Если вы готовы рассматривать это сжатое изложение моей позиции, при-
няв ее собственные понятия, а не интерпретируя ее суть в понятиях некой
теории, которую она на самом деле логически не допускает, то, я думаю, это
избавит меня от необходимости дальнейших комментариев по поводу идеи-
приписанной мне мистером Расселом, а именно-идеи о том, что "верова-
ние является гарантированным, если как инструмент оно оказывается по-
лезным в конкретной деятельности, то есть если оно приводит к удовлетво-
рению желания" и что "единственно значимый результат успешного иссле-
дования есть успешное действие" 1 .
1 Russell В. An Inquiry into Truth and Meaning. P. 404,405.
В интересах нашего взаимопонимания я сейчас сделаю несколько заме-
чаний в связи с фрагментом, который, если я его верно толкую, и объясняет
природу неправильного представления мистера Рассела о моей позиции и в
395
котором как следствие можно также увидеть сущность истинного различия
между нашими взглядами:
"Если бывают такие явления, как "верования", которые кажутся нам не-
оспоримыми, то возникает вопрос: можно ли их поделить на два класса-
на "истинные" и "ложные"? Или если это невозможно, то можно ли их под-
вергнуть такому анализу, в результате которого выделенные из них состав-
ляющие все же будут разделены на два вышеназванных класса? Если хоть
на один из этих вопросов ответ будет утвердительным, то следует ли усмат-
ривать разницу между "истинным" и "ложным" в успешных либо неуспеш-
ных последствиях верований, или же их следует относить на счет каких-
либо иных отношений, которые могут связывать их с соответствующими
явлениями?"1
1 Russell В. An Inquiry into Truth and Meaning. P. 405.
Основываясь и на других пассажах, подобных только что приведенно-
му, я совершенно укрепляюсь в своем предположении, что в них мне при-
писывается тот взгляд, будто "различие между "истинным" и "ложным"
следует связывать с успешными либо неуспешными последствиями наших
верований".
После всего, что я сказал выше, надеюсь, достаточно лишь под-
черкнуть, что вопрос истинности и ложности, по моим представлениям, не
является вопросом последствий веры, ибо вся моя теория продиктована
стремлением установить, какие условия и операции исследования дают га-
рантии "верованию" или служат основанием истинности выражающего его
утверждения;
что пропозиции как таковые чрезвычайно далеки от того, что- бы годиться в примеры знания, поскольку они являются средствами достижения гарантированного верования,
и их ценность как средств определяется их уместностью и эффективностью в "удовлетворении" условий, жестко поставленных конкретной проблемой,
для разрешения которой они применяются.
На этой стадии нашего спора только что приведенный мною фрагмент,
пожалуй, куда более интересует меня как индикатор различия между нами,
чем как выражение существа неверной трактовки моих взглядов мистером
Расселом 2 .
2 Рискну отметить, что слова "неверный" и "верный", кое-где встречающиеся в
этом тексте, намеренно употребляются мной вместо слов "ложный" и "истинный";
так как, на мой взгляд, понимание и недопонимание, разумение и недоразумение,
верная трактовка и неверная трактовка зависят от пропозиций, которые сами по себе
не являются полными и законченными, а используются как средства, оправданные
целью-решением проблемы; и вот только к этому ее решению, как заключению
исследования, применимы прилагательные "истинный" и "ложный".
Я самым решительным образом убежден, что различие между
"истинным" и "ложным" следует искать в том отношении, которое связы-
вает пропозиции как средства исследования с "соответствующими явления-
ми". Разногласия между нами, как это, на мой взгляд, следует из объясне-
ния, данного мистером Расселом, касаются вопроса о том, какие явления им
соответствуют. И, как я надеюсь, на данный момент нашей дискуссии уже
нет нужды повторять, что, по моей теории, соответствующие явления - это
те экзистенциальные последствия, которые в силу экзистенциально же осу-
396
ществляемых операций удовлетворяют (отвечают) условиям, заданным теми
явлениями, которые составляют проблему. Вот с такими соображениями я
приближаюсь к своему конечному пункту.
VI
В более ранней работе, отрывок из которой цитирует мистер Рассел, я
изложил свой вывод о том, что истолкование моей позиции мистером Рассе-
лом в понятиях удовлетворения индивидуальных желаний, успеха действий,
осуществляемых для удовлетворения этих желаний и так далее, связано с
тем, что он не сподобился заметить, какая важность в моей теории придает-
ся существованию неопределенных или проблемных ситуаций не просто как
источнику, но и как направляющему фактору исследования. Вот фрагмент
того, что я там написал:
"Первым делом мистер Рассел превращает сомнительную ситуацию в
индивидуальное сомнение... Затем, заменив сомнение на личный диском-
форт, он отождествляет истину (как мне представляется) с устранением это-
го дискомфорта... (Но) "удовлетворение" - это удовлетворение условий,
заданных проблемой".
В этой же связи он ссылается на одно предложение из моего "Предисло-
вия", в котором я, основываясь на уже известных примерах непонимания
моей позиции, утверждаю, что последствия могут рассматриваться как сред-
ства проверки состоятельности идеи только "при условии, что эти послед-
ствия были созданы операциональным путем" 1.
1 В оригинале этот мой пассаж можно найти в первом томе Library of Living
Philosophers (Энциклопедии современных философов). Р. 571. Там говорится, что в качестве еще одного условия последствия должны быть "такими, чтобы они служили решением проблемы, взывающей к нашим действиям". Цитируется по р. 571 "Library" или по p. IV Предисловия моей "Логики".
Мистер Рассел сделал два комментария по поводу этих двух отчетливо
сформулированных мной условий, определяющих все значение и функцию
последствий. Один из комментариев касается того, что последствия долж-
ны быть "созданы операциональным путем". К сожалению, в силу нашего
взаимного недопонимания он состоит всего из одного предложения, выра-
жающего впечатление мистера Рассела: "смысл этого требования для меня
остается несколько неясным".
Комментарий по поводу другого требования,
а именно-необходимости чего-то "сомнительного", проблемного и т.д.,
понимаемого как свойство "объективной" ситуации, а не личности или
"субъекта", к счастью, более обширен, чем первый:
"По-моему, доктор Дьюи пишет в том духе, будто сомнительная ситуа-
ция может существовать без личности сомневающегося. Я не смею думать,
что он имеет в виду такое; не может быть, чтобы он хотел, например, ска-
зать, что сомнительные ситуации возникали и на протяжении астрономи-
ческой и геологической эпох, до всякой жизни на земле. Единственный
397
возможный для меня способ интерпретации того, что он говорит, состоит в
предположении, что, по его мнению, "сомнительная ситуация" - это ситуация,
которая вызывает сомнение, но не только у какого-то одного индивида, а и у
всякого нормального человека, или у всякого человека, беспокоящегося о
достижении определенного результата, или у всякого наблюдателя, имеющего
научную подготовку и занятого расследованием ситуации. Некая цель, то есть
новое желание подразумевается в идее сомнительной ситуации" 1.
1 RussellВ. An Inquiry into Truth and Meaning. P. 407.
Если мы говорим о "сомнительной ситуации" именно в том значении,
которое присуще ей в контексте моей общей теории опыта, то да, я действи-
тельно имею в виду, что она может существовать и без личности сомневаю-
щегося; и более того, что "индивидуальные состояния сомнения, не вызван-
ные какой-либо экзистенциальной ситуацией и не относящиеся к ней, пато-
логичны; в своей крайней форме они переходят в манию сомнения...
Привычка трактовать сомнительное так, словно оно принадлежит, скорей, ис-
ключительно нам, а не экзистенциальной ситуации, в которую мы сами влип-
ли или оказались вовлечены, является наследием субъективистской психологии" 2 .
2 Logic. P. 106.
Изложенная позиция столь тесно и основательно переплетается со
всей моей теорией "опыта" как поведенческого (но не в узкоспециальном
смысле слова "поведенческий", который закрепился за ним благодаря бихе-
виоризму) взаимодействия организма со средой, что, если бы я попытался
обосновать то, что утверждал в этом процитированном отрывке, мне при-
шлось бы заново изложить все сказанное на протяжении многих страниц
всех моих произведений.
Ограничусь здесь лишь одним моментом. Я уже
отчетливо выразил мысль о том, что источником и прототипом проблемной
сущности ситуаций служат условия дисбаланса или неравновесия, вновь и
вновь ритмично возникающие в ходе взаимодействия организма с окружаю-
щей средой,-условия, примером которых может служить голод, но не как
"ощущение", а как форма организменного поведения, проявляющаяся, в
частности, в телесном беспокойстве, маете и телесных, физических актах
поиска пищи.
Поскольку я уже не могу занимать место под повторное изло-
жение моих взглядов на опыт, одним из аспектов которых является позиция,
касающаяся экзистенциальной природы неопределенной, или проблемной,
ситуации (однако таким аспектом, который логически предполагается и даже
требуется моей теорией опыта), я ограничусь лишь краткими комментария-
ми, призванными, насколько это возможно, пролить свет на разницу между
моей собственной позицией и позицией мистера Рассела.
(i) Все случаи опыта
- это взаимодействия организма и среды; и сомнительная, или проблем-
ная, ситуация, разумеется, не составляет здесь исключения. Но энергии орга-
низма, активизированные в каком-либо частном взаимодействии, образую-
щем проблемную ситуацию или являющемся таковой,-это те же энергии,
которые участвуют в его обычном жизненном процессе. Это не какие-то спе-
398
циальные энергии сомнения. Сомнение, как я уже говорил, может быть на
законных основаниях приписано организму сугубо вторичным или произ-
водным образом,