Мы не встретимся с тобой завтра, мы не встретимся с тобой сегодня, мы не встретимся с тобой вчера. В этом городе тебя нет, только болят глаза и лицо от ледяного мороза без снега, без снега... Только алое слепящее солнце заливает гранит набережной, дворцы, мосты; я иду сквозь него шаг за шагом... А там, где ты есть, ты меня не ждёшь.
Сумерки поют и тают вокруг. Резкий крик чайки в огромном небе над свинцовой водой; там, где ты, небо не такое огромное. Лёгкий тёмный вечер обнимает ветром, волшебные огни города отражаются в мокрых мостовых, я иду по ним шаг за шагом... Но здесь тебя нет, а если я расскажу тебе этот город, ты не будешь слушать.
А город слышит. Говорю ему: "Я уйду ненадолго, можно? Туда, где другое тепло, весёлые глаза, чужое - моё - сердце. Но я вернусь. Поиграю и отдам, или не отдам, привезу обратно самое-самое драгоценное, не знаю пока что, всем понравится. Я и прямо сейчас отдарюсь - это хитрость, но я дарю сюда то, что мне там мешает, я перемешиваю дороги, и всё у всех будет хорошо, всё у всех хорошо...".
Лина сидела на диване в тёмной комнате и бездумно смотрела на мигающую гирлянду в окне дома напротив. Вот как пришла после небольшого праздника на работе, так и с тех пор и сидела, не находя сил ни смыть томящий веки макияж, ни переодеться в домашнее, даже свет не включала. Тихо - тихо - тихо, а потом быстро-быстро-быстро бегали цветные огоньки. Грустно, щемяще грустно - а потом вдруг снова адски больно было на сердце...
А что, собственно, плохо? Всё как у всех. Почему же так тошно-то?
Блики света от проезжающих за окном машин рисовали дополнительные полосы на чёрно-белых стенах, полочках, покрывалах. "Скандинавский стиль, - усмехнулась девушка. - "Всё-таки хорошо мы с Машкой тут всё подобрали. Любой угол как фотозона... Жалко, Машка на праздники уехала в свой Октябрьск, сижу тут теперь одна... чего сижу?..". Лина с усилием очнулась и включила торшер с бумажным абажуром, обкрученным мишурой.
Включила заодно и фронталку на телефоне: всё это празднично-вечернее - блестящее платьишко, чуть поплывший мейк, люто тоскливый взгляд на фоне чёрно-белых обоев, напоминавших графическую иллюзию, создавало достойную картинку, грех не увековечить. Фирменное суровое выражение лица (привет модельной школе из прошлой жизни!) - и телефон привычно остановил мгновение, рассеяв его в инфопространстве: "linalino4ka043 Ёлочная меланхолия. Мне ещё снятся сны...".
Уютную квартирку, которую Лина снимала пополам с соседкой Машей, было жалко - хозяева выставили её на продажу и просили съехать за новогодние каникулы. Не первый раз, конечно, искать тут новое жилье, паковать барахлишко в коробки, заново обживаться, но... сколько их уже было за четыре года, этих переездов?
Да и получится ли снять что-то равноценное этой двушке на севере, большой вопрос. На работе ходили слухи, что весь их маркетинговый отдел реструктурируют, ну то есть разгонят ко всем чертям, так как продажи в кризис бессовестно падают. С деньгами так что всё тоже было довольно смутно. И тоже ведь не проблема вселенского масштаба - Лина была уверена, что новая работа с её резюме найдется так же легко, как и предыдущая... Но это всё больше напоминало девушке бессмысленный бег в колесе, только жизнерадостности хомяка (это же хомячков в колесико загоняют?) в клетке у неё не находилось.
Ну правда, когда долго занимаешься презентациями рекламного продукта, являющегося так же презентацией продукта (эксклюзивный промо-пакет логотип-мерч-выставочный стенд), это начинает казаться зеркальным лабиринтом без выхода. Надоело как не знаю что. Когда-то в детстве Лина мечтала быть археологом, чтобы работать с чем-то настоящим, с овеществленной древностью, которую можно реально потрогать - все эти черепки, монетки, лоскутки в музеях просто завораживали. Но баллов ЕГЭ хватило только на рекламу в средненьком вузе. Тоже интересно, конечно, но - не настоящее. Впрочем, сейчас уже Лине ничего не хотелось менять, работается успешно - и ладно. Скучно просто.
Даже профессиональные выставки в Москве, на которые поначалу было весело выбираться, приелись: всегда одно и то же, стой там и улыбайся, визитки раздавай. Это как с Костей. На одной из таких выставок в Крокус-Холле они и познакомились, он тоже рекламщик. Сначала вроде было весело: по скайпу болтали, катались друг к другу Сапсанами на выходные, дегустировали всякие вкусности в модных ресторанчиках и ругали кофе в Старбаксах, от души отрывались на концертах любимых групп в обоих городах... Но и это быстро стало какой-то скучной рутиной. Сейчас неизменная вечерняя смс от Кости ("Спокойной ночи, Линусик!", угу) вызывала только глухое раздражение. Ах, да, и обязательно поцелуйный смайлик в ответ надо отправить, а то обидится.
Новый год Костя всегда встречал со своей мамой, ну и правильно, он у неё один. Лина же традиционно последние четыре года на праздники никуда отсюда не уезжала, как-то не тянуло. К родителям она выбиралась не так давно, в ноябре. Тоже то ещё удовольствие: они, конечно, у неё хорошие, но все эти вечные разговоры типа: "Ну и когда свадьба? Когда внуков-то ждать? Костя такой хороший парень, смотри не упусти! Тебе 26 уже, часики-то тикают!" - вот это вот всё было не очень заманчиво, мягко говоря. Тем более на саму новогоднюю ночь девушка планировала повеселиться в компании друзей, а сегодня, что ж, можно и одной поскучать.
"Треньк, треньк, треньк..." - деликатно тем временем оповещал телефон о присланных сердечках от подруг, приятелей, незнакомцев и магазинов клубнично-шоколадных букетов. "Ого!" - Лина скорчила довольную рожицу, встряхнув светлым каре. -" За 15 минут 58 лайков! 59... 65... Ой!".
Вдруг с очередным "треньком" от экрана отделилось мерцающее чёрное сердечко (больше всего это было похоже на "ожившую" чёрно-белую мультяшку) - и превратилось то ли в котика, то ли в чёртика чернильного цвета размером с ладошку. Чёртик попрыгал, разминаясь, на отброшенном Линой на диван телефоне - и завис в воздухе на уровне её глаз:
- Привет, сестрёнка! Давно не виделись! Ну что, готова? Отличное платье, серебряное, прям как у феи, самое то! - на удивление бархатным голосом промурлыкал он ошарашенной девушке.
- Что это?... Ты кто? - шёпотом спросила Лина. Ей почему-то было не очень страшно. Может, это сон или галлюцинация? В этом случае громко орать было бы неловко. И ещё какое-то неуловимое ощущение дежавю тоже не давало слишком уж испугаться.
- Кто-кто... - Проворчала галлюцинация. - Ответил бы я тебе, как в том году, но мне синюю будку в реквизит не выделили, ресурсы у них, видите ли, ограничены, уж прости. Вот всё время забываю, что вы не помните про наши дела ничего! Дурацкая традиция память стирать, как по мне! Объясняй всё каждый раз по новой... Короче, Рождественский Ангел я. Полетели уже, а? Ночь короткая!
Лина почувствовала себя прямо-таки Алисой в Стране Чудес:
- Какой же ты ангел, если ты на чёртика похож? Да и Рождество после Нового года, а не сегодня... И куда ещё полетели, зачем? - Впрочем, ответ на последний вопрос уже сам откуда-то прояснялся в сознании Лины, только поверить в это было трудно.
- Ну я ж говорю, не досталось нормального реквизита, - вздохнул чернильный чёртик, - хотелось посовременнее как-то, чтоб тебе понравилось... Занудная ты, подруга, стала, ужас! Так устраивает?
Чёртик праведно сложил лапки, умильно закатил глаза и как будто подул на воображаемую чёлку. Над макушкой у него тотчас же материализовалось светящееся тёплым светом колечко нимба.
- Ангел я! Рождественский. И ещё б мы по фейковым календарям Рождество праздновали! Когда надо, тогда и Рождество. Собирайся, полетели...
- Куда полетели? - Лину всё больше захватывал этот диалог; ей казалось, будто всё вокруг закручивается в ликующую спираль волшебства, и она скользит по виткам этой спирали, как с горки в аквапарке, чистое беспримесное счастье врывалось в душу озорным ветром, смывая мутную взвесь привычной скуки и никчемушной тоски...
- Сквозь время и пространство, сестрёнка, сквозь время и пространство, как обычно...
За двойными зимними рамами окон добротного особнячка в Перекупном вовсю сияли, освещая даже заснеженный переулок, модные электрические лампы, приглушённо звучала весёлая музыка (хозяева не поскупились и наняли тапёра), звенели детские голоса. В залитом светом зале на почётном месте стояла огромная Рождественская Ель, и сколько ж на ней было игрушек - и хлопушки, и яркие фигурки солдатиков и балерин, и золочёные орешки, и сусальные ангелочки, и разноцветные стеклянные шары... А на верхушке серебрилась и сверкала восьмиконечная вифлеемская звезда.
Нютка так долго наблюдала за сказочной ёлкой, вскарабкавшись на наметённый под окошко особняка сугроб (ух и снегу-то в этом году!), что её саму уже почти было не видно под засыпающим всё колючим снегом. Но девочка этого даже не замечала... Там, в волшебном мире, мальчики в матросских костюмчиках скакали наперегонки на деревянных лошадках, девочки в пышных розовых и голубых платьях танцевали, как прелестные феи... Приходил фокусник с обезьянкой в маленькой красной феске, и она утащила с ёлки какую-то сладость, а все со смехом её ловили... Изящный Арлекин и грустный бледный Пьеро рассказывали малышам интересную историю, но с улицы её не было слышно.
Зато было видно стол с едой и напитками, к которому то и дело подбегали разгорячённые от игр и танцев дети: освежались прохладным лимонадом, подкреплялись крошечными пирожными, рушили пирамиду из круглых оранжевых мандаринов...
Нютка как вживую почувствовала невозможно-яркий запах счищенной мандариновой кожуры: один раз мамка, она еще могла тогда работать, не хворала, принесла ей украдкой мятую мандаринку, остатки с господского стола. Нютке не понравилось - кисло, то ли дело леденец на палочке, какие на ярмарке летом были, добрый дед-раёшник всех малышей ими угощал, и ей тоже досталось. Вкуснее этого леденца Нютка в свои пять лет ничего за всю жизнь не ела!
Когда ж она и ела-то последний раз? Вчера это было - принёс папка каменную с мороза французскую булку Нютке, всю ей отдал, а сам лёг на топчан лицом к сырой стене, долго кашлял, кашлял, харкал кровью, потом затих... Утром проснулась Нютка, а он всё там же лежит, не ушёл работы искать по дворам, видно, совсем расхворался. А когда подошла к папке, то поняла всё: холодный он был, мёрзлый, как та булка ледяная, да и не дышал уже. Точь-в-точь, как матушка тогда по осени, а потом её к яме склизкой, глинистой в ящике отнесли и закопали. И не стало у Нютки мамы. Не хотелось Нюте смотреть, как и папу в яму отволокут. Оделась она во что было и пошла на улицу куда глаза глядят, брела-брела сквозь метель, никто её не видел. А тут - свет и музыка в окошке, ёлка разукрашенная - чудно!
Запах мандаринов кружил голову, сусальные ангелочки на ёлке перемигивались и смеялись хрустальными голосками, потёртый материн платок, который девочка накинула на пальтишко, уходя сегодня из своей подвальной каморки, казалось, начал согревать не хуже овчиной шубы... Нютке не было ни холодно, ни больно. Она замерзала. И улыбнулась, краем глаза заметив кого-то необыкновенно прекрасного, серебристого... ангела? фею?... но оборачиваться посмотреть уже не было сил...
- Ну что, сестрёнка, вот они, наши с тобой святочные чудеса... - Немного виновато произнёс чёртик-ангел. - Надо же, с первого захода - и такое тяжёлое...
Лина огляделась: снег, какая-то тихая центральная улица, всё немного странное, но, кажется, мимо этих домов она недавно проезжала на маршрутке. И ни души кругом, только в окнах одного из домов свет поярче, чем в других, и музыка слышится - празднуют, наверное.
Рождественский Ангел перелетел к освещённому окну и поманил Лину, показывая на сугробы:
- Вот, посмотри...
Лина сама не заметила, как оказалась рядом. Там, где присел на подоконник Ангел, прямо на снегу свернулась калачиком крохотная, укутанная в какое-то тряпьё фигурка, уже едва различимая под нападавшим на неё снегом.
- Господи, тут же ребёнок! - Лина бросилась поднять малышку, но ничего не вышло: они с ангелом были здесь нематериальны, как привидения. - Что же делать? Надо позвать кого-то?! Она же умрёт тут!
Маленькая девочка, чуть разомкнув запорошенные снегом ресницы, посмотрела на Лину и еле слышно пробормотала в полузабытьи: "Фея... красивая...". Чёртик-котик (всё-таки на ангела он в этот раз был совсем не похож) дунул на свою левую лапку - и снег замер в воздухе, перестали мерцать окна домов, наступила тишина безвременья.
- Теперь слушай, Лина, внимательно. - Маленький Рождественский Ангел был необычайно серьёзен. - Четвёртый раз приходится мне это тебе рассказывать, но что поделать, не я эти правила придумал, что вам ничего помнить нельзя.
Только от тебя теперь зависит, случится чудо или нет. Мы сейчас в остановленном мгновении, декабрь, год 1915й, место ты и сама узнала. Никто не спасёт эту сиротку, никому она не нужна, так и замерзнёт она под окнами чужого дома - если только ты, Лина, не пожелаешь от всей души, чтобы случилось святочное чудо. Да, я знаю, ты сейчас как всегда будешь кричать, чего же мы ждём, давай спасать ребёнка скорее... Но - видишь вот этот шар?
Чёртик подул на свою правую лапку, как будто посылая воздушный поцелуй в сторону девушки, склонившейся над ребёнком, и перед ней заискрилась в воздухе золотая сфера размером со школьный глобус.
- Этот шар, - продолжал чёртик, - и есть твоё чудо. Это вся твоя искристая радость, все яркие страстные чувства, всё тёплое и настоящее, что может быть у тебя в следующем году. Две трети... нет, три четверти это шарика - цена чуда для этой малышки. Совсем чуть-чуть сияния останется для тебя... И будет этот твой год лишь немногим лучше, чем предыдущие - как будто всё, что с тобой происходит, хорошее и плохое, пылью присыпано, будто не своей жизнью ты живёшь. Выбирай, сестрёнка!
Лина слушала спутника в пол уха, безуспешно пытаясь согреть своими призрачными руками замерзающую девочку, но главное уловила, как и всегда. Решение принялось мгновенно, она даже сама себе удивилась:
- Я поняла. Мне не жалко. Пусть только она выживет! Пожалуйста!..
Золотой шар рассыпался искрами, большая часть их закружилась вихрем вокруг спящей Нютки и стала невидимой. Мир как будто моргнул, и снова повалил густой снег, заиграла тихая музыка, замерцали окна... Распахнулась на улицу дверь с чёрной лестницы праздничного особняка. Неуверенно озираясь, вышла наружу закутанная в тёплую шаль женщина. "Послышалось что ли? Никак плачет кто-то, котёнок или ребёнок..." - женщина прошла вдоль стены, проваливаясь большими не по размеру валенками (впопыхах надела не свои, а мужнины) в сугробы.
Что-то блеснуло в горке снега, наметённой за вечер под соседним окошком - это отразился электрический свет детского праздника в дешёвой железной брошке, которой всегда закалывала Нюткина мама свой старый платок. Брошку-ангелочка ей папа Нюты на той же ярмарке, кажется, в подарок купил. Женщина в валенках как могла быстро пробралась к затухающей искорке... "Ох ты, боженьки, да тут и правда дитё... Да кто ж такой изверг-то ребятёнка на улице в этакий мороз оставить..." - женщина схватила малышку в охапку, прижала к себе крепко-крепко и побежала с ней обратно в тепло. - "Ничего, милая, потерпи! Сейчас к старухе Микентьевне тебя отнесу, она всякое лечение знает, отогреем, лишь бы обморожения не было... Потерпи, детонька, всё будет хорошо!.."
Женщина с малышкой скрылись за дверью на чёрную лестницу. Невидимые, смотрели им вслед девушка в серебристом платье и маленький Рождественский Ангел. Перед Линой трепетал и искрился золотой шарик величиной с ёлочную игрушку, совсем теперь небольшой. Но ей не было жаль: что там говорил её чернильный чёртик? Скука и тоска и всё как будто пылью присыпано? Да Лина уже давно не чувствовала себя такой живой и счастливой, как сейчас. Подумать только, она - рождественское чудо!
Чёртик перелетел девушке на плечо, посмотрел на чердачное окошко особняка и немного нараспев, словно читая по бумажке, произнёс:
- Эта добрая женщина в валенках, Настасья, служит тут кухаркой, а муж её дворник и по хозяйству за всё у тех же господ. Неплохо живут, но вот детей им бог не дал. Сиротку - Нютка её зовут - они удочерят и вырастят, как родную. А через пару лет сбежит на свою родину хозяин дома - шведский архитектор вместе со всем семейством. И выделят Нюткиным приёмным родителям большую светлую комнату в этом особняке.
Пойдёт Нютка учиться, вырастет умницей и красавицей. Всегда будет в небо её тянуть: ещё в школе на парашютные курсы запишется, потом в лётно-спортивную школу поступит. Будет одной из первых женщин-лётчиц, где только не побывает, от Памира до Ледовитого океана... А в войну возьмёт на себя командование женской эскадрильей. 196 боевых вылетов! А сколько людей благодаря ей живы остались - и не сосчитать. Наградят Анну Орденом Боевого Красного Знамени... Вот так как-то всё закручивается...
Чёртик помолчал немного, потом почесал лапкой макушку под нимбом, что-то рассчитывая:
- Вот надо же, как вышло: первое чудо в этом году всё твое волшебство почти забрало... Обычно на два-три путешествия хватало. Ну да ты ведь не помнишь...
Но Лина, как ни странно, помнила. Из глубин памяти один за другим всплывали образы её святочных чудес за прошлый год, позапрошлый, позапозапрошлый - не так чтобы очень много, но и не мало.
... Девушка, которая ждала весточки от возлюбленного, раздирая себе душу самыми чёрными терзаниями, а он не догадывался написать.
...Нищий печальный сапожник, чей сын так хотел играть на скрипке, да где ж её взять - выросший сын-музыкант потом рассказывал в интервью о стареньком скупом соседе, сделавшем его семье самый лучший в жизни новогодний подарок.
...Одинокая старушка, под дверью которой вдруг оказался рыжий котёнок.
...Слёгшая с горя мать, чей единственный сын пропал без вести на войне - а он уже ехал домой, живой, в наградах, только надо было, чтоб письмо об этом пришло чуточку раньше, и она его дождалась...
Столько света и счастья прибавилось в мире благодаря ей, Лине! Лина посмотрела на свой золотой шар и упрямо встряхнула волосами:
- Чёртик, а полетели ещё кого-нибудь спасём? Тут вон осталось немного... Я ведь уже поняла, что все прошлые разы я своё годовое волшебство до капли тратила. Ну и ничего страшного, нормально потом жила, не хуже других.
- Ох, Лина-Лина, а ты вообще себя-то помнишь, какая ты была, пока к нам не попала? - грустно улыбнулся чёртик. - Ну тогда, когда ты еще в своём далёком южном городе жила. Ты же как солнце сияла! Всегда вокруг куча друзей, подружек, все грелись твоим теплом и загорались твоей радостью и жаждой жизни. Ты получала букеты роз от незнакомцев - и раздавала цветы на улице грустным людям. Неслась то в поход на байдарках, то на фестиваль у моря, то в глухую деревню с друзьями-реставраторами восстанавливать разрушенную церквушку. А как ты горько плакала от несчастной любви - и через пару месяцев снова влюблялась так, что звёзды меркли рядом с твоими глазами? Похожа ли ты была на себя-теперешнюю? Дом-работа-дом-работа, отношееения...
Тут чёртик скорчил непередаваемо ехидную гримаску, а девушка пожала плечами:
- А я думала, что я просто повзрослела...
Лина с трудом могла сейчас вообразить себя-прошлую, и поэтому особо жалостью к себе не прониклась. Но один вопрос всё же не давал покоя:
- А как я к вам вообще попала, на эти святочные чудеса? Я избранная что ли?
- Хмм... Ну как тебе объяснить... А, ладно, в этот раз всё по-честному расскажу. Нам тебя подарили. Весенняя ольховая ведьма нам тебя подарила. За что ей большое спасибо, конечно.
- Чтооо?? Какая ещё ведьма? Как меня можно подарить, я что вам - вещь? - Лина такого ответа никак не ожидала.
- Ольховая ведьма, говорю же. Ну давай расскажу, время ещё есть, только чур не ругайся!
Чёртик-котик подул на свою правую лапку, и перед ними возникла картина голого весеннего леса...
- Видела когда-нибудь весной у оврагов и речек всяких, когда ещё снег до конца в лесу не стаял, и ни листьев, ни цветов нигде нет - такое светлое зелёное сияние на деревьях, на морок похожее? Это ольха цветёт. В твоём родном южном городе совсем рано, здесь ближе к концу апреля. Если в поезде поедешь в это время, приглядись.
А когда ольха зацветает, просыпаются в её морочном зелёном цветении духи ранней весны. Летают лёгкими ветерками, льдинки крушат, ручейками журчат, почки деревьев согревают. И если вдохнёт нечаянно этот ветерок какая-нибудь женщина, то родится у неё через год девочка-ольховая ведьма. Нечасто такое бывает, мало кто ранней весной по оврагам-то ходит. Ну, в окошко поезда может глупый весенний дух залететь, правда, но тоже редко. Растут эти девочки так же, как все, немножко только отличаются. Воду вот очень любят... Сами даже не знают, что ведьмы, живут как живётся.
Но есть у ольховых ведьм одна особенность. Они же духи в своей сути - поэтому видят и слышат мир по-настоящему, хотя не всегда сами это в себе понять могут. И мир их в ответ любит, оберегает, обнимает нежно -ветерками, реками, городами, небесами... И если чего-то захочется сильно ольховой ведьме, то так оно само собой и устраивается. Надо сказать, они особо-то и не желают ничего, такой у них характер. Но если есть у ведьмы желание заветное, то всё вокруг как половодьем сносится, чтобы оно исполнилось.
Вот под это желание, ты, сестрёнка, и попала, да. Где-то, видно, показалось ольховой ведьме, что ты на её пути стоишь, и она тебя к нам отправила, чтоб не мешалась. Не факт даже, что сама это заметила.
- Вот это поворот! То есть какая-то там ведьма то ли парня захотела, с которым у меня не сложилось, то ли, например, модельный контракт в Китай, от которого я отказалась, чтоб сюда уехать, то ли ещё что - и вот я тут? И вам, ангелам, всё это нормальненько? - Лина не столько была возмущена интригами незнакомой ведьмы (по-женски Лина даже могла её понять, тем более если у той всё вышло не нарочно), сколько неразборчивостью этих якобы сил добра и света. Подарочки они принимают, охтыж..!
- Я вообще в этом не очень разбираюсь, - заюлил чёртик, - это к высшей инстанции... Но говорят, что только ольховые ведьмы Музыку Сфер могут слышать и ей подыгрывают, просто иначе не умеют. Духи природы, все дела. Поэтому желание ольховой ведьмы - закон, никто его не отменять не будет. Считается, что всё, что они вытворяют - к лучшему, что это и есть мировая гармония, а ничего её нарушающего они пожелать или сделать не способны.
- Эээ... То есть мне как бы на роду было написано святочные чудеса творить? А ваша ольховая ведьма просто это осуществила?
- Ну как-то так. В тебе, Лина, света волшебного больше, чем во многих и многих людях. Если б тебя к нашему ведомству не причислили, ты бы, наверное, по воскресеньям суп бездомным раздавала, или там на собачий приют деньги собирала. Один на один бы и вышло. Но чудеса ведь сами по себе тоже не происходят (если ты не ольховая ведьма, конечно, но у них вся жизнь, как у нас - Рождество) - закон сохранения энергии не обойти. Где-то убыло - где-то прибыло, увы.
Поэтому... вернёмся, может, уже домой?.. Оставь себе хоть немного счастья на следующий год, а, сестрёнка?
Лина понимала, что её Рождественский Ангел прав и надо бы его послушаться. Но её как будто подхватил и нёс мощный поток приключений и волшебства, останавливаться не хотелось совершенно. Отказаться сейчас от возможности совершить ещё одно хоть самое маленькое святочное чудо было всё равно, что получить в подарок роскошный шоколадный торт и сказать, что ты на диете.
- Да ладно, ну давай хотя бы посмотрим, что там будет, а на месте решу! Поехали!..
- 2040 год, госпиталь МЧС, - отрапортовал чёртик по прибытии на новую локацию.
В этот раз они оказались в современного вида больничной палате. На какой-то сложноустроенной кровати, обвешанный датчиками, спал старик, богатырского, вероятно, роста, но худощавый и бледный. За окном палаты было видно, как летающие беспилотные механизмы разбирают остатки уродливого небоскрёба на берегу залива. Но слышно ничего не было, видимо, хорошая тут звукоизоляция.
- Здесь всё попроще, - продолжал чёртик, - классическое святочное чудо. Старик этот - известнейший учёный. По твоей кстати, Лина, части... Нет, не маркетолог (тьфу!), а археолог. В десятке самых крутых археологов мира! Да и жизнь у него была - чисто Индиана Джонс и Джеймс Бонд в одном лице. Раскопки, войны, разведка, книги, премии...
Ну и понятно, что при такой жизни с семьёй у него не сложилось. От жены ушёл, дети без него выросли, разъехались кто куда. Единственный внук в Австралии сейчас, ничего про деда толком не знает. А дед-то не протянет долго уже... Его вертолётом МЧС в госпиталь прямо из экспедиции доставили, сердце отказало. Прооперировали, конечно, но возраст... Понимает всё старик и жалеет, что не успеет перед смертью внука своего хоть разочек увидеть. А тому всё равно, он и не думает прилетать.
Так что смотри, подруга, бросишь в нашего пациента свой волшебный мячик - и прилетит к дедушке юный Эдвард (может, статью в интернете прочтёт и осознает, может, мать съездить попрощаться посоветует). Нет - так нет. Умрёт через пару недель в одиночестве.
Чернильный чёртик огляделся, подлетел к Лине поближе и нервно зашептал ей на ухо:
- Ну подумай, ведь и тебе самой этот кусочек счастья не лишний? Выдержишь ли ты ещё один беспросветно муторный год, без малейшего проблеска? Без горячей любви к людям, без одержимости делом, без привязанности к дому, без интереса к неизведанному? У него, у этого старика, всё это было, Лина. А у тебя - нет.
Но чем сильнее пытался Рождественский Ангел её разубедить, тем острее чувствовала Лина свою правоту - разве может она не поделиться своим светом с тем, у кого никогда уже не будет других шансов на чудо?
Лина подошла к изголовью кровати и провела рукой над головой больного. Золотистый трепетный шарик отделился от ладони, рассыпался искрами... Искорки окутали спящего старика и разбежались золотыми дорожками куда-то дальше (в Австралию?), а потом исчезли.
- Эх, никогда такого не было, и вот опять! - вздохнул удрученно чёртик. - Опять всё до капли истратила...
Изможденный болезнью старик вдруг открыл глаза и посмотрел прямо на девушку живым острым взглядом:
- Лина... Это, наверное, Ангелина? Вы мой прекрасный ангел-хранитель?
- Я всего лишь сегодняшнее рождественское чудо, - улыбнулась девушка. - Спите! Это всё только сон...
Старик саркастично хмыкнул:
- Ну уж, мне операцию не на мозге делали. Сон от яви я могу отличить. И не такое в жизни видел. Хотя, конечно, серебряных ангелов с питомцами-демонятами мне не пока не доводилось встречать...
- Да не демон я, а Рождественский Ангел! - пробурчал чёртик. - Отсталые вы все, стереотипные консерваторы!
Лина растерянно обернулась к "питомцу":
- Разве так можно, чтобы нас видели и запоминали?
- Так бывает, когда человек сам на грани между мирами...Недели две, я же говорил. Простите! - чёртик виновато посмотрел на старика, - Ну вы и сами ведь это знаете...
- Спасибо, демонёнок. В моём случае лучше знать о сроках как можно точнее, чтобы завершить всё, так сказать, незавершённое. А впрочем...
Старик нажал какую-то кнопочку и приподнял изголовье кровати. Внимательно посмотрел на гостей, как будто окончательно убеждая себя, что не разговаривает с галлюцинацией.
- Лина-Ангелина, скажите, а я правильно понял, что это вы мне подарили возможность встречи с внуком? Ценой вашего собственного как бы овеществлённого в золотистые искры счастья?
- Так работают рождественские чудеса, что поделать, - ответила девушка нарочито беззаботно, - закон сохранения магической энергии. Это такая традиция, не переживайте! На ваш случай совсем немножко волшебства и надо-то было.
Но старик сурово нахмурился.
- Милая девушка, вы, может быть, и ангел, но ведь ваш демонёнок прав - не самая плохая у меня жизнь была, чтобы выпрашивать напоследок такие подарки. За чужой счёт особенно. Хотелось бы, конечно, мальчика повидать, познакомиться... Но кто мне враг, что я раньше этого не сделал? Значит, сам виноват, не заслужил. Мои дети - это мои книги, мои открытия, мои ученики... Это то, что после меня в мире останется. А семья - что семья, как они и жили без меня хорошо, так и дальше проживут.
Не могу я, Лина-Ангелина, ваш чудесный дар принять. Вам он нужнее...
Старик по-доброму подмигнул девушке и чёртику и обессилено откинулся на подушки, долгая речь его утомила.
В полумрак больничной палаты между тем начали стекаться не пойми откуда ручейки искрящегося золотого света. Они закручивались, танцевали вокруг не успевшей ничего ответить Лины, ткали вокруг неё волшебный сияющий кокон, сначала тоненький, а потом всё ярче и ярче, больше, и больше...
Мир в очередной раз моргнул - и чёртик с Линой оказались в знакомой чёрно-белой комнате, рядом с бумажным торшером, обвитым новогодней мишурой.
Рождественский Ангел вознёсся к потолку и закружился по всей комнате, как безумная чернильная бабочка, восторженно вопя:
- Вот так дела, сестрёнка! Всё получилось! Ты теперь абсолютная Рождественская Фея! Посмотри, сколько в тебе света - на целый город хватит и самой с избытком счастья останется! Не сегодня уже, нет, рассвет скоро, но уж на следующий год полетаем, почудесим, оторвёмся по полной!
- Нууу...да, обязательно!
Лина прислушалась к своим ощущениям. Честно говоря, это было офигенно - хотелось смеяться, петь, взлететь, как ангел-чёртик, и обнять весь прекрасный мир (даже ту ольховую ведьму, чтоб её, но раз уж и правда сложилось к лучшему...).
Вот оно что значит - всё было как пылью присыпано, как она могла раньше в этом тусклом мареве жить? Девушке стало немного жалко старика, которому так и не досталось рождественского чуда. Но вместе с тем возникло чувство правильности происходящего, оно как будто звенело в душе серебряными колокольчиками. Как там говорил чёртик - Музыка Сфер?
Рождественский Ангел наконец успокоился и приземлился на спинку дивана.
- Ладно, Лина, давай на сегодня прощаться... А кстати, если о старике нашем переживаешь, который с тобой светом поделился, то - какой сейчас год наступает? - ещё успеешь ему намекнуть, чтоб дочке позвонил в Австралию. Внучок там лет через пять только родится, сразу и подружатся. Как раз археологическую экспедицию сейчас в какие-то грузинские пещеры набирают под его руководством, поищи в интернете анкету. Дерзай, присоединяйся! Может, черепушку прикольную найдёшь и её твоим именем назовут - homo angelicus, например... Хотя нет, это в мою честь скорее...
Чёртика явно несло на радостях, но идея с экспедицией показалась Лине не такой уж плохой, вот только...