Уткин Андрей Андреевич : другие произведения.

Разговаривоющая с собакой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Над землёй пролетает метеорит и люди начинают есть своих собак (домашних любимцев). До чего такая сложная (по нелепости) ситуация докатывается, излагает данная история.

   РАЗГОВАРИВАЮЩАЯ С СОБАКОЙ (в одном из районов большого города появился "пастух" - добрейший и глупый человек, которому доверили выгуливать "стадо собак". И как далеко довелось зайти оной ситуации превращения большого города в "Деревню", где не проходит мимо друг друга большинство жителей, а все обо всех знают; как в селе!)
   (коротко - о первой части повествования)
   Один из городских районов, где все люди работают и живут заурядной жизнью, ничем особым не отличающейся от районов соседних. Но... объявилась в этом районе одна странная старушечка. Почти весь район наблюдал за тем, как здорово старушечке удавалось обходиться с собаками. Никто не мог понять, откуда в районе взялось несколько бродячих собак, словно прибежавших из лесу, а одному мальчику даже приснился необычный сон, в котором он раскусил то, о чём догадывался с момента появления старухи: она вовсе не старуха (понимал нелюдимый мальчик); это девушка, прекрасная и чудесная (возможно, Богиня) и вечно молодая. Но в то время многие из жителей района быстро попривыкли к этой приятной и общительной бабуле. Мальчик же продолжал не упускать из внимания свой предмет наблюдения и заметил то единственное, что надо было старушке от всех тех, кто к ней прямо-таки лип (он догадывался об этом с момента появления в районе незнакомых дворняг (десяти или двадцати странных псов), но не думал, что "старушка" так разительно поможет ему осознать его пророческое чутьё): Собаки. Их собаки. Люди могли работать и не уделять внимания своим питомцам, уверенные, что обо всём позаботится заботливая бабуля.
   И на собаках (стаде собак!) не было ни поводков, ни намордников; они смирно шли, окружая своими сытыми-выхоленными телами маленькую, затерявшуюся в их густоте старушку, - видел во сне мальчик. Потом мальчику этому снились сны всё страшнее и страшнее. Один раз, когда он - безногий калека - сидел дома на инвалидной коляске, обыденно пялясь в серое окно, словно заросшее уже собачьей шерстью, в его дверь раздался звонок. Коляска закрутила колёсами, мальчик спросил "кто?" и открыл дверь, из-за которой донёсся голос его тёти (она одна его воспитывала), но не тётя то была, а... стадо собак, готовое изгрызть дверь в тучу щепок, если она будет стоять как столб с табличкой "кабель". Естественно, не собаки подстроили голос "тёти", а их хозяйка, которой почему-то не было рядом со стаей, вливающейся в образовавшийся дверной проём. Словно странная бабушка эта стала вдруг невидимой.
   Это было краткое содержание первой главы.
  

РАЗГОВАРИВАЮЩИЕ С СОБАКАМИ

  

предисловие

СОБАКА В ДОМЕ

   Сначала я немного поболтаю, если Вы не возражаете, дорогой читатель (если возражаете, то начинайте читать со страницы 8 (пролог: "школаN14") или - ещё лучше - со страницы 4), а потом - в процессе "болтовни" - расскажу Вам один интересный случай, о разговаривающей с собакой (вообще-то, случая два, но выглядят они почти как капля воды)...
   Начну с того, что христианская церковь отвергает собаку в доме, дескать собака не должна жить в квартире как человек. А что, если ДОМ - Земля?
   Я, конечно, не спорю с религией (как говорится, со своим уставом в чужой монастырь не наведываюсь), я просто размышляю, глядя на ситуацию со стороны, как любой наблюдатель. И что, если ДОМ - улица? "Собачники" ведь ещё не перевелись на Руси (да не на Руси - во всём Мире; кстати, о Мире поговорим ниже) - всё ещё отстреливают иногда на улицах бездомных псов (неплохая игра слов получилась!).
   И вот мои недавние наблюдения на тему "собака дома":
   По улицам беспокойно бегал красивый породистый пёс; судя по его поведению, он искал своего хозяина. Писать всё это я начал после того как вернулся с "заседания" творческого объединения "Строка", где услышал пару небезынтересных историй на тему взаимоотношений человечества и... собачества...
   ...А пока вернёмся к "красивому, породистому псу" (я не знаю названий многих псовых пород, потому так и называю эту миниатюрную породистую собаку), находящемуся между небом и землёй. То, что этот милый прекрасный пёс между Землёй и Небом, я понял выходя из дома, спеша на "заседание" "Строки" и увидя как пёс наконец-таки нашёл своего хозяина (в данном случае, хозяйку), как он "кинулся ей на шею" (не поймите меня неправильно), сколько радости и ЧУВСТВ мог выразить этот пёс в течение пяти-шести секунд, пока хозяйка его - его истинная, настоящая, взаправдашняя хозяйка - выражала к своему "четвероногому любимцу" собственное отношение...
   -- Ага!-- усмехнулась нетрезвая хозяйка, увидя своего осчастливленного удачной находкой домашнего пса,-- вот ты где, паразит маленький! Нашёл-таки свою маму! А я скажу тебе, парень, зря ты мамочку свою искал! Если б в твоей бестолковой собачьей голове опилок было немножко побольше, то ты бы удирал бы от мамы подальше и без оглядки,-- доставала она из своей сумочки кое-что и направляла это кое-что на свою собаку.-- А раз ты такое тупорылое (вот где тупо собака порылась... Но об этом потом) "божье создание", то получи то, что заработал...
   Благо, я был неподалёку, успел незаметно подскочить сзади к этой сумасшедшей женщине и выхватить из её рук пистолет... Дорогой читатель, Вы можете сейчас не верить мне на слово, но это мне не мешает рассказывать всё так, как оно было на самом деле.
   -- А ну отдай назад!-- потребовала от меня женщина.-- Ты что, молодой человек, сесть хочешь? Я лейтенант милиции, нахожусь при исполнении!...
   -- Судя по всему, ты судья и исполнитель приговора, одновременно,-- заметил я ей (собака её была маленькой, и потому тщетный хриплый и глухой лай этой несмышлёной заступницы на меня никак не действовал).-- Только будь добра отчитаться, за какие страшные преступления ты приговорила своего любимого пса к "вышке".
   -- Не твоё собачье дело.
   -- Тогда я пистолет тебе не отдам.
   -- Сядешь же!-- запугивала она меня.-- Это моё табельное оружие!
   -- Зачем ты, дура чёртова, собаку прибить вздумала?!
   -- ОТДАЙ НЕМЕДЛЕННО ПИСТОЛЕТ!
   В общем, так я от неё ничего и не добился. Вернул ей пистолет, прежде удалив из него все патроны, собаку запер у себя дома (всё-таки, жаль несчастное животное). Благополучно добрался до владивостокского Дома писателей, с небольшим опозданием. Рассказал всем то, что было. И... совершенно случайно наткнулся на Лиду Акабосову. Тесен мир: оказывается, ей знакома была эта сумасбродная хозяйка. С рассказа Лиды я узнал, что хозяйка эта с недавних пор стала этакой "религиозной фанатичкой", выгнала из дома собаку, по религиозным убеждениям, что собака нечистое животное и оскверняет дом... Но почему она решила пристрелить бедного пса, остаётся загадкой и для самой Лиды.
   Очень кстати затронули тему человека и собаки: У Аллы Петренко на тему "собака в доме" оказался неплохой рассказ.
   -- Рассказ называется "Разговаривающая с собакой",-- оповестила всех Алла. Но её тут же перебил Андрон Капканов, двадцатисемилетний начинающий "биллетрист":
   -- Во здорово! И моя повесть тоже так называется!
   -- Ну,-- заметил ему руководитель лит-объединения,-- "гениальная мысль" всегда несколько голов осеняет. Мы с удовольствием послушаем оба рассказа и сравним их.
   Алла начала читать свой рассказ:
  
   -- Очень странные истории могут случаться!..
   Иногда я наблюдал за этой причудливой старухой. Но сейчас я это делаю гораздо чаще.
   Но вдруг...
   -- Дебильная бабка, да?-- донёсся до меня чей-то голос.
   Это был какой-то невысокий парнишка, мой сверстник. Но мне почему-то понравился его тон: очень дружелюбный. Оказывается, он, тоже как и я, наблюдал за этой худощавой старушонкой, что на прочном поводке прогуливала хромую, покалеченную и до ужаса убогую дворняжку-болонку. Но откуда он взялся?! Об этом я ещё не думал.
   -- Ну,-- поддакнул я чисто машинально.
   Но с годами, мнение моё, относительно этого факта с "дебильной бабкой" изменится в соответствующую сторону. Если она постоянно что-то много и бессвязно говорит своей собаке, значит, этой заброшенной обществом старушке общаться больше не с кем. Что ж тут дебильного? Любой может занять её место. Но меня (а возможно и его) заинтриговала эта небольшая но увесистая палка, никогда не покидающая правую руку старухи...
   -- Знаешь, почему собака у неё такая покоцанная?-- продолжал тот.
   -- Почему?-- отреагировал я, хотя догадывался - почему.
   -- Потому что она её всё время бьёт этой дубинкой. Она бьёт, а собака терпит и не умирает. И попробуй-ка сорвись от этой бабуси - вон какой поводок! А всё время, когда их никто не видит, бабка лупит свою собаку.
   -- А за что она её бьёт?-- Я сомневался в его словах. Но в вопросе моём не прозвучало и запаха сомнения.
   -- Потом узнаешь,-- бросил он мне, и с наибольшим удовольствием детского любопытства продолжил наблюдать за этой - вечно что-то говорящей своему псу - старухой.
   -- Собака у неё необычная. Понял?-- дополнил он, не отводя взгляд.
   Действительно, необычная... Как и сама старуха. Людей на свете много, а НЕОБЫЧНЫХ, наверно, ещё больше.
   Взгляд у собаки этой какой-то... какой-то нетакой... Вроде бы занюханная, безобидная собачонка. Но взгляд... У нормальных собак такого взгляда явно не бывает. Что-то не нравится мне...
   -- Ты послушай, что она бормочет своей псине!-- перебил тот мои мысли.
   Прислушался...
   -- ...ять будешь гулять сегодня без меня?!-- говорила та болонке недовольным голосом.-- Опять?! Я тебя спрашиваю! Почему ты по ночам гуляешь, когда по ночам нужно спать? Я утром просыпаюсь, у тебя все лапы в грязи. Почему?
   -- Слыхал?-- заметил мне парень.-- Она же старая и не отличает грязь от кишок! От человеческих внутренностей. От крови. Кровь-то когда засыхает - темнеет, вот она и не отличает!
   -- Почему твоя грязь пачкает мне весь пол?!-- продолжала старуха отчитывать свою собачонку, которая - слегка смахивая на зомби - плелась за старухиным поводком так, словно непонятно было, жива ли эта миниатюрная собачонка, или ещё несовсем.-- Я устала уже его стирать. Мы ведь с тобой всё время дружили. Но последнее время следы твоих грязных лап стали тёмно-красными. Почему?!
   Ё-моё!!! Я не ослышался?! Может это просто галлюцин...
   -- Последнее время,-- опять перебил тот мои мысли,-- на улицах появилось много трупов... Ну,-- поправился он,-- не так чтобы и много, но - скажем так - достаточно. Обглоданные тела! Врубаешься?!
   Я опять прислушался к старухе...
   -- И когда ты прекратишь кусаться?! Это же нельзя ведь каждую ночь кусаться!..
   -- Понял, друг? Собака-лунатик!.. Ну, до тебя дошло, что она - оборотень? И ей всё равно, какая луна ночью - полная или пустая. Просто эта задрочен-ная собачонка оборотень-лунатик. Вот послушай, что эта бабка щас ей скажет.
   -- И почему ты вчера принёс в мой дом голову? А? Зачем ты человеческую голову мне притащил? Нафиг она мне нужна? Я вегетарианка! Запомни - ВЕ-ГИ-ТА-РИ-АН-КА!-- проскандировала она по слогам.
   Вот оно что!.. Теперь-то я понял, в чем здесь нереальность. Теперь-то я понял, что НЕРЕАЛЕН этот человек, а не "дебильная бабка со своей заню-ханной псиной, лунатиком-оборотнем". Я же раньше обращал на неё внимание; и боль-ше слов, чем от любого из прогуливающих этих четвероногих друзей, от неё не услыш
   Но теперь ЧТО-ТО начинается... как только невесть откуда взялся этот экстраординарный тип. Он - сверхъестественный, а не то, что мы с ним слышали...
   -- Ты кто?-- спросил тогда я его несколько резче положенного.
   -- Ты послушай, лучше, что она сейчас заговорит!-- не унимался тот.
   Тогда я осмотрелся, чтоб всё было тип-топ, чтоб никто случайно не обратил внимание на то, что сейчас произойдёт...
   ...и прижал этого экстраординарного типа к стене...
   -- Кто ты такой, чёрт тебя возьми!-- В меня тогда словно вселился какой-то киногерой.
   -- Я тебе сейчас всё объясню,-- прокряхтел он сквозь силу (здорово я его прижал!, не зря год дзюдо занимался),-- только отпусти!
   Я ослабил хватку. Но настолько, чтоб этому типику не вздумалось вдруг убежать.
   -- Я знал, что ты не поверишь,-- заговорил он.-- Всё это действительно странно. И в это нельзя поверить. Можешь считать всё это примером. Но я знаю, что ты не веришь своим ушам. Не догадываюсь, а именно знаю. Глазам ты тоже не поверишь, когда увидишь кое-что.
   Что он несёт?! Что за чушь!...
   -- Никто не знает, что ждёт нас впереди,-- продолжал парень.-- Об этом можно только догадываться. Но "догадываться интересней, чем догадаться", не так ли? Никому неизвестно наше будущее. А некоторым на это вообще наплевать. На всё наплевать! Подчистую!
   Что он городит?...
   -- Не надейся,-- продолжал экстраординарный,-- что всё, что ты узнал в моем присутствии, произойдёт в скором будущем. Это просто небольшой пример. И всё. Дурацкий пример. Самый незначительный намёк. Самый...
   -- Сгинь,-- вырвалось вдруг у меня вполголоса. Но спустя полсекунды, из уст моих донёсся дикий, безумный вопль:
   -- СГИИИИИИИИНЬ!!!!!
  

* * *

   Но рядом со мной никого не было.
  
   Я будто бы проснулся.
   Закричал я наверно так громко, что все, кто находился на улице (неподалеку от меня), смотрели в мою сторону. Странно смотрели...
   ...Смотрела и старуха с собакой (одна собака только не смотрела).
   -- Пойдём отсуда,-- заговорила старушка своей хромой и древней болонке.-- Нагулялись и хватит. Домой пора. Идём.
   Всё прошло.
   Всё прошло?
   Навряд ли...
   Послышалось ли мне опять, но старуха ещё кое-что буркнула по пути своей зомби-собаке. Что-то вроде "...ночью нагуляешься..."
   Все смотрели на меня недолго. Долго никто не смотрит. Через одну-две секунды, я оказался вне внимания. Больше моя персона никому не была интересна.
   Но вдруг...
   -- Я сказала, нагуляешься ещё ночью!-- повысила старуха голос.-- А куски всякие нехер мне таскать! Нахрен мне человеческое мясо?! Я же ВЕ-ГИ-ТА-РИ-АН-КА! И не рассказывай мне! Я знаю, что ты лунатический оборотень. Но это ведь не будущее! Это ведь дурацкий намёк!
   -- Конечно дурацкий!-- подтвердил чей-то знакомый голос.-- То, что нас ожидает в действительности, ужаснее того, о чём мы только догадываемся. Так было и так будет! Это ведь аксиома, ё-моё!
   Нет! С этим надо срочно покончить! Срочно!!!
   Экстраординарный мальчик невысокого роста стоял сзади меня.
   И я свои - большой и средний - пальцы запихнул в обе глазницы экстраординар-ного. Движение вышло излишне молниеносным. И пальцы залезли полностью.
   И рука моя вцепилась пальцами в один из увесистых камней и постаралась уместить его в голове экстраординарного. Но получилось всё не с первого раза.
   * * *
  
   Спустя некоторое время:
   -- А собака-то мой говорящий!-- трубила старуха во весь голос.-- Говорящий!!! Говорящийговорящийговорящийговоря...

----- ценок -----

  
   -- Ну что ж, неплохо,-- заметил руководитель лит-объединения.-- Мы пока не будем ничего обсуждать, а послушаем "РАЗГОВАРИВА-ЮЩУЮ С СОБАКОЙ" Андрона.
   -- Повесть эта далась мне очень нелегко,-- начал он своё "пердисловие" (без этих надоедливых предисловий он не начинал ни один рассказ).-- Хоть я и проработал над ней 3 года, но начал её изготовление ещё в детстве, бесконечно доделывая и переделывая, пока мне всё это не надоело... И я прошу вас, дорогие друзья, дослушать её до конца и не перебивать вашего покорного слугу, если рассказ вам покажется где-то необычным, где-то неинтересным, где-то не вписывающимся в рамки здравомыслия, и кое-где - несколько странным.
   -- А, с твоей точки зрения, рассказ такой?-- уточнил я.
   -- Нет, с моей личной точки зрения, как и с точки зрения любого "родителя", дитя творца во всём гениально и совершенно. Может в начале первой части "дитя" это будет не очень совершенно, но... оно быстро развивается, клянусь вам.
   Этот рассказ повествует о том, что началось в пятницу 13-го; началось со случайной - никчёмной - "жертвой", заблудившейся в лесу и... попавшей в "другое измерение". Фантастики никакой в этом рассказе нет; есть куча аллегорий в том, что на первый взгляд ничем кроме "бреда" сумасшедшего не назовёшь. Хотя кто Его назвал сумасшедшим?...
   Рассказ этот не только о том, что такое жизнь и смерть и в чём их смыслы, а и о многом, о чём коротко не расскажешь.
   В общем, нескоро Андрон начал читать повесть, бесконечно утомляя слушателей своим длинным и бессмысленным предисловием (в сравнение с его "Разговаривающей с собакой", "предисловие", как я позже выяснил, яйца выеденного не стоит).
  
   Я ещё раз извиняюсь перед читателем за это обильное многословие, и в качестве наиболее эффектного извинения хочу предложить рассказ о Мире (попасть в этот Мир трудновато, но тем, кто попадёт, особо не целясь, обещается немало любопытного и захватывающего дух...); о том, на что стал похож Мир, в результате самого обыкновенного стечения обстоятельств, которое в обыденной жизни встречается сплошь и рядом.
   Рассказ этот я не услышал от Андрона Капканова и не являюсь плагиатором, потому что я он и есть... Шутка! (Ха-ха)
   Я также не являюсь плагиатором рассказа Аллы Петренко, ибо выдумал и её (включил в часть программы, именуемой предисловие). Но всё остальное не выдумано, хоть и похоже на сказку. Почитайте и убедитесь сами.
  
  

пролог:

"школа N 14" (Шепеткова 14)

  
   -- Собака разговаривает,-- бормотал какой-то полоумный,-- или человек разговаривает... с собакой? Все собаки,-- повышал он голос.-- И я собака. А кто собаки? А собаки, это люди! Разве не так?-- Он хотел, чтоб его услышали, хоть кто-нибудь. Но этого экстраординарного человека поместили в "персональный кабинет". Он был там один. И его мечтой небесного цвета была только публика. Он лелеял, чтоб его услышало хоть одно живое существо (не принимая в счет различных насекомых... и грызунов всяких...) и потому день и ночь орал во всю глотку исключительно для себя. Орал и слушал, слушал и орал. Когда лужёная его глотка не выдерживала, то он просто шептал или бормотал как сейчас.
   -- Так,-- поддакивал он сам себе.-- Собака и человек - две противоположные вещи. Но они постоянно меняются. И об этом никто не знает. Только я один. Потому-то меня одного и поместили в это хреново помещение. Но ничего, я тебе сейчас всё расскажу. Рассказ будет долгим. До-о-олгим. Просто бесконечным. Но ты слушай,-- горланил он сам с собой.-- Куда тебе отсюда деться? Так что слушай историю человечества-собачества...
  

ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА-СОБАЧЕСТВА

--------------------------------------------------------------

часть первая

ДОЛГАЯ, НУДНАЯ ДОРОГА К МИРУ

И К САМОМУ ГЛАВНОМУ

  
   Сидр зашагал ещё быстрее - нервы его не выдерживали. Наверное, ему показалось, что за ним гонится куча собак: нереальных, разъярённых, огромных как телята. Ещё бы! За несколько секунд до этого, со всех сторон послышались отголоски собачьего лая. Это был недовольный лай; и отголоски всё увеличивались и увеличивались в своём звуке; со всех сторон этого огромного (чуть ли не "бесконечного") города, его одного как будто учуяла вся городская БРАТИЯ дворовых псов... Это было неожиданно.
   Но Сидр понимал, что всё это - его не на шутку разыгравшееся богатое воображение. Просто, он представил себе будущее всего мира; и что он, в подвале собственного дома находит забавную безделушку... Но сам он ни о чём не догадывается, когда выбравшись из подвала замечает, что дом сильно запущен... так, словно в нём тысячу лет никто уже не живёт. Но что он видит, когда выходит на улицу чтоб вернуться домой?.. Ни единого живого существа, только какая-то ободранная невзрачная собачонка пробежала неподалеку, неодобрительно смерив его своим "псиным" взглядом, следом за ней ещё две или три... На улицах пусто неспроста. Да и откуда ему знать, что найденная им в том злополучном подвале безделушка оказалась... настоящей машиной времени... И машина отправляет его в недалёкое будущее... А до него со всех сторон долетают тучи лаев обезумевших от скудной жизни собак. Эта машина времени чем-то напоминала злого джина из бутылки, которую нашёл Сидр (и, действительно, чем-то безделушка смахивала на бутылку)... Она сама решила так, что парню этому будет небезынтересно узнать, что ждёт его планету спустя несколько лет... Как люди все передохнут - перебьют друг друга, переедят всех птиц, рыб, животных... в общем, всю фауну... Но не всю... Собаки останутся - они переедят всё оставшееся (живое) и займутся каннибализмом...
   И не зря Сидра так захлестнула этим поздним вечером собачья тема... Вообще-то, она захлестнула его ещё с самого утра; с того самого утра, когда он основательно понял, что день начался "не с той ноги". Тем утром он выходил из подъезда, и... внезапно почувствовал резкую колюще-режущую боль в левой голени. И когда он посмотрел под ноги, у него просто-таки кончился словарный запас: от его левой ноги отбегала какая-то рыжая лохматая псина... Это было что-то СТРАННОЕ; он ещё ни разу не видел молчаливую собаку, - каждая собака при виде этого парня поднимала лай на всю улицу (мёртвая бы и то залаяла, если б мимо неё прошел Сидр)... а эта... укусила его за ногу молча, как будто полностью охрипла или откусила себе язык.
   Вообще, у Сидра складывалось такое впечатление, что что-то собаки видят не то (не то, что видит любой человек)... Может, они Сидра видят в образе какого-нибудь КОТА... или - лучше - собаки, мерзкой и бесполой. Наверняка в этой собаке есть некоторая дьявольщинка... Но Сидр давно уже размышлял на эту тему, и до сих пор ответ остаётся для него загадкой. Он много наблюдал случаев, как собаки поднимали лай на простых прохожих, но - насколько он помнит все эти случаи - никогда и никого не укусила ни одна из подобных собак (исключения могут составлять лишь специально для этого обученные четвероногие друзья, и бешенные). Но эта рыжая псина вовсе не выглядела "нездоровой" (бешенная собака один раз не укусит). Но лишь только собака эта скрылась за углом дома, как Сидра неожиданно осенило:
   "По-моему, я кое-что понял! - пришла ему в голову невероятная идея, словно укус подействовал. - Они же видят ауры, эти хреновы собаки! Точно!" Случайно ему припомнился прочитанный им несколько лет назад роман Стивена Кинга "Бессонница", где простой старик начал видеть ауры, когда бессонница лишила его сна. Вот Сидр и задумался над тем, сколько времени спит собака... Но, по-видимому, сон не влияет на то, что способен видеть этот обыкновенный пёс. "И, как я понял из той книги, аура каждого человека имеет своеобразный цвет, - продолжал он размышлять. - И у каждого этот цвет иногда изменяется. Но... должно быть, цвет моей ауры пугает собак... или дразнит... или не цвет, а - например - вид..." Но всё это, по сути, ерунда, выводы он делает лишь из собственных предположений, как он любил иногда говорить "из догадок каши не сваришь". Но, так или иначе, собака "что-то" видит "не то", а ему надо было до дома скорее добраться, где ждал его горячий кофе, вкусный ужин и непробудный сон до обеда, судя по тому что сегодня Пятница (да ещё и чёртово тринадцатое число!!). Но... кажется, он заблудился...
   Сидр шёл и смотрел в землю (до того, как начал понимать, что заблудился), как будто больше всего на свете боялся споткнуться о какой-нибудь камень и разбить нос. Он уже ни о чём не думал, даже о той здоровенной рыжей дворняге; забылся, как это всегда бывает: о чём-то думает, а о чём - не знает. Но вот он поднял с земли глаза и осмотрелся... Вокруг какие-то деревья, под ногами тропинки не видно, только трава да осенние опавшие листья с проскальзывающими изредка кустарниками... а вокруг тёмная безлунная ночь.
   "Вот хрен собачий!- начал про себя ругаться он.- Как я в лес попал?! И где дома?.." Он должен был идти по широкому переулку, вокруг должно было тесниться бесчисленное количество домов; лесом в его районе даже и близко не пахло. А тут - наверное - какой-то дремучий лес. С ума сойти можно!..
   Но, оказывается, не совсем темно было: Сидр выбрал самое высокое и удобное дерево, и попробовал взобраться на верхушку.
   Одна сторона горизонта выглядела светлее остальных, она даже немного была залита розовым цветом. С противоположной же стороны, спустя буквально два километра, лес заканчивался и начинался какой-то посёлочек..., как показалось Сидру. Хотя, если приглядеться внимательнее, то посёлок этот всё же смахивал больше на город (причём, не маленький). Но, с той же самой стороны, это был всего лишь небольшой посёлочек. С дерева плохо было видно, но ничего страшного - очень скоро Сидр во всём разберётся.
   "Неплохие новости,- подумал Сидр, спускаясь с дерева,- но и не очень хорошие: что это за деревня там, черт бы её побрал?! И почему начинается утро, когда солнце зашло буквально полтора часа назад?..- Вся беда в том, что не было у Сидра с собой часов.- Или, может, это всего лишь следы заката?.. Какие, в задницу, следы?! Солнце давным-давно уже зашло!" Действительно, всё выглядело очень странно. Но да ничего - пожуём-увидим, решил Сидр.
   Шагал дальше он уже не в прежнем темпе. Время шло. И лес завершало небольшое кладбище. Сидр двинулся наперерез.
   Но вдруг, ему страшно захотелось посмотреть на надгробия. Это было чем-то похоже на приступ; ему нетерпелось узнать, на каком языке написано на надгробиях; какое время указано, да и вообще - может удастся что-нибудь интересное найти. Ему до выхода из кладбища оставалось буквально несколько шагов, а его так сильно "прорвало"...
   "Иван Васильевич Грозный", нашёл он такую изумительную эпитафию. Надпись была сильно истёрта, потому он прочёл с трудом (даты рождения и смерти он вообще не мог разобрать). Вполне может быть, что это либо какое-то дьявольское совпадение, либо Сидр просто неправильно прочитал. Но это ещё не всё. Дальше Сидру попадались и разборчивые и неразборчивые могильные надписи ("Мэрлин Монро"; "Рудольф Игоревич Ельцин"; "Борис Пугачёв"; "Этис Шварценеггер" и т.д.) и он бегал по кладбищу, вглядываясь в могилы, как сумасшедший. И тут... ему попалась эпитафия: "Замирова Александра Витальевна"... Чёрт возьми!! Откуда она тут взялась?! Сидру сразу же припомнился один ужасный случай... Он тогда выглянул в окно, чтоб посмотреть, идёт дождь на улице или не идёт, и увидел двух подростков. У одного из них в руке был огромный красный камень, и он изо всех сил колотил им по голове второго (а от головы этого "второго" тогда осталась только какая-то безобразная кровавая каша). Но не это было ужасно, а то, что все прохожие остановились и наблюдали за этим, как будто вместо подростков были две дворовые собаки. Кругом стояла только мёртвая тишина, нарушаемая лишь плюханием окровавленного камня. Но тишину в мгновение нарушило второе явление, собака - она что-то забормотала... (Сидр, не раз выглядывая из окна, наблюдал маленькую дряхлую старушку с одной уродливой болоночкой на поводке,- этакая собачка с дамой,- она всё время бубнила своей собаке какую-то дурь... Но он никак не ожидал, что эта старухина дворняжка сама заговорит!..) И тогда заорал старуха, "Говорящая собака! У меня собака говорит!.." Она орала как сумасшедшая, под аккомпанемент ударяющегося, стёртого в кровь камня... Потом, едва про-шло несколько минут (три или четыре), одновременно завизжали тормоза двух машин. Это была машина скорой помощи и милицейская машина.
   Горлопанящую старуху забрали вместе с двумя подростками - она пыталась преградить дорогу охранникам правопорядка, объясняя, что - мол - это судьба, что, дескать, нельзя переть против паровоза (подрос ток должен добить своего сверстника до конца), собаку потом раздавил автобус и она до вечера пролежала посреди дороги с размазанными по асфальту внутренностями. Но на следующее утро несчастного животного на дороге уже не было... Сидр даже к тому месту подходил: асфальт выглядел так, словно на нём ни разу и таракана не раздавили. Но даже если кто-то ночью и решил убрать с дороги это жуткое месиво раздавленной собаки, то просто невозможно было бы смыть за одну ночь все кишки, всю засохшую кровь... Но это тоже как бы к сути не относится, потому что однажды Сидр прочитал в какой-то газете (кажется, "Новости") крупно выведенное предупреждение: "Люди, будьте крайне осторожны на улицах! Из психиатрической больницы совершила побег Замирова Александра Витальевна. Она может гулять с маленькой собачкой. Помните единственное: она очень опасный МАНЬЯК-УБИЙЦА". Дальше шла длинная статья о том, как эту Замирову застали на улице в ненормальном состоянии; как в больнице у неё обострилась шизофрения и она начала ОЧЕНЬ СИЛЬНО горевать по своей собачонке... как эта её собачонка потом оказалась в старухиной палате для буйных и начала таскать ей куски человеческого мяса (а старуха, видимо, решила завязать со своим вегетарианством)... А потом старухи этой не стало...
   Сидра даже немного напугала такая эпитафия. Видимо, он решил, что по ночам старуха выползает из своей могилы и бродит по деревне (уже без собаки... Почему - без, Сидр позже поймет)... Так напугала, что он даже не обратил внимание ещё на одну эпитафию этого КЛАДБИЩА СУМАСШЕДШИХ... "Сидоров Сидр Сидорович". Даты рождения и смерти опять неразборчивы... А может это - как и всё остальное - опять совпадение?.. Но разве может столько (и КАКИХ) совпадений быть на одном небольшом кладбище?..
   Не заметил он и ещё кое-что, как утро превратилось в душный, солнечный день; душный, несмотря на позднюю осень (но поздно осенью тоже довольно часто бывает душно). Так он сломя голову пробегал по кладбищу.
   Сидр бы наверно навечно остался на этом кладбище, если б неподалёку от себя не услышал голос:
   -- Как мысли?-- спросил у него какой-то бородатый старик в телогрейке, трико и тапочках на босу ногу. Волосы его были так всклокочены, будто в них вила гнездо какая-то бешенная птица.
   -- Чего?-- не понял Сидр.
   -- Кладбище мыслей много навевает,-- произнёс старик.
   -- Ну и что?-- Тон Сидр старался держать такой, чтоб старик этот потерял последний интерес к общению.
   -- А то,-- выдавал Сидру старик свою страшную тайну,-- что никто не знает, откуда взялось это кладбище. Ни один человек.
   -- Ну и правильно делает.-- Может быть Сидр и поговорил бы со стариком - позадавал ему несколько вопросов,- но человек этот Сидру был неприятен; он был похож на психа (дурак дурака видит издалека).
   -- Неправильно!-- возразил ему старик.-- Один только я всё правильно сделал! Я узнал, откуда взялось это кладбище. И я об этом никому не скажу. Больше никому,-- поправился он.-- Кроме тебя.
   -- А почему ты больше никому не скажешь?-- Все-таки Сидр не сдержался - решил спросить, почему старик решил перестать всем и каждому рассказывать о возникновении кладбища.
   -- Потому что они ничего не знают; они идиоты. Понимаешь?
   -- Не полностью.
   -- Они не хотят ничего понимать. Ты, сынок, глупые вопросы задаёшь. А всё потому что ты ни разу не был в нашем маленьком мирке. Чем-то мирок этот смахивает на деревню. Когда ты присмотришься к нему повнимательнее, то решишь что это не деревня, а психбольница. Но я тебе скажу, сын, это не психбольница...-- Говорил старик так, что ни единого слова в его речь нельзя было вставить. Но вот он сделал небольшую паузу и Сидр воспользовался ею:
   -- А что же тогда это такое?.. И почему ты...
   -- Это что-то уродливое и кошмарное. Раньше "это" было огромным миром, переполняющим - и одновременно засерающим - планету Земля. А теперь от этого мира осталась только эта так называемая деревня.
   -- Слушай, дед,-- повысил слегка тон Сидр,-- чё ты мне тут чепуху порешь?!
   -- Ты прав, сынок, со стороны это выглядит в бесчисленнейшее множество раз безумнее самой абсолютной ахинеи. Но когда ты сам лично посмотришь на ВСЁ ЭТО, ты удивишься ещё больше.
   -- А ты сам кто, вообще?-- спросил его Сидр.
   -- Теперь я никто,-- уныло произнёс старик.-- Раньше я пытался понравиться САМОМУ ГЛАВНОМУ, но у меня нихрена не вышло. А теперь иди. Не должно быть свидетелей. Я скоро умру - меня загрызут. А ты, сынку, иди; не надо тебе смотреть на это.
   -- Ты чё городишь, старик?!!-- схватил его Сидр за грудки.-- Кто тебя загрызёт?
   -- Лучше я тебе этого не буду говорить: ты можешь сильно испугаться и на всю жизнь остаться заикой. Уходи лучше.
   -- Да не пойду я никуда!
   -- Тогда стой на месте,-- сказал ему старик и стремглав кинулся вглубь кладбища. Когда он со скоростью ветра пересекал это причудливое скопище могил, он не похож был на восьмидесятилетнего старца; скорее грацией своей он напоминал американского легкоатлета Карла Льюиса.
   Так Сидр оставил старика наедине с самим собой и тронулся в сторону деревни.
   Ему больше ничего не оставалось делать; он с удовольствием бы обошёл эту деревню стороной и попал бы в какой-нибудь другой посёлок или - ещё лучше - город; но был ли он уверен, что найдет этот город? Дело не в этом. Старик, без сомнения, слегка напугал его своими "речами полоумного, выжившего из ума старого пердуна". И Сидр не пошёл бы в эту деревню, решив, что она на самом деле переполнена психами из самых кошмарных снов; он не пошёл бы туда, даже догадавшись, что мир переполняют бесконечные пустоши, леса и пустыни, как бескрайний фантасмагорический океан, омывающий этот забытый всем и вся миниатюрный островок - деревню, заполненную одними шизоидами и лунатиками... Но ноги его как будто шагали сами по себе - он двигался в сторону деревни... Просто перед ним ясно стояла цель, и она как магнит тянула его за собой. Он просто кое в чём хотел как бы убедиться. А насколько себя знал Сидр, он зачастую становился жертвой собственного любопытства, хоть и тщетно продолжал с этим бороться и ничего не мог поделать с из раза в раз одолевающими его "приступами", но всё равно машинально старался не утерять в собственных глазах статус-кво настырного человека. А пока его мучили мысли:
   "Что же у них там САМОЕ ГЛАВНОЕ?.. если, конечно, ОНО существует. Но, я думаю, оно существует.- И именно поэтому он и не сворачивал с пути в деревню.- Этот чёртов старик меня просто-таки заинтриговал!.." В конце концов, в деревне этой всё могло выглядеть и так, как поведал старик Сидру, либо это всего-лишь была самая что ни на есть наиобыкновеннейшая деревушка с серыми и древними жителями, доживающими своё время. Так что Сидр мечтал взглянуть на этот мирок глазами старика. "И наверняка старик не наврал, что его скоро загрызут... Возможно, его уже загрызли. И, возможно, это и было то САМОЕ ГЛАВНОЕ... или, в крайнем случае, его преданные". Он даже представил себе "приближение лангольеров"; как фантасмагорические существа (этакие зубастики) налетают на этого несчастного и беззащитного старика (налетают как "МУХИ" на "варенье" и пожирают зловонную, тлетворную старость)... и он исчезает - улетает в никуда, в историю.
   Задумался Сидр так глубоко, что и не заметил, как давным-давно вошёл в пределы "деревни"... Так бы он и прошёл её насквозь, погружённый в тьму собственных мыслей, если б его не окликнули...
   -- А который сейчас час?-- Это был какой-то пухленький мальчишка, невысокого росточка. Он был облачён в новенький но причудливый клетчатый костюмчик; окрас костюмчик составляли небольшие клеточки трёх цветов: красного, жёлтого и зелёного. На лице мальчика красовалась какая-то неприятная ухмылочка.
   -- Мальчик, у меня нет с собой часов,-- объяснил ему Сидр и собрался было продолжить путь, как... До него наконец-то дошло, что он не в лесу и - тем более - не на сумасшедшем кладбище... А перед ним стоит... чёрт знает что (если посмотреть на этого чернокожего мальчика повнимательнее).
   -- Проблемы какие-то?-- полюбопытствовал у Сидра мальчуган.
   -- А ты кто?-- спросил Сидр первое, что пришло ему в голову, чисто наобум.
   -- Сукин сын,-- громко произнёс мальчик.-- А что?
   -- Сын?... А где я?-- Сидр говорил так, будто только что проснулся через несколько тысяч лет.
   -- Ты, дядя, дорогу потерял,-- ответил ему мальчик.-- Переходил её и сбился пути. Путин...
   -- Чего?
   -- Дорога пустая,-- молол мальчик чушь, получая удовольствие,-- машины-привидения, как дохлые собаки, кусаются...
   -- Я спрашиваю, что это за деревня,-- не спросил, а пробормотал Сидр, но получилось как вопрос.
   -- Это не деревня.-- Неожиданно пропала с лица мальчика издевательская ухмылка.
   -- А что это?
   -- Кое-что,-- произнёс тот ему шёпотом.
   -- Понятно,-- смерил Сидр его взглядом.-- Ты в этой местности, наверно, всё знаешь?-- поинтересовался он у него.
   -- Ну,-- опять хитро заулыбался тот.-- Наверно. Некоторое.
   -- За деревней что находится, знаешь?
   -- Здесь не деревня!-- повысил тот тон.
   -- Ну неважно... Так что за пределами этой местности находится, прикидываешь?
   -- Ничего,-- ответил мальчик как-то грустно; настроение его менялось, как погода.
   -- Как, ничего?! Люди-то там живут...
   -- Там ничего не живет: ни насекомого ни микроба ни залупы. Всё сожрали.
   -- Что сделали?-- не понял Сидр.
   -- Ты давно у лора был, мужик? Не слышишь нихрена? Съели, говорю, всё.
   -- Кто съел?-- никак не мог понять Сидр.
   -- Конкретно - кто, я не могу тебе сказать... Это как бы тайна. Скажу только, что они летают... и кусаются. Смертельно.
   -- Ну ладно. А что у вас здесь САМОЕ ГЛАВНОЕ?-- решил тогда Сидр перейти к самому главному.-- Если, конечно, тоже не тайна.
   -- У нас САМОГО ГЛАВНОГО нет. У нас есть САМЫЙ ГЛАВНЫЙ,-- поправил его мальчик, не реагируя на игру слов.-- И скажу я тебе, ОН не любит, когда о НЁМ сплетничают.
   -- А я и не прошу тебя сплетничать о нём. Сплетни, это враньё. А ты лучше правду расскажи. А?
   -- А кому она нужна, эта правда? Она горькая, и о ней иногда очень трудно говорить. Понимаешь меня, мужичок? О НЁМ можно только врать. А вранья ОН не любит. Это у нас здесь любой знает, хоть ОН конкретно ни с кем и не разговаривал, но... Но парадокс, не правда ли?.. Просто мы живем правильно, как говорится "не согрешив", и таким образом и выживаем. Стараемся, во всяком случае. Не всё, правда, получается, но стараемся "не согрешить". Только если ты сейчас будешь спрашивать, что такое "грех", я просто уйду отсюда, потому что у меня уже яйца болят - я не могу долго разговаривать.
   -- Понятно,-- резюмировал Сидр.-- А если я тебя спрашивать не буду, то ты не уйдёшь.
   -- Слушай, мужик, с тобой наверно как с малым ребёнком ходить надо. Ты конечно не обессудь за мою откровенность, но я думаю что ты провожатого себе ищешь. Может это конечно и не так, но просто я так подумал.
   -- Провожатого?-- удивленно переспросил Сидр.-- Да нет, мальчик, мне просто интересно было пообщаться с жителями вашей деревни...
   -- Не деревня это! Сколько повторять можно! В общем, заболтался я с тобой. Счастливо, мужичок.-- И он исчез за ближайшим углом. А Сидр ещё долго бродил по окрестностям.
   Бродил, пока откуда-то неподалёку до него не донеслись какие-то резкие голоса:-- Давай чё есть!-- приказывал кто-то кому-то.-- Ты, овца!..-- Дальше последовало несколько глухих ударов.
   Сидр завернул за угол, откуда были слышны голоса.
   Двое подростков - один длинный и худой, другой - невысокого роста, атлет - одолевали какого-то уродливого, горбатенького карлика.
   -- Раздевайся, падла,-- сказал карлику длинный.
   -- А зачем?-- спросил за карлика Сидр.
   -- А тебе чё надо?-- заорал на Сидра невысокий.
   -- Конкретно?-- отвечал ему Сидр.-- Если конкретно, то я бы вам, ребята, не советовал его трогать.
   -- Вот этого гомнюка?!-- указал длинный на карлика, пнув ногой.-- Да ты знаешь, что он сделал?! Он у пацана взял в рот. Это не человек, это защекан!
   -- А почему я тебе верить должен?-- спросил Сидр.
   -- А гомнюк тебе сам скажет,-- и длинный начал сдавливать карлику пальцами кадык.-- Говори, чмо, кто ты есть!!
   Но Сидр тут же отдернул руку длинного, и собрался оттолкнуть его от карлика, как - сам не ожидая того - получил от атлета удар ногой в челюсть. Но, поскольку невысокий парнишка сильно уступал ему в весе, Сидр, как не в чём ни бывало, остался стоять на ногах... и услышал, как в правой руке длинного щёлкнул один очень знакомый металлический звук.
   -- Чё ты напрягаешься, мужик?-- сказал он Сидру, поигрывая своим "кнопарем".-- Ты знаешь, что ты щас сам письку сосать будешь? Вот у этого горбатого гомнюка.
   "Нож есть,- размышлял Сидр,- значит пистолета нету. Потому что в таком случае он или он его бы обязательно показал". И он пошёл на длинного. А тот ткнул Сидра в живот, но не попал - Сидр рассчитал всё (этот приёмчик он ещё в детском саду проходил), и вывернув ему руку, оставил этого долговязого без ножа.
   -- А теперь бегом отсюда!-- скомандовал он им.-- Оба!... Раз человеческого языка не понимаете... с вами по другому нельзя...
   -- Фраернулся ты мужик,-- зловеще заметил ему второй (атлетического телосложения).-- Пожалеешь.
   -- Обязательно пожалею!-- усмехнулся Сидр.-- Сам смотри не пожалей.
   На первый взгляд карлик Сидру показался слегка уродливым, но когда он присмотрелся более отчетливо... Как он сам всегда считал: украшает человека только его лицо. Безобразное же лицо этого карлика украшал НОС: неприятный на вид, длинный, большой и широкий; казалось, он закрывал пол-лица. Выглядел карлик на год младше (на 12 лет), хотя внешне казался вообще одиннадцатилетним мальчишкой.
   -- Чё им надо было от тебя?-- спросил Сидр, когда те двое убрались (возможно, пошли за подмогой).
   -- Деньги, что ж ещё,-- ответил карлик своим тоненьким гнусавым голоском.-- У меня их никогда нет, поэтому они и бьют меня всё время.
   -- Ну пошли, со мной они не тронут тебя.-- Сидр был просто счастлив, что хоть с кем-то ему можно будет здорово пообщаться на тему САМОГО ГЛАВНОГО. Но... всё же некоторые сомнения его мучили - а вдруг карлик знает не больше его самого...
   -- Им, просто, не к кому больше здесь приставать, вот они и ищут постоянно меня.
   -- А сколько, примерно, человек живёт в вашем посёлке?-- решил Сидр перейти к теме.
   -- Много. Только это не посёлок.
   -- А что же тогда?
   -- Раньше это был город,-- отвечал карлик немного грустно.-- Но все хорошие и добрые уходят.
   -- Куда?
   -- Сейчас я не могу это сказать.
   -- Не знаешь?
   -- Это все знают, но боятся сказать вслух.
   -- Кого боятся?!-- решил Сидр выглядеть сильно удивлённым.
   -- Я думаю, нам лучше не говорить об этом.
   -- А что у вас за люди вообще живут?-- "сменил" он тему.-- А то я к вам сюда случайно попал и...
   -- Как, случайно?-- не понял карлик.
   -- Заблудился, в общем. Не знаю, как. Ты лучше вот что расска­жи: вот ты говоришь что хорошие и добрые от вас уходят, а кто ж тогда остается?
   -- Мир состоит не из одних хороших и добрых людей,-- сказал кар­лик.-- Отец и мать мои ушли.-- Сказал он вероятно для того, чтоб у его собеседника не вырвался машинальный вопрос: в чём разница между людьми.-- Лучшие люди всегда уходят первыми.
   -- Это болтовня,-- охарактеризовал Сидр эту набившую оскомину фразу "лучшие всегда впереди".-- Необоснованная болтов...
   -- Вообще, я, наверно, скажу, куда они уходят,-- произнёс карлик как бы через "не хочу", напрочь перебив Сидра.-- Они уходят в долину псов.
   -- В долину псов?
   -- Да. Там собак очень много. Разных собак.
   -- Что за "разных"?-- не понял Сидр.
   -- Ну... Разных,-- объяснил карлик всё что смог.-- Я всё это рассказываю потому, что путь туда возможно скоро предстоит и мне.
   -- А ты добрый?
   -- Я не знаю, но чувствую, что скоро пойду туда. Это каждый чувствует, кто отправляется туда спустя несколько дней.
   -- А как ты думаешь,-- поинтересовался вдруг Сидр,-- давно ли об­разовалась эта "ваша" долина псов, или она как время - никогда не начиналась?
   -- Всё когда-то должно начинаться,-- отвечал карлик.-- Я говорю о долине псов, а не о времени.-- Надо полагать, раз он заговорил о до­лине псов вообще (а о НЕЙ, по всей видимости, вряд ли кто из здеш­них жителей отчаялся бы "развязать собственный язык"), то теперь мог говорить о чём угодно: САМЫМ ГЛАВНЫМ начиная и САМЫМ не главным заканчивая.
   -- Ведь началось всё с нашего города,-- говорил карлик.-- Не ска­жу я только единственного: когда всё началось. Впрочем, знать об этом пока и не обязательно.
   -- Я тебя понимаю,-- произнёс ему Сидр, стараясь вернуть к нача­той теме, пока этого парня не понесло.-- Но почему всё началось именно с города?
   -- А ты представляешь, что начинает происходить с большим горо­дом, когда жители его начинают кое-что узнавать...-- вернулось к этому карлику красноречие (похоже, дар красноречия в этом человеке присутствовал с самых малых лет, но постоянные издевательства и унижения не дают возможности развивать этот дар),-- узнавать из местных газет о найденных на нескольких улицах дюжине человеческих трупов... загрызанных трупов... некоторые были просто обглоданы до мозга костей.
   -- И это всё собаки?
   -- Да, но об этом пока никто не знал. Об этом узнали позже, когда эти бездомные псы вконец оборзели. Видел когда-нибудь, как на какого-нибудь прохожего налетает пять или шесть дворняг и начинает облаивать его? Сначала один пес поднимает лай - тот просто мимо проходит и ничего этому псу не делает, - потом, к первому - второй и пятый и десятый присоединяются, и этому несчастному бедолаге (прохожему) уже и спасения не дают. Привычная картина. Но непри­вычна она, когда эта свора дворняг начинает кусать этого прохожего.
   -- А ваши эти собаки кусали, да?
   -- Нет, не средь бела дня. Обычно они ночью в пустынных переул­ках набрасывались. И тихо, без лая - почти беззвучно - пожирали его.
   -- А ты, наверно, и сам когда-нибудь видел что-то подобное,-- как бы вслух размышлял Сидр.
   -- Да, ни раз. Однажды они на девушку с парнем набросились. Они шли (девушка с парнем) веселые жизнерадостные, а из-за угла вышли трое здоровенных собак - спокойно неторопливо вышли... Парочка шла не останавливаясь. Девушка только хотела погладить одну из них, но другая с прыжка вцепилась ей в глотку; та, которую хотели погла­дить, укусила парня за ногу и выдрала у него из ноги кусок мяса; тот орал как сумасшедший, пока его ели живьём.
   -- Да они как зомби. Да? Как оживающие мертвецы из фильмов ужа­сов.
   -- Смотрел я эти фильмы. От мертвецов хоть убежать можно, а от собак не убежишь, особенно, когда в городе их становится всё больше и больше. Их не успевали отстреливать. Но это всё было в прошлом. После этого прошлого собак уже никто не трогал.
   -- А что случилось-то?
   -- Не знаю, как всё это объяснить,-- задумался карлик.-- Просто отношение человека к собаке неожиданно изменилось. Наверное, до этого отношение это было через чур уж хорошим, раз собаки начали так себя вести. Ведь никому неизвестно, что могло бы, например, скрываться под маской любви какого-нибудь домашнего пса к своему хозяину.
   Не совсем понятно объяснил, но некоторый смысл Сидр всё же уловил.
   -- Ясно,-- произнес он на это.-- А теперь ваш уменьшающийся город и долина псов разделены своеобразными границами?-- предположил он.
   -- Они никакими границами не разделены,-- говорил карлик,-- по­тому что город уменьшается: люди его покидают вроде как добровольно.
   -- Понятно. А скажи, если в эту долину псов пойду - например - я. Что может произойти, как думаешь?
   -- Ничего особенного. Пути можешь не найти... а можешь и най­ти... как повезёт.
   -- Ну что ж, кое-что понятно.
   -- А вон и мой дом,-- увидел карлик девятиэтажный дом гостинич­ного типа.
   -- Ну и в какой ты там квартире живёшь?
   -- А зачем тебе это?-- спросил карлик несколько испуганно.
   -- Ну мало ли,-- пожал Сидр плечами,-- я ж кроме тебя здесь боль­ше никого не знаю.
   -- И не надо знать. Мало здесь людей согласятся знать себя... в смысле, познакомиться - общаться, просто и без комплексов. Я не в квартире живу... и не в этом, конкретно, доме. Вообще, живу я в подвале - зимой, а летом по крышам лазию.
   Карлик оставил Сидра наедине с самим собой, отправившись в подвал девятиэтажки.
   "Если судить по его рассуждениям,- размышлял Сидр ещё до того как тот исчез в подвале,- то он - либо любитель посочинять, либо... всё это началось очень недавно, и карлик этот скоро потопает в до­лину псов; хотя, он может хоть сегодня отправиться туда (в самом крайнем случае - завтра). А я, надо понимать, попал в хорошую хер­ню... Что это за долина такая?.. Долина с разными собаками; с теми собаками, к которым с такой скоростью стремился тот "кладбищенский" старик? И это они загрызли его?.. Все хорошие и добрые люди этого мира отправляются в Долину Псов, где со всех сторон на них налетают разные собаки и медленно-мучительно загрызают их. Я думаю, мне суждено разгадать загадку о этих летаю­щих псах. Но... мне кажется, у них должен быть хозяин... один ХОЗЯ­ИН...
   -- Ну чё, барбос,-- перебил его мысли голос некоего молодого че­ловека,-- офоршмачился?!
   Сидр обернулся в сторону голоса и увидел перед собой пятерых тинейджеров: двое - его знакомые, остальные трое выглядели довольно угрожающе...
   -- Что я сделал?-- переспросил Сидр.
   -- Общался с пидором,-- объяснили ему.-- Теперь ты без пяти минут сам такой. Что делать будем?
   -- Ну, что-нибудь попробуй,-- разрешил ему Сидр.
   -- Не, ну ты сам считаешь это нормальным - гулять чуть ли не по всем улицам с ротаном?-- спрашивал его всё тот же, самый крутой из всей компании.
   -- А знаете, почему вы над ним издеваетесь?, потому что он ма­ленький и сдачи дать не может.
   -- Да уж дать-то он как раз и может,-- отреагировали на мнение Сидра.-- Маленький-то он маленький,а рот большой - больше носа - по четыре вафли заглатывает. Ты, мужик, не базарь лучше, а расскажи нам, в какой подвал этот минет с носом залез, и мы подарим тебе свободу.
   -- А если наоборот?
   -- Не знаешь где буратина-вафлёр,-- уточнили те,-- или забыл?
   -- Если мне ваша свобода не-очень понравится,-- помог он им уточнить.-- Тогда что?
   -- А ты не догадываешься? На кладбище пойдешь. К собакам.
   -- К собакам?-- переспросил Сидр в тоне самоубийцы, которому лич-ное мировоззрение долгое время не позволяло самостоятельно по­кончить с собой.
   -- Ага. Ты будешь незваным гостем. Всех, кого они ждут, они всего-лишь пожирают, а тебя... тебя они встретят по-особенному. Незваный гость хуже чем хуже татарина, как они понимают. Лучше расскажи, куда вафлёр закурковался.
   -- Нет, ребятушки,-- решительно произнёс Сидр,-- пожалуй, не скажу я вам. Пожалуй, я к собакам пойду.
   Неожиданно выражения лиц ребят мгновенно изменились. Они все как один посмотрели на Сидра как на сумасшедшего.
   -- Куда ты пойдешь?-- протянул ему один из них.
   -- А мне здесь у вас, в деревне этой, нечего делать.
   -- Сам ты деревня! Ты щас скажешь нам где пидор, или тебя само­го отвафлят!
   -- С этого и начинать надо было!-- театрально обрадовался Сидр, потирая кулаки.
   -- Короче, пацаны,-- сказал им кто-то ещё,-- далась нам эта нас­сатая соска! Хочет идти к собакам, пусть идет! Может ему там даже понравится.-- И он как будто глаза всем новые открыл (открыл не сво­ей "блестящей" игрой слов, а... голосом. Это был какой-то сильный голос - умеющий быстро проникать в головы и творить там свои мелкие делишки): все аж обрадовались одной новой идее.
   -- Точно!-- отреагировал тот крутой.-- Как это я сам не додумался!
   Может Сидр и не заметил, но в компании из пяти ребят, что его окружала, этого парня (с "сильным" голосом) не было; он поя­вился неожиданно... и стал шестым... Нет, Сидр не приглядывался к нему - не было желания; он получил свободу. Но, если б он пригляделся к нему, то первое из того, что бросилось бы Сидру в глаза, это что парень на костылях и сильно изуродован... как будто его примерно полгода назад искусала куча каких-то крокодилообраз­ных собак.
   Сидр покидал это поселение. Он видел следящих за ним подрост­ков, старающихся выглядеть незаметными, но обращал внимание совсем на другое... Помнится, один полоумный кладбищенский старик говорил Сидру о чём-то кошмарном и уродливом, на что якобы походил этот "маленький мирок", который Сидр в данный момент покидал; но пока ничем кошмарным и уродливым здесь не пахло; однако в том, что это "психбольница" (именно такое определение дал "кладбищенский" старик этому месту), Сидр с каждым шагом убеждался всё сильнее и сильнее. Так что не упускающая его из виду местная шпана осталась далеко-да­леко.
   Происходило всё постепенно.
   Сначала на него многие как-то странно поглядывали, пока какой-то дряхлый старик не просипел ему вполголоса, чтоб не все слышали:
   -- Ну попробуй-попробуй,-- усмехнулся этот девяностолетний полу­тораметровый, донельзя горбатый старец (уж не карликом ли он в юности был?..), подмигнув ему левым глазом.
   -- Что-что?-- тут же переспросил его Сидр.
   -- Ничего, молодой человек,-- ответил старец, облокотившись на свой повидавший виды посох,-- не обращайте внимания. И продолжайте свой путь.
   -- Покуда не завершите его,-- раздалось из окна стоящей рядом со стариком покосившейся избушки шамканье какой-то ветхой бабуси. Сидр в этом шамканье почувствовал нотку издевательства; честно говоря, его даже напугал её тон.
   И он воспользовался советом этого древнего горбуна.
   -- Собаки, это, практически, те же самые люди,-- донеслось ещё одно "напутствие" от невысокого молодого человека с ехидными глаза­ми. Он смотрел прямо в упор на Сидра, развалившись на скамеечке, в обнимку с какой-то безразличной ко всему на свете девицей.-- Это просто надо понять, понимаешь?
   -- Это ты мне?-- полюбопытствовал у него Сидр.
   -- Кто сказал?-- как можно театральнее удивился тот.
   Сидр прошествовал мимо.
   -- Собака,-- крикнул ему кто-то из кучки детей, листающих боль­шую подборку "плейбоев",-- это ведь лучший друг человека.
   -- Они друг другу делают кайф,-- добавил ещё кто-то из той же кучки, то ли развивая тему о собаках, то ли о чем-то другом.-- А ты, чертила, ломаешь этот кайф. Потому дорога для тебя теперь только одна. Другой не придумаешь.
   Много чего ещё встречалось на пути Сидру; как он сам не заме­тил позади себя одного долговязого, плешивого и беззубого шутничка, что сжимал в руках канистру бензина, пытаясь проверить - качествен­ную ли он зажигалку купил в ближайшем ларьке и много ли воды раз­бавлено в бензине, который он тайком выкачал из проезжавшего по до­роге грузовика (всё это шутник поведал Сидру, когда тот заметил его в самый последний момент). Встретилась ему также и какая-то девуш­ка лёгкого поведения, решившая доставить ему бездну удовольствий и всё за бесплатно. Какой-то фермер ни с того ни с сего погрозил ему издалека топором и продолжил работу. Из усыпанной осенними листь­ями проселочной тропинки, по которой в данный момент шёл Сидр, нео­жиданно выползли три руки и чуть не схватили Сидра за ноги, если б он вовремя не обратил на них внимание. Несколько человек на высоком дереве были подвешены за ноги; они смотрели на Сидра и улыбались; это были жуткие улыбки. Один из подвешенных хотел что-то произнести, но изо рта у него вместо этого потекло нечто отвратительное и зло­вонное... Всё это Сидр старался игнорировать. Теперь у него оста­лась только одна цель: вернуться на то кладбище, где похоронен и Иосиф Виссарионович Штирлиц и Илья Владимирович Ленин и хоть ка­кой-нибудь там Иван Иванович Черномор со своими тридцатью тремя мёртвыми богатырями, ждущими конца света и готовыми защитить Долину Псов от ирреального нашествия людей...

* * * * * * * * *

  
   Но местность словно изменилась: дома закончились перед тем, как Сидр границы этого уменьшающегося мирка оставил в далекой - бесконечной истории, но кладбища так и не было. Вместо него распо­лагалась огромная поляна, заросшая высокой густой травой, и ничего больше. Хотя Сидру эта поляна с несколько необычной на вид серой травой, больше почему-то напоминала... нереально гигантского спяще­го (скорее мертвого, чем спящего) пса...
   И, действительно, отовсюду вдруг донесся какой-то жуткий смрад - завоняло псиной. И произошло всё это настолько неожиданно, что Сидр чуть не сошёл с ума. Впрочем, больше дохлятиной несло отовсюду, чем псиной. "Трава" сильно изменилась, когда Сидр взглянул на неё; теперь она казалась настолько высохшей и потерявшей последние от­тенки жизни, превратившись в бесцветно-серую (даже какую-то чёр­ную), что уже полностью напоминала собой шерсть гигантского живот­ного (размером с Землю)...
   -- Почему ты решил, что в Долине Псов тебе будет удобнее чем там откуда ты пришёл?-- раздался вдруг отовсюду приятный голос ка­кой-то молодой девушки, и чем-то он был похож на отзвук напутствий той "сумасбродной деревни" (как бы жители её не кипятились, услышав слово "деревня").
   -- Вообще-то я не оттуда пришёл,-- тут же дал Сидр ответ. И если посмотреть на него со стороны, одиноко возвышающегося над безжиз­ненной серой травой-шерстью, то парень этот явно разговаривает с собой.
   -- В данный момент, ты пришел как раз оттуда,-- опять донёсся до него тот же голос.
   -- В какой момент я пришёл?-- решил он поумничать в свое удо­вольствие... перед неизбежным.
   -- Ты не хочешь отвечать на мои вопросы?-- мягко поинтересовался у него голос (отовсюду).
   -- Наоборот,-- ответил Сидр.-- Я очень люблю отвечать на вопросы. Это у меня типа кредо. Да и к тому же в этой причудливой ситуации, где альтернатива не очень уж велика, для меня ничего лучшего или большего не представляется,-- решил он блеснуть витиеватостью крас­норечия.-- Это я так считаю. Ещё у Вас ко мне есть какие-нибудь воп­росы?
   -- Ты на первый не ответил,-- общалась с ним эта "галлюцинация" в образе Голоса Отовсюду; и, надо полагать, она была очень приятной и мягкой - на какую-нибудь стерву не походила даже и близко.
   -- Почему я сюда пришёл?-- уточнил Сидр.-- Скорее всего, навер­ное, потому, что меня вынудили на это обстоятельства. Больше, на­верняка, незачем.
   -- А может быть ты считаешь, что нравишься САМОМУ ГЛАВНОМУ?
   -- Прошу прощения,-- произнёс Сидр, не меняя своего полунезамет­ного ироничного тона,-- но я что-то недопонял, наверное. Мне так по­казалось.
   -- Все ты допонял,-- сказал ему Голос.-- Как будто я не знаю, о чём ты размышлял. Всё происходит именно таким образом; если человек стал чище и добрее, то он сам начинает чувствовать, что среди людей ему делать нечего, потому что там, откуда ты пришёл, живут только нехорошие люди. Отрицательные. Каждый отрицателен по-своему. Они не нравятся собакам. Понимаешь?
   -- Не совсем.-- Может некоторое из этой загадки до него уже и доходило, но он желал послушать, что наговорит ему этот при­ятный Голос молоденькой девушки.
   -- Если собакам - тем летающим собакам-людоедам, к которым так стремился твой "кладбищенский старик"...-- Так вот, если этим СОБА­КАМ человек начинает нравиться, значит человек этот начинает дости­гать уровня "лучшего друга собаки". Теперь понимаешь?
   -- А кто же он, этот лучший друг собаки?-- спросил Сидр, хотя, впрочем, догадывался.
   -- А ты не догадываешься?-- полюбопытствовал Голос.-- Хотя, меня ты не увидишь, если надеешься на это.
   -- А почему?-- спросил он.-- Потому что на самом деле тебя нет?
   -- Потому что не все границы способны открыться тебе,-- ответил Голос.-- Сам суди: где сейчас твой родной город? Далеко ли? И далеко ли от тебя тот "уменьшающийся мирок", покинуть который тебя вынуди­ли - как ты говоришь - обстоятельства?
   -- И меня сейчас собаки эти, лучшие твои друзья, как я понял, трогать не будут?-- решил сменить он тему.
   -- Да, в какой-то степени ты прав,-- отвечал Голос,-- не по зубам ты им придешься. Нет в тебе ни чего такого, что есть во мне. Я имею в виду стороны души.
   -- Ну что ж, теперь я всё понял,-- сделал Сидр большое ударение на слове "всё".-- Ты боишься потерять власть над своими собаками. И если кто-то начинает им нравиться, ты заставляешь их сожрать его, чтоб таких людей не стало много, и чтоб они не свергли тебя как злую царицу. Правильно я размышляю?
   -- Можно назвать это и по-другому,-- всё также мягко и друже­любно общался с ним Голос.-- Скажем, например, что я коллекциони-рую приятных людей (нравящихся собакам) и ничто никого не пожи-рает, а люди просто превращаются в собак, как в народных сказках. Видишь ли, товарищ Сидр, собаки меня не любят, а получают от меня... сверхъестественную энергию; такую же самую, какую получаю и я от них. Можешь этому всему не верить, но повторю ещё раз: не все гра­ницы могут открыться. Впрочем, это уже раздел философии.
   Собака - лучший друг человека,- перефразируя старый анекдот.- Я даже знаю этого ЧЕЛОВЕКА. "САМОГО ГЛАВНОГО" ЧЕЛОВЕКА. Он строит новый мир; готовит Новую Эру к первому - пробному - шагу. Но почему он открывает границы, и туда (в этот эмбрион) заходят всякие Сидры? Может ему, этому САМОМУ ГЛАВНОМУ так надо?-- Разобраться в этом
   С.С.Сидорову и предстояло. Но пока...
   -- Ну что, дорогой мой Сидр Сидорович Сидоров,-- доносился отов­сюду Голос,-- всё ли удалось тебе уяснить для себя?
   -- Допустим,-- ответил тот.-- И что с этого?
   -- А то, что, как ты и сам понял, нечего тебе делать в этой До­лине Собак. Так-то. Отправляйся-ка ты назад: туда, откуда пришёл. Открою я тебе границу последний раз, так уж и быть.
   -- В мой родной город?!-- чуть не проглотил он собственный язык от счастья.
   -- Зачем же?-- произносил Голос.-- Пришёл ты, как мне кажется, из того "уменьшающегося мирка". Так что...
   -- Да начерта мне мирок этот хренов дался?!-- тут же заорал Сидр.-- Почему ты не хочешь вернуть меня назад, во Владивосток, а не в эту долбанную деревню? Я ж не оттуда...
   -- Если честно, молодой человек,-- не менял Голос тона,-- то мне не кажется, что пришли Вы не из "деревни", как изволили Вы ее наз­вать. Я не знаю, может ты и заблудился "где-нибудь", но границ никаких я тебе не открывала. Да и вообще, по тебе видно, что ты родился в этой "деревне". Так что лучше тебе убраться отсю­да, пока у тебя есть время.
   Пока СОБАКА не "проснулась",- хотела она сказать. И, действите-льно, шерсть постепенно обретала краски, наливаясь каким-то ядовито-зелёным цветом; зловоние дохлятины постепенно уступало мес­то зловещему смраду псины. Небо прятало свои естественные краски, становясь серым и неприятным; Сидр чувствовал, как воздух начинает попахивать каким-то проклятием. Чувствовал он также, что под нога­ми вот-вот разверзнется черная, усеянная всевозможными клыками (чем-то они будут смахивать на могильные плиты) бездна, и...
   ...Тогда-то уже будет поздно умолять эту "сверхъестественную энергетическую станцию, пожирающую всю волшебную силу своих собак, которую они получают от неё".

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КАК ДОБИТЬСЯ СВОЕГО

   Пока шизофреник рассказывал себе свою "бесконечную" историю человечества-собачества, удобно расположившись в одном из "персо­нальных кабинетов" психиатрической больницы, Сидр в это время, унося ноги от "взбесившейся местности", успевал представлять себе, с ка­кими распростёртыми объятиями встретит его уменьшаю­щийся мирок. Просто ему подумалось, что на этот раз "деревня" предстанет перед ним в той уродливой и кошмарной форме, о которой говорил ему "кладбищенский" старик; что даже карлик - если он его встретит - будет другим - изменившимся; изо рта у него навер­няка будут выглядывать клыки и течь пена, и сам он будет похож на бешенную собаку. Все до единого будут счастливы укусить этого чужа­ка, вернувшегося из Долины Псов...
   В "деревне" тем временем появился какой-то парень. Он был на костылях, потому что правой щиколотки у него не было. Не было у не­го также и левого уха и кисти левой руки, и правая сторона его ли­ца была покрыта сильными шрамами. Но на прокажённого человек этот не походил.
   Солнце ещё не выплыло из-за горизонта и потому на улицах было пустынно, если не обращать внимание на забулдыгу, уже второй день похрапывающего под забором какого-то заброшенного барака. Именно неподалеку от этого забытого всеми барака и образовался этот изуро­дованный человек. Он словно вышел из ниоткуда. И двинулся вглубь "деревни". И буквально полста метров спустя, человек этот постучал­ся в первый попавшийся дом. И, надо сказать, постучался он донельзя удачно; постучись он в дверь любого другого дома - весь день был бы потерян.
   Дверь открыл ему небольшой лысоватый толстячок; позёвывая, он всё никак не мог продрать глаза и потому через каждые пол секунды потирал их руками.
   -- Здравствуйте,-- заговорил парень.-- Извините, что потревожил Вас в такую рань, но мне необходимо к Вам обратиться.
   -- Так за чем же дело стоит?-- тут же отреагировал толстячок.-- Вотон я, весь во внимании.
   -- Очень хорошо,-- произнёс парень.-- Насколько я знаю, вы чело­век известный в нашем городе. Так вот, не могли бы вы оказать мне некоторую услугу?
   -- Смотря какую.
   -- Дело в том,-- объяснял парень,-- что мне необходимо кое-что сообщить жителям вашего поселка, то есть обратиться публично. Как вы считаете, могу ли я сделать это прямо сейчас?
   -- А что ты хотел сообщить?
   -- Очень важную вещь,-- ответил парень не меняя своего спокойно­го рассудительного тона.-- Она касается собак.
   -- Собак?!-- переспросил толстяк скорее настороженно, чем испу­ган-но. Услышать слово "собаки" было для него неожиданностью: дав­ненько собаки не нарушали покой этого тихого миролюбивого городка; если люди и уходили в Долину Псов, то делали это бесшумно, не тре­вожа никого из жителей. А тут, ни с того ни с сего, образовалась "очень важ-ная вещь, касающаяся собак". Уж не сошел ли с ума этот изуродованный неизвестно чем (уж не от СОБАК ли он спасался?..) па­рень?
   -- Именно,-- подтвердил парень.-- Я думаю, что с собаками можно покончить раз и навсегда. Но речь будет идти не об этом.
   -- А о чём же?-- ещё настороженнее спросил толстяк.
   -- О том, что касается многих,-- ответил тот неопределённо.-- Я не могу вам всего объяснить. Лучше вам собрать людей,-- подсказывал парень толстяку наилучший вариант,-- и пусть они с моей помощью са­ми примут решение...
   -- Как это они сами примут решение, да еще и с твоей по­мощью?-- перебил его толстяк.-- Я думаю, парень, тебе надо прийти в порядок...
   -- Почему ты не даешь договорить человеку?-- перебил толстяка женский голос, и вот уже в дверном проеме образовалась фигура суп­руги этого толстяка, халат на которой скрывал ее костлявое тело.
   -- А ты чего подскочила?-- тут же сменил он тон.-- Иди спать!
   -- Собери людей, Лёва,-- предложила она ему.-- Ни тебе ни им пло­хо от этого не станет. Парень сообщить что-то хочет всем.-- Судя по её внушительному голосу, верх в семье держал конечно же не Лёва, но по взгляду её можно было сказать совсем другое: "разве ты не ви­дишь, что парень этот не отсюда? Это ли не прекрасная возможность сожрать его с потрохами?.."
   -- Ну смотри,-- пожал толстячёк Лёва плечами, доставая из карма­на сотовый телефон и отойдя подальше, чтоб парень ничего не услы­шал, бормоча что-то в аппарат,-- тебе решать, я здесь пешка.
   -- А где ты так пострадал, парень?-- полюбопытствовала у него жена суетящегося в доме Лёвы.-- Уж не из долины псов ли ты убежал?
   -- Очень смешно!-- отреагировал он на её юмор.
   Женщина пустила парня в дом, пока вызванные её мужем люди оде­вались и добирались до дома Льва и Александры Розг.
   Внутри дом выглядел ухоженнее чем снаружи. Всё, как говорится, на своих местах (вылизано языком), как в музее, как будто неуклюжий толстячёк Лёва слегка превысил сверхъестественную скорость и всего за несколько секунд навел в доме необыкновенный порядок, и всё это потому, что одному полоумному безногому парнишке приспичило собрать всех жителей и намолотить им свою шизофреническую чушь. Но когда парень вковылял на своих костылях в одну из комнат дома, мельком обратив внимания на остальные, что-то ему показалось странным... не таким, как у обычных людей... Но пока он не мог понять, что.
   -- А откуда ты к нам пришёл?-- продолжала любопытствовать жен­щина.-- Ты ведь не из нашего города.
   -- Города?-- переспросил тот.-- Я бы не назвал ваше село городом.
   -- Раньше это был город,-- говорила Александра Розг.-- Большой город. Назывался он Мир. Но если он со временем уменьшился, это ведь не значит, что его жители позволят называть его селом или де­ревней. Не всё находится сверху; большее располагается под землёй.
   -- Как это?-- не понял парень.-- В смысле, на кладбище?
   -- Кладбище давно забыто,-- отвечала женщина.-- Существуют просто подземелья; подвалы. Там темно. Собаки туда не залезут. Именно там и живут многие люди. А вместо кладбища...
   -- Долина собак,-- продолжил за неё парень.-- Наслышался я о ней. Но хотелось бы мне знать о другом...-- постарался он заострить её внимание.-- Что с кладбищем?
   -- С кладбищем?-- как-то странно переспросила у него та, но что-то вспомнила.-- Так ты мне так и не ответил: как ты попал к нам в Мир.
   -- Идут!-- прервал их разговор голос Льва Розг из другой комна­ты.-- Готовьтесь.
   Александра как-то странно улыбнулась, что у парня по спине аж мурашки пробежали.
   -- Вот так,-- полунеслышно проговорила она ему, перед тем как девять человек вошли в дом.
   Это были шестеро молодых и крепких мужчин и трое необъятных теток, словно подобранных для борьбы сумо.
   -- Это, что, весь ваш Мир?-- усмехнулся парень.
   -- Ну конечно же!-- улыбнулся толстячёк Лёва своей зловещей улыбкой.-- Давай, выкладывай свою "очень важную вещь".
   -- Вообще, я выложил бы ее всему городу,-- говорил парень.-- Но обойдусь. А вообще мне нужна помощь. Физическая сила. И, я думаю, шесть человек будет вполне достаточно.
   -- А без чего ты обойдешься?-- спросил его один из шестерки. Это был огромный рыжеволосый увалень.-- И зачем тебе нужна помощь. Будь добр, расскажи.
   -- Откопать кое-что надо,-- ответил парень.-- Если б вы согласи­лись...
   -- А нафига нам шесть человек?-- тут же в разговор влез Лёва.-- Экскаватор пригоним. И всё. Чё мелочиться?
   -- Так вот экскаватором как раз и нельзя,-- говорил парень таким тоном, словно принял Лёвин "экскаватор" всерьез.-- Потому что копать надо аккуратно.
   -- И где копать ты решил?-- поинтересовался у него Лёва, просто лишь бы спросить.
   -- Я вам покажу дорогу.
   -- Уж не на кладбище ли?-- спросила у него уже Александра.
   -- Вообще-то да,-- признался он с некоторой неохотой.-- Если бы вы собрали весь город, я бы все объяснил им и они наверняка поняли бы.
   -- Да "бы" мешает,-- произнёс Лёва.
   -- Так откуда ты пришел?-- наконец-то воспользовалась Александ-ра возможностью задать вопрос этому чужачку.
   -- Вообще-то я заблудился в лесу,-- отвечал он.-- И наткнулся на ваш городок. Я даже понятия не имею, откуда он вообще взялся.
   -- Точь в точь,-- пробормотал Лева своей жене.
   -- А фамилия твоя случайно не Сидоров?-- поинтересовался у него какой-то боксерообразный тип, с рассеченными бровями, губами (с за­жившими шрамами), что стоял подле одной суровой полторастакиллогра­мовой красавицы.
   -- Нет, не Сидоров,-- отвечал он ему.-- Скачков. А имя Сергей. Если интересуетесь.
   -- Ты не умничай,-- говорил ему тот.-- А то был у нас тут один такой. Тоже говорил, что в лесу заблудился. А ты знаешь, что с ним стало через пару часов?
   -- Как ни странно, но знаю,-- ответил этот Сергей Скачков.-- Он ушёл в долину собак. Грустная история. Ушёл и больше не вернётся.
   -- Конечно не вернется,-- заговорил уже третий, атлетического телосложения.-- Кто оттуда возвращается?
   -- А почему ты так уверен?-- спросил его Сергей.
   -- А что, ты хочешь сказать, что отТуда можно вернуться?-- уставился на него этот атлет как на сумасшедшего.
   -- Я ничего не хочу сказать,-- жестко произнёс Сергей.-- Пока, во всяком случае. Но... Но разве вы не исключаете возможности, что отТуда нельзя не вернуться? Хоть кто-нибудь из вас.
   -- А что ты этим хочешь сказать?-- поинтересовался у него как всегда настороженный Лёва.
   -- А то, что вы и сами прекрасно должны понимать...-- заострил он внимание всех.-- Были ведь случаи. Просто так хозяйка этого дома не стала бы мне рассказывать, что большая часть вашего города живет под землёй. Или вы, ребята, сами себе будете врать, до пены изо рта доказывая, что из Долины собак никто не возвращался?
   -- Ну, допустим, возвращался,-- произнес Лев.-- И что из этого?
   -- А то, что может ещё один вернуться. Что вы предприимете на этот раз?
   -- Прикончим,-- объяснял ему Лёва, как недоразвитому ребенку объяснял какие-нибудь правила уличного движения,-- и закопаем на том самом кладбище, куда ты собрался намылиться. Только я не советовал бы тебе на этом кладбище...
   -- Но всё-таки принять меры не мешало бы,-- игнорировал Сергей его советы о кладбище.-- Потому что неспроста я пришел сюда; несп­роста заблудился.
   -- Что ты называешь принятием мер?-- спросила его Александра.
   -- Нужно выкопать Кота,-- открыл наконец-таки он им свой секрет.-- Василия Васильевича Кота.Он похоронен на "забытом" кладбище.
   -- Нет там никакого Кота!-- безапелляционно заявил Лёва.-- Мне ли как директору кладбища не знать, кто там похоронен?!
   -- Я думаю, что сейчас такое время,-- заметил ему Сергей,-- что даже директору свойственно ошибаться. Вы все можете пойти туда и увидеть всё собственными глазами. Но всё же лучше было бы собрать весь ваш Мир и...
   -- Да он могилу поменял,-- дошло до одного из шестерых детин.-- Ночью какую-нибудь свернул, Кота своего поставил,а теперь нам тут...
   -- Дурак что ли?-- ткнула кулачком ему в спину одна из трех де­вушек-громадин.-- За кладбищем же наблюдение ведется! Там же видео­камеры в деревья вмонтированы.
   -- Слушай, Серёжа,-- обратилась вдруг к нему Александра.-- А откуда ты так много знаешь?
   -- Вот именно на эту тему я и хотел поговорить со всем Миром,-- отвечал Скачков.-- Не все меня поддержали бы, но многие точно согла­сились бы. А если я вам всё расскажу, то вы наверняка мне не пове­рите.
   -- А почему?-- полюбопытствовала Александра.
   -- Потому что я уверен в этом,-- перекрыл он её очередную неу­дачную попытку докопаться до истины.
   -- Так,-- решил Лев подвести некоторые итоги,-- значит ты заблудил-ся в лесу - вышел из своего родного города в лес и там заблудил­ся - и наткнулся на наш город. Это ты объясняешь тем, что толкнула тебя на это вроде как судьба. И всё это потому, что тот Сидр, что ушёл от нас вчера, сегодня должен вернуться; и что мы не сможем с ним справиться, поэтому надо выкопать какого-то Кота и объяснить всему городу, что с этим Котом делать. Правильно я сформулировал твои мысли?
   -- Правильно-то-правильно,-- говорил Сергей.-- Но происходить всё должно по несколько другой схеме.
   -- Опять ты пытаешься запудрить нам мозги!-- понял Лев его наме­ренности.-- Не получится! Говори, лучше, правду! Пусть она и горь­кая, но тебе она поможет. Или ты считаешь, что ложь выглядит прав­доподобнее действительности?
   -- Ну что ж,-- через огромное "не хочу" согласился Сергей отк­рыться этим людям,-- правда так правда. Весь факт в том, что я счи­таю, будто многие в вашем Мире видят СНЫ. И сны эти настолько неп­риятны, что индивидуумы эти не соглашаются открываться даже своим близким, не то что кому-то еще. Но не раскрываются они и по другой причине. Причиной этой является закомплексованность.
   -- Мягко сказано!-- усмехнулся Лёва.-- Не все не раскрываются, как ты это называешь. Многие признаются, что им снятся вещие сны. И в том, что мы им не верим, ты не совсем прав.
   -- Конечно,-- согласился с ним Сергей.-- Многих вы даже выслуши­ваете и пользуетесь их пророчествами, в то время, как они продолжа­ют находиться под медицинским наблюдением. Вы пытаетесь показать им, что понимаете их, и они таким образом откровенничают с вами, эти нострдамусы. Но знаете ли вы, что не обо всём они вам рассказы­вают - не все сны соглашаются пересказать?
   -- Знаем,-- отвечала Александра.-- Над этим мы сейчас и работаем: создаем препараты, способные пробраться в их мозг - в их мысли.
   -- Но вместо этого вы могли бы проявить немного человечности: не держать этих людей в тисках, под нажимом хорошего врача-психиат­ра, а дать им больше свободы, они бы тогда всё сами и выложили на тарелочку с голубой каймой. Сами ведь себе проблемы создаёте...
   -- А как же!-- подал голос Лев.-- Если мы начнем нравиться соба­кам... Ну ты понимаешь... Так что мы должны развивать в себе и со­вершенствовать самые отрицательные, самые отвратительные качества человеческой натуры, чтоб собаки на километр подойти не могли! Эта система разрабатывалась ни в один день, а годами - столетиями.
   -- Я знаю. Я всё знаю,-- говорил Сергей.-- Все кто успел - спря­тались под землю, оставив на поверхности одну лишь видимость в об­разе деревнеобразного "уменьшающегося мирка". Но правда гонится за вами и наступает вам на пятки. Разве вы не чувствуете этого? "Скоро наступит конец света", было такое пророчество? Было. А что, если конец света наступит уже сегодня? Вам же из психбольницы "ясновидя­щие не докладывают всю правду. А откуда, вы спросите, мне всё это известно? Может я вижу больше сновидений, чем всё вместе взятое "братство спящих" из местного дурдома?..
   -- Ладно, хрен с тобой,-- наконец-таки махнул рукой Лёва.-- Уго­ворил. Пошли выкапывать твоего Кота Васю.
   И никто не был против, хоть на том кладбище и лежало большое проклятье, все понимали безысходность ситуации; факта, перед кото­рым их поставил этот чёртов Серёжа Скачков.
   -- Только к полудню надо успеть управиться,-- заметил Сергей, пока ребята вооружались кирками, лопатами и усаживались в машины, хоть и до кладбища (директором которого действительно был Лев Льво­вич Розг) пути было не меньше полкилометра.
   -- Что, в полдень твой Сидр вернется из Долины Собак,-- интере­совался Лёва,-- и начнется конец света?
   -- Всё может быть,-- как всегда неопределенно говорил Сергей,-- всё. Сейчас главное - принять меры. И сделать это вовремя. Не зря ведь я заблудился в лесу, когда возвращался домой с работы, и на Мир ваш наткнулся не зря.
   -- А ноги-руки ты потерял, это на работе?-- полюбопытствовал ры­жеволосый.-- Травма на производстве?
   -- Нет,-- ответил Сергей.-- Это из-за собак. Невзлюбили они меня, вот и искусали.
   -- Круто искусали!-- отреагировал атлет.-- Почти как в Долине ку­саются СОБАКИ.
   -- Но меня меня собаки никогда не любили,-- признался Сергей.-- Всегда счастливы были облаять а то и укусить.
   -- Да ты наш человек!-- похлопал его по плечу рыжеволосый.
   -- Хватит болтать,-- донёсся с переднего сидения голос Льва Ль­вовича.-- Приехали.
   Тормоза заскрипели у самых ворот "городского" кладбища, кото­рое выглядело больше мрачным, чем запущенным и приготовившимся к сносу и под застройку какого-нибудь фешенебельного пятизвездочного отеля (в котором обязательно будут напоминать о забытом кладбище демоны и привидения).
   Да-да, это было то самое кладбище, где похоронены и Элвис Прес­ли и Фредди Крюгер и Франкенштейн, и..., соответственно, Сидоров С. С., на могиле которого можно было прочитать КОТ ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬ­ЕВИЧ, с вполне разборчивой датой рождения и смерти.

часть третья

глава первая

   Пока шестеро детин (не без помощи женщин), под предводительст­вом Сергея Скачкова - который всё утро размахивал костылями как ка­кой-то чертов дирижер,-- и директора кладбища, откапывали гроб с те­лом Кота В.В., Сидр уныло брёл по плохо-различимой дороге какой-то бесконечной пустоши. Голову его наводняли дурные мысли: то ему ка­залось, что облака вот-вот сгустятся, превратятся в тучу и где-ни­будь на горизонте он сможет разглядеть чёрную воронку, соединяющую небо и землю, которая неумолимо будет увеличиваться в размерах, приближаясь и приближаясь к этому измученному долгой дорогой путни­ку. То ему казалось, что скоро наконец-таки прилетят эти чёртовы собаки и... у него вырастет хвост, шерсть, изменится голос, и сам он сможет летать. Но ощутимее всего остального была мысль, что та деревня, куда он так стремится, располагается на противоположной стороне этой планеты, по которой он в данный момент бредёт.
   Сидр наверное и прошёл бы мимо, если б лежащее у дороги тело не застонало...
   -- Эй, мужик,-- тут же склонился Сидр над телом,-- с тобой всё в порядке?-- Тело имело вид мужчины сорока лет, всего бледного и в ка­ких-то пропахших затхлостью лохмотьях, словно мужчина этот вылазил из собственной могилы, где его намеренно похоронили заживо.-- Может помочь?
   -- Ты всем помоги,-- прохрипел умирающий.-- Иди и не останавли­вайся. Ты должен...-- Но земля под ним провалилась и он улетел в ка­кую-то чёрную бездну, не издав ни единого звука.
   Сидр хоть и переполнен был безразличием, но отскочил от этой небольшой ямки, не имеющей дна, как от неожиданно разверзшейся со­бачьей пасти соответствующих размеров. Последнее, что он почувство­вал, это тяжелый запах разлагающегося трупа; смрад вылетел из про­пасти, как злой и ненормальный джин из своего бесконечного кувшин­ного заточения.
   Сидр ещё долго бежал. Он и сам не мог понять, что его так на­пугало. Как будто вместе со зловонием из пропасти вылетел ещё и ка­кой-то демон, влетевший ему в мозг.

глава вторая

   -- От куда здесь взялся этот хренов памятник?-- уставился Лев Розг на "КОТ ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ", как баран на новые ворота.-- Он ведь не мог здесь взяться!
   -- А что здесь раньше было?-- спросила его супруга.
   -- Да хрен!..-- чесал тот затылок.-- Не помню! Некрологи надо поднять и т.д. и т.п. Но Кота этого точно не было!
   Удивления директора кладбища не могли остановить копателей; чем глубже вгрызались в могильный грунт их орудия труда, тем сильнее и сильнее увлекала их работа: они словно выкапывали какую-то энер­гетическую точку и сила так и наливала их могучие руки, превращая тела копателей в податливые зомби. Земля гипнотезировала не только их шестерых; супругам Розгам и трём запыхавшимся женщинам интересно было, что будет дальше, не меньше чем шестерым копателям. Наверное, им всем думалось, что вместо гроба с костями Кота Васи, на свет вы­ползет какая-нибудь спящая субстанция, которую останется только разбудить (разбудить, почти как спящую царевну), и она одарит всех волшебной энергией, и они научатся летать. Наверняка так размышляли все одиннадцать человек, если Сергея Скачкова во внимание не прини­мать; он-то уж знал, ЧТО выползет на поверхность с помощью этих шести копателей, и, пока на него никто не смотрел, ухмылялся.
   -- Давайте, мы покопаем,-- предложили трое девушек, явно почув­ствовавшие неожиданный прилив сил,-- отдохните немного.
   -- Сами хотим,-- всё что донеслось от кипящих нереальной энерги­ей ребят. И по ним было видно, что в данный момент принимают они какой-то фантастический наркотик.
   -- Ты чувствуешь?-- прошептала Александра мужу, смущаясь гово­рить это вслух.
   -- Да,-- отвечал он тоже шёпотом.-- Что-то в этом Коте будет! Не­ужели этот парень и правда сделает в нашей скудной жизни перево­рот?..-- размышлял он вслух.
   -- Да нет же!-- пыталась объяснить ему жена свои ощущения.-- Лёг­кость. Ты чувствуешь - легкость переполняет всё тело! Я молодею на глазах!
   -- Да чувствую-чувствую!-- шептал он.-- Но что-то не нравится мне всё это...
   -- Ты спятил!-- не меняла она шёпот.-- Это же чудесно!
   -- Дай бог - дай бог,-- бормотал он, стараясь убедить себя, что в нём всего-лишь разыгралась паранойя. Но несмотря ни на что, он не мог смириться с памятником, взявшимся невесть откуда, и с этой странной энергией, сводящей с ума всё на свете: кладбище проклято и хоть ты на нём целый изумрудный город откопай, ничего хорошего го­род этот предвещать не будет.

глава третья

   Пока сумасшедший радовал свой слух, рассказывая собственной персоне всё новые и новые подробности "истории человечества-соба­чества", Сидр наконец-то понял, что никакой пустоши вокруг нет; что... он опять заблудился в лесу (только похоже ли это на "заблу­дился"?). Именно в это мгновение бег его машинально сменился на шаг. И не прошло и трёх минут, как он упал, споткнувшись о неболь­шую каменную плиту. "Шизофреник Грэко Боркечич" тут же прочитал он эпитафию.-- Наконец-то!
   Неподалеку он разглядел еще несколько могильных плит, типа "Буратино Карл Калович" или "Чичолина Марина Татьяновна".
   Заходя в глубь кладбища, Сидр чувствовал прилив силы. И в то же время, его что-то тянуло; затягивало, напоминая собой невидимую трясину: кладбище звало его. И ему это не нравилось, но он не мог остановиться, словно там находилась какая-то фантастическая ночная фея (замаскированный пришелец) и он стремился сквозь риск позна-ко­мить свой организм не только с венерическими заболеваниями, но и с полной потерей иммунитета (чумой ХХ столетия).
   Сидр решил, что энергию наверняка распространяет могила, вок­руг которой ютились несколько человек; что-то там откапывали - шесть ло-пат мелькало. Но Сидр не собирался подходить к этим людям, даже если б захотел задать какой-нибудь вопрос, они ему были без­различны. Он шагал дальше, желая попасть в "город" под названием Мир и обратить на что-нибудь внимание (вообще-то ему хотелось бы узнать, какую реакцию соизволят проявить первые встречные, увидев его. Но почему тогда он не подошел к той могиле, разрываемой шестью лопатами?..).
   Могилы на кладбище не имели оградок и не составляли собой ла­биринт, так что заблудиться здесь было невозможно. И очень скоро Сидр пересёк кладбище и зашагал по просёлочной дороге, навстречу приближающимся домам.
   Восточная сторона горизонта ещё только начинала окрашиваться в розовый цвет зари, приобретая некоторые оттенки; недостаточные, чтоб это утро нельзя было спутать с ночью. Так что было ещё темно­вато, когда Сидр уже входил в пределы ветхих убогих домишек, с невзрачными жителями, именуемых городом. Где-то неподалеку, судя по звуку, орали друг на друга два кота, но Сидру сейчас почему-то хо­телось какой-то необыкновенной импровизации: что-нибудь натво-рить, чтоб на него обратили внимание и признали своим человеком...
   "Что за чёрт!!- чуть не вскрикнул он - 10 или 20 котов чуть не сбили его с ног; они как будто куда-то спешили,и вылетев из-за угла, собрались по видимому пробежать сквозь него.- Вот хреновы кошки!"
   Он зашел за угол, из-за которого выбежали коты, и обомлел... Может то что он увидел могло бы выглядеть вполне естественным явле­нием, но в данный момент "явление" это выглядело более чем неумест­ным: 20 или 30 человек, собравшись в кучу у одного из домов, присе­дали. Молодых людей среди этой группы почти не было; кто-то из участников этого причудливого мероприятия был в трусах и в майках, многие - женщины - в ночных рубашках, но приседали все молча и с каким-то непонятным удовольствием, хоть многие имели немалый избы­точный вес и должны были при каждом приседании кряхтеть и хвататься за спину, если они приседают вторую или третью минуту а не второй или третий час.
   -- Мужик, а ты чё не бесишься?-- раздался из-за спины Сидра детский голос.
   Сидр тут же обернулся и увидел мальчика-дошкольника; он улы­бался и поигрывал не детским финским ножиком.
   -- Народу энергию некуда девать,-- комментировал он этих присе­дающих,-- вот они и с ума сходят.
   -- Мальчик,-- приковал внимание Сидра нож в руках у этого ребен­ка,-- а ну-ка дай мне свой ножик,-- попросил он очень мягко, как раз­говаривают с детьми.
   -- Нафига?-- полюбопытствовал мальчуган.-- Мне его брат дал, он меня убьет за него.-- И нажал на кнопку - лезвие ушло в рукоятку. Мальчик положил нож в карман.
   -- Иди и отдай нож брату,-- говорил ему Сидр.-- Нож, это не иг­рушки.
   -- А если не отдам?-- поинтересовался у него малыш с соответс­твующим ехидством.
   -- Тогда мы вместе с тобой отдадим,-- ответил Сидр, не меняя тона.
   -- Ништяк,-- усмехнулся малый и заорал вовсю глотку.-- Сыыыыыч.
   Через пару минут из темноты донеслось пьяненькое: "заткнись, придурок!", адресованное этому малышу. Но Сидру этот пьяненький подростковый голосок показался донельзя знакомым...
   Уйти сейчас не получится,- подумал Сидр.- Надо сделать так, чтоб пацан никого больше не звал. И постепенно попробовать ретиро­ваться.
   -- Приятный у тебя братишка,-- дружелюбно усмехнулся Сидр и тут же постарался сменить тему.-- А чего они приседают, не пойму?
   -- Старые, потому что,-- ответил малыш,-- трахаться разучились, а энергию девать некуда.
   -- Какую энергию?-- не мог он понять. Хотя вспоминал, конечно, о раскапываемой могиле, но думал что мальчик говорит о другом.
   -- Волшебника откапывают,-- объяснял мальчик.-- На кладбище не был?
   -- Нет,-- соврал Сидр.
   -- И правильно,-- похвалил его мальчик.-- Не ходи туда - волшеб­ник тебя не убьёт.
   -- Какой волшебник?-- допытывался до него Сидр.
   -- Мёртвый,-- отвечал малыш так, будто секретами делился с на­дежным товарищем.-- Он выдыхает из себя волшебную энергию и все на­чинают беситься и с ума сходить.-- Выражением "с ума сходить" он ха­рактеризовал состояние эйфории.-- А брат мой с пацанами четырёх баб изнасиловали, а сейчас сидят, курят.
   -- Чё ты за фигню там порешь,-- приближался тот же голосок обку­ренного подростка,-- ты, ублюдочек маленький!
   Сидр же попятился. Не хотелось ему встречаться со старыми зна­комыми.
   Пока из полутьмы раннего утра не выплыло две невысокие фигур­ки, Сидр успел отойти на достаточное расстояние, чтоб попытка по­пасть ножом ему в спину оказалась неудачной.
   Затем Сидр смог разглядеть третью фигуру, выплывшую следом за этими двумя. Это был тот самый долговязый, которому не узнать Сидра было - разве что - не узнать самого себя в зеркальном отражении, после любой пьянки.
   -- Вон мужик,-- показывал мальчик брату на Сидра,-- финку хотел у меня отобрать.-- Сказал он просто чтобы что-то сказать, лишь бы только старший брат опять не начал над ним издеваться ("крапиву" делать или руки выкручивать или ещё как-нибудь).
   -- А это чё за придурок?-- глянул в сторону Сидра долговязый.-- Он тебя бил?-- спрашивал он у малыша.
   -- Да нет,-- пожал тот плечами.-- Просто он...
   -- Тогда мы этим займемся!-- обрадовался долговязый.-- Пошли, бу­дешь Сергеем Лазо и Зоей Космодерьмянской!
   Вот тебе и "на"!- подумал Сидр, пропадая из поля зрения ребят.- Не узнали! Они же все трое должны были меня узнать!- Он был больше удивлён, чем обрадован.- Странно".- Может быть ему это даже не пон­равилось. Но в то же самое время он понимал, что всё ещё впереди.
   По пути ему встретилось несколько спортсменов-бегунов. Трое пожилых мужчин и две женщины того же возраста; несмотря на свой возраст, они бежали очень легко, почти не касаясь ногами земли. Всё это было так, если не обращать внимания на их лица... А если обра­щать, то складывалось такое ощущение, что эти пожилые люди в данный момент находились в сильной депрессии и при помощи бега пытались с ней бороться.
   Из густых кустарников до Сидра доносился шорох и соответству­ющее постанывание приближающегося оргазма. Но Сидра это не удиви­ло, потому что неподалёку располагалось ещё несколько кустарников и подобные звуки раздавались практически из каждого.
   "А они времени даром не теряют,- размышлял Сидр о жителях Ми­ра.- Кто во что горазд! Уж не занимается ли кто там любовью с кар­ликом?.." - сам не ожидал он от себя такой мысли. А может он не зря вспомнил о карлике?..
   В это время Сидр проходил мимо девятиэтажной "малосемейки", и... ему, почему-то подумалось, что карлик сейчас находится именно там. В то же самое время ему казалось, что возвратившись из долины собак, он (Сидр) как-то изменился, но в то же самое время, ему не верилось, что его больше никто не узнает. И только по-этому Сидру страшно хотелось зайти в подвал этого дома, тем более что сейчас он проходил мимо распахнутой настежь двери (вход в подвал в зданиях подобной архитектуры располагается в торцевых сторонах, с улицы), через проём которой пробивался слабенький свет трёх или четырёх лампочек сорока ватт. Когда Сидр зашёл за дверь, до него откуда-то с противоположного конца этого длинного (на весь дом) подвального корридора донеслось мяукание котёнка. Такое мяукание можно было бы воспринять как вопли проголодавшегося животного (маленького), но что-то не похожи они были на голос голода; Сидр в этом мяуканьи по­чувствовал что-то совсем другое; что-то настораживающее, как будто это крохотное существо предупреждает его о большой опаснос-ти ("Уходи от сюда!- молило его мяукание.- Это - котлован - лову-шка для бездомных котят!- и как бы добавляло, поясняя сказанное:- Я имею в виду, не котята ловятся, а котята ловят. И лучше убирайся отсюда, человек, пока я способно себя контролировать!"). Сидр всё это ясно слышал, но постарался игнорировать, продолжив поиски карлика, уходя вглубь подвала всё дальше и дальше.
   Хоть свет от лампочек был и не настолько сильным, чтоб можно было долго смотреть на вольфрам и не ослепить себе глаза, но и можно было так-же разглядеть некоторые надписи на стенах подвального ко-ридора. Одна из таких надписей могла быть выполнена руками детей, но похоже было, что в исполнении её принимали участие взрослые - написано всё было без грам-матических ошибок и исполнено в форме трафарета: КОШКА СДОХЛА, ХВОСТ ОБЛЕЗ. КОГО УВИДИТ - ТОГО СЪЕСТ. Та­кой афоризм к детской считалке Сидру почему-то показался чем-то вроде предупреждения. Но не-много дальше на стене красовалась еще одна надпись: "СТАРАЯ, БЕЗМОЗГЛАЯ КОШКА УТАЩИЛА ХОЗЯИНА В ПОДВАЛ И СОЖРАЛА, ЗА ТО ЧТО ОН ПОЗВОЛИЛ ЕЙ ОБЛИЗАТЬ СВОЙ УДЕЛАННЫЙ СМЕТАНОЙ ХРЕН". Она была выведена простым карандашом; тем самым мелким по­черком, которым подростки пишут в общественных туалетах стихи раз­личного эротического содержания. Так что тусклый свет лампочек поз­волял прочитать даже такое.
   Сидр хотел было продолжить путь, но... Его остановил чей-то шорох. Слева и справа, вдоль всего подвального коридора, простира­лись ряды дверных проёмов, уводящих в тёмные комнатушки; так вот, из одной такой комнатушки и раздавался этот шорох. Если тусклый свет дешевеньких лампочек позволял прочесть мелкий почерк на сте­нах, то Сидр разглядел что-то маленькое тёмное, крепко привязанное за руки и за ноги к трубе, торчащей из стены. И, по всей видимости, оно - это маленькое и тёмное - спало.
   Сидру не надо было подходить ближе и внимательней пригляды­ваться, пристально всматриваясь в лицо, чтобы не догадаться что это карлик и что те ребята все-таки нашли его...
   -- Э, парень,-- попробовал Сидр его разбудить, как тот тут же встре-пенулся и завертел туда-сюда головой, осматриваясь по сторо­нам. Хотя так перепугало его то, на что и Сидр обратил внимание ещё пока читал надписи на стенах: где-то неподалеку (возможно, на клад­бище) земля загудела и завибрировала с такой мощью, будто просыпа­ется какой-то фантасмогорический вулкан, а потом что-то загрохота­ло, и теперь где-то в пустошах потерпело аварию некое гигантское НЛО, от чего аж карлик проснулся... Так сильно содрогнулась земля.
   -- Где я?-- спросил он быстрее, чем замотал головой. Голос его был голосом человека, перенесшего хорошую амнезию.
   -- А ты и не помнишь?-- отреагировал Сидр. Кладбищенский грохот в это время прекратился и все вокруг затихло.
   -- Я помню,-- говорил карлик всё тем же испуганным и растерян-ным голосом.-- Я всё помню! Я с ума начал сходить,-- говорил он быстро и странно.-- Я съел человека. У меня шерсть вырастала... И хвост вы­растал. И усы у меня вырастали. Я был... Но... Всё. Всё закон-чи­лось. Я наелся и улёгся спать. А сейчас придут люди и кокнут меня. И я...
   -- Да никто тебя не кокнет,-- сказал ему Сидр, одновременно развязывая крепкие узлы на веревках.-- Пошли на улицу - там они тебя не найдут.-- Сидр и в самом деле чувствовал, что лучше выйти на ули­цу. Как-то странно выглядел этот карлик; он уже не похож был на то­го беззащитного и застенчивого мальчика, которого обижают все кому не лень; теперь он, кажется, вообще не похож был на человека... Или Долина Псов так сильно подействовала на психику Сидра, что он уже ни в ком не мог увидеть человека. Но то, как вёл себя этот карлик теперь, Сидра даже пугало, и если он не выведет это существо на улицу, то, возможно, карлика уже не удержат никакие узлы, если ему что-то не понравится в Сидре. А на улице "ноги сделать" куда удобнее будет, чем в подвале.
   -- Конечно пошли,-- согласился с ним карлик (голос его был всё таким же).-- Ночь уже в самом разгаре. До утра уже далеко. Самое время для вылазок на улицу.
   -- Я думаю,-- мягко заметил Сидр,-- что не очень далеко до утра. В том смысле, что уже утро.
   -- Да ладно "горбатого лепить"!-- засмеялся карлик, похлопав Сидра по плечу (сколько достал своей коротенькой ручонкой).-- Ночь уже, чё ты паришь!
   -- Ну ночь - так ночь,-- пожал Сидр плечами.
   Когда они пробрались к выходу, карлик вдруг остановился...-- А ты кто вообще, мужик?-- поинтересовался он у Сидра каким-то насторо­женным, подозрительным голосом.
   -- А ты и не узнаёшь?-- произнёс Сидр.
   -- Ты не дуркуй!-- говорил этот плохо узнаваемый карлик.-- Отве­чай, когда спрашивают! Как фамилия?
   -- Пойдём дальше,-- предложил он ему продолжить путь - главное сейчас было не останавливаться,-- и я тебе по дороге все объясню.
   -- Ну пойдём,-- зловеще усмехнулся карлик.-- Сам напросился.
   -- Ну, вспоминай,-- говорил ему Сидр, когда они вышли из подвала и оказались на залитой просыпающимся утренним рассветом улице.-- Я тебя от хулиганов спас...
   -- Я срать хотел на тебя и твое спасение!-- заорал вдруг озлоб­ленный карлик.-- Фамилию называй!
   -- А что она тебе даст?-- усмехнулся тот.-- Самая редкая фамилия, Сидоров.-- Он ответил, и сразу же заметил значительные перемены в лице этого низкорослого парнишки: из свирепого и зловещего, оно вдруг переформировалось в какое-то довольное и удовлетворенное (карлик получил, что хотел): озлобленная гримаса превратилась в улыбку; только от улыбки этой на сердце черней не становилось - от неё хотелось визжать как после самого дикого кошмарного сна.
   -- Я так и знал,-- произнёс карлик, и только тогда Сидр увидел его зубы: длинные и острые, они искажали и без того кошмарное лицо карлика.
   Затем Сидру начало казаться, что карлик гипнотезирует его; скорее, не сам карлик, а его лицо... Оно превратилось в сплошную галлюцинацию: прямо на глазах оно деформировалось, расплывалось и обрастало каким-то необычным волосяным покровом. И уже че­рез две-три секунды это было не лицо, а морда какого-то огромно­го и безобразного кота. В течении тех же двух-трёх секунд, она рас­ширилась и настолько изменилась, что Сидр чуть с ума не сошёл. Те­перь на него глядела заросшая шерстью и длинными, тонкими усами (похожими на гитарные струны) безобразная кошачья морда. Впрочем, Сидр всегда считал кошек самыми приятными существами (приятнее че­ловека и уж в бесчисленное множество раз приятнее собаки), но, глядя на этот "котообразный" кошмар, он предпочел бы стать медленно съ­еденным всей долиной псов, чем смотреть в глаза этой фантасмогорич­ной твари, которая тут же заревела хуже самого уродливого саблезу­бого тигра.
   На рёв прибежало несколько людей; их было, наверно, больше двадцати, и все они были разные: кто-то моложе, кто-то старее, но лица всей этой толпы объединяло что-то одно; что-то особенное... Сидр, разумеется, замечал это и раньше, но теперь он понял это - ТО ОДНО, что объединяет всех до единого жителей Мира...
   -- Он из долины псов вернулся,-- как-то неуверенно и испуганно проговорил какой-то огромный кореец.
   -- Не бойся, Кимыч,-- подбодрил его товарищ,-- не он первый, не он последний; одной могилой станет больше.
   -- Придурок,-- прошептала этому товарищу стоящая рядом худосоч­ная девушка.-- Ты знаешь, кто это?! Это же... Эс-эс-эс!
   -- О, блин!-- схватился за голову тот.-- Сидр...
   -- Заткнись!-- шикнул кто-то.
   -- Что будем делать?-- шептал кто-то, размышляя.
   -- Изуродовать,-- подсказал кто-то правильный ответ.-- И он уже не будет похож на собаку.
   Он как будто глаза всем открыл: толпа, окружающая Сидра, за­метно сузила круг. "Изуродовать,- бормотали многие как поцарапанные пластинки.- Собака будет мышью!"
   Они приближались к Сидру всё медленнее и медленнее; как будто истязание они решили начать с того, чтоб ввести этого "возвращенца" в некое оцепенение. Уж они-то знали, что такое боль: как с её по­мощью доставлять наслаждение, и как заставить человека от этого "наслаждения" страдать - долго и мучительно.
   Может быть они и подумали над магическим сочетанием трех букв "С", но раз один из них подал гениальную мысль (выкинуть из головы страх и заняться "превращением собаки в мышь"), то всё на свете из голов собравшейся толпы повылетало как из разорванного в мелкие клочья пакета.
   -- Не сказал бы я, что вам это понравится,-- раздался неподалеку совершенно посторонний голос (хотя, если прислушаться внимательнее, то ничего в этом голосе постороннего - чужого - нет; даже наобо­рот). И когда все посмотрели в сторону голоса, то обнаружили невы­сокого молодого человека, он стоял на костылях, потому что некото­рых частей его тела не доставало.
   -- А кто ты такой,-- тут же отреагировал какой-то здоровяк,-- что ты не сказал бы?
   -- Кота Василия выкопали,-- проговорил этот молодой человек, вместо ответа на вопрос.
   -- Кого выкопали?-- переспросил тот, не поняв.
   -- Это имя и фамилия,-- пояснил молодой человек на костылях.-- Неужели вы не чувствуете прилив энергии? Он ведь вас любит - Кот этот. Неужели вы ничего ещё не поняли?
   -- Какого хрена какому-то Коту нас любить?-- отреагировал ещё кто-то.-- Мы же не молоко и не кошки-давалки.
   -- Он ваш Бог,-- сказал костылявый.
   -- Так это Его откапывают на Забытом Кладбище,-- уточнил кто-то ещё, с сарказмом в голосе,-- нашего Бога?
   -- Заткнулись все и разошлись по домам!-- рявкнул вдруг образо­вавшийся неподалеку Лёва Розг. Надо полагать, Лёва этот здорово влияет на многих жителей Мира, что вся толпа тут же изменила выра­жение лиц и, разомкнув круг, двинулась в сторону своих домов.

глава четвертая

   Когда Шестеро копателей едва касались гроба своими лопатами, то трое массивных девушек и супруги Розг прямо-таки сгрудились над разрастаю-щейся на глазах ямой, чтоб не проглядеть Самое Сенсацион­ное Событие в их жизни; присоединился к ним и сам Сергей Скачков. Этот зловеще ухмы-ляющийся парень даже и предположить не мог, что именно в этот момент (когда они все в безумном предвкушении чего-то умопомрачительного) в сорока метрах от них прой­дет Сидоров Сидр Сидорович, возвращающийся из Долины Псов. Сергей Скачков себе этого никогда не сможет простить, что прозевал Сидра, и всё теперь запросто сможет пойти наперекосяк.
   По всей видимости, шестеро огромных детин уже выкапывали гроб. И, надо полагать, что гроб это был не детских размеров: на его фоне эти шесть здоровенных мужиков, как обезумевшие от сверхъестествен­ной работоспособности, выглядели как шесть жалких микробов на фоне какого-нибудь свежего, испаряющегося испражнения. Яма заметно уве­личилась в размерах, и, если до того как они начали копать, яма эта отличалась от остальных лишь тем, что была их в три раза объ­емистее, то теперь вряд ли можно было бы сказать, что эта могильная яма в десять раз больше остальных; теперь эта могильная яма напоми­нала собой котлован, и откапывали шестеро безумных копателей неина­че как какой-нибудь (...) барак.
   Никто из шести наблюдателей за работой шести копателей не ос­мелился вслух заметить, что могила на себя уже совсем не похожа, даже Скачков молча лицезрел эту "просыпающуюся фантасмагорию" (как газеты Мира позже озаглавят это событие). Он словно присоеди­нился ко всем, или ему просто захотелось быть не меньше загипноти­зированным чем эти одиннадцать человек.
   -- Я думаю,-- заметила Александра своему супругу, несмотря на "гипноз",-- что в ГРОБУ этом лежит 666 кошачьих скелетов, и что до того как КРЫШКА ГРОБА поднимется, все эти скелеты объединятся в один и превратятся в гигантского человека.
   -- Что за чушь ты несёшь,-- скучно пробормотал супруг.-- Не бого­хульствуй! Это же Бог наш.
   -- Без тебя знаю,-- сказала ему жена.-- Я просто чувствую, что там внутри ГРОБА очень скоро начнет происходить.
   -- Провидение никому не позволит СЕБЯ чувствовать,-- как бы между прочим заметила одна из трёх толстух.
   Тем временем уже светало, так что очертания "баракообразного" ГРОБА проглядывались уже лучше; можно было даже выключить работаю­щие на газогенераторах светильники. Здоровяки между тем обнажали от слоя столетнего могильного грунта эту гигантскую поверхность "гро­бообразной божьей обители".
   -- Какого она цвета, эта КРЫШКА?-- спрашивала одна толстуха у другой (та в ответ только плечами пожимала).-- Из чего она сделана?
   -- Но не из дерева,-- сказала ей третья,-- это уж точно!
   Спросила женщина не просто так: один из копателей обнажил са­мую небольшую частицу "сооружения" и на свет божий вылилась ка­кая-то безумная мешанина цветов: они переливались и рябили в глазах с такой скоростью, что невозможно было ни один цвет уловить.
   -- Она из какого-то магического камня сделана,-- предположила вторая женщина.-- А вот цвета' не разберешь.
   Копатели же работали лопатами как тысяча муравьев (гигантских) и грунт слетал с КРЫШКИ как пыль, сдуваемая компрессором. Мешанина цветов, увеличиваясь, набирала скорость и мощь; теперь она уже сво­дила с ума своим движением.
   -- А как они откроют такую огромную крышку?-- спрашивала Алек­сандра не то у мужа, не то у толстух с Сергеем Скачковым.
   -- Откроют,-- уверенно ответил Сергей, в то время, из уст Льва донеслось что-то вроде "а может её вовсе и не надо будет открывать"
   -- Во здорово!!-- восхищалась первая толстуха перемещением цве­тов по уже полностью обнаженной КРЫШКЕ.
   -- А что если она сама в воздух поднимется?-- размышляла вслух Александра о КРЫШКЕ.
   -- Фигни не мели,-- тут же отреагировал муж.
   -- А что,-- общалась с ним та,-- вдруг у нее какое-нибудь внут­реннее управление, мало ли.
   -- Как херню эту вскрывать будем?-- крикнул один из детин Льву и одновременно костылявому, что притащил их всех сюда.-- Может резак прикатить?
   -- Что ты на это скажешь?-- поинтересовался Лев у Скачкова.
   -- Ладно, катите резак,-- согласился тот после небольшой паузы размышлений.
   Трое женщин тут же завели автокран и спустили в яму тележку с резаком и полными баллонами пропана и кислорода. Всем нетерпелось поскорее узнать, что же там находится в ГРОБУ.
   Толстухи ошиблись, когда предположили, что сооружение состоит из камня (магического); на самом деле всё оказалось чистой сталью.
   Вот один из шестерых зажег резак и только огонь прикоснулся к переливающейся дьявольским светом КРЫШКЕ ГРОБА, как всё загудело; всё кладбище; как будто заработал какой-то подземный механизм. Гул был очень сильным, но начался он так неожиданно, что все аж встре­пенулись.
   -- Выруби огонь!-- заорал Лев Розг резчику, уже проделавшему в стали дырку. Он послушался.
   -- Что за ерунда?-- не мог понять Лев: гул постепенно усиливал­ся, и под ногами копателей уже задрожало сооружение.
   -- А ну вылазьте оттуда к едрёной матери!-- заорал Розг копате­лям, словно они все были его сыновьями.
   Тем и самим все это не понравилось: двое тут же уцепились за тележку, которую впопыхах повесили на крюк крана. Четверым пришлось ждать следующего захода - тележка могла не выдержать веса и сло­маться. Лев же в это время сбросил в яму стропа, чтоб успеть вытя­нуть одним заходом четверых. Гул же в это время постепенно утихал, заменяя себя усиливающимся и усиливающимся колебанием поверхности этого гигантского гроба.
   -- Нафига ты сразу не скинул стропа?!-- орали на Льва четверо перепуганных детин,-- мы бы все вместе поднялись...
   -- Хватит причитать!-- ответил Лев,-- сейчас вытащим и вас.-- Но он и сам не был уверен, что успеет.
   Продырявленный ГРОБ давным-давно перестал переливаться меша-ни­ной цветов, окрасившись всего в один - чёрный цвет слепой замо-гиль­ной тьмы; и с каждой секундой он становился всё чернее и чернее, готовый уже сожрать своей чернотой этих четверых. Чем чернее ста-но­вился гроб, тем тряска увеличивалась, набирая мощь. Лицо же Сергея Скачкова становилось мрачнее и мрачнее, как будто он смотрел на собственное отражение, тело которого расплывалось и расплывалось, теряло оставшиеся свои части, но, несмотря ни на что, продолжало толстеть на глазах.-- Не надо было жечь его,-- бормотал Сергей.
   -- Быстрее, железяка!-- торопили автокран четверо детин, с горем пополам успевших подцепить стропа и ухватиться за них руками.-- Руки не выдерживают!-- Но автокран, похоже, не собирался торопиться.
   Видно было, что ГРОБ находился в неподвижности, содрогалась лишь его КРЫШКА, как будто бы бог ихнего Мира занимался под этой крышкой невесть чем.
   -- Успели!-- возликовали четверо детин, выбравшись из ямы.
   -- А теперь убираемся в сторону,-- скомандовал Лев Розг.-- Мне кажется, эта херня разнесет здесь всё к чёртовой матери.
   Все двенадцать человек отошли от котлована на несколько мет­ров. Грохот содрогающейся крышки уже закладывал уши. И, спустя пару минут, Александра Розг бухнулась в обморок, когда из котлована, со свистом торнадо вылетела гигантская КРЫШКА, вырвав несколько клоков земли, и взмыв в небо, приземлившись где-то в пустошах через нес­колько секунд. Все почувствовали как земля содрогнулась под ногами.
   Пока директор этого странного кладбища приводил свою супругу в чувства, остальные десять человек медленно подошли к краю котлова­на...
   Взору их предстало фантастическое зрелище: в гигантском сталь­ном ящике лежал забальзамированный труп великана. Сергей Скачков не сомневался, что это будет двойник возвращающегося из Долины Псов Сидорова Сидра Сидоровича. Он только не думал, что двойник этот достигнет ТАКИХ размеров... Судя по виду тела этого великана, зако­пали его не 10 и не 20 лет назад; может и 100 лет годятся в подмет­ки тому сроку, который пролежало под землей тело.
   -- Сидр,-- с ужасом произнес Лев Розг, приведший в сознание жену и подбежавший глянуть на это НЕЧТО.-- Чёрт, здесь же Сидр был похо­ронен!-- дошло наконец-то до него.-- И никакого Кота...
   -- Это не Сидр,-- проговорил ему Скачков.-- Это Божество.
   Но Розг его не слышал, он не мог отвести взгляд от великана.
   Никто не мог отвести от НЕГО взгляд, до тех пор, пока тело не открыло глаза и не улыбнулось...

глава пятая

   -- Что там было?-- спросил Сидр у Скачкова.-- Что вы откапывали? Почему оно так гремело?
   -- Лягушонка в коробчонке,-- ответил тот, поглядывая на Лёву Розга; наверное не хотелось ему, чтоб этот Лёва слушал то, что он собирается говорить Сидру.
   Лев следом за Сергеем пошел не потому что что-то почувс­твовал, просто ему не понравилась улыбка этого "проснувшегося" ве­ликана (он уже не обращал внимания на то, что забальзамированный больше ста лет труп открыл глаза); он решил, что у того зловещего котлована лучше не оставаться надолго. Сергей же в этой улыбке уви­дел совсем другое: "прозевал ты мое зеркальное отражение",- упрека­ла она его.
   -- С твоей женой все в порядке?-- спросил с участием Скачков Ль­ва.-- Почему ты ее одну оставил?
   Тот сразу же схватился за голову: какого хрена я смылся отту­да как трус и забыл про Сашу?!-- побежал он назад с такими мыслями. И наверняка он успел вернуться к МОГИЛЕ до того как земля опять задрожала и со стороны кладбища доносились мощные удары чего-то ги­гантского; они давили собой могильные плиты и постепенно-постепенно удалялись в ту сторону, куда улетела КРЫШКА ГРОБА.
   -- Пока всё идет отлично,-- обрисовал Скачков Сидру ситуацию, протягивая руку:-- Будем знакомы: Серёга. Твое имя мне известно.
   -- Похоже, что не только тебе одному,-- усмехнулся тот, пожимая протянутую пятерню.-- А что, конкретно, отлично идёт?
   -- Ну, хотя бы то,-- отвечал Сергей,-- что куча придурков, соб­равшихся пустить тебя в расход, разошлась по домам.
   -- Не разошлась бы, если б толстый тот мужик их не разогнал,-- заметил Сидр, как и Сергей игнорируя грохот удаляющихся шагов како­го-то кинг-конга.-- А кто он вообще?
   -- Он здесь вроде как мэр, в этом городке,-- отвечал ему Сер­гей,-- и одновременно директор городского кладбища (Сидру небезыз­вестно было, какого кладбища). Ну и я пришёл к нему домой, уговорил его собрать несколько крепких людей, и мы все вместе пое­хали на кладбище, откапывать Кота Василия Васильевича, от которого зависело их отношение с СОБАКАМИ; в смысле, при помощи этого Кота, они могут объявить собакам войну и уничтожить их всех.
   -- И не уж-то это Кот сейчас так грохочет?-- Впрочем, грохот ша­гов уже на достаточное расстояние удалился, но не слышать его не мог бы даже глухонемой,-- которого вы (вспоминал он ту группу людей, сгрудившихся над небольшой раскапываемой шестью лопатами могилкой, пока он возвращался из долгой Долины Псов) выкопали из той малень­кой могилки?
   -- Можешь сходить сейчас туда и посмотреть на эту "могилку", ес­ли ты думаешь,что она до сих пор маленькая,-- проговорил ему Сергей.
   -- Ты наверно подумал, что я тебе не верю?-- улыбнулся Сидр.-- Я сам за эти два чертовых дня ТАКОГО навидался... Просто иногда про­исходят такие вещи, о которых даже в психбольнице корешам не расс­кажешь, даже если они тебе нальют. Я тебе верю, Серёга. Ты ведь здесь практически самый главный виновник "торжества". И здорово бы было, если б ты внедрил меня в самую глубь сути, пока не поздно... Пока Кот не начал там...
   -- Конечно внедрю в глубину,-- согласился Сергей.-- Только по до­роге: неподалеку есть "кошачий подвал", этакое бомбоубежище.
   -- Ты считаешь, что скоро начнется?-- спрашивал он о предполага­емом сражении в Долине Псов.
   -- Бережёного и Кот бережет,-- сказал Скачков и Сидр двинулся за ним в сторону "кошачьего подвала".

(далее - с частью четвёртой - печатается с сокращениями)

   Пока они вдвоем вошли в "бомбоубежище" и долгий их спуск по винтовой лестнице под землю сопровождал тусклый свет слабеньких подвальных лампочек, Сергей конечно же поведал Сидру некоторую правду... Впрочем, правда ли то, судить САМОМУ ГЛАВНОМУ. Но не-смотря на то, что Сидр услышал от Сергея, правда - та ПРАВДА, которая нравится САМОМУ ГЛАВНОМУ - выглядит в виде вот такой "легенды":
   Похороненный на Сумасшедшем кладбище Сидоров Сидр Сидорович и замаскированный Скачковым Сергеем Степановичем под Кота Василия Ва­сильевича, является "тёмной половиной" Сидорова С.С., которую оста­ётся только разбудить... И это большая и страшная спящая собака тут же наведёт порядок в долине псов и сожрёт их хозяйку. Это "тёмная полови-на" всего (в том числе и Собачьего Характера), которую Хозяй­ка закопала на этом "Забытом кладбище" и заставила себя забыть о ней как о когда-то реально существовавшей. Но тёмная половина Со­бачьего нрава вернулась и не только отомстила за собственную смерть, но и сожрала всё и вся.
   Когда-то жил да был Сидоров Сидр Сидорович; он тоже заблудился в лесу и наткнулся на Мир, жители которого (люди-кошки) стали заме­чать за ним, что он олицетворяет собой отъявленную собаку. И его заставили отправиться в Долину Псов. Там-то Хозяйка и увидела эту необычную собаку (необычна она была своей тёмной стороной, испыты­вающей ненависть к человечеству, уважающей кошек и т.п.), и, с пере­пугу убив ее, отправила назад, в Мир. Жители Мира сожгли этот ходя­чий труп (как они поступали с каждым "возвращенцем") и похоронили на "забытом" кладбище. И получается, что дух похороненного Сидорова Сидра Сидоровича вызвал самого себя из далекого-далекого прошло­го?.. Может быть и так, однако факт есть факт.

Часть четвёртая

1

   Рассказывающий самому себе историю человечества-собачества и одновременно находящийся не только на излечении от шизофрении в психиатрической больнице, но и сразу в нескольких измерениях, ду­шевно больной, сам того не ожидая, заснул, хоть и с самого детства считал себя Великим Бессонником, но остановиться рассказывать он не мог, и получилось так, что снилось ему тоже самое, о чём он "бре­дил".
   Снился ему мёртвый десятиметровый великан, бредущий по беско­нечным пустошам одного из измерений Вселенной (в данном случае, планеты Земля). Великан этот не торопился, поскольку прекрасно по­нимал, что Хозяйке СОБАК никуда уже не деться; что она просто-таки обязана постоять за "чувство собственного достоинства" (если можно ВСЁ ЭТО так назвать) и не упасть ЛИЦОМ в ГРЯЗЬ хотя бы в собствен­ных глазах.
   Хозяйка эта подготавливала себе колею, по которой собралась двинуться навстречу противнику, и на которую - судя по ее предполо­жениям - ей удастся заманить противника (другими словами, мертвый, слепой и огромный противник забредет в зону колеи и... песенка его будет спета). Колея эта внешне напоминала то ли бревно то ли шаткий старинный мосточек через пропасть всех бесконечностей. Однако про­тивник хоть и был слепым, но видел он всё вокруг воображаемыми гла­зами (наверное, глазами того шизофреника, которому - судя по всему - снится вся эта ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ); мёртвому слепому Сидру надоело чувствовать и накапливать таким образом в себе силу любви, потому дошёл он до самых примитивных методов и всласть пользовался ими.
   Одновременно шизофренику снилось и то, что происходило со Скачковым и Сидром; из уст шизофреника доносился второй голос, на­катывающийся на первый (первый рассказывал о пути Кота в логово Хо­зяйки), так этот шизофреник одновременно рассказывал две истории. Вообще, этой ночью шизофренику снились миллиарды снов - бесчислен­ное множество сновидений одновременно с его двуголосым "бредом" проносились через его плюгавенькое, прикованное цепями к стене, изуродованное уколами, тельце. И, хоть он и ощущал себя Родителем Вселенной, но ничего кроме "истории человечества-собачества" не рассказывал. Только бубнил и бубнил двумя голосами, с каждой мину­той всё больше и больше удивляя наблюдающих за ним через экран ви­деокамеры санитаров (санитары эти хоть и зевали от скуки, но были не прочь послушать продолжение "истории человечества-собачества"). Их было пятеро; на голове одного болтались наушники, двое других сосредоточенно изучали последний номер пентхауса, остальных двоих была очередь вслушиваться в речь Шизоида, не заболтается ли он и не ляпнет ли что-нибудь о своих немалочисленных жертвах, убийство каж­дой из которых в любом из УВД страны считается стопроцентным "глу­харём".
   И санитары слушали:

2

   -- Слушай,-- обратился к Сергею Сидр, хоть и не был уверен, что этот покалеченный парень ответит ему правду,-- а кто они вообще, жи­тели этого городка? Почему тот карлик, которого они всей толпой еле удержали, в кота какого-то превратился? Они, что, все кошки и коты?
   -- Не знаю,-- ответил тот.-- Но, сдаётся мне, люди эти стараются во-всю, чтоб не нравиться собакам. Многие стараются быть злыми и неприят-ными, собака ведь чувствует в человеке зло. Хотя, что она чувствует, это ещё сплошная философия; как говорится, бабушкой над­вое сказано.
   Винтовая лестница только-только закончилась, так что Сидр с костылявым Сергеем (Сергей этот приспособлен к костылям оказался лучше, чем кто-либо к своим двоим, и по лестнице спускался так, что Сидр иногда забывал, что этот парень на костылях и не следует так спешить) уже шли по длинному узкому тоннельчику, который неза­метной дугой постоянно сворачивал влево и не было понятно, когда он закончится и начнется что-то новое. Но идти было легче чем по лест­нице с ее бесконечными ступенями, потому что тоннель имел заметный уклон вниз. Только свет слегка потускнел - лампочек стало меньше и освещали они не столь "ярко", как в "кошачьем подвале", где ушлый Сергей нащупал в полу пыльную грязную крышку, поднял ее и, не обра­щая внимания на свои костыли, легко спустился в открытый люк вслед за Сидром.
   -- Это для людей свет,-- кивнул Сергей на тусклые лампочки, тор­чащие из потолка этого узкого туннеля.-- Кошакам свет не нужен, они в темноте видят лучше чем люди - днём.
   -- Кошаки?-- не понял Сидр.
   -- Ты всё увидишь, незачем верить мне на слово. Их тут види­мо-невидимо!
   -- Кого видимо-невидимо?-- опять не понял Сидр.-- Когда корридор­чик этот закончится?
   -- Ты думаешь, что если он закончится, тебя ждет что-то луч­шее?- проговорил Скачков.
   -- Кошки, это ОЧЕНЬ любопытные твари,-- размышлял вслух этот "костылявый", после нескольких секунд молчаливого взгляда на изум­ленное лицо Сидра,-- ты, парень, даже не представляешь себе, нас­колько они любопытны.
   -- Они любопытные, или они любопытны?-- запутался Сидр.
   -- Увидишь.-- Всё что ответил ему этот С.С.Скачков.
   Тем временем этих двоих парней нагнал запыхавшийся, истекающий потом Лев Розг.-- Поспешим, ребята, уже всё готово - все на месте.
   -- Что готово?-- опять посыпал вопросы Сидр.-- Кто на месте?
   -- Увидишь.-- Этот Скачков словно издевался над ним, даже несмотря на то, что лицо его было сосредоточенным и испуганным, как у непутевого студента перед серьезным экзаменом.
   -- Ты нам всё-равно не поверишь,-- дополнил Лев загадочные отве­ты Скачкова,-- если мы скажем тебе хоть одно слово.
   Через пару минут, пройденных в пугающем молчании, узкий кори­дорчик закончился металлической дверью, полностью наводненной все­возможными замочными скважинами.

3

   Дальше события развивались таким образом:
   Сергей Скачков реализовал свою мечту - Лев Розг собрал большу­щую толпу народа, когда коридорчик закончился металлической дверью и ее удалось открыть через пару минут. Надо полагать, собралось да­леко не всё население подземного Мира, а только его самая особенная часть, но всё равно - некое подобие стадиона представил собой ог­ромный гигантский зал, где и собрались все "жители" Мира, пере­полняя собой весь зал, где Скачков взял в руки микрофон, выйдя на сцену, и побеседовал с этими самыми избранными жителями и о снах и о закомплексованности; о всём, о чём желал. И его прекрасно поняли, и согласились с тем, что нужно верить, надеяться и любить, вклады­вая в это всю душу. И Сергей даже не догадывался, что жители-то эти оказывается верят в то, что всё закончится хорошо, что Волшебник победит САМОГО ГЛАВНОГО, что люди перестанут "нравиться собакам" и через пару лет население Мира значительно увеличится, не только по­тому что многие выберутся из-под земли (все из под земли не выбе­рутся - привычка возьмет своё) и не потому что кое-кто вернётся... из Долины Собак, которая перестанет существовать, и на него уже не озлобятся Миряне (на месте Забытого кладбища они несомненно выстро­ят огромный роддом), а потому что Сергей Скачков досконально объяс­нил всем, что Самое Главное, это несомненно ЛЮБОВЬ. Для себя же Сергей ещё раз понял, что когда народу много, то на них гораздо проще повлиять, чем - когда народу например шесть-девять человек и - кроме как копать Забытое кладбище - ничего другого уговорить их делать нельзя.
   Пока Сергей общался с народом, Сидр со Львом стояли неподале­ку, так, чтоб собравшиеся их не видели. И только после того как публика разошлась, полностью очистив зал, Сергей и Лев предложили Сидру спуститься с помоста в зал и отыскать замаскированный люк, если он желает вернуться домой.
   Люк они отыскали очень быстро. И, хоть он был огромен, трое запросто справились с его крышкой, и отбросили её в сторону. Люк уходил глубоко в темноту - освещение в зале было никудышное,- и из темноты этой здорово несло псиной...
   -- Что там у вас такое?-- тут же осведомился Сидр, когда носог­лотку ему резанул старый знакомый смрад (Сидр как будто почувство­вал приближающееся привидение той гигантской поляны с серой травой, откуда он убежал несколько часов назад); глаза его заметно расши­рились и лицо приняло испуганное выражение, когда крышка отлетела в сторону.
   -- Ты должен один туда спуститься,-- игнорировал Сергей его воп­рос.-- По-моему, за эти два дня ты разгадал предостаточно загадок: в Миру тебе больше нечего делать.
   -- Так что там такое?-- произнёс Сидр уже дрожащим голосом.
   -- Там ты можешь что-нибудь пожелать,-- ответил ему Розг.-- Или домой тебе возвращаться расхотелось?
   В общем, Сидр оказался перед фактом, и ему ничего другого делать не осталось, кроме как долго спускаться по металлической лестнице, вдыхая усиливающийся смрад одним только ртом, пока ноги его не упер­лись в твердую поверхность и он не задвигался наощуп, рискуя прова­литься в этой загадочной темноте в какую-нибудь бездонную пропасть и лететь-лететь, закончив свою жизнь в голоде и бесконечном полёте.
   Откуда-то издалека до него доносилось мяуканье миллиарда кошек и котов (услышав это многоголосое мяуканье, Сидр решил, что кошек и котов там не меньше миллиарда), в то время, как он уже мог ориенти­роваться по двум противоположным стенам и низкому потолку (потолок как раз подходил его росту, что не пришлось горбиться), ощупываемо­му руками, что это опять тоннель.
   Когда ему надоело идти, он побежал: два дня голода (вообще Сидру было не привыкать жить без пищи - он уже второй год практико­вал периодическое лечебное голодание) сотворили в его теле некото­рую легкость, и теперь не нужно было напрягать себя во время бега, как он делал всегда, когда утром, спеша на работу, опаздывал на трамвай; теперь бежать было здорово и приятно - с каждым шагом хо­телось все увеличивать и увеличивать скорость. Во время бега в него вселялось счастье, и он уже не хотел останавливаться...
   Он не увидел "света в конце тоннеля" и на полном ходу вылетел в... космос...
   ...Оказывается, туннель закончился дверным проемом, о углы ко­торого Сидру просто повезло не удариться с разгону. И все - дальше было сплошное пространство, наводненное оглушительным мяуканьем бесчисленного множества кошек-котов, зловонием еще более бесчис-лен­ного множества гниющих собачьих трупов; бесконечной тьмой, усыпан­ной мириадами звезд... Хотя, не совсем звезды это были, как нес­колькими секундами позже пригляделся летящий в глубь этого прост­ранства Сидр; больше они походили на светящиеся в темноте глаза обыкновенных кошек (котов). Но Сидр летел хоть и не долго, но жела­ние - уверенность в том, что он все же вернется домой, выспится как следует и уже утром в понедельник (судя по тому, что в лесу заблу­дился он в пятницу вечером... В чертову пятницу 13-го!!!) спокойно отправится на работу, ни в какую не покидало его.
   В это время Собачья Долина уже давным-давно превратилась без­донную пропасть через которую был перекинут примитивный трухлявень­кий мосточек, по которому наверно даже самой миниатюрной собачке пройти было бы опасно. Но не смотря ни на что, посреди этого моста стояли два великана и пытались столкнуть друг друга в простирающую­ся под ногами пропасть.Это был - конечно же - Кот (в которого верил весь Мир) и какое-то собакообразное чудище, если не обращать внима­ние на то, что внешне чудище это чем-то напоминало собой старушку, ежедневно прогуливавшую под окнами Сидорова дома хромую невзрачную болоночку, на прочном поводке и не выпуская из рук короткую дубин­ку, предназначение которой не лезло ни в какие рамки, если внима­тельнее приглядеться к этой безобидной - что-то все время бормочу­щей своей собачонке - старушке.
   Сцепились ОНИ не надолго. Мост так и не оборвался, просто два великана, сами не ожидая того, нечаянно опрокинулись через его край и юркнули вниз.

эпилог

   Шизоид просыпался; просыпался с уверенностью, что пока он спал и видел одновременно мириады снов, бредя в то же самое время двумя голосами, из головы его так ни кто и не вытащил предполагаемый бу­дильник, и что будильник этот подсказывал шизоиду о том, что ВРЕМЯ ПРИШЛО...
   И шизофреник этот тут же изменил ход рассказываемой истории, так, что все пятеро санитаров молниеносно подлетели к телеэкрану видеокамер и приросли к нему глазами. Но не могли они ожидать, что через пол часа уснут...
   Шизоид на это расчитывал и рассказывал с изощренным мастерс­твом супер-рассказчика гипнотизёра. В течении отведенного им самим получаса, он часто повторялся, рассказывал тоскливо, скучно, прев­ращая свою "историю человечества-собачества" в этакий маятник, к которому санитары приковались своими сосредоточенными взгляда-ми, едва только их зловещий пациент заговорил о своих жертвах...
   ...Через полчаса один из санитаров вошёл в спец-камеру ("пер­сональный кабинет"), высвободил "зловещего пациента" из оков, отк­рыл оконную решётку (учреждение было оснащено современными оконными решетками, снимающимися с окон или открывающимися с помощью зам­ков), бронированное окно... Благо, что второй этаж был и дело про­исходило не в ИТУ - легко можно было перескочить через забор и пус­титься по ночному городу босиком, в сторону леса, навстречу тща­тельно обдуманному будущему.
   До леса оказалось недалеко бежать. И уже через пять-шесть ми­нут, Шизоид перегородил дорогу бредущему по лесу, измученному дол­гой ходьбой Сидру, надеющемуся, что ему удастся всё доходчиво разъ­яснить дотошному тестю и своей нудной супруге, из-за брюзжания ко­торых не будет страшна никакая Долина Псов.
   Это только через час пять санитаров проснутся от хорошего пин­ка и до них очень долго будет доходить, как "зловещему пациенту" удалось вырваться из оков и открыть четыре решеточных замка.
  
   декабрь 1995 - март 1998
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"