Я тогда совсем молоденькой дурой была. Андрей подошел, посмотрел внимательно мне в глаза и сказал тихо: "Пошли со мной". Ну, я и пошла. И не спросила куда. Пошла и всё.
От подруг потом столько выслушала. Дескать, пока молодая, нужно на всю катушку жить, чтоб потом было, что вспомнить... А с твоими данными можно и олигарха подцепить, и бизнесмена, и вообще кого получше, чем этот... Да и жить он не умеет: вон, у всех, кто на такой должности, по две машины, квартиры, коттеджи, а он в коммуналке торчит...
С такими я быстро рассталась - пусть сами живут, как говорят, а мне с Андреем лучше.
Любил он меня. Потому и воспитывал, и строил - дурь выбивал. Ревела часто, а всё равно не ушла - чувствовала, что без меня ему плохо будет. А мне без него - совсем невозможно. Одно только знала - нельзя Андрея огорчать. Вот что бы ни случилось - нельзя.
Десять лет на меня потратил, пока дошло - что он со мной сотворил. Тогда и сказала "спасибо". Он меня обнял, прижал к себе, подержал немного и отпустил. Вот и вся ласка. Да слаще этого не было. Повезло мне с Андреем, ох, повезло.
Разница у нас двенадцать лет - ему тридцать как раз исполнилось, когда мы встретились. Тогда же его главой Института Физики Космоса назначили. Он там с такими заумными идеями носился, что его никто не понимал, кроме Джонсона и Людвига. Им обоим под шестьдесят было, а как встретились - поклонились ему уважительно и иначе как "уважаемый академик" к Андрею не обращались. Смех один.
Потому и назначили его - думали, что поутихнет на административной работе. Просчитались чиновнички от науки. Они ему только руки развязали, и Андрей во всю силу развернулся. Всю прибыль, что Институт давал, на исследования направил. Недовольных, что в науку ради длинного рубля пошли, и прихлебателей всяких поувольнял, а нормальных ученых увлек настолько, что они и думать о зарплате забыли - лишь бы исследования вести.
В суть я не вникала, конечно, - да мне и без разницы, и образование не позволяет. Хотя слушала Андрея и поддакивала, когда надо, если он дома свои идеи мне проговаривал. И еще говорил, дескать, я лучше любого оппонента - по моему лицу сразу видно - ерунду какую несет или что стоящее. Льстил. Я просто видела - когда он уверен в своих словах, а когда сомневается.
Помню, как он ругался. Андрей просто не понимал, что есть люди, которые свой личныйдостаток ценят превыше всего. Особенно, когда говорили: "А какой мне прок от этого космоса? Вот мне, лично? Что я буду с этого иметь?" На такое нет доводов. Человека не переделать. Самое страшное, что таких людей становилось всё больше.
Вот с ними Андрей и начал борьбу. Нет, всё в рамках. Он убеждал одного, другого. Даже не логикой, а уверенностью, что так, как говорит он, и надо делать. Надо. И всё. Убежденные несли идеи Андрея дальше, приходили новые люди. А когда убежденных несколько, убедить остальных уже проще.
В какой-то момент Андрей понял, что сколько не убеждай - на всех его не хватит. Настала пора массовости. Как, вы думаете, он достиг этого? Повезло - подходил к концу очередной срок президентских полномочий.
Могу гордиться. Я придумала главный лозунг кампании по выборам президента. Разумеется, его знают все: "Бесплатно - на Луну!"
Как же без подвоха? Работать надо было не ради вещей и денег, а душу в работу вкладывать. Всего лишь. Многие лукавили вначале, а потом втянулись и действительно на Луну слетали в качестве туристов. Тогда как раз японскую лунную станцию открыли - отель для туристов и развлекательный комплекс. Наши походили, посмотрели, взяли в аренду участки и свою отгрохали. Так. Ради того, чтоб была.
Но это после того, как Андрея избрали. Даже противники за него голосовали. Лучше него - не было.
Андрей же всю страну изъездил. Только вживую выступал - никаких телесъемок, никаких записей. Сейчас смотрят сканы тех лет - удивляются. Он ничего особенного не говорил. Ни на стадионах, в концертных залах или на площадях крупнейших городов, ни в тесной компании единомышленников.
У него получалось, вот и всё. Главное - личная энергетика. Андрей словно поджигал толпу, и все воспламенялись его идеями. И шли за ним. Не было сомневающихся или равнодушных. Не могло быть.
Не хочу ни с кем сравнивать. И в прошлом были такие люди, и в будущем будут. Только Андрей существовал сейчас. Самый дорогой мне человек.
Я помню, как мы стояли рука об руку в кузове самосвала, а перед нами шли радостные люди, махая поднятыми руками и разноцветными флажками, что-то кричали, выпускали воздушные шарики, и солнечные лучи мерцали радужным блеском, отражаясь от них. Их никто не заставлял ликовать. Им просто было хорошо.
И Андрей улыбался в ответ людям - редкость неимоверная. Я, наверное, тоже сияла. Быть рядом с Андреем в минуты его триумфа - что может быть слаще.
Слезы радости - так говорят. Неправда, это не слезы. Зачем плакать, когда добиваешься того, к чему стремишься? Нисходит покой, замирает в груди и вот сейчас вырвется что-то большое и горячее, затопляя всё вокруг волной счастья.
Не то важно, что Андрей стал главой государства. Есть победы, которые видны не сразу и не всем.
Мы победили обывателей. Они даже не заметили этого. Теперь "накопитель" - бранное слово, если о человеке говорят.
Андрей одного хотел - вывести человечество в космос. Не отдельных представителей, а глобально. Создать новую цель в жизни.
Ему удалось.
Успехи освоения околосолнечного пространства потрясали. Станции на спутниках газовых гигантов, поселения на Титане, Марсе и Луне, новые источники энергии и материалов, безотходные производства в космическом пространстве - всё это воспринималось как должное. Мы хотели - и мы достигли.
Я знала, чего это Андрею стоило. Не буду говорить. Только со мной он делился сомнениями. А у меня их не было. Если ты знаешь, что должен делать, и знаешь - как, иди до конца.
Андрей не остановился на этом. Он смотрел только вперед.
Солнце - всего лишь одна из звезд Галактики.
Проблема в космосе - расстояния, это всем понятно. Освоить можно любую планету - было бы желание, а вот попасть туда - одного его мало. Ну, если желает кто-то, кроме Андрея. А он захотел - сделал.
Ничего мне не говорил. Молчал. Но я видела - не здесь он. Уже там. Где ему интересней. Для мужчины работа - главное, не спорьте. Не мешать - это всё, что женщина может. Я и не мешала. Поддерживала. Защищала от нападок, как только могла. Не так хорошо, как бы хотелось, но достаточно. Это не так мало - быть женой президента.
Тем писакам, которые вопили, что президент игнорирует свои обязанности главы государства, я так сказала:
- Если человек умный, он занимается делом, демонстрируя результаты, а не кричит о своих намерениях и идеях на каждом углу. Делает. А чем занимаетесь вы?
- Мы хотим знать, чем на самом деле занимается президент. Зачем он вернулся к работе в Институте Физики Космоса? Не может ли это сказаться на благополучии страны?
- Кому из вас живется плохо? Пока человек работает - он живет. И если он может сделать больше, чем вы можете представить, - чья это вина? Его или ваша?
Отстали. Объявили о новом хобби президента и успокоились.
Смешные. Президентство Андрея было только способом достигнуть того, о чем он мечтал.
Звезд.
Работал, как проклятый. Боялся, что не успеет, что не сможет воплотить свои мысли в материале. Я знаю, он всё время обо мне помнил, даже когда засыпал в мастерской на столе, когда не приходил неделями. А когда появлялся - усталый до изнеможения, нервный, чуть ли не искрящий, и молчаливый, я не тревожила его дурацкими вопросами, которые всегда выводят мужчин из себя - "где был? что делал?" Садилась и смотрела Андрею в лицо. Он отмякал, отдыхал, забывал о работе. Ненадолго. Пока не приходила новая идея.
Разумеется, он не один всё делал. Как будто это имеет значение. И страной не один управлял. Не нужно это - взваливать на себя то, что могут другие сделать. Только основополагающее. Так и с полетами в космос. Но кто скажет, что придумать что-то новое легче, чем сделать это?
Да, он придумал! Придумал...
Это были даже не космические путешествия в прямом смысле - для перемещения в пространстве не нужно было покидать Землю. Поэтому Андрей и соорудил это прямо в мастерской.
- Я полечу, Оленька, - так он сказал мне утром.
На это не надо было отвечать. Надо было принять, как есть.
Андрей не пошел на работу. Он никуда не пошел. Остался дома, со мной. Терпкое счастье уходящего. Того, что не повторяется и не повторится.
Вы думаете, я плакала?
Многие провожали. Я тоже пошла. Может, напрасно - проводы не для меня. Не вспомню уж - кто и был там. Ради Андрея делала.
Плюнула на приличия, растолкала всех - или мне дорогу уступали - за руки взяла крепко и отпускать не хотела.
Андрей и не стал вырываться. Потянул меня за кисти и к себе прижал.
Нас вдвоем оставили - все как-то незаметно ушли. То толпа была, а то, глянула, и нет вокруг никого, только мерцает эта штука в углу. Почему-то я уставилась на нее, пытаясь определить ее форму. Но форма ускользала, произвольно меняясь, словно под дуновениями порывистого ветра. Менялся и цвет и прозрачность. Всё менялось.
Андрей назвал это капсулой переноса.
- Это то, что разлучит нас? - попыталась я пошутить, показав на конструкцию.
- Не разлучит. Сделает ближе.
- Нас с тобой?
- Людей.
Мне Андрей был нужен, а не все остальные. И он знал это.
- Не шути, Андрей. Мне и без того плохо.
- Ну, Оля. Ты же сильная. Ты знаешь, как нужна мне.
Сильная, да. Когда он рядом. Удержать его, не пустить. Нельзя. Можно лишь спросить что-нибудь, не слишком существенное:
- Куда ты отправишься?
- Не знаю. Неважно.
- Я хочу знать, - это была правда.
- Оленька, ты же не поймешь всей этой физики. Я сам толком ее не понимаю, а что понимаю - человеческими словами объяснить не могу.
- Ничего. Ты говори. Я буду просто слушать тебя. Твой голос.
Андрей стал рассказывать. О полях, гравитационных взаимодействиях, многомерности пространства, единстве базовых точек...
Любой может прослушать эту запись. Живая запись, не скан с прошлого. А для меня нечто большее - воспоминание о наших последних мгновениях. Хорошо, что потом мне разрешили удалить свое присутствие из записи. Всего лишь неинформативный эмоциональный фон - так они определили причину возможности изъятия.
Ни к чему было плакать. Слезы сами катились. Не хотела Андрея отпускать. Должна.
Андрей не обещал ничего. Погладил меня по голове, посмотрел в глаза, будто читал там что-то, и пошел к капсуле.