Когда люди хотят сказать, что чья-то пара близка к разводу как никогда, они употребляют выражение "брак разваливается".
Лично я это словосочетание никогда не любил, поскольку оно означает, что всё же эта семья воздвигла свои взаимоотношения на фундаменте, и лишь сейчас начинает выясняться, что фундамент довольно хлипкий. И что построен он не на прочном бетоне любви, а на устойчивом дереве доверия. А дерево имеет свойство ломаться под тяжестью времени.
К нам с Джулией фраза "брак разваливается" как нельзя подходила более точно. И наша опора для семейной жизни оказалась не более чем тонкой бумагой из лжи, обмана и лицемерия. Нельзя сказать, что в наших отношениях не было положительных сторон. Они были, но являлись крупицами сахара в огромном мешке соли.
Как принято говорить в народе, женился я по залёту. Мне не было и двадцати трёх, когда я узнал о её беременности. На тот момент я решил, что жизнь для меня окончена. Я не был готов стать отцом. Что уж там, я себя не сумел как следует воспитать, а тут необходимо заниматься ещё кем-то другим.
Мой эгоизм всё время подавал мне знак, что нужно сбегать как можно скорее. Менять внешние данные, место жительства, круг общения - неважно, главное - чтобы меня никто не обнаружил. И я до сих пор задаюсь вопросом, почему не дал ему принять это решение.
Точно так же я не могу сказать, что именно заставило меня вникнуть в стандартные клише и встать на одно колено с кольцом в руке. Было это чувство долга, стыда или страха? Не знаю, возможно всё вместе. Но что случилось, то случилось. Непримечательная пустышка на одну ночь Джулия Фол стала моей женой.
Сначала я утешал себя мыслью, что всё образуется. Что она не так уж и плоха, внешность у неё довольно яркая, вроде как даже мозги какие-то есть. К тому же скоро у нас будет ребёнок, и тогда точно всё изменится.
Но время шло, и всё только ухудшалось. Стало понятно, что внешность у неё неплохая только за счёт косметики, а уж о мозгах лучше вообще не говорить. Тем не менее, я всё же надеялся на сына - мы уже точно знали, что будет мальчик.
Если бы я знал, что начнётся с рождением Микки, точно бы ушёл раньше. С его появлением на свет мы стали играть роль приличной семьи, которая была в тягость и мне и ей. При сыне и на людях мы были образцово-показательной ячейкой общества, словно сошедшей с рекламного плаката какой-нибудь клиники психологической поддержки. Им помогло наше лечение, а вам?
Дома же, как только мы с Джулией оставались наедине, начинался разбор полётов. Ей не нравится моя работа, ей не нравится моё отношение к ней, ей не нравится, что у меня есть секреты. Она всё время норовила залезть в мой шкаф и достать оттуда то, к чему я ей категорически запретил прикасаться. Это вызывало у неё такой шквал агрессии, с которым не справился бы даже самый опытный психолог, учащий подавлять эмоции.
Также регулярно выяснялось, какой я плохой муж и ещё более ужасный отец. Не могу сказать, что я был примерным семьянином, но сыну я точно уделял достаточно внимания, а с женой старался обходиться настолько почтительно, насколько это позволяло моё самоуважение.
Я думал, что проживу так год, пока Микки немного подрастёт, а затем подам на развод. Потом был уверен, что дождусь, когда он пойдёт в школу и только тогда сделаю это. Затем пришёл к выводу, что ему необходима поддержка отца, пока он закончит начальные классы. И так, незаметно для меня самого, прошло больше пятнадцати лет.
Скрывать наши истинные отношения с Джулией становилось всё сложнее. Я начал чаще задерживаться на работе и больше проводить времени с друзьями. Она, в свою очередь, начала настраивать сына против меня. Но это было бессмысленно, поскольку он, несмотря на свой юный возраст, уже довольно неплохо научился разбираться в людях. Поэтому, когда его что-то беспокоило, он всегда шёл ко мне, понимая, что мать его ничему не научит.
И однажды случилось то, чего я так долго боялся. Я регулярно прокручивал эту ситуацию в голове, и, тем не менее, когда она случилась, я совершенно не был готов. Когда Джулии не было дома, Микки подошёл ко мне и сказал: "Папа, расскажи мне честно, как ты на самом деле относишься к маме".
Я всегда говорил ему правду, всегда, без исключений. Но он любил мать, чем сильно отличался от меня. И ранить его чувства, а уж тем более обидеть, я не хотел. И решил, что он должен знать всё. Достав из шкафа коробку, в которую я каждый день заглядывал перед сном уже много лет, я поставил её на стол перед сыном и присел, намереваясь рассказать ему то, чего никто никогда не знал.
Впервые за долгое время я почувствовал, что делаю всё так, как нужно. Как иногда не хватает этого чувства. Я не знал, чем закончится этот разговор. Но я точно знал одно. После того, как я расскажу всё Микки, я потребую у Джулии развода и уйду, как следовало сделать уже давным-давно. Теперь я был готов.
- Папа, что это за коробка? И как это касается тебя с мамой? - поинтересовался сын.
- Я решил, что ты должен знать правду. Ты уже достаточно большой мальчик, чтобы понять то, что я сейчас скажу. Я никогда не любил твою маму. Я пытался, несколько раз мне даже казалось, что между нами есть чувства, но нет, их никогда не было, - слова давались мне с трудом.
- Тогда зачем вы мучили друг друга все эти годы? Ради чего?
- Ты хотел сказать "ради кого". Ради тебя. Всё, что я делал, всё, без исключения, было только ради тебя. Я не был счастлив с твоей матерью, но я был счастлив с тобой. Не знаю, был я хорошим отцом, или плохим...
- Ты и сейчас отличный отец.
- ...Судить тебе. Но мужем я был никудышным. И могу это признать, поскольку сейчас, переосмыслив всю свою жизнь, я пришёл к одному простому выводу. Я никогда не сумел бы стать хорошим мужем. Меня никогда не отпустит та вещь, которая хранится в этой самой коробке.
С этими словами я откинул крышку и извлёк оттуда уже очень старый, но очень дорогой для меня предмет. Уже изрядно истрепавшийся, цветок ещё казалось хранил запах глицерина, которым я его покрыл семнадцать лет назад. Слегка опустившаяся головка тюльпана и его свернувшиеся листочки свидетельствовали о том, что следовало законсервировать столь дорогое для меня растение гораздо раньше, но в силу обстоятельств я этого тогда не смог сделать.
В ответ на немой вопрос в глазах моего сына я начал ему рассказывать историю, которую никому не открывал до сегодняшнего дня. В этот раз я не подбирал слова, они сами собой изливались из меня беспрерывным потоком, создавая единую картину. Картину моей боли.
Я как раз начал обучение на третьем курсе своей альма-матер, в Колледже Архитектуры и Строительства имени Дж. Фрейлина. Кто был такой этот Дж. Фрейлин никто не знал, возможно, даже сам Фрейлин, но, видимо, он всё же сделал что-то хорошее, раз его имя украшало фасад здания, ставшего обителью для множества студентов-лентяев.
Инженером я мечтал стать давно, и, честно говоря, сам не знаю причину этого. Мать меня видела в области юриспруденции, отец мечтал, чтобы я пошёл по его стопам и выучился на стоматолога. Поэтому не отбрасываю вариант, что я это сделал, чтобы не обидеть никого из них. Я пообещал, что учту их пожелания и вскоре объявил, что отныне я инженер. Родители, однако, назвали меня совершенно иным словом, которое я в силу воспитанности озвучивать не хочу.
Учёба была для меня скорее развлечением, чем каким-то серьёзным занятием. Поскольку я всегда всё сдавал вовремя, мне не составляло труда уделить время своим друзьям или знакомству с какой-нибудь очередной девушкой.
Однако с последним дело обстояло гораздо труднее. И не из-за меня, нет, ослепительной красотой и выдающейся скромностью я отличался с детства. Знакомиться просто было не с кем. Большинство женщин пугало уже одно название моего факультета, а когда они вдобавок узнавали, какие предметы там преподают - они бежали оттуда так, что мог бы позавидовать любой бывалый олимпиец.
Не могу сказать, что на моём потоке не было ни одной девушки. Конечно же, они были, но они выделялись умом, а вот красотой... Нет, некрасивых женщин не бывает. Бывают женщины своеобразные. Так вот, те женщины были настолько своеобразные, что любой мужчина, который проводил с ними время, мог по праву считаться мучеником.
Поэтому приходилось жить по принципу трёх "К". Караоке, клубы, кафе. Потратишь чуточку сил, времени и денег - и у тебя появилась новая подруга, мои поздравления. Не сказать, что мне это доставляло большое удовольствие, но я уже привык к определённому ритму жизни, и никак не мог выйти из него. Не знаю, сколько бы ещё всё это продолжалось, если бы не появилась Она.
Ты знаком с этим моментом по фильмам. Герой уже стремится домой, когда неожиданно на пороге сталкивается с Ней. Она роняет учебники, они одновременно наклоняются, чтобы поднять их. Когда Она поправляет очки, герои вдруг встречаются взглядами. Время замедляется, звучит лирическая музыка, и вот-вот поступит предложение касательно свидания. Может быть, выпьем как-нибудь чашечку кофе вместе?
Лично я, когда видел подобное в кино, только слегка ухмылялся и думал, что всё же не на те мелодрамы уходят деньги налогоплательщиков. Однако такое же случилось со мной, и привычные мысли уже не посетили мою голову. Я лишь ждал, когда включится музыка.
Я случайно толкнул её плечом, когда торопился вниз по ступеням колледжа по поручению декана. Не помню, кажется, он мне сказал отнести какую-то важную бумагу какому-то важному человеку. Бюрократия, что с неё взять.
Она выронила свою записную книжку, и несмотря на спешку, я извинился и остановился, чтобы поднять её. Я оставался вежливым человеком, хотя сейчас скорее всего пробежал бы мимо. С возрастом люди становятся более эгоистичными и зацикленными на себе, даже если стараются не подавать виду. И всё же тогда я не был таким.
Когда эта девушка коснулась моей руки, чтобы забрать книжку, я впервые взглянул на неё. Восхитительные, слегка курчавые русые волосы спадали по плечам и спине непослушными локонами. Небольшие очки в аккуратной оправе подчёркивали её выразительные глаза цвета океана. Когда она слегка сморщила свой милый маленький носик, благодаря меня при этом, я понял, что это настоящее восьмое чудо света, небесное создание, которое явилось в этот мир только для того, чтобы стать моей.
Ещё раз сказав "Спасибо", она быстро убежала, оставив меня в растерянности. Я так и не смог произнести ни слова. Но через мгновение сознание вернулось ко мне и я поспешил за ней, хотя бы для того, чтобы познакомиться, не говоря уже о приглашении куда-либо. Представляешь, каково было моё удивление, когда я догнал её в нашей аудитории, где декан как раз заканчивал фразу: "Поприветствуем нашу новую студентку Бетти Крамер". Бетти. Сколько в одном имени может быть заключено воспоминаний.
Забыв про поручение, данное мне, я незаметно прошёл в глубь зала и занял своё привычное место в заднем ряду у стены. Я давно размышлял, что занял идеальную позицию для того, чтобы наблюдать и оценивать ситуацию. Особенно мне это пригодилось в тот момент. Словно камера на автомагистрали, я фиксировал всё, что происходило в ту секунду, когда Бетти продвигалась между рядами в поисках свободного места.
На неё уставились все. Ричард Торментор, привыкший получать от жизни всё, степенно и размеренно откинулся на стул, состроил фирменную улыбку и отодвинул свою сумку в сторону, чтобы новенькая присела рядом с ним. Однако она прошла мимо и села одна буквально через ряд от меня. Во всей аудитории раздался удивлённый возглас, и начались типичные перешёптывания.
Ричард не являлся стандартным крутым парнем-злодеем из американских фильмов о становлении неудачника. Ну, таким, в солнцезащитных очках, на дорогой машине, и который будет в конце опозорен главным героем. Нет, Торментор был вполне себе неплохим и человечным студентом, с ним было о чём поговорить, и мы поддерживали довольно дружеские взаимоотношения. Единственным его совпадением с образом того парня была страстная любовь к мотоциклам. Однако он совершенно не умел проигрывать. Это касалось всего: начиная от соревнований по баскетболу и заканчивая его внутренним стремлением быть с той или иной девушкой. И уж если он не достигал того, к чему стремился, в нём пробуждалось довольно детское, но вместе с тем жестокое чувство мести, желание насолить обидчику. Или в данном случае обидчице.
Хотя казалось, что лидера в нашей группе не было, на самом деле он был. Стадо никогда не может существовать без пастуха, а пастух не может работать без помощника. Ричард был пастухом, а я - его помощником. В принципе, до этого наши с ним мысли сходились, и поэтому все были за нас. Но в случае с Бетти наши мнения кардинально разошлись.
Когда прозвенел звонок с пары, я подошёл к столу Бетти и поздоровался, назвав своё имя, но услышал лишь тишину. Мне показалось, что она меня не услышала, и я сделал это ещё раз. В ответ она лишь краем глаза взглянула на меня, собрала вещи и пошла к выходу из аудитории. Буквально через несколько секунд ко мне подошёл Ричард, к тому времени мы остались одни в помещении:
- Ты это вообще видел? - его голос выражал явную степень недовольства.
- Да. Странная она какая-то, - странная, не странная, но очень красивая, - действительно, не могу понять, что с ней...
- Ничего с ней такого. Как по мне, это просто элементарное неуважение к нам, а к тебе особенно, - каждый раз, когда Торментор не хотел признавать, что нечто задело лично его, он пытался переместить обиду на другого человека.
- Может, ты и прав. Но, дай ей время. Пусть привыкнет к новому месту, к нам. Вдруг она так своё стеснение выражает, откуда ты знаешь? Не бери в голову такие мелочи. Самолюбие не должно постоянно брать в тебе верх над разумом, - я сам не совсем понимал, что говорил, поскольку думал в тот момент, почему же Бетти мне не ответила. Была ли проблема во мне?
- Не знаю, мой друг, не знаю. Мелочи мелочами, но обернуться это всё может ой как нехорошо, - конечно же, Ричард говорил о возможных негативных последствиях для самого себя, но вместе с тем он не догадывался, что его слова окажутся пророческими.
Следующие несколько дней проходили как обычно. Мы все учились, общались мало, я вернулся к привычному образу жизни, когда в один день, заполняя расписание лекций, увидел на листке тень и, подняв голову, увидел над собой прекрасную Бетти.
- Прости, я тебя не отвлекаю? - её голос звучал для меня словно песня.
- Нет, конечно нет, я ничем не занят, - я проговорил это всё слишком нервозно из-за волнения, но уже через мгновение справился с собой, - как поживаешь?
- Прекрасно всё, спасибо тебе. Я бы хотела извиниться перед тобой. Последние дни я не спала, всё думала о том, что не ответила тебе, а ещё я помню, как ты помог мне в коридоре, в общем..., - с каждым словом она всё ускорялась и в конце неожиданно замолчала и убежала.
С криком "Бетти, стой!", я сорвался со своего места и поспешил за девушкой, но догнать её не успел. Она растворилась в беспрерывном потоке студентов, оставив меня одного, растерянного и в недоумении. Для меня причина произошедшего была покрыта туманом, и дать мне ответы могла только та девушка, которая проникла глубоко в моё сердце. Девушка, которая только что сбежала по неизвестной мне причине.
В этот раз я был твёрдо намерен с ней поговорить. С помощью нехитрых манипуляций (всё же я был в хороших отношениях с администрацией колледжа) я добыл её адрес и вознамерился навестить её в тот же вечер. Сейчас я понимаю, что это выглядит довольно странно и нагло, но тогда это мне казалось верхом проявления истинной любви.
А это была именно любовь, это точно, любовь и ничего другого. Чувство, которое способно разрушать и создавать, рождаться и умирать. Чувство, ради которого просыпаешься по утрам. И ради которого готов убить.
Она жила в частном доме на окраине города, поэтому я поспешил туда сразу же, чтобы не явиться к ней слишком поздно. Увидев гостя ближе к полуночи, ты ему явно не обрадуешься. Через час тряски в автобусе я уже был на месте. И дом, который мне довелось увидеть, шокировал меня до глубины души.
Это было ветхое, полуразрушенное здание с небольшим намёком на то, что когда-то это архитектурное убожество было пригодно для жилья. Входные ворота отсутствовали, поэтому в дом не давала пройти только хлипкая деревянная дверь конца 60-х годов. Да и то, чтобы добраться до неё, необходимо было пройти огромное бетонное крыльцо, покрытое плесенью, которая словно обволакивала всё здание. Там, где не было плесени, дом "украшала" треснувшая штукатурка, отваливающаяся большими кусками. Словом, это никак нельзя было назвать жилищем молодой и симпатичной девушки-студентки.
Сверившись с адресом и убедившись, что я обнаружил нужный дом, я поборол в себе мысль развернуться и сбежать подальше. Я не думал плохо о Бетти, а лишь боялся, что мне дали неверный адрес и сейчас я стану хорошим ужином для семейства каннибалов. Видимо, не стоило мне по вечерам смотреть фильмы ужасов.
Но решив для себя, что Бетти сюда переехала временно, может быть, из-за ремонта или ещё по какой-нибудь причине, я сделал шаг вперёд, как вдруг услышал звук открывающейся двери её дома. Не найдя ничего лучше, я скрылся в тени ближайшего куста.
Это была она. Быстрыми шагами Бетти Крамер спустилась и направилась к мусорным контейнерам напротив с пакетом в руках. С улыбкой я собрался подойти к ней, но резко передумал. Что-то в ней было не то. И я даже сразу не мог сказать что.
Только тут я начал вспоминать все мелочи, связанные с ней. Как это часто бывает, влюбившись, мужчина не замечает ничего, кроме своей любви. Он наблюдает, как она пишет что-то и надеется, что в этот момент она думает о нём. В то же время он совсем не замечает, что на ней надето, есть ли у неё серёжки, и в какой цвет она предпочитает красить ногти.
Бетти все эти дни учёбы драгоценностей не носила, ногти не красила, дорогих вещей я на ней тоже не наблюдал. Несмотря на то, что осенью было довольно тепло, она ходила в мешковатом свитере, который был на несколько размеров больше, и закрывал всё её тело. Это всем бросалось в глаза, я слышал перешептывания однокурсников, слышал, но не слушал. Я был полностью поглощён ею. Слишком поглощён, чтобы заметить то, что я увидел, когда она вышла в короткой майке и шортах на улицу...
Всё её тело было покрыто синяками и царапинами. И тут и там виднелись свежие кровоподтёки, от которых становилось жутко. Я просто не мог себе представить, кто способен на такое, у кого хватило сил обезобразить эту прекрасную девушку. И когда я заметил, что она подносит руку к лицу и ею вытирает слёзы, которые катились по щекам, я понял, что сделаю всё, чтобы защитить её.
Быстрым шагом я вышел из тени и направился к Бетти. Сперва она отпрянула, испугавшись, но как только увидела, что это я, словно бы выдохнула с облегчением.
- Это ты? Что ты здесь делаешь, уже поздно и..., - она явно хотела сказать другое, но её что-то сдерживало.
- Я хотел поговорить с тобой. Бетти, я видел твою спину, кто это с тобой сделал? Не молчи, только скажи, я сделаю всё, чтобы найти этого человека и наказать его, - я не успел закончить, поскольку необходимость в продолжении фразы отпала.
Не договорив, я услышал громкий крик из дома. Это был голос, но не человеческий, а животного, которое уже никогда не станет полноценным членом общества. Пропитый, прокуренный, грубый старческий голос вопил: "Бетти, где ты? Где ты, маленькая дрянь?!".
Взглянув на Бетти, я всё понял. Одни её глаза сказали больше, чем она сумела бы произнести. А её губы сложились в практически беззвучное: "Забери меня отсюда".
Когда спустя час мы сидели у меня в квартире, девушка, которая взбудоражила мой ум, уже практически успокоилась и пыталась пить чай, держа двумя руками кружку так крепко, будто она боялась, что я её отберу. Она всё ещё была в моём пальто, в которое я её закутал, чтобы она не привлекала особого внимания в общественном транспорте.
До тех пор, пока мы не добрались до моего дома, она всё время молчала. И лишь когда я спросил её, будет она чай или кофе, она принялась извиняться, благодарить меня и плакать одновременно. Не найдя ничего лучше, я обнял её. И хотя её руки практически безвольно повисли, в тот момент я был самым счастливым человеком в мире. Я понял, что никогда не захочу её отпускать.
Как часто мы бываем жестокими в тяжёлых ситуациях. Тебе сообщают, что погиб человек, которого ты довольно неплохо знал, угорел во время пожара, дымом задохнулся. И сразу же хочется узнать подробности случившегося. Конечно, после этого приходит понимание утраты, и ты очень расстраиваешься и чувствуешь себя опустошённым. Но всё же. Где этот пожар случился? Погиб ли кто-нибудь ещё? Когда ты узнаёшь это всё, то расслабляешься, и тогда грусть окончательно тебя поглощает, но до того момента полностью расслабиться и отдаться горю ты не можешь. Именно это и принято считать жестокостью, хотя об этом стараются особо не говорить. В тот момент я чувствовал себя именно так.
Мне действительно хотелось знать, что с ней произошло. Я считал, что могу что-то сделать. Именно поэтому, когда я почувствовал, что она готова, я спросил:
- Бетти, кто это был? Кто тот человек, что звал тебя?
- Это мой отец. Я тебя прошу, давай не будем о нём. Мне уже гораздо лучше, просто ты застал меня в неподходящий момент, я сейчас оденусь и поеду к нему.
- Я тебя никуда не пущу, пока ты не расскажешь, почему он так с тобой обращается. Он с тобой это сделал? Он избивает тебя?
На какое-то мгновение Бетти Крамер замерла и уставилась невидящим взглядом в стол. Затем она начала водить пальцем по краю чашки и принялась говорить, не глядя на меня:
- Он... хороший. Правда хороший человек. Не бери в голову.
- Ты мне нравишься, если ты ещё этого не поняла! Я не могу не думать об этом.
Может, это прозвучало резковато, но она подняла голову и посмотрела мне в глаза.
- Я не могу тебе полностью доверять, прости. Все люди, которые мне попадаются, пытаются причинить мне боль, - она это говорила искренне, и это было страшно.
- Бетти, я никогда не сделаю тебе больно. Я просто хочу помочь тебе. Поверь, если бы я хотел тебя как-то обидеть, я бы это уже сделал, - глуповатый юмор был неуместен в этой ситуации, но она слегка улыбнулась.
- Я это понимаю, прости меня... Мой отец, он добрый человек, по крайней мере был когда-то. Я помню, как в детстве они с мамой каждую ночь перед сном целовали меня и читали одну и ту же сказку о монстре, которая мне так нравилась, - по затуманенным глазам было заметно, как Бетти предаётся ностальгии.
- Расскажешь мне её? - почему-то мне захотелось услышать эту сказку, казалось, что это как-то поможет расслабиться девушке, сидящей передо мной.
- Я уже дословно и не вспомню, но постараюсь примерно передать смысл. Маленький мальчик жил себе и не тужил в миленьком доме на окраине города. У него всё было хорошо, до тех пор, пока он не заметил, что под кроватью у него завёлся монстр. Он пугал мальчика, но не причинял ему вреда. Мальчик пытался жить так, понимал, что родители ему не поверят. Каждый день он засыпал и просыпался в страхе, что с ним что-то произойдёт. Однажды он не выдержал и пошёл к отцу с просьбой сделать что-нибудь. Его папа был профессиональным охотником и поэтому с радостью согласился. Дождавшись ночи, он выловил монстра из под кровати. Чудовище взмолилось не трогать его, а просто дать пожить в доме, а не на холодной улице. Несмотря на это, охотник жестоко убил монстра, смакуя каждый момент и делая это с улыбкой на лице. Именно тогда мальчик и понял, что настоящий монстр - это его отец, и зло есть в каждом из нас. Просто очень часто оно прячется и показывается только в тяжёлые моменты.
С минуту я сидел и переваривал услышанное. После этого я сумел спросить только одно:
- Тебе и правда так нравилась эта сказка? Как я понял, в твоей жизни и так было мало светлых моментов, а тут ещё такое...
- Мне больше нравилась не сама история, а её посыл. Я понимала, что если есть зло, то есть и добро. В моей версии, которую я сама додумывала в голове, монстр начинал жить вместе с мальчиком и его родителями. И всё оканчивалось на положительной ноте. Я верю, добро есть в каждом из нас. Тем более, на тот момент у меня всё и правда было здорово. Но со смертью мамы всё изменилось.
- Что с ней произошло?
- Инсульт. Умерла практически сразу же, без боли. Но вот папа эту боль переживает до сих пор. Сначала он пытался продолжать быть любящим родителем, но всё бессмысленно. Алкоголь и табак сделали своё дело. Врачи сказали, что он болен нейрофарасикорсом головного мозга. Его двигательные функции и речь иногда могут нарушаться, но основная проблема этой болезни - практически неконтролируемая агрессия. Таблетки могут сгладить какие-то моменты, но по сути они бездейственны. Говорят, эта ненависть не проявляется из ниоткуда - она копилась в человеке долгое время. Либо была в нём изначально. Отец избивает меня за малейшие провинности. Он оскорбляет меня, но вместе с тем иногда ему бывает стыдно за содеянное. Очень редко. Может быть, он даже любит меня ещё... Не знаю, правда не знаю. Большую часть денег он спускает на выпивку, оставшуюся часть финансов я трачу на его лечение и питание. Мне приходится сменять колледж за колледжом, поскольку в каждом я терплю насмешки из-за своего внешнего вида и неспособности влиться в коллектив. Но я не умею быть в обществе другом, кроме как для своего отца. Я не могу доверять людям. Иногда мне кажется, что я просто боюсь их.
После этих слов она снова начала плакать, поэтому я обошёл Бетти сзади и обнял её.
- Со мной ты никогда не будешь бояться. Бетти, ты мне понравилась сразу, как только я тебя впервые увидел. Прошу, останься сегодня у меня. Не возвращайся домой, - я наконец-то смог ощутить её запах, и это было прекрасно.
- Но я не могу, мой отец там один, да и к тому же я ещё ни разу не была с парнем, тем более при таких обстоятельствах, - она попыталась отстраниться от меня, но я её придержал.
- Уйду я. Чтобы тебе было комфортнее, я оставляю тебе ключи, сам вернусь утром перед парами. Чувствуй себя как дома, но только, пожалуйста, не уходи, - слегка погладив её по хрупким плечам, я полез в карман.
Достав ключи и положив их на стол, я поймал на себе её шокированный взгляд. Но кроме того, этот взгляд содержал в себе ещё одну очень важную вещь. Искреннюю благодарность. Я решил, что больше говорить ничего не нужно, поэтому просто вышел из кухни, аккуратно закрыв за собой дверь.
Несмотря на позднюю ночь, я знал, куда сейчас направлюсь. Мой разум был чист, и я немного отдавал себе отчёт, что собираюсь совершить безумство. Но на тот момент это казалось самым верным исходом событий. И сейчас я понимаю, что это действительно так и было.
Добравшись до дома Бетти Крамер, я уверенно шагнул на порог её хлипкого дома и постучал в дверь. Никто не ответил, поэтому я постучал громче. Послышался звон бутылок, а затем громкий крик: "Бетти, тварь, это ты вернулась? Ну, я тебе устрою!". Дверь резко распахнулась и на пороге появился низкий лысоватый старик с огромным животом, разбухшим от пива, и деревянной шваброй в руках. Он явно ещё не собирался ложиться, под глазами виднелись огромные синяки, в которых словно отпечатался футбольный матч, который громко транслировался в недрах дома.
Этот человек явно ожидал не меня, поскольку когда он увидел на пороге своего дома незнакомого мужчину, он словно бы протрезвел и попытался спросить, зачем я сюда явился. Но мне не хотелось отвечать этому животному, которое в свободное от спиртного время избивает собственную дочь. Я втолкнул его внутрь дома, отчего тот едва устоял на ногах.
- Слушай меня внимательно, если ты ещё хоть раз тронешь Бетти, я не знаю, что с тобой произойдёт, - шаблонные фразы так и рвались из меня, но я не привык к такому выбросу адреналина, поэтому мне было простительно.
- Мальчик, да кто ты вообще такой? - в его голосе уже явно начало пробуждаться первобытное чувство самца, чью территорию пытаются захватить.
- Тебе это знать не нужно. Она отныне под моей защитой, всё тебе понятно? Обидеть я её не дам никому, а особенно тебе, - я приблизился к нему вплотную и уже мог более детально рассмотреть каждую морщинку на его лице. Я мог почувствовать этот запах отвратительной смеси дешёвого алкоголя и табака.
- Конечно понял. Вали отсюда, у тебя три секунды, - он схватил крепче швабру и я понял, что дальше за этим последует.
Видимо, вспомнив средневековые поединки и вообразив, что у него в руках находится меч, он больно ткнул меня им в живот, от чего я буквально зарычал от злости. Голос разума внутри мне подсказывал, что это старый и больной человек, пусть и жестокий, но всё же больной, да и к тому же слабее меня, и трогать его не следует. Но, как это часто бывает, в серьёзных ситуациях мы отключаем мозг и следуем зову эмоций и чувств. И этим совершаем огромную ошибку.
Схватившись за рукоятку, я потянул отца Бетти на себя. Тот, упорно не желая выпускать воображаемый меч, держался за швабру всё крепче и начал двигаться ближе к выходу из дома, видимо, намереваясь меня таким образом вытащить на улицу. Не особо понимая, что делаю, я отпустил швабру и резким ударом толкнул его в грудь. Он потерял равновесие, сделал два шага назад и споткнулся на пороге.
Звук, с которым сломалась его шея, когда он упал на крыльцо дома, мне не забыть никогда. Этот момент мне казался бесконечно долгим, хотя он длился меньше секунды - спортивный комментатор даже не успел закончить свою фразу.
После того, как старик конвульсивно дёрнулся, он замер, и на этот раз навсегда. Всё попытки прощупать его пульс оказались безуспешными. Я впал в ступор. Мне хотелось бежать и звать на помощь, но я понимал, кто виновен в его смерти. Именно поэтому я осознавал, что мне следует делать. Поставив швабру сбоку от двери, я тщательно вытер пол со следами нашей борьбы. На всякий случай я протёр и те места, где мог как-то коснуться рукой - по детективным сериалам я понял, что отпечатки пальцев являются важной уликой против тебя.
Матч по телевизору уже заканчивался, когда я покинул дом Бетти Крамер, где только что убил её отца. Я не знал, что мне делать, не знал, как мне быть дальше. Я даже не совсем понимал, что произошло. Мой мозг словно бы блокировал произошедшие события, чтобы я не сошёл с ума. Возможно, именно это и помогло мне сохранить рассудок в ту ночь.
Я отправился в бар, чтобы хоть немного расслабиться, но это было бесполезно. Мои мысли путались, я находился в плену собственного воображения. Вот я уже отчётливо видел, как открываются двери и появляется полиция с моим фотороботом по рассказам соседей. Или вот сам сосед, который видел, как я ночью заходил к старшему Крамеру, наставляет на меня ружьё и стреляет, мстя за убийство своего друга.
До сих пор я не могу точно сказать, что тогда чувствовал. Что тогда спрашивал бармен, люди, что я им отвечал. Для меня это так и осталось покрыто пеленой, которая не исчезла даже за столько лет. Мне непонятно, чувствовал я страх разоблачения или нет. Ощущал ли вину. Возможно, всё сразу. Я утешал себя мыслью, что это не я его убил. Ведь я же не насильно лишил его жизни. Он сам упал, сам виноват, да и вообще, аккуратнее надо быть... Ложь. Если бы я к нему не поехал, ничего бы этого не было. А с другой стороны, поделом ему. Таких, как он, никто не жалеет. Если по телевизору скажут об убийстве человека, который избивал собственного ребёнка, никто не посочувствует бедолаге. Но никто и не станет восторгаться его убийцей.
А ведь это был человек. Живой человек, способный исправиться, извиниться за свои поступки. Или нет? Если зло начало в тебе пробуждаться, оно уже никогда не покинет тебя. И та маленькая частица добра, которая ещё осталась в тебе, просто-напросто растворится в череде твоих жестоких поступков.
Я находился на перепутье. Я был готов схватить стакан, разбить его и перерезать себе вены. Я винил себя, винил Бетти, винил бармена - всех. И не знаю, сколько бы ещё это продолжалось, если бы меня не вернул в реальность телефон, зазвонивший в моём кармане.
Номер был для меня неизвестный, поэтому я поколебался, прежде чем ответить. Это вполне могла быть полиция, которая выслеживала меня. Но я решил, что не следует бояться и поэтому снял трубку. Когда я услышал рыдающий голос Бетти, умоляющей приехать к ней домой, я понял, что лучше бы это была полиция.
Говорят, что мысли материальны. В принципе, так оно и есть. Полиция действительно была около дома Крамеров, но я их совершенно не интересовал. Когда я подъехал, они как раз выразили Бетти сочувствие, посоветовали держаться и в случае чего быть на связи, после чего сели в машину и дали по газам.
Конечно же я не горел желанием туда ехать. Более того, я уже вполне ясно представил себя в тюремной камере и воплотить это в жизнь мне не хотелось. Но мысли о Бетти дали понять, что как оно будет, так и будет, я ничего не изменю. А совесть добавила, что от судьбы не уйдёшь, и мне должно воздаться по заслугам.
Полицейские уехали, оставив Бетти одну. Мокрые, красные, но такие же чудесные глаза свидетельствовали только об одном - она горевала об отце и правду ей знать совсем не следовало. Совсем.
- Я, я приехала утром, сюда, к нему, а он..., - всхлипы так и рвались из неё, и она не могла это контролировать. Подойдя ко мне, она положила голову мне на грудь и громко разрыдалась.
- Что с ним произошло? - будто бы я и сам не знал ответа на этот вопрос.
- Несчастный случай. Споткнулся на пороге, видимо, выходил на улицу... Меня искал. И...И..., - она буквально тонула в своих слезах, - это я во всём виновата, я его оставила одного.
- Бетти, ты ни в чём не виновата, - так хотелось добавить "а вот я да", - не кори себя. Судьба распорядилась так, тут ничего не поделаешь.
- Он столько раз делал мне больно, заставлял плакать. И вот я снова плачу, я любила его, всё равно любила. Каким бы он не был, это мой папа. Папочка..., - плач превратился в крик, и я не мог долгое время её успокоить.
Когда Бетти смогла прийти в себя, я предложил ей временно пожить у меня, пока сам я поживу у друзей. В дом отца ей возвращаться было нельзя, и мы оба это прекрасно понимали. С беспрерывными благодарностями вперемешку с плачем она согласилась на моё предложение.
После того, как я помог девушке моей мечты с переездом, я, недолго думая, съехал к Ричарду Торментору. Всё же мы как бы дружили. Или скорее делали вид. Неважно, моего лексического запаса всё равно не хватает, чтобы описать, как он был разозлён тем, что я уехал из собственной квартиры из-за Бетти Крамер. Он терпеть её не мог, и я прекрасно понимал, почему.
Ещё большее недовольство овладело им, когда через два дня я поехал обратно к себе домой, потому что Бетти позвонила и попросила меня побыть с ней некоторое время. "Эта девушка погубит тебя, мой друг", - его фирменное "мой друг" раньше раздражало меня, а сейчас мне было на это абсолютно плевать. Я возвращался домой, где меня ждала любимая девушка. И в тот же вечер она попросила меня больше никуда не уходить.
Следующие полгода прошли для меня, словно в сказке. Когда я помог Бетти оправиться от смерти отца, она согласилась со мной встречаться. На тот момент мы уже больше месяца жили вместе и, можно сказать, что внешне это совершенно ничего не изменило. Но на самом деле внутри нас произошли кардинальные перемены.
Бетти была девушкой действительно очень скромной и застенчивой, более того, она была забитой, чему сильно поспособствовал усопший. И поэтому начать встречаться с парнем для неё был не маленький шаг, а огромный прыжок, который открыл для неё портал в новый мир - мир человеческого общества. Пусть и не такой идеальный, но тот, в котором все так нуждаются.
Вскоре, почувствовав себя увереннее, она начала общаться с людьми, завела подруг. Как оказалась, она была довольно остра на язык, именно поэтому Ричард возненавидел её всем сердцем - он тоже за словом в карман не лез, но кроме этого параметра, проигрывал ей ещё в очень многих вещах. Не буду особо скромничать, если скажу, что всё это случилось благодаря мне. Я поддерживал Бетти, помогал ей, убил её отца...
Поначалу я так боялся, что моя любовь всё узнает, свяжет все нити и поймёт, что на самом деле произошло. Но время шло, ничего не происходило, и убийство начало пропадать из моей памяти. С каждым днём вспоминал о нём всё реже, и можно сказать, что через несколько месяцев оно ушло полностью. Нет, где-то этот ужасный случай хранился, но его быстро перекрывали новые и приятные события.
Первый поход с Бетти в парк, первый поцелуй, первое совместное путешествие, первая ссора... Последнее и правда было чудесным, поскольку мы довольно быстро помирились, и казалось, что этого больше не повторится.
Когда это случилось снова, я сказал себе, что ничего, со всякими парами это бывает. И повторял это себе снова и снова, до тех пор, пока это фраза не въелась в мою подкорку, и я начал проговаривать её во сне. Почему мы начали ссориться? Видимо, я просто не создан для отношений. Ты спросишь, как я мог обижать эту прелестную девушку, которая показала мне, что такое любовь и изменила меня как человека. Тем более, я убил её отца - не мог же я быть таким чудовищем, что, зная это, мог злиться на неё? Поверь мне, мог. Но я уже давно понял, что история циклична. И совесть была права, когда подсказала, что правосудие настигнет меня.
Поскольку мы стали, наверное, самой популярной парой в колледже и являлись примером для подражания, на публике мы вели себя соответствующе. Дома же, как только мы с Бетти оставались наедине, начинался разбор полётов. Чаще всего зачинщиком конфликтов был я. Видимо, я всё же чувствовал вину за преступление, которое я совершил. Но поскольку снять этот груз с души и рассказать кому-то я не мог, я злился на того, кто был ближе всего ко мне - Бетти. Моя прекрасная Бетти.
Сначала мне не нравилось, как она одевается, потом, как она общается с моими друзьями. Она пыталась не идти у меня на поводу, держалась, улыбалась, продолжала любить меня. Но когда я становился всё жёстче и грубее, она сломалась. Она начала отвечать мне, и тогда я понял, что сам закончил свою сказку.
Когда в пылу очередной ссоры, она на эмоциях воскликнула: "Ты ни на что не способен ради меня! Ты меня не любишь и никогда не любил!", - я не выдержал и отвесил ей пощёчину, после чего сказал: "Это я тебя не люблю? Да я убил твоего отца ради тебя!".
Я не знаю, как эти слова вырвались из меня. Мне стало жутко, как никогда - я стал похож на её отца... Как только слова ушли, мне показалось, что я наконец-то почувствовал облегчение. Но вот только какой ценой.
- Скажи мне, что ты пошутил, - её губы дрожали, щека покраснела от моего удара.
- Бетти, дорогая, всё было не так, я вспылил. У нас завязалась драка, я толкнул его и... Я думал, это сделает тебя свободной, - последнюю фразу я заготовил уже давным-давно на случай, если она вдруг обо всём догадается.
- Ты обещал, что никогда не сделаешь мне больно. Ты обещал, что с тобой я не буду бояться, - голос дрожал, но она чётко выговаривала каждую букву, - ты лгал. Ты не был монстром из моей сказки. Ты был охотником, - с этими словами она развернулась и выбежала из квартиры, громко хлопнув дверью.
Не могу сказать, сколько времени я простоял после этого разговора. Но как только рассудок вернулся ко мне, я понял, что был полон злости. Ярость так и бушевала во мне. Эта неблагодарная эгоистка ушла, оставив меня здесь разбираться во всём! Я был охотником из её сказки... Что за бред? Кто вообще такое придумывает? Я убил, чтобы она была счастлива, а она даже "спасибо" не удосужилась сказать?!
Добравшись до моего ящика с алкоголем, я пил до тех пор, пока не смог вспомнить о совместной с Бетти жизни ничего, кроме наших конфликтов. Когда мой запас спиртного иссяк, я позвонил Ричарду, и он привёз ещё. Он выслушал меня, поддержал и пообещал, что мы ей отомстим. Как же он был счастлив в тот вечер. Торментор не мог её тронуть до тех пор, пока я с ней встречался, но теперь она мне была больше не нужна - пусть делает с ней, что хочет.
На следующее утро, еле продрав глаза после тяжёлого похмелья, я смог извлечь из памяти только наш с Бетти разговор. Поэтому я оделся и побежал в магазин за её любимыми тюльпанами настолько быстро, насколько мне позволяли еле передвигающиеся ноги. Я понимал, что обычными цветами не исправлю того, что сказал и совершил. Но всё же в глубине души наивно надеялся, что она в прошлый вечер вспоминала только хорошее из наших отношений. И поэтому пребывает в хорошем настроении и простит мне убийство отца. Пустяковое дело, не правда ли? Конечно же глупость, но только надежда позволяла мне верить.
С букетом из пяти тюльпанов я направлялся к Колледжу Архитектуры и Строительства имени Дж. Фрейлина. Бетти всегда, когда была расстроена, приходила сюда, ночевала и на следующий день находила утешение лишь в учёбе. Такая она была, моя Бетти.
Когда я уже подходил к зданию, где мы с ней учились, раздался телефонный звонок. Ещё до того, как я поднял трубку, я понял, кто звонит и зачем. Я вспомнил, о чём мы говорили за день до этого с Ричардом Торментором. Как же я надеялся, что он ничего не сделал, как же я надеялся, что она не пришла в колледж. Но первая же фраза Ричарда убила всю мою надежду.
- Поздравляю, мой друг, у нас всё получилось. Эта зараза получила по заслугам, - его голос был полон оптимизма.
- Что ты с ней сделал? - я стал следователем, который ведёт допрос.
- Слушай, мы же вдвоём этого хотели...
- Говори, что ты с ней сделал.
- Хорошо, хорошо. Ничего такого. Я же знаю, что она после ваших стычек отсыпается на задней парте в аудитории. Я пролез туда через окно и приготовил ведро холодной воды для неё. Ну, ты понял принцип - приходят студенты, открывают дверь, ведро переворачивается и...
Бетти, моя любовь, что же я наделал. Ты сейчас где-то там, опозоренная, мокрая, разбитая. Всё из-за меня, но я всё исправлю, у нас всё получится. Только где же ты, отзовись...
- Ричард, она что-то говорила? - я перебил его бессмысленный рассказ о том, как над Бетти все насмехались.
- Да, точно. Когда я сказал, что это ей привет от её бывшего, она с улыбкой сказала что-то вроде "И ему тоже передавай привет. Он хороший человек, спасибо ему за это". Я так и не понял, за что спасибо, мой друг, в общем..., - я повесил трубку, не дожидаясь завершения разговора.
Я не стал ждать автобуса, а взял такси, остановив его на дороге и приказав ехать с максимальной скоростью - так я точно знал, что доеду как можно быстрее. Хотя я понимал, где сейчас Бетти, я очень не хотел, чтобы она там была.
Нарушив все возможные правила дорожного движения, водитель потребовал с меня сумму в три раза больше положенной. Но меня беспокоило совершенно другое. Меня тревожило, что в ветхом, полуразрушенном доме, в котором когда-то жила семья Крамеров, отворена настежь дверь.
Взбежав на крыльцо и вспомнив, как здесь окончил свой путь отец Бетти, я начал звать любимую так громко, как только мог. Но никто мне не отвечал. Я верил, что не пришёл слишком поздно, чувствовал, что с ней всё будет хорошо, с нами всё будет хорошо. Как же я ошибался.
Я обнаружил её на втором этаже в петле, которую она связала из собственной одежды. Именно такую её, полураздетую и мокрую, и увезли в морг, хотя я обнимал её тело до тех пор, пока санитары не оттащили меня. Я никак не хотел её отпускать.
Не знаю, вызвал скорую я сам или кто-то другой, не знаю, где я провёл следующие несколько дней. Я помню лишь то, что когда медсестра выписывала меня из больницы, в руках я держал те самые тюльпаны, которые так любила Бетти.
Цветков было пять, четыре из них я положил на её могилу, а один оставил себе. Я ухаживал за ним до тех пор, пока он не начал увядать, а после покрыл глицерином и спрятал в коробку. В этой же коробке я храню и все воспоминания о ней.
Ричард Торментор разбился через полтора года на своём новеньком мотоцикле, примерно за неделю до того, как я познакомился с Джулией. Не знаю, с чем было связано это стечение обстоятельств. Лично я называю это судьбой, той самой, про которую я говорил Бетти.
Всё, что я делаю после её смерти, вся моя жизнь - лишь попытка уйти от всего того, что я помню и знаю о ней. И смысла в этом нет абсолютно никакого, смысл имеет только одна вещь.
Каждую ночь перед сном я открываю коробку и достаю увядший цветок. И с ним я возвращаюсь обратно в её объятья, её любовь, её мысли.
Когда-то она верила, что добро есть в каждом из нас.