Аннотация: Сказка с конкурса восточных сказок "Арабские ночи"
Полуденная жара навевала сон, и калямы каллиграфов двигались все медленнее и медленнее. Зной и тишина делали свое дело. Одни отроки начали клевать носами, другие украдкой терли ладонями слипающиеся глаза, третьи уже опустили вниз отяжелевшие головы, и помощник Мастера понял, что пора. Он выскользнул из залы и вернулся с большим чеканным серебряным подносом, уставленным блюдами с лакомствами. От расписного фарфорового чайника исходил пахучий парок.
- Не соизволите ли, о мудрейший и искуснейший, немного отдохнуть, откушать ароматного чая и побаловать себя и нас какой-нибудь занимательной историей?
Все тут же стряхнули дремоту и наперебой заговорили.
- Да, расскажите, наставник, про хитрого осла и глупого погонщика!
- Нет, про падишаха и жемчужное зерно!
- Лучше - про пери зачарованного острова!
- Про ходжу Насреддина и воров!
Пока старец поудобнее устраивался на шелковых подушках, его ученики - все безусые юнцы с румяными щеками, еще почти дети - жарко спорили, рассаживаясь вокруг него. Они предлагали каждый свое, хотя знали, Мастер каллиграфии каждый раз сам выбирает сказку. Вот и сейчас он покатал на кончике языка кусочек халвы, пока тот не растаял, глотнул терпкого зеленого чая, медленно вдохнул жасминовый аромат напитка, и в молодых лукавых глазах его, смягчающих строгое, даже суровое выражение лица, промелькнула задорная искорка. Старик придумал совсем новый рассказ.
- В далеком Китае за Великой стеной, которая так длинна, что не видать ни конца и ни края, и так широка, что по ней расхаживают сторожевые отряды воинов, в далеком-предалеком Китае в поместье знатного и богатого чиновника был роскошный сад. Окружал сад высокий прочный забор, чтобы никто посторонний не мог проникнуть туда. Только хозяин и его домочадцы наслаждались там тишиной и прохладой. Чаще всех в ажурной беседке на берегу небольшого пруда, заросшего розовыми лотосами, отдыхала старшая из дочерей господина - красавица по имени по имени Мэй, что означает "вишня"(1).
Губы у нее - пухлые и яркие - и впрямь напоминали спелые вишенки, а кожа была белоснежная, как вишневый цвет весной. Девушка сидела там с лютней, играла печальные мелодии и пела грустные песни. "Почему такая красавица невесела?" - спросите вы? У Мэй была на это причина. Подруги уже вышли замуж и радовались своим маленьким детишкам, чьи звонкие голоса звучат приятнее пения соловья на ветке жасмина, а ее отец отказывал всем женихам. Он считал, что они недостаточно знатны и богаты для того, чтобы войти в семью. Дело в том, что у Тан Фу - так звали чиновника - не было сыновей, и он собирался сделать старшего зятя своим наследником и преемником.
Пока Мэй перебирала струны, пошел дождь. Она прислушалась, подобрала мелодию в ритме капель, падающих с крыши беседки, и запела:
О небо! Я хочу любимого найти,
Такого, чтоб вовек не разлучаться.
Когда вершины гор сровняются с землею,
Снег ляжет летом, грянет гром зимою,
Когда земля сольется с небесами,--
Мы лишь тогда расстанемся с тобою!(2)
И, о чудо, само небо откликнулась на эти слова, потому что прямо к ногам девушки упала заколка для волос в виде золотого дракона. На спине дракона сверкал причудливый узор из драгоценных камней. Мэй быстро схватила ее, выбежала из-под навеса на дождь, подняла вверх голову, но там промелькнул только силуэт большой черной птицы и тут же исчез. Девушка полюбовалась изысканным украшением и вколола его в свои пышные волосы.
Вечером, когда девочка-служанка Лян вытаскивала шпильки из прически молодой госпожи, заколка сама выпала на колени Мэй, и та положила ее не в шкатулку черного дерева, а прямо на лаковый столик у изголовья лежанки. Ближе к полуночи девушка проснулась от бьющего ей в глаза света. Сияние исходило от золотого дракона. В испуге девушка отшвырнула заколку в сторону. Та ударилась о ширму, упала на пол, и сверкающий дракон стал расти. Свет становился все ярче и ярче. Наконец, он стал нестерпимым для человеческих глаз. Мэй крепко зажмурилась и закрыла лицо руками. Когда же она отважилась посмотреть, вместо дракона на полу стоял в царственной позе молодой мужчина в желтых императорских одеждах, расшитых золотом и самоцветами. Он нежно улыбнулся оробевшей девушке, слегка поклонился ей и сказал:
- О, прекрасная Мэй, не бойся, я не причиню тебе никакого вреда. Я Лун-Фэн - Повелитель драконов Западного царства. В битве с демонами я потерпел поражение и в наказание был заколдован Богами. Только раз в сутки в час Мыши(3) я обретаю свой истинный облик.
- Неужели нельзя помочь этому горю? - дрожащим от сочувствия голосом спросила Мэй.
- Только, если найдется кто-то, кто разделит со мной мое проклятье, - с грустью ответил ей Лун-Фэн. - Если я смогу до конца этого года отыскать девушку или небесную фею, которая согласится стать моей супругой, то через двенадцать раз по двенадцать месяцев чары рассеются, и мы вместе вернемся в мой облачный дворец. Иначе - год Дракона закончится, и...
Жемчужины слез оросили прекрасное лицо Повелителя драконов. Был он так несчастен и при этом так благороден обликом, что Мэй, не подумав о том, что скажет отец, упала перед ним на колени и воскликнула:
- Я согласна разделить с тобой горе и радость, я согласна ждать двенадцать раз по двенадцать месяцев, я согласна стать твоей женой!
Лун-Фэн наклонился, поднял ее с колен и прижал к свой груди. Они плакали оба, и слезы радости смешались в общий поток. Они поняли, что созданы друг для друга. Но наступил час Быка, и злые чары вернулись.
Прошло несколько месяцев, и Тан Фу смог выбрать себе подходящего зятя. Астролог сверил гороскопы невесты и жениха, и день свадьбы был назначен. Когда Мэй узнала новость, то бросилась в покои отца и рассказала о своем обещании Повелителю драконов Западного царства. Тан Фу посмеялся над фантазиями дочери, но обещал, что в час Мыши заглянет к ней посмотреть на таинственного жениха.
Когда Лун-Фэн обрел свой истинный облик, чиновник смутился, но ненадолго.
- Мэй дала тебе обещание, не получив отцовского благословения. Она нарушила дочерний долг и обязательства перед семьей и родом Фу. Такая клятва не имеет силы. Мне не нужен заколдованный зять. Я хочу, чтобы у меня был друг и помощник. Я хочу через пару лет уйти на покой, играть с соседями в мадзян(4) и любоваться многочисленными внуками. Разве ты можешь мне это дать?
- Простите меня, - почтительно сказал Повелитель драконов и поклонился Тан Фу. - Я возвращаю Мэй ее слово и желаю ей только счастья.
Потом он повернулся к девушке:
- Очень жаль, что мы не можем быть вместе, но я возложил на твои хрупкие плечи непосильную ношу. Прости меня, душа моя. Я навеки прощаюсь с тобой, но я люблю и буду любить только прекрасную и добрую Мэй. Мне не нужна другая невеста!
И хотя до часа Быка еще оставалось время, облик Лун-Фэна стал расплываться, ноги его окутала огненная пелена.
- Простите, отец! Но я не могу нарушить клятву, не могу расстаться с моим суженным, - Мэй бросилась к повелителю Драконов. Она упала в его объятия, и их обоих охватило волшебное пламя, такое яркое, что разглядеть влюбленных стало невозможно. А когда магический свет исчез, и Тан Фу подошел к месту, где недавно стояла его любимая старшая дочь со своим женихом, там лежала только золотая заколка для волос. Несчастный отец поднял ее и поднес к своим глазам. Два дракона было на украшении. Их тела, сверкающие рубинами и изумрудами, переплелись в причудливую арабеску, а голова одного нежно прижималась к груди другого. Тан Фу вздрогнул, выронил заколку и залился запоздалыми слезами раскаяния.
Жара начала спадать, сказка закончилась, и все вернулись к своим занятиям. Ученики прилежно выводили затейливые изгибы букв, только калям юного Ахмеда мелькал подозрительно быстро. Почтенный ибн Хасан тихонько подошел к нерадивому отроку. Вместо заданной суры из-под пальцев того текли звонкие строки газели о любви, расставании и смерти.
- Мастером каллиграфии юноше стать не суждено, - грустно подумал старик. - Но может быть, из Ахмеда выйдет неплохой поэт?
Ибн Хасан вернулся на свое место и подумал, что завтра, пожалуй, стоит рассказать притчу о ленивом шакирде(5).
(1)На самом деле "мэй" - по-китайски "слива"
(2)Песня эпохи Хань "О небо!"
(3)Час Мыши с 23-00 до 1-00 по китайскому исчислению суток