День начался как нельзя удачно. Я опять не договорился об отпуске. Вместо отпуска Смед припарковал на моей седой лысине новую проблему. В Ист-Энде был убит молодой бангладешец - Сайид Рахман. Убийца был психопатом с историческими отклонениями: он возомнил себя викторианским Джеком Потрошителем, отчего фотографии с места преступления можно было рассматривать только заблаговременно натрескавшись транквилизаторов.
Чтобы добавить нам всей головной боли, какой-то шутник на следующий же день украл тело Сайида Рахмана из морга Ройял Лондон Хоспитал. Еще день спустя некто, весьма похожий на Рахмана, целых четыре раза появился в объективе уличной камеры слежения в Вест Энде. Этот же некто, обладая сомнительным чувством юмора, довёл до истерики и самоубийства мэйферского букиниста-антиквара Ричарда Арлингтона. По всей видимости, он же поупражнялся в основах анатомии на уже мёртвом Арлингтоне.
К моей несказанной радости, вывод из имевшейся информации был только один: отпуска мне было не видать в ближайшее к вечности время. Повешенное на меня Смедли-Кёртисом дело являлось отлагательств не терпящим, ибо по злополучно-высокой вероятности, на нашу коллективную задницу обрушился сериальный убийца. Со всеми кондиментами. С особо извращённым и тошнотворным модусом операнди. В своё время я провел два месяца на повышении квалификации в штаб-квартире ФБР в Квантико, где из всего обширного курса поведенческой криминалистики я уяснил только одно - с сериальными убийцами время терять нельзя. Пока таковое время теряется, сериальный убийца не отдыхает на природе, а присматривает себе очередную жертву. Если он, конечно, не из импульсивной категории. Если же он из импульсивной категории, то такой концепции как "время" у следователя просто не существует.
Поэтому первым делом, после возвращения от высокого начальства, я обрушил на стол моей секретарши Мёртл коробку с файлами с целью фотокопирования и передачи всех материалов Стиву Хендерсону и Виджею Пателю - двум моим сотрудникам. Единственным, которые были загружены в нормальных пределах. То есть не до нервного срыва и потери сна и аппетита. Реконнесанс был назначен через полчаса, за который промежуток времени я дозвонился до контактного офицера в Сюрте. Нашего парижского собрата по борьбе с неорганизованной преступностью звали Николя Маршан (у групп, боровшихся с организованной преступностью, была своя мафия).
Я кратко описал Николя суть проблемы и попросил его выжать из интернет провайдера Ванаду все возможные и невозможные детали Люка - адресата предсмертного и-мэйла Ричарда Арлингтона, чьи записные книжки, филофаксы и прочие архивы поглотил огонь. Я надеялся, что даже при отсутствии подробных деталей, Ванаду (вкупе со своей родительской компанией Франс Телеком) смогут по ай-пи адресу установить настоящее имя, телефонный номер и географическое расположение искомого Люка.
Николя был оператором чрезвычайно эффективным и на бесплодные обсуждения погоды и футбола время не терял.
- Держите хвост распушённым, - сказал он мне ободряющим тоном. - Я вам достану этого Люка в течение часа. Максимум двух. Плюс, как только мы установим, кто он такой, то немедленно прогоним все детали через нашу базу данных на предмет предыдущих столкновений с законом.
Профессионал - есть профессионал: наиболее адекватные решения принимаются без подсказок и лишних разговоров.
- Николя, - тут я перешёл на мой патетически-жалкий французский, чтобы подчеркнуть свою признательность. - Я тебе крупно должен. С меня - хороший виски.
Следующий звонок был в полицейское отделение в Бетнал Грин, где служил инспектор Гибсон, взявший на себя локальную ответственность за расследование и, таким образом, по определению входивший в нашу команду.
Меня интересовали семейные детали Сайида Рахмана. Ход моей мысли был таким: если предположить, что Рахмана убил тот же извращенец, что потом изуродовал тело Арлингтона, и если этот извращенец был похож на Рахмана, то не следует из этого, что искомый извращенец был родственником Рахмана?
- Хороший вопрос, - ответил мне Гибсон. - Я точно знаю, что у него нет братьев. Только две младшие сестры. Отец у него совсем пожилой, так что с Сайидом его не спутаешь, если вдруг кто-то намекнёт на инфантицид. Я поговорю с семьёй, хоть это будет нелегко: они только что потеряли сына и брата, а тут ещё и тело пропало из нашей юрисдикции. Учтите, что по мусульманским традициям они должны были его похоронить со следующим закатом солнца. Сами понимаете, мы там не самые желанные собеседники. Все госпитали, морги и свалки - в состоянии боевой готовности, если кто-то обнаружит тело Рахмана. Но пока - никаких новостей. В общем, попытаюсь установить, есть ли двоюродные, троюродные братья, дяди или даже просто чужие люди внешне похожие на Сайида.
Я, конечно же, не слишком надеялся на эту версию. Если мы и имели дело с доппельгангером, то скорее всего это был вариант не родственных связей, а случайного сходства.
Пока я разговаривал с Гибсоном, на пороге моего кабинета (если комнату размеров десять на двадцать футов можно так назвать) замаячили Хендерсон и Патель. В руках у них были папки с фотографиями с мест преступлений и свежепроизведёнными копиями документации, включавшей перевод предсмертного письма Арлингтона, который, как оказалось, лежал на столе у Смеда, пока я унизительным образом продирался через французский оригинал. Хендерсон был моего возраста рубаха-парень из юго-восточного Лондона, фанат "Милволла", любитель пива и индийской еды, а также гордый отец троих детей. Патель был старше нас обоих, британский индиец, который родился в семье эмигрантов из Гуджарата в самой гуще Ист-Энда и оттого время от времени срывался на шокирующий кокни, забывая половину согласных и необходимость правильного употребления прошедшего завершённого времени.
Хендерсон рванул с места в карьер.
- А предварительного материала не густо. Я бы даже сказал, отвратительно мало.
- То есть, начинаем фактически с нуля, - сказал Патель и покачал головой.
- И с банальной проблемы запертой комнаты, - отозвался Хендерсон.
Застолбив таким образом участок в образе скептиков-пессимистов, оба грузно повалились на стулья и стали разглядывать меня с откровенным упрёком, в котором безо всяких экивоков читалось их непредвзятое мнение обо мне, как о слабохарактерном начальнике, склоняющим выю перед любым ярмом, навешиваемым вышесидящим руководством.
- Дорогие коллеги! - я пытался звучать как можно более оптимистично. Мотивировать, так сказать. Вдохновлять. - Я предлагаю нам всем броситься на массированный мозговой штурм данной проблемы и коллективно, так сказать, командно определить, кто какой вклад может внести в наше общее дело!
- Дело запутанное. - обнадёживающе заметил Патель. - Нужно много и напряжённо думать.
- Давайте размышлять вместе! - радостно воскликнул я, чувствуя себя Смедом, который пытается вправить мозги Дорфу, минус Смедовское чувство самообладания и азарта. Хендерсон и Патель кисло смотрели на меня, явно не разделяя моего фальшивого энтузиазма. - Я вам скажу, что я сделал. Я поговорил с Сюрте и они будут разыскивать Арлингтоновского адресата - Люка. Гибсон из Бетнал Грин выяснит, нет ли у Рахмана похожих на него родственников. А как вы... скажем, вот вы, Виджей, охарактеризуете стоящую перед нами проблему и каковы будут ваши предложения по поводу наших немедленных действий?
Патель сразу поскучнел и посмотрел на Хендерсона. Хендерсон тут же уткнулся в файл.
- Пока картина вырисовывается противоречивая, - нехотя начал Патель. - Я бы не стал так уж сразу притягивать за уши сериального убийцу. Это могут быть два совершенно разных преступления. Естественно, что Арлингтон видел кого угодно, но не Рахмана. Хотя, глядя на стоп-кадры видеокамер, сходство отрицать сложно. Но не настолько сложно, чтобы исключить обычное совпадение. Я думаю, у Арлингтона вообще было очень нездоровое воображение. Старухи какие-то ему чудились, подростки ... И он их всех принимал за одного и того же персонажа. Который охотится за какими-то таинственными зашифрованными рукописями. Клинический случай... Несоответствия возникают сразу же. Например, если у Рахмана было перерезано горло, то почему Арлингтон этого не заметил? Швы на животе он подробно описал, а про горло - ни слова? Я имею в виду, если мы на секунду - чисто теоретически - предположим, что Рахман в формате пост-мортем действительно посетил Арлингтона.
Хендерсон тут же оживился и вытащил из файла фотографию.
- Та же самая мысль и мне в голову пришла. Великие умы, что говорится, мыслят одинаково. Вот тут одна фотография, точнее стоп-кадр с камеры слежения на Кёрзон стрит, на которой чётко видно, - он протянул фотографию Пателю. - Наблюдаете? Шарф на шее. Куртка расстёгнута - здравствуй простуда... но шарф тщательно обмотан вокруг горла.
Патель изучил фотографию и вздохнул.
- У меня другой вопрос, - повернулся ко мне Хендерсон. - У нас в настоящее время имеется два патологоанатомических заключения, но нет никакого сравнительного анализа. То есть, может ли кто-нибудь определённо установить, повторяется ли почерк в обоих случаях обезображивания трупов - Рахмана и Арлингтона - или это два разных художника поработали?
К счастью, мне пришло в голову спросить Смеда и об этом.
- Смед обещал, что мне скоро должен позвонить доктор Браун из Ройял Лондон Хоспитал, который нам всё покажет и объяснит. Он осматривал Рахмана и должен был сегодня взглянуть на Арлингтона. По идее, должно было быть наоборот: Клифф Томас - наш собственный патологоанатом, который осматривал Арлингтона, - вчера приехал в Уайтчапел. Там они открыли холодильник, а в холодильнике - пусто. Так вот и обнаружили пропажу тела. Так как для доступа в морг не требуется никакого специального электронного пропуска, то набезобразничать мог кто угодно. Вот только как было вынесено тело без соответствующей документации и как секьюрити этого не заметили - до сих пор выясняется.
- Ройял Лондон Хоспитал... Я у них был на семинарах по аутопсии, - сообщил Патель. - Там до сих пор между корпусов сохранились подвесные переходы. Их построили в 1888 году специально для медсестёр ночной смены. Чтобы от Джека Потрошителя уберечь.
- Наверное, пока был семинар, то каждый день карри на ланч потребляли? - Хендерсон намекал на то, что после перемещения английского населения и еврейской общины из Уайтчапела в более благополучные места, их сменили выходцы из Индии и Бангладеша. Когда-то самые кокнийские из всех кварталов Лондона - улица Брик Лэйн и её переулки - теперь стали знаменитыми на всю Англию районами индийских ресторанов.
- Я старался вообще ничего не есть в ту неделю. Атмосфера была не та в анатомическом театре. Похудел очень. - пожаловался Патель.
Я почувствовал, что температура поднимается: мужики явно включались в процесс.
- Меня ещё один вопрос беспокоит, - продолжал Хендерсон, - Убийца, несомненно, мог изучить литературу о Джеке Потрошителе - этой белиберды тоннами наиздавали. Но вот что интересно: он явно знаком с заключениями врачей, которые показывали всегда одно и то же - смерть в результате удушья, а работа ножом - уже после этого. В связи с чем, количество крови, наблюдавшееся на местах преступления, не соответствовало масштабу анатомических упражнений. Сердце останавливалось и прекращалась циркуляция крови.
- Хотя у кого-то возникла версия, что якобы убивали женщин где-то совсем в другом месте, а уж потом привозили в Уайтчапел и там бросали. Причём, согласно некоторым сомнительным свидетелям, привозили их в карете с гербами. Этими транспортировками как бы объясняется недостаток крови на местах преступления. - дополнил Патель.
- За исключением, конечно же, комнаты последней жертвы - Мэри Келли, которую он фактически на куски разрезал, - продолжал Хендерсон. -Там творилось такое... Но ни разу не было найдено отчетливых следов пальцев или верёвки, или ещё какого-либо инструмента, на горле убитых. Я говорю "отчётливых", потому что тогда у Ярда никакого оборудования не было, многое могли и упустить. И упускали. Что же касается Рахмана - тут тот же самый случай: смерть наступила от удушья. Но никаких следов насильственного прекращения потока воздуха не обнаружено. Не то, что следов пальцев, а вообще каких-либо следов. Как будто Рахман сам, по собственной воле, перестал дышать, чтобы поклонник Джека Потрошителя мог с точностью воспроизвести модус операнди своего кумира.
Всё, о чём говорили Хендерсон и Патель, пролетало над моей головой, как дикие гуси поздней осенью.
- Я ничего не понял из того, что вы тут наговорили, Стив, - признался я. - Для меня вся эта история с Джеком Потрошителем - полный туман. Набор маловразумительных теорий и путаных легенд.
- Вы ничего не знаете о Джеке Потрошителе? - изумился Патель.
Хендерсон комически схватился за голову.
- И это начальник группы. Ужасающая некомпетентность. Срочно снять вас и нас с этого дела и передать обратно Смеду!
- Нет, ну что-то я знаю, конечно... Во-первых, мы немного о его преступлениях проходили в Академии. Мне стоило только взглянуть на фотографии Арлингтона и Рахмана, чтобы вспомнить, где я всё это уже видел... Во-вторых, я фильм смотрел! - защитился я. Хендерсон захихикал. - По Би-би-си, между прочим. Несколько серий. Очень серьёзный фильм. Не какая-нибудь голливудская ерунда.
- Видел я этот фильм. Мало общего с историей. - прокомментировал Патель. - Вам надо с Мервином поговорить. Он книгу пишет на эту тему.
Мервин Джонсон был нашим начальником архивов. Он был популярен в самых широких журналистских, писательских и даже научных кругах, как крупнейший авторитет по уголовной истории Великобритании. Мервин уже написал несколько книг на соответствующие кровавые темы под разными устрашающими псевдонимами и бессчётное количество раз выступал консультантом различных кино- и телевизионных проектов.
- А разве все архивы по Джеку Потрошителю не в Кью Гарденс? - Хендерсон имел в виду Общественные Архивы Правительства Её Королевского Величества, куда передавались с прошествием времени все старые документы с целью обеспечения беспрепятственного общественного доступа.
- Оригиналы - там, но для нашего музея и для самого себя Мервин скопировал каждый клочок, который не пропал. Хочет книгу написать, чтобы опровергнуть всякие современные вымыслы и дурацкие гипотезы. Вот например, недавно, кто-то выдвинул идею, что Джеком Потрошителем на самом деле была сумасшедшая акушерка...
- Постойте, Виджей, - прервал я Пателя, который имел склонность увлекаться. - Что значит, "каждый клочок, который не пропал"? А что, какие-то клочки пропали? И давно?
- Никто не знает. Когда пошла вся эта мода на Джека Потрошителя в восьмидесятых годах, а архивы Ярда открыли для публичного доступа, то нескольких файлов с материалами просто недосчитались. Их точно кто-то украл, потому что время от времени в Ярд приходили анонимные посылки то с одним документом, то с другим. На протяжении последних двадцати лет.
- Двадцати лет... - задумчиво произнёс Хендерсон. - У Арлингтона тоже что-то произошло двадцать лет назад... Нам нужно выяснить у этого Люка, когда Сюрте его откопают, кто была эта Мишель и что с ней произошло.
- Вы думаете то же, что я думаю? Это я продолжая тему о "великих умах", - поинтересовался Патель. Хендерсон развёл руками. Я почувствовал, что теряю контроль за процессом.
- Я не знаю, что вы, господа, думаете, но давайте думать вместе. Первый вывод мы уже сделали: мне надо самообразоваться насчёт Джека Потрошителя. Какие ещё фундаментальные вопросы стоят перед нами?
- Здесь пока одни фундаментальные вопросы и никаких ответов, - внёс конструктивное замечание Хендерсон.
- Я бы предложил подключить Мервина к расследованию напрямую, чтобы он сравнил нынешние патологоанатомические заключения и предполагаемый модус операнди с материалами того дела. Ну и помог бы в общих чертах, если вдруг... - Патель замялся.
- Если вдруг что? - мне стало как-то неуютно.
- Если вдруг этот новый Потрошитель опять даст о себе знать...
Воцарилось молчание. Хендерсон просматривал файл. Патель смотрел куда-то в сторону. На меня начало накатываться нервозное беспокойство.
- А что вы думаете по поводу этой истории с рукописью Роджера Бэйкона? - спросил я. - Здесь что-то есть, или это всё-таки делюзии Арлингтона?
- Вот это уже по вашей части, Колин, - заявил Хендерсон. - Средневековые рукописи, шифры, алхимия всякая...
Я понял, что эти двое решили занять пристрастно-пассивную позицию. Пришло время проявить административную твёрдость.
- Хорошо. Тогда я принимаю руководящее решение: когда Сюрте отыщут этого загадочного Люка, я возьму на себя историю его взаимоотношений с Арлингтоном и заодно выясню причём тут эта рукопись. И кто такая Мишель. Виджей, Вас я попрошу поговорить с Мервином, чтобы подключить его к расследованию. Также подготовьте мне небольшой брифинг с основными фактами всей этой Потрошительной истории. Просмотрите базу данных и выясните, не было ли где ещё подобных преступлений за последние двадцать лет. Запросите Интерпол и ФБР. Стив, вас я попрошу выяснить всё об Арлингтоне: были ли враги, конкуренты, тёмные дела... в антикварном бизнесе всё бывает. Поговорите с родственниками, установите круг общения. Выясните досконально, что представляют из себя рукописи, которые упомянуты в письме Арлингтона.
Хендерсон, лениво записывавший план действий в блокнот, остановился:
- Как же я это выясню?
- Попробуйте поговорить с другими специалистами по антикварным книгам. Если не удастся, обратитесь к консультантам Сотби или Кристи. В Британскую Библиотеку, наконец. Проявите инициативу!
Хендерсон собирался что-то возразить, но не успел. Зазвонил телефон. На проводе был Николя Маршан.
- Колин, приветствую. Здесь со мной на линии Люк Калебо. Которого вы... и мы искали.
- И часа не прошло! - я был впечатлён. - Оперативно работаете. Я включу динамик, чтобы мои коллеги тоже были в курсе. Со мной Стив Хендерсон и Виджей Патель. Только не переходите на французский.
- Привет, коллеги! На самом деле - пустячное было задание, - Маршан говорил по-английски почти без акцента. - Найти господина Калебо оказалось несложно. Это был самый простой и-мэйл адрес. Главное, что мы нашли его вовремя. Ситуация - достаточно неприятная. Мы только что отправили наряд полиции охранять Калебо, но от отказывается что-либо рассказывать нам. Пока не приехали жандармы - я держу его на телефоне.
- Я не отказываюсь, господин Маршан. Ни в коей мере, - прервал Николя усталый, низкий голос пожилого человека. Как и Маршан, свеженайденный Люк говорил по-английски чисто, без заметного акцента. - Я всего лишь не желаю распространять опасность на большее, чем это необходимо, количество людей. И так, за последние два дня, список действующих лиц значительно удлиннился.
- Господин Калебо утверждает, что мы имеем дело с Латинским убийцей из ранних восьмидесятых, - вмешался Маршан.
- Очень интересно... Не могли бы вы разъяснить поподробнее? - вежливо поинтересовался Патель. Он явно знал, о чём идёт речь. К моему стыду, мне эта кличка ровным счётом ничего не говорила.
- Двадцать лет назад кто-то убил подряд трёх женщин в Латинском Квартале. Одна из них была Мишель Калебо. Супруга господина Калебо.
- Дорф. Моя фамилия - Дорф. Нет, не семейный. Пока. Точнее, уже. А какое это имеет отношение к делу?
- Самое прямое. Есть ли у вас невеста или близкая женщина?
Хендерсон и Патель недоумевающе переглянулись. Я почувствовал, что опять теряю контроль за ситуацией.
- Простите, господин Калебо, я хотел бы...
- Колин, - опять вмешался Маршан. - Гоподин Калебо уже отказался говорить со мной по причине того, что я женат. Так как дело - "холодное", всё же двадцать лет прошло, и формальных причин доставить господина Калебо в Сюрте у меня нет, то нам придётся найти хронического холостяка. Иначе господин Калебо будет молчать. Несмотря на опасность для собственной жизни...
- Что вы имеете в виду? - в принципе я подозревал, что он имеет в виду, благодаря более чем прозрачным намёкам из письма Арлингтона. Но верить в это отказывался.
Калебо кашлянул и спокойно сказал:
- Латинский убийца, как его называет господин Маршан, уже здесь. Я видел его вчера вечером. Рядом с моим домом. Он мне вежливо улыбнулся. Я - ему. Так вот мы и поулыбались друг другу. Весьма цивилизованно. Благодаря письму бедняги Ричарда я был готов к этой встрече.
- Как он выглядел? - я очень надеялся, что он не перейдёт к описанию Сайида Рахмана. Он не перешёл.
- Молодой человек лет двадцати пяти. Рыжие волосы. Длинный нос. Одет в длинный серый плащ. Впрочем, это не имеет никакого значения...
- Это имеет огромное значение! - Маршан начинал звучать раздражённо. -Особенно учитывая то, что в начале восьмидесятых этому персонажу было бы пять лет и вряд ли бы он смог орудовать бритвой.
- Я это и имею в виду, - спокойно отозвался Калебо. - Сегодня он - молодой человек в плаще, завтра - старый морокканец, послезавтра - юная японская туристка... Так всё же, господин Дорф, у вас кто-нибудь есть? Женского пола?
Хендерсон и Патель широко и приветливо заулыбались. Они хорошо помнили, как однажды на оффисной вечеринке ко мне пристал один лавандовый лаборант из Ярда, который почему-то вдолбил в свою тупую башку, что я склоняюсь к альтернативной ориентации. Лаборант был новенький и не знал, что я холост и осторожен в адрес женщин по совершенно другой причине: три года назад, когда я был на том самом семинаре в Штатах, миссис Дорф решила, что ей больше подходит фамилия Петробелли и переехала в Белла Италиа с каким-то автомобильным инженером. Отчего я продал Фиат и перешел на Фольксваген. Зов предков, наверное...
- Нет, господин Калебо. Я разведён и постоянных партнёров женского пола не имею. Какие ещё у вас будут вопросы интимного характера?
- Никаких, господин Дорф. С вами я буду разговаривать. Но только с вами. У меня мало времени. Вы должны успеть в Париж до того, как он убьёт меня... А это может случиться уже сегодня...
- Господин Калебо... Люк! - Маршан звучал всё более раздражённо, - Я вам сказал - с вами будут дежурить мои коллеги. Уверяю вас - мы относимся к этому очень серьёзно. Очень важные люди поставили передо мной задачу... Ответственную задачу! Без охраны мы вас не оставим.
- Я категорически против присутствия в моём доме полиции. Если только у вас не будет ордера на обыск или присутствие... Или что вам там требуется от прокурора в таких случаях... Но никакая охрана меня не спасёт. Только будут лишние жертвы. - Калебо звучал удивительно спокойно и даже несколько лениво. - Повторю: с господином Дорфом я буду разговаривать. Наедине. Кто-то, кто ещё не отмечен, имеет шанс остановить эту бойню. Поэтому торопитесь. А мне нужно привести в порядок свои бумаги.
Послышался щелчок. Повисла пауза. Было слышно как Маршан дышит в трубку. Хендерсон и Патель смотрели на меня так, как будто я был им должен много денег. Причём уже долгое время.
- Люк? Господин Калебо? Он что? Трубку бросил? - мне показалось, что сейчас из телефонного динамика пойдёт пар. Маршан явно был на точке кипения. К нему неожиданно вернулся французский акцент. - Вы слышали? Нет, вы слышали? Он бросил трубку! Здесь Скотланд Ярд и полицейское управление с ним разговаривают, а он бросил трубку!.. Наглость какая!
- Спокойно, Николя, не горячитесь. У вас есть его номер телефона?
- Уже набираю. - Маршан отключился. Через полминуты он снова возник на линии. - Занято. Снял трубку, чтобы не беспокоили. Обождите секунду...
Маршан снова замолчал, хотя нам было слышно его дыхание. Неожиданно он начал быстро тараторить по-французски - видимо по другому телефону. Из-за того, что он проглатывал половину слов и употреблял незнакомый мне сленг, я уловил только самую суть: Маршан давал инструкции полицейским, которые в данный момент ехали по адресу Калебо. Кажется, что-то насчёт того, чтобы сторожить подъезд дома и проверять документы всех входящих и выходящих.
- Так, я вернулся, - Маршан снова уравновесился до почти безукоризненного английского. - Когда вы будете в Париже? Сегодня вечером или завтра утром?
- Вы серьёзно? - я опешил от такого поворота в нашем ленивом междусобойчике. Хендерсон и Патель как по команде посмотрели на часы. Потом на меня.
- Колин, я никогда не шучу на работе. При таком стечении обстоятельств вам ничего не остаётся делать, как взять с собой зубную щётку и лететь в Париж. Речь идёт теперь не только о вашем расследовании, но и о нашем "холодном" деле. Очень серьёзном деле. Сам министр уже информирован.
- Николя, одну минуту... Вы что действительно приняли всерьёз эти капризы вашего Калебо. Кто он такой? Что это за ультиматумы? Езжайте к нему и объясните популярно...
- Колин, Колин, Колин! Дорогой мой Колин! Вы не в курсе. Калебо - не уличный хулиган. Не рядовой житель пригородов. Калебо - профессор Сорбонны, носит орден Почётного Легиона, сам Президент его приглашает в свою загородную резиденцию. Он имеет весьма значительные заслуги перед Республикой, о которых - не по телефону. Помимо этого, Калебо - один из крупнейших французских лингвистов или как они там называются... филологи... семантики... Как только мы вышли на Калебо, в считанные секунды с нами связались очень серьёзные люди. Я не буду распространяться на эту тему, но теперь это вопрос государственного масштаба. Но что при этом происходит? Калебо со мной не говорит! Несмотря на то, что Люк Калебо должен быть наиболее заинтересованным в расследовании убийства своей жены. Даже двадцать лет спустя...
Хендерсон скептически хмыкнул.
- Я слышал! - рявкнул Маршан. - Намёки здесь совершенно не к месту! Не волнуйтесь, Калебо проверили и перепроверили. Он тут ни при чём. Так вот, возвращаясь к главному: Калебо говорит Маршану: "Я не скажу вам ни слова. И вообще никому ничего не скажу. Кроме того, что Латинский убица вернулся, изуродовал пару человек в Лондоне и скоро убьёт меня, могу вам на этот предмет вексель выписать!" Господин министр звонит Маршану и говорит, что откусит Маршану голову, если у нас будет новая гастроль этого артиста. Другие важные люди звонят Маршану и обещают оторвать ему ноги, если с Калебо что-нибудь произойдёт. Маршан на грани инфаркта. Маршан посылает наряд полиции охранять Калебо. Вдруг Калебо соглашается всё рассказать Дорфу. Маршан говорит Дорфу: "Вы поедете в Париж прямо сейчас и добровольно, или мне выписать на вас судебную депозицию?"
Мне захотелось чего-нибудь выпить. Крепкого и безотлагательно.
- Дорф отвечает: "Он поедет прямо сейчас" - обречённо ответил я, зная, какой ответ дал бы за меня Смед.
- Я рад, Колин, что мы говорим с вами на одном языке. В прямом смысле слова. Сообщите мне, каким самолётом вы вылетите - мы вас встретим и поедем к Калебо. До связи. - Маршан отрубился. Противно ноющий гудок заполнил кабинет. Я со всей силы треснул по кнопке динамика.
- Я помню это дело, - задумчиво пробормотал Патель. - С Латинским убийцей. Тогда вся эта шумиха вокруг Джека Потрошителя как раз начиналась. В газетах даже проводили параллели. Он тоже душил жертв, а потом резал им горло.
- Какой-то полный бред, вы уж меня извините за резкость, - вмешался Хендерсон. - Я сижу и думаю, когда же я проснусь... Какой-то оборотень - сегодня старуха, завтра молодой парень - гоняется за какой-то рукописью, прикидывается Джеком Потрошителем, убивает букинистов и учёных, а вопросы задавать на эту тему никому нельзя, кроме неженатых или разведённых. Это что? Какая-то тайна только для холостяков? Секретное общество женоненавистников-библиографов?
- Общество или секта... Хмммм... Это объяснило бы многоликость предполагаемых убийц, - заметил Патель.
- Знаете что, джентльмены, - я неожиданно для себя перешёл на просящий тон.- Давайте действовать, как договорились. Виджей, вы берёте на себя модус операнди, говорите с Мервином и разрабатываете версию подражателя. Вы, Стив, ведёте линию Арлингтона. А я поеду в Париж. Прямо сейчас. На поезде. В итоге получится быстрее, чем самолётом.
- Каждый час - поезд с Ватерлоо, - подтвердил Патель. - Два с половиной часа - и вы на Гар дю Норд.
Хендерсон открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут снова зазвонил телефон. Я нажал кнопку динамика.
- Колин Дорф. Я вас слушаю.
На линии был Смед.
- Колин. Вам или кому-нибудь из вашей группы нужно срочно выехать.
- В Париж? - поинтересовался я. - Мы уже в курсе.
- Париж? Почему в Париж? - Смед искренне удивился. - Вы о чём?
- Звонил Маршан из Сюрте. Они установили личность Люка: некий известный учёный Калебо. Его жена и была та самая Мишель из письма Арлингтона. Он ожидает нашего зомби или его собрата по тайному обществу борцов с холостяками-книголюбами с минуту на минуту, но отказывается говорить с кем-либо кроме меня, только потому что я - неженат.
Смед помолчал, переваривая информацию.
- Оперативно потрудились, - наконец сообщил он. - Хорошая работа! В таком случае - немедленно в Париж. Но только после того, как отправите кого-нибудь в Вулич, в местное отделение полиции - оттуда они проводят на место обнаружения.
Я молча показал пальцем на Хендерсона. Тот утвердительно кивнул.
- Я поеду, Эдвард. Это Стив Хендерсон. А что они там обнаружили?
Смед кашлянул.
- После отлива, на берегу Темзы, в индустриальной зоне обнаружены три трупа: молодой человек индийской наружности, судя по предварительным описаниям - Сайид Рахман, пожилая женщина и мальчишка-подросток. Похоже, посетители Арлингтона. У всех троих перерезано горло и обширные ножевые ранения в области живота.
![[]](/img/v/van_h/ch4/voy3.jpg)