Арамис, старый, больной и очень несчастный стоял перед ним, ожидая прощения. Атос вдруг поймал себя на мысли, что ему совершенно не жаль его. Нет, они любили друг друга по прежнему и если бы это что-то изменило, он отдал бы свою жизнь чтобы спасти их, не задумавшись ни на секунду. Но вот жаль его не было... В конце концов, каждый человек должен знать, где его предел, Атос точно знал, что его предел уже наступил, когда он сломал шпагу перед королем.
И все-таки он его простил, потому что Арамису нужны были силы идти дальше, а его прощение давало эти силы. Потому что он уже не был тем молодым красавцем мушкетером, который принял решение одной рукой отдать письмо любимой женщины, а другой проткнуть кардинала шпагой. Это был человек, которому ничего больше не оставалось, как воспользоваться клятвой молодости. Правда, они поклялись "навсегда", но не слишком ли громко это слово звучало в 25 лет? Простил ради Портоса. Бедный Портос, он со своей добротой и доверчивостью меньше всего похож на заговорщика и мятежника, а в результате он скорей всего потеряет все. Бедный Портос...
--Послушайте, Атос, а это правда что вы... как бы это получше выразиться... накричали на короля?
--Правда,--кивнул Атос и добавил на секунду веселым и помолодевшим голосом,--Так ему и надо! Пусть знает, с кем имеет дело, пусть знает, кого лишился.
Арамису даже показалось, что в его глазах мелькнули искры времен бастиона Сен-Жерве, но это в самом деле только показалось..
--Так значит, есть еще порох в пороховницах,--усмехнулся Арамис.-Я от вас и не ожидал ничего другого.
--Нет, дорогой мой. Этот порох был последним. Просто когда дело касается моего сына, мне все равно, кто передо мной-король Франции или господин де Вард.
--Бедный мальчик,--прошептал Арамис.-Я буду молиться за него.
--Благодарю вас. Господь улышит ваши молитвы. Но и за себя, Арамис, помолитесь тоже, за себя и Портоса.
--Разумеется. Но в моих пороховницах еще есть порох,--Арамис положил руку на эфес шпаги.
--Я вас прошу, Арамис,--еще раз произнес Атос.
--Не беспокойтесь. Я знаю, что я делаю.
"Хотел бы я в это верить",--подумал Атос. А вслух произнес:
--Хорошо, что хоть кому-то из нас это известно.
--Это просто замечательно,--кивнул Арамис, выдавив из себя жалкое подобие улыбки, которая когда-то была такой прекрасной.
--Друг мой, что это у вас с зубами?-вдруг заметил Атос.
--Черт знает что,--пожал плечами Арамис.-Старость, знаете ли, не радость.
--По нашему другу Портосу этого не скажешь.
--Правда, такое впечатление, что он с каждым годом становиться сильнее, не так ли?
Арамису вдруг безумно захотелось бросить все ко всем чертям и спрятаться от всего здесь, в тени деревьев Блуа. От Атоса всегда исходила какая-то неведомая сила, которую он больше ни у кого не встречал. Одно слово, один взгляд, одно пожатие руки... чувствуешь себя маленьким мальчиком рядом с добрым волшебником...Арамис покачал головой, отгоняя это наваждение. Это Атос мог себе в Англии позволить сказать "Если бы мы были вчетвером". Не может он втянуть Атоса еще и в это...
Они обнялись все в четвером и каждый из них думал о д'Артаньяне. О том, что, будь он с ними, возможно было бы снова сказать "Один за всех, все за одного". Но этого уже никогда не будет...