Эпиграф такой, небольшой. "Я помню, случай был: идёт красивая девчонка, - знакомая моя (25 лет, а уже создала какую-то мощную фирму!), а за ней чмо какое-то ползёт, - я даже не врубился, откуда этот галимон вылез; наверно, люк в асфальте сам открылся. - Ползёт и гундосит: "дочка-дочка, я твой папа!" Дак, представляете, она даже не обернулась! Дверцу машины открыла (шикарное такое авто!) и исчезла там. Чмо, где ты был все эти двадцать пять лет? Где ты лазил, марамой?!, когда у этой пятилетней девчонки (и идут перечисления примерных проблем, начинающихся от грязного детдома, детских рваных штанишек, всего такого). А сейчас, когда она поднялась на ноги, ты выполз!.. Что ты, такой мудак, который вылезает всё время не вовремя?.." - Дословная (уловная) цитата из Дмитрия Нагиева, программы "Окна".
Когда Вероника Васильевна увидела, что входная подъездная дверь лежит в нескольких метрах от катышек Бореньки, - пуделя Елизаветы Петровны, каждое утро точно оставляющего свою пометку ровно за порогом внутренностей постоянно тёмного подъезда, - ей почему-то подумалось, что день выдастся искренне необычный.
Вероника Васильевна, ещё с прохождения учёбы в ПТУ, всё своё хобби посвящала выдумыванию и записыванию каких-то необычных - крайне необычных - случаев из жизни. Жизнь казалась ей серой и безынтересной даже взятой из книжек, не то что из всего, покрываемого постоянно мокрым оконным стеклом (Веронике думалось, что для каждого человека погода индивидуальна; кто-то видит облака, плывущие по небу, для кого-то сияет солнце и заоконная жизнь - силуэты - приобретает какие-то более яркие краски; не прежние серые тона; но вот персонально для Вероники Васильевны - льёт и льёт проклятый дождь; наверное, невозможно на улицу даже выйти). Но хобби Васильевны явлением всегда было тайным, знать об этом совершенно никто никогда не мог. Так что трудно себе представить, будто бы у пятидесятилетней Вероники образовался какой-то тайный воздыхатель, решившийся чудить на каждом шагу своей... поклонницы. И решившийся настолько - крайне - неожиданно. Нет, нет и ещё раз нет. Всё, что у Вероники Васильевны было, это тридцатилетний сын. Такой же нелюдимый, закомплексованный; на работу никакую его не берут (в юности был изнасилован и с тех пор, борясь с неуверенностью в себе, часто вынужден был спотыкаться о собственную самоуверенность; иными словами, непростительное хамство; для "обиженного" человека - вещь нестерпимая). Сейчас этот сын сидел дома, щёлкал каналы телевизора... Надо заметить, человек он излишне туповатый - даже для того, чтоб оторвать от сиденья свою задницу, сходить поссать. Нет, ему лучше уродовать свой мочевой пузырь, с годами привыкающий к терпению... В общем, о том, чтоб просто выйти на улицу, подышать свежим воздухом, не могло бы идти и речи. А тут ДВЕРЬ! Кто-то вырвал, так как на месте шарниров остались куски "мяса". Если делать какие-то, такие, предположения о случившемся, то... остаётся вариант с чьей-то очень сильной интуицией. Наверное, сейчас так трудно придумать какую-либо помощь (человеческое сознание ни до чего, дальше телепрограммы Дм.Нагиева "Бремя Денег", не дотягивается). Особенно трудно помочь ОДНОМУ человеку. А тут появился для кого-то превосходный шанс: "Тысяча человек любит тишину, покой, мир во всём мире, а 1001 - это я - любит побузить, поскольку в тихом омуте вампиры водятся". Имеются в виду вампиры настоящие, а не "энергетические халтурщики". Так как не работал и лифт, Васильевне пришлось - с горем пополам - переться на пятый этаж. Пока тётушка заползла, ума у неё не хватило проверить, на месте ли ключ, не потеряла ли опять она его.
Так и вышло. Потеряла. Ключа не было. Вот мамаша и задумалась, звонить или не звонить... Хай с ним, решила позвонить, побеспокоить аутичного своего сынулю. Наверняка он перепугается. Ничего не поймёт...
В общем, прошло минут пять. Мамка звонит и трезвонит, а сынок тормозит и растамаживается. Она уже решила пойти, пройти по соседям, может кто в чём поможет (баба, как-никак, пёрлась на самый ПЯТЫЙ с сумками!). Но... на мгновение она остановилась... Её очень чёткий слух уловил, что замок как можно незаметнее щёлкнул и дверь... заскрипела. Однако, это был очень тихий скрип. Надо заметить, впервые Вероника Васильевна слышала, как дверь её скрипит. Раньше она не скрипела? Может быть.
-- Толечка, -- вошла в квартиру Васильевна. -- Сынок...
Понятное дело, никого не было. Но не совсем так. Оказывается, к батарее наручниками был прикреплён какой-то обнажённый парень. Конечно, не совсем, он был в плавках, но... картина житейских СТРАННОСТЕЙ только начиналась. И, должно, казалась ещё интереснее и любопытнее.
Что это за юноша? Веронике Васильевне показалось что-то знакомое, будто где-то она его уже видела. Но, конечно, не могла ничего вспомнить.
Он сидел (потому что браслеты крепились на самую нижнюю, ближе к плинтусу, часть) и смотрел в пустоту, в никуда. Но хозяйка квартиры всё равно решила с ним заговорить. Хоть и видно по парню было, что он не отзовётся, но молчать - ещё труднее (имеется в виду, молчать каждый день, даже если с самой собой; мысли ведь приходят в голову какие-то постоянно; всё больше - мелкотравчатые).
-- Вы кто? Что вы здесь делаете? Как вы сюда попали? -- рядовые вопросы.
-- Я шёл по улице, -- отвечал парень (не сразу, конечно; через несколько секунд), -- никого не трогал. Но меня подхватили, ударили по голове... Я думал, что меня в подвал заперли. Но сейчас понял - это квартира.
-- А кто дверь открыл?
-- Не знаю. Может, сама открылась. Вы её, сами, же не открывали?
-- Я ключ потеряла.
-- Ну, тогда не знаю.
-- Может, милицию вызвать?.. Вы запомнили тех, кто нападал на вас?
-- Лучше не надо. Так, на всякий случай. Вы посмотрите, у вас ведь ничего не пропало.
-- Откуда вы знаете? Вы ведь говорите, будто только что очнулись.
-- Женщина. Вы посмотрите, проверьте. Мелочь воровать никто не будет. Но, если у вас есть более крупные вещи, какие-то ценности... В общем, посмотрите. Наверняка они сложены в одном месте.
-- Нет у меня ничего. Но вот... милицию вызвать... не мешало бы. Раз уж вы сами ни о чём не знаете.
-- Вы точно уверены?
-- А что?
-- Потому что вы не видели, кто меня тащил, а я видел. Думаю, с ними лучше не связываться.
-- Ну и что мне делать? Как мне наручники отстёгивать?
-- Скажите, а вы часто теряете ключ?
-- Намекаете мне пройти по соседям?.. Может, кто чем поможет?
-- Между прочим, неплохая идея.
-- Знаете что, молодой человек, не вы здесь распоряжаетесь. Договорились?.. Я смотрю, вы словоохотливы. Действительно, на первый взгляд, он таковым ей не показался. Скорее наоборот. И, думалось, хорошо бы именно так и было. Поскольку многого он уже наговорил. Через чур. -- Ну, договорились, да? Я вроде как хозяйка этой квартиры, поэтому... поэтому вы тихо посидите, а мне... позвонить кое-куда надо. Или что-то не так?
-- По-вашему, я сильно раскомандовался?
-- Может, наоборот, не сильно, а... наоборот.
Она направлялась-таки к телефону. Логика подействовала.
-- Знаете, -- продолжал работать языком парень, -- хоть я и раскомандовался, но вы всё равно не торопитесь.
-- Что? -- остановилась женщина и повернулась. -- Ну хорошо, тогда вы начинаете говорить правду. Допустим, вас вносили в двери этой квартиры, и... допустим, в это время вы находились не в отключке. Скажите, вы действительно никого не видели?.. Потому что должен был сидеть мой сын и таращиться в телевизор. Телек работает, его слышно. Сын не выходит из дому... Ничего не имеете сказать по этому поводу?..
В ответ молчание. Наверно, хорошо запутала она его.
-- Тогда я иду звонить в милицию...
-- Постойте!
-- Что, постойте?.. Сын последнюю неделю никому не попадался на глаза. Какая разница, прошло трое суток его отсутствия или не прошло?.. Чем быстрее, тем лучше. ...Ну всё? Разговор окончен? Я могу идти?
-- Нет, вы не можете идти! -- уже начал он повышать голос. -- Если вы пойдёте, я... я вырву себе наручники... порву наручники. Вы не представляете, как чудовищно я боюсь тех людей!
-- Вы не бряцайте так по батарее, -- советовала она, -- а то соседи ещё раньше прибегут, чем... Не думайте, что раз на раз приходится и с ними вы будете разговаривать также спокойно, как cо мной.
-- А вы не принуждайте меня к этому, я и не буду так беспокоиться.
-- Вы спрашивали, какие в квартире моей ценности пропали, я ответила, что никаких, но не подумала. Как вы считаете, имеет ведь смысл вызывать ми...
-- Не имеет! Не имеет! -- уже капризничал он (как малой ребёнок).
-- Потом, смотрите сами: если я, как вы говорите, пройду по соседям, то... как вы думаете, поймут они что-нибудь? Для начала надо придумать, что им такое сказать, чтоб они точно "не суетились понапрасну". Но лично у меня фантазии такой нету. Может, что-нибудь вы посоветуете?..
-- Что?.. -- начал суетливо (торопливо) прикидывать он возможные варианты. -- Честно скажите, мужа у вас нет? Нет. Наверняка. По вам видно. Не оправдывайтесь! Вы заказываете мальчика по вызову, приковываете его наручниками, и, как вы всегда, опять куда-то теряете ключи. Ну что вы?! Неужели так трудно выдумать что-то такое?
Опередил этот хлопец Веронику Васильевну! Она только-только подготовила речь, примерного содержания "вы, как я погляжу, ещё очень молоды и витаете в облаках, многого не понимаете и потому глупо боитесь, как будто кто-то - из уголовников - вас накажет, так как из-за вас вызвали милицию". Но хлопец - опередил. Так что хозяйке, наверное, больше ничего не оставалось, как косить под полную вредную дуру, которая всё делает по личному - унизительному для окружающих - произволу. Она молча пошла в сторону телефона. Разговаривать, действительно, было больше не о чем... И пусть этот мальчик там буянит, хоть забуянится. Пусть батарею даже вырвет, если у него получится.
Вероника Васильевна подняла трубку... Оттуда тишина. Что это такое? Телефон, может быть отключили?.. Ладно. Надо пойти к соседям. Если на линии ремонт (кабель, как всегда, вырезали), значит, сходить на улицу. Главное, не поддаваться панике. А то мальчик этот... очень уж он паранойе (беспокойству пустяковому, просто) подвержен. Наверно, так сильно, что владеет талантом - других во всё это включать.
Вышла она в коридор.
Странно, но на звонок никто из соседей двери не открывал. Почти также (странно), как и у входа в подъезд. Вокруг никого из жильцов дома не было. Обычно, так не бывает. Обычно, пусть даже просто дети, необязательно прохожие (входящие - в единственный подъезд этой 12-этажной свечки - или выходящие), но у подъезда крутятся. Но в этот раз... НИКОГО. Так не бывает! Хотя, Вероника Васильевна впервые в жизни не обратила внимание на окружающие особенности. Обычно, её всегда раздражал шум: эти постоянные - кажущиеся бессмысленными - звуки; то машины носятся (рядом с домом дорога), то ремонтирует кто-то что-то, то детвора визжит... Но в этот раз... Она только сейчас опомнилась. Когда прошла по соседям и ей никто не открыл. А до этого наверняка находилась в некоем "гипнотическом дурмане". Интересно, что же это такое?
Да, надо пойти на улицу выйти. Наверняка не будет такого, что однозначно все - уличные телефонные - автоматы не сработают.
Про дверь Вероника Васильевна забыла (это была новая квартира, в которую их недавно переселили; меньшая - из большей, так что хозяйке постоянно казалось, будто замок, как и прежде автоматический: хлоп - захлопнула дверь и замок сам собой защёлкнулся). Также, мысли о клЮче - вылетели у неё из головы. Она спускалась. Видимо, сумки остались позади, значит спускаться - противоположность; совсем не то, что было в предыдущий раз.
-- Я не просто порву наручники! -- надрывался парень из её батареи (часто какие-то сволочи звонко дубасили по батарее и Вероника Васильевна в ужасе подскакивала среди ночи). -- Я не просто их порву - случится нечто похуже. Пострашнее!
Это было не первое, что вопил парень с тех пор, как хозяйка квартиры вышла в коридор, за дверь.
-- Вернитесь!.. Вернитесь, пока не поздно! Вы страшно, чудовищно пожалеете!!
В это время Вероника Васильевна была в районе второго этажа. Наверно, ей необходимо было поторопиться. Ведь, казалось, чем ниже она спускается, тем громче и отчаяннее кажутся вопли. Что будет, когда она выйдет за пределы подъезда? (Конечно, как все, живущие в её доме и прекрасно о том осведомлённые, постарается не забыться и перешагнуть какашечки пуделя Бореньки!; Елизавета Петровна убирает их всегда, как выводит Бореньку на прогулку, но... не догадывается даже, что Боренька тут же накладывает новое. А на следующий день Елизавета Петровна - опять: наступит, размажет по полу, достанет из целлофанового мешочка детскую свою лопаточку и отшкрябывает. Конечно, вони на всю вселенную. Но разве Елизавете Петровне то ведомо? Свои естественные какули, как правило, наиболее ароматны). Что будет? Что будет, когда Вероника выйдет из подъезда и удалится в сторону аптеки, на стене которой висит пара телефонных автоматов (как незаряженное ружьё, стреляющих раз в год)? Что будет?.. Не исключено, крик переберётся ей в голову. Но, когда она выходила, осторожно глядя под ноги, как бы на отметины непослушного Бореньки не наступить, сзади, со стороны лестниц, послышались торопливые шаги.
Она оглянулась. О боже! Это был такой же (голый) в плавках мальчик. Нет, не только в плавках, но ещё и в сандалиях. (Причём, мальчик это был настоящий. Тот юноша, прикованный к батарее, если и мог называться "мальчиком", согласно - как показалось Веронике Васильевне - своему низкому интеллектуальному развитию и выражению лица, - откровенный мальчишник, - то этот мальчиком выглядел по годам. Это позже Верочка вспомнит, что он очень-очень похож на юношу из её квартиры). Малыш тоже спешил к выходу, как и Вероника Васильевна.
-- Ты почему в таком виде? -- задала женщина мальчонке бытовой вопрос.
-- Во, почему, -- показал тот ей свои запястья.
Вероника присмотрелась: на них были нарисованы часы, но не просто нарисованы, а очень красиво нарисованы. На обеих запястьях. Удивительно!
-- Ты с пятого этажа спускаешься? -- спросила Вероника Васильевна в то время, как мальчик сказал ей ещё что-то.
-- Что ты порвал?! -- полезли у Вероники Васильевны глаза на лоб.
-- Я говорю, что наручники порвал. Меня к батарее пристегнули... А, вы спрашивали с пятого... Нет, я с четвёртого.
И мальчик продолжил путь. Но остановился, повернулся: -- Вы поднимитесь, разберитесь. Там какой-то молодой парень. Мне кажется, он хотел меня изнасиловать... А лучше, вызовите милицию.
-- О, мальчик! Хорошая идея! Позвони, позвони по ноль-два! А я поднимусь...
-- Простите, женщина, но я вас, кажется, уже не понимаю. Я... кажется, я в шоке. Со мной... Вы знаете, со мной случился такой ужас!
-- Что?.. Что случилось?.. Постой!..
-- Не подходите ко мне!! -- неожиданно перешёл его странный говор на визг. -- И вообще, УБИРАЙТЕСЬ отсюда!!
-- Мальчик!
Он продолжил путь.
Может быть, Веронике Васильевне только показалось, но на спине у мальчугана что-то проглядывалось. Что-то... что-то неясное. Точнее говоря, "невидимое".
Нет, этот к телефону не пойдёт, решила женщина.
Он шёл в сторону аптеки. Аптека располагалась в пятидесяти метрах от подъезда (точнее, от его двери, которая всё ещё лежала на прежнем месте). Но Васильевна в точности была уверена, что сандалии его всенепременно прошлёпают мимо автомата, поэтому двинулась было за ним следом. Но...
-- А ну, стоять! -- послышался самоуверенный бас. Судя по всему, раздающийся из подъезда. Судя по всему, не ей адресованный. Шлёпающим сандалиям. Но повернулась женщина так, будто крикнули именно ЕЙ.
-- Ты далеко не уйдёшь, -- смотрел этот парень мимо Васильевны (или - сквозь Васильевну). -- Ты конченный! И запомни, тебе не удастся втянуть меня в это дело! Я никогда не буду наркоманом!..
Вероника Васильевна всё ближе и ближе подходила к этому... голышу (да-да, и он тоже был в плавках; причём, в таких же; В ТАКИХ ЖЕ, как мальчик и тот, кто остался в её квартире). Но самое поразительно было не то, что на запястьях виднелись "порванные" (с перебитой-разодранной цепочкой) наручники, а то, что парень казался Веронике... катастрофически похожим на юношу, наверняка всё ещё радеющего и радеющего подавать голос, если зайти в подъезд или хотя бы приблизиться к нему (в данный момент Вероника более близка к разорванной ДВЕРИ была, нежели к какашкам пуделя Борь... Боже, как же их так до сих пор и не тронули!; ни шлёпающие сандалии не раздавили, ни босоногий парень, пытающийся сейчас докричаться до шпанца. Может, не раздавили лишь потому, что... в реальности их не существует?.. - возможно подумалось мнительной Веронике Васильевне; сочинительнице хвантастических ситуаций; житейских случаев; не всего того "запланетного маразма", который придумывают фентезирующие фантасты).
Может, самой Веронике Васильевне могло показаться, что она БЛИЖЕ и БЛИЖЕ подходит к этому юноше, но, если глянуть на женщину со стороны, то - стоит она столбом на одном (и том же) месте. Также убедиться можно и в том, что внешне этот парень не очень-то похож на вопящего через - наверняка образовавшимся сквозняком - разинутую настежь дверь молодого человека (страшно опасающегося за то, что у женщины НЕПРЕМЕННО УДАСТСЯ привлечь к его кандалам кого-либо из посторонних; главным образом, милицию).
-- И не пытайся даже зарисовывать красивыми картинками свои руки! -- продолжал вопить этот парень (нет, он совсем не похож на того, прикреплённого к её батарее, - убеждалась Вероника, - но... если б он непохож был ещё больше, то казалось бы, что сходство более ужасающее; ведь сходство являлось каким-то внутренним; в то время, как различие - чисто внешним). -- Не марсианские цветы не рисуй на руках, ни сердца... Запомни, ничем свои исколотые вены не зарисуешь!
Что тут случилось с Вероникой Васильевной! Она рванулась вслед за пацанёнком, пока он не испарился окончательно (может, он исчезнет, как ПРИВИДЕНИЕ?). Сандалии всё ещё продолжали шлёпать в её ушах.
Как хорошо, что мальчик не ушёл. Она хотела, наверное, получше рассмотреть "рисунки наручных часов". Её ничего не должно было удивить, но рисунки расположены были не на запястьях, а в районе локтевых сгибов. Да, действительно, они настойчиво маскировали вены, те, которые колют наркоманы. И, действительно, ничем Вероника Васильевна удивлена не была. Кажется, она забыла, что в прошлый раз рисунки были на запястьях. Из головы вылетело. Забыла также, как и то, что изображены (на запястьях) были не цветы (видимо, растущие действительно на Марсе)...
-- Женщина, -- обратился парень теперь к ней, -- а вы поднимитесь назад. Пожалуйста.
-- Что? -- тут же обратила всё своё внимание та к парню (настолько сознательным показался ей его говор).
-- Вы не чувствуете? У того пацана сердце сейчас разорвётся. Он до ужаса перепуган. Неужели вы не понимаете?
Да, рано или поздно она должна была догадаться... Она сама не понимала, что происходит. Ноги несли её по лестницам (были бы те (лестницы) деревянные, или хотя бы из наручников, немедленно рухнули бы под её топотом; под грохотом её копыт). Не помня себя, она ворвалась в комнату, подбежала к мальчику... Боже мой! На нём лица не было! Вот точно, ещё бы секунда и он УМЕР (может, наступило бы что-то... похожее на конец света; такая страшная была бы смерть). ...Она бросилась его обнимать и целовать: "Господи, миленький! Как же ты так! Боженьки мои! Ты живой! Лапонька моя!"
Мальчик что-то выл. Он был чудовищно, неимоверно (слов нельзя подобрать, чтобы выразить, КАК) перепуган. Он ревел (что-то, "тёооотяааа!.."). Это был большой ребёнок.
Должно быть, перепугался он так, что аж наручники его (цепочка, чем-то похожая на дверную) растаяли (протаяли в одном из звён, словно по мановению чьей-то волшебной палочки на секунду превратившегося в ЛЁД, хоть и за окном час-полтора назад дождь шёл, но... батарея, в течение той же секунды, накалилась, может быть превратившись в подобие паяльника). Теперь мальчик уже лапал эту женщину. Руки его были на свободе. Брюки расстёгивались сами, то ли ширинка просто разрывалась.
В принципе, давно у этой женщины ничего не было. Кто-то говорит, что женщина без любви долгое время не может, что только мужчины способны на чудеса (годами существовать без женщин); и это действительно так. Но ей всё время казалось, что она мужчина. Она напрочь не помнила своего детства. Возможно, она была мальчиком, но ей сделали операцию. Родители. Всё может быть. Всё.
Несколькими днями позже, на основе каких-то медицинских освидетельствований, было выяснено, что этот "молодой человек" действительно её сын. Просто, или мамаша НЕ УЗНАЁТ родное дитя, или... или что-то произошло ...сверхъестественное. Ведь говорил в тот день ей кто-то, что дескать инопланетными пришельцами район весь переполнен (она ещё спрашивала, мол, где тарелка, НЛО, хоть глазком одним взглянуть на чудо, а ей говорили, что НЛО невидимое - вселилось в воду, - наверное, подразумевается ВСЯ вода на Земле). Она что-то спрашивала, разговаривала. Наверняка, это был всё тот же поганый телек.
Да, кстати, был ещё один интересный момент: Она включила телевизор, невзначай (или взначай) попав на телепрограмму "Окна" (Вероника Васильевна ненавидела всех, но Дмитрий Нагиев, похоже, являлся единственным из НЕМНОГИХ, к кому эта женщина испытывала маломальскую симпатию; хоть какие-то добрые чувства; ...нет, она не ненавидела, а испытывала безразличие; ненависть - это такое же невозможное, нереальное, как любовь; но вот именно безразличие - самое чистое ЗЛО). Выпендрёжник Дима (рисующийся больше перед своими - жёлтыми двумя - телохранителями, нежели девочками, сидящими в первом ряду) Нагиев опять перемалывал старую тему, к которой неоднократно возвращался: "настоящие родители - не те, которые родили, а те, которые воспитали!" Этот Дима так настойчиво орал данную аксиому, как будто вывел какое-то новое, неведомое науке, яйцо и пытался вдолбить его в головы остолопов (чмошников, марамоев, лохушек, дебилов, которые каждый день гонят пургу, бред несут, - т.е. подобный набор слов доносится от каждодневных Диминых гостей). Так громко вопил (душевным воплем) всё это Нагиев, что Вероника Васильевна вдруг заверещала - как ей казалось - ЕЩЁ ГРОМЧЕ: "Если ты так будешь говорить, что родившая мать - не мать, то дойдёт до того, что брат начнёт драть родную сестру! Вдумайся, марамой, что если эти тупоголовые мальчики и девочки (братишки и сестрёнки) проявят выпердыш мозгочков своих чуть активнее ниже среднего, то они немедленно начнут трахаться! Наступит кровосмешение, садистская твоя голова! - хотела, должно, сказать она "садовая". - Ты ж так ратуешь за РАЗУМНУЮ расу; за разумную доброту, свинота; животное ты поганое! А не понимаешь самого элементарного!.. Слава богу, если никто того не понимает! Я надеюсь, НЕ ПОЙМЁТ. Иначе... иначе конец света наступит".
Но следующий день выдался нормальным лишь тем, что позволил выспаться (выспаться в течении... ста с чем-то часов) женщине, в последнее время испытывающей какую-то хроническую бессонницу. Проснулась баба в вони; болото мочи под кроватью; простынь вся розовая... В общем, ходячий скелет (начинающийся на другие буковки) из коечки. Но... чувствовала себя женщина НАМНОГО лучше. Её не касалось даже то, что дверь была... Ну, не будем о том, что происходило с дверью. Сын, мужчина в доме, обязательно всё починит. Всё наладит.
Потом правда, однажды, Вероника Васильевна в ванну воду набрала, как... образовавшаяся масса слегка затвердела. Но не просто затвердела, а... принялась напоминать ничто иное, как дверь.
(Надо надеяться, ещё разные - идеи подобного свойства (неожиданные мысли, которые в головы простым смертным людям ни в жизнь НЕ ПРИХОДЯТ; даже под страхом смерти) или "видения" - будут оприходовать настоящую героиню. Пришествие, как-никак стряслось; зелёные человечки пожаловали).
-- Толькаа! -- завопила Васильевна, -- а ну вали сюда! Опять поливать будешь.