ПРЕДИСЛОВИЯ К КНИГАМ СЕРИИ
«ДЕТЕКТИВЫ СМ»
ИЗДАТЕЛЬСТВА «ПОДВИГ» (МОСКВА)
Следите за шариком!
Как страшно жить! Вот так выйдешь из дому, заглядишься на красотку, пойдешь следом — и окажешься под колпаком у бандитов. И будут тебя повсюду преследовать толпы наемных убийц, коварных негодяев, городских сумасшедших. Твое жилище окажется под неусыпным наблюдением, а телефон — на «прослушке». И жизнь твоя будет висеть на волоске. Т все же в самый последний момент — о чудо! — ты будешь спасен доблестными рыцарями правопорядка. Да, да, все так именно и будет! И в этом нельзя усомниться, прочитав роман Нины Вадченко «Бог из машины». Автор словно предупреждает нас о таящейся вокруг опасности: «Люди будьте бдительны, выходя на улицу!» И как проигнорировать сигнал тревоги, как не оглянуться вокруг, поежившись после прочитанного. Ведь автор так убедителен в своем повествовании.
Хотя Нина Вадченко сравнительно недавно работает в детективном жанре, она уже успела завоевать признание широкого круга читателей. Писательница живет и работает в Донецке, но активно сотрудничает со столичными издательствами. Только в «Подвиге» и ДСМ за последние два года выходит уже третий ее роман. Примечательно, что в образованности и кругозоре писательница ничуть не уступит любимой своей героине Инне Пономаренко: Нина Вадченко закончила исторический факультет Донецкого государственного университета, она автор и составитель более 30 научных работ...
Новое произведение Вадченко имеет очень много параллельных мест с великим авантюрным романом И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев». Тот же поиск сокровищ, буквально ускользающих из-под носа алчных кладоискателей. Та же жестокая борьба между «конкурирующими фирмами». Тот же крах надежд в конце поиска. Даже один из персонажей, служитель культа, отец Федор (!) будто перешел из одного романа в другой. А сокровища усопшей мадам Петуховой словно превратились в сокровища «убиенной» мадам Приваловой...
Но роман «Бог из машины» написан сегодня. И страсти в нем кипят сегодняшние. И отношения между партнерами-подельниками-сообщниками жестокие, продиктованные нынешним хищным окружением. И никаких там «Я чту уголовный кодекс! Оступился — получи пулю в лоб. Зазевался — «было ваше, стало наше». Потеряла девочка невинность и тут же едва не получила гарпун в голову. Словом, как страшно жить!
В эпоху тотального обмана, краха финансовых пирамид и перманентного дефолта автор детективного жанра тоже примеряет на себя роль рыночного «наперсточника»: «Следите за шариком! Следите за шариком! Ну, где шарик?» Или иными словами: где клад Марго? В дядюшкином огороде? В монастырском озере?
Забавно, но Вадченко, похоже, вкладывает собственное авторское кредо в уста одной из героинь, новомодной детективной писательницы: «Придумать интригу, потом запутать сюжет, потом запутаться самой. Попутно доказать, что твой читатель самый умный и самый глупый одновременно. Затем выкрутиться из всей этой катавасии...»
В эту схему хорошо вписывается образ монахини, сестры Марии, в миру Приваловой Маргариты Владимировны — профессиональной «невесты», «разводящей крутых мужиков на бабки». Кстати, с точки зрения психологии, монахиня-проститутка — едва ли не образ идеальной жены. Вот было бы интересно посмотреть на госпожу Привалову на кухне в фартуке с рюшечками, готовящую ужин любимому мужу.
Мадам Привалова — почти фантом. Мы и видим-то ее всего дважды на протяжении романа. А молва о ней идет!.. Она находчива и смешна одновременно. Ей бы в разведке служить, будь Привалова резидентом в логове врага с ее талантом перевоплощения, цены бы ей не было. Никакая Мата Хари и рядом бы не стояла. А как замечательно она симулировала свою гибель, пристроив к запястьям некие накладки, чтобы пульс не прощупывался! (Вот бы в реальности посмотреть на эти накладки...) А как важно для разведчика спасти в минуту отступления раненого товарища. И тут наша Марго отличилась бы находчивостью, преподнеся к губам контуженного стакан собственной... урины. А потом легко бы оправдалась, как она это делает в романе: «Что было, тем и лечила».
А как замечательно Марго ведет кладоискателей по своему следу! Автор изобретает оригинальную систему подсказок на основе жизнеописания леди Гамильтон, выдержек из «Алисы в стране чудес» Кэрролла и «Сборника пословиц русского народа» Даля и наделяет главных героев способностью к филологической игре. И вот шаг за шагом персонажи приближаются к заветному тайнику...
А что, господа, интересно было бы глянуть хоть одним глазком на клад Марго?.. Но, внимание, следите за шариком!
Москва, «Подвиг», серия «Детективы СМ», № 7, 2004
Лирик детективного жанра
Казалось бы, что может роднить рафинированного профессора лингвистики, поп-звезду провинциального масштаба, несчастную девушку на грани суицида и деятелей международного терроризма? Ничего, если они не сведены воедино мастером детективного жанра. Но мотивы поведения таких разных героев, приведенные к общему знаменателю, в конечном итоге «детонируют». В результате «взрыва» рождается литературное произведение. Так был создан новый роман Андрея Дышева «Школа самоубийц».
А. Дышев хорошо известен нашим читателям. В «Подвиге» уже были опубликованы его романы «Код спасения», «Игра на вымирание», главным героем которых был частный сыщик Кирилл Вацура. В «Школе самоубийц» повествование также ведется от его лица. Роман очень динамичен: сцены погони сменяются сценами боевого столкновения. И это не случайно, поскольку автор, что называется, «находится в теме». А. Дышев — бывший боевой офицер, прошедший Афганистан, не понаслышке знающий, что такое оружие и правила рукопашного боя. «Школа самоубийц» — это в известной степени роман-отклик, роман-рефлексия на вполне реальные события последних месяцев в Испании.
Его написанию предшествовала недавняя трагедия, а именно — взрыв в электричке на одном из вокзалов Мадрида. Как известно, ни одна из террористических организаций с самого начала не взяла на себя ответственность за гибель сотен людей. Первые подозрения пали на баскских экстремистов, но их лидеры заявили о своей непричастности к теракту. И тогда прессой была запущена версия об «исламском» следе. В обывательском сознании всплыли опоясанные взрывчаткой шахиды и арабские летчики-камикадзе, направляющие самолеты на нью-йоркские небоскребы. Вспомнились угрозы Бен Ладена в адрес Запада, антииракская коалиция и свержение Саддама Хуссейна. Наконец во всеуслышанье было заявлено, что взрыв в Мадриде — это месть мусульманского мира за участие Испании в коллективной оккупации Ирака.
Так было в реальной жизни. Но литература это другая реальность. И автор порой представляет иную, непохожую на официальную, версию происходящего, смотрит на события под собственным углом зрения. Вот и А. Дышев, повествуя о мадридском теракте, как бы вовсе забывает об «исламском» следе. Вернее сказать, и не отвергает эту версию, и не настаивает на ней. Лишь однажды, и то вскользь, каким-то шумовым фоном в романе звучит название радикальной исламской террористической организации. И больше ни одного упоминания. Впрочем, это понятно, поскольку А. Дышев ставит перед собой другую задачу: представить на суд читателей версию разработки «оружия» совершенно нового качества. Речь идет о подготовке для международного преступного сообщества террористов-смертников. Причем не из числа готовых погибнуть за идею фанатиков, а из числа заурядных, несчастных, апатичных людей, решивших просто свести счеты с жизнью.
Поначалу читатель может засомневаться и не поверить автору. Поскольку идея обработки обывателей-самоубийц до состояния готовых на все камикадзе представляется маловероятной и ходульной. Но так ли это? Как и всякая тема изощренного дьявольского замысла, тема разрушения человеческой личности и массовой гибели людей приводит в замешательство, пугает. От нее хочется отмахнуться, воскликнуть: «Быть такого не может!» Но вот дьявольский план реализуется — и мы столбенеем от шока. Разве кто-нибудь думал до определенного момента, что орудием массового убийства может стать гражданский лайнер, захваченный террористами с помощью ножа для резки бумаги? Разве кто-нибудь ожидал увидеть в прямом телеэфире, как один за другим пассажирские «боинги» врезаются в небоскребы, унося тысячи жизней? Век ХХI: изощренный дьявольский «аттракцион»! Что там какие-нибудь российские «первомартовцы» с их адскими машинками конца XIX столетия!.. Но не скажите! Государь, прогуливаясь среди горожан в Летнем саду, замечает неопрятно одетого человека со свертком в руке. Еще мгновенье — и взрыв. Оторопь, недоумение в глазах царя, и лишь потом — ужас. Ничего подобного до тех пор тоже не было. И вот на тебе — бомбисты.
Но вернемся к роману А. Дышева и его главному герою. Примечательно, что автор методично вылепливает образ сыщика Вацуры как человека справедливого, но пьющего, честного, но охочего до женского пола — и вообще любящего жизнь во всех ее проявлениях. И это вовсе неспроста! Поскольку главный герой борется в романе не только с представителями преступного мира, но и с иррациональной по своей сути идеей суицида. Спасая Яну Ненаглядкину из лап преступников, готовящих ее к «ритуальному» самоубийству, Кирилл Вацура выступает в настоящем романе не только как сыщик, но и как психолог. Да и как сапер тоже, поскольку ей предназначено нести на себе взрывчатку. И что, в конце концов, важнее — спасти от краха и хаоса мир или исцелить от навязчивой идеи одного человека? Но Вацура даже не ставит перед собой такой вопрос. Как истинный герой-одиночка он борется по всем фронтам одновременно.
В заключение хочется сказать о замечательном качестве почерка А. Дышева: его произведения полны лирической интонации. Он поэтизирует и природу, и быт крестьян, и характеры своих героев. Внимание автора фокусируется на каждой мелочи. И потому картинка любого эпизода получается очень детализированной и подробной. Казалось бы, это должно мешать динамизму детективного действия. Но А. Дышев умеет вовремя «переключить скорость». И вот уже мы вместе с главным героем мчимся по серпантину горной дороги, преследуя негодяев, похитивших его девушку. И несмотря на безысходность положения, все еще есть надежда спасти мир...
Москва, «Подвиг», серия «Детективы СМ», № 8, 2004
Побеждает подлейший
Помните анекдот? У нового русского спрашивают: «Как вы преуспеваете в жизни?» «Все просто, — отвечает тот. — Купил за пятьсот баксов, а продал за пятьсот двадцать. Вот на эти двадцать процентов я и живу».
Милый, гипертрофированный образ жлоба — плута и невежды одновременно. Этакий наш человек. Такого хочется поставить в центр круга, посмеяться всем миром, а потом похлопать дружески по плечу...
Но нет, главный герой романа Геннадия Старостенко «Сволочи московские» совсем не такой. Клим Ксенофонтов — это не добродушный Иван-Дурак, разбогатевший в одночасье, и уж совсем не свой парень. Он расчетливый и опасный хищник. Недаром сквозной метафорой через весь роман проходит волчья кровь, волчье родство. Поначалу даже не верится в пришествие такого нувориша — лишенного каких бы то ни было моральных ориентиров, с выхолощенным интеллектом. В романе есть такой эпизод: Ксенофонтов оказывается в подмосковном лесу, неподалеку от своего загородного дома. И вдруг его, фондового спекулянта, держателя больших пакетов акций, прошибает мысль о том, что де из этого российского леса «все ценные бумаженции сотворены и все интриги фондовые». Господи, какой вывих ума и бесстыдство — делать лес виновником злодеяний человеческих! Невольно хочется спросить: неужели из нового общества так быстро истребился ген совести? Но уж очень фактурен главный герой, и чем дальше повествование, тем более он убедителен.
Г. Старостенко рассказал нам о формировании нового социального типа. «Вот оно явление нашего времени! — словно восклицает автор. — Что будем с этим делать?» И обыватель цепенеет от ужаса. А правда, что делать — уживаться с хищником, подчиниться ему или бороться с ним? И главное — как?
Неужто бороться? Но ведь роман об этом. Его интрига — в жестокой, неравной борьбе несчастной вдовы с воротилой фондового рынка. Вот она, настоящая русская женщина сегодня — отважная, умная, эффектная и... совестливая. И уж совсем не чета комплексующим, зацикленным на гендерных проблемах западным феминисткам. Образ Ольги Болотовой замечателен еще и тем, что вызывает невольную ассоциацию: вот уж действительно Ольга! Княгиня Ольга, мстящая древлянам за смерть мужа. Только в отличие от исторической персоны Болотова терпит поражение, гибнет в неравной схватке. А так хотелось продолжения ее романа с американцем, с этим почти хемингуэевским типом — большим янки Бертом Маслоу.
Миновала так называемая эпоха первоначального накопления капитала — время, когда, по словам Г. Старостенко, «побеждает подлейший». И роман «Сволочи московские» — это даже не история нового русского. Ведь ее финал остался открытым, и что случится с Ксенофонтовым дальше неизвестно. Прежде всего Г. Старостенко сделал попытку рассказать страшную правду. Поведать о том, как грабили поверженную империю. Автор имел на это право, поскольку располагал информацией о том, что творилось тогда за кулисами государственной власти. В середине 90-х гг. Г. Старостенко был сотрудником пресс-службы Федеральной комиссии по ценным бумагам. Он наблюдал процесс формирования фондового рынка новой России, что называется, изнутри.
Г. Старостенко — человек с интересной биографией. Уроженец Подмосковья, он, по его собственным словам, имеет крестьянские корни. Служил бортовым радистом в авиации, работал переводчиком в конструкторском бюро. В литературу пришел из журналистики. Начинал как сотрудник заводской многотиражки. В последствии занимался публицистикой, работал редактором в АПН. Геннадий Старостенко — автор двух, вышедших в столичных издательствах, романов: «Красно-коричневый роман» (1992) и «Тайны острова Монерон» (2000). В обеих книгах удачно привит к детективно-приключенческому жанру сугубо реалистический стиль.
Автор романа «Сволочи московские» — свидетель того, о чем не ведали в те годы рядовые, угнетенные жизнью россияне. На его глазах ушлые представители тогдашней госноменклатуры — те самые циничные «гарвардские мальчики» — изобретали новые изощренные способы выкачивания из страны финансовых ресурсов. Обыватели и не заметили, как оказались окруженными со всех сторон рыночными — во всех значениях — «кидалами». Им тогда и в голову не могло прийти, что все уже поделено без них. Что топ-менеджеры российских сырьевых, машиностроительных, оборонных предприятий давно прикормлены зарубежными фирмами и без боя готовы сдать позиции на мировом рынке. Что чиновники, получая баснословные взятки, взвинтили коррупцию до небывалого уровня. Что западным компаниям российской властью негласно уже дано добро на разграбление ресурсов богатейшей страны...
Вообще говоря, сегодня уже не удивляет циничное отношение Запада к России. Минуло много времени с тех пор, как мы, недовольные совдеповским режимом, слушали «голоса», сидели по кухням и держали фигу в кармане. И вот колосс рухнул. И мы, наивные, тогда надеялись, что нам удастся встать на ноги с помощью «друзей», что «заграница нам поможет». Не тут-то было! Друзья оказались варварами, пришедшими на обломки империи. Вот и в романе Г. Старостенко замечательно прописан типаж представителя западной цивилизации, бизнесмена-"кидалы» Сааведры. «А что, все не так уж и плохо, — иронизируем мы из последних сил. — У них там, оказывается, тоже бизнес с подмоченной репутацией. Несмотря на двести лет демократии...»
Но как-то не хочется больше шутить. Мимические мускулы уже сводит судорогой. И вовсе не лечит этот сардонический смех. Да и новый герой анекдотов уже давно не веселит.
Москва, «Подвиг», серия «Детективы СМ», № 9, 2004
Сильная личность слабого пола
Была такая традиция: дети погибших военнослужащих шли по стопам отцов, выбирая военную карьеру. Мой дед, гвардии старший лейтенант, пал смертью храбрых в 44-м под Витебском. По ходатайству его сослуживцев моего отца семилетним мальчиком приняли в суворовское училище. Вот и герои романа И. Винниченко Сандра и Петр как дети погибших советских разведчиков (хотя так и осталось загадкой, кто же был отцом «девушки Чероки») воспитывались под отеческим присмотром сотрудников госбезопасности, прошли суровую школу подготовки и стали в результате специальными агентами высшего класса. Если позволить себе немного пофантазировать, то сам генерал Мажейко мог бы быть, например, сыном Штирлица. И потому, каким бы жестокосердным, циничным и даже частично карикатурным ни нарисовал нам автор образ Мажейко, все равно не теряется теплота от его восприятия. Пусть гэбист он, но служил ведь всю жизнь не в карательных частях, а во внешней разведке.
Больше того, жалко генерала до слез! Хотя, кажется, при деле он сейчас — продает годами накопленный опыт сомнительным структурам, консультирует разных высокопоставленных подлецов, — а в сущности он деклассированный элемент сегодня. «Люмпен"-разведчик. Пусть даже и в отставке. Потому что разведчик — это не профессия, а образ жизни. И верно, сила разведки не только в высоком профессионализме ее сотрудников, но и в могуществе державы, на службе у которой она состоит. И как не сочувствовать генералу Мажейко! Ведь для него утрата родной страной былого статуса сверхдержавы — личная трагедия. Именно в этом, на мой взгляд, и есть момент истины в романе. Будь моя воля, я бы сделал трагедию генерала главной темой произведения...
Но автор решил иначе. Главный персонаж романа — конечно, Сандра. И. Винниченко рассказал нам еще одну историю про суперагента в юбке. Ну что ж, еще одна Мата Хари, еще одна Никит?. Еще одна сильная личность слабого пола. Только постсоветского разлива, со всем вытекающим отсюда варварством, жестокостью, стервозностью нашей «девушки Чероки».
Видимо, откликаясь на настроения в обществе, выводят отечественные литераторы в качестве главных героев (героинь, то есть) незаурядных представительниц прекрасной половины рода человеческого. Ничего удивительного: женское движение, феминизм, гендерные проблемы. Женщина-космонавт, женщина-вице-премьер, а завтра (даже страшно подумать!) женщина-прези... Чур меня, чур! Мало вам женщин-сыщиц из так называемой «дамской» прозы, так вот нате еще! — женщина-суперагент, расчетливая карьеристка (кем бы она стала, не останови ее «твердокаменный» Петр?), элитная проститутка, перед чарами которой падают ну прямо-таки все представители сильного пола! Преувеличение? Бесспорно. Но вспомните об общественных настроениях... В 1955 году швейцарец Дюрренматт в романе «Грек ищет гречанку» вывел образ элитной проститутки, властвующей над правительственными чиновниками, крупными бизнесменами, и вот через сорок пять лет — пожалуйста! — в «эмансипированной» Швейцарии появилась женщина-генеральный прокурор. Карла дель Понте, Господи прости! Случайность?.. Винниченко, конечно, не Дюрренматт, но как бы не завелась у нас своя реальная Сандра дель Понте...
Москва, «Подвиг», серия «Детективы СМ», № 10, 2004
Шкура неубитого крысолова
Ах, как нам его не хватает — этого самого героя! Когда от былой державы мало что осталось, когда произвол вокруг и защитить некому.
Силовые структуры в результате «реформ» ослаблены. Изнутри их разъедает коррупция. Героические усилия преданных идее бойцов сводятся на нет «оборотнями», предателями, вступившими в сговор с криминальным сообществом. И вот тогда на сцену выходит наш герой-одиночка. Он бескомпромиссен, четко понимает свою задачу и готов идти до конца. Поскольку, говоря словами одного из персонажей повести Валерия Гусева «Крысы в океане», необходимо «добить врага, чтобы... самим потом не мучиться». А уж если героев двое, если они — напарники, объявившие войну негодяям... Похлопаем им! Ведь сейчас свершится правосудие...
Но что-то картинка уж очень идиллическая. На самом деле действительность вносит свои коррективы в образ такого героя. Реальность порою меняет мотивацию его поступков. Ожидающие правосудия, мы все же не всегда верим в шаблон. Мало проку от картонного героя! Потому отрадно, когда писатель наделяет своего персонажа чертами живого человека со всеми его сильными и слабыми сторонами. Герой повести В. Гусева Серый — именно такой типаж. Тот самый, что «не вписался в нынешнее взаимопонимание правоохранительных органов и криминала, выпал в осадок». А до того «бескорыстно крышевавший», как сам он говорит, один из ресторанов. Ой ли! Так ли бескорыстно? Ведь «крышевание» — понятие криминальное, пришедшее из уголовного мира. Ну да ладно. Удалился от дел наш герой, надоело ему быть злобным цепным псом. Куда приятнее коротать долгие зимние вечера в сельской местности у печки, да еще с боевой подругой под боком. Хорошо иметь домик в деревне! И, наверное, прожил бы так наш главный герой до старости, если бы не курьез — несколько оброненных слов, неверно кем-то истолкованных за тридевять земель от забытой Богом русской деревеньки.
С чего начинается произведение В. Гусева? С заявки на криминальную тему. Вспомним фразу, произнесенную одним из персонажей: «Людям не «Интернационал» нужен, а интердевочки». «Ага, — думает читатель, — сейчас начнется!..» Российские танцовщицы, попавшие на работу за кордон, неизбежно и не по своей воле меняющие профессию. Международный преступный бизнес, зверства чужеземных сутенеров, ужасы сексуального рабства. Искалеченные судьбы русских красавиц и борьба за выживание — вот она, интрига остросюжетного произведения!
Ан нет, ошибаетесь, дорогой читатель! Автор решил развернуть повествование в иной плоскости. Главной темой произведения он делает элементарную жажду наживы, сыгравшую злую шутку с героями повести. И как было не клюнуть негодяям на такую приманку: миллиардное состояние, способное раскрутить преступный замысел до невероятных масштабов! Но, воистину, алчность лишает человека разума. Вот и у В. Гусева граждане бандиты за подготовкой к преступлению как-то нелепо забыли проверить фактическое наличие миллиардного состояния у старика-дератизатора. «Как же так?» — спросит читатель. Спишем этот допуск на авторскую иронию. И тогда получается, что повесть про то, как преступники делили шкуру неубитого... крысолова. Авантюрно-саркастическим получается произведение, без всяких там зверств. Во всяком случае вся жестокость в нем — на уровне причинного места, за которое хватает одного из «папуасов» дрессированная крыса.
Кстати, обидно за крыс. Умнейшие животные в сознании обывателя упорно стали ассоциироваться с отбросами человеческого общества. И мало кто вспоминает о роли симпатичного грызуна в научных экспериментах, к примеру. Роль, между прочим, не менее значительная, чем у подопытных Жучек. Однако собаке-жертве павловских лабораторных экспериментов давно уже памятник установлен. Не пора ли подумать о крысе?
Москва, «Подвиг», серия «Детективы СМ», № 11, 2004
Ножик под сутаной
Ну, о том, что иные католические священники, мягко говоря, не блюдут обет безбрачия, мы еще у Боккаччо в его «Декамероне» читали. Но Боккаччо рассказывал об этом в XIV веке — весело, играючи, без всяких там «криминальных» ужасов. Хотя миновало темное средневековье, но инквизиция не дремала: труд Боккаччо бы опубликовал лишь через сто лет после смерти автора. И все же... Уже началась эпоха Возрождения: церковь была оттеснена с позиций абсолютного владычества, и гуманистическое мировоззрение укреплялось в умах. Антропоцентризм, понимаешь. Человек — венец Природы. Европа стосковалась по античному наследию с его культом тела, — вот и принялась его «возрождать», прививая к традициям христианства. Выяснилось, что средневековая схоластика и аскетизм — глупости. Что священнослужители тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. А в этом самом «человеческом» столько всего намешано — что смотреть туда не хочется! Тьфу!
Вот и Анна Иванова написала о том же. Публикуемая ныне ее повесть «Святая Иоланда» — это, конечно, стилизация средневекового европейского художественного текста. Но накал страстей и экспрессивные реплики персонажей кажутся архисовременными. Все эти «подбрасывания» столовых ножиков со следами крови жертвы уж очень напоминают грязные методы работы некоторых представителей нынешних правоохранительных органов. А главная героиня повести — бывшая солдатская девка, а ныне сестра Маргарита — в эмоциональном порыве иногда даже «дает петуха», переходя на лексику сегодняшних тинэйджеров. Но это вовсе не мешает восприятию остросюжетного произведения. Поскольку преступление оно и есть преступление в любые времена, независимо от антуража. И возмездие, торжество справедливости актуальны во все века.
Анна Иванова живет в Челябинске. Пишет остросюжетную прозу, учится на заочном отделении Литературного института им. А. М. Горького. Совсем недавно в журнале «Кентавр» была опубликована ее повесть «Любовное томление». Кроме того, А. Иванова занимается художественными переводами с французского и английского языков. Видимо, отсюда ее любовь и обращение к сюжетам западноевропейской истории.
Москва, «Подвиг», серия «Детективы СМ», № 11, 2004
Люди гибнут за металл
Легендарную Агату Кристи в конце жизни называли кровавой старушкой. Нижегородская писательница Елена Крюкова совсем не старушка, а замечательная молодая женщина. Но эпитет «кровавая» после прочтения романа «Золото» так и просится на язык. Происходит это невольно, поскольку вызвано аллюзией с «Десятью негритятами» Агаты Кристи. То же спокойствие вначале, не предвещающее никакой беды. Та же идиллическая картинка: море, соленый ветер, скалистый берег. Правда, действие происходит не в замке, а в палаточном лагере археологов. И в последствии та же череда изощренных, не похожих друг на друга убийств — те же «выбывающие из игры» «негритята». Даже число археологов в лагере, кажется, равно десяти. Совпадение?
Жертв, на самом деле, в романе Е. Крюковой намного больше. Гибнут прикоснувшиеся к тайне, к сакральному... Тронув захоронение, человек вторгается в запретную зону. Поскольку изначально обряд погребения подразумевал «удаление» умершего с целью «обезвредить» его. Отсюда — связывание трупа, заваливание его камнями и т. п. Далекие от мистицизма, мы хотим все раскрыть и посмотреть. Да еще руками непременно потрогать... не ведая к чему прикасаемся. В начале прошлого века группа исследователей вскрыла гробницу фараона, «потревожив» неведомые материи. И вскоре каждого настигла кара: члены экспедиции один за другим погибли страшной смертью... Но позвольте, в романе Е. Крюковой все иначе! Никакой мистики. Все прозаично — люди гибнут за металл.
А что, собственно, происходит? Археологическая экспедиция ведет раскопки в Западном Крыму. Руководит группой российский ученый-археолог с мировым именем Роман Задорожный. Финансирует работу депутат российской Думы, некто Гурий Жермон... Стоп! Как же так? Выходит, речь идет о «частной» археологии, негосударственных раскопках. Российские археологи «копают» в Крыму, — то бишь на территории самостийной Украины, — да еще за деньги российского думца и «политического бандита». К тому же Жермон этот — сподручный главаря международной археологической мафии, авантюриста Кайтоха. Что же получается? «Золото» — роман о «черных археологах»? Видимо, так. Ну тогда все понятно: «черная археология» — незаконная деятельность, занимающиеся ею — преступники. Хотя из контекста произведения мы понимаем, что ученые-археологи и наемные рабочие, трудятся в поте лица, на благо науки. Может, они даже не подозревают о своем участии в преступлении. Но ведь незнание закона не освобождает от ответственности.
В зоне криминала действуют свои, весьма жестокие «правила игры». Попавшие в нее вольно или невольно становятся заложниками системы и в любую минуту могут стать жертвами. Жажда стяжательства и преступного обогащения толкает негодяев на физическое устранение всех кто оказался на пути. Кайтох устраивает подпольные аукционы. Но покупатели археологических древностей — тоже преступники, поскольку занимаются скупкой краденого. И потому они также повязаны с бандитами и ходят по лезвию ножа. И чем шире разворачивается криминальное поле, тем больше жертв.
Уж сколько раз твердили миру: золото — зло! В ветхозаветные времена Бог чуть не истребил избранный народ за поклонение Золотому Тельцу. Из-за золота развязывались войны, разрушались государства. Алчные испанские конквистадоры, увидев золотые города Нового Света, безжалостно уничтожили древние цивилизации инков и ацтеков. И наше время изобилует подобными примерами. Но нет же! Летят все эти алчущие и жаждущие на блеск презренного металла, как мотыльки на открытый огонь. Кто следующая жертва? Ребенку понятно: тот, у кого сейчас в руках золотая маска из гробницы.
Осталось загадкой: окончательно завязал профессор Задорожный с «черной археологией» или нет? Хорошо хоть, что Светлана занялась пением. Закончила барышня консерваторию, замуж вышла, детей нарожала. Вот и славненько! Вот и хэппи-энд!
P. S. Несколько слов об авторе. Елена Крюкова — член Союза писателей России. Живет в Нижнем Новгороде, работает в жанре остросюжетной прозы. Она активно сотрудничает со столичными издательствами. В Москве под псевдонимом Елена Благова издано восемь ее романов. В этом году в журнале «Кентавр» издательской компании «Подвиг» был опубликован роман Е. Крюковой «Тень стрелы отца».
Москва, «Подвиг», серия «Детективы СМ», № 11, 2004
Меченные Сатаной, но не оставленные Богом
«Ну вот, опять идея мирового заговора!..» — невольно приходит в голову, когда начинаешь читать роман Александра Андрюхина «Соната зомби». Сколько их уже было истинных и фальшивых, этих заговоров, пактов, тайных соглашений, разделов сфер мирового влияния! Протоколы сионских мудрецов. Пакт Молотова-Рибентропа. Программная речь Черчилля в Фултоне. Тайное выступление Даллеса в американском конгрессе. Объявление Рейганом СССР империей зла... Вот и А. Андрюхин поднимает тему тотального зомбирования целого народа путем вживления адских микрочипов в головы ничего не подозревающих граждан. Называя одного из своих персонажей, английского бизнесмена Джона Смита, Сатаной, автор вкладывает в его уста тираду о «сорности» русской нации, о скором ее порабощении и уничтожении. В сознании читателя сами собой возникают прямые ассоциации с фашистской теорией о расовом превосходстве, с массовым геноцидом целых народов. Вспоминается дьявольская идея господства арийской нации над всеми остальными...
Но нет, сатана — не субъект геополитики. И Бог не простирает свою длань только к одному земному полушарию. Ведь божественное и дьявольское — в каждом из нас. Добро и зло борются внутри самого человека. И самые инфернальные замыслы зарождаются в извращенных умах отдельных представителей рода человеческого.
Потому совершенно неслучайно, что другая и, пожалуй, главная сюжетная линия романа задевает тему коррозии личности, тему гордыни. И этот смертный грех, по замыслу автора, влечет за собой два других — ложь и убийство. Кстати, гордыня, в богословском понимании, и есть причина возникновения сатанинского начала, поскольку гордость в своей крайней степени толкает личность на богоборчество. Абсолютно гордое существо приписывает себе божественные свойства и само хочет стать на место Бога. Но неуспех в этом порождает жгучую ненависть к Богу. Существо, подлинно ненавидящее Бога, и есть сатана. Вот и в романе «Соната зомби» преуспевающая бизнес-леди гордыни ради готова пойти на физическое устранение мужа, талантливого скрипача. Предпочтя ему другого, бесталанного, но послушного и прирученного, она восклицает: «Я хочу, чтобы мой муж был мировой знаменитостью. И ты будешь ею!» Но когда возникает сомнение в том, что дьявольский план сработал, самоуверенная светская львица с перепугу готова даже на такой отчаянный шаг, как обращение к «потомственной колдунье». Образ гадалки так карикатурен, что как-то невольно вспоминается одна полушутливая статья Достоевского из его «Дневника писателя» о спиритических сеансах. В ней классик высказывает предположение, что духи, появляющиеся во время спиритических сеансов, — черти. И кажется, появись эти черти в офисе «колдуньи», никто бы из читателей не удивился. И опять возникает тема потусторонних сил, тема борьбы добра со злом. Но здесь в водоворот событий, человеческих судеб, затейливо путая все карты, вмешивается рука Божия: лже-колдунья, сама того не ведая, предсказывает истину. А истина — в победе света над тьмою, любви над ненавистью.
Роман «Соната зомби», несмотря на прямолинейность символики (вживленные в головы людей и стирающие память микрочипы, порядковый номер 666, принадлежащий Джону Смиту в миграционном списке, и пр.) очень метафоричен. Ведь, по сути, меченные сатаной, потерявшие историческую память, забывшие истоки духовности — это все мы. Но мы еще не оставлены Богом. И само провидение заставляет нас вернуться к Нему, чтобы снова обрести себя. Пора вернуться!
Москва, «Подвиг», серия «Детективы СМ», № 7, 2005
Веселые будни Туринской полиции
Италия примерно середины ХХ века. Благословенные время и место! Еще далеко до наших жестоких дней. Еще не созданы боевики про бездушных кибер-полицейских и героев-одиночек, вершащих правосудие так, как им заблагорассудится. Никаких тебе головокружительных погонь, драйва и моря крови. Действие романа Шарля Эксбрайя «Самый красивый из берсальеров» происходит в той самой «маленькой», провинциальной Италии, где еще царят пуританские нравы, в чести семейные ценности, а компартию возглавляет Пальмиро Тольятти. Все как-то тепло, по-домашнему. Полицейские скромны и застенчивы. Они не козыряют своими жетонами, не выдергивают из кобуры табельного оружия и удивительно снисходительны к правонарушителям. Ради счастливого брачного союза, считают они, можно закрыть глаза на преступление и не отправлять будущего родственника за решетку. Сходил солдат в увольнение, познакомился с девушкой и... «теперь как порядочный человек ты просто обязан на мне жениться». Никакого секса до брака! Иначе — кары небесные и проклятия католической церкви. Иначе — «ты обесчестил мою сестру! И если в понедельник ты с ней не обручишься, я тебя убью!» Какая патетика, господа, какие шекспировские страсти! И только в подобных «декорациях» мог появиться такой нелепый персонаж, как комиссар Ромео Тарчинини. Вот он, краснобай и чревоугодник с кругленьким животиком, стоит утром перед зеркалом, бриолинит волосы и подкручивает кончики усов. Никого не напоминает? «Конечно! — стукнет себя по лбу читатель. — Это же сыщик Пуаро!»
Нет, уважаемый читатель, это не Пуаро. Это пародия на мэтра сыскного дела. Поскольку вышел комиссар Тарчинини из-под пера мастера иронического детектива Шарля Эксбрайя (1906-1989). Эксбрайя был очень плодотворным автором. Им написаны более 160 остросюжетных произведений, многие из которых были экранизированы в европейском кино и на телевидении.
Француз по крови, Эксбрайя создал немало романов про представителей других европейских национальностей. Всякий раз приступая к произведению, в котором описываются культурные традиции, национальные особенности другой страны, писатель становится на тонкую грань между правдой и вульгарным вымыслом. Что такое национальный характер и существует ли он вообще? Может, это просто набор стереотипов, укоренившийся в массовом сознании? Сколько их, этих штампов! Французы считают простаками бельгийцев, испанцы называют французов не иначе, как «наши грустные соседи с севера», чопорные англичане высмеивают «не столь утонченных» американцев... А мы! Одни анекдоты про известную народность Крайнего Севера чего стоят!.. Так может быть, это и правильно — относиться к понятию «национальный характер» легко и иронично? Что в общем-то и делает француз Шарль Эксбрайя, описывая будни итальянской полиции.
А будни эти воистину забавны. И комиссар Ромео Тарчинини, этот «образец» веронской полиции, командированный в Турин для раскрытия преступлений по своему особому методу, на поверку оказывается просто идиотом. Убеждая своих туринских коллег, что почти все преступления совершаются на любовной почве (только потому, оказывается, что он «родился в Вероне, зовется Ромео, а его жена — Джульеттой»), он строит изначально поверхностные и неверные умозаключения, преследует мнимых преступников, вынуждая их дать признательные показания. Ничего себе прогрессивный метод расследования! В конце концов повествование доходит до такой точки, когда читатель в своих догадках начинает опережать «недюжинного ума» следователя. И пока Тарчинини устраивает засаду или оказывает моральное давление на подозреваемого, читатель едва не кричит ему: «Эй, комиссар, убийца — не он! Не там ищете! Копайте глубже!» И только Его величество случай помогает этому горе-сыщику догадаться о мотивах преступления и выйти на след убийцы.
Но, право же, как радуется сердце, когда повествование заканчивается на мажорной, жизнеутверждающей ноте — поцелуями, объятьями и предчувствием большого счастья. Так, словно держал ты сейчас в руках не детектив, а любовный роман.
Москва, «Подвиг», серия «Детективы СМ», № 4, 2007
Эти бесценные семейные ценности
Порой детективное произведение заставляет задуматься не столько о способах совершения и раскрытия преступления, сколько о проблемах социальных, личностных, духовных. В конце концов не важно, каким способом была убита старуха-процентщица и как было раскрыто преступление, а важно, что заставило Раскольникова красться тенью в холодных петербургских дворах, держа топор под пальто. Английская писательница Рэй Фоли (настоящее имя Элизабет Денис), конечно, далеко не Достоевский, однако и ее роман «Очаровательное семейство» подталкивает к размышлениям совсем не «детективным». Так, к примеру, думаешь о том, что в американских семьях, как правило, не приветствуется совместное проживание взрослых детей с родителями. Так принято: дети, вырастая, покидают родительский дом, начинают самостоятельную жизнь. Родители всячески способствуют тому, чтобы их чада вовремя «становились на крыло». Образно говоря, выталкивают переростка-птенца из гнезда. Традиции настолько сильны, что породили слухи о поистине анекдотических случаях взаимоотношений стареющих американцев с повзрослевшими детьми. К примеру, о том, как некий папаша взимал с великовозрастного сына арендную плату за проживание в отчем доме, стимулируя его к самостоятельному зарабатыванию денег, к проявлению частной инициативы...
Впрочем, вернемся к роману. Как всякий автор детективного жанра, Рэй Фоли ведет игру с читателем, «путая следы преступления». Уже само название романа — саркастическое по сути — вводит нас в заблуждение, заставляет искать убийцу среди членов дружной американской семьи, обитателей небольшой фермы в штате Коннектикут. Нам так не терпится узнать: кто же этот душегуб? Что представляет из себя это исчадье рода Хардинов? В известной степени, автор «помогает» нам запутаться в предполагаемых мотивах преступления, рисуя психологические портреты героев. Эти Хардины, прямо скажем, персонажи малопривлекательные. Глава семейства, миссис Хардин — внешне безобидная и обаятельная пожилая дама, на самом деле обладающая властным характером и жесткой волей. Ее дети: инфантильная дочь Джуди, весьма благополучно вышедшая замуж за миллионера, сын Клиффорд — малоудачливый сценарист и, наконец, гордость семьи — второй сын миссис Хардин, известный писатель и вместе с тем домашний тиран Сэм. И, казалось бы, симпатии автора явно не на стороне этой дружной семейки, не принимающей в свой круг новую невестку Терри... Но позвольте! Так ли не правы в своем изоляционизме Хардины? Так ли соответствуют маски, надетые автором на своих героев, их внутреннему миру?
Американское общество более чем за два столетия своего существования приобрело весьма жесткие, консервативные формы. В основе его лежит индивидуализм. И как производные оного — частная собственность, частное предпринимательство, частные интересы... Отсюда же — пресловутая «американская мечта» — миф о том, что любой чистильщик обуви может стать президентом страны. И вот в этом «мире наживы и чистогана» пером Фоли вырисовывается его явный антипод — связанная крепкими узами семья Хардинов, члены которой немеркантильны, заботятся друг о друге, пекутся об общем благополучии. И весь общинный, патриархальный (а если быть точнее, «матриархальный», ведь глава семейства — матушка Хардин) уклад жизни этой семьи как бы уравновешивает внешние агрессивные силы общества. И, видимо, поэтому Хардинам так трудно сразу принять в свою семью нового члена — Терри. Поскольку она — не их круга. Она привносит свои привычки, свое мировоззрение, а значит — хаос в их семейную идиллию.
И уже глядя с этой точки зрения, получается, что Хардины — вовсе не монстры, а, говоря словами угольного магната Роуча, «очаровательные люди, артистические натуры, как дети, но очень милы». Они не совсем вписываются в стандарты западного обывательского клише: Джуди совершенно равнодушна к свалившемуся к ее ногам богатству, добродушный Клиффорд спокоен, лишен гордыни и честолюбия и живет одним днем, а Сэм, несмотря на упреки жены, вовсе не стремится быть коммерческим писателем, стараясь сохранить свое авторское лицо. Так что же дурного в таком нонконформизме?
К несчастью, семья Хардинов терпит крах, гибнут ее члены. И причиной тому отчасти тот же нонконформизм. Ведь именно непрактичность и доверчивость Сэма развязывают руки его помощнику и вместе с тем «лазутчику» из внешнего мира Фрэку, алчность которого и становится причиной целого ряда убийств.