Аннотация: Вот как иссякнут на Руси солдаты - так ей и конец, в этом и есть вся альфа и омега нашего военного искусства. На солдате Россия держится, и только на нем! А все остальное - блажь и лишняя морока.
Эпилог
- Значит, все...
- Да, все. Они выводят войска из Косова и соглашаются с военной оккупацией края войсками НАТО. Короче, ложатся.
- Чего и следовало ожидать. Хотя, откровенно говоря, я думал, они побарахтаются подольше. Ладно, Левченко, какие результаты нашей работы мы можем поставить себе в плюс?
Подполковник Левченко открыл свою папку, немного подумал, кое что отчеркнул - а затем доложил:
- Сбои системы наведения ракет - наш самый удачный проект. Пять ракет ушли в Болгарию, три - в Македонию, две - в Венгрию, две - в Румынию, ещё не менее сорока шести взорвались в чистом поле, не причинив никому никакого вреда. Я думаю, имеет смысл дать задание специалистам Румянцева не просто вырубать систему самонаведения ракет, а как-то программировать их так, чтобы они поражали те цели, которые мы считаем нужными - разумеется, без самоликвидации. Представляете, как было бы эффектно, если бы крылатая ракета попала в болгарский парламент, за сутки до этого разрешивший натовским самолетам использовать воздушное пространство Болгарии? Так ракета попала в какой-то жилой дом, эффект был, но слабоватый.
Дальше, по сбоям системы связи. Оружие пассивное, но, в принципе, если нарастить его мощность - очень даже перспективное. Всего за время войны сбои в системе связи, повлекшие за собой какой-то результат, произошли в ста тридцати восьми случаях. Два самолета погибли, более сорока - сбросив бомбы в море, вернулись на базу, или прекращали выполнение заданий - по разведке погоды, целей, по радиоэлектронной борьбе. Технический отдел наработал целую кипу рекомендаций для ОКБ в Жуковском, они уже там начали дорабатывать систему, думают внести предложение включить её в общую систему ПВО страны. Вопреки предположениям, система оказалась довольно эффективной.
По пускам ракет. В принципе, успешно - если бы не истории с Таманцем и Одиссеем. На семь пусков - один промах, два поврежденных самолета - "торнадо" и "тандерболт" - четыре сбитых. Поврежденные самолёты к дальнейшей эксплуатации непригодны - итальянский "торнадо" сел на брюхо, у американского "тандерболта" оторван правый двигатель. Как он на одном моторе сел? К сожалению, оба экипажа поврежденных машин уцелели. Сбиты - с подтверждением как минимум из трёх источников: один "Хокай" - в Будапеште, один Ф-16 - у берегов Далмации, один "торнадо" - над островом Вис, один Ф-18 - недалеко от Триеста. Общий ущерб противнику - более ста сорока пяти миллионов долларов; вместе с самолетами погибло семь пилотов, из них четверо - на борту "хокая" в Будапеште. Один взят в плен боснийскими сербами - штурман "торнадо". На всякий случай Митрович прислал протокол его допроса.
Надо сказать, все пуски командование НАТО отнесло на счёт югов; на нас даже и не грешат. Исследовали брошенные пеналы - в их руках оказалось два - и пришли к выводу, что это восточные немцы накануне своего закрытия распродали по дешёвке свои арсеналы. Ведут следствие. Естественно, ничем оно не закончится.
По захваченным системам связи, опознавания и наведения - успешно. За исключением случая с обломками немецкого "торнадо" - штатно.
Генерал Калюжный тяжело вздохнул.
- Знаешь, Левченко, ты мне напоминаешь главного врача больницы, который вывешивает перед своим кабинетом среднюю температуру по вверенному ему учреждению здравоохранения. Ты понимаешь, что произошло этой весной?
- Понимаю. Немцы проиграли американцам влияние на Балканах, и...
Генерал досадливо махнул рукой.
- Ни черта ты не понимаешь! Это означает, что линия фронта приблизилась вплотную к нашим границам, и завтра мы будем вести свою войну уже почти у себя дома! Вот что случилось, друг мой ситный! Враг у ворот! И противодействовать мы ему будем уже не на дальних подступах, не в афганских горах или йеменских песках, и даже уже не в Восточной Европе - а дома, на своей территории! Завтра нам придется вести бой на Украине, в Белоруссии, в Узбекистане - вот что страшно! И завтра враг погонит против нас уже наших бывших соотечественников - со стороны с удовольствием наблюдая на это жуткое братоубийство. Ни черта ты не понимаешь... Ладно, что с Одиссеем?
- В данный момент - в тюремной больнице, второго августа у него суд. Адвокат все же надеться на мягкий приговор.
- Мягкий - это сколько?
- Ну, может быть, лет десять, двенадцать... Вроде бы психиатрическая экспертиза доказала факт состояния аффекта - Лошонци нашёл там какого-то своего однокурсника, тот пообещал именно эту формулировку внести в итоговое заключение. Есть свидетельские показания - тут уж наши белорусские друзья подсуетились - что погибший в поезде Ниш-Белград гражданин Белоруссии Юрий Блажевич, направлявшийся в паломничество в Метохию, был старым другом нашего фигуранта, даже служили они вместе. То есть стрелял наш парень чисто из мести. Вот только факт приобретения ПЗРК у некоего неизвестного немца в Шопрони никак подтвердить не получается. Здесь лакуна, но следователь вроде бы берется это дело снивелировать. За десять тысяч. Но просит подбросить улик - так адвокату прямым текстом и заявил. То есть парень, по ходу, понимает, что, как, зачем и почему - но не хочет грех на душу брать, нашего парня под пожизненку подводить; тем более, теперь наш парень среди их правоохранителей - персонаж почти легендарный, сродни Арпаду или Ференцу Ракоци.
Генерал удивлённо поднял брови.
- Кто это? И с чего это ему такая честь?
- Ну, Арпад - это основатель Венгерского королевства, князь-богатырь; Ракоци - трансильванский князь, противоборствовал и туркам, и австрийцам. Оба они бились с многократно превосходящими силами неприятеля, не смотря на его число, и наш парень тоже сражался с врагом в одиночку.
Генерал чуть улыбнулся.
- Ну-ну. Ладно, пущай будет богатырь-одиночка, я не против. - А затем, несколько минут подумав, продолжил: - Значицца, так. Пущай суд идет, как идет, пущай срок ему там намеряют, какой считают нужным. Это все херня. Ты вот что мне скажи, Левченко - проявил Одиссей себя с должной стороны?
- Проявил. Правда, мог бы...
- Меня не интересует, мог или не мог. Меня интересует - сделал?
- Сделал.
- Ну так вот, теперь твоя очередь сделать так, чтобы парень вернулся на Родину, живой и здоровый. Как ты это сделаешь - меня не интересует. Но сделай! И не потому я, Левченко, так Одиссея хочу вытащить, что он мне своим геройством по сердцу. Хотя, не скрою, парень геройский, и уважение мое заслужил. А потому, что в завтрашних битвах нам до зарезу опытные, обстрелянные бойцы нужны! Ты думаешь, война кончилась? Ни хрена она не кончилась! Она только начинается. Поэтому пущай наш Одиссей сколько-то там посидит за решеткой, подумает - ты ему режим обеспечь человеческий, чтобы, значит, покушать - он же покушать любит, как ты как-то говорил? - почитать там что-нибудь, и вообще - чтоб не скучал. Но Одиссей должен вернуться в Итаку! Фрау его, Пенелопа новоявленная, с ним виделась?
- Адвокат говорит, что да. И что вышла от него, в слезах и одновременно сияя от счастья. Он ещё намекнул Кальману, что террорист наш сделал дамочке из БНД предложение...
- Вот видишь, люди планы строят на будущее, планируют его вместе провести. И ты, Левченко, как его командир - не имеешь права им эти планы ломать. Понял?
- Как не понять? Сделаю.
- Ну, вот и молодца. Всем участникам операции "Обилич" объявляю благодарность; орденов дать не могу, так как нас в текущей реальности нет, и, стало быть, ордена нам, как призракам, не положены. Посему выдай премиями - кому уж сколько нарежешь. И, вот еще что - вдове полковника Чернолуцкого пособие выплатили?
- Так точно. Сразу же... после несчастного случая.
- Ну, вот и правильно. Не должна семья страдать, ежели ее глава по кривой дорожке пошел... Ладно, Левченко, заканчивай на сегодня - есть у меня к тебе одно предложение.
- Какое?
- А съездим мы в один городишко тут недалеко, Рязань называется.
- А зачем, если не секрет?
- А не секрет. На крестины поедем мы с тобой, вот какая петрушка. И меня крестным приглашают.
- Ого! А кого крестить-то будем?
- А сына товарища нашего, капитана Максима Полежаева, что голову сложил в операции "Обилич". Бабушка - ну, то есть Екатерина Ивановна, мать Максима - душевно приглашала. Нельзя не уважить.
- Ну что ж, дело хорошее. Надо ехать!
- Вот и поедем, еще одному русскому солдату путевку в жизнь выправим. Потому как нет России без солдата, ты это Левченко себе на носу заруби. Нету! Вот как иссякнут на Руси солдаты - так ей и конец, в этом и есть вся альфа и омега нашего военного искусства. На солдате Россия держится, и только на нем! А все остальное - блажь и лишняя морока. Запомни это, Левченко. На всю жизнь запомни!