Любовный роман

В ПОГОНЕ ЗА СЧАСТЬЕМ

1

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ по уголовному делу № 12345 по обвинению Огнева Виктора Геннадьевича в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 119 УК РФ

г. V.

1. Фамилия, имя, отчество: Огнев Виктор Геннадьевич

2. Дата рождения: 11.12.1960

3. Место рождения: г. V.

4. Место жительства и (или) регистрации: г. V., ул. Ленина, д. 11

5. Гражданство: РФ

6. Образование: общее среднее

7. Семейное положение, состав семьи: женат, на иждивении детей не имеет

8. Место работы или учёбы: Такси 'Светерком'

9. Отношение к воинской обязанности: военнообязанный

10. Наличие судимости: ранее не судим

Иные данные о личности обвиняемого: русский, ранее привлекался к административной ответственности, на учете у психиатра и нарколога не состоит, по месту жительства и регистрации характеризуется положительно.

Огнев Виктор Геннадьевич совершил умышленное преступление при следующих обстоятельствах:

11.06.2015 года, в период времени с 16:00 -- 18:00 часов, у Огнева В. Г., находящегося в помещении дома 11, по улице Ленина, г. V., на почве межличностных неприязненных отношений в ходе ссоры с супругой, Огневой Т. А., возник преступный умысел на угрозу убийством при помощи топора в отношении Огневой Т.А..

Реализуя задуманное, обвиняемый вышел в дровяник, где взял в правую руку топор, после чего вернулся в дом, а именно, в зал, где находились его супруга и их дочь, и стоя в дверном проеме, находясь на расстоянии не более 3-х метров от сидящей в кресле супруги, Огневой Т.А., обвиняемый замахнулся топором в сторону женщины, высказывая при этом угрозу убийством.

Огнева Т.А. восприняла действия и слова супруга как реальную угрозу убийством и сильно испугалась за свою жизнь, так как Огнев В.Г. находился в агрессивном состоянии. Возможности выбежать из комнаты у Огневой Т.А. не было, так как ее супруг находился в дверном проеме, вследствие чего скрыться она от него не могла, а реальной помощи ждать было не от кого.

Таким образом, Огнев В.Г. совершил угрозу убийством в отношении супруги, Огневой Т. А., у которой имелись основания опасаться осуществления этой угрозы, т.е. совершил преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 119 УК РФ.

Доказательствами чего являются:

Протокол допроса свидетеля, Огневой Марии Петровны, которая показала, что дом, по адресу: г. V., улица Ленина, д. 11, является ее собственностью, в котором она проживает с сыном, Огневым Виктором Геннадьевичем, и внуком, Огневым Константином, имеющим в собственности 1/3 дома. По этому же адресу зарегистрированы ее внучка, Анастасия, и невестка, Огнева Тамара Алексеевна. Свидетель показала, что данный дом был построен покойным супругом Марии Петровны, но когда около 19 лет назад их сын, Огнев В.Г., с супругой, Огневой Т.А., переехали жить к ним, 'молодые' значительно расширили жилую площадь. Дом был поделен на две половины, с совместной кухней. В одной половине проживала Мария Петровна с ныне покойным супругом, а в другой -- молодое семейство: Огнев В.Г., Огнева Т.А. и их дети.

Мария Петровна рассказала, что как и в любой семье между ее сыном и невесткой были ссоры. Однако положение усугубилось в 2008 году, когда Огнева Т.А. начала ездить в Москву на заработки. Это стало новой причиной дальнейших разногласий между супругами. Отношения между Огневым В.Г. и Огневой Т.А. окончательно разладились в 2011 году. Невестка стала приезжать домой редко. Как супруги ее сын и Тамара Алексеевна жить перестали. Однако, до развода дело так не дошло.

11.06.2015 года в утреннее время суток Мария Петровна находилась в доме с сыном. Виктор Геннадьевич после ночной смены на работе отсыпался в своей половине. Женщина знала, что из Москвы сегодня должны были приехать внучка с невесткой, однако это известие Марию Петровну не обрадовало, так как отношения между Огневым В.Г. и Огневой Т.А. были напряженные. О том, что невестка приезжает в V., Мария Петровна Виктору Геннадьевичу не сказала, не желая вызвать у сына гнев и 'попасть под раздачу'.

Невестка с внучкой расположились в половине дома, где жила Мария Петровна. В период времени с 16:00 -- 18:00 Мария Петровна находилась в своей комнате. Конфликт, который происходил между ее сыном и невесткой, она запомнила фрагментами. Женщина подтверждает, что слышала, как сын обозвал супругу 'шлюхой' и угрозами попытался выгнать женщину из дома. Мария Петровна сообщила, что не собиралась вмешиваться, думая, что 'молодые покричат и успокоятся'. Однако после угроз Виктора Геннадьевича зарубить невестку, женщина сильно испугалась и решила вмешаться. Мария Петровна была так напугана, что не смогла показать, на каком расстоянии находились ссорящиеся супруги. С порога женщина заметила топор, торчащий из пола, и первым же делом вынесла его из комнаты 'от греха подальше'. Сын ей в этом не препятствовал.

Мария Петровна подтверждает, что Огнев В.Г. находился в трезвом виде, ввиду того, что ночью он выходил на работу. По приезде сотрудников полиции был составлен протокол осмотра места происшествия, согласно которому женщина показала топор, которым ее сын пытался напугать жену, и добровольно отдала его сотрудникам полиции.

Протокол допроса свидетеля, Огневой Анастасии Викторовны, которая показала, что проживает по адресу: г. V., улица Ленина, д. 11, с бабушкой, Огневой Марией Петровной, с отцом, Огневым Виктором Геннадьевичем, с матерью, Огневой Тамарой Алексеевной, и с братом, Константином.

В настоящее время Анастасия приостановила учебу в Москве, где она жила в съемной квартире и училась в педагогическом университете. На короткий промежуток времени, в начале июня 2015 года, девушка приезжала в Москву, где гостила у своего друга. В это же время у ее матери начались проблемы со здоровьем, и Анастасия уже вместе с Огневой Т.А. планировала вернуться в V.. Анастасия показала: 'Мать ни за что бы не вернулась домой', если бы не вынужденное положение -- больше ей ехать было некуда'. Поясняя, почему Тамара Алексеевна не приезжала в последнее время домой, Анастасия сообщила, что ее родители жили недружно. Виктор Геннадьевич любил выпивать, после чего становился агрессивным. С детства Анастасия становилась свидетелем ссор родителей на этой почве.

Анастасия с матерью приехали в V. в раннее время суток. Зайдя в дом, девушка увидела бабушку. Со слов родственницы, Анастасия знала, что Виктор Геннадьевич находился дома -- спал в соседней комнате. Следующее происходило между 16:00 и 18:00 часами. В комнату Анастасии, где сама она лежала на диване и читала, а Тамара Алексеевна сидела в кресле напротив и работала за компьютером, вошел Виктор Геннадьевич. Будучи в агрессивном состоянии мужчина начал оскорблять Огневу Т.А. и угрожать женщине: 'Хочешь, чтобы дети остались сиротами?'. Свидетель показала, что по внешнему виду Тамары Алексеевны можно было сказать, что она была застигнута врасплох. Тамара Алексеевна растерялась, слыша угрозы от супруга. Она не оскорбляла супруга в ответ, и наоборот, пыталась успокоить мужчину. Когда отец Анастасии начал на словах выгонять женщину из дома, девушка пригрозила вызвать полицию. Анастасия показала, что когда после этого отец вышел из комнаты, девушка подумала, что ее слова подействовали на родителя. Однако через несколько минут Виктор Геннадьевич вернулся в комнату...с топором. Мужчина остановился в дверном проеме на расстоянии 2.5-3 метра от жены, держа в руке топор. Со словами: 'Это мое последнее предупреждение' он замахнулся топором и воткнул его перед собой в половую доску, подтверждая реальность своей угрозы. Сразу после этого в комнату вбежала Мария Петровна, которая забрала топор, выйдя с ним из комнаты. Отец Анастасии путь женщине не преграждал. Когда Виктор Геннадьевич вышел из комнаты, Анастасия позвонила в полицию.

Девушка считает, что угроза отца была реальной, и если бы ее не было рядом, он мог бы причинить вред ее матери, вплоть до воплощения угрозы убийством в жизнь.

Протокол допроса потерпевшей, Огневой Тамары Алексеевны, которая показала, что проживает по указанному адресу: г. V., улица Ленина, д. 11, там же она зарегистрирована. Данный дом официально принадлежит её свекрови. В доме она проживает вместе с мужем, Огневым Виктором Геннадьевичем, его матерью, Огневой Марией Петровной, а также совместными детьми, сыном, Константином, и дочерью, Анастасией.

Тамара Алексеевна показала, что в 2008 году она уволилась с постоянной работы и начала ездить в Москву (Тамара Алексеевна работает оператором мостового и козлового крана и живет в рабочем общежитии в Москве). Её рабочий график подразумевал месяц работы и месяц отдыха. Несколько лет женщина исправно возвращалась домой в месяц отдыха, но когда отношения с супругом разладились, она, не желая лишний раз расстраивать дочь, которая становилась свидетелем частых скандалов между супругами, брала дополнительную работу, чтобы не возвращаться домой. Тамара Алексеевна приезжала в V. редко, в основном только для того, чтобы увидеть детей. С 2014 года, так как именно в этом году Анастасия окончила школу и поступила в московский Вуз, женщина больше не приезжала в V.. Так продолжалось до июня 2015 года, до момента, когда женщина не решила вернуться в V. по личным обстоятельствам, которые касаются её здоровья.

Тамара Алексеевна показала, что еще с 2013 года в редкие приезды домой она терпела агрессивные попытки супруга выгнать ее из дома, обоснованные им как нежелание видеть ее на своей территории, несмотря на то, что Тамара Алексеевна имела все права находиться в доме. Женщина имеет прописку по вышеуказанному адресу, а так же ее сын, Константин, располагает 1/3 частью дома и в любой момент может привести в женщину гости, даже если она будет выписана из дома.

Ранним утором 11.06.2015 года Тамара Алексеевна с дочерью приехали в V.. В это время в доме находилась муж и свекровь. Со слов свекрови, Огнев В.Г. спал в соседней комнате. В период времени с 16:00 -- 18:00 часов Тамара Алексеевна с дочерью находились в комнате Анастасии. Вероятно, Огнев В.Г. услышал сквозь сон голос Тамары Алексеевны и решил убедиться, не показалось ли это ему. Тамара Алексеевна показала, что увидев ее, супруг изменился в лице, вмиг став недовольным и озлобленным. Он начал оскорблять Тамару Алексеевну: 'Ах ты, шлюха, да как ты только набралась смелости приехать сюда?'. Женщина пыталась убедить супруга в том, что тот не прав, и у него нет никаких оснований оскорблять ее вышеописанным ругательством, но ее не слушали. Тамара Алексеевна не хотела ссориться и старалась говорить спокойным голосом. Она сообщила Виктору Геннадьевичу, что имеет право находиться в доме, но мужчина никакие объяснения не принимал и 'становился диким'. После того, как дочь Тамары Алексеевны пригрозила мужчине полицией, Виктор Геннадьевич вышел из комнаты, но спустя несколько минут вернулся, держа в руке топор. Продолжая обзывать Огневу Т.А. и кричать, чтобы женщина убралась из 'его дома', Огнев В.Г. замахнулся на супругу топором и со словами: 'Зарублю!', вогнал острие в половую доску. Тамара Алексеевна показала, что расстояние между ними было не более 2 метров, а всем своим видом супруг говорил, что его угроза -- не шутка. Тамара Алексеевна показала, что от страха она не могла пошевелиться, но и бежать было некуда -- мужчина загораживал собой единственный выход из комнаты. На шум прибежала свекровь Тамары Алексеевны. Это она вынесла топор из комнаты. Виктор Геннадьевич заметил появление матери, но ничему не препятствовал и не пытался отобрать орудие. Однако тут же пригрозил: 'Не волнуйтесь, у меня хватит на нее топоров!'

Женщина показала, что Огнев Виктор Геннадьевич -- физически сильный мужчина. А учитывая множество разногласий между ними, Тамара Алексеевна приняла всерьез угрозу мужчины.

Протокол допроса подозреваемого, Огнева Виктора Геннадьевича, который вину в совершении преступления признал полностью и показал, что считает себя психически и физически здоровым человеком, на учете у психиатра и нарколога не состоит. Спиртные напитки он употребляет редко, так как его работа подразумевает быть трезвым. В службе такси 'Светерком' он работает на постоянно основе, с заключением трудового договора. Наркотические средства он не употребляет и никогда не употреблял. Травмы головы на протяжение всей жизни не имел, эпилепсией не страдает. Слух и другие функциональные органы в норме. Ранее не привлекался к уголовной ответственности. Несколько раз привлекался к административной ответственности по линии ГИБДД.

По адресу г. V., улица Ленина, д. 11, он проживает с матерью, Огневой Марией Петровной, и сыном, Константином. Так же в этом доме зарегистрирована его супруга, Огнева Тамара Алексеевна, и дочь, Анастасия. С 2008 года его жена работала в Москве, но ранее (до 2014 года) она возвращалась в дом в свободную вахту, так как в г. V. по вышеуказанному адресу жила их дочь, которая училась на тот момент в школе. Но в 2014 году, когда Анастасия окончила школу, жена больше не приезжала в г. V..

Виктор Геннадьевич показал, что владельцем дома по документам является Мария Петровна, его мать, а так же определенной долей владеет сын, но Виктор Геннадьевич считает, что дом принадлежит именно ему, потому что мужчина строил его вместе со своим покойным отцом и теперь продолжает строить дом на свои средства, собственными силами. Он неоднократно ранее предупреждал (и детей тоже), чтобы Огнева Т.А. не появлялась больше в 'его доме', так как она для него никем больше не являлась, несмотря на то, что официально они не были разведены.

11.06.2015 года он пришел домой после ночной смены рано утром и лег спать. В это время, кроме него, в доме находилась Мария Петровна, о приезде Огневой Т.А. заранее он не знал. Поэтому когда мужчина проснулся и услышал голос супруги, то рассердился, так как неоднократно высказывал женщине и передавал ей через дочь, что 'Тамаре делать в его доме нечего'. Он сильно расстроился, потому что 'не видел жену целый год, и увидеть больше не рассчитывал'. Виктор Геннадьевич показал, что начал говорить супруге, чтобы та собирала свои вещи и уходила из его дома, при этом он не отрицает, что оскорблял ее. Мужчина считал, что в Москве все это время она вела себя непорядочно и изменяла ему. Спокойный ответы и оправдания Огневой Т.А. еще больше разозлили Виктора Геннадьевича, он сильно завелся. А когда женщина сказала, что имеет право жить в его доме, он решил припугнуть Тамару Алексеевну. Виктор Геннадьевич зашел в дровяник, расположенный во дворе дома, и взял там топор, после чего вернулся в комнату. Мужчина признался, что убивать жену не собирался: 'Если бы я хотел убить, топор вошел бы в положенное место'. Виктор Геннадьевич утверждал, что 'хотел лишь добиться того, чтобы у жены и в мыслях больше не было возвращаться в его дом'. Виктор Геннадьевич показал, что находился в дверях комнаты, держа в руке топор, а жена сидела в кресле, на расстоянии 3 метров. Реализуя задуманное, Огнев В.Г. с размаху вогнал топор в пол перед собой, устрашающе говоря: 'Это мое последнее китайское предупреждение!' Этим жестом Огнев В.Г. хотел показать супруге, что не шутит. Во время шума в комнату забежала Мария Петровна и унесла топор. Мужчина ей не препятствовал, надеясь, что жена поняла, что в его доме ей не рады.

Виктор Геннадьевич показал, что убивать Тамару он не собирался, желая только напугать женщину. Ранее убийством мужчина никому не угрожал, подобное произошло впервые. Перед супругой извиняться он отказался, так как считает, что в данной ситуации виновата женщина, которая и спровоцировала его на такие действия, зная, что ее дома не ждут.

2

В окнах дома загорелся свет.

Мать подняла какую-то деятельность. Нарезала зачем-то помидоры с огурцами, достала из холодильника студень, рыбные консервы, сыр, еще что-то по мелочи. Бабушка, в ночной сорочке, зажгла огонь на плите. Засвистел старенький, забрызганный жиром, эмалированный чайник. Я сидела за столом, позвякивая ложечкой, пока женщины туда-сюда бегали по кухне.

-- Как по башке, перестань!

Рассеянно повертев в руках столовый прибор, я зачерпнула ложкой варенье. Бабушка молча разлила Кагор по кружкам, и женщины, не чокаясь, выпили.

-- А крепкий! -- Удивилась мама. -- И такой насыщенный. -- Бутылка с вином оказалась в ее руке. Нацепив старухины старые очки с толстыми мутными стеклами, сильно щурясь, она зачитала нам этикетку.

И все-таки дома дышалось легче. Главного по косякам, как говорил Костик, не было, он вышел работать в ночную смену, поэтому бабушка после нашей поздней поездки в отделение полиции, снова встретила нас одна. Мне показалось, что этот случай даже как-то сблизил нас. Хотя мама всегда говорила, что они с Марией всю жизнь были лучшими подружками, стоило Виктору наступить старухе на больную мозоль.

Бабушка рассказала, что отец заезжал домой перед нами и обругал Марию, решив выставить виноватой ее, раз уж это она впустила Тамару в дом. Я хотела было попросить налить мне немножечко в кружку, но бабушка, заметив мой взгляд, потребовала, чтобы я выпила успокоительных таблеток. Все в нашем доме боялись, что у меня проявятся отцовские гены.

Вообще-то все их попытки были смешными. Куда им против наследственности! Я знала случаи, когда дети алкоголиков всю жизнь старались не пить ничего, крепче чая, а потом за каких-то два-три года спивались. А кто-то, наоборот, выпивал каждый день, но по чуть-чуть, считая такие порции не губительными.

Мать понесло:

-- Я тебя только об одном прошу. Ты ведь умная женщина, должна все понимать. Мы не вечные, а я за Настю сильно переживаю. Костик -- парень все-таки. Он никогда на улице не останется, в конце концов, у него есть доля в доме, а вот Настя...Что ты думаешь? Ты умрешь -- этот ведь быстро сопьется, как и отец его и Петька, царствие им небесное. А еще хуже -- найдет себе какую-нибудь шалаву да приволокёт в дом. Сколько таких случаев, когда вот так вот собственность непонятно кому переходила. Я тебя прошу, прошу, перепиши на Настю хоть какую-нибудь часть дома, чтобы уголок у нее был. Не знаю, сколько еще смогу вкалывать у себя, успею ли отремонтировать дом в Крыму? Я тебя прошу... Сделай это, ладно?

Я закатила глаза и в очередной раз попыталась сказать, что никогда больше не вернусь домой, но мать украдкой пригрозила мне. Бабушка и сама все знает -- как я кричала ей, когда мы поссорились в последний раз: 'Да я лучше в проститутки пойду, чем вернусь в этот дом!'

С вечера я помогла матери собрать чемодан. Я заметила, с каким облегчением она упаковывает вещи, а мне почему-то стало обидно за себя, хотя я прекрасно понимала, что однокомнатная квартира бабушкиной сестры с крошечной кухней не вместит троих. Но она снова оставляла меня в этом доме одну.

Наверное, никогда я не спала так чутко, как сегодня, и никогда безмятежный храп мамы не раздражал меня сильнее. Бабушка за стенкой шуршала одеялом, несколько раз я слышала, как она вставала и отодвигала штору, боясь, что остановившаяся машина на площадке возле дома, отцова.

Разбудили меня ранним утром. Бабушка что-то прокричала с кухни, и мама, замершая в задумчивой позе с инструкцией к Атараксу, торопливо вышла из комнаты. Я почувствовала себя совершенно разбитой. С непривычки одернула ноги от ледяного пола -- все правильно, ковер-то убрали еще вчера. Я сама свернула его, когда сдвинула замершего на том самом месте отца, показывая полисменам отметину от топора в половой доске. Вдруг подумалось: 'А что если в тот момент он умолял меня..?'

В 6:30 я вышла на кухню, излучая недовольство...Как и была, в трусах и растянутой майке Костика полезла за зубной щеткой, когда мать спросила, как мне спалось. Вчера мне показалось, я услышала торжество в ее словах: 'А он думал, все его выходки останутся безнаказанными?'

'Посадит!' -- Подумала я с тоской. Правильно Костик зовет его Косяком. Отец закроет мне путь в военное училище, если я когда-нибудь захочу поступить туда, а Костику подпортит анкету. Осенью брат собирался лететь в Европу.

3

Из прихожей раздался хлопок -- это Виктор взял из калошницы тапки и бросил их на пол перед собой. Сколько помню, отец всегда и все делал громко. Домашние узнавали о его приходе по топоту. Теперь, когда он передвигался в другой половине дома, я чувствовала агрессию, исходящую от него. Если бы топотом можно было доказать, кто в доме хозяин, он непременно бы сделал это.

Мы столкнулись с ним на кухне: он молча налил себе из чайника кипятка, уперев руки в бока, подождав, пока я отступлю от плиты, а после скрылся с кружкой в своей комнате, толкнув дверь ногой. Отец ни с кем не говорил, и с ним никто не заговаривал. Только однажды, проходя мимо моей комнаты, он остановился в прихожей и выдавил из себя: 'Тебя и эту вы-зы-ва-ют в отделение'.

После работы он приезжал домой, надевал свои потрепанные тапки и уходил к себе. Он ничего не ел из того, что готовила бабушка на всех, и несколько дней подряд мы с родительницей слышали, как на завтрак у него подгорает яичница. Обедать отец не приезжал, у кого он ужинает, мы не спрашивали.

'Светерком' промчалась мимо продуктового киоска, а потом неожиданно сдала назад, остановившись на площадке. Таксиста привлекла желтая бочка с квасом.

Он подошел к расценкам, еще не видя меня, и с грубой улыбкой, плохо скрывающей в себе недовольство, воскликнул:

-- У вас не бывает скидок для пенсионеров? Откуда такие цены! -- Я поняла, он не знал о том, что я работала здесь.

-- Даже по-родственному не могу сделать тебе скидку.

Отец дернулся, его лицо исказило гримасой, на мгновение показалось, что сейчас он припечатает что-нибудь грубое, но Виктор начал искать мелочь в кармане:

-- Вот. Сдачи не надо. -- С хлопком монета прижалась к поверхности стола. -- Мне маленький стакан.

Отец боготворил меня, независимо от того, ладили мы или нет. Кажется, это называют безусловной любовью -- "Несмотря Ни На Что". Бабушка рассказывала, Виктор всегда мечтал о дочери, а пьяный, когда я уехала учиться в Москву, громко рассорившись с ним, все повторял, словно в бреду: "Люблю мою доченьку, Настеньку". Теперь он разглядывал меня, как самое глубокое разочарование в жизни. Я была зла на отца, и мне было жаль его -- я считала его конченым человеком.

4

-- Доброе утро, чем Вам помочь? -- Я выдала улыбку мужику -- долговязому, плохо одетому, немытому, краснолицему покупателю. Он едва держался на ногах, и, вероятно, не мог словестно передать, что ему было нужно. Переваливаясь с ноги на ногу, он поднял вверх два пальца. Мне уже был знаком этот жест -- так все они показывали нужное количество фунфыриков¹, на которое им сегодня хватало мелочи. Я нырнула за прилавок, приняв смятый полтинник. Возвращаясь домой с работы, мне приходилось мыть руки не по разу, зная не понаслышке, что деньги бывают грязными.

Сегодня в киоске было мало покупателей. Проработав в киоске неполный месяц для меня оставалось загадкой, для чего держали этот магазинчик. Он был построен в бедном районе, практически за городом, вблизи большого гипермаркета, где и закупались основные товары, которыми я торговала с огромной наценкой. В жару ко мне прибегала местная ребятня за квасом, каждый день я терпела старческий запах огородниц, оставляющих мне банки на молоко, и каждые два часа заходили их сыновья, за фунфыриками. Они-то и были моей выручкой. Хозяйка, тучная женщина неопределенного возраста, меня хвалила. Я держала ее киоск в чистоте и красиво резала докторскую колбасу, под небольшим наклоном, как ей это нравилось. Она прощала мне небольшие недостачи, хотя я ни разу не обокрала ее -- продукты в киоске портились из-за работающего с перебоями холодильника.

Наш дом стоял прямо напротив этого киоска. Я со школы стеснялась его -- зеленого, деревянного уродца. Сам по себе домик был низеньким, но с обеих сторон его окружили кирпичные пристройки под гаражи. Теперь они пустовали, а когда-то за металлическими дверьми рычали тягачи: сначала Газ, потом Ман, и не так давно Виктор продал Сканию, выручив какие-то копейки. Машины постоянно у него ломались, я, как сейчас, помнила запах выхлопных газов и непроходимый туман в гараже, когда отец пытался завести очередную громадину. Некогда зеленый, теперь дом был обшит металлическим материалом, имитирующим дерево. Несколько лет назад Виктор поднял крышу дома и вставил пластиковые окна. Отец был чрезвычайно горд своей работой и частенько останавливал проезжающих мимо приятелей. Но внутрь никого не приглашал.

Киоск приходилось мыть по несколько раз на дню, так как он находился чуть ли не у самого пыльного перекрестка в городе -- рядом проходила дорога на автопляж, откуда друг за другом шли камазы с песком. Один из таких подневольных грабителей остановился возле магазина.

-- Мне тут посоветовали заглянуть к вам. По секрету сказали, что здесь работает симпатичная девушка, молоденькая и прыткая. -- На вид мужчине было не больше тридцати лет. Он был работягой, но выглядел очень прилично.

-- Вас обдурили. Я старая и неповоротливая.

Посетитель проглотил слова с одобрительной улыбкой:

-- Во сколько ты заканчиваешь?

Покачав головой, я ответила ему неделикатной усмешкой, которой обычно выражается удовольствие превосходства над человеком.

-- Я живу здесь неподалеку, провожатые мне ни к чему. -- Уверенно отозвалась.

Покупатель склонил голову, словно бы примеряясь, стою ли я того, чтобы прикладывать усилие.

-- А если я провожу тебя до кафе, а потом отвезу домой?

-- Ничего не выйдет после работы я сильно устаю. -- Ответила категорично.

Мужчина недоверчиво хмыкнул:

-- Да, брось! Ну а выходные у тебя бывают?

-- Бывают, -- с готовностью отозвалась, -- тогда до встречи через неделю?

Он сощурил глаза:

-- Ты что, издеваешься?

-- До вечера еще далеко, попытайте счастье в следующем продуктовом в сторону города. По секрету скажу, там есть девушки, куда сговорчивее меня.

Он поджал губы:

-- Разберусь без тебя.

Я опомнилась, когда мужчина собрался уходить:

-- Вы ничего не купите?

Водитель камаза обернулся, несколько смягчившись:

-- Да, пожалуй...Зря что ли я зашел? Парламент Аква, давай две. -- Он уже начал искать бумажник, как вдруг резко выпрямился после моих слов, перестав хлопать себя по карманам:

-- Мы не продаем сигареты. Может быть...

-- Тьфу ты блять. Иди к черту!

Из ворот вышла бабушка с подносом в руках. Грузовик поднял такую пыль, уезжая, что мне пришлось закрыть окно, и я приглушенно услышала ее: 'Несу трудягам обед. Усь, как надымил'. Бабушка шла, как обычно, оглядываясь по сторонам в поисках знакомых людей, с кем можно было бы остановиться и посплетничать.

Сложив локти на прилавке, Мария смотрела на меня с беззубой улыбкой, пока я не кончила стучать ложкой. Неожиданно она заговорила об отце с привычной материнской заботой, и поняла, что они помирились.

Теперь Виктор 'мяукал': "Ма, ма". Он начал поднимать ноги, передвигаясь по дому, и то и дело спрашивал Марию, хорошо ли показывает ее телевизор, не хочет ли она съездить на рынок, не нужны ли ей лекарства в городе. Я слушала их разговоры у себя за стеной и прикидывала, что может бы стать причиной нашей с бабушкой ссоры.

'Бабушкиной' половиной назывались две комнаты, отделенные друг от друга заборкой (как выражалась Мария). Дом построил мой дед, Геннадий Игоревич, еще в 81-ом году. Деревянные стены родитель выровнял, как мог, с помощью дощечек, которые вбивал между бревнами. Потолок был низенький, с матницей, оттого казавшийся еще ниже. Все у нас теперь выглядело убогонько: и дефицитные трубы, окрашенные серебрянкой, некогда вырванные дедом у самого Емельянченко, и окрашенные деревянные плинтуса, словно бы указывающие на неровность пола и щели между досок в нем, откуда летом из подполья прыгали земляные блохи.

Разглядывая при тусклом освещении потихоньку затиравшийся зарубок в половой доске, я уснула. Меня разбудил звонок. Кое-как разлепив глаза, я подняла трубку:

-- Да?

-- Настя, я записалась на МРТ. Ты сможешь отпроситься завтра, доченька?

-- Откуда?

-- Как откуда -- с работы.

-- Во сколько?

-- Мне назначили на десять утра, поэтому выехать придется рано. Узнаешь, во сколько идет первая электричка?

-- А сейчас сколько?

-- С добрым утром, краса моя! Сейчас семь. Разве ты не работаешь сегодня?

-- Моя смена закончилась три дня назад...

________________________________

Аптечный пузырек с настойкой на спирту (как правило, "Настойка боярышника" или "Настойка острого перца").

5

Мы жили в городе с населением, цифра которого едва переваливала за сорок тысяч, а средняя зарплата заводчан, благодаря которым V. причислялся статус города, была в восемь раз меньше этой цифры. Как-то Костик заметил, что в городе остались одни уроды: женщины, все больные, горбатые, грубые, словно мозоли на пятках, которым не поможет никакая пемза, и мужчины, которые все больше выглядели как бездомные, спивающиеся от уныния.

Автобусы еще не начали ходить, наше такси ехало по вымершим улочкам, считая каждую кочку на разбитой в кратеры дороге. В четыре часа утра в здании вокзала можно было наблюдать занимательную картину: выходящие на работу кассиры, -- в основном это были опрятные женщины в теле, -- гоняли по главному залу грязнуль, хлопая их, точно насекомых, газетами, свернутыми в трубки.

-- Что-то меня уже трясет... -- Призналась Тамара, сунув билеты в карман. Мать выглядела чересчур сосредоточенной. Она прошла через зал, не обращая ни на кого внимания.

-- Бабушка так говорит, когда икает. -- Отозвалась я беззаботно, забрав из трусящихся рук сумку. Мать посмотрела на меня почти обиженно, а потом все же проговорила, скривившись от брезгливости, -- Не вокзал, а помойка. Хотя даже на помойке не всегда стоит такая вонь. -- Дверь перед нами открыл пропойца, которого недавно согнали со скамьи в зале ожидания. Распухшее, одутловатое лицо мужика, синяки на котором смотрелись совершенно естественно, измученно приняло жалостливую гримасу. Он не успел сложить грязные руки в просительном жесте, никак не ожидая, что мать, выйдя из вокзала, тут же ускорит шаг, не став выслушивать его просьбу. По взгляду Тамары я прочитала: "Если бы не я, твой отец уже давно бы стоял с ним рядом".

Она выкурила пол пачки сигарет на перроне. Ее редко можно было увидеть такой: мать не накрасилась и даже не потрудилась привести в порядок заросшие брови. Я спрятала край белого воротничка с пятном под ее рубаху. Почему-то я была убеждена, что мать лишний раз пытается показать свою отчаянность. То же самое я чувствовала с Марией, когда бабушка словно бы выдавливала из себя хрипы и кашель при знакомых, отчаянно нуждаясь в жалости к больному человеку. Я всегда с каким-то странным рвением пыталась разоблачить людей, которые, как мне казалось, придуряются, поэтому когда мать заговорила о раке, не спуская мне безобидных шуточек, я не смогла сдержаться:

-- Как же это в твоем стиле, мам, оплакивать свою горемычную жизнь. Ведешь себя так, словно тебе уже подписали смертный приговор!

-- Прикуси язык, дура! -- Рвано выдохнула Тамара. Она отвела взгляд и начала щелкать зажигалкой, зажав в зубах очередную сигарету.

Когда поезд тронулся, а ее молчание стало невыносимым, я посмотрела на тонкую линию сжавшихся губ и едва слышно вздохнула:

-- Извини, ляпнула, не подумав.

Она убрала скрещенные на груди руки, сложив их на коленях, а потом, не открывая глаз, протянула раскрытыми ладонями ко мне. Я крепко сжала ее:

-- Мы же в России... Если до сих пор живы, значит, не сдохнем прежде времени.

6

Было так туманно и сыро, что едва рассвело. В поезде работал кондиционер, так что увидеть слабые лучи солнца, пробивающиеся сквозь хвою леса, было вдвойне приятно. В отсеке мы ехали втроем. Сбоку от меня расположился молодой мужчина; с наушником в ухе и внушительной кожаной папкой подмышкой он производил впечатление офисного работника. При виде белизны его рубашки хотелось зажмуриться, темные брюки выгодно облегали длинные спортивные ноги, я нашла странность лишь в ботинках, обильно смазанных кремом, которым, должно быть, скрывали несоответствующую цельному образу потертость носов. Вокзальная пыль также скапливалась на них совершенно непредусмотрительно. Мать сидела напротив меня в запахнутой дешевенькой штормовке, которую не жалко было бы выбросить, измажься Тамара в машинной смазке; мать сильно озябла во сне, вся сжалась, а ее лицо практически слилось с запотевшим, серым стеклом нашего купе. Дверцы в тамбур стукнулись друг об дружку, впуская трех женщин в форме и до нас тут же донесся чей-то раздражительный вздох на неумолимое, сказанное стальным требовательным голосом: "Контрольная проверка, приготовьте, пожалуйста, билеты". Я мельком глянула на невозмутимого соседа и, нависнув над матерью, запустила пальцы в ее карман, стараясь не разбудить Тамару, но она неожиданно распахнула глаза, беспокойно хлопнув несостоявшегося воришку по руке.

-- Это я! -- Проговорила сквозь зубы и быстро пояснила. -- Билеты. -- Мать отчаянно похлопала бесцветными ресницами. Этот взгляд, которым Тамара полоснула меня, с рукой в ее кармане, когда она совершенно точно осознала, кто перед ней, но когда все так же остерегалась за сохранность личных вещей в куртке, заставил меня покраснеть. Мне было восемь, когда родители поймали меня на воровстве. В бабушкиной половине, в большой комнате, где я теперь жила, стоял высокий сервант с посудой, на верхней полке которого Мария хранила деньги. Однажды обнаружив их, я не посчитала постыдным раз или два раза в неделю брать из тайника немного на сладости. Я всегда рассчитывала, сколько могу взять, исходя из того, сколько было в кошельке мелочи, но я также никогда не наглела и не брала слишком много. Меня не поймали за руку и не отчитали при всем семействе, хотя совершенно точно стало понятно в тот день, что родителям обо всем известно, когда забравшись на стул и потянувшись за мелочью, я не обнаружила тайник на прежнем месте. Вместо кошелька в небольшой стеклянной вазе рука нашарила леденец на палочке, точно такой, за которым я бегала с краденными монетами в киоск напротив дома...

На часах было начало восьмого. Сосед беспокойно возился на скамье -- электричка остановилась в лесу, пропуская товарняк. Мать сосредоточенно разгадывала кроссворды, когда я спросила ее:

-- Ты никогда не задумывалась, что там, в этих вагонах, везут? -- Сбоку различился тяжелый вздох.

Тамара отвлеклась и посмотрела в окно:

-- А чего тут задумываться? Я и так знаю...И не просто, что в них, я могу тебе с большой вероятностью сказать, куда идут конкретно эти. Настя, ты словно никогда не бывала у меня на работе. Разве не видела, какие вагоны я разгружаю?

Губы попутчика оживила ухмылка, словно он услышал, что Тамара, по меньшей мере, была сотрудницей крематория дерьма.

Я присмотрелась к грохочущим вагонам грузового поезда и вздохнула:

-- Нет, наверное, не обратила внимания... Они все для меня одинаковые.

Тамара жевала кончик ручки, снова сосредоточившись на вопросах в журнале:

-- Я всегда говорила тебе, что ты у меня рассеянная. Это плохо, Настя. Вот что мне с тобой делать...

-- Так значит там все металл? И их, возможно, везут к вам на базу в Москву?

Она неожиданно отмахнулась:

-- Не только металлы. Вот чего ты пристала? -- А потом и вовсе сложила журнал, прикрыв на некоторое время глаза. Вид у мамы стал сразу болезненным.

-- Вам плохо? -- Сосед пристально посмотрел на Тамару. Я могла поспорить, что ни о каком беспокойстве не шло и речи, во взгляде говорящего застыло лишь глухое раздражение от возможных неудобств, которые мог создать больной человек. И точно -- после того, как мать покачала головой, он неловко улыбнулся и пересел.

-- Не тошнит? Вид у тебя и, правда, нездоровый. Может, хочешь чего-нибудь? Воды или горячего чая? -- Я начала шуршать пакетами, не дождавшись ее кивка, когда она вдруг отпихнула меня от сумок и вцепилась в мою руку. Я заметила, что ее губы задрожали.

-- Настя...Настя, я так больше не могу, понимаешь? Что же это у меня на роду что ли было написано вкалывать? Я не хочу...не могу. Здоровья больше нет. Ничего нет. Все силы, все на него угрохала, никчемного человечишку. А теперь вот как: ни двора, ни кола. Живу на старости лет в общаге да у чужих людей, ныкаюсь, словно бездомная, прячусь, словно это я преступница. А преступник он! Это он, а не я. Сколько он из меня выжал соку, сколько я горбатилась на него! Кому расскажи -- засмеют ведь. Бегала за ним с пузом по городу, вытаскивала из машин, когда пьяному дураку хотелось проверить удачу, на речку в морозы ходила, трусы да носки его полоскала в проруби, всю жизнь прожила, словно мужика в доме не было... А он мне как отплатил? Всего себя преподнес! Настя? Настя! Да неужели это справедливость? Неужели так и закончу...Выросла, а теперь и подохну в семье алкоголика?