Я молчал долго, очень долго, быть может, целую вечность, как будто стал безгласным или поклялся на крови - молчать. Или мне запретили говорить под страхом смерти.
Но однажды я начал говорить. Что случилось со мной? Это чудесное превращение, как будто кто-то сильный и добрый освободил меня и сказал: "Говори!"
И я говорю.
Бывает, хожу и хожу и говорю, говорю, слова сами срываются с губ. Гости давно разошлись, все домашние уже спят, только мне не спится. Я словно часовой, охраняющий их покой, словно птица, поющая во тьме, Ночной Страж, размахивающий горящей головнёй, - ведь должен кто-нибудь бодрствовать, пока другие спят. Так я хожу и говорю, пока не проснётся любимая.
- Ты замолчишь когда-нибудь или нет? - Спрашивает она. - Ходит и ходит, бубнит и бубнит - ложись уже! И когда ты только жрать перестанешь!
- Не сердись, Любимая, - говорю я, - не надо сердиться. Мы давно идём с тобой по этой жизни - это была трудная жизнь...
- Трудная, - соглашается она.
- А помнишь, как мы встретились? - спрашиваю я, обрадованный её поддержкой. - Была осень, нет, это была смерть, природа умирала, мне казалось, сам я умираю вместе с ней и этим городом. Но ты посмотрела на меня, будто протянула руку помощи, и вернула меня к жизни... А потом была долгая зима и весна с цветущими деревьями и лето, наше лето - с холодными источниками и блаженной тишиной - ах, если бы оно вернулось! И ты шла по ступеням, вся в белом, а я держал тебя за руку. И когда тебя спросили, хочешь ли ты связать свою судьбу с моей, ты cказала: "Да".
- Это была моя самая большая ошибка, - говорит любимая. - Слушай, ты завтра выспишься, а у меня первый урок в восемь. Дай мне поспать, а? Если не можешь помолчать - уйди куда-нибудь, на улицу или на крышу, только не мешай. Последний раз прошу, не доводи до греха. Ты ведь меня знаешь, если встану - мало не покажется.
На крышу. Конечно, на крышу, как я сам не догадался, спасибо, любимая. Я поднимаюсь на крышу, там ночь и спящий город и всевидящее око луны, которое смотрит прямо на меня.
- О, Ясноликая, - обращаюсь я к ней, - ты тоже не спишь вместе со мной. Ты стережёшь эту ночь, Властительница Тьмы. Каждую ночь ты властвуешь над этим городом и народом. Солнце скрылось за горизонтом, оно не в силах помешать тебе - белое солнце на голубом небе, освещающее людей и их мелкие дела. Но я не люблю всё мелкое и голубое. Мое дело - ночь, мои цвета - чёрный и красный. О, Ясноликая, так дай же мне сказать правду! Полсотни лет ты освещаешь мне путь. Полсотни лет ты со мной - в горе и радости, в достатке и бедности, каждую ночь ты светишь мне. О, как прекрасен этот свет! Полсотни лет ты даёшь мне силы жить - разве мог бы я выжить без твоего света в этом городе - городе грехов, городе гнева, городе грёз...
Так я говорю с луной, будто пою ночную песню, будто молюсь на неё - ведь должен кто-нибудь молиться. Говорю, пока праздные ночные гуляки, проходящие мимо, не нарушат моё одиночество.
- Отец! - крикнет мне один из них. - Эй, отец!
- Говори, брат, - отвечаю я ему, - я слушаю тебя.
- Отец! А пошёл ты на х..! - Кричит он и все смеются.
Они смеются. Я замолкаю, а они смеются и что-то кричат мне, ночные гуляки, я говорю не для их ушей. Они уходят, посмеиваясь, своей дорогой, а я остаюсь один. Я остаюсь один в молчании и предрассветных сумерках. Наверное, я рано начал говорить, может, нужно ещё молчать? Да, надо молча уходить, ведь там, где нет любви - там нужно проходить мимо.