Вайнер Эрнст Владимирович : другие произведения.

Мое Солнце

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть о девушке, превратившей мою жизнь в мечту.

  
  
  Мое Солнце.
  
  Глава 00001. Я и мое Солнце.
  
  Формула вечного самодовления -
  Стимул, реакция плюс подкрепление.
  
  По утрам вместо кофе я пью росу,
  Брожу по гектарам родного жнивья.
  Бред, который порой я несу -
  Не тот дикий бред, что несу не я.
  
  Буквам в тетради устрою разминку,
  Будут негодные молодцом -
  Кто там пытался наполнить свинцом
  Узкое горло полового инстинкта?
  
  До месива лаков и бигудей
  Не донесется моя свирель.
  Стреляйте же в белый поток лебедей,
  Раз недоступна другая цель.
  
  Космами цвета начищенной меди
  Играйте со мной, ворожите, кружитесь.
  Се аз воздадутся и буки, и веди -
  Держите мне руки и сами держитесь!
  
  На запах цветов наступает мигрень,
  Мне тошно от лабиринтов роз,
  В клетках тетради завянет сирень
  Даже от разовых розовых доз.
  
  Где та прекрасная толика сна?
  Где обитает в покое волна?
  Зачем сумасшедший взбивает пену
  И бритвенным лезвием режет вену?
  
  "Должно быть, красиво сегодня в раю -
  Там я найду половинку свою,
  Электропилы и прочие штучки,
  Любимую бритву со штампом на ручке."
  
  Тот сумасшедший, что смерти хотел,
  Райскими яблоками захрустел.
  Совсем ничего не оставил Еве -
  Страдать не придется девственной плеве.
  
  Обобщение опыта значит - вывод.
  Я жив и здоров как электропривод,
  Не обижаюсь никем и ничем,
  Побольше бы в жизни хороших тем.
  
   Было страшно. Холод батарей вызывал мурашки по спине. Я пытался растопить в них лед, обнимал синеющими озябшими руками, но это не помогало. Источником тепла служила бензиновая горелка в центре каморки. Я сам соорудил ее из подручных материалов и ждал, что придут компетентные лица и наложат на меня штраф за нарушение пожарной безопасности.
   Но, за несколько часов до прихода Солнца я погасил огонь, чтобы хоть немного устранить тяжелый бензиновый дух. Отяжелевшая голова падала на подушки. Они были чистыми, хотя порядком слежавшимися. Я называл свою подругу Солнцем! Я безумен! Как эта хрупкая девчонка могла сравниться с центром вселенной? Но она стала центром вселенной.
   Солнце стряхнула снег со своих вьющихся золотистых волос и вошла в комнату, оценивая состояние моего здоровья. Из угла на нее приветливо глядели канистра с газом 'Циклон-Б', а также многочисленные снаряды всех калибров. Я очень гордился своей военной коллекцией.
   - Война! - поджала аккуратно накрашенные губки Солнце. - У вас на уме одна война! Вы можете хотя бы мне объяснить, в чем причина такой ненависти друг к другу? Мы же все люди, у всех есть недостатки, но с этим надо мириться!
   - Орудия войны - еще не война, - изрек я, - равно как и ненависть - тоже не великая причина. Ты ненавидишь многих, но ты же не ведешь с ними войну?
   - Не веду, - согласилась прелестная, - потому что не знаю и не могу знать, как это происходит. Что нужно для того, чтобы началась война?
   - Наверное, нужно обратить внимание на экономические предпосылки любой войны, - сказал я.
   - Ты снова ударился в свой марксизм, - улыбнулась она, - а там недалеко и разбиться!
   Солнце слегка вскрикнула, когда из темного чердачного окна в потолке вылетел дикий нетопырь, сел мне на плечо и впился в мою сонную артерию. 'Он выпивает всю дурную кровь', - объяснил я. Девушка поднялась на чердак, осмотрела убранство, вытряхнула из волос нескольких летучих мышей, напавших с задором очкастых академических зануд - поборников чистого русского языка.
   Я оглядел ее с ног до головы, хотя ей, насколько мне известно, не совсем приятно подобное обозрение. Из-под ее платья виднелись ножки в обтягивающих брючках из темно-красного бархата. Она поставила одну из них мне на лицо, и я смог поближе рассмотреть эту прелесть в бархате, стразах и вышивке. Коготки ухоженных пальчиков стопы слегка царапнули меня и соскользнули в мою ладонь. Я сжал руку, но девушка тут же прекратила игру. Ей была ненавистна близость.
   - Я принесла тебе поесть, - сказала Солнце.
   - Зачем? - спросил я. - У меня и так холодильник ломится от продуктов, даже порой не успеваешь все проглотить за месяц!
   - Нет, - покачала она головой, - это особый яблочный пирог. Я пекла его своими лучами специально для тебя. В нем кроется вся сила величайших мужей, когда-либо бывших на свете.
   Девушка уселась на мое лежащее тело боком, как раньше дамы ездили на лошадях, и поднесла мне к губам кусочек своего произведения.
   - Благодарю, я не голоден, - отказался я.
   - Открой рот, - приказала она, склонив голову и уронив на мои глаза нескончаемый поток золотистых локонов.
   Пришлось проглотить ее пирог, действовавший подобно афродизиаку. Обнажившаяся белая ножка девушки обожгла меня как медуза, потому что была полна мелких острых волосков. 'Сама я - колючая, - сказала Солнце, - это только сверху кажусь мягкой и бархатной.' Но она согревала своим теплом всю комнату.
   - Мне пора идти, - сообщила прелесть, приводя себя в порядок перед антикварным венецианским зеркалом.
   - Я отвезу тебя на машине, - предложил я.
   - Не стоит, - отрезала девушка, - мне ненавистна эта железная ламия.
   Она сковала себя высокими ботинками, набросила длинное черное пальто, покрыла голову нелепой вязаной шапочкой и выпорхнула в дверь.
   Я наблюдал в окно, как Солнце подошла к моей машине, укоризненно сказав: 'Бездушная неблагодарная тварь! Ты получаешь все по первой же прихоти: новые запчасти, резину, масло. Тебе не приходится стоять у плиты, ходить в обносках, жертвовать своими интересами. А ты так и не отблагодарила его верной службой. Вспомни, сколько раз ты ломалась, не желая трогаться с места? А ведь он тебя любит! Наверное, больше, чем меня...' В сердцах девушка подняла обледенелый камень и запустила в нее: 'Это тебе за того, кого ты терзаешь, 'железная дева'! В салоне вылетели два стекла, но я не был сердит на подругу. Она не могла не отомстить сопернице. Похоже, теперь она поняла, что такое война и как ее нужно объявлять.
  
  Глава 00002. Зарисовки с полетами наяву.
  
   Морозы крепчали. В жестокую февральскую стужу я почти не мог ходить. Ревматизм загнал меня в тупик и нелюдимость. Я даже не хотел отвечать на телефонные звонки. Мне предстояло написать множество прекрасных картин, совершенно не бывая на природе. Это должны были быть картины о сверхъестественном, невероятно-зачарованном, волшебном, мистическом.
   Накануне, я пожаловался на самочувствие приятелю, он сообщил обо всем Солнцу и та, не заставив себя долго ждать, среди ночи взяла такси и приехала ко мне как была - в атласном домашнем костюме. Теперь же, днем, она расхаживала по комнате, затягивая поясок на без того тонкой талии и надувая губки перед зеркалом.
   Я снимал с нее наброски, но мне не удавалось. Крутится, глупая, не дает почувствовать свой земной объем. Кисть оставила лишь несколько пестрых линий, но на холсте запечатлелась она - никакого сомнения! Меня назовут потом за выставку 'абстракционистом', 'халтурщиком', 'маргиналом'. Ну как еще объяснить появление столь оригинальных работ в моей практике?
   Солнце поднесла к своим огромным желтым глазам блокнот и прочла стихи собственного сочинения:
  
  Бесконечная зимняя полночь.
  
  Бесконечная зимняя полночь -
  Не двенадцать ударов часов,
  А бездушная черная сволочь,
  Что закрыла мне свет на засов.
  
  Мне хотелось встречаться с желанным,
  Но дороги объяла метель,
  Тут депрессия злом многогранным
  Расстилает у двери постель.
  
  Ну скажите, ужели так много
  Предстоит до бурлящей весны,
  Где неведомы страх и тревога,
  Где приходят чудесные сны?
  
  Эти розы на стеклах оконных
  Рисует на славу мороз,
  А в их начертаниях сонных -
  Остатки несбыточных грез.
  
  Тех грез, что заставили душу
  Страдать в одиноком углу...
  Но я ничего не нарушу,
  Низвергнув их в талую мглу,
  
  Во мрак тех весенних потоков,
  Смывающих с лиц грязный снег,
  Засилье людских пороков
  И тени безнравственных нег.
  
   Мне нравились ее стихи, ее слог, ее умение создать особую атмосферу для слушателя. Она была способна превосходно декламировать на большую аудиторию.
   Я тем временем завершил картину. Теперь-то Солнце полностью оказалась на холсте - как живая! Меня аж передернуло от одухотворенности получившегося портрета.
   - Мне она не нравится! - критично заявила девушка.
   - Но почему же? - недоумевал я.
   - Она здесь лучше, чем я в жизни. Ты рисовал не меня, а идеальную женщину, похожую на меня, но с совсем другими качествами, деталями, свойствами. Я не такая!
   Мне стало просто обидно за свой труд. Зато Солнце забралась на подоконник и разлеглась на нем, заслонив окно, так что в комнате наступил полумрак.
   - Мне ничего не видно из-за тебя, - пожаловался я.
   - Ну как же так? Раз ты называешь меня Солнцем, значит я должна быть источником света. Почему же тебе вдруг стало темно?
   - Нет, теперь мне по-настоящему светло. Настолько, что глазам больно.
   Я приступил к работе. Сначала, на загрунтованном полотне появился космос. В нем одно за другим вырисовывались сказочные существа: единороги, крылатые кони, драконы, василиски. Три слона держали Землю стоя на огромной морской черепахе, плывущей по звездому океану. Солнце над ними - лицо той самой девушки, возлежащей на подоконнике, Ее улыбка пронзила меня настолько, что перехватила мое дыхание.
   Я сделал финальные штрихи и покинул мастерскую. Солнце на цыпочках подошла к одному из полотен, ударила пальцем в бок единорога и засмеялась образовавшемуся пятну, за которым выступил космический фон. Тогда она всей кистью руки провела по телу животного, пока оно не превратилось в ажурный скелет с изящно завивающимися ребрами.
   Девушка сняла со стены ружье, долго вертела в руках, не переставая повторять мою фразу: 'Орудия войны - еще не война.' Она подняла оружие, навела на свой портрет, но случайно выстрелила. Похолодев от ужаса Солнце упала на колени, обняв полотно и зарыдала: 'Что я наделала? Этого не может быть! Я - убийца...' Ее пришлось долго успокаивать, но ничего не помогло. Она торопливо оделась и бросилась вон из дому. Я ринулся вдогонку.
   Соседи с ненавистью посмотрели на меня, сочтя виновником случившегося. А я и впрямь был виноват - не стоило держать заряженное оружие на виду, не стоило даже на мгновение оставлять девушку в одиночестве. Я настиг Солнце у обочины дороги. Она метнулась в сторону. Заскрипели тормоза милицейского автомобиля.
   - Ты чего, пьяная что ли? - закричал водитель в форменной фуражке.
   - Я знаю, что такое война! Я убила! - Солнце часто всхлипывала, прижавшись ко мне.
   - Так, граждане уважаемые, что там у вас случилось? Кто кого убил? Разберемся! - сказал водитель.
   Из салона вышли милиционеры, затолкали нас внутрь и повезли в отделение.
   Участковый, сидя в кабинете, посмотрел на нас поверх очков и расхохотался: 'Даешь, гражданочка! А ведь племянницей приходишься самому Владимиру Михайловичу Гольдштейну, перед которым мы тут все шляпы снимать должны за спасение от ужасов Холодной войны! Вам, товарищ, не мешало бы вручить протокол о ненадлежащем хранении огнестрельного оружия и боеприпасов к нему. Но я не могу иметь ничего против хорошего знакомого этой замечательной девушки. Идите с миром!'
   Солнце уже давно забыла про свои слезы. Я провожал ее до дома.
  
  Глава 00003. Концерт в ожидании весны.
  
   Девушка ушла с головой в научную работу. Я все прекрасно понимал: таксономия лихенофлоры, эдификаторы, доминанты и содоминанты растительных сообществ, мутагенные изменения вида Ceratias Tentaculatus, исследование вертикальных миграций Allocareproctus и белоперчаточника Беккера в Прикамчатской абиссали. Не стоило ее особо тревожить в период наивысшего творческого подъема.
   Порой, я появлялся в библиотеке и издалека наблюдал за ней. Она быстро утомлялась, заполняя тетради.
  
  ...Когда в зените вспыхнет счастье,
  Даст знать Гермес о смене вех,
  Лишит завистников их власти,
  Любовь заполнит лица всех...
  
   Мне пришлось бродить по коридорам университета за отсутствием пары в середине дня. Я успел возненавидеть преподавателей - какие надменные взгляды! Китайские императоры обладали куда меньшим самолюбованием, чем какие-то несчастные доцентишки, с трудом защитившиеся на степень благодаря хвалебным речам в адрес марксизма-ленинизма на страницах откровенно бездарных и никому не нужных диссертаций.
   Вечером мне предстоял концерт, поэтому я отправился репетировать свою программу. Настройка аппаратуры заняла больше часа, чем нимало вывела меня из себя. Ноты так и уходили из сознания, вместо них появлялся образ прекрасной девушки - девушки Солнца. Она то серьезно внимала, то хохотала над моими неудачами, то вовсе норовила закрыть мне глаза.
   Солнце более не приходила на мои концерты - она не любила громкий звук. Ближе к ночи в зал подтянулась пьяная праздная публика на пару с истинными ценителями музыки. Несколько раз на сцену пробивались особо целеустремленные личности из числа зрителей, которых приходилось вежливо выпинывать обратно. Я не обращал внимания на время, продолжая концерт до третьего часа ночи. Администратор площадки заснул у себя в кабинете, в рядах царило буйство. Где-то уже слышался треск ломающихся стульев.
   Со сцены ушел гитарист. Затем снялся барабанщик, выжимая майку. Я остался один - можно было исполнять что угодно, даже лирику. Зрители тоже порядком притихли, прекратилась деструкция стульев, но кто-то размахивал в воздухе отломанными спинками, в такт музыке.
  
  На что...
  
  На что способны ледяные стрелы Амура?
  Снова какая-то авантюра:
  В мелодии вальса "Амурские волны"
  Воспоминания смутны и неполны,
  Ее слышно все хуже и хуже...
  Взгляните! Прекрасное - в каждой луже!
  Ваше лицо их преображает -
  Плохая погода не раздражает.
  
  Нет смысла? Так сделайте мир контрастным:
  Небо утром обычно бывает красным,
  Под ним - чернокожие жители Абиссинии,
  Белый песок и горы синие.
  В белом терроре рождаются красные кхмеры,
  Прекратите истерику и соблюдайте меры!
  Раз уж сказали - всегда сбывается,
  Солнце сгорает, и все расплывается...
  
  Пылая страстью поцеловали жабу,
  Вышло в итоге довольно слабо:
  Не превратилась она в принцессу -
  Надо же было случиться стрессу!
  Не то саламандра, не то Ceratias Holboelli.
  Знаете, вы нам уже надоели!
  Каждое следствие выглядит пошлым -
  Вот и живите прекрасным прошлым!
  
  Дорога совсем из-под ног уходит,
  Теряется след и в чащу заводит.
  Опасно и жутко - значит наверное -
  Решение принято явно неверное.
  Сознание вдруг оказалось расколото:
  Железо не превратилось в золото,
  И не смогли ни холод, ни пламень
  Произвести философский камень.
  
  
  Гроза зимой.
  
  Пора! Наконец-то свершилось безмолвие снега!
  Он падал навзничь, засыпая следы от костров.
  Опавшие листья оделись в белесую негу
  И в снег улетали под чутким надзором ветров.
  
  В камине - огонь, но пенаты еще не согреты,
  Наверное мерзнут в углах и под стопками книг,
  Внизу, на плацу, то и дело мелькают береты
  И вдруг замирают, почуяв особенный миг...
  
  Удар! Полоснуло по небу как бритвой,
  И глаз с непривычки роняет скупую слезу!
  В начале безмолвной зимы, как комету пред битвой,
  Нам вдруг небеса принесли проливную грозу...
  
  Наполнилась комната мраком иссиня-серым,
  Белые молнии резали спящий пейзаж,
  Безумное облако стало податливо верным
  И дождь изрыгая спустилось еще на этаж.
  
  Изорвана в клочья рябая личина проспекта,
  Листья и снег обратились в немытую грязь.
  Природа хотела внести измененья в проекты
  И выдала мне результат - эту странную связь.
  
  
  Кукушка.
  
  Я спросил у кукушки: "Сколько мне жить осталось?"
  Эта тварь улетела прочь,
  Отказавшись мне в счете помочь,
  В бесовскую разгульную ночь...
  Нет ответа. Какая жалость!
  
  У кого же еще спросить?
  У Настеньки в блузке с белым воротничком?
  У пьяных, лежащих в канаве ничком?
  Медленно отодвигаюсь бочком:
  С сознанием запрещено шутить.
  
  Теперь за советом хорошим пойду
  К подруге, лежащей культурным пластом
  В обнимку с крупным рогатым скотом.
  И в односложном ответе простом
  Правду и смысл не лукавя найду.
  
  Глаза боятся, рука влезает
  В отполированный ящик стола,
  Достает нарезное орудие зла.
  Депрессия так далеко зашла,
  Что дуло ко лбу приставить дерзает.
  
  Копотью вмиг оброс потолок,
  Но я не убит. Почему так случилось?
  Мурашками живо спина покрылась:
  Неужто меня даже пуля смутилась?
  Иль череп мой - пуленепробиваемый блок?
  
  Стекали по стенке мозги приятеля,
  Ему-то уж точно несладко пришлось,
  Тело конвульсиями изошлось,
  Сразу с душой оказалось врозь.
  И разлагалось на радость читателя.
  
  Если в руках оказалась пушка,
  Бей воробьев - долго так не тяни,
  Славу былую стране верни,
  А там уж, глядишь, и последние дни
  Предречет роковая кукушка.
  
  
  
  Остановите...
  
  Остановите бурные реки Кавказа,
  Что текут в моих жилах.
  Как жаль, что я боли не чувствую сразу.
  Враги не виновны - я сам нажил их.
  
  Что мне мешает стать добрее,
  Упростив свой мозг до значений целых?
  Кто мою совесть возьмет? Скорее!
  Прекратите! Без вас хватает смелых!
  
  Назвался машиной - стань ею,
  Почувствуй, что можешь взлететь.
  Пока мне петля не сломает шею,
  Я знаю, я буду петь!
  
  Дыхание вдруг прерывается голосом -
  Одним из потусторонних лиц:
  'Стань в поле таким незаметным колосом,
  Тогда тебя не найдет фотоблиц.
  
  Поступай, как подскажет сознание,
  Не молчи, если видишь зло,
  А силы бросай на создание
  Того, что бы мир спасло.
  
  Найди под всеобщее ликование
  Формулу от жесточайшей депрессии,
  И все твои будни найдут оправдание,
  Склонив на колени конфессии.'
  
   По завершению концерта мне снова пришлось оказаться на холодной февральской улице. В голове крутилась сплошная ботаника: carex, astragalus, artemisia, galium, veronica и прочая poa transbaicalica. Следом началась фармацевтика: бромурал, люминал, этаминал-натрий, налорфин, производные бутирофенона и ди-фенил-бутил-невесть чего... Блеомицин, пролотестон, сарколизин, бензотэф, мерказолил... Я зашел в круглосуточную аптеку, вспомнив, что из всего этого многообразия мне нужны кокарбоксилаза, цианокобаламин и кортикотропин.
  
   Глава 00004.
  
   Солнце пришла ко мне вечером следующего дня. Ее выступление должны были показать по телевизору - она стала лауреатом. Я искренне восторгался ею. Доклад удался на славу. Но предстояла еще работа над новыми достижениями.
   В моей памяти живы те дни, когда я учился на биологическом факультете. Профессор, академик, читавший нам лекции по палеозоологии и палеоботанике был удивительным человеком с богатым духовным миром. Он читал лекции, расхаживая по аудитории, поворачиваясь на каблуках и сопровождая всплесками рук свой рассказ: '...венценосные твари - эстеменнозухи - населяли болота пермского периода... Страшными хищниками впоследствии станут травоядные синодонты, самый крупный из которых - синогнатус - имел двадцатисантиметровые кинжалоподобные зубы, которыми легко перекусил бы пополам современного человека...' Нам хватало лекций про псилофиты, про вытеснение акантодиан пласодермами, про палеолоксодонтов и мастодонтов. Кстати говоря, я видел воочию череп синогнатуса в одном из зарубежных музеев истории: что-то на уровне большой сторожевой собаки. Но, памятуя скорость отдельных рептилий, добавьте сюда вдвое большую прыть! В моей минералогической коллекции было немало известняковых глыб из разных уголков Урала, в которых сохранились окаменевшие аммониты, панцири ботриолеписов, фрагменты челюстей акантод. Все это напоминало мне об уважаемом преподавателе, безвременно ушедшем на рубеже 2005-2006 годов. Зачем только мы прозвали его акантодой, стегоцефалы?
   А кто так подробно освещал процесс размножения меланоцетовых рыб? Икра выметывается в виде длинной слизистой ленты. Чего стоит замечательное семейство Ceratoidei, где самцы, пройдя принципиально иной метаморфоз, присасываются к самкам и паразитируют на них? Кто еще не знает про линофриновых с приманкой-эской в виде лампочки Ильича, заполненной светящейся слизью, яркость которой управляется давлением крови? Двадцатисантиметровый черный хиазмодон - родственник обыкновенного окуня, проглотивший тридцатисантиметрового хаулиода - не менее прожорливого сородича лосося - и погибший при этом. Грустная, но поучительная история...
   - Тебе никогда не понять, насколько сложная и увлекательная наука- биология, - важно сказала Солнце, даже не подозревая о моих изысканиях в этой области.
   - Да, я так и останусь вольным художником, - посетовал я, сокрушая зубилом известняк, чтобы наметить контуры будущей скульптуры.
   - Он когда-то был живой и нежился щупальцами в теплом море, - заметила Солнце, поднимая нещадно выбитого из породы аммонита.
   - А последняя акантода умерла два года назад, - продолжал я, - это была самая лучшая из всех акантод...
   Девушка приоткрыла стенной шкаф, но ружья там больше не было - я в тот же самый злополучный день сдал его на комиссию в оружейный магазин. Автомобиль пришлось запереть в гараже, также чтобы не тревожить ее. Она как-то странно улыбнулась, медленно повернувшись ко мне очаровательным личиком.
   - Pterois Volitains - рыба-солнце, - именно так я ее назвал.
   - Да - это я, - согласилась девушка, - ядовитая колючая тварь. Правда, со временем к яду крылаток формируется иммунитет. Порой так и хочется тебя уколоть, но ты уже ко мне привык, правда?
   - Одно твое появление здесь превращает мою жизнь в мечту, - ответил я.
   - А какая она - твоя мечта?
   - Прекрасная и светлая - как две капли воды похожая на тебя...
   Солнце резко распахнула окно комнаты. В дом ворвалась метель, облепляя все мелким белым снегом.
   - Что ты делаешь? - поразился я.
   - Решила устролить глобальное проветривание мозгов, - ответила она, - все же, это гораздо эффективнее, чем твои кортикостероиды. Ты после них порождаешь такие откровения, что у меня самой голова идет кругом.
   Снегопад усиливался. Через окно в комнату влетали целые сугробы. Но мне не было холодно - ведь рядом со мной была Солнце и она действительно излучала тепло.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"