Аннотация: блин.... это так загадочно... и жёстко..
ПАДАТЬ
Автор: Васильченко Сергей
У меня был друг. Он был странный. Он умер.
(Стоп! Нет, так не получится грустный и светлый рассказ. Надо сначала.)
У меня был друг. Настоящий философ и мудрец. Но при этом не из таких, что похоронили себя в тиши библиотек или в бетонных коробках квартир. Он - жил. Он воспринимал этот мир, каждое малейшее проявление его, со всей полнотой, остротой и резкостью. И от этого ему было не по себе. "Я хожу по этому миру - говорил он - будто бы с ножом в сердце". Иногда он мне даже снится такой: с ножом в сердце, стоит и по-доброму улыбается...
(Уже лучше... Хотя всё равно не то.И как, и как завернуть живого человека в бумагу? Завернуть в бумагу можно только труп. Так глупо...)
Мы с ним познакомились...
(Какая разница, где мы с ним познакомились?!)
Он был такой худющий-худющий, постоянно курил, часто пил. С виду слабенький, но внутри негобыла настоящая СИЛА. Которую не приобретёшь ни за какие деньги, она всегда от природы. Он много читал...
(Много читают тысячи. Не то. Не то...)
Ходил вечно с большой сумкой на ремне, перекинутой через плечо...
(Да что ты!..)
А комната его - нечто бредовое, фантастическое, невероятное. Хаос, свалка. Причём, из самых необыкновенных вещей. И в центре всего - вместо телевизора стоял небольшой аквариум с одной единственной золотой рыбкой. Эта рыбка была - будто бы он сам, его проекция в плоскость рыб. Комната его была тихой гаванью, где он отдыхал после шумных праздников в какой-нибудь большой компании.
Да, кстати, в таких компаниях он всегда обычно молчал, потому что считал, что слова, сказанные в кругу из многих - всегда летят впустую, и не имеют той мощи, которая должна бы быть у слов. Он любил говорить тет-а-тет, он верил, что если говорить редко, то одно сказанное слово может выбить все стёкла в доме. Ибо тогда слова приобретают реальный материальный вес.
У него было много мыслей, много теорий - всех и не перечислишь. Но одна теория, как мне кажется, имела влияние на его будущую смерть, на его непонятный абсолютному большинству суицидальный акт.
Как-то я пришёл к нему, он сидел перед аквариумом, и пялился в него, ну точно как в телевизор. Я сказал ему "привет". Он скороговоркой ответил: "Подожди, я закончу, молчи!". И ещё с полчаса не шевелился. Я упорно ждал. А когда он отошёл от "ступора", наконец спросил: "Что ты делал?"
- Понимаешь, - объяснил он - этот аквариум и рыбка (он называл её, а точнее, его - Экзисом), - моё гармонизирующее начало, может быть, даже, это центр моей субъективной Вселенной. Всё вокруг него вертится. Только что - я заряжался духовным спокойствием. Это что-то типа медитации...
- Понятно - прервал я, зная, что он может распространяться на эту тему долго, и что я навряд ли всё пойму.
Потом мы стали курить через кальян. Это ещё одна его фишка - большой кальян, подаренный друзьями. Собственно траву, канабис, он курил через него редко. Но в комнате его всегда была куча пачек с ароматическим табаком. Такие часто продаются в эзотерических магазинах.
Да, кальян - душевная вещь, очень душевная, и к тому же располагает к откровенному общению. Ещё мы пили чай, зелёный, пряный, - короче, от всего веяло каким-то Востоком.
Сначала мы говорили о какой-то чепухе, о бытовухе. Я спрашивал его, собирается ли он учиться или работать, на что он ответил, что не собирается, ибо "не хочет слишком глубоко вклиниваться в этот мир", и вообще типа для него - это пустое убийство времени. "А если в армию заберут?" "Не заберут. А если вдруг - значит, такова судьба".
(Его не забрали. Дали отсрочку на год. Она ещё продолжала действовать, когда он умер.)
Потом разговор перешёл на книги, музыку, фильмы, и было очень весело и прикольно. Он шутил, о многом современном отзывался пренебрежительно, говоря, что лучше "Ловца во ржи" Сэлинджера не было ничего написано в ХХ веке, а действительно хорошие киноленты можно по пальцам пересчитать. Я спросил:
-А ты бы хотел встретиться с Сэлинджером, если бы он был жив?
- Зачем? Всё, что он мог сказать, он сказал в своих произведениях. А то, что не сказал - это либо ерунда, либо такое, чего не стоит нам знать.
И он загадочно улыбнулся.
Я помню тот день, ту нашу встречи, те беседы. Отчётливо, до мелочей. Он время от времени серьёзно, как-то убийственно поглядывал на меня из-под чёрных бровей, искал моих глаз. Он всегда смотрел человеку прямо в глаза. Поглядывал на меня и вертел в левой руке (левша) блестящую, типа серебряную, хотя, конечно, не серебряную, зажигалку. И порою щёлкал ею, пробуждая томящийся внутри огонь.
Щёлк-щёлк-щёлк...
Он вдруг совсем помрачнел и сказал:
- Я хочу рассказать тебе кое-что...
- ...?
- В детстве я упал с лестницы - это звучало таким же тоном, как если бы он сказал: "Я - кастрат!". Как будто упав с лестницы, он утратил что-то важное. Жизненно важное.
(Ну вот: опустился до пошлых сравнений из сексуальной области. И почему без них нельзя?.. Опустился, говоря об умершем лучшем друге!)
- Так вот, сильно упал, всё себе перекорябал и ключицу сломал. Два месяца лежал в больнице. А в больнице знаешь как страшно. Всё белое, дезинфицированное, эти кушетки, бездушные врачи, запах специфический... И ни травинки, ни листочка. Я лежал там и всё думал, какой же я недотёпа, другие же - не падали ТАК, а я просто наступил на шнурок и покатился кубарем вниз. Это было больно. Вроде бы - ТОЛЬКО больно.Но потом, вспоминая и анализируя падение, я обнаружил, что мне было и приятно. Да, да, чувак! Это был единственный момент жизни, прожитый с невероятным удовольствием и полнотой ощущений - ну на то время, когда я лежал в больнице. А недавно меня пронзило ещё несколько догадок по поводу того случая. Сальвадор Дали в своём "Дневнике гения" писал, как он однажды вполне осознанно, чтобы поразить публику, рыбкой прыгнул в лестничный пролёт...
(И чего он только не знал: и про Дали, и про сочинения Бэды Достопочтенного, и про Зороастризм, - про всё, что угодно! Просто поражаюсь, откуда это всё было у него в голове. Может, он получал информацию прямо из космоса?..)
...Это всё неспроста. В таких падениях - есть кайф, духовный кайф. Да что там: жизнь - это и есть падение. Сначала - неосознанное, потом - осознанное. "А почему не восхождение? - спросишь ты. А потому всё кончается старостью и смертью - последней точкой падения в этом мире, этаким асфальтом, по которому размажется твоё бренное тело. Когда же мы только рождаемся - мы совершенны. Жаль, люди не понимают, что падать - это не так уж легко.
Тут он встал, убрал кальян под кровать, от него всё равно уже не было проку. Торжественно сказал:
- Смотри!
Привстал на цыпочки и упал вперёд - на ковёр. Руки его находились за спиной, и даже не пошевелились, когда он стал приближаться к поверхности. Всё сотряслось от падения, от столкновения груди, лба, ног - с полом.
- Попробуй так же.
Конечно, у меня не получилось. Страшно. И руки - инстинктивно - выбросились вперёд, предупреждая столкновение.
- Вот видишь. Падать - не так-то просто. Люди не умеют падать, не умеют быть свободными - всё время выставляют руки. Чёртов инстинкт самосохранения.
- И что, тебе это действительно нравится? -удивлённо спросил я.
- Да. Разумеется. Это вроде как физическое упражнение, которое снимает напряжённость и придаёт бодрости. Недаром многие люди, когда выпьют, хотят подраться. Это их расслабляет. Но то, что делаю я - это не только физическое упражнениние, тут есть и духовный смысл. Я учусь падать - значит, я учусь летать. Падение - ведь это тоже полёт.
(Полёт с летальным исходом.)
Выйдя от него, я подумал, что у него начинает потихоньку ехать крыша. Но в остальном - он оставался таким же, как и всегда. Только плюс ко всему учил меня падать. И я через энное количество времени научился тому трюку, который он показал мне самым первым. То есть падать, не выставляя руки. Для этого - он их мне даже связывал за спиной.
Мол, "чтобы человека сделать свободным, надо его немножко связать".
- А на какой стадии находишься сам ты? - как-то спросил я его.
- Как Дали. Я могу прыгать на лестницу. Я преодолел свой детский страх, и теперь получаю удовольствие. И очищение.
(То-то я замечал у него синяки, царапины - на всём теле).
Я даже видел один его прыжок - в пустом ночном подъезде, и испытал просто шок. А он втал, отряхнулся, как ни в чём не бывало. Лицо его сияло радостью. Даже в полутьме я это узрел.
Прошло ещё два месяца. И вот мой друг выпрыгнул с девятого этажа. 8 августа 200Х года, в 0:02 (по показаниям криминальных экспертов) - его не стало.
Он ушёл молча. Как уходят те, кто реально хочет уйти, не делают ЭТО ради понтов. Он никому не слал прощальных смс-ок, не написал прощальной записки, не намекал в предсмертные дни о своих печальных планах, о грядущей развязке. Мало того, я знал, что у него в столе была груда тетрадей, исписанных мелким убористым почерком. Он с детства что-то писал. Но никогда никому не показывал - ЧТО. Даже мне.
Он сжёг все эти тетради. На полу осталась куча пепла. Он ушёл чистым, ничего не оставив. Как учил Будда, якобы до него было ещё 29 Будд. Но они были настолько совершенными, смиренными, светлыми, что не пропагандировали своё учение среди людей (это же ведёт к гордыне!), они просто отправляли его в Космос, в единое информационное поле. Откуда все знания извлёк 30й Будда и подарил их человечеству.
Может, мой друг - тоже один из двадцати девяти. И придёт кто-то с ясной головой, гораздо позже, и расскажет людям, ЧТО же там было, в его тетрадях.
Да, он их сжёг, наверняка покурил, вышел в подъезд, поднялся на девятый этаж, разбил окно и выпрыгнул. Упал. Беззвучно. Никто даже не услышал этого.
Я поднялся потом к тому окну, откуда он совершил своё падение. Из этого окна - стандартный урбанистический вид. Трубы заводов вдали, серые хрущёвки, дороги, ездят по ним, дребезжа, трамваи и машины, на ближайшей остановке - стоят люди. Такие маленькие с этой высоты, что кажутся какими-то игрушечными, пластмассовыми. Как в конструкторах LEGO.
Мало ли девятнадцатилетних парней и девушек уходят из жизни по собственной воле? Какая разница, все уже привыкли к суицидам. У меня повесился друг, у тебя повесился, у неё повесился... И можно долго спорить о причинах, ЗАЧЕМ они делают это. Причина у каждого - своя.
(Простите за отступление. Сорвалось)
Мне кажется, мой друг ушёл потому, что просто настал его час. Он осознал, что пора, что не стоит больше тяготить собой эту землю. И он готовился к этому. Он учился падать, чтобы без проблем совершить свой последний полёт. Без проблем и, может даже, с удовольствием.
Но есть и ещё одно обстоятельство.
Любовь...
Три года назад - он мне подробно об этом рассказал за бутылочкой пива - мой друг любил одну девушку. Она была старше, опытней, любила заниматься всей этой постельной акробатикой (не с ним), и сама первая стала проявлять к нему знаки внимания. Он попался на удочку как золотая рыбка. Они с этой девушкой гуляли, разговаривали, ходили вместе в кинотеатры, кофейни, бары, и. т. д. А когда он привязался к ней, она поступила по-женски жестоко. Обидела, нагрубила, выставила вон из свое квартиры и жизни. Он вышел во двор, под дождь, сел на лавку и долго плакал. Она, если выражаться символически, столкнула его с лестницы... И больше он никогда так близко не общался с девушками.
(Может, зря я написал предыдущий абзац? Не всегда действует правило:шерше ля фам. Отнюдь не всегда. Но я не хочу всё-таки удалять любовную тему. Мало ли?)
(Рассказ уже завершается, и читатель наверняка хочет узнать имя моего друга. Но я не хочу его называть. Бессмысленно. У него было обычное земное имя, и оно не имеет значения. Я верю, что истинные мудрецы всегда безымянны, и при этом живут в сердце каждого. Я верю, что хоть, по канонам христианства, самоубийство - это грех, мой друг сейчас в раю. Или в Нирване.)
Его больше нет здесь, а мой час уйти - ещё не настал. И, надеюсь, не настанет в ближайшем будущем. Но часто мне снится сон, будто я шагаю с крыши небоскрёба и падаю, падаю, падаю...