Из написанного на поверхности старого пруда...
* * *
А стоит ли писать? Мусолить вновь, что было.
Бумагу изводить и перья и чернила.
Ловить мгновенный всплеск дарованной нам дрожи.
Молчание честней и ценится дороже.
Отныне я замкнул свои уста обетом...
...Лишь изредка прочтет владеющий секретом.
* * *
Вопрос извечный пестовал и я:
В чем сущий смысл земного бытия?
Построить дом, разбить цветущий сад,
зачать дитя для старости услад?
А, может быть, (стезя так коротка!)
пьянеть нектаром грешного цветка?
Иль, горестно приняв аскезу схим,
остаток дней отдать беседам с Ним?
Начав сказанье с нового листа,
во что-нибудь поверить, хоть в Христа,
и, затворяясь в стенах монастыря,
Его молить, душою воспаря,
чтоб Он, благословив мой терний путь,
послал мне веру, хоть во что-нибудь...
На эту тему писаны тома –
ответа нет, как в формуле Ферма,
Лишь только тем, кто чаши видел дно,
ответ доступен, прочим не дано.
Но мы беспечно пропили аванс
и нет надежды на повторный шанс...
Здесь: *чаша* – в смысле "Кубок жизни", словами Ивана Карамазова
* * *
Готов прожить хоть месяц без еды –
не вижу в том особенной беды.
Денек-другой не утоляя жажды,
коль припечёт, могу стерпеть однажды.
Без воздуха – в конце второй минуты
душа взлетит, порвав земные путы.
Без веры срок короче полумига, –
гласит давно написанная Книга.
* * *
В своей норе лелеемый уют,
а в небесах пернатые снуют...
И бают старики: из века в век
планеты продолжают мерный бег...
А где-то за эклиптикой планет
галактики...
И там нас тоже нет.
* * *
Как сочинять нетленные стихи?
Рецепт сродни варению ухи.
Сперва закинь уду в речной поток,
рифм налови, уставясь в поплавок.
Распотроши и выкинь потроха,
иначе будет горькою уха.
Почисти, отскребя от чешуи,
и костерок под вечер запали.
Добавь по вкусу в варево приправ –
сгодится сбор душистых летних трав.
Потом томи на медленном огне,
прислушиваясь к звонкой тишине.
Когда начнет всё весело бурлить,
не погнушайся в меру посолить.
В загашнике припрятан пузырёк –
не для рыбалки трезвости зарок.
Мерцанье звёзд, журчание реки...
Неплохо получилось, мужики!
* * *
Когда в кармане кончились гроши –
Пиши!
Когда гнетет смятение души –
Пиши!
Когда ты наточил карандаши –
Пиши!
Когда с Христом беседуешь в тиши –
Пиши!
Навешать хочешь на уши лапши? –
Пиши!
Когда ты обкурился анаши –
Пиши!
Пиши рассказы, повести и саги –
всё стерпит лист линованной бумаги...
* * *
Моя душа – мое второе Я,
ей ведомы все тайны бытия.
Но знанием не делится со мной –
тому непонимание виной.
Я не умею выслушать слова,
звучащие в глубинах естества.
В них вещий смысл, я знаю, заключен,
их различив, я стал бы богачом.
Я был бы повелителем миров
и превзошел уменьем мастеров.
И даже Смерть разминется со мной,
когда мой путь окончится земной.
Но самого себя познать трудней,
чем управлять шестеркою коней.
Мне недосуг, толкаясь и спеша,
уразуметь, о чём твердит душа,
живущая со мною до поры,
до перехода в лучшие миры.
* * *
Дарите девушкам цветы:
ромашки, лютики, тюльпаны.
Пусть понимают, что желанны
они в расцвете красоты.
Дарите женщинам цветы:
из роз букеты двухпудовы.
Пусть понимают – мы готовы
надеть на шеи хомуты.
Дарите бабушкам цветы:
гвоздики, астры, хризантемы.
Пусть эти хрупкие эмблемы
напомнят вешние мечты.
* * *
Берёт разбег наш вывихнутый век
где нет препон для нравственных калек.
Дозволено попавшему во власть
казну на миллиарды обокрасть.
И китель натянувшему менту
дозволено бодяжить наркоту.
Мы свыклись, что продажные суды
штампуют приговоры от балды.
А дуры, насосавши на права,
таранят остановки в лобова.
Но сотню с лишним лет назад тому
Ф. М. предвидел здешнюю чуму:
Мол, если в сердце гаснет свет небес,
туда приходит жадный мелкий бес,
пируя над ошмётками души,
сочащейся заразою парши.
* * *
Примостившись на старом продавленном кожаном кресле,
не борюсь с дремотой и не жду запоздалых гостей.
Наше время такое, что лучшие новости, если
скажет диктор со вздохом, что нет никаких новостей.
Я на таймер включаю, ко сну отходя, "Панасоник"
и заявится сон под несвязную их болтовню.
А проснувшись, листаю с надеждой потрепанный сонник –
может то, что приснилось, удачу сулит мне на дню.
И стопарик махнув, отмахнусь от непрошеной мысли
и смахну со стола перепачканный буквами лист.
В этой жизни мы все безнадёжно, как Windows зависли,
ожидая, когда же надавит Delete Программист.
Я гляжу в монитор на мерцающий смайлик решпекта,
в переполненный ящик лишь грудами сыпется спам.
И один за другим выбывают друзья из коннекта,
не успев расплатиться со мною по старым долгам.
Будем пить не пьянея, ну, разве что самую малость,
подливая джин-тоника, чтоб не увял разговор,
нас судьба потрепала, но вовсе не давим на жалость,
ведь еще не проигран заведомо пройгрышный спор
В ступе воду толчём и о чем-то упорно талдычим,
раздражая всех прочих своим заунывным нытьём.
Жизнь даёт по мордАм через раз череду зуботычин,
мы утрёмся и снова куда-то упрямо бредём.
Только всё, что мы пишем, терзая послушное слово,
всё, что трепетно прячем в заветную нашу тетрадь,
всё известно давно, заурядно, банально, не ново,
нам опять суждено за другими азы повторять.
Но не стоит кривиться и в стопку бурчать, мол, доколе.
Всё прошло и проходит и это, конечно, пройдёт.
Мне достаточно знать, что в обитель покоя и воли
этим утром вернётся заливший глаза виршеплёт.
Посудил нам Господь жить не токмо горбушкой насущной,
если глубже копнуть, то найдешь кое-что за душой,
где хранится НЗ, запечатанный пломбой сургучной,
только мы бережём заповедный запас небольшой.
На ведущие партии нас приглашают все реже,
и завистники вяжут силки закулисных интриг.
Но любой из массовки, как водится, метит в Главрежи,
непоставленной пьесы ночами строча черновик.
Надвигается вечер, стирая дневные заботы,
и последние капли сливая в дежурный стакан,
продолжают мусолить пустой разговор обормоты,
пожилые актёры, пропившие свой балаган.
С покорённых вершин я вполглаза гляжу на долину,
где кипит суета, где пирует восторженный Дух...
И халат запахнув и качалку подвинув к камину,
тёплый бренди цежу, старый блюз подбирая на слух...
* * *
...в башку стучится мыслей муть, уж виден свет костров прощальных, и разговор гостей печальных, меня пришедших помянуть, скользьмя касается футбола, и в такт мелодий рок-н-ролла меня несут в последний путь...
* * *
Ох, что было вчера! мы мешали с портвейном джин-тоник,
а сегодня, со скрипом глаза разомкнув поутру,
понимаю: покамест пивка не приму – я дальтоник,
только серые пятна могу разглядеть сквозь чадру.
|