- Ага, вот он, тепленький. Твареныш... В глаза смотреть, когда с тобой офицер разговаривает!
Задержанный, на вид лет двадцати пяти, приподнял голову и что-то булькнул разбитым ртом.
- Что-что? - доброжелательно улыбнулся дежурный.
Молодой человек скривился от боли, сплюнул на пол кровью и почти внятно сказал:
- Я возражаю против моего задержания.
- Он возражает! - полицейский, приволокший сюда нарушителя порядка, зло усмехнулся и ткнул парня в бок дубинкой.
- Оставь, Истак. Начальник просил, как доставим, сразу к нему вести.
- Ладно... Смотри у меня, попадешься еще раз - пожалеешь, что родился.
Истак стукнул пару раз в дверь с табличкой "Ээкатль первого ранга Тлакаэлель", крепко ухватил нарушителя за плечо и, чуть пригибая, втолкнул внутрь.
Кроме самого ээкатля в комнате находился его помощник, сидящий за столом в противоположном от входа углу и методично проглядывающий какие-то бумаги. Стол Тлакаэлеля стоял напротив, и задержанный едва не ударился об него, неверным движением уцепившись за привинченный к полу стул.
- Садись, - сквозь зубы бросил ээкатль, - что скажешь?
- Это незаконно, - вполне четко сказал парень.
- Закон - это мы, - Тлакаэлель криво улыбнулся.
Задержанный слегка дотронулся до лица и сощурил глаза от боли, боясь лишний раз шевельнуть губами. Но всё же посчитал за нужное ответить:
- А я всё равно уверен в противоправности ваших действий. Мы ничего не делали. Просто выражали свое мнение.
Тлакаэлель неожиданно наклонился вперед и чуть ли не прошипел в лицо парню:
- Ты знаешь, на что тянет твое дело? Нет, это не банальное хулиганство. Ладно бы ты просто его краской обмазал. Нет. Ты написал слова! А это уже подстрекательство, призыв к бунту. Чуешь, чем пахнет?
- Отстань от него, Тлакаэлель. Его внушением не исправишь. Он же из этих, "новых христиан", - помощник на миг оторвался от бумаг.
- Слышал, что они делают с приверженцами нашей ортодоксальной религии? - ээкатль обращался к помощнику, но при этом смотрел прямо в лицо задержанного, - они их забивают до смерти. Но сами при этом пропагандируют терпимость. Ты встречался с такой двуличностью?
- Это ложь.
- Чего вы добиваетесь? К чему стремитесь? Зачем эти экстремистские выходки?
Парень чуть подумал и с вызовом ответил:
- А я могу рассказать!
- Хорошо, - Тлакаэлель успокоился и взял ручку, приготовившись записывать показания, - если не возражаешь, сначала формальности. Имя? Адрес проживания? Клан?
- Вот видишь, весьма уважаемый клан. Ладно-ладно, не ершись. Ты хотел что-то рассказать.
- Не знаю, как у других, а у меня мировоззрение основывается на исторических фактах.
- Ты где работаешь? - перебил Вадима Тлакаэлель.
- Заканчиваю аспирантуру на Историческом факультете.
- Очень интересно, - когда было надо, Тлакаэлель умел придать своему голосу искреннюю заинтересованность.
- Я считаю, что только благодаря некой случайности мы не вошли в единый альянс с Европой. Не случись этого, еще в шестнадцатом веке мы стали бы составной частью одного из мощнейших государств Европы того времени - Испании, либо, в крайнем случае, Португалии, - Вадим успокоился и уже не говорил, а будто вещал с кафедры университета. - Для развития государств были нужны новые торговые пути. И именно их искали и находили великие путешественники: Диаш, Магеллан, Колумб...
- Колумб? Это кто?
- Испанский путешественник. Конечно, про него мало что известно. Но в испанском архиве я откопал один документ времен королевы Изабеллы и короля Фердинанда - конца их пятнадцатого века. В нем очень подробно расписано о снаряжении трех судов для поисков западного пути в Индию. Главой экспедиции и был Колумб. К сожалению, суда не вернулись. И у меня есть все основания считать, что после высадки на Гаити он был убит, а его корабли сожжены.
- Интересный исторический факт. Но что с того? - Тлакаэлель поморщился. Сколько уж он выслушал подобных бредней, которыми так и норовили прикрыться противники существующего режима.
- При раскопках на Гаити я обнаружил захоронение. На останках человека сохранились следы европейской одежды. Кроме того, в грудную клетку напротив сердца воткнут церемониальный нож с характерной рукояткой, соответствующей клану воинов-ягуаров. То есть, это не случайная гибель во время битвы, а преднамеренное убийство. Контакты в то время у нас с ацтеками были незначительны. Следовательно, кто-то специально вызвал наемного убийцу, чтобы помешать Колумбу вернуться на родину. И мной даже установлено - кто конкретно это сделал! Но дело даже не в имени. Мы всегда руководствовались принципами, заложенными еще при Вадиме Основателе. Заказчик убийства просто выполнил то, что написано в "Славянской Правде": "Убивай всякого, пришедшего с крестом. Ибо пришли они покорить народ твой".
- И именно поэтому ты написал синей краской на постаменте основателя нашей державы "Смерть убийце!"?
- Не будь его, Колумб остался бы жив! Он принес бы нам радость и процветание! Мы бы гораздо раньше приобщились к достижениям европейской мысли! Сколько горя удалось бы избежать!
- Знаете, Вадим, - ээкатль вдруг перешел на официальный тон, - я не разделяю вашего преклонения перед Европой. У них - свое, у нас - свое. И к тем обвинениям, что вам уже предъявлены, я вполне мог бы добавить пропаганду чуждой религии.
- Вот! А у них - демократия. Свобода слова, свобода вероисповедания. Хочешь - Христу молись, а хочешь - Тескатлипоке или Световиту, никто словом не попрекнет. Не то, что у нас, где сам крест под запретом!
Ээкатль привстал, уперев кулаки в столешницу и нависнув над Вадимом.
- Задержанный Ицтапаль! Ваши пропагандистские лозунги придержите-ка при себе! Всё, что вы тут наговорили, - всего лишь вероятностное развитие событий. Никто не знает, что было бы, вернись ваш Колумб в Европу. Вы не в силах не только что-либо изменить, но и узнать - как оно всё было на самом деле!
- А вот и нет! - с чувством превосходства радостно провозгласил Вадим, - Могу! И в силах! И я докажу! А если не докажу, то хотя бы спасу великого человека! У меня есть разработки! Я в двух шагах от создания! Этот мир не будет существовать!! - Вадим забагровел лицом. Из разбитой губы потекла кровь по подбородку.
Ээкатль первого ранга мрачно взглянул на задержанного и поджал губы.
- Ну-ну... В камеру его.
Тлакаэлель равнодушно откинулся на спинку кресла, игнорируя истерические вопли Ицтапаля, когда того уводили два охранника.
Меня выбросило над Бискайским заливом - метрах в десяти от бушующей воды. Блюдце шлепнулось плоским дном о воду, чуть накренилось, срезая пенную волну, и закачалось, едва не переворачиваясь. Неудачно. Нет, не место - можно переместиться за считанные минуты на сотню километров. И даже не погода - приземлившись на сушу, я смог бы там надежно закрепиться, чтобы не мотало.
Время. Я появился здесь на пятьсот двадцать лет раньше - по крайней мере, так мне сообщал независимый таймер. В чем причина - выяснится на базе, а пока надо набраться терпения и подождать - накопление энергии для обратного перехода уже началось. Единственное, нельзя точно сказать, когда оно завершится. Даже бортовой комп не дал точного прогноза: "пятнадцать-двадцать дней, в зависимости от состояния погоды".
Что ж. Информацию даже об этом времени у меня с руками оторвут. Осталось уточнить местные реалии. Так. Хазарский каганат уже разбит Святославом. В Византии правит Цимисхий. Германец Оттон I воюет в Италии... или уже отвоевал? Арабы продвигаются по Африке и Испании. Племена науа воюют с тольтеками. Что еще интересного? И главное - что ближе? Я ткнул в вирт экран и выбрал функцию выдачи данных о близлежащих во времени и пространстве событиях. "В 968 году русы, воевавшие на Кавказе, разделились. Часть ушла в Византию и присоединилась к войску Святослава в Болгарии и Фракии, а часть эмигрировала в Испанию. Русы высадились в Галисии. Разграбили Сантьяго, убили епископа; разоряли побережье, сжигали монастыри. Край пришел в запустение. В 971 году граф Гонзало Санчес собрал войска и разбил захватчиков. Русы погрузились на корабли и уплыли в Атлантический океан".
Оп-па! Прямо здесь и сейчас. Слетаем, посмотрим, как оно всё было. Благо, до Галисии рукой подать.
Лодьи русов качало на волнах. Пенные гребни захлестывали низкие суденышки, и только чудом им удавалось вынырнуть, чтобы тут же попасть под новую тяжелую волну. Это напоминало судорожные вдохи великана, который не мог набрать полную грудь воздуха и дышал часто-часто. И каждый вдох короче предыдущего. Еще чуть - и дыхание прервется, и великан захрипит в агонии...
Не к месту фантазия разыгралась. Я поморщился и выровнял курс по ходу лодий. Странно. Они держали четко на запад. Что они собирались там найти? Ведь в то время об Астлане ничего не знали. Самоубийственный поход? Или безумная надежда найти пристанище? Но если шторм не утихнет, они так и сгинут на дне Атлантики.
Негоже людям зазря помирать. Пусть они разбойники и убийцы, но сам-то я кто буду? Одних спасать, а других - в беде бросать? Ответ-то не перед кем-нибудь держать придется, а перед совестью своей.
Я бултыхнул блюдце в воду, подплыл под корабли и включил стазисное поле. В пределах его воздействия возникло некое подобие "глаза урагана": шквальный ветер стих, перейдя в ровный и попутный, море успокоилось, даже тучи слегка разошлись. Интересно, сколько придется их сопровождать? До того момента, как закончится шторм? Или пока они не ступят на неизвестный им материк? А там - прощайте, всего хорошего. Тоже мне, ввязался в историю. Толка-то от заброса никакого не будет, если так под водой и проторчу.
Хотя, есть компромисс: вылезу к ним, поговорю о том, о сем, узнаю настроение, а блюдце пусть нам дорогу прокладывает. Плевать, что позже на день-другой энергию для перехода накопит. Всё равно точка возврата не сместится. Зато информацию получу.
Пришлось немного повозиться, пока бортовой комп программировал: он хоть и подсказывал на что нажимать, всё равно я с непривычки путался. Да и многозадачность мешала: не сразу воспринимал - какие команды к управлению относятся, какие - к состоянию, а какие - к заданию последовательности предполагаемых действий. Целый день на это потратил. Да времени не жалко было - без надежной подстраховки в прошлое лучше не соваться. Мы это еще на первичных испытаниях поняли.
С машиной - всё. Теперь с оснасткой и экипировкой разобраться. Что с собой брать - про то инструкция написана. Одежду и обувь, согласно историческому периоду, оружие - всё нечто среднее, не богатое и не бедное. Цвет кожных покровов; цвет волос, их длина, степень загрязненности. Лингвосинхронизатор, чтобы говорить на языке местных жителей и понимать их без переводчика. Микроврач для быстрого заживления небольших ран и недопущения инфицирования ран глубоких. Контактный информаторий - чтобы не попасть впросак, если что спросят. И это всё обязательное оборудование, без которого комп не выпустит за пределы блюдца.
Хорошо еще местные жители, под которых подстраиваться надо, перед глазами маячили. А то зачастую комп говорит: "не владею информацией для создания облика", и хоть что с ним делай - не разрешает выход, пока не получит требуемое. Вот так-то служба безопасности над нами измывается. И они правы. Потеря человека в прошлом слишком накладна, чтобы ее можно было допустить.
Комп подогнал блюдце поперед хода лодий и вышвырнул меня на поверхность. Я зажмурил глаза, замахал руками и что-то призывно закричал. Глаз у русов наметан, впередсмотрящий даже посреди океана щепку на воде заметит. А моя голова всяко больше щепки.
- Человек за бортом! - и мне в лицо полетела жесткая веревка, за которую я благодарно схватился обеими руками.
Подстройка к языку произошла практически мгновенно: значит, на славянском диалекте говорят. Наверняка русы, те самые, которых из Галисии выгнали, - про других источники ничего не сообщали.
Меня вытащили на палубу, я с минуту полежал, отплевываясь, а потом встал, едва завидел хельги. Ну кем еще может быть человек, перед которым с почтением и уважением расступаются разбойники самого зверского вида, в прочной украшенной одежде и с булатным мечом на поясе? Он подошел ко мне, осмотрел с головы до ног и спросил:
- Кто таков?
- Полянин я. Волной с палубы смыло.
- Звать как?
- Вадим, - ответил я, чуть хрипя: горькая океанская вода попала в горло.
- Лодья твоя где? Куда шли?
- Шторм сильный был, может, утопла потом - не видел. А шли мы к земле, что с той стороны воды соленой.
- Выходит, есть там земля... - хельги нахмурился, о чем-то раздумывая.
Я поспешил добавить:
- У капитана нашего карта была, где та земля отмечена. Один раз мне даже довелось глянуть на нее.
Информаторий предупредительно пискнул - видно, не следовало с военным вождем так запросто говорить.
Хельги посмотрел сурово, но сказал лишь:
- Зайдешь, как солнце садиться будет. Поговорим, - и ушел прочь.
Тут же меня окружили разбойнички. Стали ощупывать, подталкивать, в общем, проявлять интерес. Наконец, и до разговоров дошло.
- Во Христа веруешь? - подозрительно спросил один из воинов.
- Нет.
- А-а-а. Наш человек! - разулыбались вокруг, щерясь выбитыми зубами. - У нас с христианами давняя вражда. Они нас не любят, а мы - их.
- С чего так?
- Воины из них - никакие. Перуна не почитают - какая удача в ратном деле может быть? Да и против жертв они. А разве боги послушают, коли им подношение не принесть? Как есть - темные люди.
Согласен я с ними не был. Но кто мешал мне промолчать, не выказывая своих истинных чувств? Ведь до Астлана нам еще плыть и плыть...
Люди, как люди. На удивление быстро изменился настрой русов, когда они поняли, что больше не надо воевать. Что больше воевать просто не с кем. Таино - местное племя - оказалось на редкость дружественным. Актеву, так звали хельги, остался не у дел. И вся военная структура начала распадаться. Людям вдруг захотелось не воевать, а пожить в мире, тем более, что окружение весьма к этому располагало.
Хельги - воин. В мирное время слово Актеву не значило ничего. Вот соберутся русы в поход, тогда хельги и станет у них во главе. Да только не соберутся. Не нужно. Старые враги остались в Европе. А новых еще не нашли.
Возможно, поляне с русами женятся на местных красавицах и через два десятка лет растворятся среди таино. Внуки забудут дедов. Забудут и язык их, и обычаи.
Как-то обидно. Не хотелось мне такого конца для русов. А ведь есть возможность не допустить этого. Озвучить закон, которому будут следовать и сами приплывшие сюда, и их близкие и далекие потомки. Закрепить за ними это место, чтобы не было ни повода, ни возможности для разногласий. Сделать их сильными. Сплотить.
Я сделал это. Записал "Слово о правде русов".
Писал привычной глаголицей, чем снискал уважение у бывших разбойников: только Актеву мог разбирать эти таинственные значки, которые сохраняют речь человека. Хельги ходил мрачным, огрызался. Но всё же я смог убедить его, что на чужой земле без закона не обойтись.
Но принял закон - сам и соблюдай его. А с нахлебниками по "Слову" строго поступали - прочь прогоняли, имя русское отнимали. Участь зверя и то лучше была.
Чтобы человеком считаться - надо трудиться. Не только на себя, но и для общей пользы. Я же умел немногое, и умения мои тут не годны были. Но было бы желание.
Кое-что я вспомнил, а научился еще большему - той работе, которая не от головы идет, а от естества. Валил лес, строил дома, пахал, сажал, вот только урожай убирать не пришлось. Казалось, так и жил всегда, так и дальше жить буду.
С этой простой жизнью и забыл - что я здесь и для чего. Бортовой комп напомнил: "Дальнейшее пребывание в данном времени нецелесообразно. Следует возвратиться в исходную точку. Задайте параметры возвращения...".
Он прав. Я же здесь в гостях. Пора бы и домой, а то загостился. Надо же, как увлекся.
Проще всего было вызвать блюдце вдали от берега и прямо там стартовать. Я соорудил плот, нагрузил на него воду с провизией, чтоб путешествие не выглядело самоубийством, и распрощался с русами. Не знаю, как это оказалось возможным, но мы стали друзьями. Ничего не надо было говорить - они понимали, что если я уплываю, значит, так надо. И только во взглядах читались сожаление и вопрос. Нельзя оставлять вопрос без ответа, даже если вслух его не задали:
"Ты вернешься, Вадим?"
- Вернусь. Конечно, вернусь, - я почти не кривил душой.
Уходить было трудно. Труднее, чем жить здесь. Но я помнил, что привело меня сюда, и зачем я здесь. Надо было вернуться в свое время, а потом вновь отправиться спасать Колумба - я уже почти забыл про свою миссию. Подумать только, я должен был спасти его от потомков этих самых людей, среди которых провел последние полгода!
Я ступил на закачавшийся настил, русы навалились на шесты, отталкивая плот от берега, и недолгое плавание началось. Достигнуть линии горизонта, видимого с берега, - простая задача. Не менее простая - вызвать времяход, задать программу отбытия к исходной точке и немного подождать. Труднее понять - зачем делать то или иное.
Мрачные лица встретили меня. На взгляд моих единомышленников ничего в их жизни не поменялось. Смешные. Только стороннему наблюдателю вне хода времени доступно заметить изменения. То есть, мне. Но и я ничего не видел. Всё было таким же, каким я оставил при забросе. Когда я им объяснил это, упреки посыпались со всех сторон: "Что ты возился? Где ты вообще был? Что удалось узнать нового?"
Я внятно разъяснил, где был и что делал:
- Наблюдал за высадкой и созданием колонии русов на Гаити. Пойду отчет составлять.
Наш лидер, Сальцин Тауэ, облил меня яростным негодованием:
- Отчет?! Ты что, не мог помешать им? Ведь в них-то и было всё дело! Скажи, и Вадима Основателя тоже видел? И ничего с ним не сделал?
- Вадима? - я вздрогнул. Никакого Вадима среди русов не было. Но ведь это реальное историческое лицо, вне всяких сомнений. - Нет, не видел. Не помню среди них такого. Напишу отчет - там всё подробности будут.
Мне вдруг стало душно и захотелось побыстрее выбраться на свежий воздух - посидеть на скамейке, подумать, привести мысли в порядок. Пробурчав нечто невразумительное, я выскочил из лаборатории.
Я расположился в соседнем с Институтом Времени скверике - оттуда как раз можно было видеть памятник, на постаменте которого я в свое время намалевал синюю надпись. Правильно сделал. Ничего другого он не заслуживал. Таких идиотов, как он, только могила исправит.
Глупо сознавать, что Вадим Основатель и есть я. И хотя портретного сходства в памятнике нет ни капли, но кому, как не мне, знать всю историю основания Первой Колонии. Сам, своими руками порушил всё, что составляло мои идеалы. А так ли они были хороши? Ведь действительно, кто может знать то, что не произошло? И каков толчок, что заставляет катиться мир по иному пути?
Уйду. Выполню, что обещал, и уйду. Да и не нужен я им. Мою теорию вовсю другие разрабатывают. Жизнь мне представилась вдруг тусклой и бессмысленной...
Сальцин нашел меня без труда. Встал, загородил солнце и жестко приказал:
- Готовься к забросу. Еще раз пойдешь. Исправишь всё, что ты там натворил. И чтобы следов Вадима там не осталось. Понял?
Я подчинился.
В этот раз меня выбросило точно. И по времени, и по месту - прямо к моей первой встрече с русами. Некоторое время я смотрел, как я-первый спасает моряков, а потом двинулся к берегу. Не смог выстрелить. И даже не то меня остановило, что мог погибнуть я сам - к такому готов любой. Но как можно сначала спасти людей, а потом обречь их на гибель? Каким надо быть? Более жестким? Равнодушным? Идущим к цели, не взирая на средства?
Ни у кого нет права разрушать то, что он создал. Раз уж мир таков - пусть таким и останется. Правильный, неправильный, но он - наш. Вот уберется я-первый в свое будущее, вернусь к русам. Там будет мой дом. Там и буду жить.