"Надо вести дневник, - думала я. - Обязательно надо".
Я любила читать и поэтому помнила, что главные герои многих книг всегда вели личные дневники. Печорин, например. Ну а я чем хуже? Чистая тетрадь у меня есть. Я подошла к столу и вынула из верхнего ящика простую тетрадку с белоснежной бумагой, голубыми полями и рисунком из берез на обложке. "Я - Катя Кручинина, - старательно выводила я на первом листе. - Мне почти тринадцать лет. Сейчас разгар июня, я нахожусь на даче и терплю мерзкие выходки со стороны моей подруги Ирки Конкиной. Она намного красивее меня и потому позволяет себе делать все, что пожелает, в том числе жестоко задирать и высмеивать меня".
Я вздохнула, отложила дневник и подошла к зеркалу. Широкое и длинное, оно занимало почти стену и великолепно отражало угрюмую толстую девочку, которая сейчас туда смотрела.
У девочки было круглое, оплывшее лицо и крохотные карие глаза; шеи, казалось, не было вообще, и если бы ни дешевое ожерелье из кораллов, можно было подумать, что голова стоит точно на плечах. Из одежды на девчонке были черные шорты и зеленая майка-размахайка, которой она прикрывала довольно выпуклый живот, а на ногах - простые сандалии из кожзама.
Я подошла поближе к зеркалу и подняла густую каштановую чёлку. Под ней находилось то, что ежедневно отравляло мне жизнь: прыщики да безобразные красные болячки, которые оставались от прыщей. Особенно много их было на переносице и между бровями, и никакой чёлкой нельзя было сокрыть этот кошмар.
С улицы послышались легкие шаги, и я поспешно отскочила от зеркала: это наверняка шла Ирка, и мне не хотелось, чтобы она в очередной раз увидела, как я "любуюсь" собой. Иначе начнутся тяжелые вздохи и бесконечные сравнения. Конкина никогда не стеснялась говорить мне о моих недостатках и своих достоинствах одновременно.
Ира вошла, нет, вплыла на террасу.
- Уже одиннадцать, - не здороваясь, начала она. - Идем купаться? Беглым взглядом она окинула свое отражение в зеркале, затем мое, едва заметно улыбнулась и повторила: - Ну как, идем?
- Идем, - угрюмо согласилась я и пошла в свою комнату, переодеваться.
Я достала из шкафа купальник и быстро натянула его, а сверху надела то, в чем была с утра. Ира сидела на террасе, закинув ногу на ногу и уставившись невидящим взглядом в окно; да, в тот год она была настоящей красавицей: стройная, подтянутая фигура, плоский живот (предмет моей вечной зависти), длинные гладкие ноги и ни единого прыщика на лице. Я подавила тяжелый вздох. Да, до нее мне далеко... Взяв полотенце, я накинула его на плечи и молча вышла на улицу.
Бабушка копалась в огороде.
- Мы пошли, - буркнула я и села на велосипед. Ирка же, лёгкой походкой, расправив плечи, продефилировала мимо соседского мальчишки, затаившегося в кустах; при этом она так крутила бедрами, что заставила его покраснеть.
Возле последнего дома на нашей улице она догнала меня, схватила резко за багажник, словно мамаша непослушного ребёнка, и крикнула:
- Серёж!
- Иду!
Сергей Лазебников был новым Иркиным парнем. Они познакомились неделю назад и с тех пор были неразлучны. Непонятно зачем, наверное, чтобы еще раз подчеркнуть своё превосходство надо мной, Ира брала меня на все свои "свиданки-гулянки", где я шла, понурив голову, а Конкина с Серёжкой весело трепались, а иногда он брал её за руку и смотрел влюбленными глазами. В одиннадцать я шла домой, а милая парочка гуляла почти до двух, хохоча у меня под окнами и мешая спать. Я ненавидела вечера и тем более ночи - это было явно не мое время суток.
На свидания Ира ярко красилась, а мне не давала даже подвести губ; одежда ее была такой открытой и экстравагантной, что я от смущения отводила глаза. В её гардеробе было много мини-юбок всех цветов радуги, топов, коротких и бесстыдных, облегающих штанов. Конкина не давала мне пропустить ни одного "свидания", обязательно заходила за мной и обязательно в новом наряде. Я терялась в догадках, зачем же она берет меня с собой, неужели ей не хочется побыть наедине с Серёжей? Спрашивая и спрашивая себя, я не находила ответа, зато в очередной раз приходила к выводу, что моей подружкой руководит наглость и глупость, желание похвалиться и еще раз доказать превосходство надо мной.
Наконец Серёжа выполз на улицу. Он радостно улыбнулся, увидев Конкину, поцеловал ее щеку, зато меня проигнорировал, даже головой не кивнул. Они взялись за руки и пошли вперед, обогнав меня шагов на двадцать, и на весь поселок разносилась их громкая базарная речь.
Я была рада такому повороту. Теперь я могу спокойно подумать о своём. Как ни обидно то признавать, Ира имеет надо мной власть, и я живу в тоталитарном режиме. Ни возразить, ни слова поперек сказать. Как назло, бабуля моя целиком и полностью на ее стороне, потому что Ирочка при ней ведет себя значительно лучше, чем я сама, и создается впечатление, будто она - зайчик, а я - хулиганка отвязная. Видела бы она, как эта "заинька" себя на улице ведёт! Как вульгарно целуется с Серёжкой! Глядя на Иру, можно подумать, что она любой поступок совершает, глядя в видеокамеру. То есть все делает напоказ. Актриса хренова.
Я помнила, что она стала такой только в последний год, раньше мы ничем не различались и вполне спокойно друг к другу относились. Однако этим летом она приехала очень похорошевшая, с комплектом новых шмоток, что значительно возвысило её надо мной. Последней каплей стало наше с ней знакомство с Серёжей, которое завершилось его бурным романом с Конкиной. С тех пор она резко изменила свое отношение ко мне, дразнила, жестоко высмеивала мои недостатки, которых к тринадцати годам у меня было немало, и называла "ребёнком". Это было обиднее всего. Будучи на десять месяцев младше неё, я казалась ничуть не глупее, может быть, даже умнее, но подруга не желала этого признавать. Она судила людей исключительно по внешности, которая у меня, увы, была безобразна; результатом было её грубое и жестокое обращение со мной. Весёлая ранее, я замкнулась в себе и с головой погрузилась в печали и переживания. Как я размышляла двумя годами позже, повода-то для них и не было, разве что очередные нападки со стороны глупой девчонки. Однако переходный возраст дал о себе знать, и я ходила грустная и подавленная, и никто не желал помочь мне и вытащить из кризиса.
Тем временем показался забор, отгораживающий пруд от посёлка, из-за которого слышался плеск и радостный визг малышей. Я толкнула калитку, и унылый пейзаж открылся глазам моим. Под пасмурным небом разлилась грязная зелёная лужа, гордо именуемая "плотиной" или "прудом" и покрытая ряской. Серёжа уже залез в воду, а Ира, которой он радостно махал руками, еще раздевалась на берегу. На ней уже не было ничего, кроме купальника и широкополой соломенной шляпки, густо усеянной перьями, лентами и искусственным жемчугом. Конкина стаскивала сей нелепый головной убор чрезвычайно грациозно, словно снималась в фильме. Я фыркнула и занялась босоножками.
На пляже было полно мелкоты, которая тоже дразнила и высмеивала меня из-за уродливой фигуры, и я поспешила зайти в воду, пока они заняты своими делами, но просчиталась.
- Смотрите, жирная пришла! - завопил один из толпы, сгрудившейся возле чьего-то велосипеда. - Вот это ноги! Колонны!
Я сделала вид, что это гнусное высказывание ко мне не относится, и поплыла на другой берег. Ира и Серёжа плескались невдалеке и хихикали; их явно забавляла обстановка на пруду, и они решили не упустить момент. Я видела, как Серый выскочил из воды, подозвал малявок и начал что-то горячо им шептать. Ира оставалась в воде, она скрестила руки на груди и по обыкновению устремила взгляд в даль; в волосах ее запутались водоросли, и она была похожа на сказочную русалку.
Тем временем я добралась до противоположного берега и сразу же повернула обратно. Счастливая парочка как ни в чём ни бывало плавала до дамбы и обратно, дети играли в песке, а солнышко даже немного выглянуло из-за туч. Но я чувствовала, что это всего лишь затишье перед бурей - и правильно думала. Стоило мне вылезти из пруда, как пёстрая толпа малышей налетела на меня и заверещала:
Я застыла. От обиды и унижения на глаза мои навернулись слёзы, но плакать я не могла - иначе они задразнят меня до смерти. Серёжка, гад, это он их научил! "Бочка сорокавёдерная" - его и только его выражение. Сволочь! Не знает уже, как меня донять!
Я вырвалась из круга и босиком побежала к мосту. У него не было перил, и это облегчило мне задачу. "Глубина тут - метров семь", - подумала я, прежде чем вода сомкнулась у меня над головой...
2.
Но умереть мне сегодня было явно не суждено. Очнулась я на берегу, окружённая испуганной малышнёй. Они столпились вокруг меня и незнакомого молодого человека, выпучили глаза и шумно дышали, пораскрывав вонючие рты. Голова у меня закружилась, и я снова лишилась чувств.
Второй раз я пришла в себя уже дома. Дотоле я смутно чувствовала, что меня подняли и куда-то несут, но тогда мне было всё равно. Парень, которого я уже сегодня видела на пляже, снова был рядом. Бабушка суетилась, бегала по дому с тряпками и лекарствами, хотя помощь мне уже была не нужна.
- Лиза бедная. - он увидел, что я очнулась, и с насмешкой посмотрел на меня. - Хорошо, что воды наглотаться не успела. Нашла из-за чего топиться, слышишь?! - он схватил меня за подбородок. - Я всё видел. Эти сволочи своё получат.
- Надеюсь, бабушке не сказал? - подскочила я на кровати. И тут я его лицо показалось мне знакомым. - Костя? Неужели ты?
- Ну, слава Богу, значит всё в порядке, раз узнала, - снова усмехнулся он. - Нет, я наврал, что ты с моста упала.
- Спасибо, - шумно выдохнула я и снова легла. Внезапно мне захотелось плакать: - А Серёжка с Иркой даже не пожелали узнать, что со мной случилось?
- Они сразу, как ты в воду бросилась, сделали ноги, - нахмурился Костя. - Вот подлюки! Хотя от Серёги всего можно ожидать.
- И от Ирки тоже, - с грустью вздохнула я. - Они делают всё, чтобы превратить мою жизнь в ад. Дразнят. Выставляют перед всеми дурой. Со мной из-за этого никто не хочет дружить, - и тут слёзы ручьём полились из моих глаз.
- Да брось ты, - неумело утешил меня Костя.
У него было худое лицо, узкие зелёные глаза и длинные, ниже ушей, пепельные волосы. Нельзя сказать, что он был несимпатичным, мне он даже нравился. Костя редко и ненамного приезжал на дачу, самое долгое - на месяц. Из дому же практически не выходил, целыми днями помогал дедушке и бабушке по хозяйству. Изредка Серёже, "другу", удавалось вытащить его искупаться, но Костя быстренько переплывал пруд два раза и смывался. По натуре он был молчаливым и нелюдимым, дичился всех и всея, я даже удивилась, что он так много разговаривает со мной.
- Я сегодня уезжаю, - продолжил тем временем Костя. - Здесь слишком скучно. Мне жаль тебя - ты остаёшься в этом гадюшнике. Вот тебе мой совет: держись от них подальше. Это не друзья. Я неплохо знаю Серёгу - он на редкость подлый парень. С Ирой я не общался, но, думаю, она такая же, раз спелась с ним. Может быть вместе уедем? - неожиданно спросил он, вскинув на меня глаза.
- Не получится, - махнула рукой я. - Бабушка меня ни в жисть не отпустит.
- Ну тогда пока.
- Подожди, - я жестом подозвала Костю поближе. - Наклонись.
Он понял мои намерения, взял за голову и поцеловал в щёку.
- Спасибо, - прошептала я, и он вышел.
Я еще немного поворочалась и уснула. Мне снилось, что я еду вместе с Костей в электричке, мы разговариваем и пьем "Кока-колу". Что и говорить, он очень хороший парень, жаль, мы очень мало знакомы.
3.
Ближе к ночи я очнулась ото сна. Переодевшись - в шортах и майке было уже холодно - я вышла на террасу. Там до сих пор лежал мой раскрытый дневник и ручка. Я села на плетёный стул и собралась было написать что-нибудь еще, но не успела: обвитая диким виноградом калитка распахнулась, и я увидела Иру. Она была одета, как всегда, безупречно: красные брюки, рубашка в мелкую разноцветную полоску и атласный галстук. Я скрипнула зубами: на мне-то были потёртые джинсы да кофточка с капюшоном.
Подруга почти подбежала ко мне и плюхнулась на колени. Я вскочила от неожиданности и вытаращила на неё глаза.
- Прости меня! - возопила Конкина. - Я вовсе не хотела, чтобы так получилось. Я думала... думала, - она запнулась, видимо, забыла подготовленную речь, - в общем, я не знала, что ты так обидишься. И вообще, - скосила она глаза на калитку, - это была не моя идея, а Серёжина. Это он с мелкими дружит, я от них подальше держусь.
"Вот подлюка! Спокойно все грехи сваливает на дружка. Она его, что, не любит?" - с возмущением подумала я, а вслух спросила: - Он, что, за забором стоит?
- Ага, - расплылась в очаровательной улыбке Ира. - Позвать?
- Зови, - разрешила я.
Подруга убежала, а через минуту вернулась вместе с Серёжей, "от стыда" потупившего глаза. Он что-то пробормотал себе под нос, кажется: "Прости, виноват", и Конкина пригласила нас всех погулять. Мне не хотелось идти, но внутренний голос подсказывал, что если я соглашусь, то раз и навсегда расквитаюсь с "друзьями" за их гадкие поступки.
Пять минут спустя мы брели по Центральной улице к пруду, я шла между Ирой и Серёжкой, а они заботливо спрашивали, как я себя чувствую, не болит ли у меня голова и т. п. Внезапно, возле самой плотины, Серый толкнул меня в кусты шиповника, и они с подругой надвинули на меня перекошенные от злобы лица. Я ничего не понимала, даже не успела испугаться, что в общем, меня и спасло.
- Сволочь, - прошипела Ира, вывернув мой капюшон так, что я начала задыхаться, - когда ты успела на нас настучать? Знаешь, какой втык был нам из-за тебя?
- Ты что? - отвечала я. - Я всё это время была без сознания!
- Врешь-шь, - прошипела Конкина, но Серёжа остановил ее:
- По-моему, она говорит правду. С ней был Костян, он отволок ее домой, - и тут в глазах парня мелькнул злобный блеск, - Видела бы ты, как он прогибался под твоим весом!
Я разозлилась, начала вырываться, а Лазебников не обращал на меня внимания, он говорил с Ирой:
- Наверное, это он стуканул ее бабке, что мы "довели бедняжку до самоубийства". Я ему этого не прощу. Ух, стерва! - неожиданно замахнулся он на меня.
Я испуганно отшатнулась, но в следующую секунду, когда кулак его просвистел в воздухе, развернулась и выскочила из западни. "Друзья" гнались за мной, как полоумные, наверное, им не терпелось меня отлупить.
Но мне повезло: Конкина не смогла долго бежать на высоких каблуках, и они отстали. Я же доскакала до разлапистого дерева и кошкой взобралась на толстую нижнюю ветку. Хорошо, что уже порядком стемнело, а на мне была черная одежда, и враги не заметили меня на дереве. Они, словно милицейские собаки, шли по следу, но теперь уже отчаялись меня найти. Тяжело дыша, Ира села у корней и простонала:
- Ох, ноги отваливаются.
- Давай помассирую, - предложил Серёжа, садясь рядом.
Он снял с нее моднючие красные туфли и занялся массажем пальцев. Одновременно он умудрялся целовать её в губы и исторгать томные вздохи.
Я опять разозлилась. Сделали гадость и милуются! До чего же я ненавижу их! Внезапно мне в голову пришла блестящая мысль. Чуть выше того места, где я затаилась, было дупло. Я использовала его как тайник последние два года и прятала туда всякую гниль, чтобы отстреливаться от малолеток, если тем вдруг вздумается "начать на меня гонения". Вчера я пробралась на задний двор местного магазинчика и настреляла тухлых яиц и разбитых помидоров, которые все равно собирались вывезти на свалку. Утащить мне удалось немного, но этого весьма хватило бы на то, чтобы отбиться от неприятелей.
Итак, воспользовавшись шумом внизу, я извлекла из дупла пакет, помяла его хорошенько, чтобы яйца и помидоры перемешались между собой, и, секунду помедлив, вытряхнула всю эту гниль на целующуюся парочку.
Эффект был потрясающим. Запах распространился мгновенно, тухлая слизь заляпала влюбленным лица и одежду; я еще удивлялась, что их тогда не вырвало.
Ира и Сережа разорались на всю округу и убежали в неизвестном направлении. Босоножки остались лежать под деревом.
С чистой совестью я спустилась вниз и побрела домой. Бабушка уже спала. Я достала из рюкзака сотовый телефон, записную книжку и вышла на террасу. "Чудодеев Костя. 308 - ... - ...", - было написано на одной из страниц. Я набрала номер.
- Алло, - раздался знакомый сонный голос.
- Все-таки ты рассказал всем, что я утопилась из-за поступка Ирки с Серёжкой? - не здороваясь, начала я.
- Ну не мог же я все просто так оставить, - пробасил в ответ Костя. Голос его звучал очень важно. - А у вас там что-то случилось, да?
- Я разрулила все проблемы, - радостно сообщила я. - Прости, не могу долго говорить, деньги капают.
Отсоединившись, я почувствовала невероятный прилив бодрости, даже счастья. В первый раз мне удалось так ловко отомстить. Огорчает только то, что они могут придумать новую гадость. Ну ничего, теперь-то я знаю, как их можно дрессировать!
4.
Двумя годами позже я вспомнила всю эту историю и рассмеялась. Теперь у меня есть все, что можно пожелать: красивая фигура, понимание в семье, любимый человек. Друзья! Не обращайте внимания на дураков, которые посмеиваются над вами, они же - дураки. А если же они все-таки продолжают донимать вас, облейте их чем-нибудь вонючим или обсыпьте. Честное слово, это помогает. Проверено!