять поменьше - любила мастерить мелкота, запуская их после дождя в ручейки вдоль главной дороги поселка. Сколько раз Миха прицельным броском топил эти убогие "корветы", "клиперы" и "бригантины". На этот раз они явно решили получить "око за око" и утопить его.
Мишук развернулся и из последних сил - а их оставалось не так уж и много - погреб в сторону пляжа. Преследователи плыли, не отставая.
Когда Миха понял, что больше не может - выдохся, да и левую ногу стало сводить - он развернулся к корабликам и отчаянно заорал:
- Достали, да? Козлы, блин!
Этим же утром мама Валеры и Маши, освободившись от обычных утренних дел - завтрак там, поливка и все такое, - обратила внимание на пришпиленный к обоям альбомный лист с рисунком. Заинтересовавшись, что вчера нарисовали дети, она надела очки и подошла вплотную. С картинки на нее злобно смотрел маленькими, утопающими в густых бровях глазками, заросший неопрятной бородой старик. Улыбка, растянувшая его тонкогубый рот с острыми зубами, больше напоминала оскал. Седая борода была вымазана чем-то коричневым.
- Фу, какая пакость, - пробормотала мама, сдернула гадкое изображение и порвала его в клочки. То ли ей показалось, то ли при этом и вправду раздался негромкий, но весьма негодующий вскрик.
Именно в ту секунду, когда игрушечный бог оказался в мусорном ведре по соседству с картофельными очистками, корабли стали маленькими, машинки, чуть не наехавшие на свалившегося с велосипеда Рыжего, развалились на части, раскатившись по всей дороге, а плюшевое чудовище, пытавшееся вытащить из подвала Шурика, просто исчезло.
А ни о чем не подозревающие Манюня и Валерка суетились в саду. Рядом с фанеркой Шустрика они прикрепляли к колышку новую надпись: "Лиза 13 июня 2010 года она была харошей куклой".