Аннотация: Из дневников. Обывательский период. Закончено.
14 июля
(отрывок)
Вводные:
Место действия - Западная Европа.
Дано:
Старший сержант в отставке, (возраст 23 года) - 1шт.
Флоранс Морель - подруга отставного сержанта. (Возраст - за 30). Специальность - дизайн, реконструкция и реставрация. Внешность - весьма. Характер - нордический.
Сын Флоранс - Джозеф (Жо) 13 лет, кадет первого курса Военной Школы. Самонадеян, тощ, мечтает об офицерской карьере. К взрослым относится снисходительно.
Найни (Мышка) Видрон (25 лет). Выпускница Нью-Бриджского университета. Специальность - микробиолог. По истинному призванию - "прислуга за все". В прошлом подвержена психическим расстройствам. На данный момент ведет практически нормальную жизнь, направляемая твердой рукой подруги-хозяйки.
Цуцик - кобель. Хаски. Довольно наглый, но разумный зверь.
Декорации: Частный дом в буржуазном пригороде Лилас. До столицы сорок минут на авто.
Общая политическая обстановка: слегка напряженная. Часть населения данной замечательной страны выражает недовольство правительством и немножко хулиганит. Но основы либеральной европейской демократии, естественно, незыблемы.
Внутриполитическая обстановка: подруги разругались. Причина глубоко личная, к дальнейшему повествованию отношения не имеющая, но ссора - событие экстраординарное.
Раннее утро...
...- Почему вы кричите?
Флоранс увидела стоящего в дверях Жо. Мальчик был в одних спортивных трусах. Возмущение на заспанном лице. Тощий, сердитый. За его плечом маячило испуганное лицо Мышки.
- Жо! Выйди! Отсюда! Пожалуйста! - От вибрирующего голоса Катрин снова зазвенели стекла шкафов.
Жо открыл рот, чтобы возразить, но Мышка дернула его за руку, оттаскивая назад. Дверь закрылась.
- Ты его напугала, - сказала Флоранс, чувствуя, как деревенеют скулы.
- Неужели?! Один раз потерпит.
- Он мой сын.
- Я знаю, Фло. Только мне наплевать. Класть я хотела на всех детей, Эдиков с Жанами, на вег-дичей, замки и короны!
< >
...Флоранс слышала, как хлопнула входная дверь. Сбитый стул еще покачивался на полу, похоже его нержавеющие ножки выпрямить уже не удастся. Флоранс машинально глотнула из стакана, вкуса не почувствовала, и пошла к двери. В гостиной нелепыми фигурами застыли худой Жо, и маленькая, чуть выше плеча мальчишки, Мышь. У кресла затаился, прижав уши, Цуцик. Флоранс нащупала перила и поднялась наверх. Сил оставалось только рухнуть в подушку лицом.
- Они с ума сошли? - озадаченно спросил Жо. - О чем они так орали? Какие корреды? Из сказок? Или это сленг? Ты хоть что-то поняла?
Найни кивнула, по ее лицу текли слезы.
- Ну и как это понимать? - пробормотал Жо.
- Я не могу сказать, - убито всхлипнула Найни.
- Ты тоже сумасшедшая? - сердито поинтересовался парень.
Найни с готовностью кивнула.
- Понятно, - растерянно пробормотал Жо. - Но ты все равно не плачь, пожалуйста. Ведь все эти крики - не наше дело, верно? Зря мы вылезли. Черт, я хотел их пригласить на парад. Мы сегодня стоим в почетном карауле у мэрии округа. Ты мне погладишь парадную форму?
- Конечно, - с некоторым воодушевлением кивнула Найни. - Вы сейчас кофе выпьете, Джозеф?
- Да, неплохо бы взбодриться, раз нас так рано подняли. Только давай выпьем вместе. И, пожалуйста, не называй меня - Джозеф. И вообще, извини за вопрос - сколько тебе лет?
Найни подняла очки на блестящую челку, вытерла глаза, и посмотрела на юного дурачка:
- Я уже совершеннолетняя, мистер кадет. Тебе со сливками или черный?
- Со сливками, конечно, - Жо озабоченно поднял искалеченный стул и занялся погнутыми ножками.
Когда Найни поставила готовый кофе, мальчик оставил тщетные попытки придать подбитому стулу устойчивое положение.
- Ну и удар. Катрин могла бы в Премьер-лиге играть. Слушай, Найни, ты тоже занимаешься спортом?
- Иногда, - коротко сказала девушка.
< >
Глава 4.
Шестеро посетителей кафе и оба официанта не отрывали взгляда от большого экрана телевизора. Футбол прерывался выпуском новостей не реже каждых пяти минут. Катрин с вялым интересом следила за возбужденно тараторящей головой на экране. Изредка болтовня сопровождалась коротким видеорядом - съемочные группы "Канала 5" явно не поспевали за событиями. Потом по дивно-зеленому полю вновь принимались носиться взмыленные футболисты.
Катрин пила уже четвертую чашку кофе. Вообще-то, куда больше хотелось ледяной минеральной воды. Но бывают такие тупоголовые женщины, которым при похмелье полезнее пить кофе. Да, джина было принято многовато. Давненько отставная сержант не дезинфицировала себе желудок и печень с такой тщательностью. Ничего, теперь будет и время, и повод наверстать упущенное.
Всё так плохо, что остается лишь жалеть, что под рукой нет еще бутылки...
Новый выпуск новостей - демонстранты блокировали площадь Республики. Что они все блокируют и блокируют? Хотя, площадь Республики это, кажется, Северный вокзал? Прямо как взрослые. Мосты, вокзалы, почта, телеграф, Интернет-кафе и уличные туалеты. Туалеты - в первую очередь. Они здесь в дефиците. Дурдом какой-то. Нашли время для уличных развлечений. Сейчас и без ракаев жить не хочется.
Трое мужчин оживленно переговаривались. Тоже что-то про Северный вокзал мелют. Когда болтали быстро, да еще перебивая друг друга, Катрин почти не улавливала детали. Да хрен с ним. Главное, на нее внимания не обращают. Вот так - стоит набросить поверх платья старую джинсовую куртку, что валялась в багажнике "зверя" и предназначалась исключительно для хозяйственно-ремонтных работ, и на тебя никто не взглянет. Ну, еще пришлось ноги подальше под столик задвинуть, чтобы на коленки не косились.
Тухлая страна. Им что коленки бабские, что футбол, что "волнения мультикультурной молодежи" - все едино. Сидят, смотрят, обсуждают, - нервов тратят поменьше, чем на финале кубка страны. А ведь это мультикультурное хулиганье им всех туристов разгонит. Кому нужен Королевский музей, модерновая Пирамида, и прочие обелиски, когда сомнительные элементы гордо заявляют во всеуслышание, что сии культурные центры уже взяты "Зелеными бригадами равенства" под контроль и охрану? Кстати, совершенно непонятно, зачем этим буйным бандитам древнеегипетские ценности и шедевры Возрождения? Грабили бы универмаги, оно куда понятнее. Хотя, кажется, "Галерею Бадер" уже того, "пощупали".
В "Галерею" Катрин как-то возила подруга, - взглянуть на настоящий шик. Эх, Фло, - посмеяться над дорогущими тряпками "от кутюр" тебе хватает и независимости, и иронии, а в личной жизни...
Последствия джина тупо постукивали в правом виске. Нужно еще чашечку кофе заказать. В общем-то, умеют в этой стране кофе варить. Жаль, любить по-настоящему этим воспитанным европейцам безрассудства не хватает.
Осторожно звякнул и завибрировал телефон. Громких сигналов Катрин давно избегала. Скромнее нужно быть. И в мелодиях, и в полифониях, и в требованиях к собственной личной жизни. Мечтательница ты наивная, а не отставной сержант.
На дисплее повидавшего виды мобильника отобразился номер Флоранс. Странно, Катрин была уверена, что подруга (бывшая? брошенная? оставленная? ушедшая?) сейчас разговаривать не захочет. Тем более по телефону. Впрочем..., если глупая сержант и в главном заблуждалась, стоит ли удивляться неожиданному звонку? Только говорить не о чем. Правда - не о чем. Злость и обида уже утонули в джине. Вот тоска осталась плавать нефтяной пленкой. Сгущается, падла, с каждой минутой. Но тоску коротким разговором не прогонишь. Ругаться снова? Нет, как бы ни сложилось с Фло, ругаться, и пошло выяснять отношения сержант больше никогда не будет. Стыдно, будто сама себе в морду плюешь. Слушать примирительные извинения? Даже если Фло надумала мириться, вряд ли ее извинения будут искренними. Права она. Кругом права. И она это знает, и ты знаешь, дура недоношенная. Только, оказывается, вечно жить по-умному нельзя. Ну, может быть, жить-то как раз можно, а вот любить - не получается.
Пока Катрин придавалась философским раздумьям, телефон трепыхнулся в последний раз и утих. На дисплее тускнела укоризненная надпись - "непринятый звонок". Нехорошо. В любом случае, Фло заслуживает честности. Только трудно. Вот черт, трудно ткнуть пальцем в кнопку и услышать голос женщины, с которой еще вчера говорить было легче, чем дышать? Ну и мразь же ты, сержант.
Ругать себя Катрин вообще-то любила, но и сладострастному мазохизму предаться не дали. Снова дернулся телефон - на этот раз беспокоила хозяйку Мышка.
- Что? - приглушено рявкнула Катрин в трубку.
- Я виновата, Госпожа, - торопливо выдохнула Мышка. - Простите. Звонила Фло. Она считает, что вы не хотите брать трубку. Кажется, что-то случилось с Жо. Я осмелилась...
- Потом поговорим, - буркнула Катрин и отключилась.
На этот раз палец без малейшего внутреннего сопротивления ткнул любимую кнопку. Где-то из "соты" в "соту" полетел сигнал.
- Катрин? Я думаю, ты сейчас не очень хочешь со мной говорить, но... - голос Флоранс звучал ровно. Слишком ровно. Так подруга говорит лишь, когда очень волнуется. Или злится.
- Я просто отвлеклась, задумалась, - пробормотала Катрин.
- Понятно, - вот сейчас голос Флоранс дрогнул. - Извини, но мне срочно нужен твой совет. Жо еще утром уехал на парад. Тогда торжества еще не отменили. Теперь мальчик застрял в мэрии. Он позвонил, предупредил что задержится. Успокаивал. Но, по-моему, там творится черт знает что. Сказал, что демонстранты блокировали здание, и выходить на улицу оказавшимся в мэрии людям настоятельно не рекомендуется. Возможно, их не выпускают? Как ты думаешь, его можно оттуда вытащить? Ему всего тринадцать, и я...
- Где он застрял?
- Мэрия VIII округа. Это улица Шайо. Там недалеко Гранд Отель и сквер с памятником Меровингам.
- Хорошо. Ты сама где находишься?
- Я в офисе. В смысле в этом сарае на площади Бьиен. Что мне делать? Здесь работает телевизор, я смотрю и мне страшно.
- Потерпи минуту-другую. Я перезвоню.
Катрин поводила пальцем по столу, слегка развезла капли кофе. Вот и жрешь ты, свинюшка, всегда неопрятно. Так, вспомним, - дуга реки, мосты, вокзалы, станции метро, - карта в голове засела крепко, только ориентироваться мешали бесконечные музеи, оперы и соборы. Набьется же в память всякая дрянь.
Катрин взяла телефон:
- Мышь, пулей ко мне. Возьми стиплер для толстых папок. Потеряешь секунду, - удавлю. Правила нарушай осторожно. С полицией - вежливо. Жду у перекрестка Тира. По дороге внимательно слушай радио. Все о происходящем в районе VIII мэрии. Вперед.
Глоточек теплого кофе и можно перезвонить Флоранс.
- Фло, не волнуйся. Я подъеду туда, взгляну, что там за демонстрация.
- Но, Кэт, я же...
- Ты туда, скорее всего не доберешься. Мне вдвое ближе, а тебе придется пробиваться через центр, да еще через мосты. Нереально. Мосты полиции хватило ума перекрыть. Можно на метро, если оно еще ходит, но я бы так рисковать тебе очень не советовала. Тебя под землей придется искать значительно дольше, чем Жо в этой идиотской мэрии.
- Но я же не могу...
- Ты сейчас почти ничего не можешь, - Катрин старалась говорить мягко, - ты далеко от места событий и абсолютно не готова к прогулкам по резвящимся улицам. Разумнее всего тебе было бы отправиться домой. Очень осторожно. Двигаясь по набережной де Гарэ, доберись до окружной дороги. Крюк великоват, - но, скорее всего, потом до Лиласа ты доберешься без особых проблем. Если выедешь сейчас же. К ночи ситуация скорее всего обострится.
-Да, в центре уже сейчас стреляют, - в голосе Флоранс, наконец, проскочила паническая нотка.
- Так ведь уже которую неделю то стреляют, то машины жгут, - насмешливо напомнила Катрин. - Сегодня в центре, завтра еще где-нибудь. Что здесь нового? Хулиганье развлекается.
- Но еще даже не стемнело, а там творится неизвестно что.
- Ну, так сегодня же праздник. Будет туристам что вспомнить.
- Кэт, я не смогу сидеть дома и ничего не делать. Наверное, я должна...
- Наверное, ты должна успокоиться, помолчать и решить, что ты намеренна делать. Ты спросила моего совета - ты его получила.
Слышно было, как Флоранс коротко выдохнула. После секундной паузы она сказала:
- Хорошо. Ты в этой ситуации лучше знаешь что делать. Я поеду в Лилас. И буду просто сидеть и ждать. Если туда сумею добраться.
- Постарайся добраться. И сиди там не просто так, а с телефоном - нам почти наверняка понадобится связь и диспетчер-корректировщик. Если тебе не трудно, постарайся успокоить Мышь. Порой грызун склонен впадать в панику. Я позвоню.
На улице ощутимо пахло дымом. Прохожих почти не попадалось. Катрин быстрым шагом направилась к месту встречи. Мышка должна подъехать минут через двадцать. Летний сумрак уже наплывал на город, и казалось, запах дыма становится сильнее. Мимо с воем и миганием пролетели две пожарных машины, яркие и шикарные, как огромные игральные автоматы. Забавные здесь праздники. Вслед за пожарными машинами на скутерах пролетело десятка два тинэйджеров. Все с рюкзаками, морды повязаны платками, капюшоны наброшены на головы. С заднего мотороллера что-то азартно орал черномазый паренек в желто-оранжевой камуфляжной куртке. Надо думать, командир этого гоблинского эскадрона. Катрин покачала головой - это что ж, детишки уже за пожарными машинами охотятся? Видимо, остальной транспорт уже пожгли?
Катрин завернула за угол. Запах дыма стал сильнее. На следующем перекрестке, пришлось перейти на другую сторону, обходя пылающий "Фольксваген". Несколько человек глазело на ярко горящую машину. Вокруг машины валялись зонтик, женская сумочка, еще какие-то вещи. Но ни пострадавших, ни крови видно не было.
Вдруг зажглись уличные фонари. Вроде бы рановато для иллюминации. Сразу стало хуже. Вечерний сумрак, сгущенный дымом, превратился в какую-то нехорошую призрачную ночь. Катрин стало не по себе, и она ускорила шаг. Каблуки слишком громко постукивали по тротуару. Навстречу попалась парочка клошаров с мешками. У одного из мешка нагло волочился компьютерный кабель. Отягощенные солидной ношей мужи всё же нашли в себе силы смерить одинокую девушку оценивающими взглядами. Нехорошо. Бомжей Катрин сроду не боялась, но если даже эти хорьки занюханные на приличных девушек так плотоядно поглядывают - видать дело катится к полной анархии. Нужно бросать эту привычку - выглядеть приличной девушкой. Катрин бегло огляделась, и, подняв подол платья, отцепила клипсу ножа от трусиков, переложила крошечное оружие в карман куртки. Так надежнее будет.
"Ягуар" уже стоял на назначенном месте. Мышь, похоже, установила рекорд гонок по пригородным шоссе. Катрин ускорив шаг направилась к машине, и Найни тут же выскочила навстречу. Личико у нее было испуганное, а на обычно аккуратненьком носике блестели бисеринки пота.
- Не трясись, - приказала Катрин. - Добралась нормально?
Мышка кивнула и живо забралась на пассажирское место.
- Я проскочила. На бульваре, - прямо через разделительную, - там заграждение повалено. Быстро получилось.
- Молодец. Полиции не было?
- Только у кольцевой дороги. Человек пятьдесят. Машины все в решетках. И оружие. Автоматическое.
- Понятное дело. Ты привезла?
Мышь заползла между сидений и принялась возиться. Спортивная курточка ее задралась, и под футболкой обнаружились угловатые очертания "Глока". Катрин крепко шлепнула девчонку по маленькой заднице.
- Это еще что, а, слайв?! Приказ был?
Мышь ойкнула и пролепетала:
- Но как же... Вы же сказали, привезти..., - девушка, наконец, выудила откуда-то снизу большую начатую картонную коробку с печеньем.
- Черт! Я же ясно сказала - только мое оружие, - Катрин отобрала печенье, сунула несколько хрустящих кружочков в рот, остальное высыпала на заднее сидение. Под печеньем оказался пластиковый сверток: "Беретта 92" и три кожаных чехла-подсумка с патронами.
- Ненавижу без штанов ходить, - процедила Катрин, возясь с собственной одеждой. Под платьем крупный пистолет решительно некуда было пристроить. Катрин, шипя ругательства, попыталась закрепить "Беретту" под проймой куртки. Пистолет держался, но куртка предательски перекашивалась.
- Свою куртку давай, - рыкнула Катрин.
От Мышкиной спортивной курточки пришлось оторвать рукава. Найни держала, Катрин поспешно полосовала ножом. Получившийся жилет удалось натянуть под джинсовую куртку. Светлый капюшон болтался за спиной и не слишком гармонировал с остальным одеянием, зато пистолет кое-как уравновесился под рукой.
- Как же я платья ненавижу, - скривилась Катрин и посмотрела на джинсики Мышки. Та с готовностью потянула молнию брюк.
- Совсем спятила? - Катрин невольно засмеялась. - Из твоих портков мне только шорты получатся, а трусы как-никак на мне уже есть. Или ты предлагаешь тебя естественным образом успокоить?
- Как можно. Может, когда вернемся... - нахально пробормотала Мышка, и тут же получила подзатыльник.
- Ну и хорошо, что кончилась, - прошептала Найни. - Мне как-то не по себе было.
- А сейчас "по себе"? - Катрин поспешно развернула план города.
- Нет, но... Мы как поедем, Госпожа?
- Молча мы поедем. Сейчас подброшу тебя до автобусной станции, и ты направишься домой.
- Но, Госпожа!
- Заткнись. Ты что, претендовала на роль ударного пистолетчика? Как же. Мы здесь в статусе добропорядочных иностранных граждан. И вообще, я обещала никого больше не убивать. И не косись так своими линзами, выглядишь уродски. Как бы у меня с Фло ни повернулось, я то, что обещаю - выполняю.
Радио исторгало сплошную череду сенсационных новостей: президент готов подать в отставку, премьер-министр уже подал, горит величайший музей мира, на площади Коммерции слышна стрельба, госпиталь Ветеранов не успевает принимать пострадавших, в VI округе сожжено более двух сотен машин, МВД призвало граждан "не поддаваться на провокации отдельных, опьяненных безнаказанностью шаек ракаев", подразделения СРС вернули контроль над мостом де Дюсси, в VII округе убито еще двое жандармов, вновь подожжено и вновь потушено управление криминальной полиции, лидер "Зеленых бригад равенства" Саад Тамир заявил, что "никакими мерами безопасности невозможно оправдать расстрел безоружных подростков", на Северном вокзале сошел с рельс поезд, в Парламенте идут дебаты о введении особого положения в нескольких округах столицы, в районе Оперы взяты в заложники иностранные туристы, министр обороны категорически отверг домыслы о возможности ввода воинских частей для наведения порядка, движение метро полностью парализовано, в ловушке туннелей оказалось, по меньшей мере, восемь тысяч человек...
- На фиг нам вся эта галиматья? - пробурчала Катрин. - О районе улицы Шайо как в рот воды набрали.
- Один раз упоминали, - прошептала Мышка, на которую взвинченные сообщения радио подействовали крайне угнетающе. - Сказали - "ситуация стабилизировалась, силы полиции переброшены к Северному вокзалу".
- Понимай, как хочешь, - фыркнула Катрин. - То ли разогнали этих "равно-зеленых", то ли сами отступили к вокзалу. Вокзал там недалеко. А может, мэрию спалили дотла, и полиция решила поискать кого бы позащищать из еще живых граждан.
- Что вы такое говорите?! - ужаснулась Мышка.
- Сопли подбери. Жо не младенец - выкрутится. Если нет - я ему помогу - выпишу направляюще-ободряющего пинка под зад. Вылезай, приехали...
Автобусы, само собою, уже не ходили, но Мышку удалось почти сразу подсадить в машину какому-то толстенькому типу, удирающему из города вместе с такой же упитанной женой. Очевидно, вид двух девушек, особенно Найни, трогательно прижимающей к груди магазинный пакет, в который пришлось переложить выпирающий из-под топика "Глок", вызывал сочувствие. Добрые толстячки предлагали ехать и Катрин, но она отказалась, мотивируя тем, что кроме глупенькой сестренки у нее еще где-то бегает не менее глупенький братик. Напоследок успела шепнуть Мышке:
- Если Фло появится, делай что хочешь, но не выпускай ее из дома. Хоть пистолетом угрожай. Только всерьез стрелять не вздумай...
Мышка покорно кивала. Где-то в темном небе назойливо рокотало, - там мигали и сверкали прожекторами полицейские вертолеты. Со стороны бульвара Сюзет доносились хлопки и дробный треск выстрелов.
Толстячки с Мышкой укатили, влившись в редкий, но торопливый ручеек машин, стремящихся вырваться из сходящего с ума города. Катрин села в своего "зверя", снова раскрыла план города. Машина стояла у сквера. Рядом, на здании автостанции, ветерок шевелил гирлянды трехцветных праздничных надувных шаров. Отсюда, с возвышенности, был хорошо виден город. Яркие огни иллюминации местами еще проглядывали сквозь дым от горящих машин и зданий. Здесь, на западе города, оставалось еще относительно спокойно - доносился лишь отдаленный вой сирен и постукивание выстрелов. Основные события, если верить сводкам новостей, в изобилии исторгаемых радио, развивались на севере и в центре города.
Задача предстояла не из легких - до района улицы Шайо было не так уж далеко, но прямой путь лежал через развязки, имеющие ярко выраженное стратегическое значение. Уж наверняка кто-то оседлал эстакаду у авеню Фош, да и дальше трудновато ожидать беспрепятственного проезда. Придется покрутиться.
Крутиться пришлось долго. Кто-то стрелял, орали люди, мычали и хрипели сирены и громкоговорители, гоняли ненормальные скутеры и мотоциклы, улицы перегораживали символические баррикады и совсем не символически чадящие остовы машин. Катрин ничего не видела кроме слепящих огней, прожекторов, праздничной игры пламени, и от этого зверела. Собственная машина то норовила налететь на каких-то замурзанный детей, с гиком шныряющих среди загроможденной улицы, то цепляла крылом раскуроченный грузовичок, то никак не хотела давать задний ход, хотя спереди надвигалась угрожающего вида толпа с транспарантами и чем-то куда более убедительным в руках. Раз о капот ударилась и разлетелась бутылка, к счастью, пустая. Кто-то пытался остановить машину, ухватившись за ручку двери, - Катрин добавила газу, перескочила через разбросанные по тротуару доски, чудом не пробив покрышки. Фанат "Ягуаров", повиснув на дверце, истошно орал и лупил в боковое стекло обломком бруса. Катрин подивилась качеству стекол, и, проведя машину впритирку со столбом, сбросила непрошеного гостя. Вслед машине полетели камни, но это девушку не слишком огорчило - и до этого происшествия из передних фар светила лишь одна, исчезнувшее зеркало тоже не слишком волновало. Что происходит сзади "Ягуара" было не так уж важно знать, поскольку и за тем, что твориться впереди, Катрин не успевала уследить.
Теоретически хренова мэрия 'нумер 8' находилась уже где-то рядом. Приходилось ориентироваться по не слишком ясно различимым номерам домов. Подъехать к зданию со стороны набережной Катрин и не надеялась. От уличного освещения осталась примерно половина, - город постепенно погружался во тьму. Лишь кое-где светились цепочки уцелевших уличных фонарей, да насмешливо сияли рекламные вывески и гирлянды праздничной иллюминации.
"Ягуар" пришлось загнать в тесный промежуток между домами. Здесь уже прятался какой-то микроавтобус и крошечная японская малолитражка. Катрин притиснула "зверя" к стене, в очередной раз поцарапав крыло, и, не без некоторого облегчения, покинула машину.
Одежда на спине промокла от пота. Катрин никогда не считала себя хорошим водителем, этим же, чудным праздничным вечерком, даже профессиональному гонщику вряд ли пришлось бы легко. Хм, - вот навыки механика-водителя пришлись бы кстати. На какой-нибудь "тридцатьчетверке", можно было подкатить и к самой мэрии. "Скока, скока?" - как говорил одесский классик. Нет, не помогло бы, - и танк бы спалили возбужденные народные массы. С воодушевлением бы пожгли. Катрин по опыту знала - более глупого и бесстрашного противника, чем обнаглевшие от безнаказанности революционеры, еще поискать.
Действительность начинала не на шутку пугать. То, что контроль над обстановкой в городе силы правопорядка утеряли, стало понятно еще днем. Но было трудно предполагать, что в приличной, и, в общем-то, обеспеченной стране найдется столько желающих вывалиться на улицу и активно протестовать против собственной уютной жизни. Насколько поняла Катрин, на улицах митинговали и студенты, и какие-то социалисты, и "зеленые", и еще черт знает кто. Сидя за рулем, было трудно вникать в подробности, но флагов и лозунгов девушка видела превеликое множество. Даже красно-черные стяги анархистов, так хорошо знакомые Катрин по одной из командировок, мелькали у набережной генерала Леклера. Но куда больше шмыгало юных вертких типов в трикотажных масках или накинутых на голову капюшонах. И почти все с рюкзачками. Некоторые и в руках совершенно открыто тащили длинные свертки. И всегда кто-то из "пригородных" охранял собранные в табунок мотоциклы и скутеры. Слаженно действуют, сукины дети. Дисциплинированно.
Пока Катрин возилась у багажника, кто-то с топотом пробежал по темной улице, с кем-то столкнулся. Из выкриков и громкого разговора девушка ничего не поняла, кроме пары ругательств. Говорили на "новоязе" предместий, - в этом винегрете из нескольких языков и криминального сленга даже горожане-старожилы понимали-то одну треть.
Хрен с ними. Катрин закончила упаковывать рюкзачок. Давно с ним не ходила, а вот пригодился. Может быть, не нужно готовиться к чрезвычайным обстоятельствам, тогда они и не наступят? Очень может быть, только в жизни Катрин все бывало с точностью наоборот. Девушка поправила под одеждой упрямо норовящий сползти пистолет и еще раз оценивающе посмотрела на свои ноги. Сейчас надеть кроссовки или попозже? В туфлях на каблуках выглядишь горожанкой, случайно втянутой в революционную бурю. В кроссовках и в невнятной смеси одежды станешь похожа на одного из инициаторов этого самого безобразия. Еще подол дурацкий. Ладно, не воевать же собираемся. Пока имеет смысл оставаться культурной горожанкой.
Постукивая каблучками, Катрин обогнула машины и выглянула из тупичка. Короткая улица была пуста, лишь несколько распотрошенных картонных коробок валялось посреди мостовой. С левой стороны улицу перегораживали три легковые машины, явно не случайно выстроившиеся поперек проезда. С правой стороны на перекрестке густо мелькали люди, слышалось неразборчивое скандирование, мелькали плакаты. Похоже, студенты. Движутся в сторону набережной. Ну и ладно. Катрин нужно было свернуть направо. Там улица Шайо и, соответственно, мэрия VIII округа.
В небе по-прежнему стрекотали вертолеты. Ближе к центру города многоголосо завывали сирены, сквозь вой доносились неразборчивые голоса мегафонов. Иногда слышались отдельные хлопки выстрелов. Ничего страшного, - скорее всего, пуляют резиновыми пулями или газовыми гранатами.
В конце концов, здесь не война, а нормальные гражданские беспорядки. Катрин ускорила шаг. Если уж изловчилась добраться сюда на четырех колесах, то уж на двух ногах завершить дело особого труда не составит. Вообще-то, машину можно было оставить и раньше, но если вытаскивать Жо, то лучше на колесах. Мальчишка наверняка устал и перепугался.
Проходя мимо машин загородивших проезд, Катрин поморщилась от резкого запаха бензина. На капоте золотистой "Тойоты" валялись осколки бутылки. Видимо кто-то тренировался в применении кустарной версии "коктейля Молотова". К счастью, безуспешно. От гари и так нечем было дышать.
Катрин рысцой пересекла улицу. Каблуки для такого способа передвижения не слишком подходили. Клацаешь как плохо подкованная лошадь. Катрин присела на ступеньки в тени подъезда, сверилась с планом. Угу, дом ? 18. Правильным путем идем, товарищи. Щас еще 'Аврора' как бабахнет...
Улица будто вымерла. Не светилось ни единого окна. Все заперто, окна плотно зашторены. Быстро обыватели уловили тонкость момента. Катрин шла вдоль стены. На тротуаре попались обломки мобильного телефона, дальше темнели пятна крови. Кстати, нужно бы домой звякнуть, узнать как дела, да и успокоить.
Телефон показывал усердный и безуспешный поиск сети. Понятно, - полиция, наконец, сочла что "равнозеленые", студенты и прочие любители уличной свободы вполне наговорились друг с другом, и отключила антенны сотовой ретрансляции. Катрин сунула телефон в карман - со звонком придется повременить. Да и утешать ли ты хотела, или просто узнать - благополучно ли добралась Фло до дома?
Улица уткнулась в площадь, и Катрин издалека увидела помпезное здание мэрии VIII округа. Четырехэтажный особняк в стиле позднего ампира просто сиял, шикарно подсвеченный десятками прожекторов. На площади перед кованой оградой кишела толпа, торчали какие-то нелепые сооружения. На толпу и транспаранты Катрин глянула мельком. Куда больше внимание привлекло близкое полицейское заграждение, перегораживающее выход к площади. Вернее, наоборот, - цепочка полицейских препятствовала проходу митингующих на улицу Шайо. Две полицейские машины с включенными "мигалками" развернулись поперек тротуара. Центр рубежа обороны обозначал грузовик с водометом. Два десятка полицейских спецназовцев, упакованных в черные, весьма фотогеничные латы, выстроилась позади машин. Нельзя сказать, что улица была так уж широка, но кучка полицейских производила довольно неубедительное впечатление - по сравнению с бурлящей площадью сил правопорядка было явно маловато. Похоже, в лучшем случае, полицейские способны выполнять лишь функции наблюдателей.
Катрин покосилась на появившуюся из подъезда фигуру и снова принялась разглядывать карту. Старикан, вышедший из дома, целеустремленно подковылял к девушке, волоча на поводке сонного спаниель.
- Не волнуйтесь, их сметут, как сметает весеннее половодье накопленный зимой мусор, - гнусаво провозгласил старикан.
- Кто кого? - поинтересовалась Катрин, пряча бесполезный план.
- Продажной полиции не устоять, - собаковладелец обличающе простер артритную длань к площади. - Они никогда не могли устоять против воли народа. Ни в 1830 году, ни в 1848 году, ни в 1870. И в 60-х, черт возьми, мы им показали кто хозяин в этой стране.
- О, так вы во всех этих событиях участвовали? - восхитилась Катрин.
- Мадмуазель иностранка? - догадался старикан. - Вам повезло - вы являетесь свидетельницей великого исторического события.
- Да, приехала посмотреть на праздник, и вот теперь не могу попасть в гостиницу.
- В Гранд-Отель? - мнение старика о незнакомке явно ухудшилось. - Едва ли вы сейчас туда попадете. Полиция перекрыла все подходы к площади и набережной. Всех выпускают, но никого не впускают. Бояться взрыва народного возмущения. С минуты на минуту президент должен объявить о своей отставке. Если он не уйдет - тогда, помяните мое слово, мерзавец и в самом деле окажется на фонаре. Его ведь предупреждали... - в голосе старикана слышалось явное злорадство.
- Значит, на площадь не пройти? - спросила Катрин, наблюдая, как аполитичный спаниель наваливает на тротуар ароматную "кучку".
- Нет, полиция торчит со всех сторон. Только что по телевизору говорили, да мне и самому из окна видно, - старик ткнул рукой куда-то вверх. - Здесь один из центров Сопротивления. 'Долой президента!' - говорит вся страна.
- Да, вам есть чем гордиться, - согласилась Катрин. - Значит, телевидение еще работает?
- Телевидение?! - изумился старик. - Собственно, почему телевидение не должно работать? Еще как работает. Т-1, и Т-5, и ТФ-24, даже продажное CNN здесь вертится. Мне их работу из окна видно.
- Здорово, - вздохнула Катрин. - Ну, раз ваша собачка сделала свой вклад в борьбу с коррумпированной властью, вы, должно быть, пойдете дальше за событиями наблюдать? А я все-таки в гостиницу попробую проскочить.
Дело осложнилось. Полицейские действительно никого не пускали. Катрин близко не походила, но видела, как завернули какую-то растрепанную мадам. Похоже, один из полицейских не постеснялся пригрозить оружием. Стражи порядка явно чувствовали себя неуверенно, и Катрин их вполне понимала.
Вблизи площади следы волнений были куда очевиднее. Укрываясь в тени стены, Катрин добралась до магазинчика цветов. Разбитые стекла витрин блестели на асфальте. В павильоне валялись опрокинутые емкости, груды роз и гвоздик мокли в лужах, касса была вскрыта, а над всем этим безобразием нервно помигивал перекосившийся светильник. До цепи полицейских оставалось метров пятьдесят, и Катрин решила, что лучшего наблюдательного пункта подобрать не удастся.
Цветами пахло оглушительно. Девушка устроилась за прилавком уцелевшей витрины, вынула из рюкзачка монокуляр. Вещь недорогая, но порой весьма полезная.
Обзор из цветочного убежища открывался только на две трети площади, но и так было понятно, что перед мэрией скопилось не меньше трех-четырех тысяч противников правительства. Катрин видела и ракаев, и студентов, и каких-то живописных персонажей, большая часть жизни которых, очевидно, прошла под мостами. Мелькали камеры и прожектора съемочных групп. Журналисты явно пребывали в творческом экстазе. Над зданием мэрии, рядом с государственным флагом, развивалось непонятный стяг с преобладанием зеленого цвета. Растяжка с надписью "Долой Президента" тянулась над парадными ступеньками. У дверей торчали парни в масках, подозрительно напоминающие охрану. Вообще, внутри ограды мэрии царил нехороший и неестественный порядок. То ли дело вокруг: народные гуляния, восторженные хороводы вокруг символически возведенных баррикад.
В общем-то, пока довольно спокойная обстановка. Катрин задумчиво подняла чайную розу, понюхала, - странно, когда один цветок - пахнет приятно, а когда целые вороха - сразу воротит и вяленой рыбы погрызть хочется.
Давя бутоны каблуками, Катрин прошла в подсобное помещение, села на стул и достала из рюкзака бутылочку минеральной воды. Что дальше-то делать? Все-таки лезть в это муниципальное учреждение? Или подождать? Может не стоит таскать Жо по улицам? Внутри мэрии, судя по всему, сейчас спокойнее.
О, телефон в горшках валяется. Катрин сняла трубку - гудит. И даже соединяет.
- Мышь, вы дома?
- Да. Флоранс приехала сразу вслед за мной. Жо не объявлялся. Сотовая связь не работает.
- Я знаю. Хорошо. Я у этой дурацкой мэрии. Здесь спокойно. Только никого не пускают.
- Полиция? Контролирует?
- Ты догадливый грызун. Контролирует, хотя и сопливенько. Пусть Фло не волнуется.
- О мэрии VIII округа много говорят по телевизору. Ждут туда Президента, требуют, чтобы он публично ответил на ультиматум.
- Замечательная идея. Оригинальная. А что-нибудь конкретное говорят?
- Ничего, - четко доложила Найни. - Болтовня. Каналы противоречат друг другу. Госпожа... - Мышка запнулась. - Флоранс просит, если там спокойно ... Ну, чтобы вы вернулись.
- Нет уж. Посижу здесь до утра. Бродить сейчас в темноте - удовольствие на любителя. Еще наткнусь на каких-нибудь идиотов. Вы там себя хорошо ведите. До связи, Мышь...
Час ночи. Время спокойно спать, если вам не с кем спать. Катрин зевнула. Наблюдать за площадью надоело. Ничего серьезного там не происходило, - вяло митинговали. Смысл речей до разгромленного цветочного магазинчика практически не долетал, - Катрин видела лишь ораторов, влезающих на увитую трехцветными гирляндами трибуну и с жаром вещающих в мегафон. В ответ на сии пламенные речи, толпа без особого энтузиазма махала флагами и плакатами. Электорат утомился. Катрин, сидящая на перевернутом ведре, тоже подустала. Монокуляр не телевизор - долго в него смотреть никакого удовольствия. Разошлись бы они по домам, да и дело с концом. Вон, даже стражи порядка, хоть и при исполнении, но явно притомились редкий заборчик изображать. Попраздновали - пора и честь знать. Забрать Жо, поехать домой. Если, конечно, автомобиль еще цел. По дороге можно было бы объяснить мальчишке, что в дни политических потрясений регулярная армия, тем более ее наиболее сопливая часть, должна сидеть по домам-казармам, дабы не доставлять волнений командирам и мамам. Когда срок этого дебильного ультиматума закончится? Уж быстрей бы заклеймили господина Президента "подлым трусом", сожгли бы его портрет, да и закруглились на сегодня. Все равно, штурмовать Бастилию вряд ли удастся, ибо сей памятник XIV века опрометчиво развалили двести с лишним лет назад.
О, шевеление! Похоже, до конца срока, данного "Зеленым равноправием" заплеванному Президенту, остается несколько минут. Группы телевизионщиков, отягощенных камерами на плечах, задвигались. Ждет сенсации, шакалья третья власть.
Катрин полюбовалась, как брызжет слюной в мегафон узколицый болезненного вида дяденька. Наверное, требует увеличить ассигнования на лечения детских заболеваний. Дело полезное, только вряд ли входит в список первоочередных задач "зеленоединых". Берии на них, паршивцев, нет.
Вообще-то, никаких личных симпатий к Лаврентию Палычу у Катрин не имелось. Но в его времена сидеть в потоптанных цветах и любоваться разгулом хулиганской демократии явно не пришлось бы.
Захотелось есть. Катрин подумала, что батончика с орехами, провалявшегося в рюкзаке не меньше месяца, будет маловато. В подсобном помещении пошарить, что ли?
На улице затарахтел двигатель. Мимо цветочного магазинчика к полицейскому ограждению прокатил фургончик с надписью "Обеды на дом".
Катрин несколько удивилась, - в городе какая-то пародия на исламско-левацкую революцию, а полицейским прямо по расписанию на посты второй ужин доставляют. Европа, однако.
Грузовичок притормозил, перегородил по диагонали улицу, дверь на его боку со скрежетом откатилась, и оттуда моментально ударили автоматные очереди...
Ошалевшая Катрин присела, прячась за прилавком. Успела заметить, как резво отскочил под защиту полицейских машин, пошедший было к грузовичку офицер спецназа.
Но стреляли не по полицейским, - длинные очереди шли поверх голов бойцов СРС в сторону площади. Очевидно, каждый второй патрон был трассирующим, - в полутьме струи пуль были отлично видны. Лупили как минимум из двух стволов.
Даже из-за своего прилавка Катрин слышала, как завопила от ужаса и бешенства толпа на площади. Метались, падая и разбегаясь, люди, блестели прожекторы телевизионных камер, взрывались разноцветные лампочки праздничных гирлянд. Правда, мегафоны враз умолкли, но хаос и без них получился потрясающий.
Все закончилось так же мгновенно, как и началось. Автоматные трели умолкли, грузовичок живо дал задний ход, лихо развернулся прямо напротив цветочного магазинчика, и умчался, лавируя между мусором, усеявшим мирную улицу Шайо. За рулем "Домашних обедов" сидел водитель куда профессиональнее трусоватой Катрин.
Все произошло так мгновенно, что девушка только начала соображать, что собственно стряслось, как ситуация окончательно ухудшилась. Со стороны площади захлопали разрозненные, но довольно частые выстрелы. Сквозь их треск неожиданно яростно загавкал мегафон. Катрин внезапно оказалась под натуральным обстрелом. От многострадального цветочного павильона отлетел кусок вывески. Вдоль улицы густо свистели пули...
Спецназ СРС сориентировался мгновенно. Полицейские начали отход с похвальной организованностью. Один из бойцов упал на бегу, его подхватили под руки.
Ой-ой-ой! Катрин стало не по себе. Она сидела в цветочной мышеловке и прямо на нее удирала дюжина спецназовцев. За ними на удивление прытко гнались какие-то неопределенные личности с оружием. Часто сверкали вспышки выстрелов. Выскакивать из магазинчика прямо под нос перепуганным спецназовцам было бы опрометчиво, - у полицейских нервы не железные, пусть приказа стрелять у них и нет, но запросто могут и завалить вынырнувшую непонятно откуда фигуру.
Еще один полицейский споткнулся и покатился по мостовой, гремя доспехами. Остальные на него не оглянулись, топая и пыхтя, промчались мимо магазинчика.
Теперь выскакивать было уже совсем поздно. По улице свистели и визжали заряды картечи вперемежку с вполне штатными армейскими пулями. Мирные демонстранты зарядов не жалели, да и "стволов" у них хватало. Теперь ведь существовал вполне оправданный повод открыть охоту на "вероломных" полицейских.
Посыпались остатки стекла. Катрин скорчившись сидела под прилавком. Вот глупая история. Повезло, что и говорить.
Мимо промчались разгоряченные молодые охотники. Большую часть азартных выкриков Катрин понять не смогла. Ругательства, щелканье затворов, командные возгласы. Дожилась страна, - вооруженные иноязычные шайки чувствуют себя на улицах полноправными хозяевами.
Для философского осмысления судеб европейской демократии время оказалось весьма неудачным. Чей-то высокий голос на улице требовал обыскать все вокруг, и переловить всех попрятавшихся "легавых". Команды раздавались в основном на недоступном девушке языке, но тут же повторялись по-французски - надо понимать, в отряде бунтарей были не только выходцы из иммигрантских кварталов. То, что это отряд, а не случайная толпа, Катрин догадалась бы и без перевода - уж очень слаженно у парней получалось. Пришлось выползать из-под прилавка и готовиться к знакомству.
- Стой! Здесь он! - завопил появившийся в дверях силуэт.
- Не стреляйте! Я не полицейский! - пискляво отозвалась Катрин.
На нее уставились четыре ствола: два дробовика 12-го калибра, стандартная армейская винтовка МАС G2, и здоровенный, крайне убедительный револьвер.
Катрин сидела на корточках, подняв руки вверх. На лице застыло перепуганное глуповатое выражение. Из-под подола выглядывают голые коленки. Рядом стоит пластиковый мешок, из которого торчит электрочайник и банки с кофе. И мешок, и барахло, к счастью, удалось секунду назад нашарить под ногами.
- Что еще за сучка? - поинтересовался с чудовищным акцентом высокий араб с револьвером.
- Не сучка, - вздрагивающим голосом возразила девушка. - Я студентка. Здесь случайно оказалась.
- Мародерствуешь, белая сучка? - хохотнул чернокожий в накинутом на голову капюшоне, пиная ногой электрочайник.
- Хозяйством обзавожусь, - с вызовом пробормотала Катрин. - Что, всем можно, а мне нельзя?
- Я проверю, - заверил высокий араб. - Сам проверю. А вы ищите "легавых". У них раненый, далеко уйти не могли. Стреляете вы, как гашишем обкуренные. Давайте живее.
Бандиты, ухмыляясь, исчезли.
- Значит так, если за минуту не докажешь что ты не из полиции, получишь пулю в глаз, - сказал Сина. - На студентку ты действительно не похожа.
- У меня есть университетская карточка, - жалобно сказала Катрин. - Я студентка, приехала с Украины. Старинный город Львов. Не слыхали? Можно я руки опущу? Неудобно.
- Покажи карточку университета. Только медленно, - приказал Сина. Ему явно доставляло удовольствие держать под стволом револьвера красивую девку.
Катрин осторожно достала из кармана куртки пропуск в университетскую библиотеку. От настоящей студенческой карточки пропуск порядком отличался, но вряд ли этот уличный комиссар входит в совет деканов историко-гуманитарного университета.
Араб подошел ближе, взял карточку. Револьвер по-прежнему направлен на девушку, но Катрин почти перестала волноваться, - похоже, молодому человеку куда больше хотелось потыкать стволом в грудь пленницы. Сверху на бюст исторички-недоучки открывался недурной вид.
- Убедился? - проворковала Катрин. Ладони она без всякого приказа сложила на затылке, и выглядела весьма заманчиво.
- Хм, похоже, ты и правда студентка, - пробормотал Сина, глядя в мерцающие в полутьме большие глаза. - А где это - Льов?
- На Украине. У нас там тоже революция приключилась. Только таких гарных хлопцев не было, - прошептала Катрин, глядя снизу вверх. Она отчетливо чувствовала, как на смуглого самца накатывает возбуждение. Всегда бы такие темпераментные бандюги попадались. Утверждаться гонками на дорогих машинах да запрыгиванием на бледнокожих девок - ну разве не основополагающая цель мультикультурной молодежи?
- Тебе расстегнуть, а? - Катрин выразительно глянула на маячившие так близко джинсы араба.
- Что же вы все такие шлюхи? - с непонятным выражением сказал Сина, и ствол револьвера погладил гладкую щеку девушки.
- Порода у нас такая, наверное, - прошептала Катрин, улыбаясь у его бедер. - Давай прямо сейчас, а? Я не пробовала, когда стреляют.
- Ну, ты и сука, - парень машинально огляделся. По-видимому, рядом никого из соратников по революции не наблюдалось, потому что смуглое лицо сохранило все то же, столь знакомое Катрин, выражение предвкушения немедленного совокупления. Можно было рискнуть.
Раз, - рука захватила и блокировала кисть, сжимающую рукоять револьвера. Парень не успел взвыть от боли в противоестественно выворачиваемых суставах запястья, - Катрин нанесла короткий удар другой рукой по тому самому, возбудившемуся месту. Араб согнулся пополам, в глазах его потемнело, революционер собирался рухнуть на мешанину растоптанных цветов...
- Тихо-тихо... - Катрин помогла ему сесть рядом, тщательно примерилась и стукнула рукоятью револьвера по затылку.
Следовало поторапливаться. Обрезанный шнур чайника вполне подошел для фиксации рук пленника. Катрин проверила "ковбойский" револьвер, - заряжен, - "Лебель" 1892 года. Из какой-то коллекции сперли, что ли?
В одном из ведер оставалась вода. Облитый ею Сина застонал, потом попытался дернуться.
- Ты, сука, ты...
Завопить полному благородного негодования революционеру не удалось. Бить сидя было неудобно, тем не менее, удар остроносой туфли в низ живота заставил парня замычать.
- Я тебе пасть свободной оставила не для того, чтобы ты шумел, - доброжелательным шепотом пояснила Катрин.
- Ты, что..., кто? - выдохнул пленник сквозь навернувшиеся слезы. Слабы мужчины - единственное роковое попадание, и становятся вообще ни на что не годны.
- Какой любознательный. И почему таких талантливых парнишек в университет не принимают? Будешь тихим - останется шанс поумнеть.
- Да мои парни тебя на ленточки ножами... Ты, потаскуха, не понимаешь на кого ... - Сина искренне пытался не стонать. Взглядом уже примеривался, как будет толкать плечом, отбрасывать, вскакивать на ноги. Благо, револьвер девка сунула куда-то под куртку.
Катрин молча взмахнула рукой. Парень дернулся прочь, но безнадежно поздно. Уже лежал, придавленный к полу, рука блондинки без напряжения удерживала за горло, и пальцы у красотки были как сталь. Несчастному Сине показалось, что его гортань сейчас лопнет. От удушья мгновенно потемнело в глазах.
- Ты, блин, не понял? Мне, чтобы из тебя шаорму сделать и ножа не нужно. Вон туда ползи. Не хочешь - убью прямо здесь. Пшел...
Парень пополз. Уличный опыт научил не игнорировать подлинную силу и жестокость. А девка явно сильна и до изумления спокойна. И, кажется, действительно готова убить. Сина даже не выругался, когда угодил коленом на шипы розы.
- Сюда, за дверь, - приказала девушка.
Они оказались в крошечном закутке подсобного помещения. Катрин прислонилась к стене. Рывком притянула к себе пленника. Его спина оказалась прижатой к девушке. Катрин обняла парня почти любовно:
- Копыта в кучу подбери. Сейчас твои скоты тебя искать примутся. Не вздумай звуки издавать. Я тебе печень так надрежу, что месяца два корчась умирать будешь.
На улице закричали. Сина напрягся. Тут же горло сдавило как тисками. Парень едва расслышал тихий щелчок и в его правый бок уперлось что-то очень острое. Не смотря на четыре класса образования, Сина знал, где у него находится печень. Похоже, жуткая девка разбиралась в анатомии еще лучше.
Распахнутая дверь закрывала две скорчившиеся в углу фигуры, и крошечный магазинчик казался совершенно пустым.
Сина слышал, как хрустят под подошвами осколки стекла. Братья по оружию недовольно переговаривались. Кто-то бегло заглянул в коморку, выругался. Сина слушал нелестные догадки о неугомонном самце и его способах общения с заразными девками. Ругались в каких-то полутора метрах за тонкой перегородкой. Оставалось только молиться, чтобы кто-то не вздумал заглянуть за дверь. Парень никогда не считал себя трусом, но сейчас обнимающее его существо уже не казалось сучкой с отличными сиськами. Смерть, позорная смерть. Никчемная. Словно подавиться косточкой финика. И совершенно не утешает, что кисти связанных рук упираются прямо в теплый, едва прикрытый тонким подолом платьица лобок красотки. Не сучка - демон, дьяволица адская. Сина чуть не обмочился от счастья, когда друзья начали выходить из магазина...
- Ну, и что они сказали? - прошептала девушка в ухо пленника.
- Сказали, что пойдут потрошить полицейские машины, - о ругательствах в свой собственный адрес парень решил не упоминать.
- Вот и славно. Значит, сейчас быстро-быстро отвечаешь на мои вопросы. Если мне нравится, как отвечаешь - живешь. Нет - печень на четвертушки. Мне возиться недосуг. Понятно?