В основу рассказа положена история, приключившаяся с человеком по имени Евгений, с которым я был когда-то близко знаком. Прожил он довольно долгую и непростую жизнь, помотавшую его по городам и весям необъятного СССР, а умер в возрасте восьмидесяти лет уже в Германии.
Случилась это в последний мирный предвоенный год. Евгений, в то время молодой, двадцатитрехлетний, еще неженатый, после окончания техникума (бухгалтерское отделение) был направлен на работу в один из совхозов северо-восточного Казахстана. Поскольку квалифицированные кадры на селе всегда были в дефиците, а в те годы - в особенном, руководство совхоза встретило Евгения, в прямом смысле, с распростертыми объятьями. Директор хозяйства, крепкий мужик, что называется в теле, долго и радостно тряс руку Евгения, а затем, ласково похлопывая по его спине своей твердой ладонью, проводил в одну из комнат совхозной конторы, где стояли письменный стол, несколько стульев, сейф, диван и еще кое-что из конторской мебели.
- Вот и кабинет твой, занимай, распологайся и приступай к бухгалтерским делам, а мы, если понадобится, тебе и поможем, и подскажем - зычным, натренированным на отдаче распоряжений, голосом произнес директор.
И начались у Евгения трудовые будни: днём - работа с бумагами, посетители, а ночевать устраивался на диване в своем кабинете, поскольку другим жильём ещё не обзавёлся. Правда просыпаться, несмотря на то, что рабочий день его начинался с восьми утра, приходилось рано. Часов в шесть - пол-седьмого появлялась в конторе уборщица, грузная пожилая женщина и под звон ее вёдер, и стук швабры сон у Евгения быстро улетучивался. И он мирился с этим, не хотелось ему начинать свою трудовую деятельность с жалоб на конторских работников.
Прошло несколько недель и однажды директор, как всегда шумно войдя в кабинет Евгения, с многообещающим выражением на лице, торжественно сообщил:
- А у меня хорошие новости, подыскали мы для тебя целый дом и рабочие наши его уже в порядок привели, так что можешь вселяться, хоть сегодня.
После обеда Евгений вместе с директором отправились осматривать дом. Стоял он несколько поодаль от села, но был довольно большим, хорошо скроенным с обширным огороженным участком земли. Внутри широкий коридор разделял дом на две части. В одной - две небольшие комнаты и кухня, в другой - просторный зал и еще одна комната. Правда, жилыми были только комнаты, примыкающие к кухне, в которых рабочие сделали ремонт и уже стояла небогатая казенная мебель. Помещения в другой части дома были пустыми, неухоженными, кое-где в них даже и окна выбиты. На двери, ведущей в пустующую часть, висел большой амбарный замок, ключ от которого директор вручил Евгению.
- Ну вот, вселяйся, обживайся, а со временем поможем тебе и весь дом отремонтировать, чтобы и жену не стыдно было привести сюда, когда женишься. У нас на селе не мало девок на выданье, - хитровато сощурив глаз, довольный собственной щедростью, подитожил директор смотрины.
И в тот же вечер Евгений собрал в конторе свои немногочисленные пожитки, и переселился в дом. Прошло несколько дней и, как-то придя на работу пораньше, застал он в своем кабинете уборщицу. Разговорились и поинтересовалась она, куда это Евгений перебрался ночевать из своего кабинета? А узнав, поджав губы, неодобрительно покачала головой и поведала ему следующую историю.
Принадлежал этот дом местному кулаку, а когда в тридцатых годах началось раскулачивание и пришли к нему армейцы добро забирать и семью его выселять, кинулся мужик на них с вилами, ну и застрелили его на пороге собственного дома, а семью увезли неизвестно куда. С той поры нехорошие слухи по селу поползли, будто в пустом (армейцы, да и сельские, все вчистую вынесли!) и наглухо заколоченном доме, по ночам что-то странное происходит. То женщина, живущая неподалеку, огонек, словно горящей свечки, не раз видела в его окнах. То мужики, проходя мимо поздним вечером, слышали неясные стуки и скрипы внутри дома, будто открывались и закрывались в нём двери. Местное руководство решило, что в пустой дом дети лазают и, опасаясь, как бы чего не вышло (пожар, к примеру), поспешило предложить одной совхозной семье переселиться в него. Тем более, что в семье трое ребятишек было, а жилье то их - развалюшка, ну и поселились они в кулацком доме - муж, жена да трое детей. Но вскоре с ними, одно за другим, стало нехорошее случаться. Сперва сарай их с домашней птицей сгорел, потом муж на крыльце упал и руку сломал, а дальше и того ужаснее - ихний младший ребятенок, купаясь в речке, утонул. После такого несчастья семья кулацкий дом бросила, да и навсегда в другое село перебралась. С тех пор наших, сельских, в него и калачом не заманишь. Свой рассказ женщина закончила полушёпотом, как будто страшную тайну доверяла.
Но услышанное, особого впечатления на Евгения не произвело, лишь усмехнулся он снисходительно. И ничего в этом удивительного - мировоззрение его было вполне материалистическим, антирелигиозным, как и у большинства молодых людей, выросших в советское время. В бога и всякую чертовщину не верил (Кстати сказать, несмотря на немалые испытания и трагические события, выпавшие на его долю, он до конца своей жизни так и остался атеистом). Да и директор совхоза, когда Евгений поделился с ним этой историей, хмыкнул в ответ и раздражительно проговорил:
- Слыхали мы эти бабские сплетни, эти выдумки! Ну, упал кто-то, где-то и руку сломал. Да, у нас на селе почитай каждый год люди или руку, или ногу ломают. У меня самого двух пальцев на левой руке нет, отрезало их на лесопилке в молодости. И, что теперь, убитый кулак тому причиной? Да, случилось несчастье - мальчёнка утонул. Так родители сами и виноваты в этом, недоглядели, поменьше бы самогонки пили, хоть и запретили мы её гнать, но за всеми, ведь, не усмотришь. И мужикам спьяна, что угодно, померещиться может. А ты наших старух не слушай, они и иконки у себя хранят, и в бога, и в оборотней верят. Да и что с них взять, отсталые люди!
Рабочий день прошел, как обычно, а ночью в своем доме Евгений неожиданно проснулся и показалось ему - от какого-то глухого стука. То-ли ставня на окне стукнула, то-ли дверь в доме? Лежа в темноте, он неожиданно и явственно услышал звуки шагов, доносившихся, похоже, из нежилой половины дома. Вот скрипнула дверь и шаги стали приближаться, вот они уже в его комнате, уже возле его кровати... замерли. Евгений в страхе вскочил с постели, бросился к столу, нашарил коробок и чиркнул спичкой (электричество к дому еще не подвели). Слабый колеблющийся свет на несколько секунд осветил комнату. Никого! Нигде никого! Евгений зажег, стоявшую на столе, керосиновую лампу и с ней в руке вышел в коридор, подойдя к двери, ведущей в пустую половину дома, убедился, что замок висит на своем месте, входная дверь тоже заперта. Вернулся в комнату и сел на кровать. Сердце тяжело стучало, как будто молот по наковальне и казалось, вот-вот проломит грудную клетку и выскочит наружу.
"Что же это такое было? Галлюцинации, гипноз, может с головой у меня не все в порядке?" - мучительно размышлял Евгений. - "Наслушался бабских сплетен и вот результат". Сердцебиение постепенно успокоилось, он лег в кровать и через какое-то время все же уснул.
Утром на работе ночное происшествие воспринималось им лишь, как кошмарный сон, навеянный, услышанной накануне, мистической историей.
"Надо же, я и не знал, что такой впечатлительный", - подумал про себя Евгений. Но вечером, перед тем, как лечь спать, все же перепроверил - заперты ли замки на всех дверях. А ночью неожиданно проснулся от внезапной короткой судороги, пронизавшей, как электрический разряд, все его тело. В комнате стояла плотная черная тишина, лишь откуда-то издалека доносился собачий лай, затем и поблизости затявкала собака. Закрыв снова глаза,
отвернувшись к стене и поплотнее закутавшись одеялом, Евгений начал проваливаться в сон, но вдруг в дремлющее сознание вкрались тревожащие звуки: что-то похожее на скрип половицы, открываемой двери и... снова шаги... все отчетливее, все ближе, и вот уже в его комнате... замерли. Лежа с закрытыми глазами, Евгений затылком ощутил нечто, стоящее рядом с кроватью и даже хрипловатое дыхание этого нечто. Ледяной ужас охватил рассудок, рывком вскочив с кровати, дрожащими непослушными руками чиркнул спичкой и засветил керосинку, и... никого вокруг. Опять никого! Только мертвая, тяжелая тишина. Ладонями рук крепко потер свои щеки, виски, лоб, как бы стирая с себя кошмарное наваждение.
"Этого не может быть на самом деле, не может быть и все!", - мысленно, с яростной настойчивостью убеждал себя Евгений, затем снова лег в постель, оставив горящей лампу. Сон не приходил, слишком велико было его смятение после случившегося. Через какое-то время лампа начала мигать, похоже закончился керосин. Евгений отыскал в тумбочке свечку, "прикурил" ее от лампы и поставил в чашке на стол. Свет свечи, пусть и тусклый, неровный, действовал успокаивающе, глаза вновь начали слипаться...
И снова из наплывающей дремоты его выдернул резкий и, как ему показалось, оглушительный звук чего-то упавшего. Евгений выскачил из кровати и увидел на полу осколки разбитой чашки, и лежащую, но все еще горящую свечу. Каким образом чашка, стоявшая почти на середине стола, оказалась на полу? Этого понять Евгений не мог и уже до рассвета не сомкнул глаз.
На работу пришел невыспавшийся с тяжелой, как медный котел, головой. Мысли постоянно возвращали его к ночному кошмару, мешая сосредоточиться на бухгалтерских делах, а вечером он остался ночевать в своем кабинете.
Проснувшись на следующий день от уже знакомого ему перезвона ведер, Евгений встретил сочувственный взгляд уборщицы, стоявшей возле дивана. Смутившись, пробормотал, что пришлось ему задержаться допоздна с делами, поэтому и решил переночевать на работе.
- Уходить тебе надо из дома, не оставит мертвяк тебя там в покое, - покачав головой, тихо сказала женщина. - Или батюшку из города пригласить, чтобы дом освятил. Да, разве ж директор на это согласится, партейный он!
После обеда Евгений зашел к директору и тот, похоже зная уже о его ночевке в конторе, поинтересовался, как живется новоселу в новом доме. Чувствуя себя неловко, Евгений рассказал о ночных кошмарах, преследующих его там и робко спросил, нельзя ли подыскать ему другое жилье.
Директор молча выслушал рассказ, нервно постукивая пальцами по столу.
- Вот, что я тебе скажу, - прервал наконец он молчание. - Насчет другого жилья обещать ничего не могу, подходящего сейчас нет. Разве ж, что коровник? - криво усмехнулся директор. - Можно конечно комнату у кого-нибудь снять. Но люди-то, что подумают? В чертовщину ты всякую веришь, в привидения... И еще, я тебя бухгалтером взял, а он, можно сказать, второе лицо в руководстве совхоза, через его руки все финансы проходят и негоже бухгалтеру беспартийным быть. А, как я тебя в партию рекомендовать буду, если к тебе по ночам привидения являются? Может, к доктору стоит пойти?
С той поры между ними, как говорится, черная кошка пробежала. Евгений упорно продолжал ночевать в своем кабинете, а месяца через два собрался и уехал из совхоза. И директор этому не препятствовал.
Что с кулацким домом потом стало? Евгению было уже неизвестно, да и всей этой истории он так и не нашел объяснения, во всяком случае, материалистического, а в потустороннее он ведь не верил.
