т -144
Д.Дьюи Реконструкция в философии.
Проблемы человека -144
У Канта, как это известно многим изучавшим его философию, проводится чет-
кая граница между чувством, пониманием и разумом. Как следствие аффек-
тивные состояния сознания, называемые ощущениями, трактуются им как
"ментальные" по существу и упорядочиваемые при помощи форм простран-
ства и времени, которые в конечном счете также ментальны по существу.
Категории понимания, обеспечивая универсальность и постоянство этих чув-
ственных впечатлений, не простираются, таким образом, за пределы знания
о феноменах.
Несмотря на то что это наш разум создал идеалы единства и
абсолютной целостности, выходящие далеко за границы сферы понимания,
воплотить его идеалы не в нашей власти. Полагая, что разум дает нам зна-
ние о реальной природе вещей, мы встаем таким образом на путь заблужде-
ний. Знание должно оставаться в границах явлений, то есть логически упо-
рядоченного чувственного материала.
Кстати, это поразительный факт, что доктор Марш, свободно пользуясь
кантовской терминологией и постоянно обращаясь не только к общим анти-
номиям чувства, понимания и разума, но также и к конкретным выводам,
полученным Кантом в трактовке этих антиномий, тем не менее ни разу не
упоминает кантовскую идею, согласно которой знание задает пределы явле-
ний, то есть не упоминает собственно то, что принято называть кантовским
"субъективизмом".
Например, когда он, как и Кант, толкует математику как науку о про-
странстве и времени-об этих необходимых и, стало быть, априорных фор-
мах чувственного опыта,-то одновременно он имеет в виду и абсолютные
пространство и время ньютоновской физики, не являющиеся чисто менталь-
ными формами. Это - формы реальных и внешних вещей природы, а не
просто формы сознания. Таким образом, наша геометрия и вообще матема-
тика -это рациональная наука об условиях, при которых существуют все
физические вещи, а не исключительно о наших условиях переживания их в опыте.
В себе и сами по себе как условия возможности физических вещей и
их изменений они, по его словам, "составляют сферу возможности и тех
возможных определений качества и формы, которые являются объектами
чистой математической науки". Свободное развитие этих возможностей, не-
зависимое от преград актуального бытия, есть дело продуктивного вообра-
жения. Но они также представляют собой необходимые принципы суще-
408
ствования всех физических вещей и явлений, ибо последние возникают и
пребывают в пространстве и времени. Так математика создает основы для
науки физической.
Возможно, что эта объективная трактовка является плодом влияния
Фрайса. Но здесь чувствуется и более глубокое влияние, которое я назвал
аристотелевским. О подобном влиянии мы можем судить по его интерпре-
тации отношения чувства к пониманию и того и другого к разуму, а также по
всей его философии природы, по трактовке отношений ее с сознанием.
Вместо того чтобы отделять понимание и чувство от разума, Марш видит их как
три последовательные стадии в прогрессивной реализации природы абсо-
лютной реальности. Каждая из двух первых способностей, то есть чувство
и понимание, создает такие условия, при которых может проявить себя тре-
тья, подготавливает почву для нее, поскольку каждая из них несет в себе
принципы, цель которых выходит за ее собственные пределы и которые фор-
мируют необходимость более полного и глубокого постижения природы реального.
То, что я определил как аристотелевское влияние в его позиции, пред-
ставлено тем фактом, что он не обособил эти громоздящиеся друг на друга
цепочки чувств, понимания, а также рациональную волю от природного уни-
версума, как это сделал Кант, а, скорее, счел их ступенями последователь-
ной реализации условий и возможностей, обнаруживаемых нами в самой природе.
Я нигде не встретил у него ссылок на Гегеля, хотя мне кажется, что
он знал Фихте. Но подобно Гегелю, вместо того чтобы противопоставлять
субъекта объекту или миру, он рассматривал субъекта, наиболее адекват-
ным и полным самовыражением которого считал разумную волю, как куль-
минацию, как слияние всех энергий, составляющих чувственный и физический мир.
Марш был очень начитанным в области современной ему науки
и полагал, что нашел в ней свидетельство истинности той концепции, со-
гласно которой природа представляет для нас прогрессивный порядок энер-
гий, в котором низшие уровни являются одновременно условиями и предве-
стниками высших, и так до тех пор, пока мы не достигнем высочайшего
уровня-непосредственно самопознающего духа.
Его концепция чувства, выражаясь современным гносеологическим язы-
ком, безусловно реалистична. Он считает, что в чувстве мы должны отли-
чать добытый материал, видимые, слышимые и ощутимые качества от ак-
тов сознания, состоящих в видении, слышании, тактильном восприятии, и
что данные чувственных качеств мы относим к основам реальности, нахо-
дящейся вне нас, и равным образом акты чувствования мы относим к свое-
му Я как постоянной основе реальности этих актов.
Мы принимаем чув-
ственные качества за качества объекта, существующего снаружи и незави-
симо от нас. Однако чувство не дает знания даже о физическом мире, оно
дает лишь материал для знания.
Понимание необходимо для того, чтобы
обосновать сенсорный материал и узнать, что в нем предстает перед нами.
Мы должны как-то интерпретировать материал чувств. Процесс понимания
заключается в актах различения, сравнения и ведет нас таким образом к от-
409
ношениям, таящимся в чувственном материале. Без этих связующих и упо-
рядочивающих отношений мы не составим знания об объекте, а просто бу-
дем иметь перед глазами определенный набор качеств.
Мы способны прий-
ти к самосознанию как знанию соответствующих активностей нашей пси-
хики. Мы замечаем, что они протекают по определенным непреложным за-
конам и что результатом такого их течения является знание. Понимание не
свободно в обосновании чувственных данных, если под свободой иметь в
виду произвол.
Чтобы получить знание, мы должны обосновывать их и по-
нимать надлежащими способами, иначе мы получим не знание объектов, а
лишь собственные фантазии.
Этот закон понимания познаваемых объектов
вытекает из самого сознания, и именно он, когда мы его признаем и начина-
ем принимать во внимание, образует то, что называется разумом.
В процес-
се понимания (то есть в научном познании природы) эта инстанция функци-
онирует спонтанно; но когда она замечает собственные операции и стано-
вится самосознающей, мы признаем ее как разумную волю, которая служит
одухотворяющим принципом, одинаковым по существу, или универсальньгм,
для всех познающих сознаний и, следовательно, идентичным божественно-
му интеллекту, который есть свет, изливающийся на всякого человека, при-
ходящего в этот мир.
Это-разум, ибо он действует согласно необходимым
принципам; это-воля, если мы смотрим на него как на инстанцию, совер-
шенную и самодостаточную в своем существе.
Этот узкоспециальный экскурс в то, что Марш называл рациональной
психологией, возможно, поможет нам лучше выразить смысл так называе-
мого элемента аристотелевского влияния у Марша. Марш настаивает на том,
что силы сознания или эго начинают свою работу лишь по зову соотнося-
щихся с ними объектов. Чувственность остается всего лишь потенцией, пока
природа не призовет ее к действию. Мы не можем видеть, слышать или ис-
пытывать тактильное ощущение, если на наше сознание не воздействуют
вещи, обладающие цветом, звуком и плотностью.
Между этим фактом и вза-
имными действиями-реакциями железа и магнита нет никакой разницы.
Способности понимания точно так же остаются простыми возможностями,
пока их не призовут к действию актуальные отношения, связывающие меж-
ду собой те или иные объекты. Эта упорядоченная, логическая структура
является одновременно тем условием, которое призывает данные способно-
сти к действию и реализует их потенциал, и объектом, на который они тра-
тят себя, подобно тому как качества вещей одновременно представляют со-
бой и актуализирующие условия, и объекты, в которых способности созна-
ния получают свою реализацию или ощутимое подтверждение.
Точно так
же предмет стремлений разумной, осознанной воли в одно и то же время
служит условием и объектом приложения нашего разума.
Глубоко аристотелевская суть данной концепции, согласно которой лю-
бой низший уровень создает условия для актуализации некоторого потенци-
ала сознания и обеспечивает материал, в работе с которым затем проявит
себя высшая способность того же сознания, думаю, очевидна для любого
студента-философа. Именно преимущества данной концепции помогли Мар-
410
щу избежать заколдованного круга внутренних ограничений личности, на-
ходящейся под чрезмерным впечатлением от кантовской философии.
Мир в своем статусе бесконечного множества качеств как логически взаимосвя-
занное целое и как нечто суммированное в универсальной осознанной воле
должен существовать независимо от наших сознаний, чтобы способности
наших сознаний имели стимул для воплощения в реальном действии и ма-
териал, к которому они могли бы прилагаться.
Мы уже, однако, сказали, что эта аристотелевская интерпретация Канта
сложилась у Марша под влиянием идей, основанных на его христианской
вере. От древнегреческой мысли, будь то мысль Аристотеля или Платона,
его воззрения отличают два обстоятельства.
Во-первых, он понимает созна-
ние как нечто идентичное эго, Я или личности, - это идентификация, на
которую нельзя найти и намека в античном мышлении и которую Марш
связывает исключительно с влиянием христианства.
Мы можем сказать то
же самое другими словами, подчеркнув, что он вносит в классическую кон-
цепцию разума элемент, совершенно отсутствующий в ее исходном вариан-
те, а именно - концепцию разума как воли, то есть способного учреждать
цели и стремиться к реализации целей, имеющих всеобщий и необходимый
характер, подсказываемых самой природой, но вытекающих из его собствен-
ной сущности разумного эго.