О возвращении состояний в жизни иной

Услышьте Слово Господне, как проречено было Господом в книге Псалмов Давидовых:

И ныне чего ожидать мне, Господи? надежда моя-на Тебя. От всех беззаконий моих избавь меня, не предавай меня на поругание безумному. Я стал нем, не открываю уст моих; потому что Ты соделал это. Отклони от меня удары Твои; я исчезаю от поражающей руки Твоей. Если Ты обличениями будешь наказывать человека за преступления, то рассыплется, как от моли, краса его. Так, суетен всякий человек! Услышь, Господи, молитву мою и внемли воплю моему; не будь безмолвен к слезам моим, ибо странник я у Тебя и пришлец, как и все отцы мои. (Пс. 38:8-13)

Здесь завершается наше первое чтение из Слова

Слушайте, из святого Слова Господнего, как проречено было в книге Откровения Иоанна Богослова:

После сего взглянул я, и вот, великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков, стояло пред престолом и пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих. И восклицали громким голосом, говоря: спасение Богу нашему, сидящему на престоле, и Агнцу! И все Ангелы стояли вокруг престола и старцев и четырех животных, и пали перед престолом на лица свои, и поклонились Богу, говоря: аминь! благословение и слава, и премудрость и благодарение, и честь и сила и крепость Богу нашему во веки веков! Аминь. И, начав речь, один из старцев спросил меня: сии облеченные в белые одежды кто, и откуда пришли? Я сказал ему: ты знаешь, господин. И он сказал мне: это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца. За это они пребывают ныне перед престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме Его, и Сидящий на престоле будет обитать в них. Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной: ибо Агнец, Который среди престола, будет пасти их и водить их на живые источники вод; и отрет Бог всякую слезу с очей их. ... И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. (Откр. 7:9-17; 21:4, 5)

Здесь завершается наше второе чтение из Слова

Слушайте снова из святого Слова Господнего, как проречено было в книге "Духовный Дневник": Подмечено было, и показано, что всё, что человек только ни творил в жизни телесной, всё это возвращается в жизни иной, ибо там происходит непрерывное изменение состояний, через которое духи ведомы бывают, так что не существует ни единого такого состояния в жизни телесной, к которому бы дух затем не возвратился бы; и, таким образом, ненависть и иные вещи такого же роду, которые были не только творимы, но лишь даже помышляемы; даже более того - всё, что только ни произошло у него с младенческого возраста и до самого его конца. И даже те личности, против которых он таил вражду, открыто или же лишь сокрыто, мгновенно тогда являются, настолько тяжелы бывают тогда состояния, в которые они тогда вводимы. Но при этом особенно заметным было то, что все недобрые деяния и помышления злых возвращаемы тогда во всей их жизненности, но у добрых, и обретавшихся в вере это было вовсе не так; у этих лишь состояния доброго, дружелюбия и любви возвращаемы (к жизненности) с высочайшими наслаждениями и счастливостями. Опыт в этом отношении показывает, что (к примеру) во мне зло (в том мире) не правит.

Эти состояния возвращаются с большой частотою, и поскольку они многочисленны, как, например, те случаи, когда человек возгорался открытой, или же сокрытой враждебностью (к кому-либо), или же упражнялся в притворном дружелюбии, и тому подобном, то они и случаются тогда с большим разнообразием, как впрочем и остальные зла (его жизни), вроде различного рода потворств проявлениям любовей к мирскому, или же себялюбия, или же к совершению прелюбодеяний, и всякого иного вроде этого. Всё это не только возвращается, но более того, оно проявляемо (как реальность) перед иными духами и ангелами, с большим стыдом и огорчением. И, таким образом, он проходит не через единичное возмездие (за каждое такое), но через бесчисленные (воздаяния); и всякий раз когда это (вновь и вновь) происходит, и суть его (снова и снова) проявляема, он подвергается наказанию, предначертанному для его зла и беззаконничества, но, тем не менее лишь единая, общая разновидность наказания, и, таким образом, лишь одна определённая преисподняя остаётся для него, которая соотносится с его господствующим злом и беззаконичеством. ...

Все злые состояния ... возвращаются в жизни иной, ... даже (таковые) состояния (бывавшие) у праведных и добрых, ибо нет ничего такого, что не возвращалось бы, хотя и не одинаковым, при этом, образом. ... Но у праведных ни ненависть, ни мстительность, ни обманы не остаются утверждёнными, и поэтому они легко умиротворяемы и исцеляемы. (SD 4109, 4110, 4384)

АМИНЬ

Здесь завершается наше чтение из Слова

Все состояния сознания человеческого могут быть возвращаемы после смерти, как состояния в старости, так и состояния из детства, или же юношества, или же отрочества; и приходящие в небеса входят в состояния юности своей, возвращаются во все состояния невинности, благолюбия, и побуждений своих, со всеми их наслаждениями, и это с неописуемым возрастанием. У ведших добрую жизнь возвращаемы все их хорошие состояния, у ведших же плохую жизнь - все их состояния зла (Last Judgment (Posthumous) #231)

В текстах Латинского Слова мы достаточно часто встречам утверждения о том, что человек, после выхода из мира природного, продолжает вести в мире духовном такую же жизнь, какую он вёл прежде, и что фактически происходит лишь перемена его общего состояния - из природного в духовное. При этом можно впасть в то ложное представление, что продолжение жизни человеческой в мире ином совершенно линейно, то бишь что человек лишь меняет как бы, "место жительства", вроде, скажем, вынужденной миграции в иную страну, или, там, на другую планету. Дескать, ну подумаешь - как-то приспособимся. Тут жили - и там не пропадём.

Но такого рода восприятие является полнейшим заблуждением. Ибо когда Латинское Слово говорит, что человек "умирая, переходит только из одного мира в другой; ... [и он блуждает там] пока он не найдет товарищества, которое бы вполне отвечало мирской жизни его; .. [и там] он обретает жизнь по себе и, как ни дивно это, продолжает жить подобно тому, как жил на земле" (HH 445, 450), то из этого вовсе не вытекает линейность этого "продолжения жизни подобно тому, как он жил на земле". Ибо здесь слово "подобно" отнюдь не означает "совершенно также". Жизнь, которую человек ведёт в том мире, подобна его жизни в мире природном лишь по закону соответствий. Т.е. он живёт "так же" по внутреннему подобию, но вот внешние выражения этих внутренних подобий, или же внешние обстоятельства его существования там есть соответствиями тех внутренних состояний, которыми душа его была сформирована во время жизни в мире природном.

Кроме всего прочего в этом "подобии" есть и ещё один очень принципиальный момент, раскрываемый Латинским Словом в тех же местах, где говориться о таком подобном продолжении существования. Ибо подобие это совершенно зеркально в самом своём важном аспекте - а именно в аспекте причинно-следственных связей.

Дело здесь заключается в том, что в мире природном человеческий дух у человека формируется как бы из внешнего во внутреннее. Внешнему позволено как бы руководить образованиями внутренних состояний. И механизм реализации такого позволения заключается в одном из краеугольных принципов, заложенных Господом в человека природного, а именно в принципе свободы воли - или же свободы хотеть по своему произволу, и свободы мыслить по направлению этого своего хотения.

Я сейчас не буду углубляться во все тонкости и детали этого механизма, ибо уже не раз это делал в предыдущих проповедях. Я лишь хочу отметить, что согласно Латинскому Слову человек именно этим и отличается от любого духа, а жизнь природная - от жизни духовной. А именно - наличием и действованием механизма свободы воли, или же свободы выбора. Свободы выбора побуждений воли, которыми человек существовать затем будет, и свободы мышления по этим побуждениям. Ибо у духов нет свободы воли. У духов есть лишь абсолютная свобода отдачи себя царствующей над ними любви Господней - на небесах, или же абсолютное рабство господствующей над ними какой-либо частной похоти - в преисподней.

Уже из этого немногого сказанного видно, что когда в Латинском Слове употребляется термин "подобная жизнь", то там не может идти никакой речи об "совершенно такой же" жизни. Ибо самые внутренние механизмы существования человека и духа столь между собой различны, что здесь остаётся лишь изумляться, как вообще меж этими двумя формами существования может существовать хоть какое-либо подобие.

А подобие, между тем, всё же существует. И не просто подобие - а подобие совершенное. И механизм этого подобия заключается в следующем.

В степени природной своего существования человек волен выбирать любое, доступное для него состояние для своего внутреннего бытия, через реализацию его в служения степени природной, и, посредством реализации таковой, его себе присвоения. В степени же духовной любое, обретающееся в человеке состояние бытия вольно реализовываться во внешних проявлениях его духовного существования.

Здесь конкретное, индивидуальное бытие одно и то же, различны лишь механизмы его проявления в каждой из раздельных степеней. Но так как эти различные проявления существования проистекают от одного и того же бытия, то они не могут не быть подобны друг другу. И подобие это реализуемо, и связывает эти проявления между собою в одно-единое существование в двух различных, раздельных степенях посредством подобия соответствий, отвечающих реализации этих проявлений в каждой из раздельных степеней.

Но из различия этих степеней проистекает и принципиальное различие осознания их существования, связанное с каждой степенью. В степени природной эта реализация проистекает через осознание свободы выбора (пусть и не всегда осознаваемой в рефлекторном восприятии). В степени же духовной эта реализация проистекает через осознание абсолютной внутренней свободы быть самим собой, ничем внутренне не ограничиваемой, хотя и часто останавливаемой и ограничиваемой положенными свыше внешними пределами.

Если уж совсем конкретно, то в мире природном человек выбирает себе аспекты того существования, через которое в него входит определённое бытие. В мире же духовном наоборот, бытие человека задаёт все внешние аспекты его существования.

Выглядит это приблизительно следующим образом. В мире природном человек волен принять или не принять восстающее в его душе побуждение к чему-либо, и позволить этому побуждению произвести через него какое-либо действие. Например - человек волен позволить войти в себя побуждению к краже чьей-либо вещи, и позволить ему реализоваться, вплоть до совершения действия умыкания этой вещи, открытого - посредством грабежа, или же скрытого - обманом, или тайным похищением. Он волен также, при обнаружении в себе этого побуждения, подавить его в себе, или же, не подавляя внутренне, всё же остановить его реализацию по каким-либо внешним резонам - скажем, боязни потери репутации, или же уголовного преследования. Но и остановить его он может также по различным внутренним резонам - от различных степеней страха Божьего в себе, до простого нежелания потерять внутреннее самоуважение.

И вот все эти степени реализации, или, наоборот, подавления этого побуждения будут вводить его в совершенно различные состояния конкретного внутреннего бытия.

Поскольку всё это происходит в мире пространства и времени, или же в сфере жёстко заданной структуры и последовательности, то для человека это выглядит как единая и непрерывная цепь единого существования, состоящая из различного рода "эпизодов", каждый из которых также имеет свою структуру и длительность в пространстве и времени. Эту цепь существования от эпизода его зачатия, и до эпизода остановки сердца, и прекращения движения лёгких, человек воспринимает как единую и непрерывную "жизнь в мире природном". Воспринимает по пространству и времени, и через пространство и время.

Но вот в степени духовной, или же там, где нет пространства и времени, а лишь видимости того и другого, всё проистекает несколько иначе. Там человек воспринимает уже своё бытие не в качестве процесса накопления эпизодов существования, формирующих его, а воспринимает себя в качестве некоего единого и нераздельного сущностного бытия, реализуемого в различные дробные "эпизоды существования", связанные между собою не механической последовательностью, а лишь определённой гармонией его существования. И вот эта самая гармония проявлений индивидуальных аспектов существования его личного бытия и воспринимается им как его индивидуальная "жизнь в вечности".

Выглядит это таким образом. Скажем, в каком-либо конкретном состоянии своих внутренних начал он одержим бытием побуждения к краже. Очень конкретным, очень частным, очень многосложным бытием. И во внешнем его духа это бытие реализуется в определённые формы творения кражи, или, наоборот - воздержания от её творения. Формы очень подобные формам, заключающем это бытие снизу, или же в степени природной его природной. Но - подобные им исключительно по соответствиям. Т.е. не возникают, и не повторяются материальные, природные аспекты и обстоятельства, но аспекты и обстоятельства чисто духовные, соответствующие полностью аспектам и обстоятельствам природным.

Каков механизм этого, в общности можно заключить из Пятой Главы, книги Латинского Слова "Истинная Христианская Религия" или же Катехизиса. Скажем, в отношении кражи там сказано было, что - "В Духовном Смысле, под кражею, разумеется похищение у других истин их веры" (TCR 318) Поэтому побуждение кражи там, в духовной степени, реализуемо действием какого-либо духовного акта похищения духовных же сущностей веры из внутреннего другого духа. Или же увлечением его в заблуждения, и посредством этого ввержения в духовное зло, и, таким образом, как бы ввержением его во внешние ужасы преисподней. После проявления такового "эпизода существования" во внешнем его, над этим духом происходит "эпизод суда", где происходит изыскание вплоть до открытия образов из его памяти природной, что, согласно Латинскому Слову, может происходит там, по попущению Господню. Но, конечно, это всё происходит не "после" в смысле пространственно-временной последовательности, но "после" по причинно-следственной гармонии, реализуемой лишь в видимостях пространства и времени. И вот тогда перед судьями, экзекуторами и жертвами, а также и возможными зрителями обнажается вся неприглядность степени природной бытия этого духа, вплоть до извлечения из его памяти всех обстоятельств природных, воспринимаемых там, понятно, духовно, по соответствиям. Что делает их куда как более отвратительными и неприглядными, нежели они представляются взору из степени природной.

Причём здесь важно понимать, что побуждения, подавленные не страхом Божьим, и соответственно не по мотивам религиозным, также воплощаются в мире духовном в формы конкретных деяний. Хотя в степени природной, вроде бы и нет соответствующих им деяний природных. Но деяния эти, тем не менее, таки есть актуально в латентных формах ориентации органических структур тела в человеке, которые уже были "напряжены" в образ совершения этого деяния. Как, скажем, под стальными латами не видно напряжение мускула, не изменяющего их внешней поверхности, но тем не менее всё потенциальное действие в этом напряжении уже присутствует в полноте своей.

И наоборот, подавление, скажем, побуждения к краже из религиозных мотивов, совершённое в невинности и неприсвоении, в степени духовной проявляемо "эпизодом существования" борьбы человека с каким-либо внутренним злом в ином духе с целью спасения этого духа, и дарующем ему существование небесное и ангельское. И поэтому, хоть в корне его и лежит побуждение к краже, пришедшее в человека от связанного с ним через наследственное зло адского духа, но Господом оно преобразуемо в духе его в бытие своей противоположности - стремление к духовной любви ближнего.

Из сказанного здесь ясно можно увидеть, в чём именно заключается механизм возвращения человеку в существовании его степени духовной, или же "жизни в вечности", всех состояний существования его степени природной, или же "жизни телесной". По сути это "возвращение" есть в определённом смысле лишь видимостью восприятия сознания человеческого. Видимостью, посредством, и благодаря которой он и формируем в то, что называется "творением божьим", или же в индивидуальное, самостоятельное последовательное существование, существующее "как бы" от себя самого, или же некоего своего индивидуального бытия, которое, однако же, по сути есть в нём бытием божиим, но "пропущенным" через фильтр его индивидуального восприятия. И вот это "индивидуальное восприятие", которое есть реальностью не абсолютной, но реальностью ограниченной - то есть "как бы реальностью" и есть той "точкой сборки", благодаря которой может относительно существовать то, что невозможно в абсолютном смысле существования - а именно индивидуальное, отличное от Абсолютного Творца "как бы" бытие, существующие в этой ограниченности "как бы" от самого же себя.

Но для человека эта видимость и есть актуальной, последовательной реальностью его существования. Существования в двух раздельных степенях - природной, и духовной, которые им воспринимаются как две отдельных его жизни в определённой последовательности - жизни природной, с которой у него всё начинается, и наследующей ей жизни духовной.

Причём хотя гармония проявлений его состояний его духовных и не имеет ничего общего ни с пространством, ни со временем, ибо проявляема в той степени существования, где нет и не может быть ничего подобного, но суть и последовательность этой гармонии всё же определяема и задаваема последовательностью и структурой его состояний природных в степени природной. Как об этом говорит Латинское Слово:

Человек есть последняя степень Божественного порядка, которому он вследствие того служит основанием. Так как Божественное наитие не останавливается на середине, а идет до своих последних степеней, и так как среднюю степень, через которую оно проходит, составляют ангельские небеса, а последнюю - человек, и вообще ничего не существует бессвязного, то связь и соединение небес с родом человеческим таковы, что одно существует другим и что род человеческий без небес был бы то же, что цепь без прицепу, а небеса без рода человеческого - то же, что дом без основания (HH 304).

Поэтому гармония его существования духовного и воспринимаема из степени духовной как некая видимость продолжения им, в степени духовной, своей жизни из степени природной, каковая жизнь, или же существование духовное, есть непрерывной последовательностью возвращения всех состояний его жизни природной - возвращения, по соответствиям, в новых формах, но с той же сутью.

Гармония эта была бы совершенной, если б суть человеческого бытия была бы в себе однородной. Как, скажем, это было до падения, у людей древнейшей церкви. У них бытие было в себе совершенным и чистым, и поэтому в степени природной ему соответствовали чистейшие природные "эпизоды существования", а в степени духовной однородные чистейшие "духовные эпизоды", связанные в единую и непрерываемую в себе гармонию.

У современного же человека, после падения, степень его природная извращена от рождения. Соответственно потенциальное бытие этой степени есть преисподней, также гармоничной и однородной в самой себе. Но в человеке современном также действует и механизм восстановления и спасения, привносимый в жизнь всякого человека с самого момента падения человечества. И механизм этот действует во ВСЯКОМ человеке, безразлично, спасаем он в конечном результате, или же нет. И проявлением этого механизма на уровне степени природной есть различного рода добрые служения, за которым стоит, при этом, не собственное бытие человека, а духовная степень Бытия Самого Господа в творении, ставшая возможной благодаря Его воплощению и прославлению в Творении.

Поэтому в степени природной так называемая "жизнь природная" у всякого человека состоит из "эпизодов" самого разного свойства, не только не однородных и гармоничных между собой, но часто друг другу совершенно антагонистичных. Которые в его степени духовной ну аж никак не могут проявляться в единой гармонии его собственного бытия. Ибо его собственное бытие - это гармония преисподней, в которую проявления "эпизодов" бытия Господнего в нём вносили бы дисгармонию, и разрушали бы её совершенно. Поэтому у тех, в ком Спасение Господне, по их произвольному выбору, по реализации свободы воли в них, не свершилось, у них в степени духовной их существования возвращаются, как их собственные, лишь все состояния зла их. Попытка же возвращения всех состояний добра Господнего, присутствующих в их степени природной, там выглядит проявлениями войны, и подавления и изгнания из себя всего доброго и истинного. У восстановленных же, и спасённых Господом, наоборот, все состояния их зла, воплощённые в актуальные эпизоды их жизни телесной, возвращаются в виде сражений и побед Господа в них над этими видами зла, усыпляемыми и капсулируемыми последовательно, с финальным аккордом их удаления на периферию, и введения человека в окончательную и непрерывную гармонию небесных состояний какого-либо индивидуального небесного существования. Ибо, согласно Слову - "у праведных ни ненависть, ни мстительность, ни обманы не остаются утверждёнными, и поэтому они легко умиротворяемы и исцеляемы".

Собственно механизм такого спасения и заключается во введении в человеческое собственное бытие элементов духовной степени Господнего Бытия в творении, которое совершается посредством насаждения на почву его степени природной элементов, соответствующих не его наследственному, собственному бытию, но Бытию Господнему в творении. Как уже было сказано - элементы этого насаждения, называемые в Латинском Слове реликвиями, или же остаточностями, есть у каждого человека, безразлично от его религиозной принадлежности, и его финальной судьбы в вечности. Ибо Господь заботится о спасении ВСЯКОГО человека, и механизм спасения его действует везде, во всём и в каждом. Но - исключительно в гармонии с принципом свободы воли в человеке.

И поскольку, по свободе воли своей, и по извращённой своей природе, человек всегда будет действовать против этих остаточностей, то они насаждаются в нём в основном помимо его сознательного контроля, и часто даже вопреки ему. Насаждаются, и сокрываются - до возвращения в вечности, для какового возвращения они, собственно, там и насаждаемы.

Как об этом говорит Латинское Слово:

Состояния расположения к доброму и истинному, которыми человек наделяется Господом с раннего детства до конца жизни ... сохраняются в нем для его жизни после смерти, поскольку в следующей жизни все состояния его жизни возвращаются поступательно, и тогда они умеряемы посредством тех состояний доброго и истинного, которыми он был одаряем Господом. Поэтому, чем больше остаточностей человек приобрел в телесной жизни, то есть чем больше он приобрел доброго и истинного, тем более восхитительными и прекрасными предстают остальные его состояния, когда они возвращаются. Что это действительно так, может быть ясно каждому, если он поразмыслит над этим. При рождении никто не обладает ни единым добрым от себя, но полностью осквернен наследственным злом. Всякое доброе входит в человека, такое, как его любовь к своим родителям, своим воспитателям, своим товарищам; и это совершается посредством невинности. Это то, что истекает вовнутрь от Господа посредством небес невинности и мира, которые являются самыми внутренними небесами, и таким образом человек насыщаем ими в его младенчестве. (AC 1906)

Отсюда видно, что остаточности в человеке насаждаются посредством доброго и истинного от Господа, и есть в нём органическими, телесными формами. Но органическими, телесными формами не от его собственного бытия, но от Бытия Господнего в нём. И поэтому являющимися в нём буквально - плотью Господней, насаждаемой в нём Господом посредством наития в его внутреннее с небес.

Злое его собственного, наследственного бытия также насаждаёт в нём органические формы плоти его собственного ветхого человека, которые, собственно человеческими назвать нельзя. Ибо всё органическое человеческое в нём, вплоть до материальных, природных форм его природной органики происходит в нём, и принадлежит в нём единственно Самому Господу. Он, так сказать, живёт и существует именно этими, господними в нём органическими формами. Его же собственное бытие эту жизнь, или же эти формы в нём непрестанно покушается разрушить и уничтожить. И не только на уровне духовном, но даже и на уровне природном. Откуда у человека болезни, несчастья и всякого рода утеснения. Попускаемые Господом для того, чтобы его внутреннее злое могло бы быть выведено наружу, и здесь подавлено и уничтожено через последнюю степень господнего присутствия в органических формах у человека.

Отсюда же видно также, что хотя лучшие Реликвии господни, или же Господни остаточности в нём насаждаемы сознательно, через религию, но они также часто насаждаемы и на бессознательном уровне, начиная с его младенчества. И они также могут послужить спасению тех, кто не извратил своего бытия посредством рационального подтверждения в себе злого и ложного, хотя в них в мире и обретался.

Есть место, где Латинское Слово говорит о приведении людей в том мире к состояниям из детства их, посредством постепенного истощения и опустошения в них всех иных состояний их жизни зла в более позднем возрасте. И остаточностями, засеянными в этом их раннем детстве они также могут быть спасаемы, и присоединяемы к небесам, пусть и самым начальным. Лишь бы только во взрослых состояниях жизни во зле и ложностях они были бы удерживаемы от их рационального подтверждения. Что единое делает невозможность дальнейшего отделения и усыпления состояний зла, когда они возвращаются в жизни иной.

Благодаря чему Господом и обеспечивается спасение и возрождение в вечности гораздо большего количества людей, нежели бы это можно было бы предположить наблюдая общее состояние сознательной религиозности в нашем мире. Ибо реликвии эти, или же Господни Остаточности:

Это не только то доброе и истинное, которому человек научился с детства из Слова Господа, и которые запечатлелись в его памяти, но это также все состояния, оттуда происходящие, такие как состояния невинности в раннем детстве; состояния любви к родителям, братьям, учителям, друзьям; состояния милосердия к ближнему, и также сострадания к бедным и нуждающимся; словом, все состояния доброго и истинного. Эти состояния вместе с благами и истинностями, запечатленными в памяти, называются остаточностями, которые сохраняемы Господом в человеке и хранятся в его внутреннем человеке, хотя сам человек об этом и не знает. Здесь остаточности полностью отделены от принадлежностей соби человека, то есть от зла и лжи. Все эти состояния так сохраняются в человеке Господом, что ни малейшее из них не может быть утрачено. Мне дано было это знать из того факта, что каждое состояние человека, от его младенчества до старости, не только остается в другой жизни, но и проявляется снова. Действительно, его состояния проявляются в точности такими, какими они были, когда он жил в этом мире. Таким образом, остаются и проявляются не только добро и истины, запечатленные в памяти, но также и все состояния невинности и милосердия. Когда же проявляются состояния зла и лжи - ибо каждое из них, даже самое малейшее, также остается и воспроизводится - тогда эти состояния сдерживаются Господом через состояния невинности и милосердия. Из всего этого ясно, что если б человек не обладал бы остаточностями, то он неминуемо подпадал бы под вечное проклятье. (AC 561)

АМИНЬ

Текст проповеди, прочитанной в Общине Господней Новой Церкви, или же в Новом Иерусалиме,

г. Львова, Украина

Пастором общины Васильевым А.В.

31 января 2010 года