Он был незаурядным актёром, который мог заставить Lукатыватьсяї со смеху самого въедливого критика или эксперта комедийного жанра. Недаром его называли LКоролём эпизодаї, ну а фильмы с его участием всегда имели неизменный и неизгладимый успех. Но жизнь- Жизнь сыграла с Готлибом (или Гошей, как называли знакомые-друзья) злую шутку, актёр был одинок. Он не был вхож в богему и тусовки театрального мира, да и откровенно говоря: близких друзей, v раз-два и обчёлся. Лишь шапочные знакомые и партнёры по сцене в театре на Таганке, где он проработал сорок лет до своей кончины в унылом и грустном одиночестве. Собственной семьи актёр так и не создал, и до смерти матери (которую незабвенно любил) жил вместе в одной квартире.
Он частенько приглашал знакомых и товарищей по сцене к себе домой, чтобы хоть как-нибудь скрасить свою жизнь, но лишь немногие навещали старину-Готлиба; в повседневной жизни он был куда менее интересен, чем в своих амплуа на сцене или кинематографе.
И вот-
На своё шестидесятилетие судьба преподнесла ему воистину королевский подарок. Нежданный! В однокомнатной квартире, недалеко от парка Горького, негде было и яблоку упасть! Здесь были и Любимов, и Высоцкий, и Васильев- кто с жёнами, ну а кто с подругами. На Гошу без улыбки трудно было смотреть, у него аж горло перехватило от витиеватых поздравлений и дружеских объятий.
Актёрская братия расселась в небольшой комнате (стулья пришлось одолжить у соседей), а овальный стол со спиртным и бутербродами был отодвинут к окну. Ронинсон всегда имел у себя небольшой запас хороших вин и LМосковскойї на экспорт, ну а в секретере пачки заграничных сигарет. Сам он пил изредка, а курил и вовсе под настроение (здоровье актёра нет-нет, а давало о себе знать). Когда тосты и здравицы в честь именинника окончились, а выпито было немало, Ронинсон занёс киевский торт с эклерами, а на стол высыпал красно-белые пачки LМальборої. Щёлкнув серебряной зажигалкой, он с видом хлебосольного хозяина подобострастно обходил гостей. Высоцкий высвободив зажигалку из его руки, повертел её перед глазами:
-- Изящная вещица... LРонсонї? За ценой не постою!
-- Память об отце, даже и не думай Володя! Впрочем- Вам когда-нибудь доводилось быть приглашёнными на именины, -- обратился он к присутствующим, -- когда подарки домой уносили гости? Нет?.. Что ж, кому до полного счастья недостаёт зажигалки LРонсонї, презент с меня!
Гости были не в меру ошарашены. В те далёкие времена джинсы LЛевисї, зажигалки LРонсонї и авторучки LПаркерї - ценились на вес золота.
Но Гоша поспешил успокоить присутствующих, безвольным движением руки:
-- Господа, мнуточку внимания! Обещанный подарок не предусмотривает сегодняшний вечер, а тем более прямо сейчас!
Пошатываясь, Голиб устало опустился на стул:
-- Знаете ли?.. В нашей стране с закономерной последовательностью обращают излишнее внимание на граждан, которые не по своей вине имеют родственников за границей. Особенно тех, чьи семьи соизволили очутиться на далёко-стылом и недружелюбном западе. Хотя раньше..., -- он устало улыбнулся, -- ведь раньше было намного хуже. Вот и с моей фамилией приключилась некая метаморфоза м-мм-, это чтобы не подвела не дай бог.
Он обвёл гостей грустным выразительным взглядом и приложил палец к губам:
-- Только тс-с это сугубо между нами!
Высоцкий удивлённо глянул на партнёра по сцене, налил рюмку водки, и взял с блюда последний эклер:
-- Родственники?.. Насколько припоминаю, фамилия основателя фирмы LРонсонї была несколько иная.
-- Да какое это имеет значение! v взбеленился Гоша. -- Ронсон, Аронсон, или Ронинсон, все под богом ходим!
Празднование окончилось далеко за полночь, а однокомнатная квартира Lмастера жанраї постепенно обезлюдела. Последним ушёл Анатолий Васильев, который и уложил юбиляра на кушетку, укрыв ноги пледом- перебрал Гоша на своё шестидесятилетие, ох как перебрал! Выйдя на лестничную клетку, Васильев громко захлопнул за собой дверь и попробовал дёрнув за ручку. Насторожено щёлкнул английский замок, и в подъезде воцарилась тёмная предрассветная тишина.
***
Выходные дни остались позади, а в театре на Таганке началась очередная рабочая неделя. Репетиции к новому спектаклю LМастер и Маргаритаї, который должен был выйти лишь к следующему году, замена старых декораций к пьесе LВишнёвый садї и пришедших в негодность по вине кладовщика (крысам пришлись по вкусу грубые холсты из мешковины).
Ронинсон всегда заходил в театр со служебного входа (ближе к автобусной остановке). Да и по дороге в зрительный зал он любил заглянуть в гримёрные или посудачить с Боровским о декорациях к будущему спектаклю LМастер и Маргаритаї (работы ещё непочатый край). На репетиции Гоша всегда приходил вовремя и пунктуально, даже когда грядущий рабочий день и вовсе не предусматривал его присутствия. Роли он получал небольшие и его участие в репетициях сводились лишь к генеральному просмотру-, ведь своё амплуа он знал назубок!
За кулисами Ронинсон наткнулся на Любимова и поздоровавшись уже собирался пройти мимо, но Юрий Петрович остановил его положив ладонь на плечо:
-- Гоша, Вы не забыли о своём обещании? v он мял в руке потухшую трубку. -- Мне зажигалка для сигарет не подойдёт, -- он смущённо улыбнулся, -- неудобно трубку раскуривать.
Готлиб удивлённо глянул на художественного руководителя выпученными карими глазами и перевёл взор на прожекторы, где электрик театра корректировал их в соответствии с громогласными окликами режиссёра.
-- Я- эм-м- с удовольствием, -- теряясь в догадках, промычал Готлиб.
-- Ну как же! v Любимов был несколько озадачен, -- ...Когда подарки уносили домой гости, помните!?
Гамма чувств, наплывшая на физиономию Любимова, в этот миг соответствовала фразе v LК нам едет ревизор!ї.
-- А-а-а- это вы о моей роли в LМастер и Маргаритаї? -- с облегчением вздохнул Ронинсон, -- но я этой фразы что-то не припоминаю. Впрочем, распечатайте пожалуйста для меня полный сценарий.
И LМастер гротескаї дружески улыбнулся, направляясь к ступенькам ведущих в зрительный зал.
- Он умер в своей однокомнатной квартире, с зажатой в кулаке таблеткой от эпилепсии, а на его могиле друзья наконец-то установили надгробную плиту, которую дядя Гоша заказал себе ещё при жизни.
Бесконечная плеяда режиссёров сценаристов актёров ушла в неосязаемое безмолвие. Одни, в пустой квартире, как и Готлиб Михайлович почив в унылом одиночестве. Старая школа выдающихся артистов театра и кинематографа, для которых громогласный оклик Станиславского: LНе верю!ї ещё что-то означал в их профессиональных поползновениях.