Кто и когда решил, что рабочий день должен начинаться ранним утром, до сих пор никак выяснить не удаётся.
"Ну и куда они делись без разрешения?" - вопрошал себя Никифор Порфирьевич, ощупывая босыми ногами ближайшую часть ковра в поисках тапочек. "Все и всё против меня, понимаешь... Происки, одни происки кругом", - бурчал он, шлёпая босиком к окну. А погода за упомянутым окном была мерзкая: с неба сыпалось что-то невразумительное, да и почва представляла собой малоприятную субстанцию, но уж точно не твердь.
"Да... недорабатывают наши метеорологи. Вот в Сочах, передавали, и ясно, и тепло... Умеют, значит, там, а наши только портки протирать. Оно, конечно, там и инвестиции, и контроль первых лиц, понимаешь... Но это с местных ответственных лиц ответственности не снимает! А то привыкли - при любой температуре зарплата одинаковая. Пора эту порочную практику менять. Надобно им зарплату в зависимости от погоды начислять. Тогда, пожалуй, зачешутся. Этому... э... юристу поручение дам, пусть проработает".
От дум, полезных для совершенствования государственного устройства, Никифора Порфирьевича отвлёк телефонный звонок. Завгар, низко кланяясь и всячески извиняясь, извещал, что машина сегодня подана не будет по причине её поломки и недостаточности средств, выделенных на её ремонт, по причине экономии на этой статье бюджета. "Бардак! Бардак развели руководители разных уровней! За своим, можно сказать, опытнейшим начальником вовремя машину прислать не могут. Работнички!"
Пожаловаться на "работничков" было некому - супруга спала утомлённая вчерашним телефонным разговором с подругой. Его начала Никифор Порфирьевич не застал, а окончания тоже не зарегистрировал... задремал. "Прислугу пора заводить. Даже при советской власти прислуга у кого положено была. Хоть поговорить будет с кем, а то и кофею подать некому, понимаешь..."
Бесцельно побродив по кухне и не найдя никого, кому можно было бы дать указание, Никифор Порфирьевич обречённо отправился в гараж. Машину свою он не любил, поскольку она невзлюбила его ещё раньше. Усевшись, на холодное сиденье, Никифор Порфирьевич повернул ключ зажигания... Результата не последовало. Проделав ещё несколько раз это движение, Никифор Порфирьевич открыл капот и с возмущением посмотрел на ослушавшийся механизм. "Никто, понимаешь, работать не желает..." - назойливо вертелась мысль у него в голове.
"Придётся пешкодралом. Не заплутать бы, давненько уж не ходил" - запахнув плащ, Никифор Порфирьевич отправился в сторону своего учреждения. Однако попытка степенно прошествовать по тротуару потерпела крах: во-первых, под этой гадостью, что сыпалась сверху, степенность сохранять трудно, а во-вторых, тротуар отсутствовал. Не то, чтобы совсем... Нет, отдельные фрагменты ещё сохранились, но как единое целое и полезное для ходьбы это гражданское сооружение уже не существовало. "Вот тебе и здрасьте! Ведь был тротуар! Я точно помню. Мы тута прогуливались с женой ещё до замужества. Ну народ! Весь тротуар стоптали. Напрочь! Ну люди, чего ни дай в пользование - всё изведут! Ну надо же - тротуар стоптали! Как вот этим населением управлять? Ох и тяжко нам, начальникам. Даже тротуар стоптать умудрились!"
Поозиравшись Никифор Порфирьевич с удивлением обнаружил, что по жалким останкам тротуара никто и не ходит, а следуют все прямо по проезжей части как равноправные участники дорожного движения. "Вот дикий народ! В школе что ли их не учили? Прутся прямо по дороге. Надобно поручение дать - пусть беседы проведут", - решил Никифор Порфирьевич, пробираясь через то, что должно было бы быть газоном между тротуаром и дорогой, увязая среди остатков странной растительности с подозрительно равномерно разбросанным мусором. "Как специально кто мусор раскладал. Ну культура, ну дикость! Как они тут живут-то? И куда эти коммунальщики смотрят? Опять в бутылку? Хотя им-то что - зарплата от собранного мусора не зависит. Вот если поставить размер оплаты труда в зависимость от массы сдатого ими на свалку мусора, тады да, тады, пожалуй, заёрзают. Юристу надобно поручение дать - пусть проработает..." - на пути государственной мысли встала, а точнее, легла очередная, но более значительная лужа. Никифор Порфирьевич охнул, взмахнул руками, перелетев через препятствие, и заскользил на одной ноге, еле удержав равновесие.
"Вот те... Щас бы задом в лужу! Чем работать потом?" - забеспокоился чиновник о своём основном орудии труда. Мысли были путаные и рваные: "Ах, что б тебя... Первый раз опоздал... Да, нет - задержался... Мало ли... Ну и денёк! Ботинок левый вот протёк. Кто у нас за тротуары отвечает? А народ куда смотрит? Вышли бы, да каждый у своего двора заасфальтировали бы. Нет, так и будут в грязи бултыхаться, пока начальство не побеспокоится. Пронёсшаяся мимо машина внесла в этот фонтан мыслей свою лепту. "Вот те..." - Никифор Порфирьевич в недоумении остановился. "Ну и жлобы эти в машинах, никогда не притормозят, уж молчу, чтобы дорогу уступили. Нет, специально обрызгать норовят! Понахапали денег, хамы! Глаза выпучат и не видят, что ЧЕЛОВЕК идёт!" Мысленная тирада прервалась на ступеньках родного учреждения. Никифор Порфирьевич хмуро осмотрел грязные ботинки и забрызганный плащ. "Да я этого, который за тротуары ответственный... Ладно, плащ сниму, а ботинки под столом не видать. Хорошо, хоть совещания нынче нет, на трибуну не идтить..."
Проходя мимо вытаращившей глаза секретарши, Никифор Порфирьевич потребовал: "Кофею! И разыщи мне решение по тротуарному вопросу, и кто ответственный за исполнение!" Откинувшись в кресле и получив, наконец, чашку кофе, Никифор Порфирьевич понемногу приходил в себя. "Ну?" - вопросительно уставился он на секретаршу. "Постановление о ремонте тротуаров, Никифор Порфирьевич, было принято десять лет назад... и ответственным за исполнение были назначены вы, Никифор Порфирьевич. Правда, вы тогда, Никифор Порфирьевич, были И.О. зам.зав..." - бойко протараторила секретарша. Брови предварительно нахмурившегося руководителя вернулись в исходное состояние. "А, кто нынче у нас И.О. зам.зав?" "Нет, Никифор Порфирьевич, сейчас этой должности. Сократили за ненужностью вашим, Никифор Порфирьевич, решением, при вашем, Никифор Порфирьевич, переходе на более высокий уровень руководства" "Да, чуть выпустишь из-под контроля, и ответственных уж не сыщешь... Надобно этот пост И.О. зам.зав. восстановить - кто-то же должен и за тротуары отвечать. Пометьте мне в плану там", - опять нахмурился Никифор Порфирьевич, погружаясь в руководящую деятельность.
И всё пошло своим чередом: звонки, просители, кофе, бумаги... К концу дня завгар отрапортовал об успешном окончании ремонта персонального автомобиля Никифора Порфирьевича. Всё входило в свою колею. По-прежнему мерзопакостная погода уже не огорчала, а настраивала на философские рассуждения. Тёплое кресло в теплом салоне автомобиля привычно облегало все важные части тела. Затемнённые стёкла создавали уют. Никифор Порфирьевич устало прикрыл глаза. Машина с шумом пронеслась через лужу, веером разбрызгивая грязную воду по сторонам. Чуть приоткрывшийся глаз начальника, с ленивым недоумением зарегистрировал возмущённые лица обрызганных пешеходов. "Вот народ! Учи - не учи, так дикими и останутся. Про тротуары, небось, и не слыхали. Выпучат глаза и прут на дорогу, прямо под машину. Не видят что ли, что ЧЕЛОВЕК едет! Надобно за прогулки по проезжей части штрафы увеличить... вот и на ремонт машины деньги у завгара будут. А чего ещё я утром планировал? Ну с моей работой разве всё упомнишь. Столько дел..." - и Никифор Порфирьевич опять устало прикрыл глаза.