В 90 -е года, когда на скорую да невпопад сшивали и кроили территории после Союза, точно таким же сабельно - маховым макаром поступали и с народом. Будто просо сеяли, сбегая что есть мочи с горки. Кто где хотел, там и осел. Занимался тем, что доставалось. Чиновники делили крупное. Директорат присел на середняк. Братками отгрызалось по кускам ошмётки пожирней. Мелочёвкой разживаться предложили челнокам. В нишу выживания попали остальные, в новой жизни разделённые на одиночников, колхозников, некой случайностью имевших махонькое дело и бомжей. Колхозникам досталось хуже всех. Чем больше им весной пахалось, тем победнее с осени жилось. А одиночникам в колхозе поживалось горше и того. Еле копилось в закрома, оттого всё старое тихонько проедалось и донашивалось, гнило и дорабатывало до последних шестерёнок. Иногда, простите, с большим успехом также пропивалось...
Занесло было Марию под Рязань в годину эдакую с доселе жирной от продуктов Украины. Полюбила там попутно мужичка. В сорок два годка - какой там уже бабий поздний век! - любить ещё и допьяна хотелось. А где любовь глубокая и чистая - оттуда и детишки прорастают. На места рождения здесь наплевать. На гражданство и прописку - тоже. К тому же если за гражданством надо ехать в сытую Москву. В посольство. А корове ведь не объяснишь, что день ей быть недоенной из-за этой волокиты. Это если управиться удастся в один раз, чего в насущной нашей жизни вовсе не бывает. Тут еще уход за сыном наплывал необойденною заботой. За спиной увязанными оставались огород с хозяйством, стирка да стряпня. Приладнанной, крепко пристроенной Мария оказалась в очагу, как бригантина к якорю, желавшая пройти какую пару - тройку океанов.
Годы утекли. Сыночек вырос в сына. Помощью родителей не обделял. Учился, правда, малость. А с шестнадцати годков был непременно паспорт ему нужен. Стали в учреждения поближе, иногда даже в Рязань поднаезжать. Там в ступе воду им месили. То да сё. Справки просили. Отцовы документы туда снова привозили. Материн не здешний паспорт. Их опять гоняли по заведомо не размыкающемуся кругу. Они опять наведывались в город. Их отфутболивали снова. Проблема нерешённой так и оставалась, что содержимое в часах песочных. Сколько их не крути - никуда песок не денется. Есть там решение простое и понятное: обратиться самой службе по миграции да прямо и в посольство. Но кто же в тёплых кабинетах возжелает разрешить проблему, не выходя за рамочку параграфа, за пунктики постановлений? А паренёк уже вполне половозрел. Манкой, даже и с изюмом, его от сладостей земных отгородить теперь не удаётся. На девок здешних часто вертит головой. Хочет их потискать. По тропинкам парой походить. Где, может быть, и в щёчку лобызнуть. Но при любви ведь принято по паспортам милых не различать. Так и выйдет, видно, скоро от не пойми кого даже детишки будут. И пойдёт снова неприкаянное по Руси потомство. Добавленное к тем, что по подвалам прижились да носятся по подворотням. Что миллионной необузданной волной сплывёт мимо прописок, обучения, работы. Мимо страны. И, конечно, мимо жизни, которой так этих людей порой и не хватает. Это будто внематочная беременность у женщин смыслом даже совсем наоборот. Там плод как будто есть под животом, да толку-то с него. Пустышка. А здесь под солнцем человек живой потаптывает землю да ходит всё промеж законов...
Хотя их выгодно держать такими вот отверженными за частоколом отвернувшихся от них законов. На учёбу денег не попросят. Жильё от Родины не будут требовать. В безработице галочкой никак не отразятся. Главное - пенсию давать не надо. По строгому понятию: "Умерла - так умерла". Да и уйдут - тьма разом над высоким небосводом не сомкнётся. Тихонько отнесут в задрипанных холщёвых риззях. Скромно зароют. Из рабства в рабство переправят...