Рок, фатум, судьба сколь причудливые обличия порой обретает это понятие, являясь нам, простым смертным. История, на которую я хотел бы обратить ваше внимание, также началась с вмешательства свыше. Рукой судьбы, как это принято называть, в нашем случае стало существо и вовсе безрукое, ростом в холке чуть ниже пояса нормального взрослого человека, с ног до головы покрытое жесткой щетиной. Скверный нрав и сомнительная чистоплотность существ этого вида уже так плотно вошли в легенды, что в описании просто не нуждаются. В общем, что ходить вокруг да около, кабан это был, обычный дикий кабан. Шел кабан в деревню Почкино, что за Лузьим бором. Точнее шел он конечно не в Почкино, а на картофельное поле, что располагалось неподалеку от деревни. Да и названий он на самом то деле таких знать не мог, просто подсказывало ему чутье звериное, что поспел сладкий корнеплод. Тем же знатокам, что скажут, не было в те времена стародавние, а времена действительно не ближние, под Почкино картофеля. Отвечу, что места о коих я речь веду не из тех, о которых вы разуменье имеете.

Итак, шел значит, кабан безымянный своей дорогой, и встретился ему на беду или на счастье, это уж кому как, столб на развилке. Прочный такой столб, надежный. А на столбе указатели, понятное дело, иначе зачем ему там стоять. Одна дощечка показывала дорогу на уже известный нам Лузий бор, другая же направляла бедных странников к Лукошкиным Пропадям. Странное это место было, Пропади. Страшноватое... Люди там вроде пропадали, от того и название. Поговаривали, что там и скрывается лихо костяное, Кощеем прозванное. Только что ж ему скрываться, прятаться коли он такой бедовый лихоимец? Но хватит пока о нем, супостате, вернемся к кабанчику.

В принципе, столб или не столб для обычного кабана сия приспособа значения никакого не имеет. Звери, они как известно, чутьем дорогу ищут. Это так, но данный представитель свиного племени имел свои представления о том, для чего нужны столбы.

Чесаться!!! Именно так! Гладкие, обструганные штуки, о них практически невозможно повредить шкуру. Прочные, я бы даже сказал долгоиграющие, настоящий подарок для истинного кабана. И наш свин, конечно же, почесался... Ух он почесался!!! Свершив свое дело, он неспешно потрусил в сторону, которую подсказали ему чутье и бурчащий желудок.

Своротить дорожный указатель оказалось не под силу даже такому могучему организму, но...

Вот в этом самом "но" и заключалась насмешка судьбы. Столб провернулся и дощечки поменялись местами. Это все была лишь присказка, а сказка ... Ну вот она вас и настигла!

Дорогою в Почкино через Лузий Бор шла к своей родственнице в гости девушка. Не красавица, не уродка. Невысокая, коренастая с крупными чертами лица. Простая деревенская девица. Порой слишком, простая...

Шла себе Манька, а надо сказать звали ее именно так, шлепая босыми ногами по пыльной дороге и лузгая своими крепкими зубами семечки, тыквенные. Жившая в Почкино тетка, запомнилась Маньке тем, что семечек не заготавливала, потому многомесячный запас этого стратегического сырья отягощал "хрупкие" плечи нашей путешественницы. Походом в гости это странствие называлось только формально. Удачную формулировку придумал отец в очередной раз, задумавшись об их тяжком житье бытье. "Дочь моя" - как человек образованный, знающий грамоту и целых два раза видевший царского писаря, - он изъяснялся витиевато и высокопарно - Ты знаешь, сколь небогата наша земля". Перебирая могучими пальцами окладистую бороду, отец мысленно подбирал несложные и очень доходчивые понятия для этого разговора.

" А тетушка, сестра значит, матери твоей покойницы, царствие ей Ефросиньюшке небесное, владея хозяйством, значительно более богатым, нежели наше, в старости и немощи, не способна с ним справится. Навестила бы ты Агафью то, и пожила, чутка там. Помрет ведь, и похоронить некому. Глядишь и жениха себе присмотришь какого, Почкино оно большое..."

Мария, как человек в котором умер, так и не развившись, великий логик, сразу вычленила для себя три основных пункта. Хозяйство богатое, значит жратвы много. Тетка в летах, а наследника нет и, как видно, уже не будет. В деревне есть парни, хотя бы один. После недолгих размышлений, семечек на тридцать, Манька согласилась с доводами родителя.

Сам по себе дальний путь не смущал девушку, поскольку медведи в их лесах встречались все реже, а разбойники знали Машу и несколько сторонились... Не смущало ее так же и плохое знание самого маршрута, ибо дорога здесь все равно была одна и разветвлялась лишь единожды, о чем гласил довольно понятный указатель. Точнее указатель был таковым до того, как его слегка подкорректировал наш хрюкающий знакомый. Что, к слову сказать, для Маньки должно было стать сюрпризом, приятным или так себе увидим далее.

Здесь мы на время оставим заботливую племянницу, спешащую облегчить страдания стареющей тетушки, поскольку пришла пора появится на сцене еще одному персонажу нашей драмы. Той кому если бы не один покрытый щетиной субъект, было предназначено стать фокусом, центром всего повествования.

Итак, в то время, когда безымянный свин, до верху набивал свое брюхо ворованным картофелем, а девушка Маша устилала дорогу шелухой от семечек, к дорожной развилке с тупой целеустремленностью положительной героини приближалась Она.

Аленушка. Более известная как Сестрица Аленушка. Уже не молодая, малосимпатичная женщина лет тридцати пяти, сорока. Закаленное в странствиях тело более не вызывало ассоциации с музыкальным струнным инструментом или изящным сосудом. Сравнение с боевым молотом подошло бы сейчас больше. Единственное воспоминание о прошлом - коса до пояса, была обмотана по обычаям одного далекого племени вокруг шеи, что бы клыки зверей не могли так просто добраться до горла. Крепкие мускулистые ноги, обернутые в портянки, обуты в разношенные армейские сапоги. Многие годы провела Аленушка, вытаскивая братца своего Иванушку из различных передряг в которые он по скудоумию и невезению своему умудрялся влипнуть. Всевозможную нечисть и нежить так и тянуло к несчастному отроку. Впрочем, позвольте какому отроку?! Ванюша давно перешел свой двадцатипятилетний рубеж, за которым у нормальных мужиков начинается пристойная жизнь. Однако по старой памяти он продолжал собирать неприятности полными горстями. Вот и на днях опять приключилось...

Покрал его Кощей, лихо костями бренчащее. Свел как цыган коня, со двора. И на что изуверу эта детина стоеросовая сдалась неясно. Сложно с ним, братцем Иванушкой...

Делать нечего пришлось Аленке в дорогу собираться. Как уже было сказано, в делах спасения она поднаторела. Все премудрости этого мероприятия знала на зубок. Могла с завязанными глазами, ночью пересказать, где и что должно произойти. Лишь один недостаток был у красной девицы, некая героическая негибкость разума. Твердо осело у нее в голове, что путь спасателя нелегок, поэтому к заветному перекрестку шла она не по дороге, а параллельно в трех метрах справа, прокладывая трассу через невысокий кустарник. Правой рукой, расчищая путь, левой Аленушка бережно прижимала к себе лукошко. В лукошке как водится, лежал заветный пирожок. Голод давно терзал организм нашей героини, но покусится на это хлебобулочное изделие, дерзости не хватало. Пирожки такого рода, как твердо знала Аленушка, все равно пригождаются.

Тем временем Манька, лузгая свои тыквенные семечки, миновала дорожную развилку и ничуть не сомневаясь в верности указателя на столбе, углубилась в дебри, как ей казалось, Лузьего Бора. Единственное что по прошествии некоторого времени, семечек ста двадцати, стало смущать, так это запущенность дороги. Тракт Оселедки, Почкино, Лысая Запруда считался оживленным торговым маршрутом. Многочисленные ручейки и ручеечки в изобилии пересекавшие и практически заболотившие путь так же добавили беспокойства. Окончательно же из равновесия Маньку вывела мышь. Вы не поняли не обычная полевка или землеройка, а жирное размером с две ладони наглое существо, развалившееся посреди жалких остатков дороги.

Тварь дерзким с томной поволокой взглядом, лениво окинула девушку с ног до головы и обратно. " Не причиняй зла мне, девица" хриплым прокуренным голосом пробасила мышь "А лучше накорми и пригрей теплом своим"

Манька, девка по сути не злобливая, опустила ногу, занесенную для сокрушительного пинка и вступила на путь переговоров. Будем честными сами с собой, сделала это она скорее от неожиданности, а не по глубокому размышлению.

"Про сугрев, муфта ты мясом во внутрь, можешь сразу забыть"- Тактично молвила Мария

"А нет, так я тебе, не сходя с места, несколько способов разогрева, твоими собственными мощностями до тройного пота, набросать могу. Да и помощь оказать подручными средствами способна. Из пропитания же имею только семечки, коими готова поделиться".

"А что" неожиданно легко пошел на диалог Мышь "Семечки тоже пища".

Часть семечек перебазировалась во внутрь мышьего брюха, в результате чего психологическая атмосфера немного разрядилась.

Слегка заморив червячка, Мышь решил, что пришла пора толкнуть речь. Расправив свалявшуюся шерсть на морде, он встал в отточенную, хорошо отрепетированную позу.

"А за то, что накормила и пригре..., ну просто накормила" с легким укором поглядывая на девушку начал Мышь. "Я тебе Аленушка ..."

"Машенька!" поправила его Маша.

"Да нет же" засуетился Мышь, хлопая себя по отвисшим бокам "У меня все точно. Где же она?!"

После непродолжительных поисков грызун извлек непонятно откуда засаленную записную книжку.

"Ну вот! Верно! Сестрица Аленушка ищет брата своего Иванушку. Встретить, принять, указать дорогу, в обмен на продовольствие! Ошибок не делаем, гражданочка" и Мышь взглядом опытного оперативника, заподозрившего неладное, впился в глаза девушке.

Мария решила не идти на конфликт с опасно нездоровым и к тому же агрессивным зверьком.

"Ну и ...".

"Что и ???" не сразу въехал Мышь

"Ты говорил про дорогу".

"А, да! Дорога!!! Дорога простая, иди строго вдоль помеченных мною деревьев, не сворачивай, иначе пропадешь. Встретишь бабку, будь с ней поласковей, польстивей, старушка до этого падкая"

"Как же ты деревья-то пометил?!" как обычно не к месту изумилась Манька.

"Подгрыз" буркнул себе под нос Мышь.

"Да разве заметишь, что ты подгрыз?".

"Я глубоко подгрыз" отшил ее Мышь" И вообще, шла бы ты девица, а то вечереет уже".

Прощание вышло несколько скомканным. Мышь пытался стырить еще семечек, Манька пнула его ногой, на том и расстались.

Возможно, кому-то будет интересно, что же делала все это время Аленушка которой изначально и предназначались мышиные наставления?

Героическая Сестрица, выйдя к развилке, сверив показания внутреннего компаса и указателей, убедилась, что шла правильной дорогой. Не теряя оптимизма, она вновь врубилась в придорожный кустарник, углубляясь в то, что мнилось ей Лукошкиными Пропадями. Шло время... Бурелом, сменялся буреломом. Аленушка начала пристально присматриваться к каждой кочке и коряжке. Конечно, дорога не становится проще для тех, кто легких путей не ищет, но опытная героиня их и не искала. В данный момент ее интересовало появление помощника, эдакого доброго представителя звериного племени, бескорыстно помогающего положительным персонажам. Точнее отсутствие этого явления как такового. Наконец на бугорке мха, обгаженного какими то крупными лесными животными Аленушка, заприметила Его. Его с большой буквы это конечно слишком сильно сказано, скорее его, или даже меньше. Зверек был небольшой, изрядно облезший и весьма оголодавший. Порода и видовая принадлежность вовсе не угадывалась за бурыми комьями грязи, давайте думать, что это была грязь, прилипшими к шкуре.

Мысленно отбросив первый порыв добить убожество сучковатой палкой, Алена осторожно высыпала горсть зерна на землю.

Зверек воровато боком подкрался к дармовой жратве и шумно зачавкал. Умиленно глядя на плотно закусывающее животное, наша девица настолько растрогалась, что даже от щедрот своих отпилила кусочек пирога заветного засапожным ножиком. Халявщик с аппетитом воспринял и этот подарок судьбы. Настроение зверька частично передалось и нашей героине, только со своим голодом она, увы, ничего сделать не могла. Дождавшись того момента, когда животное наевшись, а точнее нажравшись, сыто отрыгнуло, Аленушка ласково заговорила с ним.

"Ну а теперь, когда ты покушал чудо-зверь, не подскажешь ли ..."

Резкий хлопок воздуха обозначил то место, где недавний пожиратель халявы перешел звуковой барьер, перескочив сразу на сверхзвуковую скорость. Аленушка почувствовала себя странно... Никогда подобные номера не проходили с ней безнаказанно для виновника. К сведению зверька Сестрица Аленушка его хорошо запомнила, и даже записала кое какие особенности в маленькую серую книжечку, покрытую бурыми пятнами.

Вторую нашу героиню Маньку подобные проблемы естественно не волновали. Она легко нашла зарубки сделанные могучими мышиными зубами, и пользуясь этими ориентирами, стремительно приближалась к следующей узловой точке сюжета. Бабке! У волшебной старушки, долгие годы подрабатывающей на этом поприще, сложилось определенное представление о том, как должна выглядеть и вести себя девица, находящаяся в героическом поиске и нуждающаяся в посторонней помощи. Малейшее отклонение от этого стереотипа вызывало, у довольно склочной бабушки изжогу и отторжение на подсознательном уровне. Герои и героини в ее представлении бывают двух основных видов. Первый, это трогательные существа, которые за счет своего малого возраста или миловидности легко получают искомое. Второй вид это сильные личности... Сильные настолько, что возможности отказать им не представляется, ввиду очевидного выбора между дальнейшим существованием и дальнейшим существованием в инвалидном кресле с постоянными инъекциями физраствора. Манька не вписывалась ни в один из перечисленных видов, что настораживало. Лишь наличие объемного мешка за плечами Марии удержало бабушку от смены дислокации. Все-таки пропитание магической бабушке, приходилось добывать себе самой и задача эта была, не из легких.

"Здравствуй, девица-красавица!" Без особого энтузиазма произнесла старушка, скидывая чепец невидимку.

"Угу " от неожиданности грубовато ответила Маня.

"А не поделишься ли с бабушкой, чем бог послал" сразу перешла в наступление старушка.

"Голодное место.... Сначала Мышь, теперь это чудо " подумала Манька про себя. Пристально осмотрев бабульку, она решила, что при самой фантастической прожорливости, та не сможет употребить больше чем пол мешка, ценного запаса.

"Семечков будешь бабуля?!"

Бабка поджала сухонькие губки, но от предложенного не отказалась. Даже хотела отсыпать немного про запас, но быстро передумала...

"Ну что накушалась бабушка?" Ласково спросила ее Маша.

Бабулька резко взглотнула налущенный провиант и поморщилась. Видимо суховато пошли семечки без запивки.

"Да уж спасибо девица-краса, попотчевала вволю" С трудом скрывая желчь в голосе, ответствовала магическая старушка.

"Мышь тут говорил про дорогу, помощь, братца..." Закинула удочку Маня

"Дорога... Ну, с этим просто. Иди прямо вдоль просеки до ручья. Там на берегу будет биться щука-рыбица" - наставляла бабушка.

"Рыби-ца-а?!" - мечтательно потянула Маша, под невольный аккомпанемент голодного желудка.

"Даже и не думай! Щука эта не простая, а волшебная. Она тебе про дальнейший путь расскажет"- завязывая старый армейский вещмешок, продолжила старушка.

"А что бабушка ...."

"А ничего девица! - круто оборвала затягивающуюся беседу Бабулька - Тут дороги наши расходятся"

"Как, и это все?" - недоуменно хлопая глазами, спросила Мария.

"Все, все!!!" - засуетилась старушка, отпихивая кривенькой ножкой в кустики вещмешок. Под грубым брезентом с трудом угадывались силуэты какого-то клубка толстой шерсти, объемного сосуда причудливой формы и меча хозяйственного, булатного, марки "кладенец".

"А что это бабушка у тебя в мешочке?!"

"Так тряпки всякие" - сухо обрубила старушка и натянула на узенькую черепушку чепец невидимку. Через секунду в ближайших кустах образовался пролом, размером примерно с бабку, несущую пухлый мешок.

"Причудливы нравы местных обитателей. Дивные вещи творят они и странные поступки совершают" - подумала Манька про себя. Вслух же сказала - "Ни фига себе!!! Обалдеть!!!"

Решив что ситуация себя исчерпала, Маша сгрызла полгорсти семечек и отправилась на поиски вышеупомянутого ручья.

Аленушка наш неутомимый борец за права и свободы притесняемого братца Иванушки также не стояла на месте. Дорога вывела ее на маленькую, уютную полянку. Невысокая травка, нежно золотилась под лучами послеобеденного солнца. Маленькие лесные птички, затеяли настоящий концерт в ветвях деревьев окружавших полянку. Пенек, стоявший в центре, на самом видном месте, был занят Созданием, абсолютно не вписывавшимся в общую картину. В ворохе кофт, кофточек, юбок и невероятных юбищ чудовищно и нелепо смотревшихся на ее теле, сидела Баба Рима. Многокиллограмовая бижутерия, хаотично разметанная по экзотическому наряду, позвякивала даже в неподвижном состоянии. Чудовищный цирковой грим, неумело замаскированный под вечерний макияж, довершал ужасавшую картину. Баба Рима была цыганкой. По крайней мере, она себя считала таковой, с некоторых пор. Злые языки утверждали что бабка, с того момента, как головой повредилась, много кем себя считала... Однако нельзя не признать, что она настолько сжилась с этой ролью, что даже освоила несколько сугубо внутрицеховых, недоступных обычным смертным приемов и уловок.

"Ай, красавица, не проходи мимо" - воскликнула Баба Рима, заметив Алену.

"А вот и старушка волшебная" - обрадовалась Аленушка.

"Здравствуй, бабушка!"

"Иди сюда милая, старая Рима тебе все скажет - вещало цыганское чудо, - Позолоти ручку, будущее откроется, прошлое станет понятным и..."

Холодный взгляд светло голубых, как лед на альпийских вершинах, глаз нашей героини вынудил бабку прервать свои излияния. Легкий оттенок непонимания проскользнул в этом героическом взоре, заставив Бабу Риму нервно вздрогнуть.

"Вот здесь бабушка пирожок заветный. Подкрепи силы свои увядающие" Со скрытой сталью в голосе произнесла Аленушка и улыбнулась. Нечто неуловимое в этой улыбке подсказало "бабушке", что отказ будет неправильно понят.

"Вот спасибо, золотце" - пробормотала Баба Рима, тщетно пытаясь воткнуть кривые позолоченные коронки в неподатливое печево "Надеюсь, он кошерный?"

"Что?" - с той же улыбкой переспросила девица.

С оглушительным треском пирог сдался на милость спазматически от ужаса сжавшихся старушечьих челюстей.

"Ничего, радость моя" - мучительно изображая удовольствие от высшего, утонченного гастрономического наслаждения, прошамкала бабка.

"Насытилась ли ты, бабушка?" - ласково глядя на старушку, спросила Аленушка.

"Да, золотце, и надолго" - опаской глядя на корзинку героини, Баба Рима сглотнула непослушные, неразжевывавшиеся остатки. Подметив, что последние куски пирога нашли пристанище в желудке бабки, по крайней мере, морщинистое горло перестало подрагивать, Аленушка удовлетворенно вздохнула.

"А теперь не поможешь ли ты несчастной девице?"

Старушка нервно заозиралась в поисках этой самой девицы.

"Это я, бабушка!" - подсказала Алена, постаравшись придать своему суровому, по спортивному угловатому лицу, жалобное выражение. Получилось жутковато. Это внутренне признали и бабка и сама Аленушка.

"Конечно, золотце, конечно, милая!" - включила старую шарманку Баба Рима - "Дай ручку твою сахарную, все расскажу, что увижу"

Немного ошарашенная таким подходом, Алена протянула цыганке руку.

"Все вижу, все знаю!" - начала подвывать бабка, делая руками над ладонью героини магические пасы, временами напоминавшими признаки болезни Паркинсона, перемежающиеся острыми приступами подагры.

"Вижу, дорога ждет тебя дальняя. В пути-странствии встретишь ты много препятствий. Злодеев разных, но будут и добрые люди. В конце же пути обретешь искомое. Будет у тебя много злата и серебра, каменьев дорогих и ковров длинношерстных. Так же ждет тебя добрый молодец, на богатырском коне".

В принципе, все это укладывалось в представлении Аленушки, о трудном спасении непутевого братца. Легкое недоверие вызывал пунктик о коне богатырском, но она простила эту художественную вольность старушке.

" Про меч кладенец, клубок самокатный, воду живую, ты ничего не видишь?" - поинтересовалась Алена.

Бабка поняв, что со своими предсказаниями ступила на "скользкую почву", начала полу прискоком отступать к спасительному краю полянки.

"Всего у тебя будут горы, драгоценная моя!"

"Чего?" - немного недопоняла Аленушка.

"Мечей, клубков, воды живой" - срываясь на фальцет, и, добавляя скорости, выкрикнула Баба Рима.

"А чудо-рыбицу щуку и чепец невидимку не видишь?!!" - вслед ей крикнула девица-краса.

"И рыбицы у тебя будут горы, а чепец поверх всего этого" - уже откуда-то из глубины леса донеслось до Аленушки.

Немного неудовлетворенная столь двусмысленными предсказаниями, наша героиня решила уточнить некоторые, остро интересовавшие ее моменты. Следы, которые Баба Рима оставляла после себя, многое говорили человеку, имевшему опыт преследования загнанных зверей. Читая лес, как книгу, Алена быстро сориентировалась с выбором направления. Мечась, как пуганый кенгуренок, бабка уверенно забиралась вглубь леса. Аленушка любила эти редкие, сентиментальные моменты единения с природой. Только ты, дикий лес и безуспешно пытающаяся скрыться жертва. Однако вскоре преследовательница поняла, что ее жертва тоже не новичок в этом деле. Следы вывели Аленку к полноводному лесному ручью, скорее даже речке, где и оборвались. Даже натасканная охотничья собака в таких ситуациях сбивается со следа.

Как ни странно, этот факт не сильно расстроил Аленушку. На коротком мелководном плесе лениво билась Рыбица!

"Бабка то хоть и не в себе, а дело знает" - подумала Алена, подбираясь к Рыбице. Немного смущал тот факт, что бьющееся на песке существо не было щукой, общепризнанно магической рыбой.

"Лещ, на полсковороды" - наметанным взглядом определила Аленка. Отметя греховные мысли, навеянные голодом, наша героиня осторожно подняла тяжелую, упитанную рыбину.

"Знаю я, чудо-рыбица, что должно отпустить тебя в родную стихию, не причиняя вреда никакого и тогда окажешь ты мне, помощь посильную" - торжественно произнесла Аленушка. Лещ, словно прислушиваясь, замер и перестал извиваться. Удовлетворенная этим, девица осторожно отпустила его в омут. Взметнув хвостом, фонтанчик воды, лещ устремился в комфортные для него глубины. Прошло немного времени. Потом еще чуть-чуть! Еще...

Алена не в первый раз за этот день почувствовала себя странно...

Человек, заглянувший в тот момент в глаза нашей героини, мог увидеть, как в одночасье родился жестокий и беспощадный рыбак убийца. Однако и эту месть, Аленушка решила оставить на сладкое. Именно тогда к ней впервые в голову закралась грешная мыслишка, бросить все это и заняться собственной жизнью. Закралась и мучительно погибла, пав жертвой более светлых и благородных мыслей.

Ручей, к которому вышла Манька, пользуясь наставлениями "доброй" волшебной бабушки, был не столь полноводен, как Аленкина речка. Тем более нелепо на берегу этого ручья смотрелась здоровенная щучина, с довольно глупой мордой.

"Щука-а!!!" - радостно воскликнула Маня.

"Чудо-рыба!" - поправила ее волшебная тварь и ненароком заглянула в добрые, теплые, зеленого цвета глаза. Взгляд девушки не просто говорил, он передавал изображение. Большое блюдо, обложенное запеченным картофелем, а в центре что-то с неприятно узнаваемым заостренным силуэтом, хорошо прожаренное и политое лимонным соком.

"Девица, я старая чудо-рыба - тщательно изображая астматические придыхания, прошептала щука. - Больше того, скажу тебе, мхом я поросла не только снаружи, но и изнутри"

Повисло неловкое молчание. Над щукой нависло неотвратимое видение кошмарного блюда.

"Если ты меня не тронешь, я таки сама могу доползти до воды, и расскажу, как дойти до райского места. Просто райского. Поверь старой щуке! Печка со всеми удобствами! Приготовит, все что пожелаешь. Истопится под баньку, устроит на ночлег. Такая у нее сущность. Бескорыстная помощь ее призвание".

"Ну!" - немного недоверчиво подогнала ее Манька.

"Таки разве я молчу" - медленно перекатываясь к воде, пробормотала Рыбица.- "Печка та на большой поляне за восьмой поваленной сосной от ручья направо".

Щука, наконец, докатилась до воды и обрадованная этим фактом, расщедрилась на напутствие.

"Будь осторожна девица-краса. А коли встретимся вновь, то чувствую я, что пригожусь тебе".

"Может и пригодишься" - практично согласилась Маня.

От этого замечания Чудо-рыбицу передернуло от морды до хвоста и она, лихорадочно загребая плавниками, скрылась за поворотом ручья.

Аленушка отчетливо осознала, что-то в этом мире пошло не так. Обычно спасения братца проходили однотипно, словно их сценарий писался под копирку. Ситуация, сложившаяся на данный момент, была мягко говоря, нетипичной. Единственно верное решение виделось Алене, в том, что нужно было срочно найти советчика-помощника. Обычно магические существа так и липли к героине. Всякие лягушки, волки, лесовики и прочая мерзость. Что ж если они не идут к Аленушке, она сама придет за ними! Простая и понятная логика. Требовался магический зверь и чем быстрее, тем лучше.

В то время, с картофельного поля в любимое логово, располагавшееся в самой глухомани, возвращался наш старый знакомый. Приятно отягощенный съеденными корнеплодами, отчего пребывавший в благодушном настроении, кабан. Весело и мечтательно похрюкивая, он не заметил, как перешел роковую черту...

Кабанчик не сразу понял, почему его копытца, столь бодро месившие мягкую лесную траву, вдруг повисли в воздухе. А так же чья это мозолистая ладонь лежит на его горле. Непросто, надо сказать лежит, а сжимает его, поддерживая свина в висячем положении.

"Та-а-ак и кто это у нас тут"- раздался не очень чарующий женский голос.

Кабанчик с хрустом в шейных позвонках, поверьте, с физиологической точки зрения это было очень трудно сделать, наклонил голову, чтобы увидеть говорившую. Увиденное ему не понравилось...

С другой стороны Аленушка никогда и не стремилась нравиться кабанам.

"Вот сколько лет странствую, а волшебных свиней не встречала ни разу" с улыбкой произнесла девица.

Кабанчик был не волшебный, а самый обычный, плотно покушавший. Он икнул, несколько раз придушенно хрюкнул в подтверждении своей обычности и даже ударил себя копытцем в грудь.

Аленушка нахмурилась. Кабанчика пробил холодный пот.

"Что ж ты молчишь, зверь магический, или не хочешь со мною разговаривать"- расставляя знаки препинания, мягким сдавливанием свинского горла, спросила Алена.

Кабанчик хотел, очень хотел говорить, но не мог. В холодных голубых, более свойственных народу северных варваров, глазах девицы свин увидел посреди бескрайнего поля, большое черное надгробие. На нем было написано,- Здесь лежит толстый кабанчик! Он не умел говорить!

Дальнейшие события можно объяснить только прямым вмешательством высших сил. Откуда-то из глубины кабаньего брюха родился звук. Истошный и пронзительный как крик новорожденного ребенка. Кабанчик заговорил.

Всхлипывая и с трудом подбирая слова, он рассказал все. Что на самом деле он не какой не дикий, а обычный сбежавший в поросячьем возрасте домашний свин. Как шерсть долго не хотела отрастать и он прятался, от насмешек дикого зверья под корнями поваленных деревьев. Пока однажды природа не взяла свое и лютой зимой весь мощный торс, покрылся жесткой щетиной. Поведал обо всех своих прегрешениях. Как пугал грибников и странников, ломал изгороди, воровал картошку. Лишь об одном умолчал кабанчик, утреннем нападении на столб с указателем. Нечто свыше подсказало ему, что так оно целее будет.

"Ну-ну что ты"- нежно похлопывая по мохнатой морде, успокаивала всхлипывавшего кабана Аленушка "Все нормально"

Кабан кивал головой нервно всхрюкивая, но успокоится не мог.

"Скажи мне лучше кабанчик, не видел ли ты вокруг печки какой-нибудь волшебной?!"- перешла к делу Алена.

Свин видел несколько печек, но все они были обычные и находились в деревне Почкино. Хотя...

"Печка то большая?"- уточнил свин.

"Да уж не маленькая"- прикинула на глазок Аленушка.

"Есть тут неподалеку одна..."- задумался кабан - "Не знаю, это ли ты ищешь, но как найти могу объяснить. Только в провожатые не записывай. У меня от тех мест изжога сильная и икота начинаются, а также понос и недержание. Лучше уж тут убей".

"Ну, хоть на словах расскажи"- не стала его мучить Алена.

Свин путаясь в ориентирах и запинаясь, набросал маршрут.

Они еще не много потрепались, но заметив, что день стремительно переходит в вечер, решили перенести свою беседу на лучшие времена.

Расставались тяжело. Кабанчик плакал, говорил что Аленушка, открыла ему целый мир общения. Наша героиня тоже с трудом сдерживала скупую слезу... Душещипательное зрелище!

Когда силуэт Аленушки скрылся среди, покачивавшихся под осенним ветром, деревьев, кабан троекратно по православному обычаю осенил себя крестным знаменем и дал зарок почитать этот день как второй день рождения.

Маня, помня щучьи наставления, быстро нашла дорогу к заветному месту. Не обманула чудо-рыбица. Сверкая белизной в лучах предзакатного солнца, посреди огромной поляны, под высоким навесом, через который выходила труба, стояла печь с набольшую избушку размером.

Печь сухо по-деловому поприветствовала Маньку и предложила перенести все разговоры на утро, оно как известно, мудренее. Наскоро перекусив разносолами, на которые печка не поскупилась, Маня забралась на широкие полати. Довольно насыщенный событиями день утомил девицу. Она укрылась мягкой, хорошо выделанной медвежьей шкурой, запасенной печкой, и стало ей тепло и уютно. Маня уже и думать забыла про тетку преклонных годов, сиротливо доживающую свою старость. Виделся девице братец Иванушка. Высокий, рыжеволосый, косая сажень в плечах, хлопец с огромными могучими руками и ... В общем, все у этого видения с физиологией было более чем нормально. Незаметно подкрался сон ...

Аленушка, чей путь как мы знаем, был намного труднее Манькиного, после долгой борьбы с колючим кустарником, пробилась на лужайку, покрытую толстым слоем золы. Печь странной формы, которая, судя по всему и служила причиной, возникновения этого слоя, выглядела не так, как ее запомнила с детства Алена.

"Здравствуй печенька, узнаешь ли ты меня?!"- отметя сомнения, прочь воскликнула девица "Это я, Аленушка!".

"Печенька" естественно не ответила...

Тут у девицы-красы в голове что-то щелкнуло, и произошел классический нервный срыв. Она бегала вокруг печки и пинала ее ногами до тех пор, пока не изодрала в клочья сапоги. Затем Аленушка упорно пыталась забраться внутрь печки, наотрез отказываясь понимать, что ее плечи шире входного отверстия. Перемазанная в саже, уставшая, вся покрытая синяками и ссадинами, наша героиня, в конце концов, присела возле печи и что-то бормоча себе под нос, задремала. Занимаясь своими проблемами Аленушка так и не обратила внимания на невысокий одноэтажный домик стоявший невдалеке.

Многое в деревнях говорили о семерых углежогах, хозяевах этого дома. Сплетники утверждали, что были они гномами, и помимо основной работы имели шахту. В которой часто запирались и пели богомерзкими голосами. А еще злые языки говорили, что "жили" они странно и обычаи имели непристойные. Но все это сплетни. Доподлинно же известно, что росту шахтеры были небольшого, и жили дружно...

Вернувшиеся к ночи с вырубки работяги очень обрадовались, найдя Аленушку, и тут же решили, что быть ей хозяйкой в их доме. Особенно обрадовался самый маленький. И вечером, пока никто не видит, он украдкой выволок из дома какой то стеклянный ящик со сморщенной чучелкой внутри и стыдливо спихнул его в неглубокий овражек неподалеку.

Пробудившаяся Алена, после непродолжительной внутренней борьбы решила... смириться. Придя к выводу, что обстоятельства выше ее, а братец Иванушка придурок и раздолбай. За сим оставим ее строить свое хрупкое женское счастье.

Утро началось для Маньки относительно не плохо. Если не считать того, что печь, вообразив себя заправским будильником спозаранку начала греметь задвижками и гудеть дымоходом.

"Ну, чего шумишь в такую рань?!"- пожелала ей доброго утра Маня.

"Кто рано встает тому, бог ... сама знаешь что"- сочным голосом бодрого спортивного комментатора ответила печь

"Знаю"- отмахнулась Манька "Дурацкая поговорка"

"Да глуповатая"- согласилась собеседница "Однако, вот тебе Аленушка, легкий завтрак и..."

"Не Аленушка я"- огрызнулась девица.

"Да вижу что не Аленушка. Все ждала, пока ты сама признаешься"- не мало ни удивившись, продолжила печь "Я же Маня, все про тех людей знаю, кто на мне ночь проведет".

"Та же фигня"- буркнула себе под нос Маша.

"Не перебивай! О чем это я?! Да! Аленушку то я бы сразу узнала" чуть не потеряв мысль, печка даже поморщилась, что было заметно по треснувшей известке.

"Знакомы?"- удивилась Маня

"Виделись" печь как бывалый урка сплюнула себе под основание "Ты слушай девица! Я на твоем пути последняя советчица. Вижу, что Аленушка не торопится, а Ваню спасать надо! Пропадет он у Кощея!"

"Лиходей его пытками изводит?!"- испугалась Маша за жизнь пока не известного, но уже по-своему дорогого человека.

"Да нет искусами, греховодник старый!" печь громко, негодующе хлопнула задвижкой.

"Сама все увидишь"- добавила она в ответ на недоуменный взгляд девицы.

"Путь тебе и далее предстоит не пыльный. От меня просека продавлена до камня придорожного. Ведут от него три дороги, о чем и надпись соответствующая имеется. Направо, мол пойдешь, коня потеряешь. Туда не ходи! Лихо там Одноглазое... Захоронено.

Прямо пойдешь, жизни лишишься. Тоже не стоит ходить. Богатыри там, с Ильей Муромцем, спят нынче..."

"Ужель сном беспробудным!?" ужаснулась Манька.

Нет пробудным, пробудным! Хмельным они сном спят, угарным. С похмела разбуженные, страшнее ста Горынычей будут. Они почитай, вторую неделю там душу отводят.

Вначале били Соловушку разбойника, что бы ни озоровал, подумали что переусердствовали, выпили за упокой. Наутро он оклемался, окаянный, выпили за здравие. Вопросы спорные решили, тут же за примирение чарку-другую. Оказалось что Соловушка с Алешей Поповичем земляки по матери. И поехало...

Вот вчера вроде выяснили, что конь Добрыни далекий потомок той кобылы, которую прадед Соловья разбойничка на рынке продал. Не надо их сегодня тревожить.

Ты налево иди. Вскоре и увидишь замок черный. Там Ванюшу, Кощей и держит.

"Неужто злодей совсем от людей добрых не хоронится?" изумилась Маня.

"Это он раньше дорогу путал, да помехи расставлял. Теперь забросил все. Наскучило, говорит. В последнее время Кощей вообще сдал. Уже лет триста зла большого не творит, так по мелочи. Стыдно сказать, перекрасил в розовое и голубое с цветочками и вензелечками, комнаты в замке. Правда пока только две, спальню и пыточную"- с неприкрытой досадой в голосе ответила печка.

"Ты вроде как сожалеешь, что Кощей поутих?"- опешила Манька.

"По нашему департаменту он проходил как злодей высшей категории. Таким замену нелегко найти!"

"Это, по какому это департаменту?" заинтересовалась наша героиня.

"Если отвечу, то мне придется тебя убить" бескомпромиссно заявила печь, закрывая тему.

"Бабка вижу, тебе совсем ничего не дала. Совсем плоха "старая" стала,- пора менять. Придется Мань своими силами, умом пытливым да руками крепкими все делать. Только знай, что смерть свою Кощей из сундука забрал и перепрятал. Говорят, где-то при себе держит. Большего не скажу. Смотри, если вызнаешь про смерть, считай в руках у тебя спасение Иванушки. Однако Кощея не убивай, он же как дитя престарелое. Злой, но бесхитростный. Вот тут на дорогу я тебе в мешок немного еды побросала, да инструмент кое-какой. Клещи там, киянка, мало ли в пути пригодятся.

Манька вежливо поблагодарила печку и насвистывая непонятно чем навеянный мотивчик "Du Hast", песни одной чужеземной группы, побрела в сторону ей указанную.

Камень путевой, о котором печка говорила, был размерами больше похож на скалу. Маня с чисто женским любопытством отыскала на нем строчку, относящуюся к ее последующей дороге. После слов, "Налево пойдешь..." был хорошо заметен свежий скол. Уже поверх скола каким-то неровным инструментом некто вытесал надпись: "И будет тебе щасье!!!".

В конце вместо подписи располагался кривой, уродливый цветок, похожий на больную ромашку.

"Ну щасье, так щасье"- подумала наша героиня и бодро зашагала дальше.

Замок Кощея, уже видимо давно, не производил того впечатления, ради которого строился в столь своеобразной архитектурной манере. Покосившееся, покрытое множеством трещин здание, выдержанное в готическом стиле, давно лишилось практически всех устрашающих каменных морд и статуй некогда его украшавших. В прошлом прочная стена, окружавшая замок, давно обвалилась. Ров, заболотился и обмелел. У ворот в сторожевой будке стояло огородное пугало, с огромной табличкой на груди, гласившей,- "Место вакантно. По вопросам обращаться в администрацию". Ворота, по крайней мере, одна створка, лежали тут же в пыли. Довершала психоделическую картину громоздкая гирлянда засохших ромашек, висевшая над дверями в сам замок.

Маня осторожно потянула на себя тяжелое дверное кольцо, заменявшее ручку. Массивные створки неожиданно легко распахнулись. Из темного коридора повеяло пылью и дорогой французской парфюмерией. После непродолжительного блуждания в полутьме девица очутилась в тронном зале. Чувствовалось что декораторский гений "нового" Кощея еще не добрался до этого помещения. Мрачная драпировка украшенного золотом бархата по стенам дополнялась многочисленными полотнами неизвестных баталистов. Высокий потолок был раскрашен под грозовое небо. Флаги поверженных противников и устрашающее оружие, развешенные на специальных распорках завершали картину.

Единственной мебелью в зале был трон. Массивный, кованный, черного металла с золотыми инкрустациями, он сразу притягивал взор входящего. Однако из общей картины выбивалась мягкая веселая подушечка в виде глазастого сердца с ладошками, изящно под углом положенная поверх покрывала на троне.

Эта забавная подробность на минуту вызвала улыбку на лице Мани, сделавшую ее чуть ли не миловидной. Сентиментальная минута прошла.

"Ко-щ-е-й" громогласно возопила девица.

Молчание ей было ответом. Понадрывав глотку минуты три-четыре, Маня утомилась и присела на краешек трона передохнуть. Откуда-то из далека, раздались тихие шаркающие шаги. Небольшая дверь позади трона отворилась и появился он.

Обутый в мягкие тапочки изображавшие зайчиков с длинными ушами, поправляя развевающиеся полы кружевного шелкового халата, в зал вошел Кощей Бессмертный.

Он постоянно делал руками в воздухе плавные движения, очевидно, сушил лак на только что покрашенных ногтях.

"Кк-оо-щщ-ей?!!!" запинаясь, спросила ошарашенная от увиденного Манька.

"Ой, напугала дура!!!"- невысоко подпрыгнув на месте, злодей судорожно сжал края халатика на костистой груди "Кошэй я. Кошэй. Уж тыщчу лет как Кошэй, да и до того был не толшей".

Простим Марии то, что на эту фразу она ответила безграмотным "ЧЕЕ?!!!"

"Да ни ЧЕЕ, дерёвня! За чем пожаловала?"- ревниво осматривая чудом не потускневший в дороге Манькин сарафан, спросил Кощей.

"За Иванушкой. Ты его супостат полонил, так теперь возверни в зад" смело ответствовала девица.

"А больше тябе ничаго в жад вожвернуть не нать?" Супостат широко зевнул, показывая свою невысокую заинтересованность в продолжение беседы.

Поставленная, казалось бы, в безвыходную ситуацию, таким нахальным ответом Маня, вдруг кое-что заметила во время Кощеева зевка.

"А ну-ка злодеюшка, ротик свой напомаженный не закрывай! Чей-то у тебя там бельнется?"

"Нишего!" с плотно стиснутыми зубами процедил Кощей.

"Ну не велика беда"- доставая киянку и клещи, успокоила девица "Мне тут печка в дорогу гостинцев дала, так я быстро...".

"Вштречу, по кирпычику ражберу!" мстительно буркнул злодей "Убери клешшы, шдаюшь".

"Шмерть там моя. Шпрятал, думал надежна. Доштали уже, шундук колоть, жайца бить, утку штрелять!"

"А что это она у тебя такая странная?"

"Так в яйце же она шердешная"

"Причудливо!"- подумала про себя Маша, подивившись народной смекалке лиходея "Смерть в яйце. Яйцо во рту"

"От того и говорю я так швоеображно, мешает акаянноя" предвосхитил ее вопрос Кощей.

"Ну, проши тяперь чаго хошь"

"Ваню!!!"- упорствовала девица.

"А у меня ышшо волк ешть рушной, говоряшший" немного не к месту припомнил злодей "Ла-а-шковый!".

"Вот я тебя сейчас!"- потянулась за киянкой Манька.

"Уж и жалко дедушку жрелишем шрамным порадовать" обиженно прошамкал Кощей "Ваню, так Ваню". Кому он аглоедишше такое нужен. Жрет как не в шебя и гадит также! Польжы от яго не на грош! Шам прогнать пыталша, не уходит. А вот и он шам идолишше!

В зал медленно, вразвалочку вошел здоровенный детина, с по детски наивным выражением лица.

"О!" воскликнул он.

"Не О, а Маша!" взяла ситуацию в свои руки наша героиня.

"Маша"- уступчиво согласился Иван.

"Собирайся горюшко, домой поедем " улыбнулась Мария, думая о том, что оригинал оказался в физическом плане не хуже сновидения.

"Так ведь Аленушка, сестрица за мной придти должна" растерялся Ваня.

"Я за нее ..."- Манька медленно, плавными движениями, прошлась руками по округлостям своего молодого упругого тела сверху вниз "Ты против?".

"Э-э м, за!!!" шумно взглотнув ответил Иван "Только подарки соберу"

"Какие еще подарки?"- насторожилась Маша.

"Вон костлявый надарил!"

Кощей потупил взор, так как это может сделать только накрашенный, наманикюренный скелет в шелковом халатике.

"Дарил!!!?"- грозно нависла над ним Маня.

"Так, по мелочам. Шабельку воштрую, кольчужку, лошадку гнядую. Шальвары ышшо, шам вышивал, между прочим".

"Та-а-к!"- потянула Маша "А еще Кощеюшка ты дашь нам четверку лошадей, быстрый экипаж и мешок золота в дорогу".

"Это ышшо почему?"

"За моральный ущерб"

"Кому ето?"

"Мне!"- и Маня позвенела мешком с печкиными "аргументами".

"Я ето так шпрошил, прошто"- неубедительно отмазался Кощей.

Не успел Ванюша собраться, как наш злодеюшка бухнулся перед Манькой на костлявые колени. Просил прощения за злодеяние. Говорил что один совсем, после их ухода, останется. Умолял, хотя бы на день, задержаться. Обещал стол накрыть сейчас же и отвальную устроить. Дрогнуло сердце девичье, при слове отвальная. Задержались...

От первой же рюмки Кощея развезло по-страшному. Маня его тут же на откровение и вызвала. Как, мол, докатился всемирно известный злодей до жизни такой, кружевной да изящной.

История вышла не короткая и не длинная, как раз в формате нашего повествования.

Год за годом, век за веком творил лиходей дела темные. Все перепробовал, все перебрал. Пресытился! Загрустил, впал в меланхолию. Потом в депрессию. Хотел руки на себя наложить... Неудачно. Запил по черному. Коллеги по злодейскому цеху, посоветовали ему мозговеда одного, заграничного. Человек, не человек... Зверь не зверь... Одним словом мозговед. Долго он говорил с Кощеем о том, о сем. Думал, бороденку свою щипал, да по залу парадному вышагивал. После года нервотрепки вынес вердикт. Мол, века злодейства да лиходейства нутро тонкое подсознательное повредили Кощеюшке. От чего возникли противоречия. Сам себя изнутри точить начал злодеюшко. Любви не хватает в его жизни, доброты и ласки. Надо, мол, добавить любви и все тут. А иначе хана и полное саморазрушение. Кощей последовал совету со всей неудержимостью и бесхитростной прямолинейностью присущей настоящим злым гениям. Возлюбил все. И ближнего, в первую очередь. Мозговед на силу сам вырвался. Покрал лапти самобеги и водой ушел. Кощей на достигнутом не упокоился и стал воплощать рекомендации в меру своего понимания оных. Жил с одной женщиной, двумя, пятью... Завел гарем. Перебирал разные цвета кожи, волос, возраст, рост... Забросил за этим делом, полностью свое злодейское призвание.

Коллеги стали посматривать на него косо. Плевал Кощей на коллег. Потом потянуло на необычное...

"Ш Ягой шпал и яё ижбушкой" откровенничал старый греховодник.

"С Ягой или избушкой?" уточнила Манька, одновременно следя, что бы Ванюша ни наливал себе сверх нормы.

"А ш обеями сразу" вздохнул Кощей "Убегли дурищи".

Избушку он больше не видел, а вот Яга совсем плоха стала. Что-то в голове у нее хрумкнуло, и бабка все прошлое свое забыла. Колдовать разучилась и ступу бросила. Ходили упорные слухи, что она теперь цыганкой под Лузьим Бором подрабатывает. Путников на "позолоти ручку" разводит, и приворовывает иногда. Но Кощеевы эксперименты на этом не кончились.

"Ш Лихом жил Одноглажим" печально улыбнулся, каким то своим воспоминаниям поборник свободной любви "Померло, болежное. Жалко было невероятно".

Как-то однажды он даже подпоил Змея Горыныча и надругался.

"Эх, помню на утро ... Первая и вторая головы шо мной говорить не хотят, а третья лаштится как щаночек".

А вот последнее время, был грешок, впал в "необычное"...

"И что у тебя и партнеры уже были?" косо посматривая в сторону Ивана, спросила Манька.

"Да нет ышшо" томно вздохнул Кощей "Но вешь антураж вожбуждает".

На ночь расположились в таком порядке,- Ванюша один, а Манька с Кощеем. Наша девица решила, что так и пристойней и за извращенцем старым присмотр будет. А то мало ли что он в последнюю ночь учудит.

Кощей ничего эдакого не учудил, за исключением того, что храпел как носорог больной ларингитом.

На утро он провожал Маню и Ивана, уже твердо решивших по приезду в родное село сочетаться узами брака, постоянно прикладывая к черепушке бутыль с холодной водой. Надо сказать, что лошадей и повозку Кощей выделил знатных и про золото не забыл.

Долго обнимался, не хотел отпускать... Потом, до того расчувствовался, что подарил Ване полушубок горностаевый. А Марии три шелковых халатика развеселых расцветок, набор косметики и подушку в виде глазастого сердца с ладошками. Клятвенно обещал приехать на их свадьбу. Предлагал справить у себя в замке, но молодые вежливо отказались, под благовидным предлогом.

А в конце до последнего махал им кружевным надушенным платком, пока деревья не скрыли его от глаз отъезжающих.

По пути Иван да Марья заскочили к печке. Счастливая от благодарностей она завалила их съестным на дорогу, подсказала, где Аленку искать, но ехать вместе отказалась. Тяжела, сказала, к старости стала на подъем.

В пути встретили Мыша. Маня с ним помирилась и отдала все оставшиеся семечки. Мышь на радостях решил остаться с ними, что бы погулять на свадьбе. Видели бабку...

С собой не взяли, потому что вредная. Она некоторое время бежала позади экипажа, но потом отстала...

Щука-рыбица, как только услышала про праздник, и свадебный стол, резко ушла на дно и прикинулась чудо корягой.

Естественно заехали к Аленушке. Она им обрадовалась, сдержанно. Угощала вкусной ухой из леща. А Маше за спасение брата и в честь знакомства подарила изящные рукавички, отороченные странным бурым мехом. С мужьями не познакомила, поскольку те были в шахте, пели... Обещала, привезти все семейство на свадьбу.

Проводила молодых, Аленка, до самого перекрестка, где они, посмеиваясь, исправили указатели. Баба Рима, увидав экипаж вначале ломанулась на встречу, но заметив провожатую, свернула в лес.

Свадьбу Иван и Маша, на Кощеево золото закатили шикарную. Устроили ее в старом доме Сестрицы Аленушки и Братца Иванушки. Все приглашенные пришли, и много прочих с ними.

И я там был, мед-пиво пил. Но усы заранее сбрил. Потому напитки цели своей достигли. Отчего, кроме роскошного начала, о свадьбе той не помню ничегошеньки. Только твердо знаю, когда засыпал, три раза проверил, что бы Кощея по нашу сторону стола не было.

Finita la comedia