Всё, что есть - эта жизнь, и вспоминаешь её, будто достаёшь из сундука ветхую одежду,
какую носил много лет назад и спрашиваешь: "Это жизнь?" И тогда мир как бы сдвигается, сжимается, и сильнее пахнет жареной рыбой снизу и громкие выкрики с поля, где идёт игра, становятся просто грубой руганью, свой микрорайон - заброшенной окраиной, и весь город стареет как-то разом, как стареет брошенная женщина, и ты стареешь вместе с ним.
Такое случается летом, его уже не ждёшь, как в пятнадцать лет, но оно всё равно приходит - лето, короткое и горячее, как пощёчина.
Правда, по утрам ещё что-то можно разглядеть, и деревья за окном остаются неподвижными и прохладными, а свежая рубашка так приятно оттеняет загар, и даже горечь во рту исчезает после первой чашки кофе.
На остановке - люди, все спешат, если вставать тяжело и едешь позже, - их меньше, и автобус выбрасывает тебя в жестяные двери на остановке, и идёшь какими-то дворами к новому дому, что вклинился в чёрные развалюхи, а потом долго кидаешь камушки в окна кухни, они отскакивают с костяным стуком, и в окне появляется заспанное лицо одного из помощников, ведь дверь в подъезд заперта и нужно ждать пока откроют, и уже наверху закурить первую сигарету, принять в себя эту горечь и целый день оставаться там, в этих тёплых серых стенах.