Поэтому, после того как в 1988 году с использованием наработанных заграничных психиатрических связей "обновленческая" российская психиатрия совершила тихую инвазию во ВПА (Всемирная психиатрическая Ассоциация, откуда советских выгнали (по форме "сами ушли" в 1983г- намыленные жулики...-В.Васильев)), затем в 1989 году не то объявив, не то не объявив полубормотанием где-то на чьей-то странице об этом факте, психиатрические партайгеноссе стали на минуту-две вдруг являться в каком-нибудь из углов голубого экрана. С амимическими и непроницаемыми выражениями физиономий они своими маломодулированными голосами стали изрекать стереотипию, достойную серьёзного психиатрического диагноза. "В Советском Союзе в психиатрических больницах не содержалось ни одного диссидента, у которого не было бы психиатрического диагноза". А один умник с московской пропиской и психиатрической профессорской ксивой в кармане как-то изрек: "Психиатрия -наука точная". Среди "партайгеноссе нелечащих врачей" дружно прошелестело: да, мол, очень точная, и никакой принцип относительности на неё распространён быть не может.
В начале 60-х годов, когда я был молодым психиатром, я как-то услышал по радио концепцию новой психиатрии, которую одной фразой проверещал на весь мир "Наш Никита Сергеевич" ("Наш дорогой Никита Сергеевич"? -В.Васильев) - шел тогда фильм с таким названием - "Против социализма может выступить только сумасшедший". Форма этого визга и явилась новой психиатрической доктриной, а разработкой "концепта" занялся Снежневский, который почти все психозы для удобства или по недомыслию перевёл в рубрику шизофрении. Мы, молодые психиатры, тогда сразу поняли: тому, кто не согласен с предписаниями "ума, чести и совести нашей эпохи" (таково было гиперманиакальное самомнение большинства так называемых коммунистов, -В.Васильев), предстоит непростой профессиональный путь, если не хочешь измазаться в заказах партийной власти и психиатрической номенклатуры на установление "паранойяльной психопатии", "паранойяльной шизофрении", "паранойяльного развития личности" и "вялотекущей шизофрении".
Мы, практические психиатры, редко встречаемся со случаями, когда мог бы быть установлен один из перечисленных диагнозов. Эти диагнозы относятся к регистру личностных особенностей, что является не формой болезни с непременным привлечением психиатра, а проблемой самого человека, его родственников, сослуживцев и, в конце концов, суда, который обладает множеством правовых механизмов приведения к порядку любого гражданина (но особенно -любого начальника, у которого обнаружатся подобные личностные особенности, что -ли? Если можно оштрафовать гражданина, то начальника надо выгнать, запретить навсегда руководящие должности -т.е. стоять над десятками подчиненных и по мелочам изгаляться над ними - и посадить года на 3? -В.Васильев) и может не вспоминать при этом об аминазине, галоперидоле, инсулиновых или электрошоках...
Что касается вялотекущей шизофрении, то эта клиническая форма в новой классификации психических расстройств 10-го пересмотра перекочевала в группу личностных девиаций под названием "шизоаффективное расстройство личности", то есть была отнесена к регистру расстройств характера, идентичных психопатии. (Тупые и наглые шарлатаны всемирной психиатрии никак не могут определить критерии, где кончается импульсивная реакция и начинается расстройство -то есть уже хроническое состояние?- А ведь тут надо учитывать ответы на вопрос "как часто данный факт повторяется за 3 месяца в жизни обследуемого, сколько секунд, минут или часов обследуемый находится в данном состоянии, сколько времени у него остаётся негативное ощущение после того, как он эмоционально успокоился..." -В.Васильев).
Социально-психологический норматив личностной неполноценности в общемировом представлении можно выразить кратко: неспособность к протесту - первый и главный признак психической неполноценности. Это атрибут рабской общности, интересы которой учитывать бесполезно, поскольку у такой общности нет перспективы к выживанию. (А в России 2-3 человека из 10 тысяч - не обмыленные шкурники, которые залезут в жопу своему начальнику? И среди не шкурников России - только 2-3 человека из 100 -люди с умом, душой и сердцем, а прочие -дёрганые сволочи? Если это так, то каковы же исторические перспективы России? И насколько в этом подрыве жизненного потенциала населения виновна обдуревшая КПСС?- В.Васильев).
В Финляндии в 1965г. Больных содержали в двухместных (!) палатах; у каждого имеется персональный телевизор и видеотелефон(!!); рядом с психлечебницей стоит пара сотен личных автомобилей психов, которыми они могут воспользоваться в любое время суток, кроме глубокой ночи (Восклицалки -мои...Я рыдаю!!!- В.Васильев. - Добрые люди, сделайте меня гражданином Финляндии!!...).
В период работы на скорой психиатрической помощи (Ленинграда, ныне С.Петербурга - В.Васильев) однажды я привёз какого-то страждущего в приёмный покой психиатрической больницы, где работал Борис... (конфликтный врач-психиатр -В.Васильев). В эти сутки дежурным врачом была дама, заведовавшая одним из отделений больницы. Я спросил её: "Как там мой дружок Борис поживает?". Она сообщила доверительным тоном: "Всё пишет. Опять на администрацию жалобу настрочил, руководству города. Как вы считаете, нормальный он?" - "А о чём написал, что-нибудь бредовое?"- попытался я выяснить. "Ну, как обычно, что кругом непорядки, медперсонал больных обворовывает, с пищеблока администрация сумками мясо носит", -сказала дежурный врач. "Конечно, всё это не нормально, -согласился я. - А ваш главный врач (баба...-В.Васильев) пробовала у больных мясо не воровать?". Я удостоился взгляда, каким смотрят на ненашего, инакого, пришельца, представляющего опасность для воровского патриотического социума (психиатров...-В.Васильев).
В 1969 году во время прохождения усовершенствования по психиатрии в ЦНИИСП им.Сербского я получил научного руководителя -профессора Н.И.Фелинскую, заведующую 3м отделением. Она предложила мне не терять времени, идти в библиотеку института и писать обзор литературы (для её карьёрных нужд -В.Васильев). При обсуждении списка литературных источников профессор Фелинская вычеркнула диссертацию директора ЦНИИСП проф.Г.В.Морозова "Психогенный ступор". "Это можно не читать, всё по этой теме вы найдёте в моих работах. Диссертацию Георгию Васильевичу написала я, он ведь директор института, человек занятый, ему некогда", -пояснила Нина Игнатьевна.
Дополнение
Виктор Рафальский Репортаж из ниоткуда - выборка
(Комментарии Вл.И,Васильева помещаны в такие вот скобки -В.В,). Своеобразие текста местами -связано с прегнусным шарлатанским кодом текста в первоисточнике.
В анналах истории подчас можно натолкнуться на такие гнусные сюжеты, которые и описывать тошно. Нечто подобное ощущаю и я, составляя эти заметки. Речь идёт о так называемых специальных психиатрических больницах МВД СССР, которые до 1959 года назывались просто -тюремные психиатрические больницы МВД СССР. Для врачей, если их можно так назвать, психушки МВД: золотое дно. Ответственности никакой, взятки сами в руки плывут, и высокая зарплата. Каждый держится за свой контингент больных (20 - 25 человек), будет меньше - могут сократить штаты. (То есть, чем больше туда напихано, чем меньше оттуда выписывают, тем больше штаты раздуваются...-В.В.)
Хрущев как-то выразился, что, дескать, выступать против нашей системы может только сумасшедший. Эти его слова были восприняты как директива. Обе тюремные психушки - ленинградская и казанская вскоре были переполнены фрондирущей молодежью, студентами ленинградских и московских вузов, которую нельзя было судить ("Политзаключенных у нас нет",- утверждал Хрущев), а упрятать в дом умалишенных - за милую душу. Юридическое оформление всего этого возлагалось на Институт судебной психиатрии имени Сербского в Москве, в частности на его четвертое отделение (политическое). Возглавлял отделение Лунц, заместителем была Маргарита Тальце, в период бериевщины заведовавшая этим отделением. Санитарки, работающие в пятидесятые годы, нам рассказывали о деяниях Тальце. Эта дама лично допрашивала заключенных, привезенных с Лубянки и из Лефортова, пользуясь какими-то сильнодействующими препаратами. После чего весьма часто увозили трупы. Когда одесская экспертиза признала ленинградского ученого Ветохина вменяемым, госбезопасность обратилась к институту имени Сербского. Институт, соответственно, изменил диагноз.
В 1962 году я вторично попал в лапы гэбешников. Экспертизу проводил Киев. Заключение - вменяем. Но это не устраивало Комитет госбезопасности, где велось следствие по моему делу. Я попадаю в институт имени Сербского. И тот же результат, что и с Ветохиным. Итак, год 1955. Первое мое знакомство с экспертизой в институте имени Сербского. Четвертое отделение. Глава - Даниил Лунц. Нас, подследственных кроликов, - 69. Впереди - только тюремная психиатрическая больница. Генерал Геннадий Куприянов - одна из жертв так называемого "ленинградского дела". Пять лет по лагерям. Кто-то, по-видимому, не заинтересован в его реабилитации (возможно, Серов, шеф госбезопасности). Характер твердый, бескомпромиссный. Генерала явно спроваживают по линии психиатрии, на свидании с женой сказал: "Иди к Жукову".
Когда я через полгода попал в ленинградскую психушку, мне рассказали удивительную историю. Как только привели жену Куприянова, звонит Жуков:
- Что?! Боевого генерала в дом умалишенных?! Освободить! Немедленно!..