Васильева Марина Александровна : другие произведения.

Муравейник. Бессмертие гарантировано

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Если мир выглядит идеальным - значит, с миром что-то не так. А, может, герой сошел с ума? Антиутопия с элементами киберпанка, любовного романа и политического детектива. Можно заметить и проблески юмора.
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  Глава 1
  
  ...Том еще что-то говорил, Чак, наглядно демонстрируя новые возможности мира Ипсилон-7, трансформировал башни замка, но Виктор уже ничего не воспринимал... Эх, отключить бы этот муравьиный канал. И вообще -- выключить компьютер и выйти на улицу, как в детстве. И там увидеть лица друзей. Настоящие. Смеяться, хлопать друг друга по плечам. На электробайках по деревне погонять, а потом -- в старый добрый аквапарк... Простая жизнь на лоне природы, где она?
  
  На правом мониторе услужливо всплыло меню: "Игры, конференции сервиса "Ностальжи"! Полная реконструкция любой исторической эпохи! Нецивилизованные секторы!"
  
  Виктор выругался про себя, выдергивая из уха клипсу. Никак не мог он привыкнуть, что эта штука теперь не только мысли сканирует, но и в диалог вступает. "Действительно, старею, -- с тоской подумал он и стащил с остервенением оба браслета. -- Позвонить бы Тому..."
  
  Том был последним человеком, с которым Виктор говорил по телефону. Может, они вообще были последними людьми на планете (не считая, конечно, жителей нецивилизованных секторов), которые использовали эту связь. Но с тех пор, как Том навсегда ушел в цифру, человеческого голоса в трубке больше не звучало...
  
  Хлопнула входная дверь, "фэйс-контроль", то есть чип в мозгу Виктора, идентифицировал личный код жены. Виктор развернулся в кресле, пытаясь направить свои эмоции в нужное для семьи русло.
  В дверном проеме возникла юная мулатка с золотыми волосами, в изумрудной тунике и с модными браслетами на босых ногах.
  
  -- Ну, как? -- Жозефина изобразила какое-то танцевальное па и приземлилась на диване, изящно закинув ногу на ногу.
  -- Ты опять в новом теле? -- в голосе Виктора не слышалось особого энтузиазма.
  -- Да! Каково, а? -- Жозефина щелкнула пультом, и из люка поднялось большое зеркало. -- Лучше, чем у Шейлы Думм! Индекс здоровья 97, и всего шестнадцать биологических лет!
  -- Может, оно еще и это... девственное?
  -- Обижаешь, -- Жозефина привычно выпятила нижнюю губку, что совсем не пошло к ее новому негроидному лицу, -- Я же помню, что тебе не нравится. Ну, давай, опробуем обнову, а?
  
  Она отвалилась на подушки и потянулась с блаженной грациозностью пантеры.
  
  -- Не хочется что-то, -- честно признался Виктор.
  -- Как? Опять?
  
  Жозефина села и нахмурилась.
  
  -- Понимаешь, я устал, я занят.
  -- Знаю я, как ты устал! Знаю, чем занят! Тебе никогда, НИКОГДА нет дела до меня!
  -- Ну, так уж и никогда, -- примирительно сказал Виктор, пытаясь увязать в мозгу образ этой девицы, которая выглядит моложе дочки, недавно напялившей на себя двадцатипятилетнее тело, с образом любимой когда-то жены.
  
  Не получалось. Когнитивный диссонанс -- вот как раньше это называли.
  
  -- Именно -- НИКОГДА! Два раза в неделю -- это разве секс? Мне приходится врать подругам, что два раза в день... Сейчас хоть краснеть не буду, на темной коже незаметно... Это же стыдно, как ты не понимаешь! Не знаю уже, какое нужно тело, чтобы тебя завести!
  -- Жози, не надо...
  -- Нет, надо! Сколько я могу молчать? Я специально искала подходящую негритянку, потому что ты все время там, в вирте, с этой, с этой...
  
  На глаза жены уже навертывались слезы.
  
  -- Да что за чушь? - Вскричал Виктор, -- Я -- в вирте? С кем?!
  -- Ой, не притворяйся, -- Жозефина вытащила платочек и высморкалась, -- она у тебя и сейчас на экране. В красных шортах. Думаешь, снял сенсоры -- и вроде как не при чем, я ничего не поняла?
  
  Виктор нервно засмеялся.
  
  -- Ну, Жози. Ну, ты даешь. Неужели забыла? Это никакая не "она", это наш Том, старина Том Мейстер... Просто в цифровой жизни он решил стать женщиной.
  -- Вот именно, что Том! Давай начистоту уж! Вы всегда с ним были прямо не разлей вода, даром что не геи! Не перебивай! Согласна, тогда в ваших отношениях ничего такого не было -- и неудивительно, Том всю жизнь в реале проходил в своем дурацком теле, потому ты в нем и видел только друга. А потом все изменилось...
  -- Хватит! -- рявкнул Виктор. -- Ничего не изменилось. Точнее, изменилось, но не так. Я тоскую по Тому, по реальному Тому, по живому другу, который меня понимал. Эта его виртуальная трансформация для меня просто мука. У меня и мысли не возникало любить его как женщину. Я его воспринимаю как мужчину...
  -- А, может, ты все-таки латентный гей? -- тихо спросила Жозефина. -- Может, мне мужское тело попробовать? Знаю, это не очень приветствуется в реале...
  
  -- Дура! -- Виктор уже не мог держать себя в руках. -- Да сколько ты тел не меняй -- ничего уже не изменишь! Потому что своего собственного, данного при рождении -- единственного, которое я любил, уже не вернешь!
  -- Так оно же было старое, -- жалобно промямлила жена, -- болело уже, а медицинские услуги для нас слишком дороги. У тебя же не было денег ни на пластику, ни на пересадку сосудов...
  -- Ну, да. Но можно было и народными средствами его поддерживать. Дедушкин лазер-массажер, гидромассаж, инъекции, сжигатели жира... Я-то держусь как-то.
  
  -- Хреново ты держишься, -- вздохнула Жозефина. -- Зря я тебя ревновала, прости. Вечно забываю, что ты в этой старой рухляди просто не можешь чувствовать себя нормальным мужиком. Небось, давление скачет, в боку колет, колени скрипят -- так ведь? Я помню своего отца в пятьдесят...
  -- Мне еще нет пятидесяти, -- вздрогнул Виктор.
  -- Нет, но скоро будет. Уже на самом деле скоро. И тебе больше нельзя затягивать с решением. Мой совет: выброси из головы эти дикие надежды на шестьсот шестьдесят седьмую. Хоть она теоретически для всех, никто еще из нашего сословия по ней не проскакивал. Денег нам не набрать, а мистер Ленски бережет квоту для своего сына. Вот увидишь... И не нужны никакие клиники, никакой мозговой апгрейд, никакие курсы подготовки к омоложению -- это только время и деньги. Просто поменяй тело. Молодой организм сам поможет тебе адаптироваться, и мы проживем еще долго и счастливо. Все так просто -- а ты вечно делаешь какую-то проблему на пустом месте!
  -- Не на пустом.
  -- Я знаю твои аргументы. Ты так рассуждаешь, потому что вырос в деревне, в нецивилизованном секторе. Ты зачат на супружеском ложе, рожден в роддоме и вскормлен молоком матери. Твоя семидесятилетняя бабушка вела блог в интернете и пекла пирожки в микроволновой печи. Ты сам про муравейник только в интернете и читал, а в вашем сельском клубе были игровые приставки 3D с уродскими шлемами вместо нормальных сенсоров. Тебе первый чип вживили в двадцать лет... Господи, на что я надеялась... Запала на твои бицепсы и на твой ай-кью, а ведь психолог в брачном агентстве предупреждал, что последствия трудного детства могут еще сказаться с возрастом...
  -- Хватит, ладно? - поморщился Виктор. -- Давай не будем. Это мои проблемы. Сходи куда-нибудь, развейся. Покажи свое новое тело подружкам, пусть лопнут от зависти. И в "Улей" загляни, коктейль выпей, потанцуй с молодыми парнями в реале. Твоему новому телу это нужно. Оно, правда, замечательное, просто у меня сейчас не тот настрой.
  
  -- Ты любишь меня, Вик? -- Жозефина невесомо скользнула по ковру и очутилась у мужа на коленях.
  -- Люблю, милая, -- ответил он, вдыхая незнакомый запах, -- Мне скоро на службу.
  -- Ну, ладно... Я возьму флаер, черный моб мне сейчас не к лицу.
  
  Она выпорхнула из комнаты, а он закрыл лицо руками.
  
  * * *
  
  Виктор знал, что он ненормальный. Не просто консерватор и ретроград (слыть консерватором было даже модно), а действительно ненормальный. У него была реальная фобия -- повод обратиться к психиатру, и он бы обратился, если бы сам не имел докторскую степень по психиатрии.
  
  Он знал, как сейчас принято лечить ксеносомофобии: пациента, упорно не желающего менять свое тело, отправляли на оздоровительный курс в цифру, причем подбирали для него какой-нибудь консервативный подмир, населенный исключительно людьми, а его самого делали членистоногим. Этот этап носил название "кафкотерапия". Дня три-четыре -- и пациент был рад любому человеческому телу. Далее на протяжении нескольких недель (или месяцев, в зависимости от тяжести заболевания и кредитоспособности заинтересованных лиц) больной проходил всевозможные виртуальные миссии в человеческом облике, примеряя разные расы, типы телосложения, иногда меняя пол. После тренинга пациент уже не так цеплялся за изначальное тело и без возражений менял его по достижении профессионального возрастного порога.
  
  Беда в том, что Виктор не мог пойти на лечение своей ксеносомофобии в вирте, потому что виртуальная реальность сама по себе тоже вызывала у него фобию. А это уже не лечилось. Пациентам, неадекватно ведущим себя в цифровом мире, просто определяли инвалидность, что накладывало запрет на большинство профессий. Виктор такой роскоши позволить себе не мог -- у него не было состояния, но были жена и дети, которых на пенсию по инвалидности не прокормишь. Он научился хитрить, организовывать свою жизнь так, чтобы минимум времени проводить в виртуальных мирах...
  
  
  Секретарша Леночка сегодня тоже пришла в чернокожем теле (мода, что ли, нынче такая?), и Виктор, отпуская ей изысканный комплимент, отметил про себя, что у Жози обнова все же классом выше. Даже испытал какую-то тайную гордость за жену и решил оказывать ей больше внимания. Хотя, кто ее знает - настроишься уже на негритянку, а она заявится китаянкой какой-нибудь... Нажав кнопку QS-связи на кулоне, он подумал: "Встретимся в полночь, оставайся как есть! Пока работаю". И отсоединился.
  
  -- Мистер Бенц, там посетитель к вам. Уже час дожидается. Что ему сказать?
  
  Отдел Корпорации, который доктор Виктор Бенц имел честь возглавлять, носил официальное название "Службы психологической помощи клиентам, снимающимся с гражданского учета". На корпоративном сленге его называли короче -- отдел самоубийц.
  Конституция Демократической Земной Федерации гарантировала гражданам планеты как право на вечную жизнь в телесном или в цифровом формате, так и право на безболезненное прекращение оной, но многочисленные локальные законы и подзаконные акты ставили массу бюрократических препон.
  Так, например, снятию с учета вообще не подлежали граждане, не достигшие четырнадцати лет в исходном теле, от четырнадцати до восемнадцати -- требовалось согласие всех родственников и куча разнообразных справок из реала и Совета Виртуальных Миров. Взрослым же гражданам для прекращения существования своей личности достаточно было подтвердить отсутствие долговых обязательств в сумме, превышающей расчетную стоимость текущего тела. Однако по инструкции следовало отводить какое-то время на раздумье, предлагать варианты альтернативного бытия, и лишь по истечении этой, зачастую формальной процедуры, гражданин снимался с учета. Обсуждался только способ...
  
  
  -- Гм. Что за посетитель, из трудных?
  -- Нет, не думаю. Старик.
  -- А-а, -- протянул Виктор, подумав, что и его самого Леночка за глаза, вероятно, называет стариком, -- Через три минуты приглашайте.
  
  В начале карьеры Виктора интересовала психология клиентов. Он с живым участием вникал в их внутренний мир, анализировал ситуации, провоцирующие суицидальные намерения, даже искренне пытался отговорить (что в действительности не приветствовалось, так как Корпорация постоянно нуждалась в свободных телах для Банка), но после ряда неприятных моментов стал относиться к службе проще. Слишком много забот доставляла ему собственная психика, чтобы еще и в чужие проблемы вникать... Он провел квалификацию типов самоубийц, опубликовал несколько работ на эту тему, защитил диссертацию, написал учебник для студентов, вступил в должность заведующего Отделом и уже практически не имел дел с клиентами лично.
  
  Но сейчас был форс-мажор: сразу три ведущих специалиста подали заявления на снятие с учета (в Корпорации это называлось "заразились"), плюс отпускники, плюс ежегодная Конференция, на которую Виктор по известным только ему причинам предпочел отправить заместителя, -- короче, он опять вел прием.
  
  Быстро просмотрев вакансии Совета Виртуальных Миров, Виктор изобразил на лице профессиональное участие категории В. Посетитель вошел секунда в секунду.
  
  Это действительно был старик. За шестьдесят уж точно, а то и за семьдесят. Примерно таким был отец, когда Виктор видел его в последний раз.
  
  -- Как вам удалось продержаться до таких лет? -- непроизвольно вырвалось у Виктора вместо традиционного приветствия.
  -- А то! -- старик сверкнул глазами из-под седых бровей. - Я же в Заповеднике работаю, Дедом. Там нет возрастного ценза.
  -- Понятно, -- кивнул Виктор. -- А сейчас, стало быть... устали от жизни?
  -- Да нет, я бы не сказал, -- дед повел плечом. -- Сына устраиваю вместо себя. Пятьдесят ему в марте будет. Шестьсот шестьдесят седьмая статья ведь не про нас писана...
   -- И не про меня, -- сказал Виктор, видя, что дед украдкой посматривает на его мимические морщинки. -- Впрочем, это к делу не относится...
  
  -- Вы совершенно правы! - с готовностью закивал старик. -- Я все понимаю и, честное слово, не собираюсь отнимать у вас много времени! В моем возрасте период ожидания не обязателен, где расписаться за отказ от вакансий?
  
  -- Расписаться, -- Виктор слабо улыбнулся, -- а что, вы и расписываться умеете? Я сейчас выведу данные на ваш кулон... Принято? Теперь на том терминале, что слева, вставьте в любой красный порт... да, и палец приложите... ну, и как обычно.
  
  -- Ну, да, как обычно, -- ответил дед, нажимая на "нет" напротив всплывающих вакансий, не вчитываясь в текст, -- А там, в Заповеднике, у нас и компы старинные были, и пишмашинки, и авторучки, и дощечки с грифелем... Вы-то сами к нам, небось, только со школьной экскурсией приезжали, а больше и не навещали?
  
  -- Даже со школьной экскурсией не был, -- ответил Виктор. -- Я школу в нецивилизованном секторе закончил.
  
  -- Это чувствуется. Там образование лучше, у меня у самого супруга из нецивилизованного, она нам местечко в Заповеднике и присмотрела, я бы сам в жизни не догадался. Я еще в тридцать хотел с учета сниматься -- работы нормальной не светило, денег не было, а жена договорилась насчет Павильона Исторической Письменности в Заповеднике. Они ж своих вакансий в Систему не отправляют, надо лично договариваться, так сказать, глаза в глаза. Потом уж через Систему, задним числом... Ну, вот, вроде все. Правильно?
  
  -- Да, -- ответил Виктор, просматривая на своем мониторе документ, согласно которому мистер Айзек Здебен наотрез отказывался от трех вакансий в реале с предоставлением работоспособных тел и от семи в виртуале, подтверждая свое желание сняться с гражданского учета в связи с преклонным возрастом. -- Все правильно. Остается только способ. Вы уже выбрали? И последнее желание в виртуале?
  
  -- Так, молодой человек, слушайте меня внимательно, -- старик многозначительно поднял палец, -- Ваше дело -- снять меня с учета. Тело мое никакой ценности уже не представляет -- ни носить, ни на запчасти, ни на сыворотку, так?
  -- Да.
  -- Поэтому вы просто вынимаете у меня эту штуку из мозга... ну, где все мои данные, системы контроля и оповещения... как ее, склероз проклятый...
  -- Чип.
  -- Да, чип, спасибо. Нет чипа -- нет человека. Вы вынимаете чип, я сдам кулон и браслеты и пойду себе...
  
  -- Да как это? -- воскликнул Виктор. -- Вас же Система не будет видеть совсем! В лифте дверь зажмет или на улице первый же моб задавит... Может что угодно случиться! А у вас никаких прав ни на медицинскую помощь, ни на новое тело! Это же мучительная смерть! Когда можно безболезненно... Зачем вам это?
  
  -- Во-первых, я еще могу не попасть под моб -- меня сын у лифта ждет. Младший. А, во-вторых, я хочу умереть естественной смертью, пусть хоть мучительной -- такова, значит, судьба. Я не самоубийца.
  
  -- Мистер... э-э, Здебен! Прекращение существования по договору самоубийством не является, что подтверждает и Церковь Жизни Вечной, представитель которой проводит все полагающиеся таинства по исходе души...
  -- Какая Церковь? Эта, что ли, нынешняя? Я, знаете ли, старовер. Бессмертная душа может жить лишь в том теле, которое сам Господь дал при рождении, а прочее все от лукавого...
  
  Виктор вздрогнул. То, что говорил старик, перекликалось и с его собственным сумасшествием. Но он, в отличие от старика, не мог себе позволить произносить подобные мысли вслух. Да и думать их было лучше, сняв все сенсоры и выключив компьютер...
  
  -- Понятно, -- ответил он после паузы. -- В принципе, действующее законодательство не предусматривает ничего определенного по поводу тел с нулевой расчетной стоимостью. Термин "снятие с гражданского учета" хоть и подразумевает физическую смерть, но случаи, подобные вашему, никак не оговорены... Видимо, потому что прецедентов еще не было. Мы можем пойти на это, не нарушая закона.
  
  -- Конечно же, доктор Бенц. Если бы я замыслил что-то противозаконное, то я бы не стал обращаться к вам, а просто ушел бы в нецивилизованный сектор. Спасибо. Мне бы хотелось оказать вам ответную услугу, но, боюсь, жизнь в Заповеднике вас не заинтересует. Да и вакансий Дедов в ближайшие два десятилетия не предвидится. Но, если окажетесь в крайней ситуации, свяжитесь с моим сыном...
  
  Виктор молча кивнул. Сам бы он в крайней ситуации, может, и согласился бы жить в Заповеднике, но ни Жози, ни дети на это не пойдут никогда. Йен не отключается от муравейника даже на время сна, а Гретта слишком честолюбива. Наличие отца, ушедшего в Заповедник, может сказаться на её карьере. Лучше сразу сняться с учета -- вполне легитимная профессиональная болезнь в отделе самоубийц.
  
  Виктор связался с Тиной Анкор и велел готовить дезимплантационную. Старик Здебен, попрощавшись, вышел навстречу оператору.
  
  Через час это будет человек без гражданских прав, человек-невидимка... Жалеть его или завидовать? Впрочем, раздумывать над этим времени не было (нет чипа -- нет и человека).
  На очереди был уже следующий посетитель.
  
  Точнее, посетительница.
  
  Девица с черной челкой, практически закрывающей один глаз, выглядела едва шестнадцатилетней. Хотя идентификационный код гласил, что ей уже исполнилось восемнадцать. Прямо сегодня, двадцать три минуты назад. И было очевидно, что эти минуты долгожданного совершеннолетия она провела в его приемной...
  
  Вот это был сложный случай. Судя по документации, личность девицы, не наделенной явными талантами, уникальной ценности для общества не представляла, а молодое здоровое тело стоило порядочно. С точки зрения выгоды для Корпорации, следовало бы немедленно снять ее с учета, пока не передумала. Однако могли быть и подводные камни. Семья девушки занимала то самое непонятное положение между VIP и средним классом, в котором так долго болтался шеф Виктора, мистер Ленски, и к которому причисляла себя Жозефина. По закону, это чудо, именуемое Фанта Сяо, имело полное право уйти из жизни, не спрашивая разрешения родителей, но если семья дорожит ею, Виктору когда-нибудь это может аукнуться. Двадцать лет назад он бы, не пытаясь даже взвешивать эти факторы, просто бросился бы отговаривать девушку -- независимо от того, кто ее родители -- упрашивал бы, анализировал ее жизненную ситуацию, подбирал варианты выходов, вкладывая всю душу, отнимая время у сна и у семьи, ставя под угрозу собственное благополучие... канули в Лету те времена.
  
  "А ведь я действительно старею" -- подумал Виктор, незаметно от посетительницы подсоединяя порт QS к Служебной Базе и рассылая мысленный запрос родственникам Фанты. Непосредственно мама с папой, вроде уже покойным, большой опасности не представляли, и даже бабушка в Министерстве Культуры, даже если она души не чаяла в любимой внучке, навредить по-крупному не могла, но вот с дядей в Департаменте Лояльности следовало считаться...
  
  -- Да все в порядке с документами, что вы там смотрите! Мне никто ничего не должен, и я никому ничего не должна! -- буквально прокричала Фанта Сяо, не дождавшись от доктора Бенца даже стандартного приветствия. -- И не пытайтесь меня уговаривать!
  -- А я и не пытаюсь, -- сухо сказал Виктор, -- по закону вам положено назначить срок на обдумывание вашего решения до двух календарных месяцев...
  -- От суток до двух месяцев! От суток!
  -- Я знаю. Придете через неделю, назначаю вам явку на 14-е, в 17.30...
  -- Через неделю? Да вы что?! Целую неделю, свихнуться! Я так долго ждала этого дня... Нет, это невозможно! Я не проживу целую неделю! Я не смогу!
  -- Сможете, мисс Сяо, сможете -- куда вы денетесь? Чего вы реально не сможете -- это покончить с собой.
  -- Чертов чип! -- выругалась Фанта. -- Так хочется разбить себе голову о стену -- а не пускает, блокирует.
  -- Правильно, -- кивнул Виктор, -- блокировка любых саморазрушительных действий -- а что вы хотели? Мы живем в цивилизованном мире, убивать себя об стену не принято.
  
  Фанта зарыдала. Виктор молчал. Минута, две...
  
  -- Нет, но что за безобразие?! -- воскликнула, наконец, Фанта, прервав рыдания. -- У вас тут служба психологической помощи суицидникам, а вы и не думаете мне помогать!
  
  -- Почему не думаем? -- спокойно переспросил Виктор. -- Настанет время -- поможем. Обеспечим максимально безболезненный и приятный переход в небытие в полном соответствии с вашим личным комплексом нереализованных желаний...
  
  -- Но, когда, КОГДА? Я уже устала ждать этого чертова совершеннолетия, поймите же! Полжизни только и думала: вот погодите, стукнет восемнадцать... Зачем через неделю приходить, зачем два месяца, зачем?! Ведь по закону МОЖНО через сутки!!!
  
  -- Можно, -- кивнул Виктор. -- По закону -- можно. Допустим, завтра мы вас тут убиваем. А послезавтра моя жена заявляется домой в вашем теле -- она у меня первая модница в районе, знаете ли. Челку, -- Виктор окинул взглядом иссиня-черные волосы посетительницы, -- подстрижет, вероятно, поднимет наверх, сиреневое платье наденет... коротенькое такое, а нижнее белье...
  
  -- Да вы издеваетесь! -- вскричала Фанта. -- Да как это можно!
  -- Девушка, -- устало сказал Виктор, -- если вам небезразлична посмертная судьба вашего тела, значит, вы абсолютно не готовы. Месяц в виртуале -- вот и все, что нужно для решения ваших проблем.
  -- Ой, чего я в этом виртуале не видела...
  -- Ипсилон-7 не видели, -- с видом знатока произнес Виктор.
  -- А что там? -- слез на лице Фанты как ни бывало.
  -- Много чего. В частности, есть абсолютно новое соревнование "Бесконечный суицид". Пока что рекорд - 341 способ самоубийства - держит парень по имени Макс Демин из Города 378-25...
  -- А где об этом инфа была?
  -- Пока нигде. Демоверсия. Испытывают до пятисот. Могу дать адрес в муравейнике. Надо?
  -- Да! Да! -- Фанта разве что не прыгала от нетерпения. -- Мы на Ипсилон-5 были -- крутой подмир, а про седьмой я и не слышала... даже Джордж Харлей адрес шестого с трудом добыл... нет, правда, там можно до бесконечности самоубиваться? На Омеге вон после сорокового способа идут просто вариации...
  -- Девушка, не сравнивайте шервак с пескоструйником, -- пробормотал Виктор, передавая адрес нового домена Тома, -- так ждать вас через неделю или где?
  -- Ой. Вы лучше, это, пока заявлению хода не давайте, можно? Да, можно? Ой, доктор Бенц, вы такая душка! Мне говорили девчонки, что вы гад, и вы действительно гад, но такоооой!.. А можно, я вас поцелую, пока это я, а не ваша жена, можно?.. Да нет, что это я... Ну, вы понимаете...
  -- Понимаю, -- Виктор изобразил на лице сдержанное желание по классу А, -- кьюэсируйте мне, если что. Побьете рекорд Макса Демина -- старина Том Мейстер откроет вам много интересного...
  
  Фанта, сладко взвыв при звуке этого имени, очаровательно улыбнулась напоследок и выбежала из кабинета.
  
  Виктор чувствовал себя довольно разбитым. Особенно, если учитывать, что дядя Фанты, мистер Дэн Чанг из Департамента Лояльности, ответил на запрос в стиле "я бы желал никогда больше не получать никаких сведений об этой девице, особенно в контексте родственных связей, которые меня очень и очень печалят". Но бабушка из Министерства Культуры отныне его друг навеки. Только вопрос: чем ему может помочь Министерство Культуры?
  
  
  * * *
  
  -- Папа, ты помнишь, что должен заехать за мной к Цакирисам? -- раздался голос дочери в QS.
  -- О, чёрт, -- выругался Виктор.
  -- Так я и думала, -- вздохнула Гретта. -- Ты хоть прилично одет?
  -- Дочь, может, обойдемся? Иван сам тебя отвезёт домой...
  -- Папа!
  Гретта послала ему возмущенный смайл в полкабинета размером.
  
  Виктор этого страшно не любил, тем более что так и не научился удалять графические изображения QS-постов из видимой реальности.
  
  -- Сотру, когда ты прикажешь секретарше подготовить тебя. Я слежу.
  
  Виктору пришлось вызвать Леночку.
  
  -- Есть там еще посетители на сегодня?
  -- По записи нет, но одна дама очень просит принять. Тридцатилетний ценз, надо полагать.
  -- Ох. Скажи, что сегодня никак, запиши на завтра.
  -- Я говорила уже, она не уходит. Ведь вы собираетесь к Цакирису? -- в голосе Леночки звучало столько восхищения, что Виктора едва не стошнило. -- Ваш костюм скоро будет, жду указаний по поводу обеда...
  -- Овсянки с маслом. И кефир, -- сухо ответил Виктор.
  
  Жуткий смайл растаял в воздухе, дочь отсоединилась, Леночка вышла, Виктор откинулся на спинку кресла.
  
  Жозефина тоже мечтала в юности войти в высшее общество, и у нее даже был какой-то VIP-приятель, но тут появился Виктор - и все карьерные помыслы были принесены в жертву ради любви. Оказалось, не навеки. Просто она передала свою идею-фикс дочери. Земная Федерация считалась государством равных возможностей, но давно минули легендарные времена, когда в реале можно было пробиться в элиту просто благодаря уму и талантам. Как-то так получалось, что все дороги для молодых и энергичных вели в виртуал. Там можно было реализовать любую мечту, если сумеешь набрать хорошую команду. Реал же был самым консервативным из миров. С того момента, когда жители Земли в прошлом веке единогласно проголосовали за Конституцию Идеального Мира, Служба Наблюдения за Реалом оказалась самым привилегированным классом на Земле, только сначала никто этого не понял. Да и сейчас простонародье наивно полагает, что миром правит избираемый ими Президент...
  
  -- Ваш обед, доктор Бенц.
  -- Спасибо, Леночка.
  
  Виктор на самом деле не любил овсянку. Но это была натуральная еда, она давала настоящее насыщение. К обеду у Цакирисов он не приглашен -- приглашена его дочь. Точнее, приглашен ее друг, этот сэр Иван Глотов, "с дамой". Гретта сама напросилась на роль дамы, убедив сэра Ивана, что ему не придется за нее краснеть. А девушек из гостей в высшем обществе забирают отцы, так у них принято. И, если Гретта поведет себя на уровне и отец не подкачает, сэр Иван, возможно, будет поддерживать с ней отношения в реале и впредь... а там, глядишь, и женится, ибо невесты в кругу VIP для него не нашлось и он приглядывается к "пограничной зоне". И Виктору вроде как следует показать, что он может вести себя в приличном обществе адекватно.
  Чего ему меньше всего на свете хотелось. Особенно сейчас. Снобизм ему всегда был органически противен. Но, если тебе под пятьдесят и ты не хочешь менять тело или уходить в виртуальный мир -- то либо снятие с гражданского учета, либо шестьсот шестьдесят седьмая. По которой возрастной ценз не имеет значения. По которой обеспечивается медицинское обслуживание, сыворотка молодости, и много еще чего за государственный счет. По которой проходят VIP-граждане.
  
  -- Ваш костюм, доктор Бенц.
  -- Спасибо, Леночка.
  
  Секретарша, однако, не спешила уходить.
  
  -- Хотите помочь мне принять душ и одеться? -- спросил Виктор, прищурив левый глаз.
  -- Да... то есть... вы шутите, должно быть? -- Леночка явно замешалась, -- Да, шутите. Я просто хотела сказать, что эта посетительница в приемной, идентификационный код I-
  DRU-6789-0576-267-104, отказывается уходить, не переговорив с вами лично. Может, воспользуетесь аварийным выходом?
  -- Что, она так страшна?
  -- Да нет, бывают и пострашнее, -- усмехнулась Леночка, -- но вдруг настроение испортит, а у вас такое мероприятие...
  
  И мечтательно закатила глазки. Это Виктора почему-то разозлило, но он сдержался.
  
  -- Благодарю за предупреждение, вы свободны. Насчет аварийного выхода -- подумаю.
  
  Виктор первым делом справился в Базе относительно посетительницы: некая Анна Бернс, реал-хореограф, не замужем, детей нет, 29 лет... Зачем для учителей танцев установили возрастной ценз в 30 лет -- загадка. Впрочем, вероятно, в данном случае дело не в цензе -- всякие актеры-танцоры обычно с удовольствием меняют тела, им же перевоплощаться положено. Несчастная любовь, скорей всего. Наверняка сложный случай, и лучше подумать об этом завтра. Тридцатник хореографу стукнет только через месяц, так что дело не к спеху. Надо настраиваться на вечеринку у Цакирисов.
  
  Виктор прошел через кабинет релаксации в душевую, освежился, нанес на всякий случай бреющий крем - вдруг эти VIP-персоны не признают и намеков на синеву, сунул руки в маникюрный бокс, нырнул в массажную ванну, опрыскался какой-то ерундой, которую Леночка принесла вместе с костюмом, и начал одеваться.
  
  Пожалуй, следует перед отлетом еще кофе выпить. Настоящего. Кофе-то там должны предложить, но он не должен выглядеть так, будто рад подачке. Пробыть в гостях следует не менее получаса, но никак не более полутора часов, чтобы забрать дочь до полуночи, иначе моветон. Карета превратится в тыкву и все такое. При необходимости поддерживать светскую беседу, но самому ни к кому не цепляться. Выглядеть естественно и непринужденно. Не набрасываться на еду, даже если будут настойчиво предлагать! Жозефина говорила, что это самая распространенная ошибка. Больно все у них вкусное, у этих VIP-персон, случайные гости с этой еды соловеют и теряют самоконтроль... Наверное, к кофе надо и пирожное какое-нибудь сейчас съесть. С натуральными сливками. И сэндвич с ветчиной, опять же натуральной, а не этой имитацией из пищепровода.
  Виктор послал заказ Леночке, постоял под теплым ветром, включил массаж и попробовал расслабиться.
  
  Получалось хреново. Во-первых, не верилось, что ему удастся произвести благоприятное впечатление на светское общество. Как говорила Жозефина, нецивилизованный сектор у него написан на лице. Во-вторых, будь он хоть потомственным лордом, этот Иван и не думает жениться на Гретте в реале. Молодежь сейчас вообще предпочитает браки виртуальные, которые никаким образом не влияют на родственные связи. Шестьсот шестьдесят седьмая Виктору не светит. По крайней мере, таким образом. Лететь на остров Цакирисов совершенно бессмысленно. Но нужно. Да еще и эта посетительница, учитель танцев, зачем-то приперлась в самую неудобную минуту...
  
  -- Доктор Бенц! Ваш кофе!
  
  Виктор вышел в халате в кабинет релаксации.
  
  -- Спасибо, Леночка. Посетительница, надеюсь, ушла уже?
  -- Нет, ждет.
  -- Что от шефа?
  -- Передал, что не хочет вас беспокоить. Возможно, он тоже заглянет к Цакирисам.
  -- Хорошо. Закажите глайдер класса "А". Уже? Спасибо, Леночка.
  
  Виктор съел сэндвич, выпил кофе с пирожным, тщательно оделся, всесторонне исследовал себя в зеркалах, посоветовался со Службой Имиджа, остался недоволен, вернулся в рабочий кабинет, вышел в приемную...
  
  -- Доктор Бенц!
  
  О, черт. Он забыл о посетительнице. Хотел же через аварийный. Теперь нужно служебную улыбку по классу... по классу...
  
  Он повернулся к посетительнице -- и буквально утонул в умоляющем взгляде бездонных темных глаз. Быстро стряхнув оцепенение, Виктор произнес служебным голосом:
  
  -- Прошу прощения, сударыня. Следовало оформить предварительную запись. Жду вас завтра в 17.00. А сейчас, извините, спешу. Всего доброго.
  
  Он отвернулся от нее и пошел к выходу, но ощущение этого взгляда не исчезало. Действительно, трудный случай...
  
  
  Глава 2
  
  
  Умница Леночка, конечно же, заказала ему правильный глайдер. До города 507-941 можно было во время полета спокойно медитировать в одиночестве, а в 507-941 его ждал пилот. Виктор вообще-то и сам умел управлять, но не очень уверенно. Так что лучше вручить свою судьбу профессионалу -- там, где закончится зона действия Единой Транспортной Системы и начнется зона VIP...
  
  Ответив на стандартное приветствие Пассажирской Службы, Виктор передал, что не возражает против изменения параметров полета в рамках класса А в случае нештатной ситуации и просит его не беспокоить, так как он намерен в течение расчетного получаса предаться сну. Экраны ЕТС и муравейника тут же погасли, интерактивная карта маршрута свернулась в угол, левый монитор попробовал было выставить меню последних композиций для релаксации, но Виктор погасил его, снял клипсу с браслетами, положил в карман и блаженно откинулся в кресле.
  
  Глайдер набрал высоту.
  
  Чтобы не думать ни о своих проблемах, ни о дочери, ни об этой странной посетительницы (Анна Бернс, реал-хореограф, 29 лет), Виктор стал размышлять о Леночке. "Умница девочка" -- так было принято называть ее в руководстве Корпорации. Хотя какая она девочка? Ей же сто двадцать семь лет...
  
  Она была в числе пионеров телообмена, или как это раньше называлось. Кажется, она работала секретарем у самого профессора Ричарда Ли, которым первым взялся за экспериментальную часть Проекта Флетчера. Да, интересные были времена. Теоретически уже никто не спорил с тем, что личность человека -- это уникальный цифровой код, который может быть не только воспроизведен в компьютерной программе, но и внедрен в организм другого человека, но применять это на практике никто не решался. Ученые, политики, общественные и религиозные деятели долго спорили, насколько оно в принципе гуманно, а тем временем катастрофически росло число самоубийств среди молодежи и подростков.
  Что характерно, эпидемия началась в развитых странах (тогда на Земле еще были разные страны), причем среди детей из достаточно обеспеченных семей. Психологи долго не могли понять, в чем дело, выдвигались самые разнообразные версии, пока кто-то не заметил, что все юные самоубийцы либо имели у себя дома сенсорную игровую приставку "Муравейник", либо посещали компьютерные клубы с подобными установками. Вот тут и началось: "запретить, изъять, производителей под суд", иски безутешных родителей, недоверие правительствам... И вдруг "умершие" дали о себе знать. Широкомасштабно так дали. Вместо гугля в интернете стал грузиться муравейник.
  Жутко засекреченная программа Флетчера по переводу сознания в цифровой формат, оказывается, лежала в относительно свободном доступе в сети. Хакеры постарались, или кто-то из сотрудников лаборатории передал ключи посторонним лицам - определить не удалось. Факт, что в виртуальной реальности, оказывается, давно кипела настоящая жизнь -- не имитация пяти органов чувств, как со стандартными игровыми приставками, а полноценное погружение. В цифровом мире человеческие возможности оказались несравненно богаче -- и, в общем-то, неудивительно, что дети массово сбегали от родительского контроля и печальной необходимости выбирать наименее скучную из возможных карьер туда, где можно воплощать любые мечты. И, главное, можно жить бесконечное число жизней, меняя свой облик и пробуя все новые сверхъестественные возможности. Собственно, эти дети и устроили Глобальный Переворот... Но сколько тел тогда пропало понапрасну...
  
  -- Папа, ты уже в пути? -- раздался голос Гретты в QS. -- Хочу предупредить, чтобы ты не вздумал тут анекдот про ежика с пескоструйником рассказывать, Цакирис уже его поведал обществу. Лучше вообще без анекдотов и поменьше болтать...
  -- Хорошо, дочь. Я буду нем, как рыба.
  -- Ну, что ты все превратно понимаешь? Я вовсе не запрещаю тебе, просто -- прими к сведению. И еще -- если будут разговоры на исторические темы -- не заводись!
  -- Хорошо, дочь. Можно, я немножко отдохну?
  Гретта отсоединилась, а Виктор продолжил размышления на исторические темы. Этого-то дочь ему не запретит?
  
  
  ... Команде Флетчера пришлось несладко. Правительства стран показали полную несостоятельность. Безутешные родители, еще недавно разбивавшие "Муравейники" и требовавшие смертной казни их производителей, покупали новые, чтобы общаться со своими блудными чадами, а то и перебираться к ним. В общем, кто-то должен был разруливать ситуацию, ибо теперь следовало с большей ответственностью заботиться о безопасности серверов и сохранности информации, которая была уже не просто информацией, а вместилищем тысяч, миллионов, миллиардов живых душ -- и уже для этого нужно было обеспечить стабильность в реале. Государственные границы потеряли всякий смысл -- ведь виртуальные миры создавались исключительно по интересам, никакой национальной розни там не было, и граждане всех стран были в той или иной степени заражены виртом. На сайты правительств никто не заходил -- все сидели на форуме Флетчера. Стивен Ордоз тогда буквально на коленке набросал Схему Реального Мироустройства -- какие службы необходимы для поддержания равновесия между реалом и виртом, каково должно быть минимальное население планеты в телесном формате с раскладкой по отраслям, какие географические зоны больше подходят для тех или иных целей и каким образом следует упорядочить переход населения в цифру. Тогда проголосовали и за создание Демократической Земной Федерации, и за Соглашение с Советом Виртуальных Миров, и за учреждение Службы Наблюдения за Реалом, и за использование освобождающихся тел...
  
  -- Виктор, я в полночь не вернусь, мы тут до утра гулять собрались, -- вышла на связь Жозефина. -- Ты все равно будешь уставшим, ничего хорошего не получится. Обязательно передай от меня привет Глотовой-старшей.
  -- Я рад, что тебе весело. Как народ твою обнову принял?
  -- Шикарно! Но, похоже, в моду опять войдёт Азия. Можешь присмотреть подходящее тело, и так, чтобы Леночка твоя не опередила?
  -- Одно такое я уже сегодня упустил, -- ответил Виктор злорадно.
  -- Как? Она что, его купила уже?
  -- Нет. Отговорил хозяйку. Родня влиятельная.
  -- А-а... Тогда понятно. Ладно, зайчик, целую. Будь там умницей на приеме. Главное, руками не размахивай -- у Цакирисов везде фарфор и прочий антиквариат.
  -- Хорошо, дорогая. Встану в позу секьюрити у дверей и буду ждать, когда дочь изволит спуститься.
  -- Ну, что ты все превратно понимаешь? Я вовсе не командую тобой -- просто в вопросах этикета ты все еще недостаточно сведущ...
  -- Ну, да. И за ухом чешу левой ногой. Жози, дай мне отдохнуть, а?
  
  Жозефина отсоединилась. Все-таки Виктор надеялся на завершение вечера с женой -- но не скандал же теперь закатывать? Лучше думать о чем-то нейтральном.
  
  
  Ричард Ли первым провел транссоматию на практике. Леночке, тогда еще называемой не иначе как мадам Элен Лебрен, было что-то около шестидесяти лет, и у нее была какая-то неизлечимая болезнь. Во имя науки она пожертвовала собой -- после долгих колебаний переселилась в тело сорокалетней вдовы, отправившейся в виртуал вслед за сыном. Поначалу смущалась и носила подчеркнуто старушечью одежду, но уже через месяц попросила профессора подобрать ей "что-нибудь более гламурное". Профессор ответил, что в этом не разбирается, и посоветовал обратиться во вновь организованный Отдел ухода из реала. Леночка обратилась -- да так и осталась там работать, а когда Отдел разделился на Отдел перехода и Службу снятия с учета, предпочла работать с самоубийцами. Тела последних ценились дороже -- уходящие в виртуал теоретически могли заявлять права на оставленную в реале оболочку. На практике этого не случалось, но можно было пересечься в муравейнике: "Ты, дорогая, сюда погулять пришла? Как там мое старое тело, не жмет в талии?". Элен Лебрен говорила, что такие встречи бывают малоприятны.
  
  Леночка являла собой уникальный сплав вечной юности и вековой мудрости. По сути, работой Отдела заправляла она. Если кто-то не понимал, когда с ней надо обращаться, как с девочкой, а когда -- как с бабушкой, он вылетал из Корпорации в два счета, а то и до снятия с учета доходил. У Виктора, к счастью, получалось с ней ладить.
  
  -- Леночка! -- кьюэсировал он секретарше. -- Я вам сегодня уже говорил, что вы лучшая?
  -- Да, шеф, но можно и повторить. Я связалась с миссис Амандой Сяо, бабушкой сегодняшней клиентки. Старушка, -- Элен Лебрен произнесла последнее слово с особым удовольствием, -- уже у Цакирисов, и там она сразу же вас поймает и начнет рассыпаться в благодарностях. Вы уж потерпите. Зато дочка...
  -- Да, Элен, конечно. Что бы я без вас делал?
  -- А что бы я делала без вас? Вы мой самый любимый шеф из последних семи... или восьми? Память девичья...
  
  Оба засмеялись. Глайдер шел на снижение.
  
  * * *
  Пилот, встретивший Виктора в Транспортном Узле 507-941, явно был вышколен для работы с VIP-клиентами. Не то, что водители маршрутных глайдеров, курсирующих на границе с нецивилизованными секторами, которые орут на пассажиров и включают "Радио Шансон" на весь салон! Виктор, залюбовавшись морским пейзажем в иллюминаторе, даже забыл, что он в глайдере не один. И не сразу понял, что его любимая мелодия, всплывшая в памяти при виде живосписного острова в иллюминаторе, льется из динамиков, а не только прокручивается в мозгу...
  
  Да, живут же люди. Резиденция Цакирисов располагалась на острове 507-941-4. Мраморный дворец как нельзя лучше вписался в пейзаж. Причудливые скалы, пышная зелень, полоса пляжа, яхты у причала, лестницы с балюстрадами, античные статуи, фонтаны, беседки, гроты, трассы канатных дорог, взлетное поле... У Виктора защемило сердце, как это бывало в детстве и в ранней юности, когда он впервые отправлялся в незнакомый большой город или на курорт, и открывающиеся красоты рождали новые надежды... на что надеяться теперь, на пороге рокового рубежа? Что эти хозяева жизни, едва увидев его, жутко полюбят и примут в свой круг? Смешно. Особенно смешно, что он сейчас не в той ситуации, когда можно искать утешения в собственной гордости и выставлять себя самодостаточным...
  
  -- Желаю приятно провести время, мистер Бенц, -- поклонился пилот, распахивая дверцу. -- Буду ждать вас на этом же месте.
  -- Вольно, приятель. Полчаса как минимум, чтобы искупаться, у тебя есть, -- улыбнулся Виктор, -- а, может, и больше. Свяжусь за семь минут до отлета.
  -- Спасибо, мистер Бенц! -- пилот аж просиял, продолжая стоять в подобострастной позе.
  -- Да беги же к морю, наконец! Пока эти девчонки со второго пляжа не ушли! На канатку я сам умею садиться, хочу немножко тут постоять в уединении.
  
  Пилот еще раз поблагодарил Виктора и пошел, через три шага перейдя на бег, к служебному лифту, чтобы спуститься прямиком на пляж для персонала, на котором нежились симпатичные девушки -- должно быть, горничные или операторы бытовой техники из дома Цакирисов. Виктору же следовало спуститься к дворцу на стилизованной под старину канатной дороге.
  
  Но он не спешил. Неизвестно, много ли осталось жить в привычном смысле этого слова, и нечасто выпадает возможность просто насладиться бытием. Голубое небо, лазурное море, буйная зелень, пение птиц -- и воздух, воздух! Живут же люди...
  
  А ведь Службу Наблюдения за Реалом стали звать VIP-группой сначала в ироническом ключе. Виктор попытался представить ту легендарную эпоху, когда все повально устремились в виртуал: кто за приключениями, кто за ушедшими детьми, друзьями, возлюбленными, кто -- спасаясь от земных болезней и зависимостей. Привычные ценности девальвировали -- власть, собственность, деньги имели смысл лишь в той мере, в какой за них можно было купить ключ к программе Флетчера. Пришлось объяснять народу, что, если все свалят в виртуал, серверы могут банально выйти из строя - а кому чинить? Конец света. Какие-то люди должны пожертвовать собой, взять ответственность за соблюдение порядка на планете, причем кому-то следует принять обязательство на пожизненное заключение в реале. Сам Флетчер в своем знаменитом проникновенном обращении к человечеству объявил, что ни сам он, ни дети его, покуда он жив, не оставят поста у Центрального Сервера. Благодарное человечество со слезами умиления наперебой предлагало поправки к списку привилегий Службы Наблюдения за Реалом, боясь, что иначе не найдется достаточно желающих добровольно отказаться от множества лучших миров... Аристо Цакирис вторым после Флетчера заявил о готовности принести себя в жертву всеобщему счастью...
  
  -- Папа, ты скоро? -- в голосе дочери сквозила нота нетерпения. -- Мы из-за стола встаем. Отец Дженни уже на террасе...
  -- Я сажусь в кабинку. Как раз выйду навстречу.
  -- Хорошо. А то как-то неуютно...
  -- Понимаю, дочь. Но, заметь, не я подал тебе идею лезть в это общество с его условностями.
  -- Ох, папа...
  
  Видимо, Гретту приняли у Цакирисов немного прохладно, и Иван не проявил знаков очень большой любви, раз она ждала отца с таким нетерпением... Что ж, может, и к лучшему. Полчаса за кофе на террасе -- и домой.
  
  Виктор питал слабость к тетраэдрам, поэтому пропустил шаровую и эллипсоидную кабинки. Проплывая над кронами апельсиновых деревьев, он сумел настроить себя на невозмутимо-деловой лад. При выходе непринужденно оперся о руку лакея и поднялся по лестнице розового мрамора, прислушиваясь к сердцебиению. Не стоит выглядеть запыхавшимся.
  
  -- Мистер Виктор Бенц! -- провозгласил дворецкий, и Виктор с изящным (как он надеялся) поклоном подошел к хозяевам дома.
  Леди Анастасия Цакирис протянула руку для поцелуя -- добрый знак, могла бы удостоить легким кивком.
  
  -- Очень рада вас видеть, мистер Бенц. Мне Аманда только что рассказала...
  
  Ах, да. Леди Аманда Сяо, бабушка Фанты. Леночка постаралась. Как все складывается, однако.
  
  -- Да что вы, миледи, не стоит упоминать...
  -- Почему не стоит? Я Фанту с пеленок помню. Девочке не повезло с матерью, но мы все до сих пор надеемся, что здравый смысл вернет ребенка в наш круг, мы готовы принять ее в любой момент. Бедная Аманда. Единственная внучка, вы понимаете? Страшно представить, что было бы, если бы вместо вас Фанте встретился бы какой-нибудь бездушный чиновник, который видит в человеке только стоимость тушки... Ужас...
  
  Леди Анастасии было, насколько Виктор помнил, девяносто четыре года. Выглядела она при этом в своем первозданном теле примерно ровесницей Виктора - благодаря сыворотке, косметической медицине и целебному воздуху острова, надо полагать. Но некоторые присутствующие здесь высокопоставленные особы, похоже, культивировали седину и морщины. Старый лорд Флетчер, например. Живая легенда и, между прочим, владелец примерно сорока процентов совокупной земной собственности. Правда, обитатели виртуала и те, кто живет в ожидании очереди на окончательный переход, по-прежнему не придают привилегиям VIP-класса никакого значения. Для Йена даже старина Том Мейстер - куда более значимая персона, чем старикашка Флетчер. И для этой Фанты, видимо...
  Хозяин дома, лорд Аристотель, тоже не особо боролся с процессом физического старения -- возможно, в угоду мега-боссу. Цакирис не только выглядел древним стариком -- он, похоже, не мог уже и ходить, ибо не вставал со своего шагающего кресла.
  
  Леди Анастасия поймала взгляд Виктора.
  
  -- Да, милый друг, таково бремя смертного человека. Аристо с Биллом Флетчером договорились стойко переносить все тяготы реала -- в качестве платы за всеобщее счастье. Принимают сыворотку только для поддержания жизненных сил. Хотя, мне кажется, Билл этим не ограничивается. Приглядитесь к нему -- по-моему, он просто красит волосы в седой цвет... Впрочем, забудьте. Я вам ничего не говорила. А вот и Аманда!
  
  
  Леди Аманда Сяо относилась к дамам, подчеркивающим свой почтенный возраст. К тому же, она была в пожизненном трауре: длинное черное бархатное платье с вырезом, правда, несколько глубоким, но зато очень узким, седые пряди в иссиня-черных волосах, скромно забранных в узел, поддерживаемый строгой бриллиантовой заколкой, и больше никаких украшений, если не считать инкрустации на сумочке и туфлях. Сразу было видно, что этой леди больше сорока лет...
  
  -- Не вздумайте говорить ей, что она хорошо выглядит, -- томно шепнула Анастасия Виктору на ухо, обдав его горячим дыханием, -- скажите лучше, что годы и невзгоды придают ее облику величественность. Она и раньше была синим чулком, а сейчас, в свои семьдесят три, строит из себя столетнюю...
  -- Спасибо, леди Стаси, -- шепнул Виктор, -- в наши-то с вами годы, когда и сами уже немолоды, бывает трудно общаться со стариками...
  
  Вряд ли леди Анастасия была столь наивна, что полагала, что Виктору неизвестен ее истинный возраст, но проскользнувшая в уголке губ тень улыбки и легчайшее рукопожатие выразили благодарность за комплимент. "Я веду себя, как светская сволочь" -- подумал Виктор и устремился навстречу Аманде.
  
  -- Леди Аманда, -- выдохнул он, изобразив проникновенный взгляд, -- я просто не знаю, как...
  -- Ах, не говорите! -- махнула рукой леди в черном. -- Не говорите, ничего. Сам Бог мне вас послал. Столько бедствий выпало на мою долю, и сейчас еще Фанта... Мой сын, мой бедный младший сын - вы, конечно, все знаете о нем?
  -- Представьте себе, нет. Не было времени, -- честно ответил Виктор. -- Я, как только узнал, что эта девочка -- ваша внучка, сразу связался с вами, не вникая в подробности...
  -- И правильно. Если бы она заметила, что вы изучаете родословную, у нее бы ни осталось ни грамма доверия к вам. Мой бедный младший сын женился на девушке не из нашего круга... Нет, я далека от сословных условностей и не против неравных браков в принципе, но просто это такая ужасная женщина, что вы и представить себе не можете... Да-да, не можете! Она третировала бедного Майка и в реале, и в вирте... Никто не знал, что с ним. Был человек -- и пропал. Говорят, в виртуале можно как-то изменить идентификационный код. Меня пытались убедить, что он там жив, и я бы рада была в это верить -- но, увы. Тело его умерло. Совершенно мертвое, не в анабиозе... я его похоронила в своем парке, по старому обычаю...
  
  Аманда Сяо смахнула слезу.
  
  -- Соболезную, леди Аманда, -- Виктор действительно был потрясен.
  
  Несмотря на то, что "снятие с учета" было его профессией, смерть он видел только в детстве в нецивилизованном секторе. Смерть и похороны. Дед, затем бабушка, дядя Коля Сидоров, старый Джо Бассет, Арам Мкртчян... Они умирали по-настоящему.
  
  А снятие с учета больше напоминало простой сеанс погружения в виртуал: самоубийца заказывал последнее желание, виртуальная служба создавала соответствующий мир, клиент подключался к муравейнику, запускалась программа, а тело в анабиозе увозили представители Банка или медики. Какое-то время на мониторе можно было наблюдать уходящего, держать с ним связь - некоторые по ходу вносили коррективы в сценарий "последней вечери". Потом выплывал экран "Приватная информация", а следом -- "Конец игры". Тут зажигали по древнему обычаю восковые свечи, священник читал канон, минута молчания, потом выносили погашенный чип на алой подушечке и отдавали родственникам - если таковые присутствовали. А далее -- внесение изменений в базы данных, обычная текучка.
  
  Виктор представил себе, каково это действительно -- обнаружить мертвое тело сына перед экраном "Конец игры". Это был один из его личных кошмаров, когда Йен на все выходные уходил на полное погружение в муравейник и пребывал в анабиозе. "Ой, ну что ты все по приборам-то следишь? - не понимала Жозефина. -- От этого еще никто не умирал..." Умирал, как выяснилось. Лорд Майкл Сяо. Просто информация о приватной жизни VIP-класса не всегда становилась достоянием общественности...
  
  -- Вот, -- Аманда будто читала его мысли. -- Вы меня понимаете. Тут не обошлось без Божьего промысла, поверьте старухе. Эта дрянь, жена Майка, ненавидела и меня, и все наше общество. Сэр Ричард не одобрил брак, но Майк все равно на ней женился. Сказал, что свобода и любовь ему дороже матери, а причастность к Службе Наблюдения для него скорее позор, чем привилегия... Ну, молодо-зелено. Его у нас в любой момент готовы были принять обратно, даже с такой женой, тем более что ребенок сэру Ричарду понравился, Фанту мы всегда числили своей, хоть мать и запрещала ей общаться с родней мужа. Думали, вырастет девчонка и все поймет. А она -- вон как! -- решила из жизни уйти. Каюсь, я сама могла бы быть терпимей, мягче, дипломатичней... Но, к счастью, не все еще потеряно. Сам Бог нам послал вас, мистер Бенц!
  -- Да не стоит, -- начал было Виктор, но Аманда с пылом перебила его:
  -- Стоит! Вы не представляете, как много вы сделали... и как много вам еще предстоит! Нас мало, мистер Бенц, вы даже не представляете себе, как мало нас, реалистов. Браки внутри клана грозят генетическими заболеваниями, нашим внукам и правнукам все труднее находить себе достойные пары. Скажу сразу, дочь вашу в качестве кандидатуры в супруги сэра Ивана сэр Ричард не одобрил. Иван, конечно, может не послушаться, но речь сейчас не о нем. Речь о Фанте. Надо во что бы то ни стало удержать ее на этом свете. Ни Иван, ни любой другой юноша из нашего круга влияния на нее иметь не могут. Но есть вы, и есть ваш сын...
  -- Гм... подождите, леди Аманда, у меня голова кругом идет. Вы сватаете Фанту за Йена, или мне пригрезилось?
  -- За Йена. Или, если он не готов, за вас.
  -- Я женат. Разводы по закону, конечно, не запрещены, однако не одобряются в обществе. И моя супруга, если вы знаете, находится в дальнем родстве с...
  -- Это неважно, поверьте. С некоторых пор ваша супруга для нас персона нон грата. Впрочем, что я говорю? Я так волнуюсь, забегаю вперед... Давайте, подойдем к хозяйке. Анастасия, голубушка! Покажем нашему гостю вашу коллекцию китайского фарфора?
  -- Да, конечно. Не сомневаюсь, Аманда, что вы с вашими познаниями могли бы быть лучшим гидом, но мне хочется показать Виктору мои вазы самой, как хозяйке дома.
  
  Анастасия, обдав Аманду ледяной улыбкой, взяла Виктора под руку и повела во дворец.
  
  -- Простите уж, что увожу вас от кофейного стола и от дочери -- не думаю, что они вас интересуют больше, чем китайский фарфор. Что вам Аманда сказала?
  -- Ну, -- Виктор пребывал в некотором замешательстве, -- о сыне своем, о внучке..
  -- Сватала Фанту? -- быстро спросила леди Цакирис.
  -- Да, намекнула относительно Йена. Сказала, что Гретта кому-то там, -- Виктор, сам не зная почему, не стал упоминать имя Ричарда Ли, -- не понравилась, и что брак ее с лордом Глотовым под большим вопросом... Впрочем, я и сам считал это блажью...
  -- Так, это несущественно.
  -- А что существенно?
  -- Лишь то, насколько вы сможете оценить наш китайский фарфор... шучу.
  
  Анастасия повернулась к нему и заглянула в глаза.
  
  -- Виктор, что вы можете сказать о моем муже?
  -- Что сказать? Великий человек. Проходить его биографию по истории и увидеть воочию - большая честь для меня...
  -- Бросьте. Я не об историческом персонаже спрашиваю, а о той старой развалине в шагающем кресле... Нет, не отвечайте! Может, мы с вами никогда больше не увидимся. Вот перед вами я, а моего мужа вы видели. Что скажете?
  
  Анастасии Цакирис было девяносто четыре года, и семьдесят из них она была замужем. Видимо, муж не баловал ее вниманием даже в те времена, когда в принципе мог - он был слишком погружен в идеальное мироустройство. Анастасия Цакирис выглядела едва на сорок пять, при этом выглядела прекрасно. Виктор, проклиная себя за то, какая же он все-таки, как выяснилось, сволочь, без слов притянул ее к себе за упругую талию и прильнул к ее жарким алым губам... "Анна Бернс, реал-хореограф, двадцать девять лет" -- почему-то всплыло в памяти, и мысленному взору предстали другие глаза и другие губы. Анастасия была очаровательна в своей бирюзовой с золотом тунике, но Виктор представил себе, скольких молодых (и не очень) людей целовала она на этой мраморной лестнице за последние семьдесят лет, пока ее муж занимался государственными делами, и запыхавшееся сердце вернулось на место.
  
  -- Вы очаровательны, -- глухо сказал он, отстраняя ее от себя.
  -- Вы, знаете ли, тоже. Несмотря на то, что вы многого не знаете. Правда, мне будет искренне жаль, если вы не сумеете... если вы не войдете в наш круг. Вам ведь сорок девять лет, два месяца и четырнадцать дней? Пятьдесят -- ваш последний порог, дальше только тело менять... А у вас замечательное тело, жалко пускать на запчасти, правда. Если три раза в день пить сыворотку, вас бы лет на сто хватило, а там бы и новые технологии подоспели... Впрочем, забудьте. Я вам ничего не говорила. Вот в этот зал, пожалуйста. Заходите, обозревайте. А я вас оставлю.
  
  И упорхнула куда-то в полумрак с грацией юной девушки.
  
  Виктор остановился возле дверей. Так. Что с ним, собственно, произошло? Прилетел забирать дочку, а попал в лапы светских старух. Леди Аманда ищет мужа для внучки, леди Анастасия ищет любовника. Однако ни та, ни другая сами по себе решающего голоса не имеют. Хозяин дома не проявил желания переброситься с Виктором хотя бы парой слов -- это очевидный минус. Не говоря уже о лорде Флетчере, который и взглядом гостя не удостоил. Впрочем, Виктор и не надеялся. От него требовался минимум -- забрать провалившуюся на смотринах дочку, и потом уж дома пытаться отключаться от гнева несостоявшейся невесты и возмущенной жены. Впрочем, жена гуляет до утра -- это даже кстати. Может, ему тоже загулять? С Анастасией, например...
  
  Виктор отворил полированную дубовую дверь. Так и есть, зал, уставленный историческими ценностями, освещен лишь призрачным светом галогенных канделябров, а то и натуральных свечей, не поймешь... И ему тут нужно все обозреть и, вероятно, сделать какие-то выводы. Может, в расположении ваз что-то зашифровано, а, может, в росписи...
  Виктор, к своему стыду, совершенно не владел китайским, за исключением тысячи общеупотребительных во всеобщем языке слов. Да и ту жалкую тысячу разбирал только в устной речи да в транслитерации латиницей или кириллицей. Иероглифическим письмом не владел совершенно. Хуже среднего школьника младших классов. В его родной деревне это не преподавалось, а потом как-то не удосужился. Что теперь, фотографировать таблички под экспонатами, переводить в фотоворд, запрашивать перевод? Наверняка за ним следят разнообразные системы наблюдения... Сенсоры в кармане, но кто их, випов, разберет, как они подключаются... Впрочем, вот уже первая странность: чип определил зал как безлюдный, а ведь там в нише кто-то сидит... Оба-на!
  
  Блямц!
  
  Предупреждала же Жозефина: не размахивать руками, у Цакирисов везде фарфор. Блин. А он размахался. Небось, династии Минь ваза... Вот влип-то. Впрочем, Аманда что-то говорила, что Жози сама тут персона нон грата с некоторых пор... Может, тоже вазу когда-то разбила?
  
  В общем, нечего тут уже ловить и нечего терять... Но в нише определенно кто-то есть. Глаза, постепенно аккомодировавшиеся к слабому свету, разглядели седые бакенбарды, лысый череп, черные глаза под кустистыми бровями...
  
  -- Сэр Ричард Ли? Это вы?
  -- Я не сомневался, что вы-то меня увидите и узнаете. Не обращайте внимание на вазу, это всего лишь речной песок. Вы удивлены, что нашли меня здесь?
  -- Да... то есть нет... Дворец Цакирисов -- вполне подходящее место для встречи с вами, но я удивлен, что вы... вы появились так внезапно... то есть, вы тут уже были, но я не получил идентификационного кода...
  -- Да, Виктор, да. У меня нет чипа. Я был первым человеком, имплантировавшим эту штуку в мозг, и я же стал первым, от нее избавившимся. И то, и другое -- во имя науки.
  
  Лорд Ли щелкнул пультом, и зал озарился нормальным светом.
  
  -- Вы нам могли бы подойти, Виктор. Еще вчера я бы с уверенностью сказал -- вы нам подходите. Очень жаль, что мы пропустили вас на рубеже вашего сорокалетия, тогда бы еще и дочь... впрочем, что теперь говорить. Виктор, у нас проблема: нас мало. Каждый человек на счету, но далеко не всякий подходит. Вы подходите, но возникли некоторые обстоятельства... Может, я и сам бы на вашем месте поступил бы точно так же... Скорее всего, именно так бы и поступил. Увы, для окончательного решения банально не хватает информации. Сейчас мне нужно было просто посмотреть на вас и дать вам понять, что пресловутая шестьсот шестьдесят седьмая практически в ваших руках. Нужны новые семьи, нужно здоровое потомство. У вас есть сын, да и вы сами еще можете внести неплохой вклад в генофонд человечества. От вас требуется только безусловная лояльность. Еще вчера я бы вам сразу все рассказал, но... впрочем, подождем. Как там Леночка?
  -- Умница девочка, -- привычно ответил Виктор.
  -- Да. Девочка, -- сказал сэр Ричард, -- а я, представьте, помню ее бабушкой. Леночка могла быть нашей, и долго оставалась нашей, но она... впрочем, это еще не доказано. Ладно, не будем отвлекаться. Виктор, посмотрите мне в глаза. До истечения срока по цензу вам остается девять с половиной месяцев. Этот срок, как вы понимаете, сам по себе ничего не решает. Я даю вам месяц, чтобы определиться. Если вы с нами, если готовы принять на себя так называемое бремя смертного человека, управляющего судьбами бессмертных, вы свяжетесь со мной ровно через месяц с вашими предложениями. Надеюсь, они будут серьезны и конструктивны. И запомните, главное -- лояльность. Увы, при сложившихся обстоятельствах ничего пока больше сказать не могу. Главное, чтобы вы поняли: лично для вас дверь открыта. Войти в нее или нет -- зависит только от вас. Всего доброго.
  
  * * *
  
  -- Ты все-таки разбил вазу! -- в дверном проеме возникла фигура дочери. -- Ох, ну что за отец.
  Сэр Ричард кивнул Виктору и закрылся бумажной книгой, будто его и нет вовсе. Виктор широкими шагами направился к дочери.
  
  -- Пойдем, Гретта.
  -- Нет, ну что ты вообще сюда поперся? Где ты воспитывался? Ну, да, в деревне, можешь не отвечать. Разве с таким отцом сделаешь карьеру? Не зря мама волновалась. Нет, ну зачем ты вообще сюда пошел, зная свою неуклюжесть? Тебя что, звали? Ты должен был подойти к Глотовым, а где тебя носило, а? И волосы растрепаны, галстук набок -- трындец. Пьяный пилот, а не папаша. Как я тебя родителям Ивана покажу? Удобный момент упущен, они там сейчас за карточным столом. Можешь встать поодаль и как бы наблюдать за ходом партии, только локтями не двигай, там амфоры...
  -- Гретта, мы летим домой. Твой брак не состоится.
  -- Да ладно тебе психовать. Ты можешь еще попытаться загладить свою неловкость.
  -- Не имею ни малейшего желания. Ленски тоже, что ли, за карточным столом?
  -- Не помню, не смотрела. Вот еще он как выгонит тебя с работы, не дожидаясь срока -- что делать будешь, а?
  
  Мистер Ленски, впрочем, сам поднимался навстречу.
  
  -- А ты, Виктор, неплохо смотришься. Может, отвезешь ребенка и вернешься, а? Я бы хоть отдохнул от... Впрочем, как знаешь. Как сэр Ричард?
  -- Впечатляет.
  -- Ладно, обсудим все на днях. Много работы, Виктор, ты даже не представляешь, как много работы нас ожидает. Можешь взять на завтра отгул, а в понедельник все обсудим. Я в тебе практически уверен. Всего доброго. Чудесно выглядите, мисс Бенц, серебряный цвет вам к лицу.
  
  -- Спасибо, -- улыбнулась Гретта.
  
  Мистер Ленски направился к залу с вазами, а Виктор, не слишком изящно схватив дочь за руку, потащил ее вниз, на ходу вызывая пилота.
  
  -- Ну, как ты себя ведешь? -- ворчала дочь. -- Объясни вообще, что происходит...
  
  Виктору было не до объяснений. Он еще даже и не знал, в каком тоне отныне будет разговаривать с дочерью и с женой. Намеки, сквозившие в речах высокопоставленных особ странным образом переплетались со словами Деда Айзека Здебена, и его, Виктора, личным бредом... Надо попытаться по возможности трезво оценить обстановку. Почему события этого дня так странно переплелись, случайны ли совпадения?
  Правда, трезво оценить что бы то ни было под аккомпанемент ворчания и сопения дочери не представлялось возможным. Всю дорогу до дома Виктор раскладывал пасьянсы - и ни один не сошелся...
  
  Судьба устроила ему очередной крутой вираж. Вероятно, следовало возблагодарить ее за открывающиеся возможности, выразить свою безоговорочную лояльность Службе Наблюдения и принимать подарки. То есть, попросту говоря, продаться с потрохами -- но продаться за самую высокую цену, которая только возможна, если выбираешь реал. Или смотреть на все это просто как на ступеньку в карьере после долгого застойного периода? Шеф ведь говорил, что предстоит много работы, так? Основатели VIP-класса все-таки стареют, хоть и весьма замедленными темпами, на детях гениев природа хорошо отдохнула.
  Мистер Ленски и прежде поговаривал, что Корпорация, возможно, сольется с Министерством Трудовых ресурсов для улучшения координации телооборота. Раньше Виктор воспринимал это так, будто бы они просто перейдут под юрисдикцию Цакириса, но, посмотрев сегодня на престарелого лорда Аристотеля, понял, что тому уже просто банально трудно нести ответственность, он и перекладывает все на плечи мистера Ленски, которого вот-вот пожалуют в лорды. А Виктор, стало быть, переезжает в кабинет шефа...
  Стоп. Для высшего руководства возрастной ценз автоматически продляется до шестидесяти лет. Если дело только в этом, ему и нужды нет входить в клан -- можно ведь просто быть наемным работником. Или после реорганизации будет нужен допуск секретности уровня Z? Возможно. Плюс - вырождение династий, им действительно требуется вливание свежей крови... Вот приспичило этой Фанте именно сегодня самоубиваться, так бы этим старцам и в голову не пришло приглашать его в родню... хотя нет, Гретту-то они проверяли. Эх, был бы у него сейчас этот допуск Z -- можно было бы просто посмотреть в компьютере текущую раскладку резервов, и все стало бы ясно. Шеф, возможно, этот допуск уже получил -- но шефа Виктор не увидит до понедельника...Так или иначе, ситуация не столь и необычна. Давно известно: если начальство с тобой ласково, значит, предстоит много работы. Проходили уже, причем неоднократно.
  
  -- Папа, ты что, спишь? Приехали уже!
  
  Глайдер приземлился на площадке у загородного дома. Виктору очень хотелось высадить дочь, а самому отправиться на городскую квартиру, чтобы побыть одному со своими мыслями, но он со вздохом нажал "конец рейса, оплатить" и вышел. В городскую квартиру могла ввалиться Жозефина. А ему еще следовало бы поговорить с Йеном.
  
  Глава 3
  
  Сын, как всегда, зависал в муравейнике. Хорошо хоть, не в глубоком анабиозе, а то пришлось бы самому отправляться за ним в виртуал, а Виктор этого очень не любил. Воткнув кулон в порт компьютера, Виктор кьюэсировал сыну, что есть серьезный разговор.
  
  Экран "Приватная информация" замигал и свернулся, и на мониторе появилась заспанная физиономия.
  
  -- Бать, ты чего, а? Поспать уже не даешь?
  -- Спать надо в своей постели, -- строго ответил отец.
  -- А я где, по-твоему?
  -- В компьютерном кресле. И кот, которого ты сегодня не покормил, уже ест большой палец твоей левой ноги.
  -- О черт!
  
  Лохматая голова на мониторе встряхнулась -- и через секунду это же движение произвел оригинал.
  
  -- Ну, и где кот? Палец на месте. Опять ты наврал?
  
  -- Йе-е-ен, ну-у ты-ы-ы чо-о-о? -- раздался сонный девичий голос из динамиков.
  -- По домам, Марта! -- быстро скомандовал Йен, и экран вновь закрыло окно "Приватная информация".
  
  -- Так зачем ты меня вытащил-то? -- спросил сын, протирая глаза. -- Кота кормить, что ли, больше некому? Кот мог бы и сам уже научиться добывать себе кискас из пищепровода... И где этот кот? Не вижу.
  
  -- Ладно, не в коте дело. Гретта его накормит. Мне надо серьезно поговорить с тобой, сын.
  -- Время, конечно, выбрал самое подходящее для нотаций. Ну, давай, говори. Только не возмущайся, если я завтра по твоей милости завалю экзамен.
  -- Если завалишь, то исключительно по своей вине, -- веско произнес Виктор, -- но сейчас это несущественно. Скажи, сын, как ты относишься к тому, чтобы жениться?
  -- Оба-на! Бать, ты чо, совсем опух? Исторического кино насмотрелся? Скажу завтра Марте, обхохочется...
  -- Йен! Настройся, пожалуйста, на серьезный лад. Эта Марта тут совершенно не при чем. У тебя есть возможность раз и навсегда устроить не только свою судьбу, но и будущее всей семьи, женившись на девушке, принадлежащей к VIP-классу. Что ты на это скажешь?
  
  Йен пожал плечами:
  
  -- Никогда не думал ни о чем подобном. Честно скажу -- мне эта твоя идея не нравится. Випы же не могут уходить в виртуал навсегда, так? Ну, они в этом мире круче всех, у них всякие навороты -- но все равно фигня все это. Они даже тела менять не могут, половина из них -- дряхлые старики! Какая радость от такой жизни?
  -- Ну, дряхлыми стариками становятся только те, кто сам этого хочет. Стивен Ордоз вон каким был, таким и остался, помолодел даже.
  -- В вирте все равно круче. Это ты цепляешься за реал и за свою тушку, потому что... ладно, не буду уподобляться матери. Если бы ты хоть раз побывал на полном погружении, то понял бы, какая фигня -- реал. На Ипсилоне-7 только думаешь -- а оно уже все создается. А какие ощущения! В реальном языке даже слов нет, чтобы передать. Реал -- это бледная тень. Ну, представь, что тебе всю жизнь надо таскать бревна в тропических болотах, не снимая тяжелого водолазного костюма без терморегуляции. Вот реал по сравнению с виртом -- примерно так же. Ты ради меня стал бы всю жизнь в водолазном костюме париться?
  -- Сын. Никто ж не будет запрещать тебе погружаться в твой любимый виртуал в свободное время...
  
  -- Ага, -- скептически усмехнулся Йен, -- какой кайф в погружении, если ты будешь меня по-прежнему в любой момент за уши вытаскивать.
  -- Йен. Если ты женишься, я тебя за уши вытаскивать из виртуала уже не буду.
  -- Ну, да, ты не будешь. Будет жена. Еще хуже. Спасибо.
  -- Да она такая же дура, как и ты! Тоже будет зависать. Будете на пару валяться в креслах, а прислуге поручите отгонять котов от ваших ног. Идиллия просто, не находишь?
  
  Йен подозрительно посмотрел на отца.
  
  -- Нет, ты определенно что-то не то скурил. Шутишь или серьезно?
  -- Да я сам не знаю, -- честно признался Виктор, -- просто тебя сегодня сватали за одну блудную девицу, которую высшее общество жаждет видеть вернувшейся в свет в качестве замужней дамы.
  -- Что за девица-то?
  -- Некая Фанта Сяо. Леди Фанта Сяо.
  -- Эта китаеза, что ли? Видел ее сегодня мельком, она как раз голову о стену разбила. Ух, кровищи было! Мозги так -- плямц! -- и сползли по стенке...
  -- Что?!!
  -- Да на Ипсилоне, в "Бесконечном суициде"...
  -- Ох, сын, ты меня напугал. Я подумал было -- на самом деле.
  -- Гы. Там это куда самее этого твоего самого дела. Завопила так, что скала обрушилась. Упертая девица, однако.
  -- Но она тебе хоть немного понравилась, а? -- с надеждой спросил Виктор.
  -- Как яд пила и сеппуку делала -- понравилось, пожалуй. Но не думаю, что этого достаточно для семейной жизни.
  -- Ты все-таки подумай, сын. Мы еще вернемся к этому вопросу. А сейчас, пожалуйста, ложись нормально спать. В постель.
  -- Скажешь, еще и душ принять, и зубы почистить?
  -- Не помешало бы.
  -- Ну лаааадно...
  
  Виктор вышел из спальни Йена без особой уверенности в том, что сын послушно пойдет в душ и ляжет в постель. Наверняка, опять подастся в муравейник... Глупый вышел разговор.
  
  * * *
  
  К дочери Виктор заходить не стал. Самым разумным сейчас было бы лечь спать, предварительно съев легкий натуральный ужин. Увы, натуральной пищи в доме не было. Не раз он думал, что, в принципе, можно было бы заняться садом -- убрать все эти клумбы с цветоидами, завезти нормальную почву, разбить грядки и самому выращивать овощи, благо и почва, и семена продавались на пограничном рынке. Некоторые так и делали, но Жозефина не желала терпеть подобного напоминания о деревенском происхождении мужа, поэтому о свежей зелени можно было только мечтать. Пришлось ограничиться благами цивилизации. Набрав на терминале пищепровода заказ и дождавшись сигнала, Виктор достал из камеры так называемый творожный кекс с медом, порцию кискаса для Макавити и большую кружку горячего молочного напитка "Здравствуй, сон глубокий!", который, по уверениям разработчиков, навевает дрему и способствует глубокому и здоровому сну.
  
  Не найдя кота (спит, наверное, где-то), Виктор поужинал в одиночестве, принял ванну с расслабляющим маслом и лег в постель. Однако здоровый и глубокий сон явно не спешил, несмотря на молочный напиток, нервную усталость и общую разбитость. Тревожные мысли затаились в уголках сознания, как детские ночные кошмары в темных углах. Они никак не формулировались в мозгу -- они просто были, готовые в любой момент выскочить, приняв самую ужасающую форму. Как там Том говорил -- "зубастая пасть вырастает из стены, покойники выходят из шкафа"?
  
  Виктор включил свет. Само собой, никаких пастей в стенах, никаких покойников в шкафу -- да и не было тут никаких шкафов в прежнем смысле этого слова. Просто нервы шалят. Надо с Томом поговорить. Хотя бы с тем, во что он превратился.
  
  Виктор включил компьютер -- наверное, он был последним человеком в цивилизованном мире, который не держал постоянно включенным компьютер в спальне -- подождал загрузки и связался с муравейником. Ни Том, ни Чак не отвечали. Какая-то девица, кажется, Софи, сказала, что они что-то делают с новыми доменами, а у нее нет личного допуска, и если Виктору так срочно необходимы мистер Мейстер и мистер Сиото, пусть он сам идет и ищет их, благо допуск у него есть.
  
  Виктор поблагодарил девицу и отсоединился. В виртуале он чувствовал себя вообще отвратительно. Может, поработать? Что там у него с перспективным планом... впрочем, какая разница - планы все равно изменятся с реорганизацией. Можно посмотреть резюме на вакансии: нужны три специалиста, плюс кто-то должен занять его место, когда он сам уйдет на повышение... или в расход. Нет, кадровый вопрос он тоже сейчас не решит, не зная, будет ли сам потом работать с этими людьми. Пока можно разве что текучку посмотреть. Что там у него?.. Ох. Анна Бернс, реал-хореограф. Вообще-то шеф сказал ему взять отгул, так что можно этой Анной Бернс не заниматься вообще. Пусть Сидор занимается. Или Натали. А он свободен до понедельника, да. Отдохнет, отоспится... только бы уснуть. Сидор всяко не будет уговаривать клиентку остаться в живых, у него на первом месте -- план по телам. Да и Натали, пожалуй, не будет -- ее человеколюбие распространяется большей частью на мужчин. Ну, и ладно. Не его проблемы. Он вообще не должен был встречаться с этой женщиной, не должен был видеть ее умоляющих черных глаз. Глупо, конечно, устанавливать такой ценз для учителей танцев -- это же не стриптиз в ресторане. Менять тело, когда оно в самом расцвете, а новое пока еще обучишь... Нет, это ускорение телооборота -- явно перегиб.
  
  Ладно, если все сложится нормально -- нужно будет выйти с предложением пересмотреть сетку цензов. Сэр Ричард ждет Виктора с предложениями через месяц... а у Анны Бернс срок как раз истечет... Нет, это не аргумент для сэра Ричарда, слишком мелкий и частный случай.
  
  Нельзя забивать голову мелочами и позволять эмоциям управлять своими решениями -- так? Так. Нужно, прежде всего, быть в форме. Каждый раз, когда он поддавался рефлексии, -- наживал себе массу неприятностей, ставя под угрозу благополучие семьи и свое положение в Корпорации. Только сгруппировавшись, он хоть чего-то добивался в этой жизни. Жозефина считала, что он мог бы сделать куда более блестящую карьеру -- но и то, чего он уже достиг, весьма неплохо, особенно для простого деревенского парня.
  
  Виктор встал с кресла и пошел в смежную комнату, которую любовно называл спортзалом. Здесь стояли допотопные тренажеры, вывезенные из деревни -- как фабричного производства, так и собранные в мастерской деда. Физическая нагрузка -- лучший способ разогнать лишние эмоции.
  
  Виктор скинул халат, встал на беговую дорожку. Да, он в прекрасной форме, несмотря на возраст, недаром леди Стаси на него запала. Жировых отложений -- никаких практически, особенно если подтянуться и плечи расправить, мускулы по-прежнему тверды и рельефны, правда, суставы немного не те уже, и приходится дольше разминаться без нагрузки, за пульсом следить, за дыханием... Ерунда. Мы еще ого-го! Неужели вот это тело, которым он всегда дышал, осязал, чувствовал, любил, ощущал радость движения -- неужели все это можно отделить от сознания и пустить на запчасти да на сыворотку? Нет! Мы еще поживем! Мы еще ого-го! Надо только меньше Жозефину слушать. Тем более что она с некоторых пор персона нон грата. И Гретта тоже...
  
  У Виктора кольнуло в сердце. Нет, не дело это. Не думать. Быстро ополоснуться теплой водой -- и в постель. В тренажерной был настоящий шкаф -- бабушкин зеркальный шкаф-купе, в котором Виктор держал съемные диски, мячи и прочие снаряды. Там же было и полотенце... "Покойники выходят из шкафа" -- второй раз за ночь всплыло в мозгу, и он почему-то не стал открывать шкаф, хоть и не верил в засаду покойников. Хватило отражения собственного лица...
  
  К черту. К черту весь этот здоровый образ жизни. У него нет даже законных девяти с половиной месяцев до пятидесятилетия. Судьба его решится через месяц. Если он не сумеет проявить безоговорочную лояльность -- это уже не будет его телом. Может, его, конечно, не сразу препарируют. Кто-нибудь из высших чиновников или академиков, у которых ценз не по годам, а по состоянию здоровья, его еще потаскает... А Виктора отправят в Домен Престарелых и Инвалидов Корпорации. Если лорд Ричард усомнится в его лояльности.
  
  Он прошел к бару в гостиной, достал бутылку вина, подумал, поставил обратно, взял коньяк, плеснул в стакан, выпил залпом, налил еще, достал из вазы какой-то десерт в шуршащей упаковке и вернулся в спальню. Сел к компьютеру, попробовал еще раз вызвать Тома -- опять наткнулся на ту же Софи. Разложил пасьянс, выпил, зажевал десертом и почувствовал, что теперь, пожалуй, уснет. Утро вечера мудренее, как говорила бабушка.
  
  Тревожные мысли, видимо, утонули в коньяке и больше не высовывались. Голова провалилась в подушку, усталость взяла свое -- теперь все, спать, спать, спать...
  
  Мыр-рк... Пумц! Виктор не успел толком уснуть, как подскочил от внезапно спикировавшей на грудь тяжести, сконцентрированной в четырех вытянутых лапах. Макавити! Рыжий негодяй в своем репертуаре...
  
  Высказав коту ряд взвешенных замечаний о его манерах, Виктор сел в постели. Сна как не бывало. В голове шумело, сердце выбивало неравномерную дробь, да еще изжога... То ли коньяк с горячим молочным напитком "Здравствуй, сон глубокий!" вступили в антагонизм, то ли десерт оказался несвежим. Состояние отвратительное. Впору и впрямь идти в виртуал на поиски Тома, раз уж по-любому дискомфорт...
  
  Виктор всегда чувствовал себя в вирте не в своей тарелке. В детстве он, как и большинство деревенских мальчишек, мечтал попасть в муравейник, потому что у них в клубе были устаревшие игровые установки с неполной иллюзией погружения. Надо было надевать очки, шлем, перчатки, сапоги, налокотники и наколенники с датчиками и реально производить движения, которые твой игровой герой выполняет с удесятеренной амплитудой. Ты видел иные миры, но оставался в своем теле. Это считалось отстоем.
  Но этот отстой Виктору нравился, а первое же полное погружение в виртуал испугало и выбило из колеи. Так ему и не удалось освоиться.
  
  
  Глава 4
  
  Исчезновение изжоги и лихорадочного сердцебиения -- это, конечно, хорошо. Облик, в котором он осознал себя в муравейнике, по умолчанию был его копией -- только не в трусах, в чем в кресле сидел, а в фиолетовом деловом костюме, соответствующем его рангу. Поправив галстук, Виктор пошел по коридору, не ощущая ни силы тяжести, ни трения между подошвами и полом. В реальной жизни все предметы были тем, чем они были. Сфокусировав на чем-либо взгляд, можно было разве что точнее детали рассмотреть - а тут предмет, за который зацепился глазом, то выплывал крупным планом, то преображался в цифровой код, то начинал вертеться в четырех измерениях... Виктор саму размерность пространства больше трех переносил с трудом. Все говорили, что к этому надо просто привыкнуть, а потом уже с легкостью регулируешь видимое пространство или, забивая на зрительные образы, воспринимаешь мир непосредственно в цифре. То же самое и с осязательными ощущениями, со звуками и запахами -- у Виктора никак не получалось ни привести это в соответствие с реальным опытом, ни подогнать восприятие под цифровую реальность. И даже не в том дело, что в его детстве не было муравейника -- детство у них с Томом и Чаком было общее, а вот парни освоились же. Том говорил, что его, Виктора, фобия, на самом деле никакая не фобия, а обычная магия, что просто нужно научиться преобразовывать колебательный процесс в направленный поток, но Виктору было так хреново, что он не мог одолеть даже страх за оставленное тело... Вот и сейчас тоже -- а вдруг Макавити, который так и не изволил явиться на кухню за кискасом, сейчас пробует на вкус хозяйские ноги? Нет, надо торопиться!
  
  Виктор набрал в уме код -- и перешел в приемную резиденции Тома.
  -- А, вот и вы! -- Софи плавно, как воздушный шарик, опустилась на пол и создала пару кресел.
  "Не слишком мягкое! -- старательно подумал Виктор, садясь, и чуть не отбил копчик, -- нет, все таки помягче... вот так".
  
  -- Они оба все еще там, -- пожаловалась Софи, -- что-то транспонируют в семнадцатимерном пространстве, на связь не выходят, а у меня допуска нет, я бы давно вызвала...
  -- Ох. Семнадцатимерных пространств я как-то побаиваюсь, -- сказал Виктор.
  
  При такой размерности жителю реала было вроде и не стыдно признаться в фобии.
  
  -- Да у меня у самой уже с двенадцатого измерения выпадают вектора, -- понимающе кивнула Софи. -- Я вам сейчас программу дам, а вы вставите свой код.
  
  Виктор неимоверным усилием воли заставил программу принять более-менее знакомый зрительный образ -- получил дроида, как в какой-то старой игрушке, разглядел подходящий порт в его корпусе и вставил туда кулон. Код допуска отразился на экране, Виктор подтвердил его приложением пальца к сенсору -- и дроид вылетел в окно, образовавшееся прямо в пустом пространстве, эффектно выбросив плазменные хвостики из сопел. Виктор очень надеялся, что с точки зрения Софи его манипуляции выглядели как-нибудь иначе, более обычным для обитателей виртуала способом.
  
  -- Чашечку кофе? -- спросила Софи.
  -- Нет, спасибо, -- быстро ответил Виктор.
  
  Неизвестно, каким ему представится виртуальный кофе на цвет, вкус и запах. Пришлось ему как-то по долгу службы пить виртуальное шампанское после презентации -- жидкость консистенции сметаны с кубическими пузырьками всех двадцати восьми цветов виртуальной радуги. Интересно, эта программа-дроид не заплутала в измерениях?
  
  -- Заждался? Прости, приятель!
  Том спешил к нему навстречу с распростертыми объятиями, но, словно что-то вспомнив, притормозил и преобразился из высокой стройной негритянки в низенького лысого толстячка с очками на курносом носу.
  
  -- Это чтобы Жозефина твоя не ревновала, -- хохотнул Том, обняв друга детства.
  -- А что, она и тебе высказала?
  -- А то! Слушай, пойдем посидим, мы тут создали одно замечательное место...
  -- Том, я собственно ненадолго. Пару слов сказать...
  -- Вот там и скажешь!
  
  Виктор знал, что в виртуале так можно: вот только что был в одном месте -- и вдруг оказался совсем в другом. Но чтобы в настолько другом...
  Он аж ущипнул себя за руку по старой детской привычке, чтобы убедиться, что не спит -- и почувствовал щипок. Рука была относительно тонкая и загорелая, без маникюра. И пахла потом, сигаретой и бензином (забытый запах!). Вторая рука, соответственно, тоже. И ноги, и бедра, и мальчишеская талия -- вот где никакого живота! Виктор почесал в затылке -- и почувствовал это и затылком, и пальцами. Затылок был коротко пострижен, по моде тех лет. В кармане пачка сигарет, мелочь, ключи, жвачка...
  Том блаженно улыбался - такой, каким он был тридцать три года назад. Болезненно толстый подросток с обезоруживающе добродушным лицом. Виктор хлопнул приятеля по плечу -- да, абсолютно то ощущение! Топнул ногой -- асфальт, натуральный асфальт, из трещин в котором пробивались пырей и цикорий. Площадь перед автостанцией, магазин, кинотеатр, три ларька, за аллеей -- полоса пляжа с аквапарком, чайки над морем, белые облака, над кронами деревьев -- единственный в поселке квартал многоквартирных домов, три расходящиеся кривые улочки, забор рынка, припаркованный рейсовый автобус, две легковушки, фургон... Насколько же реальные ощущения -- реальней реала...
  
  -- Слушай, Том, это же... это же черт знает, что такое! А оно не поплывет?
  -- Не должно. Мы с Чаком все годы нам этим работали, постарались детализировать и жестко закрепить. Есть, конечно, бреши -- их прикрываем чем-то вроде слепых пятен. Пространство кое-где сворачивается... Но трасса наша на месте, поле футбольное, пляж, скамейки в сквере...
  
  Открылась дверь магазина -- и оттуда вышла Кристина в короткой белой юбочке и красном топе, с бидоном молока и пакетом, из которого торчал зеленый лук. Махнула ребятам рукой и свернула в свой переулок.
  
  -- Людей тут сейчас нет, -- поспешил объяснить Том, -- только программы. Кого из земляков разыскали и кто разрешил скопировать свой код -- те тут и ходят.
  -- Так это программа была? Слушай, ну как живая...
  -- Полностью идентична оригиналу в определенный отрезок времени. Время тут сейчас зациклено -- полдень 30 июня, сиеста, бесконечный повтор. Вот, дядя Вилли проехал. А вообще мы тут экскурсии устраиваем для студентов из реала, когда им надо по нецивилизованным секторам курсовые писать -- быстро, наглядно, дешево и безопасно, в реале-то сейчас сюда и не попасть.
  -- Это точно, -- вздохнул Виктор. -- Слушай, а жарко. Пить хочется. Пойдем колы, что ли купим?
  -- Нет там колы, -- Том слегка помрачнел, -- всю выпили, новую не подвезли. Пошли ко мне -- дома в холодильнике есть. Только не пугайся, я там маму свою спрограммировал без спроса, по памяти. Ты с ней говори, как обычно, она все равно, что живая...
  -- Хорошо, -- кивнул Виктор, -- спасибо, что предупредил.
  
  Мать Тома погибла тридцать три года назад, 30 июня, под колесами грузовика, везущего напитки в магазин, примерно в два часа пополудни.
  
  Друзья молча шли вдоль заборов, и Виктор не уставал удивляться узнаванию: крыши домов, лай собаки, каштаны, воробьи, пыль под ногами -- все было до боли родным.
  
  -- А, Вик! Здравствуй! Как там мама? Напомни миссис Бенц, что жду ее к вечеру.
  -- Хорошо, миссис Мейстер.
  -- Мам, мы пить хотим!
  -- Возьмите колу в холодильнике, я пойду, так еще куплю.
  
  Том достал две последние банки и кивнул другу:
  
  -- Давай в мою комнату. Ты ведь мне что-то сказать хотел?
  -- Хотел, да... Но после всего этого я просто в шоке... Слушай, а где твой комп? И кресло? Ты же как раз начал муравейник себе проводить тогда...
  -- Не обращай на это внимания. Комп тут не нужен -- мы и так в виртуале. Потому слепое пятно.
  -- А-а. Да, точно. Нет, ну насколько вы... и все-таки жутко. Да, если я буду сниматься с учета, последнее желание -- здесь, пожалуйста.
  
  Том кивнул.
  
  -- Но шел-то ты ко мне сейчас не с этим?
  -- Нет, откуда я знал. Понимаешь, мне випы предложили с семейством Сяо породниться. Фанта тут самоубийство задумала, я притормозил -- так мне дали понять, что я должен и дальше за ней следить. Либо сына на ней женить, либо самому с Жози расходиться и брать в жены девчонку малолетнюю. А у Фанты отец умудрился каким-то образом умереть в виртуале. Очень не хотелось бы, чтобы дочка его подвиг повторила.
  -- Хорошо, я послежу.
  -- Спасибо, Том, ты настоящий друг!
  -- А ты и вправду хочешь в это родство вступать?
  -- Том, я не знаю. Сейчас я живу под страхом этого возрастного ценза. Вы-то с Чаком компьютерщики, вам виртуал -- дом родной, а я человек из реала.
  -- Тут-то тебе чем не реал?
  -- Тем, что это не на самом деле. Небо не небо, море не море, люди не люди, а программы...
  -- А какая разница, если ощущения одни и те же?
  -- Существенная. Слушай, у тебя тут светильник неправильный! В нашем детстве не было таких, это новый светильник!
  -- Да? Гм, действительно. Надо заменить. Ладно, пора уже. Я послежу за Фантой. И с Йеном твоим поговорю.
  -- Поговори, он тебя слушается.
  
  -- А Йен -- это кто?
  
  В комнату заглянула миссис Мейстер. Точнее, программа миссис Мейстер.
  
  -- Да это... такой персонаж из игры, -- уклончиво ответил Том.
  -- А-а, -- протянула миссис Мейстер, -- вот ты, Вик, молодец, спортом занимаешься, а Том-то мой все время только за компьютером сидит, хоть бы ты на него повлиял...
  -- Да ладно, мама! Мы пойдем, я Виктора провожу.
  -- Хорошо. Только долго не гуляй, слышишь? В три часа мы с тобой к окулисту идем.
  -- Да, мам, я помню.
  -- До свидания, миссис Мейстер.
  -- До свидания, Вик.
  
  И снова плывущее во всех направлениях нелинейное пространство, противоестественные цвета и несоответствие всех органов чувств.
  
  -- Тебе нехорошо?
  -- Да. Я, пожалуй, вернусь.
  
  Высокая стройная негритянка по имени Том Мейстер помахала Виктору рукой.
  
  Он сидел в компьютерном кресле. Макавити, как порядочный кот, безмятежно спал у него на коленях. За окном занималась полоска зари.
  
  
  Насколько резкий контраст. Он только что был шестнадцатилетним! Согнав кота, Виктор поднялся из кресла, отметив, что даже к этому простому движению теперь требуется прикладывать некоторое усилие: тело стало все-таки грузным... по сравнению с тем, что было. Конечно, большей частью тут мышечная масса, сил у него только прибавилось, но ушли безвозвратно юношеская гибкость и легкость. Легкость движения, легкость бытия. Может, дело даже не в самих годах и килограммах, а в каком-то особенном восприятии мира, какое бывает только в юности. Готовность идти в неизведанное, готовность к свершениям, подвигам и прочая романтика... Потенциальная энергия бьет через край. Как-то это мироощущение, видимо, связано с физическим возрастом организма -- гормональный статус, что ли? Хотя какие, к чертям, гормоны? Это был всего лишь виртуал! Однако.
  
  Виктор подумал, что если бы Том сам не поторопил его, он бы задержался там, в юности, намного дольше. Хотелось осмотреть все родные места. Наведаться в собственный дом. В море искупаться. На мотоцикле погонять. И к Кристине в гости наведаться, да. Кристина была одной из нереализованных возможностей судьбы. Кристине нравился Виктор, и Виктору нравилась Кристи, но еще больше в Кристину был влюблен Чак. А, может, и Том, хоть Том никогда об этом не говорил... Чак еще мог на что-то претендовать, Виктор благородно отказался от девушки ради друга, но рыхлого Тома, погруженного в компьютерный мир, девчонки в родной деревне не воспринимали никак. Потом, конечно, по мере его роста в Службе Координации Виртуальных Миров, число его поклонниц росло по экспоненте, но Том так и не женился. И в сорок лет предпочел уход в виртуал почетной должности, открывающей прямой путь к посту Президента Земной Федерации. Что было воспринято на ура как постоянными обитателями вирта, так и гражданами реала, проводящими все свободное время в муравейнике. Он был действительно гений, старина Том Мейстер, и он был профи, и при этом добряк. Его Ипсилон знатоки всегда считали лучшим из виртуальных миров -- миром, в котором действительно "возможно все". Сегодня с этим согласился и Виктор...
  
  И все-таки, почему Том не дал ему задержаться подольше в мире их детства? Возможны варианты. Что-то недоработано -- это раз. Показал для затравки, чтобы у Виктора появился, наконец, интерес к виртуалу и он сам начал бы проситься -- это два. Все это сделано по просьбе Жозефины, чтобы доступно объяснить Виктору, как хорошо быть юным и как плохо быть старым -- это три. Том не хотел, чтобы Виктор встретился с Кристиной, потому что он сам реализует свои юношеские мечты -- это четыре. Виктор просто брякнул что-то не то, и Том поспешил его убрать -- это пять. Том банально не имел больше времени -- это шесть... Ну, и так далее.
  
  Что могло быть по пятому варианту? Виктор стал вспоминать давешний разговор.
  
  -- Тут-то тебе чем не реал?
  -- Тем, что это не на самом деле. Небо не небо, море не море, люди не люди, а программы...
  -- А какая разница, если ощущения одни и те же?
  -- Существенная. Слушай, у тебя тут светильник неправильный! В нашем детстве не было таких, это новый светильник!
  -- Да? Гм, действительно. Надо заменить. Ладно, пора уже...
  
  Так. Вполне возможно. Классическое "не верю!" сорвалось с языка. "Люди не люди, а программы", "существенная разница"... Он разговаривал с Томом, как с Томом. Как с живым другом детства во времена полной откровенности. Как с человеком, а не как с программой...
  
  Виктор открыл ящик стола и достал мобильный телефон. В памяти -- всего семь номеров: Тома, Чака и пять штук -- операторов связи. "Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети"... как обычно. Том перед уходом в виртуал мог, конечно, оплатить этот номер хоть на тысячу лет вперед, просто так. Если бы автоответчик сказал: "абонент в сети не зарегистрирован" -- Виктор бы тут же торжественно похоронил свой мобильник. Как частицу Тома, как память об их земной дружбе... Ему тогда очень была нужна хоть какая-то прощальная церемония.
  После того, как Том, проигнорировав все аргументы Виктора, таки ушел в виртуал, Виктор решил похоронить его останки, даже если оные придется выкупать у Банка по самой высокой цене. Но он обратился не в тот же день, и тела не нашлось. "Вероятно, вас опередили. Вы же знаете, сколько у него поклонниц..." Даже служебное положение не помогло выяснить, кто все-таки забрал тело друга -- все данные в компьютере удалены, сотрудник, оформлявший договор, некстати снялся с учета...
  Виртуальный же Том со смехом говорил, что чувствует себя прекрасно и не советует Виктору забивать себе голову поисками некрофилов... Виртуальный Том, кардинально сменивший свой облик. Да Том ли это?
  
  Бред или не бред? Вот в чем вопрос.
  
  Виктор отметил, что, несмотря на бессонную ночь, он все-таки отдохнул примерно в той же степени, как если бы путешествие в виртуал ему просто приснилось. Тело-то было в отключке... Вообще, по медицинским нормам не рекомендовалось считать пребывание в виртуале за сон, хотя допускалось чередование активности здесь и там в течение трех суток. Йен же (как и многие другие) не спал сном нормального человека неделями. И в результате часто засыпал на ходу. А то отрубался прямо в виртуале -- вот как сегодня, то есть вчера уже, с Мартой на пару...
  
  Звук флаера, идущего на посадку, напомнил Виктору о жене. Жози вернулась с гулянки, а он так и не продумал стратегию обращения с ней. "Персона нон грата" -- сказала Аманда Сяо. Вообще-то это может значить все, что угодно. Не того цвета бант нацепила, перепутала рондо Левенгука с рондо Левина -- мало ли условностей в высшем обществе?
  
  Сам факт, что Виктор с готовностью ухватывается за случайные фразы и тащит их буквально за уши в свою систему, глубоко симптоматичен. Системный бред, паранойя в классическом виде. Все его тревоги, опасения и фобии прекрасно вписываются в клиническую картину параноидального бреда. Гретту лорд Ли не одобрил? Естественно! Она же не человек, а киборг, как ее мать! Дочь же уже поменяла тело, проигнорировав мнение отца! Сломала ногу, видите ли. Вполне страховой медицинский случай -- нет, не захотела в гипсе отлеживаться. Ладно, долгожданный концерт -- можно было бы просто взять тело на прокат, но она же осталась в нем! Потому что "мама тоже говорит, что это лучше!"... Бред или не бред?
  
  Какой он, к черту, семьянин? Вместо жены и дочери -- киборги ходячие, в чужих телах, сын практически живет в виртуале... Увяз в Матрице -- кажется, раньше это так называлось...
  
  -- Вик, ты встал уже или не ложился? Гретта кьюэсила -- я в полном ауте. Что ты там натворил, что Иван сказал ей, что их отношения на реал не будут распространяться? Вазу все-таки разбил -- я в курсе. А еще что?
  
  Виктор, не отвечая жене, ушел в душ. "Люди не люди, а программы...А какая разница, если ощущения одни и те же?". Бред или не бред? И Дед вот давешний тоже: "Я, знаете ли, старовер. Бессмертная душа может жить лишь в том теле, которое сам Господь дал при рождении, а прочее все от лукавого..."
  
  -- Виктор! Ты меня игнорируешь? Хочешь с ума меня свести? Хоть бы объяснил, в чем дело...
  
  Жозефина явно настроилась на крупномасштабную истерику. Чего она ему только не припомнила: и незнание китайского, и отказ сопровождать тещу в Клуб, и язвительные замечания во время званого обеда, и демонстративное равнодушие в салоне, и коньяк, и спортзал, и подчеркнутый храп...
  
  -- Хватит! -- рявкнул Виктор, выходя из душа. -- Хватит предъявлять претензии ко мне! Вернулась с гулянки под утро -- где была, чем занималась, с кем? Тебе так важно пристроить свою дочь в высший свет -- и хлопотала бы сама! Почему лично тебя, собственно, туда не пригласили, а? Уж ты-то бы вазу не разбила, ты всегда и банты правильного цвета подбираешь, и Левина от Левенгука отличишь, а также не спутаешь Гоголя с Гегелем, Гегеля с Бебелем, Бебеля с Бабелем, и далее по тексту. Ты имеешь то, чего ты достойна, дочь имеет то, чего достойна она, а если вы с ней считаете, что я недостоин вас -- пожалуйста, разойдемся. Или все-таки дашь мне дожить спокойно тот срок, который мне остался, а?
  
  -- Вик... Вик... ну... ну что ты? Ты же знаешь, я люблю только тебя... Но просто... Тебя так трудно понять сейчас! Ты же сам меня отослал погулять! Ты же не возражал против того, что я задержусь! Когда ты четко командуешь: жена, место! -- я ж всегда, как собачка, бегу, так? Только что-то давно не слышу призывов... Хочешь нас бросить -- бросай, но не надо сваливать ответственность на меня...
  
  В глазах у Жозефины стояли слезы. Ах, если бы это было ее настоящее лицо -- пусть постаревшее, с морщинками у век и с обвислыми щеками (как это было бы трогательно!) -- он взял бы его в ладони, притянул к своим губам... а что ему эта малолетняя негритянка?
  
  Виктор молча одевался.
  
  -- Вик! Ну, скажи, в чем дело? Что тебя гнетет? У меня ж душа не на месте...
  
  "Вот именно, -- подумал Виктор, -- душа не на месте. Остается разобраться, есть ли у тебя вообще душа... и где теперь душа Жозефины... бред, бред..."
  
  -- Жози, я не спал всю ночь. А теперь у меня много работы. Давай договоримся не давить друг другу на психику. В любом случае, без средств к существованию ты не останешься. А мне предстоит очень напряженный месяц. Может, все устроится очень хорошо, и ты получишь кучу всяких бонусов. А, возможно, и нет. Только избавь меня от выяснения отношений, договорились? Вот и славно.
  
  Чмокнув пахнущие мускусом губы, Виктор вышел из спальни. Кот терся у ног, выпрашивая кискас.
  
  "Поеду к Деду! -- решил Виктор. -- Заодно и Заповедник посмотрю, в кои-то веки..."
  
  
  Глава 5
  
  
  Заповедник лежал за пределами Единой Транспортной Сети, поэтому Виктор задал системе управления Узел 10-135, откуда летали маршрутные глайдеры в пограничные районы и, подумав, скачал на кулон программу глушения "Радио Шансон". До часа пик еще было далеко, поэтому моб Виктора всю дорогу двигался на максимальной скорости по приоритетным трассам.
  
  Конечный Транспортный Узел уже напоминал о границе цивилизации. Чип Виктора то и дело отмечал разовые и "зеленые" индивидуальные коды. Выходцы из нецивилизованных секторов, еще не получившие гражданского статуса, туристы и просто жители окрестных сел, выбравшиеся в Столицу за покупками. Впрочем, таковые безошибочно определялись и на глаз -- по одежде, манерам, выражению лица и наружным временным чипам.
  
  Вот, парень лет семнадцати, только что вышедший из таможенной кабины, с рюкзаком за плечами и с чем-то вроде допотопного КПК на браслете, буквально застыл с разинутым ртом при виде пролетающего над куполом глайдера класса "А".
  
  Когда-то Виктор сам был таким деревенским парнем, приехавшим покорять столицу... Парень, заметив его благожелательный взгляд, сделал шаг навстречу.
  
  -- Э-э, прошу прощения, сэр, не подскажете, в какую сторону выходить к Отделу Кадров "Пограничные Линии"?
  -- Это без разницы. Садитесь в любой желтый моб, система сама считает направление с вашего чипа -- оно у вас задано однозначно.
  -- И моб меня прямо привезет на 67-924?
  -- Ну, может, не совсем прямо, может, будет сворачивать. Но остановится там, где надо, будьте уверены.
  -- Ну, да. Спасибо, сэр.
  -- А вообще, вы можете сначала связаться с "Линиями" с любого из здешних компьютеров, не обязательно самому ездить. Может, вас тут же и зачислят и маршрут изменят на общежитие -- это совсем в другом конце.
  -- Это через муравейник, что ли? -- глаза у парня загорелись.
  -- Нет, просто через Сеть Гражданского Учета и Контроля. Там в меню выбираете "Трудовые ресурсы" -- "Пограничные линии" -- "Новый запрос" -- и ждете, когда система вас идентифицирует. Далее -- режим простого диалога, выполняйте инструкции.
  -- Огромное спасибо, сэр!
  -- Удачи, пилот!
  
  Парень зарделся. И в детстве Виктора мальчишки из нецивилизованных секторов поголовно мечтали стать пилотами. Но вот вакансий было очень мало, чаще ребята, чтобы зацепиться за цивилизованный мир, подавались в строительные и ремонтные службы, постоянно нуждающиеся в свежей рабочей силе. Еще сложней было тем, кто мечтал продолжить образование. В год, когда Том с друзьями окончили школу, заявок от технического колледжа в их поселок пришло всего две. Лучшие результаты по тестам были у Тома, Виктор занял второе место, Чак -- третье. Виктор оказался в сложном положении. Он уже понимал, что техника -- хоть компьютерная, хоть какая -- его мало волнует, что он по своей природе гуманитарий. И после долгой внутренней борьбы он принял отчаянное решение -- переслал результаты своих тестов в Государственный Университет Управления Реалом -- и получил приглашение приехать для вступительных экзаменов и собеседования.
  Виктор тогда даже не представлял, насколько это заведение считалось элитным и как ему повезло, что его письмо вообще заметили. Он, конечно, еще вполне мог провалиться на экзаменах или не пройти собеседовние -- но это уже был шанс. И Виктор уступил место в колледже Чаку. А так бы Чак подался в пилоты...
  
  В салоне маршрутного глайдера Виктор был единственным респектабельным гражданином среди мелких торговцев, возивших на пограничный рынок всякий цивилизованный ширпотреб и возвращавшихся с баулами натуральных продуктов. Многие из них явно происходили из нецивилизованных секторов. Виктор подумал, что вот еще над кем возрастной ценз не довлеет -- над частными торговцами. Правда, у них вечные заморочки с Департаментом Лояльности -- и многие, в конце концов, возвращаются назад в нецивилизованные сектора, уступая торговые палатки более молодым и энергичным... или еще куда-то пропадают...
  
  Виктор вышел на площадке "Заповедник" и осмотрелся. Посадочное поле совершенно пусто -- ни транспортных средств, ни людей. Старинное низенькое здание с надписью "Аэропорт", каркас и безжизненное черное табло. Пожалуй, эта была не лучшая идея -- направиться сюда, не связавшись предварительно со Здебеном.
  
  Ворота в ограде оказались заперты. Как и все двери в здание. Виктор довольно долго жал на кнопку звонка возле двери с табличкой "Служебный вход" -- но никто так и не появился.
  
  Очень весело. Естественно, никаких контактов с Заповедником в его базе QS не оказалось. Виктор связался с Леночкой и попросил ее связаться со здешней администрацией. Через пару минут секретарша рапортовала, что Директор сказал, что за Виктором приедет машина.
  
  "Интересно, какие у них тут машины? -- подумал Виктор. -- Электромобили, или у них какое-нибудь топливо имеется?"
  
  Обзор окрестностей навел на мысль, что та часть Заповедника, в которой обитают люди, может быть весьма и весьма территориально удалена от посадочной площадки. С трех сторон -- сосновый бор, с четвертой -- широкий луг, а вдали холмы, роща и какая-то вода -- может, речка, а, может, озеро. Заповедник! Уголок девственной природы. А вон и старая асфальтированная дорога, с ума сойти. Если есть дорога - то она куда-то ведет. А не слабо перелезть через ограду?
  
  Виктор перелез. Не с той легкостью, как в былые времена, но все же. Нет, пускаться в путь пешком, конечно, романтично, но, скорей всего, рискованно. В этих заповедных лесах вполне могут водиться какие-нибудь дикие звери -- медведи там, кабаны. Лучше машину подождать.
  
  Здание аэропорта оказалось запертым и с другой стороны, зато у стен обнаружился ряд старинных автоматов с напитками, сигаретами и прочей ерундой. Некоторые даже были включены -- правда, расчет предполагался наличными деньгами или по пластиковой карте. Ничего такого у Виктора, само собой, не было. Он все-таки нажал какую-то кнопку наугад -- получил рулон туалетной бумаги. Очень мило. Понажимал еще - вывалилась упаковка аспирина с истекшим сто лет назад сроком годности... Вот, наверное, школьникам, которых сюда на экскурсии возят, забава! Хотя школьников, вероятно, не подпускают к автоматам...
  
  Приближающийся шум двигателя дал понять, что машина уже на подходе.
  Это был легковой электромобиль, похожий на "Мерседес" времен детства Виктора. Сидевший за рулем рыжеволосый мужчина тоже напоминал персонажа из нецивилизованных миров, хотя идентификационный код представил его директором всего этого безобразия.
  
  -- Ох, извините, доктор Бенц! Обычно у нас тут открыто круглосуточно, и такси есть, просто сегодня экскурсий нет, гостей не ждали... Вы ж не сообщили о своем приезде...
  -- Не стоит извинений, мистер... мистер Томпсон, я чудесно провел время в ожидании, -- ответил Виктор, устраиваясь на заднем сиденье.
  -- Осмелюсь спросить, вы к нам по деловому вопросу или по частному?
  -- По частному. Мне бы хотелось видеть вашего Деда, мистера Айзека Здебена.
  -- Боюсь, это невозможно. Айзека со вчерашнего дня нет больше в нашем мире, царствие ему небесное... Мистер Симон Здебен занимает должность Деда -- попробуйте с ним поговорить.
  -- А что с Айзеком?
  -- Он же снялся с учета, разве вам не докладывали? Это же ваш отдел.
  -- Ну, да, -- сказал Виктор, -- я вообще-то в курсе. Просто я перепутал, кто из них Айзек, кто Симон...
  -- И немудрено! - ответил директор. -- Здебены все либо Симоны, либо Айзеки, либо Айзеки Симоны -- такая у них традиция. Отвезу вас к Симону, это недалеко...
  
  
  Виктор слушал вполуха рассуждения мистера Томпсона о важной роли Заповедника в историческом воспитании подрастающего поколения, о насущных проблемах организации и недостаточном внимании со стороны Министерства Культуры, пообещал при случае замолвить словечко и расстался с директором у ворот стилизованного деревенского дома -- обиталища Деда.
  
  Симон явно загодя готовился к вступлению в должность -- отрастил бороду. Лысина на макушке, похоже, была произведена с помощью крема-эпилятора.
  
  -- Доброе утро, доктор Бенц! Отец говорил о вас. Обычно, когда экскурсии ходят, я еще грим накладываю, подчеркивающий морщины, а спина болит на самом деле, так что горбиться не составляет большого труда. Пройдемте в дом...
  
  Миновав ряд комнат, стилизованных под разные исторические эпохи, Виктор с Симоном оказались в кабинете, полном всевозможной компьютерной техники -- от старинной до современной. На белом кожаном диванчике сидел сам Айзек Здебен, которому не было нужды специально подчеркивать морщины с помощью макияжа. Виктор церемонно поздоровался со стариком.
  
  -- Я ждал вашего визита, -- ответил тот, -- правда, не так скоро. Чашечку кофе?
  -- Не откажусь.
  -- Кофе у нас настоящий. Вы такого, возможно, и не пробовали -- не из кофеварки, а сваренный в джезве на песке. Симон, сделай нам кофе.
  -- Да, папа.
  
  Симон вышел, а старый Айзек посмотрел на гостя пронизывающим взглядом.
  
  -- Есть ко мне вопросы, так?
  -- Да.
  -- Задавайте.
  -- Во-первых, -- Виктор даже не знал, с чего начать, -- во-первых, почему ваш директор считает, что вы на самом деле умерли? Вы тщательно скрываетесь?
  -- Да нет. Не прилагаю абсолютно никаких усилий. Понимаете, дело в том, что директор, как и большинство здешних служащих, просто меня не видит. Не может видеть. Даже если он зайдет в этот кабинет -- он увидит только вас. Я человек без чипа -- я для него не существую.
  -- Ну, да, сигналы о вас от чипа не идут. Однако же природное зрение автономно. А также слух и другие органы чувств! Компьютерные системы не могут распознавать людей, не имеющих личного идентификационного кода -- это да. Почему всем жителям нецивилизованных секторов вживляют временные чипы, даже если они прибывают на час-другой, -- чтобы двери перед ними открывались, транспорт распознавал и так далее. Но человек-то человека видит все равно!
  
  -- Человек человека -- да. Вопрос в том, кто на самом деле является человеком. До чего может довести этот обмен телами. Я человек верующий, более того -- я старовер. Господь дает каждой душе только одно определенное тело. Ученые научились переводить личность в цифровой код и доказали, что, если код гражданина А переместить в тело гражданина Б, стерев собственный код последнего, то в результате получится полноценный гражданин А в теле Б. Да, при такой операции переносится все -- черты характера, память, жизненный опыт, способности. Но что мы имеем в результате -- человека в чужом теле или же запрограммированного биоробота?
  
  -- Знаете, этот вопрос не дает покоя и мне уже долгие годы. Но я читал исторические документы -- все противники телообмена признали свои опасения несостоятельными, даже аббат Рамини. Переход психоэнергетической субстанции фиксировали и медиумы, и приборы...
  
  -- Лично я не доверяю ни приборам, ни тем более медиумам. Хотя сейчас допускаю, что душа человека не обязательно при этом погибает -- соседка Клара, хоть и давно не в первоначальном теле, все-таки меня увидела. Я был страшно удивлен, даже засомневался в своих взглядах. Потом специально пошел по заповеднику и убедился, что большая часть этой публики меня не видит в упор. Не видит, не слышит. Если подойду вплотную и коснусь -- впадают в ступор, сбой у них в программе происходит. Это уже не люди, доктор Бенц, это киборги!
  
  Виктор тоже некоторым образом впал в ступор, когда Дед, все больше воодушевляясь и отчаянно жестикулируя, коснулся его руки...
  
  Руки у Деда были потные, глаза горели, что вкупе с напористой речи говорило о некоторой аффектации. Вчера в кабинете Виктора мистер Здебен выглядел абсолютно уравновешенным, мудрым стариком, а сейчас впору было усомниться в его вменяемости. Кстати, вопрос, как реагирует человеческая психика на удаление чипа, совершенно не изучен. Жители цивилизованного мира с пеленок воспринимают информацию, поступающую непосредственно в мозг. Принято считать, что чип-сенсорика составляет порядка двадцати процентов в общей картине восприятия окружающей действительности, но некоторые авторы отводят ей определяющую роль. Лишение одного из привычных органов чувств, пусть даже искусственного, вполне может спровоцировать патологический процесс. Особенно, если предпосылки были. Может ли Виктор принимать слова Деда как подтверждение собственных больных фантазий, если Дед сам бредит?
  
  Ароматы кофе и домашней выпечки, доносившиеся из кухни, однако, дразнили обоняние. Вот где самый важный из органов чувств, вот основной природный инстинкт! Особенно, если пускаешься в дальний путь, не позавтракав. Чтобы определить еду по запаху -- никакие чипы не нужны. Виктор уже вовсю глотал слюнки, когда вошел Симон с подносом. На подносе красовались медные джезвы, фарфоровые чашечки и большое блюдо с горой маленьких пирожков.
  
  -- Давайте, без церемоний. Вижу, вы проголодались с дороги, -- улыбнулся Симон. -- Пирожки -- объеденье, мать пекла. С капустой, с ревенем, с рыбой, с мясом, с индейкой. И еще есть.
  -- М-м-м, восхитительно! -- промычал Виктор. -- Моя бабушка хорошо пекла, но, кажется, даже у нее таких не было...
  -- Это потому, что у вашей бабушки не было каменной печки, -- гордо ответил Дед Айзек. -- Такой вкус можно получить, только когда печешь на дровах. У нас тут в Заповеднике представлены все этапы развития цивилизации -- так мы периодически пользуемся...
  -- Потрясающе! А, может, есть и пещеры, и мамонты?
  -- Стоянка древнего человека имеется. Одно время и мамонт был клонированный -- но что-то ему тут нездоровилось, вернули в питомник. Сейчас только робот, и тот в ангаре выключенный стоит, рядом с динозаврами. Последний раз запускали к министерской проверке. Не очень-то посетители к нам рвутся -- зачем куда-то ехать, если можно погрузиться в любую эпоху в муравейнике, так? Только организованные экскурсии для детей и юношества в рамках обязательного реального воспитания. Будь моя воля, я бы определил им не восемь, а двенадцать часов в день на обязательные занятия в реале. А то и все пятнадцать. А то ж они возвращаются домой -- и сразу в муравейник.
  -- Это точно, -- вздохнул Виктор, вспоминая, сколько он безуспешно бился с Йеном.
  
  -- Я бы вообще запретил детям муравейник этот, даже в режиме просмотра! - Дед снова разгорячился. -- Вот вы говорите, историю читали. А что вы вообще знаете о том, откуда он есть пошел, муравейник этот, а? Только не надо мне про Флетчера говорить! Чем, по-вашему, занимались правительства старых империй после третьей мировой и Глобального запрета на стратегические вооружения, а? Когда снова встал вопрос о нехватке жизненного пространства и угрозе перенаселения в связи с повышением уровня мирового океана? Ах, вы даже не слышали, что такая угроза стояла - конечно, в учебниках этого нет! Программу "Прополка" разрабатывали в лабораториях Пентагона, а Кремль готовил контр-программу "Вихрь"...
  
  "Ну, да. Пентагон, Кремль, -- устало подумал Виктор, -- еще тамплиеров бы до кучи -- и полная клиническая картина. Всегда питал нежные чувства к сумасшедшим с тамплиерами, да".
  
  -- ...планировались широкомасштабные акции по доведению до самоубийства под видом он-лайн игр в интернете. Были даже опробованы демоверсии на арабском и грузинском языках -- но оказалось, что в эти игры играет не столько коренное население подопытных территорий, сколько программисты и переводчики, причастные к разработке программ, но не владеющие информацией об их настоящем назначении. Проекты вышли из-под контроля, и стороны обоюдно свернули все разработки в этом направлении. То есть декларативно свернули, а что там было на самом деле, неизвестно. Так-то, молодой человек. Кто такой Флетчер? Откуда взялся? На кого работает? Почему и Москва, и Вашингтон так легко отказались от своих амбиций, а? Вопросы, вопросы и вопросы. Кто все эти люди, которые якобы пекутся о благе человечества и принимают на себя тяготы земного бытия, как бы невзначай присвоив при этом себе все земные богатства? Кто такой Ли? Кто такой Цакирис? Кто такой Ордоз? Случайные люди на форуме, которые в момент всеобщей паники знали, что говорить? Откуда знали? Почему именно они? Слишком складно все получилось, не находите? Тут на самом деле работа не одного дня, и не нескольких недель. Корни заговора можно проследить в глубине веков...
  
  "Ну, вот. Теперь и до тамплиеров, пожалуй, дойдет".
  
  -- Впрочем, это все лирические отступления, -- Дед неожиданно успокоился и посмотрел на Виктора необыкновенно ясным и проницательным взглядом. -- Может, еще пирожков? И кофе я бы повторил. А, Симон? Уважь гостя, если не трудно.
  -- Не трудно.
  
  Виктор попытался сказать, что не стоит беспокоиться, однако хозяева и слушать его не стали. Симон наверняка знал весь репертуар своего отца наизусть и либо разделял его взгляды, либо относился снисходительно к блажи старика - так или иначе, видимого интереса к беседе он не проявлял. И с готовностью опять удалился на кухню, откуда вскоре раздалось мерное жужжание старинной кофемолки.
  
  -- Вот скажите, доктор Бенц, вы уверены в том, что душа человека может жить в компьютерной программе после смерти тела? То есть абсолютно уверены, на сто процентов? Полностью согласны с выкладками Флетчера и его предшественников?
  -- Ну, как сказать. Теория безупречна, аргументы оппонентов потерпели фиаско. Экспериментальное подтверждение более чем достаточное. Однако стопроцентной уверенности нет.
  -- Вот! Именно! Эти их приборы-психофиксаторы, подтверждающие "возвращение с того света" -- величайшая в истории и подлейшая мистификация! С того света не возвращаются! Человек рождается с бессмертной душой и без чипа в голове! Попробовали бы они вернуть личность человека из виртуала в тело без чипа, а? Ожило бы это тело?
  -- Ну, если связь через другие сенсоры...
  -- Нет, я не про временное погружение говорю, а про эти их хваленые подтверждения. Когда они возвращали людей в реал годы спустя -- помните, было поветрие?.. Ах, да, вы не помните, вас тогда не было в этой клоаке, именуемой цивилизованным миром. Но читали, наверное? Не людей они возвращали, а биороботов! Поэтому, конечно, нашему брату, простому человеку, лучше бы держаться подальше от Центра и особенно от высоких должностей, чтобы уберечься от проклятия шестьсот шестьдесят седьмой. На самом деле в пограничной зоне есть много возможностей выжить и спасти бессмертную душу, говорю вам как старовер.
  
  Виктор молчал. Дед подтвердил самые кошмарные из его опасений -- но Дед вполне мог быть сумасшедшим. В хорошенькую историю вы влипли, доктор Бенц, нечего сказать. Сильные мира сего открыли перед ним свои объятия, требуя лишь безусловной лояльности. Таковая, вероятно, предполагает, что он им тут же сдаст с потрохами этого неблагонадежного Деда, да и сына его заодно. Замечательно -- сидеть тут, пить кофе, есть домашние пирожки -- а потом пойти и предать радушных хозяев. Конечно, если считать речи Деда безобидным бредом и не придавать значения, то можно и умолчать -- слишком мелкая фигура, чтобы привлекать к ней внимание высоких персон. Но если это не бред, то... лучше бы этого не знать.
  
  Вернулся Симон с добавкой угощения, но, Виктор, утоливший уже первый голод и изрядно помрачневший от свалившейся на него информации, не смог насладиться в полной мере воздушными слойками. Зато можно было перевести разговор на историю развития кулинарных технологий. Дед, похоже, выдохся и заскучал.
  
  -- Папа, ты сегодня думаешь на письма отвечать? -- как бы невзначай спросил Симон.
  -- Ох, да. Все не соберусь. Что-то я устал, сын.
  -- Так в пять утра встаешь -- неудивительно. Тебе бы отдохнуть немного.
  -- Да, пойду, пожалуй, на веранду. Ты уж сам с гостем договоришь... Всего вам доброго, доктор Бенц, надеюсь, еще увидимся.
  -- Непременно, мистер Здебен! -- ответил Виктор. -- Было очень интересно побеседовать...
  -- Лекарство принять не забудь, -- напомнил Симон отцу, видя, что тот готов возобновить беседу.
  -- Да, да, конечно. Спасибо, что напомнил.
  
  Когда шаркающие шаги Деда стихли, Симон посмотрел Виктору в глаза.
  
  -- Представляю, чего он вам наговорил. Не советую принимать всерьез. Отец уже не первый год заговаривается, а как чип удалил -- так вообще не в себе. Все-таки стареющий мозг, истончение стенок сосудов. Раньше была очень распространенная болезнь -- атеросклероз. У отца, к сожалению, дело идет уже к старческому маразму.
  -- Я в курсе. Я вырос в нецивилизованном секторе. Заговаривающихся стариков видел своими глазами.
  -- Я в курсе. Прекрасно, что мы друг друга поняли.
  
  Виктор почувствовал облегчение. Даже если допустить истинность каких-то утверждений Айзека Здебена -- его речь в целом походила на бред, и именно маразматическим бредом и являлась. По крайней мере, так можно представить картину перед шефом и перед сэром Ричардом, если они вдруг проявят интерес к визиту Виктора в Заповедник. Какие-то его речи можно будет даже передать, сместив акценты -- о душе в метафизическом смысле слова, о том, что детям надо больше заниматься в реале, о мамонтах... Главным образом о мамонтах, да. И про то, что кофе надо варить обязательно в песке. И никакой политики. Безобидный старик, который вот-вот сам помрет -- чем он может угрожать Федерации? Да ничем. Кстати, при таком раскладе не исключена возможность, что персонал Заповедника, изрядно уставший от речей Деда, пока тот был в должности, теперь его не видит намеренно. Просто игнорирует, чтобы не отвечать. А Дед, соответственно: вы уже не люди, вы уже киборги! Может такое быть? Да вполне. А Виктор ездил в Заповедник специально, чтобы посмотреть на человека в стареющем организме в естественных условиях обитания. И в очередной раз убедился в пользе телообмена, да. Так что он вполне лоялен, если что.
  
  -- Я чувствую, мы с вами поладим, -- продолжал Симон. -- Я смотрел ваше досье...
  
  Виктор вздрогнул: каким образом? Откуда у этого Здебена мог взяться допуск?
  
  -- Все говорит о том, что вы -- человек здравомыслящий, а это в наше время редкость.
  
  Виктор только растерянно кивал.
  
  -- Не слушайте отца. Ему лишь бы поболтать, лишь бы произвести эффект, а это отвлекает от дела. У нас довольно сильная команда, но в вашей Корпорации позиции Движения пока очень слабы. Собственно, если бы мы ставили перед собой какие-то революционно-террористические цели, мы уже давно могли бы заявить о себе. Но нам важно с абсолютной точностью провести грань между людьми и киборгами -- и только тогда можно будет положить конец глобальному обману. Нужно сделать так, чтобы ни один невинный человек не пострадал.
  
  Час от часу не легче, подумал Виктор.
  
  -- А по каким параметрам вы собираетесь отличать невинных людей от винных... то есть виновных?
  -- Невинные не пьют чужую кровь. Ни в прямом, ни в переносном смысле.
  -- А, вы о сыворотке молодости. О Службе Наблюдения за Реалом.
  -- Именно. Випы -- вампиры империи покойников, как мы их называем.
  -- Интересно... покойников...а вы абсолютно уверены, что люди, меняющие тела -- покойники?
  -- Абсолютно. Причем большинство на самом деле умирает при первой же смене тела, и вместо них в жизнь выходят киборги. Иногда душе каким-то образом удается действительно воскреснуть в новом обличье вместе с идентификационным кодом -- из этой серии и были все образцово-показательные примеры с датчиками психической энергии, попами, медиумами и домашними животными, которые признавали хозяев даже в новых телах. Однако почему-то вскоре потребительский рынок наводнили собачки и кошечки-роботы, которые ведут себя, как настоящие, но могут сколь угодно обходиться без еды и внимания, когда хозяева зависают в муравейнике. Кто из цивилизованных граждан держит сейчас живую собаку или кота, а?
  -- Я держу. Кот Макавити, рыжая бестия.
  -- Ну, с вами-то все понятно, вы по сути -- наш. Наличие кота, кстати, еще одно подтверждение. В большинстве случаев животные не признают хозяев в новых телах. Можно сказать, что животные ориентируются по запаху: другое тело -- чужой запах. Но однажды был проведен эксперимент: два добровольца на неделю поменялись телами, а потом их личности были возвращены обратно. В течение этой недели они не встречались ни с кем из прежнего окружения, а потом вернулись, будто из поездки. У одного из этих парней была собака -- самое что ни есть любящее и преданное существо. Так вот собака после этого обмена отказалась признавать хозяина в его собственном теле! Она рычала, скулила, забивалась в угол и выла, как на покойника. Собаку, само собой, усыпили, данные эксперимента нигде не разглашались.
  -- А вы-то откуда знаете? Все, что вы рассказываете, больше напоминает фантастический сектор муравейника, какую-нибудь Гамму-3 или Кси-4, чем реальную жизнь.
  -- Доктор Бенц, я не уполномочен разглашать наши источники. Просто поверьте в их достоверность. У вас же у самого и жена, и дочь... разве вы хуже собаки? В смысле способности чувствовать живую душу родного человека.
  
  Виктору было нечем крыть. Особенно больно сейчас было сознавать, что самая первая смена тела Жозефиной, в достаточной степени вынужденная, еще не была смертельной. Жозефина приняла решение, но страшно боялась. Боялась того, что она на самом деле умрет, а ее место займет та, другая, получив все ее сокровенные знания и мысли. Они всю ночь накануне не спали, разрабатывали какие-то тайные знаки, вспоминали все, что их объединяло, молились, прощались, плакали, любили, каялись, клялись... С утра Виктор, несмотря на явное неудовольствие начальства, вместо работы поехал с женой в Клинику Транссомации -- и все время держал ее за руку. Два тела лежали на соседних койках -- Жози Уходящая и Жози, Которая Будет. В ответственный момент он взял и руку второй. Жози судорожно сжала его ладонь - по его телу будто прошел разряд -- и вот уже другая Жози сжимает другую его руку, в открывшихся глазах появляются слезы, и он отпускает остывающую кисть первой, и тело увозят, накрыв простыней... О, как они отпраздновали в тот день удачное избавление от всех ее болячек! А потом... потом, возможно, Виктор был сам виноват. Он переживал из-за работы, из-за Тома и Чака, которые начали поговаривать об уходе в виртуал, из-за детей, из-за роста цен на натуральные продукты, из-за вестей из родной деревни, из-за смерти таксы, из-за футбола, из-за очередных президентских выборов... но только не из-за Жози. Ему казалось, что с женой-то все должно быть в порядке по умолчанию. И она в какой-то момент начала менять тела, как перчатки. Для поднятия настроения, следуя модным журналам. Когда Виктор на очередной волне неприятностей в приступе мизантропии съехал в полубредовое состояние, в котором окружающие люди в массе своей представлялись ему не людьми, а зловещими запрограммированными зомби, он обнаружил, что и жена теперь страшно от него далека. Эмоционального контакта не получалось. Зачислив и ее в разряд зомби, подведя под это гипотезу о смерти души при смене тел, Виктор понял, что так недалеко и до настоящего сумасшествия. В конце концов, он сам тоже кому-то вполне может показаться бездушным эгоистом. Сколько раз он отмахивался от слез той же Жозефины, считая, что все ее переживания -- бабские капризы на пустом месте, в то время как его проблемы -- это проблемы государственного масштаба? Вот и получил по заслугам. Вполне закономерно, что души с годами черствеют -- в своем ли теле, в чужом -- в принципе, без разницы. Да, но если Жозефина реально умерла, и он даже не может сказать, когда именно, -- то частично в этом есть и его вина... ох.
  
  -- У меня с женой примерно такая же история, -- голос Симона донесся до сознания Виктора, как сквозь вату, -- и мы уже пять лет не живем вместе, хоть и не разведены официально. И ведь отец предупреждал меня, а я отмахивался, не верил. Только побывав в лабораториях близ шестисотого региона, я понял, что в самообмане все равно покоя не найдешь. Надо положить конец этому безобразию. Во имя наших детей. У вас же есть еще живой сын, так?
  -- Так, -- глухо сказал Виктор. -- Но Йен помешан на муравейнике.
  -- Это тяжело, но это, в принципе, может быть поправимо. Главное, не допускать больше необратимых последствий. Доктор Бенц, мы можем рассчитывать на вашу помощь? Со своей стороны, мы постараемся обеспечивать вашу безопасность. Можем устроить вам жизнь на нелегальном положении так, что вас никто не найдет.
  -- Что именно вы от меня хотите?
  -- Готовности действовать в интересах спасения человечества. Каковы должны быть эти действия -- следует ждать директив руководства. Пока что надо провести ряд людей по снятию с учета так, чтобы никто не поинтересовался судьбой, куда делись тела.
  -- Тела уйдут своими ногами, да?
  -- Именно. Учитывая то, что ваш ассистент Тина Анкор -- наш человек, риск минимален. Нужно будет только предотвратить нежелательную реакцию со стороны вашей секретарши и охранников. Чтобы они не заметили не только, как эти люди выходят из кабинета, но и как входят в него.
  
  -- Знаете, я, конечно, могу отослать весь персонал на часок-другой с каким-нибудь поручением, но надо мной есть и высшее начальство.
  -- Отсылать не надо. Просто, когда с вами будут связываться, вы будете выходить к проходной вот с этим приборчиком, -- Симон передал Виктору массивный перстень, --- и включать на нем кнопочку. Излучение гасит чип-сенсорику в радиусе 7-10 метров. Если на пути попадется кто-нибудь живой -- он, конечно, поймет, что что-то не так, а киборги просто впадут в ступор. Проверьте предварительно свой персонал -- только не привлекая внимания вашего шефа. Мистер Ленски, возможно, видел уже такие приборчики.
  -- Слушайте... Вы мне такие вещи говорите. Да кто вы, собственно? -- Виктор едва не сорвался на крик. -- Что за Движение? Откуда у вас такие приборы? Почему я должен вам верить и работать на вас?
  -- Вы правы. Вы ничего не должны. Но я, к сожалению, пока не уполномочен сообщать вам больше. Оставьте перстень. Если сможете забыть обо всем, что видели и слышали здесь -- забудьте. Было очень приятно познакомиться с вами, доктор Бенц, но сейчас меня, к сожалению, ждут неотложные дела. Вас отвезет до аэропорта Анатоль, наш таксист, сейчас свяжусь с ним...
  -- Нет, я не то, чтобы наотрез отвергаю...
  -- Я понимаю. Но древняя мудрость гласит: в сомнении воздерживайся. Когда решитесь -- найдете меня. Такси сейчас будет у ворот. Удачи, доктор Бенц!
  -- И вам удачи, мистер Здебен.
  
  Всю дорогу до аэропорта Виктор тщетно пытался собрать свой мозг по кускам в более или менее жизнеспособную структуру -- получалось плохо. Он давно уже вышел из того возраста, когда мечтаешь спасти человечество от какой-нибудь глобальной угрозы. Возможно, героически погибнув в процессе. Страстного желания очертя голову сложить последнюю на алтарь он как-то не испытывал. Он уже привык мыслить категориями более частными и мелкими. Жил себе и жил, ну пятидесятилетний ценз надвигался -- ну придумал бы что-нибудь. Почему вдруг на него со вчерашнего дня повалилось все это? Он не просил, чтобы его втягивали в авантюры глобального масштаба. Случайны ли совпадения? За все тридцать лет его жизни в цивилизованном мире ему не встречалось ни одного человека, удалившего чип и продолжающего ходить по земле -- и вот, привет, в один и тот же день знакомство с Айзеком Здебеном и аудиенция у сэра Ричарда Ли!
  А если это не случайно? Скажем, Леночка, связавшись с леди Амандой или еще с кем-то у Цакирисов, сообщила не только о визите Фанты, но и о визите Деда -- и сэр Ричард встревожился, дал команду дамам обласкать Виктора по максимуму, а потом подсадил на крючок. При этом сэр Ричард мог и не знать о Движении. Он мог просто обеспокоиться фактом появления еще одного человека без чипа -- ибо привык считать себя первым и единственным... Играл в прятки: кто его увидит, а кто нет. А если он знал? Гм, не исключен и вариант, что Здебены -- лишь часть плана по проверке на пресловутую лояльность...
  Но, предположим, Айзек и Симон сами по себе -- честные герои, мечтающие о спасении человечества. Но на кого они работают? Может, руководители Движения хотят банально руками таких вот пламенных революционеров устроить переворот, а, взяв власть, употребят ее отнюдь не на благо человечества в широком смысле слова? При Флетчере люди привыкли жить с чипами в мозгу. Сейчас эти чипы служат в основном для обмена информацией, ну, еще блокируют разрушительные и саморазрушительные действия в реале. А новое правительство в принципе может пойти дальше -- заложить людям в мозги полную программу поведения. Вот где будет полный тоталитарный порядок! Нет, нельзя наобум присоединяться к Движению, не имея представления о том, кто его возглавляет.
  
  При всем при том, с каким-то изысканным мазохизмом подумал Виктор, все эта штука по-прежнему может оставаться бредом. Если паранойя прогрессирует -- не факт, что мои впечатления от Здебенов отражают объективную реальность. Может, они на самом деле говорили что-то другое. Или их вообще нет! Галлюцинация, плод больного воображения. А в мире все благополучно.
  
  Может, и впрямь, обратиться к кому-нибудь из коллег на предмет обследования на вменяемость, а?
  
  В любом случае, надо просмотреть всю информацию о них, к которой только удастся получить доступ. И по историческим фактам свериться -- что это за программы "Вихрь", "Прополка"? Месяц до решающей встречи с сэром Ричардом у него есть, за месяц можно много информации собрать...
  
  Такси как раз достигло посадочной площадки, двери на этот раз были открыты, в помещении аэропорта работали нормальные автоматы с нормальной системой оплаты, и даже ожившие динамики возвестили гнусавым женским голосом, что маршрутный глайдер 53-38 через пять минут совершит посадку на четвертой полосе, в связи с чем пассажирам следует пройти на контроль. Что Виктор и сделал.
  
  Добравшись до города, он нашел на стоянке свой моб и, после некоторых колебаний, задал маршрут до своего офиса. Официально он, конечно, в отгуле, но из дома нет доступа к некоторым базам данных. К тому же, дома Жозефина и, вероятно, Гретта. И этой клиентке, Анне Бернс, он вчера назначил на 17.00 -- она его, в конце концов, три часа вчера ждала, не принять ее сегодня было бы верхом свинства.
  
  Приятная девушка. Учитывая факт, что вместо жены у него сейчас киборг, вполне можно было бы и роман закрутить. Если судьба как бы в насмешку вздумала бросить его на старости лет в гущу событий -- для полноты картины нужна еще и любовь на фоне глобальной катастрофы, иначе какой он герой? Виктор не без отвращения вспомнил всякие исторические фильмы и ролевые игры со сходным сюжетом. "Нет уж, на фиг, -- подумал он, -- я лучше спиритизмом займусь. Душу Жозефины буду вызывать с того света. Прямо в ее присутствии. По крайней мере, небанально..."
  
  На работе его постигло жуткое разочарование. Начальник Отдела в отгуле -- половины сотрудников нет. На месте Леночки сидела Мария Петровна, завхоз, прием посетителей вел только доктор Александр Борода, и в коридоре уже скопилась довольно внушительная очередь (хорошо, хоть Анны Бернс среди них не было -- правда, до назначенного ей времени почти два часа оставалось, но могла бы и раньше припереться, с нее станется). Пришлось Виктору разбираться с посетителями, вместо того, чтобы спокойно искать информацию по Здебенам. Половина клиентов, как выяснилось, просто пришла не по адресу -- многим был на самом деле нужен Отдел Перехода в Виртуал, а одна молодая пара искала Службу Постановки на Учет в связи с планами пополнения в семействе. Переадресовав ошибившихся и выделив из оставшейся группы четверых -- предположительно! -- живых людей, Виктор пригласил их к себе и начал прием. Инженера-компьютерщика, охваченного фобией к работе, он направил на обдумывание решающего шага на реальный морской курорт. Девушку-бухгалтера, страдающую от несчастной любви -- туда же, и номера рядом. Официантке из VIP-бара назначил минимальный срок (небось, сама за ночь передумает, видали таких). Больше всего сил отняла почти сорокалетняя женщина, технолог пищевой промышленности, у которой муж и сын ушли в виртуал, а ей туда никак не хотелось. Совершенно простая толстая тетка, глупая, но добрая и живая. Ей, вероятно, было просто не с кем поговорить, а хотелось. Она на самом деле совсем не желала уходить из жизни, только вот в этом теле перспектив не видела никаких, а менять побаивалась. Виктор посоветовал ей потолкаться на границе с нецивилизованными секторами, поговорить с торговцами. Сказал, что, в принципе, можно вообще переехать на постоянное жительство в нецивилизацию. Там, конечно, полно трудностей: ни пищепроводов, ни Транспортной системы, -- еду надо покупать в магазинах, а потом еще дома доводить до готовности, и машиной лично управлять, своими глазами следя за дорогой, чтобы не въехать во что-нибудь, и много прочих нюансов. Зато никакого возрастного ценза. Живи себе, покуда не помрешь. Еда из натуральных продуктов, кстати, получается на порядок вкуснее. И полезнее. Тетка сказала, что подумает в этом направлении и, поблагодарив, удалилась.
  
  Виктор посмотрел на часы: 16.40. Была бы Леночка на месте, он бы спросил, пришла ли уже Анна Бернс. К Марии Петровне обращаться с этим вопросом как-то не хотелось. Он посмотрел на мониторе приемную, коридоры, кабинеты и все помещения, которые в принципе просматривались системами слежения -- мисс Бернс нигде не было. "Можно и поиском заняться" -- подумал он. Однако, странное дело, база данных по Заповеднику не открывалась в принципе. Ни по Сети Гражданского Учета и Контроля, ни на служебном сервере Корпорации. Запросы на фамилию Здебен просто провисали. Виктор, усмехнувшись, запустил старенький интернет-обозреватель, набрал в поисковике -- гугль выдал несколько ссылок, но они не открывались. В кэше тоже давно ничего не осталось...
  
  Кто стер информацию, а? "Тина Анкор -- наш человек", вспомнилось Виктору. Может, она в курсе? Увы, Тины на месте тоже не оказалось, а кьюэсировать он не стал. На такие деликатные темы лучше беседовать, глядя в глаза.
  
  Однако пять минут шестого. Виктор еще раз просмотрел помещения офиса -- Анны Бернс не видно. Выглянул в окно. Никого похожего.
  
  Что он здесь вообще делает? Данные не посмотреть, с Тиной не побеседовать... он что, только ради этой Анны будет тут сидеть и ждать? Ну, минут десять-пятнадцать все-таки следует, раз он все равно здесь.
  
  -- Мария Петровна, вы можете сделать мне кофе?
  -- Конечно, доктор Бенц! С молоком или со сливками?
  -- Без. И без сахара, если это вас не очень затруднит.
  
  Кстати, кофе у Цакирисов он так и не попробовал. Вот бы сравнить по вкусу с тем, что Симон варил. Где кофе вкуснее -- у випов или в Заповеднике, те, следовательно, и правы. Чем не подход? Господи, до какой степени все это на самом деле не смешно... Виктор стал тупо раскладывать пасьянсы. Время шло.
  
  Кофе, который принесла Марья Петровна, был даже не из кофеварки, а из пищепровода -- зато в красивой кружке. И все-таки сдобрен сахаром. И еще на блюдце пара конфеток.
  
  -- Благодарю вас.
  -- Еще что-нибудь? Может, сливочек или сгущенки?
  -- Нет, спасибо.
  
  Прихлебывая напиток, похожий на кофе, Виктор продолжил поиски. Само собой, нигде никаких сведений ни о программе "Прополка", ни о программе "Вихрь". Можно, конечно, почитать что-нибудь о мамонтах. Или о тамплиерах. О паранойе, на худой конец. Давненько он не следил за деятельностью коллег -- практикующих психиатров. Может, теперь его болезнь и называется иначе?
  
  Пять двадцать пять. Ну, можно уже и уходить с чистой совестью. Он же четко сказал: в семнадцать ноль-ноль. А если ей послышалось -- в восемнадцать? Вдруг он сказал это недостаточно четко?
  
  По Анне Бернс сведения были по всем системам. И идентификационный код, и номер QS, и каналы в муравейнике... Уж если он все равно про нее не забыл -- разумней связаться и узнать, почему ее до сих пор нет, чем сидеть и тупо ждать. Сначала лучше через домашний канал...
  
  -- Мисс Бернс! Вы можете ответить? К вам обращается Служба Снятия с Гражданского Учета.
  
  Ее бледное усталое лицо выплыло на мониторе. Судя по отсутствию макияжа, она явно еще и не собиралась выходить из дома.
  
  -- Да, доктор Бенц.
  -- Мисс Бернс, вы помните, какое время я вам назначил?
  -- Да, доктор Бенц. Помню.
  -- А почему вы тогда до сих пор не здесь, позвольте полюбопытствовать?
  -- Я передумала, доктор Бенц.
  -- Да? Гм. Ну, что ж. Очень рад за вас. Правда, я всегда радуюсь, когда наши клиенты сами приходят к мысли, что лучше не сниматься с учета...
  "Боже, я разговариваю, как последний дурак!" -- подумал Виктор.
  -- Да нет, доктор Бенц. Сниматься с учета я не передумала. Просто решила, что мой случай -- слишком мелкий и частный, чтобы беспокоить лично вас. Я утром связалась с мадам Лебрен и попросила ее записать меня на следующую среду к дежурному специалисту. Она сказала, что вас сегодня все равно весь день не будет. Мне, право, так неудобно за мою вчерашнюю назойливость. Уж извините меня, пожалуйста.
  -- Да, ничего. Поверьте, бывают куда более назойливые посетители...
  
  Виктор теперь сам боялся показаться назойливым. Вероятно, он просто не внушил доверия мисс Бернс -- как он с ней вчера разговаривал? Она ушла, просидев три часа напрасно, и решила больше не иметь дела с этим бездушным бюрократом. А, может, он ей еще и чисто внешне показался каким-нибудь отталкивающим...
  
  -- Всего вам доброго, доктор. Извините еще раз за причиненное беспокойство.
  
  Виктор что-то начал говорить в ответ, но Анна Бернс уже отсоединилась...
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"